Послу́шайте мене́, гоня́щiи пра́вду и взыска́ющiи Го́спода, воззри́те на тве́рдый ка́мень, его́же изсѣко́сте {Евр.: изъ него́же изсѣ́чени бы́сте.}, и въ юдо́ль пото́ка, ю́же ископа́сте {Евр.: изъ нея́же иско́пани бы́сте.}.

Воззри́те на Авраа́ма отца́ ва́шего и на Са́рру породи́вшую вы́: я́ко еди́нъ бѣ́, и призва́хъ его́, и благослови́хъ его́, и возлюби́хъ его́, и умно́жихъ его́.

И тебе́ ны́нѣ утѣ́шу, Сiо́не, и утѣ́шихъ вся́ пусты́ни его́, и поста́влю пусты́ню его́ я́ко ра́й, и я́же ко за́падомъ его́ а́ки ра́й Госпо́день: ра́дость и весе́лiе обря́щутъ въ не́мъ, исповѣ́данiе и гла́съ хвале́нiя.

Послу́шайте мене́, лю́дiе мои́, послу́шайте, и ца́рiе, ко мнѣ́ внуши́те: я́ко зако́нъ от мене́ изы́детъ, и су́дъ мо́й во свѣ́тъ язы́комъ.

Приближа́ется ско́ро пра́вда моя́, и изы́детъ я́ко свѣ́тъ спасе́нiе мое́, и на мы́шцу мою́ язы́цы надѣ́ятися бу́дутъ: мене́ о́строви ожида́ти и на мы́шцу мою́ упова́ти бу́дутъ.

Воздви́гните на не́бо о́чи ва́ши и воззри́те на зе́млю до́лу, поне́же не́бо я́ко ды́мъ утверди́ся, и земля́ я́ко ри́за обетша́етъ, живу́щiи же на земли́ я́коже сiя́ изо́мрутъ, спасе́нiе же мое́ во вѣ́къ бу́детъ, и пра́вда моя́ не оскудѣ́етъ.

Послу́шайте мене́, вѣ́дящiи су́дъ, лю́дiе мои́, и́мже зако́нъ мо́й въ се́рдцы ва́шемъ, не бо́йтеся укоре́нiя человѣ́ча и похуле́нiю и́хъ не покаря́йтеся.

Я́коже бо ри́за снѣде́на бу́детъ вре́менемъ, и я́ко сукно́ изъя́стся мольми́, пра́вда же моя́ во вѣ́ки бу́детъ и спасе́нiе мое́ въ ро́ды родо́въ.

Воста́ни, воста́ни, Иерусали́ме, и облецы́ся во крѣ́пость мы́шцы твоея́, воста́ни я́ко въ нача́лѣ дне́, я́ко ро́дъ вѣ́ка: не ты́ ли еси́ побѣди́лъ го́рдаго и расто́ргнулъ змі́а?

Не ты́ и еси́ опустоша́яй мо́ре, во́ду бе́здны мно́гу? положи́вый глубины́ морскі́я пу́ть прохо́да изъя́тымъ и изба́вленымъ?

Го́сподемъ бо возвратя́тся и прiи́дутъ въ Сiо́нъ съ ра́достiю и со весе́лiемъ вѣ́чнымъ: на главѣ́ бо и́хъ весе́лiе и хвала́, и ра́дость прiи́метъ я́: отбѣже́ болѣ́знь и печа́ль и воздыха́нiе.

А́зъ е́смь, а́зъ е́смь утѣша́яй тя́: разумѣ́й, кто́ сы́й убоя́лся еси́ человѣ́ка сме́ртна и сы́на человѣ́ча, и́же я́ко трава́ изсхо́ша,

и забы́лъ еси́ Бо́га созда́вшаго тя́, сотво́ршаго не́бо и основа́вшаго зе́млю: и боя́лся еси́ при́сно во вся́ дни́ лица́ я́рости стужа́ющаго тебѣ́: ка́ко бо восхотѣ́ взя́ти тя́, и ны́нѣ гдѣ́ я́рость стужа́ющаго тебѣ́?

