И а́зъ я́коже вы́ возглаго́лю: а́ще бы душа́ ва́ша подлежа́ла вмѣ́сто моея́, тогда́ наскочи́лъ бы́хъ на вы́ словесы́, покива́ю же на вы́ главо́ю мое́ю.

Бу́ди же крѣ́пость во устѣ́хъ мои́хъ, движе́нiя же усте́нъ не пощажу́.

А́ще бо возглаго́лю, не возболю́ ли я́звою? а́ще же и умолчу́, чи́мъ ме́нше уя́звенъ бу́ду?

Ны́нѣ же преутружде́на мя́ сотвори́, бу́я, согни́вша, и я́тъ мя́.

Въ послу́шество бы́хъ, и воста́ во мнѣ́ лжа́ моя́, проти́вно лицу́ моему́ отвѣща́.

Гнѣ́венъ бы́въ низложи́ мя, возскрежета́ зубы́ на мя́, стрѣ́лы разбо́йниковъ его́ нападо́ша на мя́.

Острото́ю оче́съ наскака́, мече́мъ порази́ мя въ колѣ́на: вку́пѣ же потеко́ша на мя́:

предаде́ бо мя́ Госпо́дь въ ру́ки непра́ведныхъ, нечести́вымъ же пове́рже мя́.

Ми́рствующа разсы́па мя́, взя́въ мя́ за власы́ оборва́, поста́ви мя́ а́ки примѣ́ту.

Обыдо́ша мя́ ко́пiями боду́ще во исте́сы моя́, не щадя́ще: излiя́ша на зе́млю же́лчь мою́,

низложи́ша мя́ тру́пъ на тру́пъ, теко́ша ко мнѣ́ могу́щiи,

вре́тище соши́ша на ко́жу мою́, и мо́щь моя́ на земли́ угасе́.

Чре́во мое́ сгорѣ́ от пла́ча, на вѣ́ждахъ же мои́хъ стѣ́нь сме́ртная,

непра́ведно же ни еди́но бѣ́ въ руку́ мое́ю: моли́тва же моя́ чиста́.

Земле́, да не покры́еши надъ кро́вiю пло́ти моея́, ниже́ да бу́детъ мѣ́сто во́плю моему́.

И ны́нѣ се́, на небесѣ́хъ по́слухъ мо́й, свидѣ́тель же ми́ во вы́шнихъ.

Да прiи́детъ моя́ мольба́ ко Го́споду, предъ ни́мже да ка́плетъ о́ко мое́.

Бу́ди же обличе́нiе му́жу предъ Го́сподемъ, и сы́ну человѣ́ческому ко бли́жнему его́.

Лѣ́та же изочте́ная прiидо́ша, и путе́мъ, и́мже не возвращу́ся, пойду́.

Синодальный

1 Иов упрекает своих друзей: «Жалкие утешители все вы»; 6 его скорби; 21 «О, если бы человек мог иметь состязание с Богом»!

И отвечал Иов и сказал:

слышал я много такого; жалкие утешители все вы!

Будет ли конец ветреным словам? и что побудило тебя так отвечать?

И я мог бы так же говорить, как вы, если бы душа ваша была на месте души моей; ополчался бы на вас словами и кивал бы на вас головою моею;

подкреплял бы вас языком моим и движением губ утешал бы.

Говорю ли я, не утоляется скорбь моя; перестаю ли, что отходит от меня?

Но ныне Он изнурил меня. Ты разрушил всю семью мою.

Ты покрыл меня морщинами во свидетельство против меня; восстает на меня изможденность моя, в лицо укоряет меня.

Гнев Его терзает и враждует против меня, скрежещет на меня зубами своими; неприятель мой острит на меня глаза свои.

Разинули на меня пасть свою; ругаясь бьют меня по щекам: все сговорились против меня.

Предал меня Бог беззаконнику и в руки нечестивым бросил меня.

Я был спокоен, но Он потряс меня; взял меня за шею и избил меня и поставил меня целью для Себя.

Окружили меня стрельцы Его; Он рассекает внутренности мои и не щадит, пролил на землю желчь мою,

пробивает во мне пролом за проломом, бежит на меня, как ратоборец.

Вретище сшил я на кожу мою и в прах положил голову мою.

Лицо мое побагровело от плача, и на веждах моих тень смерти,

при всем том, что нет хищения в руках моих, и молитва моя чиста.

Земля! не закрой моей крови, и да не будет места воплю моему.

И ныне вот на небесах Свидетель мой, и Заступник мой в вышних!

Многоречивые друзья мои! К Богу слезит око мое.

О, если бы человек мог иметь состязание с Богом, как сын человеческий с ближним своим!

Ибо летам моим приходит конец, и я отхожу в путь невозвратный.

Латинский (Nova Vulgata)

Языки

Respondens autem Iob dixit:

«Audivi frequenter talia! onsolatores molesti omnes vos estis.

Numquid habebunt finem verba ventosa, aut quid te exacerbat, ut respondeas?

Poteram et ego similia vestri loqui, si esset anima vestra pro anima mea! Concinnarem super vos sermones et moverem caput meum super vos.

Roborarem vos ore meo et motum labiorum meorum non cohiberem.

Si locutus fuero, non quiescet dolor meus et, si tacuero, non recedet a me;

nunc autem defatigavit me dolor meus, et tu vastasti omnem coetum meum.

Rugae meae testimonium dicunt contra me; et suscitatur falsiloquus adversus faciem meam contradicens mihi,

Ira eius discerpsit me et adversata est mihi, et infremuit contra me dentibus suis. Hostis meus acuit oculos suos in me.

Aperuerunt super me ora sua et exprobrantes percusserunt maxillam meam, simul conferti contra me.

Concludit me Deus apud iniquum et manibus impiorum me tradit.

Ego, ille quondam tranquillus, repente contritus sum. Tenuit cervicem meam, confregit me et posuit me sibi quasi in signum.

Circumdedit me lanceis suis, scidit lumbos meos, non pepercit et effudit in terra iecur meum.

Dirupit me rumpens et diruens, irruit in me quasi gigas.

Saccum consui super cutem meam et dimisi in terram cornu meum.

Facies mea rubuit a fletu, et palpebrae meae caligaverunt;

attamen absque iniquitate manus meae, cum haberem mundas preces.

Terra, ne operias sanguinem meum, neque inveniat in te locum latendi clamor meus.

Ecce enim in caelo testis meus, et conscius meus in excelsis.

Interpretes mei sunt cogitationes meae: ad Deum stillat oculus meus.

Atque utinam sic iudicaretur vir cum Deo, sicut iudicatur filius hominis cum collega suo.

Ecce enim breves anni transeunt, et semitam, per quam non revertar, ambulo.