Си́це глаго́летъ Госпо́дь Бо́гъ сотвори́вый тя́ и созда́вый тя́ изъ утро́бы: еще́ помо́жетъ ти́: не бо́йся, ра́бе мо́й Иа́кове, и возлю́бленный Изра́илю, его́же избра́хъ.

Я́ко а́зъ да́мъ во́ду въ жа́жду ходя́щымъ въ безво́днѣй, наложу́ Ду́хъ мо́й на сѣ́мя твое́ и благослове́нiя моя́ на ча́да твоя́,

и прозя́бнутъ а́ки трава́ посредѣ́ воды́ и я́ко ве́рба при водѣ́ теку́щей.

Се́й рече́тъ: Бо́жiй е́смь: и се́й возопiе́тъ о и́мени Иа́ковли, и другі́й напи́шетъ руко́ю свое́ю: Бо́жiй е́смь: и о и́мени Изра́илевѣ возопiе́тъ.

Си́це глаго́летъ Бо́гъ Ца́рь Изра́илевъ, и избавле́й его́ Бо́гъ Савао́ѳъ: а́зъ пе́рвый и а́зъ по си́хъ, кромѣ́ мене́ нѣ́сть Бо́га:

кто́ я́коже а́зъ? да ста́нетъ и да призове́тъ, и да возвѣсти́тъ и да угото́витъ ми́, отне́лѣже сотвори́хъ человѣ́ка во вѣ́къ, и гряду́щая пре́жде не́же прiити́ и́мъ, да возвѣстя́тъ ва́мъ.

Не укрыва́йтеся, ниже́ заблужда́йте: не испе́рва ли внуши́сте, и возвѣсти́хъ ва́мъ? свидѣ́телiе вы́ есте́, а́ще е́сть Бо́гъ ра́звѣ мене́.

И не послу́шаша тогда́ созида́ющiи, и вая́ющiи вси́ тще́тни, творя́щiи жела́нiя своя́, я́же не упо́льзуютъ и́хъ:

но посра́мятся вси́ созида́ющiи бо́га и вая́ющiи вси́ неполе́зная.

И вси́, отню́дуже бы́ша, изсхо́ша: и глусі́и от человѣ́къ да соберу́тся вси́ и да ста́нутъ вку́пѣ, и да посра́мятся и устыдя́тся вку́пѣ.

Я́ко наостри́ древодѣ́латель сѣ́чиво, тесло́ю содѣ́ла о́ное, и све́рдломъ соста́ви е́, и дла́томъ издолбе́ е́, и содѣ́ла е́ крѣ́постiю мы́шцы своея́: и вза́лчетъ, и изнемо́жетъ, и не напiе́тся воды́.

И избра́въ древодѣ́ля дре́во, поста́ви е́ въ мѣ́ру, и кле́емъ состро́и е́, и сотвори́ е́ а́ки о́бразъ му́жескъ и а́ки красоту́ человѣ́чу, поста́вити е́ въ дому́.

Посѣче́ дре́во въ дубра́вѣ, е́же насади́ Госпо́дь, со́сну, и до́ждь возрасти́,

да бу́детъ человѣ́комъ на жже́нiе: и взя́въ от него́, согрѣ́ся, и изже́гше я́, испеко́ша и́ми хлѣ́бы, изъ оста́вшаго же сотвори́ша бо́ги и покланя́ются и́мъ: сотвори́ е́ изва́янное, и прекланя́ется и́мъ.

По́лъ его́ сожже́ огне́мъ, и по́лъ его́ сожже́ на у́глiе, и испече́ въ ни́хъ хлѣ́бы, и на ни́хъ испече́ мя́со, и яде́, и насы́тися, и согрѣ́вся рече́: сла́дко мнѣ́, я́ко согрѣ́хся и ви́дѣхъ о́гнь.

Изъ оста́вшаго же сотвори́ бо́га изва́янна, прекланя́ется ему́ и покланя́ется, и мо́лится ему́ глаго́ля: изба́ви мя́, я́ко бо́гъ мо́й еси́ ты́.

Не увѣ́даша смы́слити, я́ко отемнѣ́ша о́чи и́хъ, е́же ви́дѣти и разумѣ́ти се́рдцемъ свои́мъ.

И не помы́сли въ души́ свое́й, ни увѣ́дѣ смышле́нiемъ, я́ко по́лъ его́ сожже́ огне́мъ, и испече́ на у́глiехъ его́ хлѣ́бы, и испе́къ мяса́ снѣде́, и оста́вшее его́ въ ме́рзость сотвори́, и покланя́ются ему́.

