Егда́ же ви́дѣша Его́ архiере́е и слуги́, возопи́ша глаго́люще: [Зач. 60.] распни́, распни́ Его́. Глаго́ла и́мъ Пила́тъ: поими́те Его́ вы́, и распни́те, а́зъ бо не обрѣта́ю въ Не́мъ вины́.

Отвѣща́ша ему́ Иуде́е: мы́ зако́нъ и́мамы, и по зако́ну на́шему до́лженъ е́сть умре́ти, я́ко Себе́ Сы́на Бо́жiя сотвори́.

Егда́ у́бо слы́ша Пила́тъ сiе́ сло́во, па́че убоя́ся,

и вни́де въ прето́ръ па́ки, и глаго́ла Иису́сови: отку́ду еси́ Ты́? Иису́съ же отвѣ́та не даде́ ему́.

Глаго́ла же Ему́ Пила́тъ: мнѣ́ ли не глаго́леши? Не вѣ́си ли, я́ко вла́сть и́мамъ распя́ти Тя́ и вла́сть и́мамъ пусти́ти Тя́?

Отвѣща́ Иису́съ: не и́маши вла́сти ни еди́ныя на Мнѣ́, а́ще не бы́ ти́ дано́ свы́ше: сего́ ра́ди преда́вый Мя́ тебѣ́ бо́лiй грѣ́хъ и́мать.

От сего́ иска́ше Пила́тъ пусти́ти Его́. Иуде́е же вопiя́ху, глаго́люще: а́ще Сего́ пу́стиши, нѣ́си дру́гъ ке́саревъ: вся́къ, и́же царя́ себе́ твори́тъ, проти́вится ке́сарю.

Пила́тъ у́бо слы́шавъ сiе́ сло́во, изведе́ во́нъ Иису́са и сѣ́де на суди́щи, на мѣ́стѣ глаго́лемѣмъ Лиѳострото́нъ, Евре́йски же Гавва́ѳа.

Бѣ́ же пято́къ Па́сцѣ, ча́съ же я́ко шесты́й. И глаго́ла Иуде́омъ: се́, Ца́рь ва́шъ.

Они́ же вопiя́ху: возми́, возми́, распни́ Его́. Глаго́ла и́мъ Пила́тъ: Царя́ ли ва́шего распну́? Отвѣща́ша архiере́е: не и́мамы царя́ то́кмо ке́саря.

Тогда́ у́бо предаде́ Его́ и́мъ, да ра́спнется. Пое́мше же Иису́са и ведо́ша:

и нося́ кре́стъ Сво́й, изы́де на глаго́лемое Ло́бное мѣ́сто, е́же глаго́лется Евре́йски Голго́ѳа,

идѣ́же пропя́ша Его́, и съ Ни́мъ и́на два́ сю́ду и сю́ду, посредѣ́ же Иису́са.

Написа́ же и ти́тла Пила́тъ, и положи́ на кре́стѣ́. Бѣ́ же напи́сано: Иису́съ Назоряни́нъ, Ца́рь Иуде́йскiй.

Сего́ же ти́тла мно́зи что́ша от Иуде́й, я́ко бли́зъ бѣ́ мѣ́сто гра́да, идѣ́же пропя́ша Иису́са: и бѣ́ напи́сано Евре́йски, Гре́чески, Ри́мски.

Глаго́лаху у́бо Пила́ту архiере́е Иуде́йстiи: не пиши́: Ца́рь Иуде́йскiй: но я́ко Са́мъ рече́: Ца́рь е́смь Иуде́йскiй.

Отвѣща́ Пила́тъ: е́же писа́хъ, писа́хъ.

Во́ини же, егда́ пропя́ша Иису́са, прiя́ша ри́зы Его́, и сотвори́ша четы́ри ча́сти, коему́ждо во́ину ча́сть, и хито́нъ: бѣ́ же хито́нъ нешве́нъ, свы́ше истка́нъ ве́сь.

