во вре́мя бо опредѣле́ное угото́ванъ бы́сть па́сти от ины́хъ, до́мы же его́ опустоше́ны бы́ти беззако́нными. оба́че никто́же да упова́етъ, лука́въ сы́й, непови́ненъ бы́ти,

ели́цы разгнѣвля́ютъ Го́спода, а́ки и истяза́нiя и́мъ не бу́детъ.

Но вопроси́ четвероно́гихъ, а́ще ти́ реку́тъ, и пти́цъ небе́сныхъ, а́ще ти́ возвѣстя́тъ:

повѣ́ждь земли́, а́ще ти́ ска́жетъ, и исповѣ́дятъ ти́ ры́бы морскі́я.

Кто́ у́бо не разумѣ́ во всѣ́хъ си́хъ, я́ко рука́ Госпо́дня сотвори́ сiя́?

Не въ руцѣ́ ли его́ душа́ всѣ́хъ живу́щихъ и ду́хъ вся́каго человѣ́ка?

У́хо бо словеса́ разсужда́етъ, горта́нь же бра́шна вкуша́етъ.

Во мно́зѣмъ вре́мени прему́дрость, во мно́зѣ же житiи́ вѣ́дѣнiе.

У него́ прему́дрость и си́ла, у того́ совѣ́тъ и ра́зумъ.

А́ще низложи́тъ, кто́ сози́ждетъ? а́ще затвори́тъ от человѣ́ковъ, кто́ отве́рзетъ?

А́ще возбрани́тъ во́ду, изсуши́тъ зе́млю: а́ще же пу́ститъ, погуби́тъ ю́ преврати́въ.

У него́ держа́ва и крѣ́пость, у того́ вѣ́дѣнiе и ра́зумъ.

Проводя́й совѣ́тники плѣне́ны, судiи́ же земли́ ужаси́:

посажда́яй цари́ на престо́лѣхъ и обвязу́яй по́ясомъ чре́сла и́хъ:

отпуща́яй жерцы́ плѣ́нники, си́льныхъ же земли́ низврати́:

измѣня́яй устнѣ́ вѣ́рныхъ, ра́зумъ же ста́рцевъ уразумѣ́:

излива́яй безче́стiе на кня́зи, смире́нныя же изцѣли́:

открыва́яй глубо́кая от тмы́, изведе́ же на свѣ́тъ сѣ́нь сме́ртную:

прельща́яй язы́ки и погубля́яй и́хъ, низлага́яй язы́ки и наставля́яй и́хъ:

измѣня́яй сердца́ князе́й земны́хъ, прельсти́ же и́хъ на пути́, его́же не вѣ́дяху,

да ося́жутъ тму́, а не свѣ́тъ, да заблу́дятъ же я́ко пiя́ный.

Отвѣща́въ же и́овъ, рече́:

кому́ прилѣжи́ши, или́ кому́ хо́щеши помога́ти? не сему́ ли, ему́же мно́га крѣ́пость и ему́же мы́шца крѣпка́ е́сть?

Кому́ совѣ́тъ да́лъ еси́? не ему́же ли вся́ прему́дрость? Кого́ пожене́ши? не ему́же ли преве́лiя си́ла?

Кому́ возвѣсти́лъ еси́ глаго́лы? дыха́нiе же чiе́ есть исходя́щее изъ тебе́?

Еда́ исполи́ни родя́тся подъ водо́ю и сосѣ́дми ея́?

На́гъ а́дъ предъ ни́мъ, и нѣ́сть покрыва́ла па́губѣ.

Простира́яй сѣ́веръ ни на че́мже, повѣ́шаяй зе́млю ни наче́мже,

связу́яй во́ду на о́блацѣхъ свои́хъ, и не расто́ржеся о́блакъ подъ не́ю:

держа́й лице́ престо́ла, простира́я надъ ни́мъ о́блакъ сво́й:

повелѣ́нiе окружи́ на лице́ воды́ да́же до сконча́нiя свѣ́та со тмо́ю.

Столпи́ небе́снiи простро́шася и ужасо́шася от запреще́нiя его́.

Крѣ́постiю укроти́ мо́ре, и хи́тростiю его́ низложе́нъ бы́сть ки́тъ:

вереи́ же небе́сныя убоя́шася его́: повелѣ́нiемъ же умертви́ змі́а отсту́пника.