Увѣ́ждь, я́ко пе́пелъ е́сть се́рдце и́хъ, и прельща́ются, и ни еди́нъ мо́жетъ души́ своея́ изба́вити: ви́дите, не рцы́те, я́ко лжа́ въ десни́цѣ мое́й.

Помяни́ сiя́, Иа́кове и Изра́илю, я́ко ра́бъ мо́й еси́ ты́, сотвори́хъ тя́ раба́ моего́, и ты́, Изра́илю, не забыва́й мене́.

Се́ бо, отъя́хъ я́ко о́блакъ беззако́нiя твоя́ и я́ко примра́къ грѣхи́ твоя́: обрати́ся ко мнѣ́, и изба́влю тя́.

Возвесели́теся, небеса́, я́ко поми́лова Бо́гъ Изра́иля: воструби́те, основа́нiя земна́я, возопі́йте, го́ры, весе́лiе, хо́лми и вся́ древеса́, я́же на ни́хъ: я́ко изба́ви Бо́гъ Иа́кова, и Изра́иль просла́вится.

Си́це глаго́летъ Госпо́дь избавля́яй тя́ и созда́вый тя́ от чре́ва: а́зъ Госпо́дь соверша́яй вся́, распростро́хъ не́бо еди́нъ и утверди́хъ зе́млю.

Кто́ и́нъ разсы́плетъ зна́менiя чревоволше́бниковъ и волшбы́ от се́рдца, отвраща́яй му́дрыя вспя́ть и совѣ́ты и́хъ обуя́яй,

и уставля́я глаго́лъ раба́ своего́, и совѣ́тъ вѣ́стниковъ свои́хъ и́стиненъ творя́й? глаго́ляй Иерусали́му: насели́шися: и градо́мъ иуде́йскимъ: возградите́ся, и пусты́ни его́ просiя́ютъ,

глаго́ляй бе́зднѣ: опустѣ́еши, и рѣ́ки твоя́ изсушу́,

глаго́ляй ки́ру смы́слити, и вся́ во́ли моя́ сотвори́тъ: глаго́ляй Иерусали́му: возгради́шися, и хра́мъ святы́й мо́й осную́.

Послу́шайте мене́, гоня́щiи пра́вду и взыска́ющiи Го́спода, воззри́те на тве́рдый ка́мень, его́же изсѣко́сте {Евр.: изъ него́же изсѣ́чени бы́сте.}, и въ юдо́ль пото́ка, ю́же ископа́сте {Евр.: изъ нея́же иско́пани бы́сте.}.

Воззри́те на Авраа́ма отца́ ва́шего и на Са́рру породи́вшую вы́: я́ко еди́нъ бѣ́, и призва́хъ его́, и благослови́хъ его́, и возлюби́хъ его́, и умно́жихъ его́.

И тебе́ ны́нѣ утѣ́шу, Сiо́не, и утѣ́шихъ вся́ пусты́ни его́, и поста́влю пусты́ню его́ я́ко ра́й, и я́же ко за́падомъ его́ а́ки ра́й Госпо́день: ра́дость и весе́лiе обря́щутъ въ не́мъ, исповѣ́данiе и гла́съ хвале́нiя.

Послу́шайте мене́, лю́дiе мои́, послу́шайте, и ца́рiе, ко мнѣ́ внуши́те: я́ко зако́нъ от мене́ изы́детъ, и су́дъ мо́й во свѣ́тъ язы́комъ.

Приближа́ется ско́ро пра́вда моя́, и изы́детъ я́ко свѣ́тъ спасе́нiе мое́, и на мы́шцу мою́ язы́цы надѣ́ятися бу́дутъ: мене́ о́строви ожида́ти и на мы́шцу мою́ упова́ти бу́дутъ.

Воздви́гните на не́бо о́чи ва́ши и воззри́те на зе́млю до́лу, поне́же не́бо я́ко ды́мъ утверди́ся, и земля́ я́ко ри́за обетша́етъ, живу́щiи же на земли́ я́коже сiя́ изо́мрутъ, спасе́нiе же мое́ во вѣ́къ бу́детъ, и пра́вда моя́ не оскудѣ́етъ.

