У́бо, о, дабы́ во а́дѣ мя́ сохрани́лъ еси́, скры́лъ же мя́ бы еси́, до́ндеже преста́нетъ гнѣ́въ тво́й, и вчини́ши ми́ вре́мя, въ не́же па́мять сотвори́ши ми́.

А́ще бо у́мретъ человѣ́къ, жи́въ бу́детъ: сконча́въ дни́ житiя́ своего́, потерплю́, до́ндеже па́ки бу́ду.

Посе́мъ воззове́ши, а́зъ же послу́шаю тя́: дѣ́лъ же руку́ твое́ю не отвраща́йся:

изчи́слилъ же еси́ начина́нiя моя́, и ничто́же тя́ мимои́детъ от грѣ́хъ мои́хъ:

запечатлѣ́лъ же ми́ еси́ беззако́нiя въ мѣшцѣ́, назна́меналъ же еси́, а́ще что́ нево́лею преступи́хъ.

Оба́че и гора́ па́дающи распаде́тся, и ка́мень обетша́етъ от мѣ́ста своего́:

ка́менiе огла́диша во́ды, и потопи́ша во́ды взна́къ хо́лмы земны́я, и ожида́нiе человѣ́ческо погуби́лъ еси́.

Отри́нулъ еси́ его́ до конца́, и отъи́де: измѣни́лъ еси́ ему́ лице́ и испусти́лъ еси́.

Мно́гимъ же бы́вшымъ сыно́мъ его́, не вѣ́сть: а́ще же и ма́ло и́хъ бу́детъ, не зна́етъ:

но пло́ти его́ болѣ́ша, душа́ же его́ о себѣ́ сѣ́това.

Отвѣща́въ же Елифа́зъ Ѳемани́тинъ, рече́:

еда́ прему́дрый да́стъ отвѣ́тъ разу́менъ на вѣ́тръ, и напо́лни болѣ́знiю чре́во,

облича́я глаго́лы, и́миже не подоба́етъ, и словесы́, и́хже ни ка́я по́льза?

Не и ты́ ли отри́нулъ еси́ стра́хъ? сконча́лъ же еси́ глаго́лы таковы́ предъ Го́сподемъ?

Пови́ненъ еси́ глаго́ломъ у́стъ твои́хъ, ниже́ разсуди́лъ еси́ глаго́лы си́льныхъ.

Да облича́тъ тя́ уста́ твоя́, а не а́зъ, и устнѣ́ твои́ на тя́ возсвидѣ́телствуютъ.

Что́ бо? еда́ пе́рвый от человѣ́къ рожде́нъ еси́? или́ пре́жде холмо́въ сгусти́лся еси́?

или́ строе́нiе Госпо́дне слы́шалъ еси́? или́ въ совѣ́тника тя́ употреби́ Бо́гъ? и на тя́ [еди́наго] ли прiи́де прему́дрость?

что́ бо вѣ́си, его́же не вѣ́мы? или́ что́ разумѣ́еши ты́, его́же и мы́ [не разумѣ́емъ]?

И ста́ръ и дре́венъ е́сть въ на́съ, ста́ршiй отца́ твоего́ де́ньми.

Ма́ло, о ни́хже согрѣши́лъ еси́, уя́звленъ еси́, вельми́ вы́ше мѣ́ры возглаго́лалъ еси́.

Что́ де́рзостно бы́сть се́рдце твое́? или́ что́ вознесо́стѣся о́чи твои́?

Я́ко я́рость изры́гнулъ еси́ предъ Го́сподемъ, изне́слъ же еси́ изо у́стъ такова́ словеса́?

Кто́ бо сы́й человѣ́къ я́ко бу́детъ непоро́ченъ? или́ а́ки бу́дущiй пра́ведникъ рожде́нъ от жены́?

А́ще во святы́хъ не вѣ́ритъ, небо же нечи́сто предъ ни́мъ,

кольми́ па́че ме́рзкiй и нечи́стый му́жъ, пiя́й непра́вды, я́коже питiе́.

Возвѣщу́ же ти́, послу́шай мене́: я́же ны́нѣ ви́дѣхъ, возвѣщу́ ти́,

я́же прему́дрiи реку́тъ, и не утаи́ша отцы́ и́хъ,

и́мже еди́нымъ дана́ бы́сть земля́, и не на́йде иноплеме́нникъ на ня́.