Рѣ́ша же къ себѣ́: не предере́мъ его́, но ме́тнемъ жре́бiя о не́мъ, кому́ бу́детъ: да сбу́дется Писа́нiе, глаго́лющее: раздѣли́ша ри́зы Моя́ себѣ́ и о имати́смѣ Мое́й мета́ша жре́бiя. Во́ини у́бо сiя́ сотвори́ша.

[Зач. 61.] Стоя́ху же при кре́стѣ́ Иису́совѣ Ма́ти Его́, и сестра́ Ма́тере Его́, Марі́а Клео́пова, и Марі́а Магдали́на.

Иису́съ же ви́дѣвъ Ма́терь и ученика́ стоя́ща, его́же любля́ше, глаго́ла Ма́тери Свое́й: Же́но, се́, сы́нъ Тво́й.

Пото́мъ глаго́ла ученику́: се́, Ма́ти твоя́. И от того́ часа́ поя́тъ Ю́ учени́къ во своя́ си.

Посе́мъ вѣ́дый Иису́съ, я́ко вся́ уже́ соверши́шася, да сбу́дется Писа́нiе, глаго́ла: жа́жду.

Сосу́дъ же стоя́ше по́лнъ о́цта. Они́ же испо́лнивше гу́бу о́цта и на тро́сть во́нзше, придѣ́ша ко усто́мъ Его́.

Егда́ же прiя́тъ о́цетъ Иису́съ, рече́: соверши́шася. И прекло́нь главу́, предаде́ ду́хъ.

Иуде́е же, поне́же пято́къ бѣ́, да не оста́нутъ на крестѣ́ тѣлеса́ въ суббо́ту, бѣ́ бо вели́къ де́нь тоя́ суббо́ты, моли́ша Пила́та, да пребiю́тъ го́лени и́хъ и во́змутъ.

Прiидо́ша же во́ини, и пе́рвому у́бо преби́ша го́лени, и друго́му распя́тому съ Ни́мъ:

на Иису́са же прише́дше, я́ко ви́дѣша Его́ уже́ уме́рша, не преби́ша Ему́ го́ленiй,

но еди́нъ от во́инъ копiе́мъ ре́бра Ему́ прободе́, и а́бiе изы́де кро́вь и вода́.

И ви́дѣвый свидѣ́телствова, и и́стинно е́сть свидѣ́телство его́, и то́й вѣ́сть, я́ко и́стину глаго́летъ, да вы́ вѣ́ру и́мете.

Бы́ша бо сiя́, да сбу́дется Писа́нiе: ко́сть не сокруши́тся от Него́.

И па́ки друго́е Писа́нiе глаго́летъ: воззря́тъ На́нь, Его́же прободо́ша.

[Зач. 62.] По си́хъ же моли́ Пила́та Ио́сифъ, и́же от Аримаѳе́а, сы́й учени́къ Иису́совъ, потае́нъ же стра́ха ра́ди Иуде́йска, да во́зметъ тѣ́ло Иису́сово: и повелѣ́ Пила́тъ. Прiи́де же и взя́тъ тѣ́ло Иису́сово.

Прiи́де же и Никоди́мъ, прише́дый ко Иису́сови но́щiю пре́жде, нося́ смѣше́нiе сми́рнено и ало́йно, я́ко ли́тръ сто́.

Прiя́ста же тѣ́ло Иису́сово, и обви́ста е́ ри́зами со арома́ты, я́коже обы́чай е́сть Иуде́омъ погреба́ти.

Бѣ́ же на мѣ́стѣ, идѣ́же распя́тся, вѣ́ртъ {вертогра́дъ}, и въ ве́ртѣ гро́бъ но́въ, въ не́мже николи́же никто́же положе́нъ бѣ́:

ту́ у́бо пятка́ ра́ди Иуде́йска, я́ко бли́зъ бя́ше гро́бъ, положи́ста Иису́са.

Французский (LSG)

Alors Pilate prit Jésus, et le fit battre de verges.

