Азбука веры » Би́блия » И́ова » гл.17

И́ова, Глава 17

Толкования

Толкования главы

17:1

17:2

17:3

17:4

см.:Мф.11:25;

17:5

см.:Иов.11:20;

17:6

см.:Иов.12:4;Иов.30:9;Иез.33:32;

17:7

см.:Пс.6:8;

17:8

17:9

17:10

17:11

17:12

17:13

17:14

см.:Сир.10:13;

17:15

17:16

Церковнославянский (рус)

Тлѣ́ю ду́хомъ носи́мь, прошу́ же гро́ба и не улуча́ю.

Молю́ болѣ́знуя, и что́ сотворю́? украдо́ша же ми́ имѣ́нiе чужді́и.

Кто́ есть се́й? руко́ю мое́ю свя́занъ да бу́детъ.

Я́ко се́рдце и́хъ сокры́лъ еси́ от му́дрости, сего́ ра́ди да не вознесе́ши и́хъ.

Ча́сти возвѣсти́тъ зло́бы: о́чи же на сынѣ́хъ иста́яста.

Положи́лъ же мя́ еси́ въ при́тчу во язы́цѣхъ, смѣ́хъ же бы́хъ и́мъ.

Ослѣпо́ста бо от гнѣ́ва о́чи мои́, повоева́нъ бы́хъ вельми́ от всѣ́хъ:

чу́до объя́ и́стинныхъ о се́мъ, пра́ведникъ же на беззако́нника да воста́нетъ:

да содержи́тъ же вѣ́рный пу́ть сво́й, чи́стый же рука́ма да прiи́метъ де́рзость.

Но оба́че вси́ належи́те и прiиди́те, не бо́ обрѣта́ю въ ва́съ и́стины.

Дні́е мои́ преидо́ша въ тече́нiи, расторго́шася же у́дове се́рдца моего́.

Но́щь въ де́нь преложи́хъ: свѣ́тъ бли́зъ от лица́ тмы́.

А́ще бо стерплю́, а́дъ ми́ е́сть до́мъ, въ сумра́цѣ же постла́ся ми́ посте́ля.

Сме́рть назва́хъ отца́ моего́ бы́ти, ма́терь же и сестру́ ми гно́й.

Гдѣ́ у́бо еще́ е́сть ми́ наде́жда, или́ блага́я моя́ узрю́?

или́ со мно́ю во а́дъ сни́дутъ, или́ вку́пѣ въ пе́рсть сни́демъ.

Рус. (Аверинцев)

Слабеет мой дух, угасают мои дни, ждет меня гроб!

Только глумления остаются при мне, и в горечи мрачится око мое.

Заступись Сам за меня пред Собой! Иначе кто поручится за меня?

Сердца их для пониманья Ты закрыл; потому и не дашь им торжества.

Кто обрекает друзей своих на беду, – у детей его вытекут глаза.

Присказкой людской Он сделал меня, и я стал тем, кому плюют в лицо.

От горя помутилось око мое, и все тело мое стало как тень.

Праведные об этом восскорбят, и невинный отступнику явит гнев,

но не сойдет праведный с пути своего, и будет возрастать, чьи руки чисты.

А вы – подступайте ко мне все; не сыщу меж вами Мудреца!

Прошли мои дни; мне надежды нет, чаяния сердца моего мертвы.

Ночь ли возможно превратить в день, поднести свет к лику тьмы?

Мне ль надеяться? Преисподняя – мой дом, и во мраке постелю я себе постель;

гробу скажу: «Ты мне отец!» – а червям: «Ты мне мать, а ты сестра!»

Где после этого надежда моя, и упование мое – кто увидит его?

В преисподнюю ли оно сойдет и вместе со мной ляжет во прах?»

Немецкий (GNB)

Das Atmen fällt mir schwer, mein Leben endet,
der Docht verglimmt, mein Grab ist schon geschaufelt.

Rings um mich höre ich den Hohn der Spötter,
auch nachts lässt ihr Gezänk mich nicht mehr schlafen.

Du forderst Bürgschaft, Gott? Sei du mein Bürge!
Wer sonst legt seine Hand für mich ins Feuer?

Du hast ihr Herz versperrt für jede Einsicht;
drum wirst du sie nicht triumphieren lassen.