Се́, сiя́ ча́сти пути́ его́: и о ка́пли сло́ва услы́шимъ въ не́мъ: си́лу же гро́ма его́ кто́ увѣ́да, когда́ сотвори́тъ?

Е́сть бо сребру́ мѣ́сто, отону́дуже и быва́етъ, и мѣ́сто зла́ту, отону́дуже очища́ется.

Желѣ́зо бо изъ земли́ ражда́ется, мѣ́дь же ра́вно ка́менiю сѣче́тся.

Чи́нъ положи́ тмѣ́, и вся́ концы́ са́мъ испыту́етъ, камы́къ тмы́ и сѣ́нь сме́рти.

Пресѣче́нiе пото́ка от пра́ха: забыва́ющiи же пу́ть пра́вый изнемого́ша, от человѣ́къ подвиго́шася.

Е́сть земля́, изъ нея́же изы́детъ хлѣ́бъ: подъ не́ю обрати́ся я́ко о́гнь.

Мѣ́сто сапфи́ра ка́менiе ея́, и пе́рсть зла́то ему́.

Стезя́, не позна́ ея́ пти́ца, и не узрѣ́ ю́ о́ко су́пово,

и не ходи́ша по не́й сы́нове велича́выхъ, и не пре́йде по не́й ле́въ.

На несѣко́мѣ ка́мени простре́ ру́ку свою́, преврати́ же изъ коре́нiя го́ры:

бре́ги рѣ́къ расто́рже, вся́кое же честно́е ви́дѣ о́ко мое́:

глубины́ же рѣ́къ откры́ и показа́ си́лу свою́ на свѣ́тъ.

Прему́дрость же отку́ду обрѣ́теся? и ко́е мѣ́сто е́сть вѣ́дѣнiя?

Не вѣ́сть человѣ́къ пути́ ея́, ниже́ обрѣ́теся въ человѣ́цѣхъ.

Бе́здна рече́: нѣ́сть во мнѣ́: и мо́ре рече́: нѣ́сть со мно́ю.

Не да́стся сокро́вище за ню́, и не извѣ́сится сребро́ на измѣне́нiе ея́,

и не сравни́тся со зла́томъ Софи́рскимъ, со о́никсомъ честны́мъ и сапфи́ромъ:

не ра́вно бу́детъ е́й зла́то и криста́ль, и измѣне́нiе ея́ сосу́ди зла́ти.

Превысо́кая и би́серiе не помя́нутся, и притяжи́ прему́дрость па́че вну́треннѣйшихъ:

не уравни́тся е́й топа́зiй еѳiо́пскiй, со зла́томъ чи́стымъ не сравни́тся.

Прему́дрость же отку́ду обрѣ́теся? и ко́е мѣ́сто е́сть ра́зуму?

Утаи́ся от вся́каго человѣ́ка, и от пти́цъ небе́сныхъ скры́ся.

Па́губа и сме́рть реко́стѣ: слы́шахомъ ея́ сла́ву.

Бо́гъ бла́го позна́ ея́ пу́ть: са́мъ бо вѣ́сть мѣ́сто ея́.

И́бо са́мъ поднебе́сную всю́ надзира́етъ, вѣ́дый, я́же на земли́, вся́, я́же сотвори́.

Вѣ́тровъ вѣ́съ и водѣ́ мѣ́ру егда́ сотвори́лъ,

та́ко ви́дяй сочте́, и пу́ть въ сотрясе́нiи гласо́въ,

тогда́ ви́дѣ ю́ и повѣ́да ю́, угото́вавъ изслѣ́ди

и рече́ человѣ́ку: се́, благоче́стiе е́сть прему́дрость, а е́же удаля́тися от зла́ е́сть вѣ́дѣнiе.

Приложи́въ же еще́ Елiу́съ, рече́:

пожди́ ми ма́ло еще́, да тя́ научу́: еще́ бо у мене́ е́сть сло́во.

Прiи́мъ хи́трость мою́ отдале́ча, дѣ́лы же мои́ми пра́ведная реку́ вои́стинну:

и не непра́ведны глаго́лы безъ пра́вды уразумѣ́еши.