Внегда́ бо спасти́ся тебѣ́, не ста́нетъ, ниже́ уме́длитъ:

я́ко а́зъ Бо́гъ тво́й, возмуща́яй мо́ре и творя́й шу́мъ волна́мъ его́: Госпо́дь Савао́ѳъ и́мя мнѣ́.

Положу́ словеса́ моя́ во уста́ твоя́ и подъ сѣ́нiю руки́ моея́ покры́ю тя́, е́юже поста́вихъ не́бо и основа́хъ зе́млю: и рече́тъ Сiо́ну: лю́дiе мои́ есте́ вы́.

Воста́ни, воста́ни, воскре́сни́, Иерусали́ме, испи́вый ча́шу я́рости от руки́ Госпо́дни: ча́шу бо паде́нiя, фiа́лъ я́рости испи́лъ и истощи́лъ еси́,

и не бы́сть утѣша́яй тебе́ от всѣ́хъ ча́дъ твои́хъ, я́же роди́лъ еси́, и не бы́сть подъе́млющаго руки́ твоея́, ниже́ от всѣ́хъ сыно́въ твои́хъ, и́хже возне́слъ еси́.

Два́ сiя́ проти́вна тебѣ́, кто́ сожалѣ́етъ тебѣ́? паде́нiе и сокруше́нiе, гла́дъ и ме́чь, кто́ утѣ́шитъ тя́?

Сы́нове твои́ обнища́вшiи, сѣдя́ще на краи́ вся́каго исхо́да, я́ко све́кла недоваре́ная, испо́лнени я́рости Госпо́дни, разсла́блени Го́сподемъ Бо́гомъ.

Сего́ ра́ди слы́ши, смире́нный и упи́выйся не вино́мъ:

та́ко глаго́летъ Госпо́дь Бо́гъ судя́й лю́демъ свои́мъ: се́, взя́хъ от руки́ твоея́ ча́шу паде́нiя, фiа́лъ я́рости моея́, и не приложи́ши ксему́ пи́ти ея́:

и вложу́ ю́ въ ру́цѣ преоби́дѣвшихъ тя́ и смири́вшихъ тя́, и́же реко́ша души́ твое́й: преклони́ся, да мине́мъ: и положи́лъ еси́ ра́вно земли́ плещы́ твоя́ отвнѣ́ мимоходя́щымъ.

Рус. (Юнгеров)

Послушайте Меня, стремящиеся к правде и ищущие Господа! Взгляните на твердый камень, который вы высекли, и на глубокую яму, которую вы выкопали.

Посмотрите на Авраама, отца вашего, и на Сарру, родившую вас, ибо он один был, и Я призвал его, и благословил его, и возлюбил его, и размножил его.

И тебя, Сион, ныне утешу, как утешил все пустыни его, и сделаю пустыни его, как рай, и западную часть его, как рай Господень: радость и веселие найдут в нем, славословие и глас хваления.

Послушайте Меня, народ Мой, послушайте, и цари, внемлите Мне! Ибо от Меня произойдет закон и суд Мой — во свет народам.

Скоро приближается правда Моя, и явится, как свет, спасение Мое, и на мышцу Мою народы надеяться будут; острова будут Меня ожидать и на Мою мышцу надеяться.

Поднимите на небо глаза ваши и посмотрите на землю вниз, ибо небо твердо, как дым, и земля, как одежда, обветшает, и живущие на ней, как сии, исчезнут, а спасение Мое пребудет во век, и правда Моя не престанет.

Послушайте Меня, знающие правду, народ Мой, имеющий закон Мой в сердце своем! Не бойтесь укоризн от людей и злословием их не поражайтесь.

Ибо как одежда истлевает от времени и как сукно поедается молью, а правда Моя во век пребудет, и спасение Мое — в роды родов.

Восстань, восстань, Иерусалим, облекись силою мышцы Твоей, восстань, как в начале дней, как в роды вечные. Не Ты ли победил гордого и поразил дракона?