Les soldats tressèrent une couronne d'épines qu'ils posèrent sur sa tête, et ils le revêtirent d'un manteau de pourpre; puis, s'approchant de lui,

ils disaient: Salut, roi des Juifs! Et ils lui donnaient des soufflets.

Pilate sortit de nouveau, et dit aux Juifs: Voici, je vous l'amène dehors, afin que vous sachiez que je ne trouve en lui aucun crime.

Jésus sortit donc, portant la couronne d'épines et le manteau de pourpre. Et Pilate leur dit: Voici l'homme.

Lorsque les principaux sacrificateurs et les huissiers le virent, ils s'écrièrent: Crucifie! crucifie! Pilate leur dit: Prenez-le vous-mêmes, et crucifiez-le; car moi, je ne trouve point de crime en lui.

Les Juifs lui répondirent: Nous avons une loi; et, selon notre loi, il doit mourir, parce qu'il s'est fait Fils de Dieu.

Quand Pilate entendit cette parole, sa frayeur augmenta.

Il rentra dans le prétoire, et il dit à Jésus: D'où es-tu? Mais Jésus ne lui donna point de réponse.

Pilate lui dit: Est-ce à moi que tu ne parles pas? Ne sais-tu pas que j'ai le pouvoir de te crucifier, et que j'ai le pouvoir de te relâcher?

Jésus répondit: Tu n'aurais sur moi aucun pouvoir, s'il ne t'avait été donné d'en haut. C'est pourquoi celui qui me livre à toi commet un plus grand péché.

Dès ce moment, Pilate cherchait à le relâcher. Mais les Juifs criaient: Si tu le relâches, tu n'es pas ami de César. Quiconque se fait roi se déclare contre César.

Pilate, ayant entendu ces paroles, amena Jésus dehors; et il s'assit sur le tribunal, au lieu appelé le Pavé, et en hébreu Gabbatha.

C'était la préparation de la Pâque, et environ la sixième heure. Pilate dit aux Juifs: Voici votre roi.

Mais ils s'écrièrent: Ote, ôte, crucifie-le! Pilate leur dit: Crucifierai-je votre roi? Les principaux sacrificateurs répondirent: Nous n'avons de roi que César.

Alors il le leur livra pour être crucifié. Ils prirent donc Jésus, et l'emmenèrent.

Jésus, portant sa croix, arriva au lieu du crâne, qui se nomme en hébreu Golgotha.

C'est là qu'il fut crucifié, et deux autres avec lui, un de chaque côté, et Jésus au milieu.

Pilate fit une inscription, qu'il plaça sur la croix, et qui était ainsi conçue: Jésus de Nazareth, roi des Juifs.

Beaucoup de Juifs lurent cette inscription, parce que le lieu où Jésus fut crucifié était près de la ville: elle était en hébreu, en grec et en latin.

Les principaux sacrificateurs des Juifs dirent à Pilate: N'écris pas: Roi des Juifs. Mais écris qu'il a dit: Je suis roi des Juifs.

Pilate répondit: Ce que j'ai écrit, je l'ai écrit.

Les soldats, après avoir crucifié Jésus, prirent ses vêtements, et ils en firent quatre parts, une part pour chaque soldat. Ils prirent aussi sa tunique, qui était sans couture, d'un seul tissu depuis le haut jusqu'en bas. Et ils dirent entre eux:

Ne la déchirons pas, mais tirons au sort à qui elle sera. Cela arriva afin que s'accomplît cette parole de l'Écriture: Ils se sont partagé mes vêtements, Et ils ont tiré au sort ma tunique. Voilà ce que firent les soldats.

Près de la croix de Jésus se tenaient sa mère et la soeur de sa mère, Marie, femme de Clopas, et Marie de Magdala.

Jésus, voyant sa mère, et auprès d'elle le disciple qu'il aimait, dit à sa mère: Femme, voilà ton fils.

Puis il dit au disciple: Voilà ta mère. Et, dès ce moment, le disciple la prit chez lui.

