И язы́къ о́гнь, лѣ́пота непра́вды: си́це и язы́къ водворя́ется во у́дѣхъ на́шихъ, скверня́ все́ тѣ́ло, и паля́ ко́ло рожде́нiя на́шего, и опаля́яся от гее́нны:

вся́ко бо естество́ звѣре́й же и пти́цъ, га́дъ же и ры́бъ, укроща́ется и укроти́тся естество́мъ человѣ́ческимъ,

язы́ка же никто́же мо́жетъ от человѣ́къ укроти́ти: не удержи́мо [бо] зло́, испо́лнь я́да смертоно́сна.

Тѣ́мъ благословля́емъ Бо́га и Отца́, и тѣ́мъ клене́мъ человѣ́ки бы́вшыя по подо́бiю Бо́жiю:

от тѣ́хже у́стъ исхо́дитъ благослове́нiе и кля́тва. Не подоба́етъ, бра́тiе моя́ возлю́бленная, си́мъ та́ко быва́ти.

[Зач. 55.] Еда́ ли исто́чникъ от еди́наго у́стiя источа́етъ сла́дкое и го́рькое?

Еда́ мо́жетъ, бра́тiе моя́, смоко́вница ма́слины твори́ти, или́ виногра́дная лоза́ смо́квы? Та́кожде ни еди́нъ исто́чникъ сла́ну и сла́дку твори́тъ во́ду.

Кто́ прему́дръ и худо́гъ въ ва́съ, да пока́жетъ от до́браго житiя́ дѣла́ своя́ въ кро́тости и прему́дрости.

А́ще же за́висть го́рьку и́мате и рве́нiе въ сердца́хъ ва́шихъ, не хвали́теся, ни лжи́те на и́стину:

нѣ́сть сiя́ прему́дрость свы́ше низходя́щи, но зе́мна, душе́вна, бѣсо́вска:

идѣ́же бо за́висть и рве́нiе, ту́ нестрое́нiе и вся́ка зла́ ве́щь.

А я́же свы́ше прему́дрость, пе́рвѣе у́бо чиста́ е́сть, пото́мъ же ми́рна, кротка́, благопокорли́ва, испо́лнь ми́лости и плодо́въ благи́хъ, несумѣ́нна и нелицемѣ́рна.

Пло́дъ же пра́вды въ ми́рѣ сѣ́ется творя́щымъ ми́ръ.

Синодальный

1 Язык – неудержимое зло. 13 Мудрость свыше чиста, мирна...

[Зач. 54.] Братия мои! не многие делайтесь учителями, зная, что мы подвергнемся большему осуждению,

ибо все мы много согрешаем. Кто не согрешает в слове, тот человек совершенный, могущий обуздать и все тело.

Вот, мы влагаем удила в рот коням, чтобы они повиновались нам, и управляем всем телом их.

Вот, и корабли, как ни велики они и как ни сильными ветрами носятся, небольшим рулем направляются, куда хочет кормчий;

так и язык – небольшой член, но много делает. Посмотри, небольшой огонь как много вещества зажигает!

И язык – огонь, прикраса неправды; язык в таком положении находится между членами нашими, что оскверняет все тело и воспаляет круг жизни, будучи сам воспаляем от геенны.

Ибо всякое естество зверей и птиц, пресмыкающихся и морских животных укрощается и укрощено естеством человеческим,

а язык укротить никто из людей не может: это – неудержимое зло; он исполнен смертоносного яда.

Им благословляем Бога и Отца, и им проклинаем человеков, сотворенных по подобию Божию.

Из тех же уст исходит благословение и проклятие: не должно, братия мои, сему так быть.

[Зач. 55.] Течет ли из одного отверстия источника сладкая и горькая вода?

Не может, братия мои, смоковница приносить маслины или виноградная лоза смоквы. Также и один источник не может изливать соленую и сладкую воду.

Мудр ли и разумен кто из вас, докажи это на самом деле добрым поведением с мудрою кротостью.

Но если в вашем сердце вы имеете горькую зависть и сварливость, то не хвалитесь и не лгите на истину.

Это не есть мудрость, нисходящая свыше, но земная, душевная, бесовская,

ибо где зависть и сварливость, там неустройство и всё худое.

Но мудрость, сходящая свыше, во-первых, чиста, потом мирна, скромна, послушлива, полна милосердия и добрых плодов, беспристрастна и нелицемерна.

Плод же правды в мире сеется у тех, которые хранят мир.

Эстонский

Языки

Keele talitsemisest
Ärgu püüdku paljud teie seast, mu vennad, saada õpetajaiks! Te teate ju, et meie osaks on teistest karmim kohtuotsus.

Me kõik eksime paljus. Kui keegi ei eksi kõnes, siis on ta täiuslik ja suudab ohjeldada ka kogu ihu.

Kui me paneme aga hobusele suitsed suhu, et ta oleks meile kuulekas, siis me juhime kogu hobust.

Ennäe, ka suuri ja rajutuulte aetud laevu juhitakse väikese tüüriga sinna, kuhu tüürimees tahab.

Nõnda on ka keel väike ihuliige, aga kiitleb suurte asjade üle. Ennäe kui väike tuli süütab suure metsa!

Ka keel on tuli. Keel, see ebaõigluse maailm, on seatud meie ihuliikmete hulka nii, et see rüvetab kogu ihu ja süütab põlema eluratta, nagu ta ise on süüdatud põrgust.

Jah, igasuguste loomade ja lindude, roomajate ja mereelajate loomust suudab taltsutada ja ongi taltsutanud inimese loomus,

aga ükski inimene ei suuda taltsutada keelt, seda kärsitut pahategijat, mis on tulvil surmavat mürki.

Sellesamaga me õnnistame Issandat ja Isa, ja sellesamaga me neame inimesi, kes on sündinud Jumala sarnasteks.

Ühest ja samast suust tuleb õnnistamine ja needmine. Nii ei tohi olla, mu vennad!

Kas allikast keeb ühest ja samast soonest magedat ja kibedat vett?!

Mu vennad, ega viigipuu saa kanda õlimarju ega viinapuu viigimarju?! Nii ei saa ka soolase vee allikas anda magedat vett.

Maisest ja taevasest tarkusest
Kes teie seas on tark ja arusaaja? Las ta näitab hea käitumisega oma tegusid tarkuse tasaduses.

Kui teie südames on aga kibedat kadedust ja riiakust, siis ärge hoobelge ega valetage tõe vastu!

See pole ülalt tulev tarkus, vaid maine, hingelik, deemonlik.

Sest kus on kadedust ja riiakust, seal on kärsitust ja igasuguseid halbu tegusid.

Aga ülalt pärinev tarkus on esmalt puhas, siis rahumeelne, leebe, kuulekas, tulvil halastust ja häid vilju, erapooletu, teeskluseta.

Rahutegijaile külvatakse rahus õiguse vilja.