Послу́шайте мене́, вѣ́дящiи су́дъ, лю́дiе мои́, и́мже зако́нъ мо́й въ се́рдцы ва́шемъ, не бо́йтеся укоре́нiя человѣ́ча и похуле́нiю и́хъ не покаря́йтеся.

Я́коже бо ри́за снѣде́на бу́детъ вре́менемъ, и я́ко сукно́ изъя́стся мольми́, пра́вда же моя́ во вѣ́ки бу́детъ и спасе́нiе мое́ въ ро́ды родо́въ.

Воста́ни, воста́ни, Иерусали́ме, и облецы́ся во крѣ́пость мы́шцы твоея́, воста́ни я́ко въ нача́лѣ дне́, я́ко ро́дъ вѣ́ка: не ты́ ли еси́ побѣди́лъ го́рдаго и расто́ргнулъ змі́а?

Не ты́ и еси́ опустоша́яй мо́ре, во́ду бе́здны мно́гу? положи́вый глубины́ морскі́я пу́ть прохо́да изъя́тымъ и изба́вленымъ?

Го́сподемъ бо возвратя́тся и прiи́дутъ въ Сiо́нъ съ ра́достiю и со весе́лiемъ вѣ́чнымъ: на главѣ́ бо и́хъ весе́лiе и хвала́, и ра́дость прiи́метъ я́: отбѣже́ болѣ́знь и печа́ль и воздыха́нiе.

А́зъ е́смь, а́зъ е́смь утѣша́яй тя́: разумѣ́й, кто́ сы́й убоя́лся еси́ человѣ́ка сме́ртна и сы́на человѣ́ча, и́же я́ко трава́ изсхо́ша,

и забы́лъ еси́ Бо́га созда́вшаго тя́, сотво́ршаго не́бо и основа́вшаго зе́млю: и боя́лся еси́ при́сно во вся́ дни́ лица́ я́рости стужа́ющаго тебѣ́: ка́ко бо восхотѣ́ взя́ти тя́, и ны́нѣ гдѣ́ я́рость стужа́ющаго тебѣ́?

Внегда́ бо спасти́ся тебѣ́, не ста́нетъ, ниже́ уме́длитъ:

я́ко а́зъ Бо́гъ тво́й, возмуща́яй мо́ре и творя́й шу́мъ волна́мъ его́: Госпо́дь Савао́ѳъ и́мя мнѣ́.

Положу́ словеса́ моя́ во уста́ твоя́ и подъ сѣ́нiю руки́ моея́ покры́ю тя́, е́юже поста́вихъ не́бо и основа́хъ зе́млю: и рече́тъ Сiо́ну: лю́дiе мои́ есте́ вы́.

Воста́ни, воста́ни, воскре́сни́, Иерусали́ме, испи́вый ча́шу я́рости от руки́ Госпо́дни: ча́шу бо паде́нiя, фiа́лъ я́рости испи́лъ и истощи́лъ еси́,

и не бы́сть утѣша́яй тебе́ от всѣ́хъ ча́дъ твои́хъ, я́же роди́лъ еси́, и не бы́сть подъе́млющаго руки́ твоея́, ниже́ от всѣ́хъ сыно́въ твои́хъ, и́хже возне́слъ еси́.

Два́ сiя́ проти́вна тебѣ́, кто́ сожалѣ́етъ тебѣ́? паде́нiе и сокруше́нiе, гла́дъ и ме́чь, кто́ утѣ́шитъ тя́?

Сы́нове твои́ обнища́вшiи, сѣдя́ще на краи́ вся́каго исхо́да, я́ко све́кла недоваре́ная, испо́лнени я́рости Госпо́дни, разсла́блени Го́сподемъ Бо́гомъ.

Сего́ ра́ди слы́ши, смире́нный и упи́выйся не вино́мъ:

та́ко глаго́летъ Госпо́дь Бо́гъ судя́й лю́демъ свои́мъ: се́, взя́хъ от руки́ твоея́ ча́шу паде́нiя, фiа́лъ я́рости моея́, и не приложи́ши ксему́ пи́ти ея́:

и вложу́ ю́ въ ру́цѣ преоби́дѣвшихъ тя́ и смири́вшихъ тя́, и́же реко́ша души́ твое́й: преклони́ся, да мине́мъ: и положи́лъ еси́ ра́вно земли́ плещы́ твоя́ отвнѣ́ мимоходя́щымъ.