Après cela, Jésus, qui savait que tout était déjà consommé, dit, afin que l'Écriture fût accomplie: J'ai soif.

Il y avait là un vase plein de vinaigre. Les soldats en remplirent une éponge, et, l'ayant fixée à une branche d'hysope, ils l'approchèrent de sa bouche.

Quand Jésus eut pris le vinaigre, il dit: Tout est accompli. Et, baissant la tête, il rendit l'esprit.

Dans la crainte que les corps ne restassent sur la croix pendant le sabbat, -car c'était la préparation, et ce jour de sabbat était un grand jour, -les Juifs demandèrent à Pilate qu'on rompît les jambes aux crucifiés, et qu'on les enlevât.

Les soldats vinrent donc, et ils rompirent les jambes au premier, puis à l'autre qui avait été crucifié avec lui.

S'étant approchés de Jésus, et le voyant déjà mort, ils ne lui rompirent pas les jambes;

mais un des soldats lui perça le côté avec une lance, et aussitôt il sortit du sang et de l'eau.

Celui qui l'a vu en a rendu témoignage, et son témoignage est vrai; et il sait qu'il dit vrai, afin que vous croyiez aussi.

Ces choses sont arrivées, afin que l'Écriture fût accomplie: Aucun de ses os ne sera brisé.

Et ailleurs l'Écriture dit encore: Ils verront celui qu'ils ont percé.

Après cela, Joseph d'Arimathée, qui était disciple de Jésus, mais en secret par crainte des Juifs, demanda à Pilate la permission de prendre le corps de Jésus. Et Pilate le permit. Il vint donc, et prit le corps de Jésus.

Nicodème, qui auparavant était allé de nuit vers Jésus, vint aussi, apportant un mélange d'environ cent livres de myrrhe et d'aloès.

Ils prirent donc le corps de Jésus, et l'enveloppèrent de bandes, avec les aromates, comme c'est la coutume d'ensevelir chez les Juifs.

Or, il y avait un jardin dans le lieu où Jésus avait été crucifié, et dans le jardin un sépulcre neuf, où personne encore n'avait été mis.

Ce fut là qu'ils déposèrent Jésus, à cause de la préparation des Juifs, parce que le sépulcre était proche.

Украинский (Огієнко)

От тоді взяв Ісуса Пилат, та й звелів збичувати Його.

Вояки ж, сплівши з терну вінка, Йому поклали на голову, та багряницю наділи на Нього,

і приступали до Нього й казали: Радій, Царю Юдейський!
І били по щоках Його…

Тоді вийшов назовні ізнову Пилат та й говорить до них: Ось Його я виводжу назовні до вас, щоб ви переконались, що провини ніякої в Нім не знаходжу.

І вийшов назовні Ісус, у терновім вінку та в багрянім плащі.
А Пилат до них каже: Оце Чоловік!

Як зобачили ж Його первосвященики й служба, то закричали, говорячи: Розіпни, розіпни!
Пилат каже до них: То візьміть Його ви й розіпніть, бо провини я в Нім не знаходжу!

Відказали юдеї йому: Ми маємо Закона, а за Законом Він мусить умерти, бо за Божого Сина Себе видавав!

Як зачув же Пилат оце слово, налякався ще більш,

і вернувся в преторій ізнову, і питає Ісуса: Звідки Ти?
Та Ісус йому відповіді не подав.

І каже до Нього Пилат: Не говориш до мене?
Хіба ж Ти не знаєш, що маю я владу розп́ясти Тебе, і маю владу Тебе відпустити?

Ісус відповів: Надо Мною ти жадної влади не мав би, коли б тобі зверху не дано було;
тому більший гріх має той, хто Мене тобі видав…

Після цього Пилат намагався пустити Його, та юдеї кричали, говорячи: Якщо Його пустиш, то не кесарів приятель ти!
Усякий, хто себе за царя видає, противиться кесареві.

