и рече́ши: слы́ши сло́во Госпо́дне, царю́ Иу́динъ, и́же сѣди́ши на престо́лѣ дави́довѣ, ты́ и до́мъ тво́й, и раби́ твои́ и лю́дiе твои́ и входя́щiи две́рьми си́ми:

сiя́ глаго́летъ Госпо́дь: твори́те су́дъ и пра́вду, и изба́вите си́лою угнете́на от руку́ оби́дящаго и́, и прише́лца и си́ра и вдови́цы не оскорбля́йте, не угнета́йте беззако́нно, и кро́ве непови́нныя не излива́йте на мѣ́стѣ се́мъ.

А́ще бо творя́ще сотворите́ сло́во сiе́, то́ вни́дутъ врата́ми до́му сего́ ца́рiе сѣдя́щiи на престо́лѣ дави́довѣ и всѣда́ющiи на колесни́цы и на ко́ни, ті́и и раби́ и́хъ и лю́дiе и́хъ.

А́ще же не послу́шаете слове́съ си́хъ, са́мъ собо́ю закля́хся, рече́ Госпо́дь, я́ко въ пусты́ню бу́детъ до́мъ се́й.

Поне́же та́ко глаго́летъ Госпо́дь на до́мъ царя́ Иу́дина: Галаа́дъ ты́ мнѣ́, глава́ Лива́нская, а́ще не поста́влю тебе́ въ пусты́ню, во гра́ды необита́нны,

и наведу́ на тя́ убива́юща му́жа и сѣки́ру его́, и посѣку́тъ избра́нныя ке́дры твоя́ и ве́ргутъ на о́гнь.

И про́йдутъ язы́цы мно́зи сквозѣ́ гра́дъ се́й, и рече́тъ кі́йждо и́скреннему своему́: вску́ю сотвори́ Госпо́дь та́ко гра́ду сему́ вели́кому?

И отвѣща́ютъ: сего́ ра́ди, я́ко оста́виша завѣ́тъ Го́спода Бо́га своего́ и поклони́шася бого́мъ чужди́мъ и послужи́ша и́мъ.

Не пла́чите ме́ртваго, ниже́ рыда́йте о не́мъ: пла́чите пла́чемъ о исходя́щемъ, я́ко не возврати́тся ктому́, ниже́ уви́дитъ земли́ рожде́нiя своего́.

Поне́же сiя́ рече́ Госпо́дь къ Селли́му сы́ну Иосі́ину царю́ Иу́дину ца́рствующему вмѣ́сто Иосі́и отца́ своего́, и́же изше́лъ е́сть от мѣ́ста сего́: не возврати́тся ктому́ сѣ́мо,

но на мѣ́стѣ то́мъ, а́може преведо́хъ его́, та́мо у́мретъ и земли́ сея́ не у́зритъ ктому́.

Го́ре созида́ющему до́мъ сво́й съ непра́вдою и го́рницы своя́ не въ судѣ́, у него́же бли́жнiй его́ дѣ́лаетъ ту́не, и мзды́ его́ не возда́стъ ему́:

и́же рече́: сози́жду себѣ́ до́мъ простра́ненъ, и го́рницы широ́ки со отве́рстыми о́кнами и сво́ды ке́дровыми, и распи́саны че́рвленцемъ.

Еда́ ца́рствовати бу́деши, я́ко ты́ поощря́ешися о Аха́зѣ отцѣ́ твое́мъ? не ядя́тъ, ниже́ пiю́тъ: лу́чше тебѣ́ бы́ло твори́ти су́дъ и пра́вду бла́гу.

Не позна́ша, не суди́ша суда́ смире́нныхъ, ниже́ суда́ ни́ща: не сiе́ ли тебѣ́ е́сть, е́же не зна́ти тебѣ́ мене́, рече́ Госпо́дь?

Се́, не су́ть о́чи твои́, ниже́ се́рдце твое́ бла́го, но къ сребролю́бiю твоему́ и кро́ве непови́нныя пролiя́нiю, и ко оби́дамъ и ко убі́йству, е́же твори́ти я́.

Сего́ ра́ди сiя́ рече́ Госпо́дь ко Иоаки́му сы́ну Иосі́ину царю́ Иу́дину: го́ре му́жу сему́, не опла́чутъ его́: го́ре, бра́те! ниже́ возрыда́ютъ о не́мъ: увы́ мнѣ́, господи́не!

Погребе́нiемъ о́слимъ погребе́тся, влачи́мь изве́рженъ бу́детъ внѣ́ вра́тъ Иерусали́ма.