Не Ты ли опустошил море, многую воду бездны, проложив во глубине моря путь для прохода спасенным и избавленным?

Ибо Господом будут возвращены и придут в Сион с радостью и вечным веселием, над головою их веселие и хвала, и радость обнимет их, а болезнь и печаль и воздыхание удалятся.

Я, Я — утешитель твой, разумей, кто ты, что убоялся человека смертного и сына человеческого, которые, как трава, высыхают.

И забыл ты Бога, создавшего тебя, сотворившего небо и основавшего землю, и боялся всегда, во все дни, ярости притеснителя твоего: как он хотел погубить тебя! А теперь, где ярость притеснителя твоего?

Когда ты будешь спасен, его уже немедленно не будет.

Ибо Я Бог твой, возмущающий море и производящий шум волн его, Господь Саваоф — имя Мне.

Я вложу слова Мои в уста твои и покрою тебя тению руки Моей, которою Я поставил небо и основал землю. И скажет Сиону: ты народ Мой.

Восстань, восстань, воскресни, Иерусалим, испивший чашу ярости из руки Господней! Ибо чашу падения, чашу гнева выпил ты и осушил.

И не было утешителя тебе из всех чад твоих, которых ты родил, и некому было поддержать тебя за руку твою из всех сыновей твоих, которых ты вырастил.

Эти два бедствия постигли тебя, кто пожалеет о тебе? Падение и истребление, голод и меч, кто утешит тебя?

Сыновья твои обнищали, сидят на углу всякой улицы, как недоваренная свекла, исполненные ярости Господней, обессиленные Господом Богом.

Посему слушай, смиренный и упившийся не вином.

Так говорит Господь Бог, судящий народ Свой: вот Я взял из руки твоей чашу падения, чашу ярости Моей, и более не будешь пить из нее.

И подам ее в руки обидевших тебя и смиривших тебя, которые говорили душе твоей: наклонись, чтобы нам пройти (по тебе), и ты наклонял до земли плечи твои для мимоходящих.

Латинский (Nova Vulgata)

Audite me, qui sequimini iustitiam, qui quaeritis Dominum; attendite ad petram, unde excisi estis, et ad cavernam laci, de qua praecisi estis.

Attendite ad Abraham patrem vestrum et ad Saram, quae peperit vos; quia unum vocavi eum et benedixi ei et multiplicavi eum.

Consolatur enim Dominus Sion, consolatur omnes ruinas eius; et ponit desertum eius quasi Eden et solitudinem eius quasi hortum Domini. Gaudium et laetitia invenietur in ea, gratiarum actio et vox laudis.

Attendite ad me, popule meus; et nationes, me audite, quia lex a me exiet, et iudicium meum in lucem populorum statuam.

Prope est iustitia mea, egressa est salus mea, et brachia mea populos iudicabunt; in me insulae sperabunt et ad brachium meum attendent.

Levate in caelum oculos vestros et inspicite in terram deorsum, quia caeli sicut fumus liquescent, et terra sicut vestimentum atteretur, et habitatores eius sicut haec interibunt. Salus autem mea in sempiternum erit, et iustitia mea non deficiet.

Audite me, qui scitis iustitiam, popule, in cuius corde est lex mea: nolite timere opprobrium hominum et blasphemias eorum ne metuatis.

Sicut enim vestimentum sic comedet eos vermis, et sicut lanam sic devorabit eos tinea; iustitia autem mea in sempiternum erit, et salus mea in generationes generationum.

Consurge, consurge, induere fortitudinem, brachium Domini; consurge sicut in diebus antiquis, in generationibus saeculorum. Numquid non tu percussisti Rahab, vulnerasti draconem?

Numquid non tu siccasti mare, aquam abyssi vehementis, qui posuisti profundum maris viam, ut transirent liberati?

Et redempti a Domino revertentur et venient in Sion laudantes; et laetitia sempiterna super capita eorum, gaudium et laetitiam obtinebunt; fugiet dolor et gemitus.