Як зачув же Пилат оце слово, то вивів назовні Ісуса, і засів на суддеве сидіння, на місці, що зветься літостротон, по-гебрейському ж гаввата.

Був то ж день Приготовлення Пасхи, година була близько шостої.
І він каже юдеям: Ось ваш Цар!

Та вони закричали: Геть, геть із Ним!
Розіпни Його!
Пилат каже до них: Царя вашого маю розп́ясти?
Первосвященики відповіли: Ми не маєм царя, окрім кесаря!

Ось тоді він їм видав Його, щоб розп́ясти…
І взяли Ісуса й повели…

І, нісши Свого хреста, Він вийшов на місце, Череповищем зване, по-гебрейському Голгофа.

Там Його розп́яли, а з Ним разом двох інших, з одного та з другого боку, а Ісуса всередині.

А Пилат написав і написа, та й умістив на хресті.
Було ж там написано: Ісус Назарянин, Цар Юдейський.

І багато з юдеїв читали цього написа, бо те місце, де Ісус був розп́ятий, було близько від міста.
А було по-гебрейському, по-грецькому й по-римському написано.

Тож сказали Пилатові юдейські первосвященики: Не пиши: Цар Юдейський, але що Він Сам говорив: Я Цар Юдейський.

Пилат відповів: Що я написав написав!

Розп́явши ж Ісуса, вояки взяли одіж Його, та й поділили на чотири частині, по частині для кожного вояка, теж і хітона.
А хітон був не шитий, а витканий цілий відверху.

Тож сказали один до одного: Не будемо дерти його, але жереба киньмо на нього, кому припаде.
Щоб збулося Писання: Поділили одежу Мою між собою, і метнули про шату Мою жеребка.
Вояки ж це й зробили…

Під хрестом же Ісуса стояли Його мати, і сестра Його матері, Марія Клеопова, і Марія Магдалина.

Як побачив Ісус матір та учня, що стояв тут, якого любив, то каже до матері: Оце, жоно, твій син!

Потім каже до учня: Оце мати твоя!
І з тієї години той учень узяв її до себе.

Потім, знавши Ісус, що вже все довершилось, щоб збулося Писання, проказує: Прагну!

Тут стояла посудина, повна оцту.
Вояки ж, губку оцтом наповнивши, і на тростину її настромивши, піднесли до уст Його.

А коли Ісус оцту прийняв, то промовив: Звершилось!…
І, голову схиливши, віддав Свого духа…

Був же день Приготовлення, тож юдеї, щоб тіла на хресті не зосталися в суботу, був бо Великдень тієї суботи просили Пилата зламати голінки розп́ятим, і зняти.

Тож прийшли вояки й поламали голінки першому й другому, що розп́ятий з Ним був.

Коли ж підійшли до Ісуса й побачили, що Він уже вмер, то голінок Йому не зламали,

та один з вояків списом бока Йому проколов, і зараз витекла звідти кров та вода.

І самовидець засвідчив, і правдиве свідоцтво його;
і він знає, що правду говорить, щоб повірили й ви.

о це сталось тому, щоб збулося Писання: Йому кості ламати не будуть!

І знов друге Писання говорить: Дивитися будуть на Того, Кого прокололи.

Потім Йосип із Аріматеї, що був учень Ісуса, але потайний, бо боявся юдеїв, став просити Пилата, щоб тіло Ісусове взяти.
І дозволив Пилат.
Тож прийшов він, і взяв тіло Ісусове.

Прибув також і Никодим, що давніше приходив вночі до Ісуса, і смирну приніс, із алоєм помішану, щось літрів із сто.

Отож, узяли вони тіло Ісусове, та й обгорнули його плащаницею із пахощами, як є звичай ховати в юдеїв.

На тім місці, де Він був розп́ятий, знаходився сад, а в саду новий гріб, що в ньому ніколи ніхто не лежав.

Тож отут, з-за юдейського дня Приготовлення вони поклали Ісуса, бо поблизу був гріб.