Ви́ждь же, я́ко Госпо́дь не отри́нетъ незло́биваго:

си́ленъ крѣ́постiю сердца́ нечести́выхъ не оживи́тъ и су́дъ ни́щымъ да́стъ,

не отъи́метъ от правди́ваго оче́съ свои́хъ, и со цари́ на престо́лѣ посади́тъ и́хъ на побѣ́ду, и вознесу́тся.

Свя́заннiи въ ручны́хъ у́захъ я́ти бу́дутъ у́жами нищеты́,

и возвѣсти́тъ и́мъ дѣла́ и́хъ и прегрѣше́нiе и́хъ, я́ко укрѣпя́тся:

но правди́ваго услы́шитъ, и рече́, я́ко обратя́тся от непра́вды.

А́ще услы́шатъ и порабо́таютъ, сконча́ютъ дни́ своя́ во благи́хъ и лѣ́та своя́ въ благолѣ́потѣ:

нечести́выхъ же не спасе́тъ, зане́ не хотѣ́ша позна́ти Го́спода и зане́же учи́ми не послушли́ви бѣ́ша.

И лицемѣ́ри се́рдцемъ возмутя́тъ я́рость: не возопiю́тъ, я́ко связа́ и́хъ:

да у́мретъ у́бо въ ю́ности душа́ и́хъ, житiе́ же и́хъ уязвля́емо а́нгелы,

зане́же оскорби́ша неду́жна и не́мощна, су́дъ же кро́ткихъ изложи́тъ.

Еще́ же исто́ргну тя́ от у́стъ вра́жiихъ: бе́здна, проли́тiе подъ не́ю, и сни́де трапе́за твоя́ испо́лнена ту́ка.

Не оскудѣ́етъ же от пра́ведныхъ су́дъ:

я́рость же на нечести́выя бу́детъ, нече́стiя ра́ди даро́въ и́хъ, и́хже прiима́ху на непра́вдѣ.

Да не уклони́тъ тя́ во́лею у́мъ от мольбы́ въ бѣдѣ́ су́щихъ немощны́хъ и всѣ́хъ содержа́щихъ крѣ́пость.

Не привлецы́ но́щи, е́же взы́ти лю́демъ вмѣ́сто и́хъ:

но сохрани́ся, да не содѣ́еши зла́: си́хъ бо ра́ди изъя́тъ еси́ от нищеты́.

Се́, крѣ́пкiй удержи́тъ крѣ́постiю свое́ю: кто́ бо е́сть, я́коже то́й, си́ленъ?

и кто́ е́сть испыту́яй дѣ́лъ его́? или́ кто́ рекі́й: содѣ́я непра́вду?

Помяни́, я́ко ве́лiя дѣла́ его́ су́ть, и́миже владѣ́ша му́жiе.

Вся́къ человѣ́къ ви́дитъ въ себѣ́, ели́цы уязвля́еми су́ть человѣ́цы.

Се́, крѣ́пкiй вели́кiй, и не увѣ́мы: число́ лѣ́тъ его́ безконе́чное:

изочте́нны же ему́ су́ть ка́пли дожде́вныя, и излiю́тся дожде́мъ во о́блакъ:

потеку́тъ обетша́нiя, осѣни́ша же о́блацы надъ премно́гими людьми́:

вре́мя поста́ви скоту́, вѣ́дятъ же ло́жа чи́нъ.

О всѣ́хъ си́хъ не диви́тлитися у́мъ, и не измѣня́етлися ти́ се́рдце от тѣ́ла?

И а́ще уразумѣ́етъ просте́ртiе о́блака, ра́венство ски́нiи его́:

се́, простира́етъ на ню́ свѣ́тъ и коре́нiя морска́я покры́:

тѣ́ми бо су́дитъ лю́демъ, да́стъ пи́щу могу́щему.

На руку́ покры́ свѣ́тъ и заповѣ́да о не́мъ срѣта́ющему:

возвѣсти́тъ о не́мъ дру́гу своему́ Госпо́дь, стяжа́нiе, и о непра́вдѣ.