Синодальный

1 Не бойся, Иаков, … излию благословение Мое на потомков твоих … кроме Меня нет Бога. 9 Делающие идолов все ничтожны; никто не возьмет этого к сердцу, чтобы сказать: буду ли поклоняться куску дерева? 21 Господь искупил Иакова; Кир — Его пастырь.

А ныне слушай, Иаков, раб Мой, и Израиль, которого Я избрал.

Так говорит Господь, создавший тебя и образовавший тебя, помогающий тебе от утробы матерней: не бойся, раб Мой, Иаков, и возлюбленный [Израиль], которого Я избрал;

ибо Я изолью воды на жаждущее и потоки на иссохшее; излию дух Мой на племя твое и благословение Мое на потомков твоих.

И будут расти между травою, как ивы при потоках вод.

Один скажет: «я Господень», другой назовется именем Иакова; а иной напишет рукою своею: «я Господень», и прозовется именем Израиля.

Так говорит Господь, Царь Израиля, и Искупитель его, Господь Саваоф: Я первый и Я последний, и кроме Меня нет Бога,

ибо кто как Я? Пусть он расскажет, возвестит и в порядке представит Мне всё с того времени, как Я устроил народ древний, или пусть возвестят наступающее и будущее.

Не бойтесь и не страшитесь: не издавна ли Я возвестил тебе и предсказал? И вы Мои свидетели. Есть ли Бог кроме Меня? нет другой твердыни, никакой не знаю.

Делающие идолов все ничтожны, и вожделеннейшие их не приносят никакой пользы, и они сами себе свидетели в том. Они не видят и не разумеют, и потому будут посрамлены.

Кто сделал бога и вылил идола, не приносящего никакой пользы?

Все участвующие в этом будут постыжены, ибо и художники сами из людей же; пусть все они соберутся и станут; они устрашатся, и все будут постыжены.

Кузнец делает из железа топор и работает на угольях, молотами обделывает его и трудится над ним сильною рукою своею до того, что становится голоден и бессилен, не пьет воды и изнемогает.

Плотник [выбрав дерево], протягивает по нему линию, остроконечным орудием делает на нем очертание, потом обделывает его резцом и округляет его, и выделывает из него образ человека красивого вида, чтобы поставить его в доме.

Он рубит себе кедры, берет сосну и дуб, которые выберет между деревьями в лесу, садит ясень, а дождь возращает его.

И это служит человеку топливом, и часть из этого употребляет он на то, чтобы ему было тепло, и разводит огонь, и печет хлеб. И из того же делает бога, и поклоняется ему, делает идола, и повергается перед ним.

Часть дерева сожигает в огне, другою частью варит мясо в пищу, жарит жаркое и ест досыта, а также греется и говорит: «хорошо, я согрелся; почувствовал огонь».

А из остатков от того делает бога, идола своего, поклоняется ему, повергается перед ним и молится ему, и говорит: «спаси меня, ибо ты бог мой».

Не знают и не разумеют они: Он закрыл глаза их, чтобы не видели, и сердца их, чтобы не разумели.

И не возьмет он этого к своему сердцу, и нет у него столько знания и смысла, чтобы сказать: «половину его я сжег в огне и на угольях его испек хлеб, изжарил мясо и съел; а из остатка его сделаю ли я мерзость? буду ли поклоняться куску дерева?»

Он гоняется за пылью; обманутое сердце ввело его в заблуждение, и он не может освободить души своей и сказать: «не обман ли в правой руке моей?»

Помни это, Иаков и Израиль, ибо ты раб Мой; Я образовал тебя: раб Мой ты, Израиль, не забывай Меня.

Изглажу беззакония твои, как туман, и грехи твои, как облако; обратись ко Мне, ибо Я искупил тебя.

Торжествуйте, небеса, ибо Господь соделал это. Восклицайте, глубины земли; шумите от радости, горы, лес и все деревья в нем; ибо искупил Господь Иакова и прославится в Израиле.

Так говорит Господь, искупивший тебя и образовавший тебя от утробы матерней: Я Господь, Который сотворил все, один распростер небеса и Своею силою разостлал землю,

Который делает ничтожными знамения лжепророков и обнаруживает безумие волшебников, мудрецов прогоняет назад и знание их делает глупостью,

Который утверждает слово раба Своего и приводит в исполнение изречение Своих посланников, Который говорит Иерусалиму: «ты будешь населен», и городам Иудиным: «вы будете построены, и развалины его Я восстановлю»,

Который бездне говорит: «иссохни!» и реки твои Я иссушу,

Который говорит о Кире: пастырь Мой, и он исполнит всю волю Мою и скажет Иерусалиму: «ты будешь построен!» и храму: «ты будешь основан!»