Machst du es so wie jener Mann im Sprichwort,
der seine Freunde einlädt und beschenkt
und seine eigenen Kinder hungern lässt?

Doch jetzt bin ich die Spottfigur der Leute,
ich werde angespuckt; Gott stellt mich bloß.

Vor Kummer ist mein Auge fast erblindet,
ich bin nur noch ein Schatten meiner selbst.

Ihr haltet euch für redlich, seid entsetzt;
ihr meint, ihr hättet keine Schuld, erregt euch,
in euren Augen bin ich ein Verbrecher.

Ihr seid gerecht und lasst euch nicht beirren,
seid rein und schuldlos, fühlt euch nur bestärkt.

Kommt doch, kommt ruhig alle wieder her;
bei euch ist doch nicht einer mit Verstand!

Vorbei sind meine Tage; meine Pläne,
die Wünsche meines Herzens, sind zunichte.

Die Freunde sagen mir, die Nacht sei Tag;
das Licht sei mir ganz nah, behaupten sie,
obwohl die Finsternis mich überfällt.

Mir bleibt als Wohnstatt nur die Totenwelt,
im Dunkel dort kann ich mich niederlegen.

Das kalte Grab – ich nenn es meinen Vater,
die Maden meine Mutter, meine Schwestern.

Da sollte es für mich noch Hoffnung geben?
Kann jemand nur ein Fünkchen davon sehen?

Sie steigt mit mir hinunter zu den Toten
und wird dort mit mir in den Staub gelegt.«

Арабский (Arabic Van Dyke)

Языки

«رُوحِي تَلِفَتْ. أَيَّامِي انْطَفَأَتْ. إِنَّمَا الْقُبُورُ لِي.

«لَوْلاَ الْمُخَاتِلُونَ عِنْدِي، وَعَيْنِي تَبِيتُ عَلَى مُشَاجَرَاتِهِمْ.

كُنْ ضَامِنِي عِنْدَ نَفْسِكَ. مَنْ هُوَ الَّذِي يُصَفِّقُ يَدِي؟

لأَنَّكَ مَنَعْتَ قَلْبَهُمْ عَنِ الْفِطْنَةِ، لأَجْلِ ذلِكَ لاَ تَرْفَعُهُمُ.

الَّذِي يُسَلِّمُ الأَصْحَابَ لِلسَّلْبِ، تَتْلَفُ عُيُونُ بَنِيهِ.

أَوْقَفَنِي مَثَلاً لِلشُّعُوبِ، وَصِرْتُ لِلْبَصْقِ فِي الْوَجْهِ.

كَلَّتْ عَيْنِي مِنَ الْحُزْنِ، وَأَعْضَائِي كُلُّهَا كَالظِّلِّ.

يَتَعَجَّبُ الْمُسْتَقِيمُونَ مِنْ هذَا، وَالْبَرِئُ يَنْتَهِضُ عَلَى الْفَاجِرِ.

أَمَّا الصِّدِّيقُ فَيَسْتَمْسِكُ بِطَرِيقِهِ، وَالطَّاهِرُ الْيَدَيْنِ يَزْدَادُ قُوَّةً.

«وَلكِنِ ارْجِعُوا كُلُّكُمْ وَتَعَالَوْا، فَلاَ أَجِدُ فِيكُمْ حَكِيمًا.

أَيَّامِي قَدْ عَبَرَتْ. مَقَاصِدِي، إِرْثُ قَلْبِي، قَدِ انْتَزَعَتْ.

يَجْعَلُونَ اللَّيْلَ نَهَارًا، نُورًا قَرِيبًا لِلظُّلْمَةِ.

إِذَا رَجَوْتُ الْهَاوِيَةَ بَيْتًا لِي، وَفِي الظَّلاَمِ مَهَّدْتُ فِرَاشِي،

وَقُلْتُ لِلْقَبْرِ: أَنْتَ أَبِي، وَلِلدُّودِ: أَنْتَ أُمِّي وَأُخْتِي،

فَأَيْنَ إِذًا آمَالِي؟ آمَالِي، مَنْ يُعَايِنُهَا؟

تَهْبِطُ إِلَى مَغَالِيقِ الْهَاوِيَةِ إِذْ تَرْتَاحُ مَعًا فِي التُّرَابِ».