Преста́вшу же Елiу́су от бесѣ́ды, рече́ Госпо́дь Иову сквозѣ́ бу́рю и о́блаки:

кто́ се́й скрыва́яй от мене́ совѣ́тъ, содержа́й же глаго́лы въ се́рдцы, мене́ же ли мни́тся утаи́ти?

Препоя́ши я́ко му́жъ чре́сла твоя́: вопрошу́ же тя́, ты́ же ми́ отвѣща́й.

Гдѣ́ бы́лъ еси́, егда́ основа́хъ зе́млю? возвѣсти́ ми, а́ще вѣ́си ра́зумъ.

Кто́ положи́ мѣ́ры ея́, а́ще вѣ́си? или́ кто́ наведы́й ве́рвь на ню́?

На че́мже столпи́ ея́ утвержде́ни су́ть? кто́же е́сть положи́вый ка́мень краеуго́лный на не́й?

Егда́ [сотворе́ны] бы́ша звѣ́зды, восхвали́ша мя́ гла́сомъ ве́лiимъ вси́ а́нгели мои́.

Загради́хъ же мо́ре враты́, егда́ излива́шеся изъ чре́ва ма́тере своея́ исходя́щее:

положи́хъ же ему́ о́блакъ во одѣя́нiе, мгло́ю же пови́хъ е́:

и положи́хъ ему́ предѣ́лы, обложи́въ затво́ры и врата́:

рѣ́хъ же ему́: до сего́ до́йдеши и не пре́йдеши, но въ тебѣ́ сокруша́тся во́лны твоя́.

Или́ при тебѣ́ соста́вихъ свѣ́тъ у́треннiй, денни́ца же вѣ́сть чи́нъ сво́й,

я́тися кри́лъ земли́, оттрясти́ нечести́выя от нея́?

Или́ ты́, бре́нiе взе́мъ, от земли́ созда́лъ еси́ живо́тно, и глаго́ливаго сего́ посади́лъ еси́ на земли́?

Отя́лъ же ли еси́ от нечести́выхъ свѣ́тъ, мы́шцу же го́рдыхъ сокруши́лъ ли еси́?

Прише́лъ же ли еси́ на исто́чники мо́ря, во слѣда́хъ же бе́здны ходи́лъ ли еси́?

Отверза́ются же ли тебѣ́ стра́хомъ врата́ сме́ртная, вра́тницы же а́довы ви́дѣвше тя́ убоя́шася ли?

Навы́клъ же ли еси́ широты́ поднебе́сныя? Повѣ́ждь у́бо ми́, коли́ка е́сть?

Въ ко́ей же земли́ вселя́ется свѣ́тъ, тмѣ́ же ко́е е́сть мѣ́сто?

А́ще у́бо введе́ши мя́ въ предѣ́лы и́хъ, а́ще же ли и вѣ́си стези́ и́хъ?

Вѣ́мъ у́бо, я́ко тогда́ рожде́нъ еси́, число́ же лѣ́тъ твои́хъ мно́го.

Прише́лъ же ли еси́ въ сокро́вища снѣ́жная, и сокро́вища гра́дная ви́дѣлъ ли еси́?

подлежа́тъ же ли тебѣ́ въ ча́съ враго́въ, въ де́нь бра́ней и ра́ти?

Отку́ду же исхо́дитъ сла́на, или́ разсыпа́ется ю́гъ на поднебе́сную?

Кто́ же угото́ва дождю́ ве́лiю пролiя́нiе, и пу́ть мо́лнiи и гро́ма,

одожди́ти на зе́млю, на не́йже нѣ́сть му́жа, пусты́ню, идѣ́же человѣ́ка нѣ́сть въ не́й,

насы́тити непроходи́му и ненаселе́ну, и прозя́бнути исхо́дъ зла́ка?

Кто́ есть дождю́ оте́цъ? кто́ же е́сть роди́вый ка́пли ро́сныя?

Изъ чiего́ чре́ва исхо́дитъ ле́дъ? Сла́ну же на небеси́ кто́ роди́лъ,

я́же нисхо́дитъ я́ко вода́ теку́щая? Лице́ нечести́ва кто́ устраши́?

Разумѣ́лъ же ли еси́ соу́зъ плiа́дъ, и огражде́нiе орiо́ново отве́рзлъ ли еси́?