1 Ободрение для ищущих Господа; «Он сделает пустыни его, как рай». 6 «Небеса исчезнут, как дым … а Мое спасение пребудет вечным». 9 «Восстань, облекись крепостью». «Возвратятся избавленные Господом». 17 От Иерусалима, выпившего чашу ярости Божией, Он отнимет чашу и даст её в руки его мучителям.

Послушайте Меня, стремящиеся к правде, ищущие Господа! Взгляните на скалу, из которой вы иссечены, в глубину рва, из которого вы извлечены.

Посмотрите на Авраама, отца вашего, и на Сарру, родившую вас: ибо Я призвал его одного и благословил его, и размножил его.

Так, Господь утешит Сион, утешит все развалины его и сделает пустыни его, как рай, и степь его, как сад Господа; радость и веселье будет в нем, славословие и песнопение.

Послушайте Меня, народ Мой, и племя Мое, приклоните ухо ко Мне! ибо от Меня произойдет закон, и суд Мой поставлю во свет для народов.

Правда Моя близка; спасение Мое восходит, и мышца Моя будет судить народы; острова будут уповать на Меня и надеяться на мышцу Мою.

Поднимите глаза ваши к небесам, и посмотрите на землю вниз: ибо небеса исчезнут, как дым, и земля обветшает, как одежда, и жители ее также вымрут; а Мое спасение пребудет вечным, и правда Моя не престанет.

Послушайте Меня, знающие правду, народ, у которого в сердце закон Мой! Не бойтесь поношения от людей, и злословия их не страшитесь.

Ибо, как одежду, съест их моль и, как во́лну, съест их червь; а правда Моя пребудет вовек, и спасение Мое – в роды родов.

Восстань, восстань, облекись крепостью, мышца Господня! Восстань, как в дни древние, в роды давние! Не ты ли сразила Раава, поразила крокодила?

Не ты ли иссушила море, во́ды великой бездны, превратила глубины моря в дорогу, чтобы прошли искупленные?

И возвратятся избавленные Господом и придут на Сион с пением, и радость вечная над головою их; они найдут радость и веселье: печаль и вздохи удалятся.

Я, Я Сам – Утешитель ваш. Кто ты, что боишься человека, который умирает, и сына человеческого, который то же, что трава,

и забываешь Господа, Творца своего, распростершего небеса и основавшего землю; и непрестанно, всякий день страшишься ярости притеснителя, как бы он готов был истребить? Но где ярость притеснителя?

Скоро освобожден будет пленный, и не умрет в яме и не будет нуждаться в хлебе.

Я Господь, Бог твой, возмущающий море, так что волны его ревут: Господь Саваоф – имя Его.

И Я вложу слова Мои в уста твои, и тенью руки Моей покрою тебя, чтобы устроить небеса и утвердить землю и сказать Сиону: «ты Мой народ».

Воспряни, воспряни, восстань, Иерусалим, ты, который из руки Господа выпил чашу ярости Его, выпил до дна чашу опьянения, осушил.

Некому было вести его из всех сыновей, рожденных им, и некому было поддержать его за руку из всех сыновей, которых он возрастил.

Тебя постигли два бедствия, кто пожалеет о тебе? – опустошение и истребление, голод и меч: кем я утешу тебя?

Сыновья твои изнемогли, лежат по углам всех улиц, как серна в тенетах, исполненные гнева Господа, прещения Бога твоего.

Итак выслушай это, страдалец и опьяневший, но не от вина.

Так говорит Господь твой, Господь и Бог твой, отмщающий за Свой народ: вот, Я беру из руки твоей чашу опьянения, дрожжи из чаши ярости Моей: ты не будешь уже пить их,

и подам ее в руки мучителям твоим, которые говорили тебе: «пади ниц, чтобы нам пройти по тебе»; и ты хребет твой делал как бы землею и улицею для проходящих.

Таджикский

Языки

«ВАЛЕ акнун, эй бандаи Ман Яъқуб, бишнав, ва эй Исроил, ки Ман туро баргузидаам.

Парвардигор, ки туро офаридааст, ва туро аз батн ба вуҷуд овардааст, ва туро ёварӣ медиҳад, чунин мегӯяд: эй бандаи Ман Яъқуб, натарс, ва эй Ешурун, ки туро баргузидаам.