Взы́ди на Лива́нъ и возопі́й, и въ Васа́нъ да́ждь гла́съ тво́й, и возопі́й на о́нъ по́лъ мо́ря, я́ко сотре́ни су́ть вси́ любо́внiи твои́.

Глаго́лахъ къ тебѣ́ въ паде́нiи твое́мъ, и ре́клъ еси́: не услы́шу. Се́й пу́ть тво́й от ю́ности твоея́, я́ко не послу́шалъ еси́ гла́са моего́.

Всѣ́хъ па́стырей твои́хъ упасе́тъ вѣ́тръ, и любо́внiи твои́ во плѣне́нiе по́йдутъ, и тогда́ постыди́шися и посрами́шися от всѣ́хъ лю́бящихъ тя́:

и́же сѣди́ши въ Лива́нѣ и гнѣзди́шися въ ке́дрѣхъ, возстене́ши, егда́ прiи́дутъ къ тебѣ́ болѣ́зни, я́ко ражда́ющiя.

Живу́ а́зъ, рече́ Госпо́дь, а́ще бу́детъ Иехоні́а сы́нъ Иоаки́ма ца́рь Иу́динъ, пе́рстень на руцѣ́ деснѣ́й мое́й, отту́ду исто́ргну тя́

и преда́мъ тя́ въ ру́ки и́щущихъ души́ твоея́ и въ ру́ки, и́хже ты́ бои́шися лица́, и въ ру́ки Навуходоно́сора царя́ Вавило́нска и въ ру́ки халде́омъ,

и отве́ргу тя́ и ма́терь твою́, я́же роди́ тя, въ зе́млю чу́жду, въ не́йже нѣ́сте рожде́ни, и та́мо у́мрете:

а въ зе́млю, въ ню́же ті́и жела́ютъ душа́ми свои́ми возврати́тися, не возвратя́тся.

Обезче́стися Иехоні́а, а́ки сосу́дъ непотре́бенъ, я́ко отринове́нъ бы́сть то́й и сѣ́мя его́, и изве́рженъ въ зе́млю, ея́же не вѣ́дяше.

Земле́, земле́, земле́, слы́ши сло́во Госпо́дне!

Сiя́ рече́ Госпо́дь: напиши́ му́жа сего́ отве́ржена, му́жа, и́же во дне́хъ свои́хъ не предуспѣ́етъ: ниже́ бо бу́детъ от сѣ́мене его́ му́жъ, и́же ся́детъ на престо́лѣ дави́довѣ, и вла́сть имѣ́яй ктому́ во Иу́дѣ.

Синодальный

1 Иеремия призывает царя и его слуг поступать справедливо с пришельцем. 10 Cаллум умрет в плену. 13 «Горе тому, кто строит дом свой неправдою», пророчество против Иоакима. 20 Горе живущему на Ливане. 24 Суд над Иехонией; «перстень на правой руке Моей, но и отсюда Я сорву тебя».

Так сказал Господь: сойди в дом царя Иудейского и произнеси слово сие

и скажи: выслушай слово Господне, царь Иудейский, сидящий на престоле Давидовом, ты, и слуги твои, и народ твой, входящие сими воротами.

Так говорит Господь: производите суд и правду и спасайте обижаемого от руки притеснителя, не обижайте и не тесните пришельца, сироты и вдовы, и невинной крови не проливайте на месте сем.

Ибо если вы будете исполнять слово сие, то будут входить воротами дома сего цари, сидящие вместо Давида на престоле его, ездящие на колеснице и на конях, сами и слуги их и народ их.

А если не послушаете слов сих, то Мною клянусь, говорит Господь, что дом сей сделается пустым.

Ибо так говорит Господь дому царя Иудейского: Галаад ты у Меня, вершина Ливана; но Я сделаю тебя пустынею и города необитаемыми

и приготовлю против тебя истребителей, каждого со своими орудиями, и срубят лучшие кедры твои и бросят в огонь.

И многие народы будут проходить через город сей и говорить друг другу: «за что Господь так поступил с этим великим городом?»

И скажут в ответ: «за то, что они оставили завет Господа Бога своего и поклонялись иным богам и служили им».

Не плачьте об умершем и не жалейте о нем; но горько плачьте об отходящем в плен, ибо он уже не возвратится и не увидит родной страны своей.

Ибо так говорит Господь о Саллуме, сыне Иосии, царе Иудейском, который царствовал после отца своего, Иосии, и который вышел из сего места: он уже не возвратится сюда,

но умрет в том месте, куда отвели его пленным, и более не увидит земли сей.

Горе тому, кто строит дом свой неправдою и горницы свои беззаконием, кто заставляет ближнего своего работать даром и не отдает ему платы его,

кто говорит: «построю себе дом обширный и горницы просторные», – и прорубает себе окна, и обшивает кедром, и красит красною краскою.