Или́ отве́рзеши зна́менiя небе́сная во вре́мя свое́? и вече́рнюю звѣзду́ за власы́ ея́ привлече́ши ли?

Вѣ́си же ли премѣне́нiя небе́сная, или́ быва́ющая вку́пѣ подъ небесе́мъ?

Призове́ши же ли о́блакъ гла́сомъ? и тре́петомъ воды́ вели́кiя послу́шаетъ ли тя́?

По́слеши же ли мо́лнiи, и по́йдутъ? реку́тъ же ли ти́: что́ есть?

Кто́ же да́лъ е́сть жена́мъ тка́нiя му́дрость, или́ испещре́нiя хи́трость?

Кто́ же изчисля́яй о́блаки прему́дростiю, не́бо же на зе́млю преклони́лъ,

разлiя́ся же я́ко земля́ пра́хъ, спая́хъ же е́, а́ки ка́менемъ, на четы́ри у́глы?

Улови́ши же ли льва́мъ я́дь, и ду́шы змие́въ насы́тиши ли?

убоя́шася бо на ло́жахъ свои́хъ и сѣдя́тъ въ де́брехъ уловля́юще.

Кто́ же вра́ну угото́ва пи́щу? пти́чищи бо его́ ко Го́споду воззва́ша, облета́юще бра́шна и́щуще.

Синодальный

Языки

1 Иов: «Подлинно … с вами умрет мудрость»; 7 «рука Господа сотворила сие»; «Его совет и разум».

И отвечал Иов и сказал:

подлинно, только вы люди, и с вами умрет мудрость!

И у меня есть сердце, как у вас; не ниже я вас; и кто не знает того же?

Посмешищем стал я для друга своего, я, который взывал к Богу, и которому Он отвечал, посмешищем – человек праведный, непорочный.

Так презрен по мыслям сидящего в покое факел, приготовленный для спотыкающихся ногами.

Покойны шатры у грабителей и безопасны у раздражающих Бога, которые как бы Бога носят в руках своих.

И подлинно: спроси у скота, и научит тебя, у птицы небесной, и возвестит тебе;

или побеседуй с землею, и наставит тебя, и скажут тебе рыбы морские.

Кто во всем этом не узнает, что рука Господа сотворила сие?

В Его руке душа всего живущего и дух всякой человеческой плоти.

Не ухо ли разбирает слова, и не язык ли распознает вкус пищи?

В старцах – мудрость, и в долголетних – разум.

У Него премудрость и сила; Его совет и разум.

Что Он разрушит, то не построится; кого Он заключит, тот не высвободится.

Остановит воды, и все высохнет; пустит их, и превратят землю.

У Него могущество и премудрость, пред Ним заблуждающийся и вводящий в заблуждение.

Он приводит советников в необдуманность и судей делает глупыми.

Он лишает перевязей царей и поясом обвязывает чресла их;

князей лишает достоинства и низвергает храбрых;

отнимает язык у велеречивых и старцев лишает смысла;

покрывает стыдом знаменитых и силу могучих ослабляет;

открывает глубокое из среды тьмы и выводит на свет тень смертную;

умножает народы и истребляет их; рассевает народы и собирает их;

отнимает ум у глав народа земли и оставляет их блуждать в пустыне, где нет пути:

ощупью ходят они во тьме без света и шатаются, как пьяные.

1 Иов осмеивает мудрость друзей; 5 он открывает славу Божию. «Гром могущества Его кто может уразуметь»?

И отвечал Иов и сказал:

как ты помог бессильному, поддержал мышцу немощного!

Какой совет подал ты немудрому и как во всей полноте объяснил дело!

Кому ты говорил эти слова, и чей дух исходил из тебя?

Рефаимы трепещут под водами, и живущие в них.

Преисподняя обнажена пред Ним, и нет покрывала Аваддону.

Он распростер север над пустотою, повесил землю ни на чем.

Он заключает воды в облаках Своих, и облако не расседается под ними.

Он поставил престол Свой, распростер над ним облако Свое.

Черту провел над поверхностью воды, до границ света со тьмою.

Столпы небес дрожат и ужасаются от грозы Его.

Силою Своею волнует море и разумом Своим сражает его дерзость.

От духа Его – великолепие неба; рука Его образовала быстрого скорпиона.