Зеро ки об бар ташна, ва чашмаҳо бар хушкӣ хоҳам рехт; рӯҳи Худро бар насли ту, ва баракати Худро бар зурёти ту хоҳам рехт.

Ва онҳо дар миёни алаф, мисли дарахтони бед назди ҷӯйҳои об, хоҳанд сабзид.

Яке хоҳад гуфт: ́Ман аз они Парвардигор ҳастам́; ва дигаре худро ба номи Яъқуб хоҳад хонд; ва дигаре бо дасти худ хоҳад навишт: ́Аз они Парвардигор ҳастам́, ва номи Исроилро лақаби худ хоҳад сохт».

Парвардигор, ки Подшоҳи Исроил ва Раҳокунандаи ӯст, яъне Парвардигори лашкарҳо, чунин мегӯяд: «Ман Аввалин ҳастам, ва Ман Охирин ҳастам, ва ғайр аз Ман Худое нест.

Ва мисли Ман кист, ки паём диҳад, ва онро баён намояд ва ба паёми Ман монанд созад, аз замоне ки Ман қавми қадимиро ба вуҷуд овардаам? Пас, бигзор он чиро, ки воқеъ мешавад, ва он чиро, ки дар оянда фаро хоҳад расид, ба онҳо эълон намоянд.

Натарсед ва ҳаросон нашавед: Ман, охир, ба шумо аз қадимулайём эълон кардаам ва хабар додаам, ва шумо шоҳидони Ман ҳастед. Оё ғайр аз Ман Худое ҳаст? Ва кӯҳпорае нест, ки Ман аз он хабар надошта бошам».

Онҳое ки санам месозанд, саросар ночизанд, ва чизҳои писандидаи онҳо ҳеҷ фоида намебахшад, ва онҳо шоҳидони худашон мебошанд: намебинанд ва намедонанд, то ки хиҷил шаванд.

Касе ки худое сохтааст ва санаме рехтааст, вай чӣ фоидае ба ӯ мебахшад?

Охир, ҳамаи шарикони ӯ хиҷил хоҳанд шуд, чунки ин ҳунармандон худашон аз байни одамонанд; бигзор ҳамаашон ҷамъ омада, биистанд; онҳо ҳаросон гардида, якҷоя хиҷил хоҳанд шуд.

Оҳангар аз оҳан теша месозад, ва онро дар ахгар кор мекунад, ва бо путкҳо сурате ба он мебахшад, ва бо қуввати бозуи худ онро ба вуҷуд меоварад, дар ҳолате ки гурусна монда, беқувват мешавад, ва об нанӯшида, бемаҷол мегардад.

Наҷҷор бар чӯб ресмон кашида, бо қалам онро нишона мекунад, бо ранда онро метарошад, ва бо паргор онро тарҳ мекашад, ва онро мисли андоми инсон, мисли ҷамоли одамизод месозад, то ки он дар хонае ҷойгир шавад.

Арзҳоро ӯ барои худ мебуррад, ва чинор ва булутро мегирад: онҳоро аз миёни дарахтони ҷангал барои худ хуш мекунад; дарахти ғорро мешинонад, ва борон онро калон мекунад.

Ва чӯби он барои инсон чун сӯзишворӣ кор меояд, ва ӯ аз он гирифта, худро гарм мекунад, ва онро сӯзонида, нон мепазад; ва аз ин чӯб худое сохта, онро парастиш менамояд: санаме ба вуҷуд оварда, пеши он саҷда мекунад.

Нисфи онро дар оташ месӯзонад, бо қисми дигараш гӯштро кабоб мекунад, ва кабобро хӯрда, сер мешавад; ва гарм шуда, мегӯяд: «Ваҳ, акнун гарм шудам, рӯи оташро дидам!»

Ва аз бақияи ин чӯб худое, яъне санаме барои худ месозад, пеши он саҷда менамояд, ва онро мепарастад, ва назди он дуо хонда, мегӯяд: «Маро наҷот деҳ, зеро ки ту худои ман ҳастӣ».

Онҳо намедонанд ва намефаҳманд, зеро чашмҳошон баста шудааст, то ки набинанд, ва дилҳошон – то ки дарк накунанд.