Ego, ego ipse consolator vester. Quis tu, ut timeas ab homine mortali et a filio hominis, qui quasi fenum ita arescet?

Et oblitus es Domini factoris tui, qui tetendit caelos et fundavit terram; et formidasti iugiter tota die a facie furoris eius, qui te tribulabat, cum parabat ad perdendum. Ubi nunc est furor tribulantis?

Cito captivus liberabitur et non morietur in fovea, nec deficiet panis eius.

Ego enim sum Dominus Deus tuus, qui conturbo mare, et intumescunt fluctus eius; Dominus exercituum nomen eius.

Posui verba mea in ore tuo et in umbra manus meae protexi te, cum extendebam caelos et fundabam terram et dicebam ad Sion: "Populus meus es tu».

Elevare, elevare, consurge, Ierusalem, quae bibisti de manu Domini calicem irae eius; poculum soporis bibisti, epotasti.

Non est qui sustentet eam ex omnibus filiis, quos genuit; et non est qui apprehendat manum eius ex omnibus filiis, quos enutrivit.

Duo sunt quae occurrerunt tibi; quis contristabitur super te? Vastitas et contritio et fames et gladius; quis consolabitur te?

Filii tui defecerunt, iacent in capite omnium viarum sicut oryx illaqueatus, pleni indignatione Domini, increpatione Dei tui.

Idcirco audi hoc, paupercula et ebria, sed non a vino.

Haec dicit dominator tuus, Dominus et Deus tuus, qui contendit pro populo suo: «Ecce tuli de manu tua calicem soporis, poculum indignationis meae; non adicies, ut bibas illum ultra.

Et ponam illum in manu eorum, qui te humiliaverunt et dixerunt tibi: "Incurvare, ut transeamus"; et ponebas ut terram dorsum tuum et quasi viam transeuntibus».

Таджикский

Языки

«МАРО бишнавед, эй муштоқони адлу инсоф, эй толибони Парвардигор! Ба сахрае ки аз он канда шудаед, ва ба умқи ҳафрае ки аз он берун оварда шудаед, назар андозед.

Ба падаратон Иброҳим, ва ба Соро, ки шуморо зоидааст, назар андозед; зеро вақте ки Ман ӯро даъват намудам, ӯ як нафар буд, ва ӯро баракат додам, ва ӯро афзун гардонидам.

Ба яқин, Парвардигор Сионро тасаллӣ хоҳад дод, тамоми харобазори онро тасаллӣ хоҳад дод, ва биёбони онро мисли Адан, ва саҳрои онро мисли боғи Парвардигор хоҳад гардонид; шодӣ ва хурсандӣ, шукрона ва овози суруд дар он шунида хоҳад шуд.

Эй қавми Ман, ба Ман диққат намоед, ва эй қабилаи Ман, ба Ман гӯш диҳед! Зеро ки шариат аз ҷониби Ман хоҳад баромад, ва Ман инсофи Худро мисли нуре бар қавмон хоҳам пошид.

Адолати Ман наздик аст, наҷоти Ман зоҳир шудааст, бозуҳои Ман қавмонро доварӣ хоҳад намуд; ҷазираҳо ба Ман умедвор шуда, ба бозуи Ман таваккал хоҳанд кард.

Чашмони худро сӯи осмон баланд кунед, ва ба поён, сӯи замин назар андозед, зеро ки осмон мисли дуд пароканда хоҳад гардид, ва замин мисли ҷомае ҷиғда-ҷиғда хоҳад шуд, ва сокинонаш низ хоҳанд мурд, валекин наҷоти Ман то абад боқӣ хоҳад монд, ва адолати Ман хотима нахоҳад ёфт.

Маро бишнавед, эй адолатшиносон, эй қавме ки шариати Ман дар дили шумост! Аз мазаммати мардум натарсед, ва аз таҳқири онҳо наҳаросед,

Зеро ки онҳоро мисли либосе куя хоҳад зад, ва кирм онҳоро мисли пашме хоҳад хӯрд, валекин адолати Ман то абад, ва наҷоти Ман ба таври доимӣ боқӣ хоҳад монд».