Все́ житiе́ нечести́ваго въ попече́нiи, лѣ́та же изочте́на дана́ си́льному,

стра́хъ же его́ во ушесѣ́хъ его́: егда́ мни́тъ уже́ въ ми́рѣ бы́ти, тогда́ прiи́детъ на́нь низвраще́нiе:

да не вѣ́руетъ отврати́тися от тмы́, осужде́нъ бо уже́ въ ру́ки желѣ́за,

учине́нъ же е́сть въ бра́шно нея́сытемъ: вѣ́сть же въ себѣ́, я́ко жде́тъ паде́нiя, де́нь же те́менъ преврати́тъ его́,

бѣда́ же и ско́рбь объи́метъ его́, я́коже военача́лникъ напреди́ стоя́й па́даетъ,

я́ко вознесе́ ру́цѣ на Го́спода, предъ Го́сподемъ же Вседержи́телемъ ожесточи́ вы́ю,

тече́ же проти́ву ему́ укори́зною въ то́лщи хребта́ щита́ своего́:

я́ко покры́ лице́ свое́ ту́комъ свои́мъ и сотвори́ оме́тъ на сте́гнахъ: [хвала́ же его́ укори́зна].

Да всели́тся же во градѣ́хъ пусты́хъ, вни́детъ же въ до́мы ненаселе́нныя: а я́же они́ угото́ваша, ині́и отнесу́тъ.

Ниже́ обогати́тся, ниже́ оста́нетъ имѣ́нiе его́, не и́мать положи́ти на зе́млю сѣ́ни,

ниже́ избѣжи́тъ тмы́: прозябе́нiе его́ да усуши́тъ вѣ́тръ, и да отпаде́тъ цвѣ́тъ его́:

да не вѣ́ритъ, я́ко стерпи́тъ, тще́тная бо сбу́дутся ему́.

Посѣче́нiе его́ пре́жде часа́ растлѣ́етъ, и лѣ́торасль его́ не обли́ственѣетъ:

да объима́нъ бу́детъ я́коже недозрѣ́лая я́года пре́жде часа́, да отпаде́тъ же я́ко цвѣ́тъ ма́сличiя.

Послу́шество бо нечести́ваго сме́рть, о́гнь же пожже́тъ до́мы мздои́мцевъ:

во чре́вѣ же прiи́метъ болѣ́зни, сбу́дется же ему́ тщета́,чре́во же его́ понесе́тъ ле́сть.

Синодальный

1 «Человек … краткодневен и пресыщен печалями»; 7 не как дерево, которое, хотя и срублено, снова дает отпрыски, а «человек ляжет и не встанет»; 13 «Когда умрет человек, то будет ли он опять жить»? 18 «Надежду человека Ты уничтожаешь».

Человек, рожденный женою, краткодневен и пресыщен печалями:

как цветок, он выходит и опадает; убегает, как тень, и не останавливается.

И на него-то Ты отверзаешь очи Твои, и меня ведешь на суд с Тобою?

Кто родится чистым от нечистого? Ни один.

Если дни ему определены, и число месяцев его у Тебя, если Ты положил ему предел, которого он не перейдет,

то уклонись от него: пусть он отдохнет, доколе не окончит, как наемник, дня своего.

Для дерева есть надежда, что оно, если и будет срублено, снова оживет, и отрасли от него выходить не перестанут:

если и устарел в земле корень его, и пень его замер в пыли,

но, лишь почуяло воду, оно дает отпрыски и пускает ветви, как бы вновь посаженное.

А человек умирает и распадается; отошел, и где он?

Уходят воды из озера, и река иссякает и высыхает:

так человек ляжет и не станет; до скончания неба он не пробудится и не воспрянет от сна своего.

О, если бы Ты в преисподней сокрыл меня и укрывал меня, пока пройдет гнев Твой, положил мне срок и потом вспомнил обо мне!

Когда умрет человек, то будет ли он опять жить? Во все дни определенного мне времени я ожидал бы, пока придет мне смена.