Вот, это части путей Его; и как мало мы слышали о Нем! А гром могущества Его кто может уразуметь?

1 Рудокоп находит сокровища, сокрытые в земле; 12 но «где премудрость обретается»? 23 Только «Бог ведает место её»; 27 «И сказал человеку: вот, страх Господень есть истинная премудрость».

Так! у серебра есть источная жила, и у золота место, где его плавят.

Железо получается из земли; из камня выплавляется медь.

Человек полагает предел тьме и тщательно разыскивает камень во мраке и тени смертной.

Вырывают рудокопный колодезь в местах, забытых ногою, спускаются вглубь, висят и зыблются вдали от людей.

Земля, на которой вырастает хлеб, внутри изрыта как бы огнем.

Камни ее – место сапфира, и в ней песчинки золота.

Стези туда не знает хищная птица, и не видал ее глаз коршуна;

не попирали ее скимны, и не ходил по ней шакал.

На гранит налагает он руку свою, с корнем опрокидывает горы;

в скалах просекает каналы, и все драгоценное видит глаз его;

останавливает течение потоков и сокровенное выносит на свет.

Но где премудрость обретается? и где место разума?

Не знает человек цены ее, и она не обретается на земле живых.

Бездна говорит: не во мне она; и море говорит: не у меня.

Не дается она за золото и не приобретается она за вес серебра;

не оценивается она золотом Офирским, ни драгоценным ониксом, ни сапфиром;

не равняется с нею золото и кристалл, и не выменяешь ее на сосуды из чистого золота.

А о кораллах и жемчуге и упоминать нечего, и приобретение премудрости выше рубинов.

Не равняется с нею топаз Ефиопский; чистым золотом не оценивается она.

Откуда же исходит премудрость? и где место разума?

Сокрыта она от очей всего живущего и от птиц небесных утаена.

Аваддон и смерть говорят: ушами нашими слышали мы слух о ней.

Бог знает путь ее, и Он ведает место ее.

Ибо Он прозирает до концов земли и видит под всем небом.

Когда Он ветру полагал вес и располагал воду по мере,

когда назначал устав дождю и путь для молнии громоносной,

тогда Он видел ее и явил ее, приготовил ее и еще испытал ее

и сказал человеку: вот, страх Господень есть истинная премудрость, и удаление от зла – разум.

1 «Я имею еще что сказать за Бога»; 11 «если послушают» … «если не послушают»; 17 «Ты преисполнен суждениями нечестивых»; 26 «Бог велик, и мы не можем познать Его».

И продолжал Елиуй и сказал:

подожди меня немного, и я покажу тебе, что я имею еще что сказать за Бога.

Начну мои рассуждения издалека и воздам Создателю моему справедливость,

потому что слова мои точно не ложь: пред тобою – совершенный в познаниях.

Вот, Бог могуществен и не презирает сильного крепостью сердца;

Он не поддерживает нечестивых и воздает должное угнетенным;

Он не отвращает очей Своих от праведников, но с царями навсегда посаждает их на престоле, и они возвышаются.

Если же они окованы цепями и содержатся в узах бедствия,

то Он указывает им на дела их и на беззакония их, потому что умножились,

и открывает их ухо для вразумления и говорит им, чтоб они отстали от нечестия.

Если послушают и будут служить Ему, то проведут дни свои в благополучии и лета свои в радости;

если же не послушают, то погибнут от стрелы и умрут в неразумии.

Но лицемеры питают в сердце гнев и не взывают к Нему, когда Он заключает их в узы;

поэтому душа их умирает в молодости и жизнь их с блудниками.

Он спасает бедного от беды его и в угнетении открывает ухо его.

И тебя вывел бы Он из тесноты на простор, где нет стеснения, и поставляемое на стол твой было бы наполнено туком;

но ты преисполнен суждениями нечестивых: суждение и осуждение – близки.

Да не поразит тебя гнев Божий наказанием! Большой выкуп не спасет тебя.

Даст ли Он какую цену твоему богатству? Нет, – ни золоту и никакому сокровищу.

Не желай той ночи, когда народы истребляются на своем месте.

Берегись, не склоняйся к нечестию, которое ты предпочел страданию.