Ва ӯ ба дили худ намегузаронад, ва донишу хираде надорад, ки бигӯяд: «Як қисми онро дар оташ сӯзонидам, ва бар ахгари он нон пухтам, ва гӯштро кабоб карда хӯрдам; оё аз бақияи он як чизи зиште ба вуҷуд оварам? Оё ба ғӯлачӯбе саҷда намоям?»

Ӯ бод мепаймояд: дили гумроҳаш ӯро дар иштибоҳ меандозад, ва ӯ наметавонад ҷони худро раҳо карда, бигӯяд: «Оё он чи дар дасти рости ман аст, дурӯғ нест?»

Инҳоро дар хотир нигоҳ дор, эй Яъқуб ва эй Исроил, зеро ки ту бандаи Ман ҳастӣ; Ман туро ба вуҷуд овардаам; ту бандаи Ман ҳастӣ, эй Исроил, ту аз хотири Ман фаромӯш нахоҳӣ шуд.

Гуноҳҳои туро мисли абр, ва хатоҳои туро мисли шаҳоб нобуд кардаам; ба Ман рӯҷӯъ намо, зеро ки Ман туро раҳонидаам.

Тараннум намо, эй афлок, зеро ки Парвардигор инро ба амал овардааст. Нидо кунед, эй умқҳои замин, бо шодӣ овоз баланд кунед, эй кӯҳҳо ва ҷангалҳо ва ҳар дарахте ки дар онҳо бошад, зеро ки Парвардигор Яъқубро раҳонидааст, ва дар Исроил ҷалол хоҳад ёфт.

Парвардигор, ки Раҳокунандаи туст, ва туро аз батн ба вуҷуд овардааст, чунин мегӯяд: «Ман Парвардигор ҳастам, ки ҳама чизро ба амал овардаам, афлокро ба танҳоӣ паҳн кардаам, заминро густурдаам; кист, ки он вақт бо Ман бошад?»

Ӯ аломатҳои козибонро ботил менамояд ва соҳиронро аз ақл бегона мекунад, ҳакимонро қафо мегардонад ва дониши онҳоро ба ҳамоқат табдил медиҳад;

Ӯ каломи бандаи Худро ба амал меоварад ва машварати элчиёни Худро ба иҷро мерасонад; Ӯ дар бораи Ерусалим мегӯяд: ́Маскан хоҳад шуд!́ ва дар бораи шаҳрҳои Яҳудо: ́Онҳо бино хоҳад шуд, ва харобаҳои онро аз нав барқарор хоҳам кард!́

Ӯ ба варта мегӯяд: ́Хушк шав, ва наҳрҳои туро хушк хоҳам кард!́

Ӯ дар бораи Куруш мегӯяд: ́Вай чӯпони Ман аст, ва ҳар он чиро хостаам, ба иҷро хоҳад расонид́. Ва дар бораи Ерусалим мегӯяд: ́Бино хоҳад шуд!́, ва дар бораи маъбад: ́Бунёди ту ниҳода хоҳад шуд!́

«МАРО бишнавед, эй муштоқони адлу инсоф, эй толибони Парвардигор! Ба сахрае ки аз он канда шудаед, ва ба умқи ҳафрае ки аз он берун оварда шудаед, назар андозед.

Ба падаратон Иброҳим, ва ба Соро, ки шуморо зоидааст, назар андозед; зеро вақте ки Ман ӯро даъват намудам, ӯ як нафар буд, ва ӯро баракат додам, ва ӯро афзун гардонидам.

Ба яқин, Парвардигор Сионро тасаллӣ хоҳад дод, тамоми харобазори онро тасаллӣ хоҳад дод, ва биёбони онро мисли Адан, ва саҳрои онро мисли боғи Парвардигор хоҳад гардонид; шодӣ ва хурсандӣ, шукрона ва овози суруд дар он шунида хоҳад шуд.

Эй қавми Ман, ба Ман диққат намоед, ва эй қабилаи Ман, ба Ман гӯш диҳед! Зеро ки шариат аз ҷониби Ман хоҳад баромад, ва Ман инсофи Худро мисли нуре бар қавмон хоҳам пошид.

Адолати Ман наздик аст, наҷоти Ман зоҳир шудааст, бозуҳои Ман қавмонро доварӣ хоҳад намуд; ҷазираҳо ба Ман умедвор шуда, ба бозуи Ман таваккал хоҳанд кард.