Таджикский

Языки

Он гоҳ Пилотус Исоро гирифта, тозиёна зад.

Ва сарбозон тоҷе аз хор бофта, бар сараш ниҳоданд, ва ҷомаи арғувон ба Ў пўшонданд.

Ва гуфтанд: “Салом, эй Подшоҳи Яҳудиён!“ Ва Ўро торсакӣ мезаданд.

Боз Пилотус баромада ба онҳо гуфт: “Инак, Ўро пеши шумо мебарорам, то бидонед, ки ман дар Ў ҳеҷ айбе намеёбам“.

Ва Исо, дар ҳолате ки тоҷи аз хор бофтае бар сар ва ҷомаи арғувон дар бар дошт, берун омад. Ва Пилотус гуфт: “Инак Он Одам!“

Чун саркоҳинон ва мулозимон Ўро диданд, фарьёд зада гуфтанд: “Ўро маслуб кун, маслуб кун!“ Пилотус ба онҳо гуфт: “Шумо Ўро гирифта маслуб кунед, зеро ки ман дар Ў айбе намеёбам“.

Яҳудиён ба вай ҷавоб доданд: “Мо шариате дорем, ва мувофиқи шариати мо Ў бояд бимирад, чунки Худро Писари Худо кардааст“.

Чун Пилотус ин суханро шунид, беш аз пеш ҳаросон шуд.

Ва боз ба сарбозхона даромада, ба Исо гуфт: “Ту аз куҷоӣ?“.Лекин Исо ба вай ҷавоб надод.

Пилотус ба Ў гуфт: “Ба ман сухан намегўӣ? Магар намедонӣ, ки қудрат дорам Туро маслуб кунам ва қудрат дорам Туро озод кунам?“

Исо ҷавоб дод: “Ҳеҷ қудрате ба Ман намедоштӣ, агар аз боло дода немешуд; аз ин рў он касе ки Маро ба ту таслим кард, гуноҳи бештар дорад“.

Ва аз он вақт Пилотус саъй дошт Ўро озод кунад, лекин яҳудиён фарьёд зада, гуфтанд: “Агар Ўро озод кунӣ, дўсти қайсар нестӣ; ҳар кӣ даъвои подшоҳӣ кунад, душмани қайсар аст“.

Чун Пилотус инро шунид, Исоро берун овардва дар он ҷое ки Сангфарш ва ба ибронӣ Ҷабто номида мешуд, бар курсии доварӣ нишаст.

Рўзи ҷумъаи арафаи иди фисҳ буд, ки дар соати шашум ба яҳудиён гуфт: “Инак, Подшоҳи шумо!“

Лекин онҳо фарьёд заданд: “Ўро нест кун, нест кун, маслуб кун!“. Пилотус ба онҳо гуфт: “Оё Подшоҳи шуморо маслуб кунам?“ Саркоҳинон ҷавоб доданд: “Ғайр аз қайсар подшоҳе надорем“.

Ниҳоят, Ўро ба дасти онҳо супурд, то ки маслуб кунанд. Ва онҳо Исоро гирифта бурданд.

Ва Ў салиби Худро бардошта, ба ҷое ки́Ҷои косахонаи сар́ ва ба ибронӣ Ҷолҷолто ном дошт, равона шуд;

Ва дар он ҷо Ўро маслуб карданд ва бо Ў ду каси дарро, яке аз ин тарафаш ва дигаре аз он тарафаш, ва Исоро дар миёна.

Пилотус айбномае навишта, бар салиб овехт, ки чунин навишта шуда буд: “Исои Носирӣ, Подшоҳи яҳудиён“.

Бисьёре аз яҳудиён он айбномаро хонданд, зеро ҷое ки Исо маслуб шуда буд, ба шаҳр наздик буд, ва айбномаро ба забонҳои ибронӣ, юнонӣ ва румӣ навишта буданд.

Саркоҳинони яҳудӣ ба Пилотус гуфтанд: “Нанавис: ́Подшоҳи яҳудиён́, балки он чи Ў мегуфт: ́Манам Подшоҳи яҳудиён́„.