Бог высок могуществом Своим, и кто такой, как Он, наставник?

Кто укажет Ему путь Его; кто может сказать: Ты поступаешь несправедливо?

Помни о том, чтобы превозносить дела его, которые люди видят.

Все люди могут видеть их; человек может усматривать их издали.

Вот, Бог велик, и мы не можем познать Его; число лет Его неисследимо.

Он собирает капли воды; они во множестве изливаются дождем:

из облаков каплют и изливаются обильно на людей.

Кто может также постигнуть протяжение облаков, треск шатра Его?

Вот, Он распространяет над ним свет Свой и покрывает дно моря.

Оттуда Он судит народы, дает пищу в изобилии.

Он сокрывает в дланях Своих молнию и повелевает ей, кого разить.

Треск ее дает знать о ней; скот также чувствует происходящее.

1 «Господь отвечает Иову из бури»; «Где был ты, когда Я полагал основания земли» и сказал морю: «доселе дойдешь и не перейдешь»? 12 Бог требует знания Иова об утробе, глубинах моря, вратах смерти, хранилищах снега, об узлах Хима и уставах неба, о молниях.

[Когда Елиуй перестал говорить,] Господь отвечал Иову из бури и сказал:

кто сей, омрачающий Провидение словами без смысла?

Препояшь ныне чресла твои, как муж: Я буду спрашивать тебя, и ты объясняй Мне:

где был ты, когда Я полагал основания земли? Скажи, если знаешь.

Кто положил меру ей, если знаешь? или кто протягивал по ней вервь?

На чем утверждены основания ее, или кто положил краеугольный камень ее,

при общем ликовании утренних звезд, когда все сыны Божии восклицали от радости?

Кто затворил море воротами, когда оно исторглось, вышло как бы из чрева,

когда Я облака сделал одеждою его и мглу пеленами его,

и утвердил ему Мое определение, и поставил запоры и ворота,

и сказал: доселе дойдешь и не перейдешь, и здесь предел надменным волнам твоим?

Давал ли ты когда в жизни своей приказания утру и указывал ли заре место ее,

чтобы она охватила края земли и стряхнула с нее нечестивых,

чтобы земля изменилась, как глина под печатью, и стала, как разноцветная одежда,

и чтобы отнялся у нечестивых свет их и дерзкая рука их сокрушилась?

Нисходил ли ты во глубину моря и входил ли в исследование бездны?

Отворялись ли для тебя врата смерти, и видел ли ты врата тени смертной?

Обозрел ли ты широту земли? Объясни, если знаешь все это.

Где путь к жилищу света, и где место тьмы?

Ты, конечно, доходил до границ ее и знаешь стези к дому ее.

Ты знаешь это, потому что ты был уже тогда рожден, и число дней твоих очень велико.

Входил ли ты в хранилища снега и видел ли сокровищницы града,

которые берегу Я на время смутное, на день битвы и войны?

По какому пути разливается свет и разносится восточный ветер по земле?

Кто проводит протоки для излияния воды и путь для громоносной молнии,

чтобы шел дождь на землю безлюдную, на пустыню, где нет человека,

чтобы насыщать пустыню и степь и возбуждать травные зародыши к возрастанию?

Есть ли у дождя отец? или кто рождает капли росы?

Из чьего чрева выходит лед, и иней небесный, – кто рождает его?

Воды, как камень, крепнут, и поверхность бездны замерзает.

Можешь ли ты связать узел Хима и разрешить узы Кесиль?

Можешь ли выводить созвездия в свое время и вести Ас с ее детьми?

Знаешь ли ты уставы неба, можешь ли установить господство его на земле?

Можешь ли возвысить голос твой к облакам, чтобы вода в обилии покрыла тебя?

Можешь ли посылать молнии, и пойдут ли они и скажут ли тебе: вот мы?

Кто вложил мудрость в сердце, или кто дал смысл разуму?

Кто может расчислить облака своею мудростью и удержать сосуды неба,

когда пыль обращается в грязь и глыбы слипаются?

Ты ли ловишь добычу львице и насыщаешь молодых львов,

когда они лежат в берлогах или покоятся под тенью в засаде?

Кто приготовляет во́рону корм его, когда птенцы его кричат к Богу, бродя без пищи?