Думаешь ли ты быть царем, потому что заключил себя в кедр? отец твой ел и пил, но производил суд и правду, и потому ему было хорошо.

Он разбирал дело бедного и нищего, и потому ему хорошо было. Не это ли значит знать Меня? говорит Господь.

Но твои глаза и твое сердце обращены только к твоей корысти и к пролитию невинной крови, к тому, чтобы делать притеснение и насилие.

Посему так говорит Господь о Иоакиме, сыне Иосии, царе Иудейском: не будут оплакивать его: «увы, брат мой!» и: «увы, сестра!» Не будут оплакивать его: «увы, государь!» и: «увы, его величие!»

Ослиным погребением будет он погребен; вытащат его и бросят далеко за ворота Иерусалима.

Взойди на Ливан и кричи, и на Васане возвысь голос твой и кричи с Аварима, ибо сокрушены все друзья твои.

Я говорил тебе во время благоденствия твоего; но ты сказал: «не послушаю». Таково было поведение твое с самой юности твоей, что ты не слушал гласа Моего.

Всех пастырей твоих унесет ветер, и друзья твои пойдут в плен; и тогда ты будешь постыжен и посрамлен за все злодеяния твои.

Живущий на Ливане, гнездящийся на кедрах! как жалок будешь ты, когда постигнут тебя муки, как боли женщины в родах!

Живу Я, сказал Господь: если бы Иехония, сын Иоакима, царь Иудейский, был перстнем на правой руке Моей, то и отсюда Я сорву тебя

и отдам тебя в руки ищущих души твоей и в руки тех, которых ты боишься, в руки Навуходоносора, царя Вавилонского, и в руки Халдеев,

и выброшу тебя и твою мать, которая родила тебя, в чужую страну, где вы не родились, и там умрете;

а в землю, куда душа их будет желать возвратиться, туда не возвратятся.

«Неужели этот человек, Иехония, есть создание презренное, отверженное? или он – сосуд непотребный? за что они выброшены – он и племя его, и брошены в страну, которой не знали?»

О, земля, земля, земля! слушай слово Господне.

Так говорит Господь: запишите человека сего лишенным детей, человеком злополучным во дни свои, потому что никто уже из племени его не будет сидеть на престоле Давидовом и владычествовать в Иудее.

Таджикский

Языки

ПАРВАРДИГОР чунин гуфт: «Ба хонаи подшоҳи Яҳудо фурӯд ой ва дар он ҷо ин каломро ба забон бирон,

Ва бигӯй: каломи Парвардигорро бишнав, эй подшоҳи Яҳудо, ки бар тахти Довуд нишастаӣ, – ту, ва бандагони ту, ва қавми ту, ки ба ин дарвоза дохил мешаванд.

Парвардигор чунин мегӯяд: адолат ва инсофро ба амал оваред ва ситамкашро аз дасти ситамгар раҳо кунед; ва ғариб, ятим ва беваро озор надиҳед ва зулм накунед, ва хуни бегуноҳро дар ин макон нарезед.

Зеро агар шумо ин каломро ҳақиқатан ба ҷо оваред, он гоҳ подшоҳоне ки бар тахти Довуд менишинанд ва бар аробаҳо ва аспон савор мешаванд, – худашон, ва бандагонашон, ва қавмашон, – ба дарвозаи ин хона дохил хоҳанд шуд.

Вале агар шумо ин суханонро нашнавед, ба Зоти Худ қасам мехӯрам, – мегӯяд Парвардигор, – ки ин хона ба харобазор мубаддал хоҳад шуд.

Зеро ки Парвардигор дар бораи хонаи подшоҳи Яҳудо чунин мегӯяд: ту барои Ман Ҷилъод ва қуллаи Лубнон будӣ, аммо ба яқин туро биёбоне мисли шаҳрҳои ғайримаскун хоҳам гардонид,

Ва бар зидди ту харобкунандагонро, ки ҳар яке бо олоти худ бошад, тақдис хоҳам намуд, ва онҳо арзҳои гузини туро бурида, дар оташ хоҳанд андохт.

Ва халқҳои бисёр аз ин шаҳр хоҳанд гузашт ва ба якдигар хоҳанд гуфт: ́Аз чӣ сабаб Парвардигор ба ин шаҳри бузург чунин кардааст?́

Ва дар ҷавоб хоҳанд гуфт: ́Аз он сабаб, ки паймони Парвардигор Худои худро тарк кардаанд, ва ба худоёни дигар саҷда ва ибодат намудаанд́».