Бедор шав, эй бозуи Парвардигор, бедор шав, ва ҷомаи қудратро дар бар кун! Мисли айёми қадим ва даврҳои дерин бедор шав! Оё ту ҳамон нестӣ, ки Раҳабро куштаӣ, ва наҳангро нобуд кардаӣ?

Оё ту ҳамон нестӣ, ки баҳр ва обҳои вартаи азимро хушк кардаӣ, ва умқҳои баҳрро ба роҳе табдил додаӣ, то ки растагорон убур намоянд?

Ва растагорони Парвардигор баргашта, бо тараннум ба Сион хоҳанд омад, ва хурсандии абадӣ бар сари онҳо хоҳад буд; онҳо ба шодӣ ва хурсандӣ ноил хоҳанд гардид, ва андӯҳу фиғон нест хоҳад шуд.

«Ман, Ман Тасаллидиҳандаи шумо ҳастам. Ту кистӣ, ки аз инсони миранда метарсӣ, ва аз писари одам, ки мисли гиёҳ аст?

Ва ту Парвардигорро, ки Офаринандаи туст, ва Ӯ осмонро густурдааст ва заминро бунёд кардааст, фаромӯш мекунӣ, ва ҳамеша, ҳар рӯз аз хашми ситамгар, вақте ки вай барои нобуд кардан омода мегардад, ҳаросон мешавӣ. Вале хашми ситамгар куҷост?

Ба зудӣ бандӣ раҳо хоҳад шуд, ва андаруни чоҳ нахоҳад мурд, ва нонаш камӣ нахоҳад кард.

Ман Парвардигор Худои ту ҳастам, ки баҳрро ба ҷӯшу хурӯш меоварам, то ки мавҷҳояш наъра кашад; Парвардигори лашкарҳо номи Ман аст.

Ва Ман каломи Худро дар даҳони ту гузоштаам, ва дар сояи дасти Худ туро пинҳон кардаам, то ки осмонро барқарор намоям, ва заминро бунёд кунам, ва ба Сион бигӯям: ́Ту қавми Ман ҳастӣ́».

Ҳушёр шав, ҳушёр шав, бархез, эй Ерусалим, ки ту аз дасти Парвардигор косаи ғазаби Ӯро нӯшидаӣ, дурди косаи заҳролудро нӯшида, холӣ кардаӣ.

Аз ҳамаи писароне ки вай зоидааст, яке набуд, ки вайро раҳбарӣ намояд, ва аз ҳамаи писароне ки вай ба воя расонидааст, яке набуд, ки дасти вайро гирад.

Ду фалокат ба сари ту омадааст, – кист, ки ба ту ҳамдардӣ изҳор кунад? Таҳлука ва шикаст, қаҳтӣ ва шамшер! Кист, ки туро тасаллӣ диҳад?

Писарони ту бемаҷол гардида, дар сари ҳар кӯча мисли говмеши ба домафтодае хобидаанд, дар ҳолате ки аз ғазаби Парвардигор, аз итоби Худои ту пур шудаанд.

Пас, инро бишнав, эй шӯрбахт, ва эй масту мадҳуш, вале на аз шароб.

Парвардигори ту, Парвардигор ва Худои ту, ки қавми Худро пуштибонӣ мекунад, чунин мегӯяд: «Инак, Ман косаи заҳролудро, дурди косаи ғазаби Худро аз дасти ту мегирам: ту онро дигар нахоҳӣ нӯшид.

Ва онро ба дасти касоне ки бар ту ситам мекунанд, медиҳам, ки онҳо ба ҷони ту мегуфтанд: ́Сарнагун шав, то аз болоят бигзарем́, ва ту тахтапушти худро мисли замин ва мисли кӯча барои роҳгузарон гардондаӣ».