Чашмони худро сӯи осмон баланд кунед, ва ба поён, сӯи замин назар андозед, зеро ки осмон мисли дуд пароканда хоҳад гардид, ва замин мисли ҷомае ҷиғда-ҷиғда хоҳад шуд, ва сокинонаш низ хоҳанд мурд, валекин наҷоти Ман то абад боқӣ хоҳад монд, ва адолати Ман хотима нахоҳад ёфт.

Маро бишнавед, эй адолатшиносон, эй қавме ки шариати Ман дар дили шумост! Аз мазаммати мардум натарсед, ва аз таҳқири онҳо наҳаросед,

Зеро ки онҳоро мисли либосе куя хоҳад зад, ва кирм онҳоро мисли пашме хоҳад хӯрд, валекин адолати Ман то абад, ва наҷоти Ман ба таври доимӣ боқӣ хоҳад монд».

Бедор шав, эй бозуи Парвардигор, бедор шав, ва ҷомаи қудратро дар бар кун! Мисли айёми қадим ва даврҳои дерин бедор шав! Оё ту ҳамон нестӣ, ки Раҳабро куштаӣ, ва наҳангро нобуд кардаӣ?

Оё ту ҳамон нестӣ, ки баҳр ва обҳои вартаи азимро хушк кардаӣ, ва умқҳои баҳрро ба роҳе табдил додаӣ, то ки растагорон убур намоянд?

Ва растагорони Парвардигор баргашта, бо тараннум ба Сион хоҳанд омад, ва хурсандии абадӣ бар сари онҳо хоҳад буд; онҳо ба шодӣ ва хурсандӣ ноил хоҳанд гардид, ва андӯҳу фиғон нест хоҳад шуд.

«Ман, Ман Тасаллидиҳандаи шумо ҳастам. Ту кистӣ, ки аз инсони миранда метарсӣ, ва аз писари одам, ки мисли гиёҳ аст?

Ва ту Парвардигорро, ки Офаринандаи туст, ва Ӯ осмонро густурдааст ва заминро бунёд кардааст, фаромӯш мекунӣ, ва ҳамеша, ҳар рӯз аз хашми ситамгар, вақте ки вай барои нобуд кардан омода мегардад, ҳаросон мешавӣ. Вале хашми ситамгар куҷост?

Ба зудӣ бандӣ раҳо хоҳад шуд, ва андаруни чоҳ нахоҳад мурд, ва нонаш камӣ нахоҳад кард.

Ман Парвардигор Худои ту ҳастам, ки баҳрро ба ҷӯшу хурӯш меоварам, то ки мавҷҳояш наъра кашад; Парвардигори лашкарҳо номи Ман аст.

Ва Ман каломи Худро дар даҳони ту гузоштаам, ва дар сояи дасти Худ туро пинҳон кардаам, то ки осмонро барқарор намоям, ва заминро бунёд кунам, ва ба Сион бигӯям: ́Ту қавми Ман ҳастӣ́».

Ҳушёр шав, ҳушёр шав, бархез, эй Ерусалим, ки ту аз дасти Парвардигор косаи ғазаби Ӯро нӯшидаӣ, дурди косаи заҳролудро нӯшида, холӣ кардаӣ.

Аз ҳамаи писароне ки вай зоидааст, яке набуд, ки вайро раҳбарӣ намояд, ва аз ҳамаи писароне ки вай ба воя расонидааст, яке набуд, ки дасти вайро гирад.

Ду фалокат ба сари ту омадааст, – кист, ки ба ту ҳамдардӣ изҳор кунад? Таҳлука ва шикаст, қаҳтӣ ва шамшер! Кист, ки туро тасаллӣ диҳад?

Писарони ту бемаҷол гардида, дар сари ҳар кӯча мисли говмеши ба домафтодае хобидаанд, дар ҳолате ки аз ғазаби Парвардигор, аз итоби Худои ту пур шудаанд.

Пас, инро бишнав, эй шӯрбахт, ва эй масту мадҳуш, вале на аз шароб.

Парвардигори ту, Парвардигор ва Худои ту, ки қавми Худро пуштибонӣ мекунад, чунин мегӯяд: «Инак, Ман косаи заҳролудро, дурди косаи ғазаби Худро аз дасти ту мегирам: ту онро дигар нахоҳӣ нӯшид.

Ва онро ба дасти касоне ки бар ту ситам мекунанд, медиҳам, ки онҳо ба ҷони ту мегуфтанд: ́Сарнагун шав, то аз болоят бигзарем́, ва ту тахтапушти худро мисли замин ва мисли кӯча барои роҳгузарон гардондаӣ».