Барои мурда гиря накунед ва барои ӯ мотам нагиред, балки барои касе ки меравад, зор-зор бигиред, зеро ки ӯ дигар нахоҳад баргашт ва замини зодгоҳи худро нахоҳад дид.

Зеро Парвардигор дар бораи Шаллум ибни Йӯшиё, подшоҳи Яҳудо, ки ба ҷои падараш Йӯшиё подшоҳ шуда, аз он макон берун рафтааст, чунин мегӯяд: «Ӯ дигар ба он ҷо нахоҳад баргашт,

Балки дар маконе ки ӯро ба асирӣ бурдаанд, хоҳад мурд ва ин заминро дигар нахоҳад дид».

«Вой бар касе ки хонаи худро ба ноинсофӣ, ва болохонаҳояшро ба беадолатӣ бино мекунад: ёри худро муфт кор фармуда, музди вайро намедиҳад,

Ва мегӯяд: ́Барои худ хонаи калон ва болохонаҳои фарох бино мекунам́, – ва тирезаҳо барои худ мекушояд, ва онҳоро бо чӯби арз рӯйбаст менамояд ва бо шангарф ранг мекунад.

Оё ба он сабаб, ки аз арз биноҳо месозӣ, ту подшоҳӣ хоҳӣ кард? Падарат, охир, мехӯрд ва менӯшид, вале адолат ва инсофро риоя менамуд, бинобар ин аҳволаш хуб буд.

Ӯ ба мискин ва бенаво додрасӣ мекард, бинобар ин аҳволаш хуб буд. Маҳз ҳамин аст шинохтани Ман, – мегӯяд Парвардигор.

Аммо чашмони ту ва дили ту фақат ба тамаъкорӣ, ва ба рехтани хуни бегуноҳон, ва ба зулму ситам кардан нигаронида шудааст».

Бинобар ин Парвардигор дар бораи Еҳӯёқим ибни Йӯшиё подшоҳи Яҳудо чунин мегӯяд: «Барои ӯ навҳа нахоҳанд кард: ́Эй вой бародарам!́ ва ́Эй вой хоҳарам!́ Барои ӯ навҳа нахоҳанд кард: ́Эй вой хоҷа!́ ва ́Эй вой кибриё!́

Мисли дафни хар мадфун хоҳад шуд: ҷасадашро кашида бароварда, дуртар аз дарвозаи Ерусалим хоҳанд партофт».

«Бар Лубнон баромада, фарёд зан, ва бар Бошон овозатро баланд кун, ва аз Аборим фарёд зан, зеро ки ҳамаи дӯстдоронат шикаст хӯрдаанд.

Дар вақти некрӯзият туро таъкид карда будам, аммо ту гуфтӣ: ́Нахоҳам шунид!́ Роҳи ту аз ҷавоният ҳамин буд, ки овози Маро нашнавӣ.

Ҳамаи чӯпонони туро бод хоҳад бурд, ва дӯстдорони ту ба асирӣ хоҳанд рафт; он гоҳ аз тамоми шарорати худ хиҷил ва шармсор хоҳӣ шуд.

Эй, ки бар Лубнон нишастаӣ, ва бар арзҳо лона сохтаӣ! Вақте ки дардҳо мисли азоби зане ки мезояд, туро фаро гирад, чӣ қадар оҳу воҳ хоҳӣ кард!»

«Ба ҳаёти Ман қасам, – мегӯяд Парвардигор, – ки агарчи Конё ибни Еҳӯёқим подшоҳи Яҳудо нигине бар дасти рости Ман мебуд, аз он ҷо ҳам туро мекандам.

Ва Ман туро ба дасти толибони ҷонат ва ба дасти касоне ки аз онҳо метарсӣ, ба дасти Набукаднесар подшоҳи Бобил ва ба дасти калдониён хоҳам супурд.

Ва ту ва модари туро, ки туро зоидааст, ба замини дигаре ки дар он ҷо зоида нашудаед, хоҳам андохт, ва шумо дар он ҷо хоҳед мурд.

Ва ба замине ки ҷонашон орзу дорад ба он ҷо баргарданд, нахоҳанд баргашт».

Оё ин шахс, Конё, ҳайкали манфури шикастаест, ё зарфи нодаркорест? Чаро онҳо – ӯ ва насли ӯ – дур андохта, ба замине ки намедонистанд, партофта шудаанд?

Эй замин, эй замин, эй замин! Каломи Парвардигорро бишнав!

Парвардигор чунин мегӯяд: «Ин шахсро безоту зуриёт, марди дар умраш комёбнашудае бинависед, зеро ки касе аз наслаш комёб шуда, бар тахти Довуд нахоҳад нишаст ва дар Яҳудо дигар салтанат нахоҳад ронд».