Воззвал бы Ты, и я дал бы Тебе ответ, и Ты явил бы благоволение творению рук Твоих;

ибо тогда Ты исчислял бы шаги мои и не подстерегал бы греха моего;

в свитке было бы запечатано беззаконие мое, и Ты закрыл бы вину мою.

Но гора падая разрушается, и скала сходит с места своего;

вода стирает камни; разлив ее смывает земную пыль: так и надежду человека Ты уничтожаешь.

Теснишь его до конца, и он уходит; изменяешь ему лице и отсылаешь его.

В чести ли дети его – он не знает, унижены ли – он не замечает;

но плоть его на нем болит, и душа его в нем страдает.

1 Вторая речь Елифаза: «Тебя обвиняют уста твои»; 17 он на примерах поясняет, какие беды постигают богатого нечестивца.

И отвечал Елифаз Феманитянин и сказал:

станет ли мудрый отвечать знанием пустым и наполнять чрево свое ветром палящим,

оправдываться словами бесполезными и речью, не имеющею никакой силы?

Да ты отложил и страх и за малость считаешь речь к Богу.

Нечестие твое настроило так уста твои, и ты избрал язык лукавых.

Тебя обвиняют уста твои, а не я, и твой язык говорит против тебя.

Разве ты первым человеком родился и прежде холмов создан?

Разве совет Божий ты слышал и привлек к себе премудрость?

Что знаешь ты, чего бы не знали мы? что разумеешь ты, чего не было бы и у нас?

И седовласый и старец есть между нами, днями превышающий отца твоего.

Разве малость для тебя утешения Божии? И это неизвестно тебе?

К чему порывает тебя сердце твое, и к чему так гордо смотришь?

Что устремляешь против Бога дух твой и устами твоими произносишь такие речи?

Что такое человек, чтоб быть ему чистым, и чтобы рожденному женщиною быть праведным?

Вот, Он и святым Своим не доверяет, и небеса нечисты в очах Его:

тем больше нечист и растлен человек, пьющий беззаконие, как воду.

Я буду говорить тебе, слушай меня; я расскажу тебе, что видел,

что слышали мудрые и не скрыли слышанного от отцов своих,

которым одним отдана была земля, и среди которых чужой не ходил.

Нечестивый мучит себя во все дни свои, и число лет закрыто от притеснителя;

звук ужасов в ушах его; среди мира идет на него губитель.

Он не надеется спастись от тьмы; видит пред собою меч.

Он скитается за куском хлеба повсюду; знает, что уже готов, в руках у него день тьмы.

Устрашает его нужда и теснота; одолевает его, как царь, приготовившийся к битве,

за то, что он простирал против Бога руку свою и противился Вседержителю,

устремлялся против Него с гордою выею, под толстыми щитами своими;

потому что он покрыл лице свое жиром своим и обложил туком лядвеи свои.

И он селится в городах разоренных, в домах, в которых не живут, которые обречены на развалины.

Не пребудет он богатым, и не уцелеет имущество его, и не распрострется по земле приобретение его.

Не уйдет от тьмы; отрасли его иссушит пламя и дуновением уст своих увлечет его.

Пусть не доверяет суете заблудший, ибо суета будет и воздаянием ему.

Не в свой день он скончается, и ветви его не будут зеленеть.

Сбросит он, как виноградная лоза, недозрелую ягоду свою и, как маслина, стряхнет цвет свой.

Так опустеет дом нечестивого, и огонь пожрет шатры мздоимства.

Он зачал зло и родил ложь, и утроба его приготовляет обман.

Латинский (Nova Vulgata)

Языки

Homo natus de muliere, brevi vivens tempore, commotione satiatur.

Qui quasi flos egreditur et arescit et fugit velut umbra et non permanet.

Et dignum ducis super huiuscemodi aperire oculos tuos et adducere eum tecum in iudicium?

Quis potest facere mundum de immundo? Ne unus quidem!

Si statuti dies hominis sunt, et numerus mensium eius apud te est, et constituti sunt termini eius, quos non praeteribit,

averte oculos tuos ab eo, ut quiescat, donec solvat, sicut mercennarius, dies suos.

Nam lignum habet spem; si praecisum fuerit, rursum virescet, et rami eius non deficient.

Si senuerit in terra radix eius, et in pulvere emortuus fuerit truncus illius,

ad odorem aquae germinabit et faciet comam quasi novellae.