Пилотус ҷавоб дод: “Он чи навиштам, навиштам“.

Ва сарбозон, чун Исоро маслуб карданд, либоси Ўро гирифта, ба чор ҳасса тақсим карданд, ба ҳар сарбоз як ҳисса; ва пероҳанро низ гирифтанд; лекин пероҳан дарз надошт, балки аз боло то поён бофта шуда буд.

Пас онҳо ба якдигар гуфтанд: “Онро пора накунем, балки қуръа партофта бинем, ки аз они кӣ мешавад“, то ки Навишта ба амал ояд, ки мегўяд: ́Сару либоси Маро дар миёни худ тақсим карданд ва бар пероҳани Ман қуръа партофтанд́. Ва сарбозон чунин карданд.

Дар назди салиби Исо модари Ў ва хоҳари модараш, Марьями завҷаи Қлўпос, ва Марьями Маҷдалия истода буданд.

Чун Исо мадари Худро бо он шогирде ки дўст медошт, дар он ҷо истода дид, ба модари Худ гуфт: “Эй зан! инак писари ту“.

Ва баъд ба шогирди Худ гуфт: “Инак модари ту!“.Аз ҳамон соат он шогирд вайро ба хонаи худ бурд.

Пас аз он Исо чун дид, ки ҳама чиз ба анҷом расидааст, то ки Навишта ба амал ояд, гуфт: “Ташнаам“.

Дар он ҷо зарфе пур аз сирко истода буд. Пас исфанҷеро аз сирко пур карда, бар сари най ниҳоданд ва наздики даҳони Ў бурданд.

Чун Исо сиркоро чашид, гуфт: “Иҷро шуд“.Ва сар фурў оварда, ҷон дод.

Лекин, аз баски рўзи ҷумъа буд, барои он ки ҷасадҳо бар салиб дар рўзи шанбе намонад, зеро ки он шанбеи бузург буд, бинобар ин яҳудиён аз Пилотус хоҳиш карданд, ки соқи пойҳои онҳоро бишкананд ва ба поён фуроваранд.

Сарбозон омада, соқи пойҳои он ду нафарро, ки бо Ў маслуб шуда буданд, шикастанд;

Чун назди Исо омаданд ва диданд, ки аллакак мурдааст, соқи пойҳои Ўро нашикастанд;

Аммо яке аз сарбозон ба қабурғаи Ў найза зад, ва ҳамон дам хун ва об ҷорӣ шуд.

Ва он касе ки дид, шаҳодат дод, ва шаҳодати вай рост аст; вай медонад ки рост мегўяд, то ки шумо низ имон оваред.

Зеро ин воқеъ шуд, то Навишта ба амал ояд, ки мегўяд: ́Ҳеҷ як устухони Ў шикаста нахоҳад шуд́.

Ва Навишта боз дар ҷои дигар мегўяд: ́Ба Он Касе ки найза задаанд, назар хоҳанд дўхт́.

Пас аз он Юсуф, ки аз аҳли Ҳаромот ва, аз тарси яҳудиён, шогирди мехфии Исо буд, аз Пилотус хоҳиш кард, ки Ҷасади Исоро бардорад; ва Пилотус ба вай иҷозат дод. Вай омада, Ҷасади Исоро бардошт.

Ва Ниқўдимус, ки пештар шабона назди Исо омада буд, низ омад ва тақрибан сад ратл мур ва уди омехта бо худ овард.

Онҳо Ҷасади Исоро гирифтанд ва мувофиқи дафни яҳудиён, ҳанут пошида, ба кафан печонданд.

Дар он ҷое ки Ў маслуб шуд, боғе буд, ва дар боғ қабри наве ки дар он ҳанўз ҳеҷ кас дафн нашуда буд:

Дар он ҷо Исоро дафн карданд, зеро ки арафаи шанбеи яҳудиён буд, ва он қабр наздик буд.