Homo vero cum mortuus fuerit et debilitatur, exspirat homo et, ubi, quaeso, est?

Recedent aquae de mari, et fluvius vacuefactus arescet;

sic homo, cum dormierit, non resurget: donec atteratur caelum, non evigilabit nec consurget de somno suo.

Quis mihi hoc tribuat, ut in inferno seponas me et abscondas me, donec pertranseat furor tuus, et constituas mihi tempus, in quo recorderis mei?

Putasne mortuus homo rursum vivat? Cunctis diebus, quibus nunc milito, exspectarem, donec veniat immutatio mea.

Vocares me, et ego responderem tibi; opus manuum tuarum requireres.

Tu quidem nunc gressus meos dinumerares, sed parceres peccatis meis.

Signares quasi in sacculo delicta mea, sed dealbares iniquitatem meam.

Mons cadens decidit, et saxum transfertur de loco suo;

lapides excavant aquae, et alluvione terra inundatur: et spem hominis perdes.

Praevales adversus eum, et in perpetuum transiet; immutas faciem eius et emittis eum.

Sive nobiles fuerint filii eius, non novit; sive ignobiles, non intellegit.

Attamen caro eius, dum vivet, dolet, et anima illius super semetipso luget».

Respondens autem Eliphaz Themanites dixit:

«Numquid sapiens respondebit sapientia ventosa et implebit vento urente stomachum suum?

Arguens verbis, quae nihil prosunt, et sententiis, quae nihil iuvant?

Tu autem pietatem dissolvis et detrahis meditationi coram Deo.

Docet enim iniquitas tua os tuum, et assumis linguam callidorum.

Condemnabit te os tuum et non ego, et labia tua respondebunt tibi.

Numquid primus homo tu natus es et ante colles formatus?

Numquid consilium Dei audisti et tibi attrahis sapientiam?

Quid nosti, quod nos ignoremus? Quid intellegis, quod nos nesciamus?

Et senes et antiqui sunt inter nos, multo vetustiores quam pater tuus.

Numquid parum tibi sunt consolationes Dei? Et verbum lene tecum factum?

Quid te elevat cor tuum, et cur attonitos habes oculos?

Quid vertis contra Deum spiritum tuum et profers de ore tuo huiuscemodi sermones?

Quid est homo, ut immaculatus sit, et ut iustus appareat natus de muliere?

Ecce, sanctis suis non fidit, et caeli non sunt mundi in conspectu eius;

quanto magis abominabilis et corruptus homo, qui bibit quasi aquam iniquitatem.

Ostendam tibi, audi me; quod vidi, narrabo tibi,

quod sapientes confitentur, et non celaverunt eos patres eorum:

quibus solis data est terra, et non transivit alienus per eos.

Cunctis diebus suis impius cruciatur, et numerus annorum incertus est tyranno.

Sonitus terroris semper in auribus illius, quasi, cum pax sit, vastator irruat in eum.

Non credit quod reverti possit de tenebris, cum sit destinatus gladio.

Cum se moverit ad quaerendum panem: "Ubinam?", novit quod paratus sit in manu eius tenebrarum dies.

Terrebit eum tribulatio et angustia, vallabit eum sicut regem, qui praeparatur ad proelium.

Tetendit enim adversus Deum manum suam, et contra Omnipotentem roboratus est.

Cucurrit adversus eum erecto collo, spisso scuto armatus.

Operuit faciem eius crassitudo, et de lateribus eius arvina dependet.

Habitavit in civitatibus desolatis et in domibus desertis, quae in tumulos sunt redactae.

Non ditabitur, nec perseverabit substantia eius; nec mittet in terra radicem suam.

Non recedet de tenebris; ramos eius arefaciet flamma, et auferet ventus florem eius.

Ne credat vanitati errore deceptus, quia vanitas erit remuneratio eius.

Antequam dies eius impleantur, abscindentur, et ramus eius non virescet.

Laedetur quasi vinea in primo flore botrus eius, et quasi oliva proiciens florem suum.

Cangregatio enim impii sterilis, et ignis devorabit tabernacula eorum, qui munera libenter accipiunt.

Concepit dolorem et peperit iniquitatem, et venter eius praeparat dolos.