Азбука веры » Би́блия » И́ова » гл.17

И́ова, Глава 17

Толкования

Толкования главы

17:1

17:2

17:3

17:4

см.:Мф.11:25;

17:5

см.:Иов.11:20;

17:6

см.:Иов.12:4;Иов.30:9;Иез.33:32;

17:7

см.:Пс.6:8;

17:8

17:9

17:10

17:11

17:12

17:13

17:14

см.:Сир.10:13;

17:15

17:16

Церковнославянский (рус)

Тлѣ́ю ду́хомъ носи́мь, прошу́ же гро́ба и не улуча́ю.

Молю́ болѣ́знуя, и что́ сотворю́? украдо́ша же ми́ имѣ́нiе чужді́и.

Кто́ есть се́й? руко́ю мое́ю свя́занъ да бу́детъ.

Я́ко се́рдце и́хъ сокры́лъ еси́ от му́дрости, сего́ ра́ди да не вознесе́ши и́хъ.

Ча́сти возвѣсти́тъ зло́бы: о́чи же на сынѣ́хъ иста́яста.

Положи́лъ же мя́ еси́ въ при́тчу во язы́цѣхъ, смѣ́хъ же бы́хъ и́мъ.

Ослѣпо́ста бо от гнѣ́ва о́чи мои́, повоева́нъ бы́хъ вельми́ от всѣ́хъ:

чу́до объя́ и́стинныхъ о се́мъ, пра́ведникъ же на беззако́нника да воста́нетъ:

да содержи́тъ же вѣ́рный пу́ть сво́й, чи́стый же рука́ма да прiи́метъ де́рзость.

Но оба́че вси́ належи́те и прiиди́те, не бо́ обрѣта́ю въ ва́съ и́стины.

Дні́е мои́ преидо́ша въ тече́нiи, расторго́шася же у́дове се́рдца моего́.

Но́щь въ де́нь преложи́хъ: свѣ́тъ бли́зъ от лица́ тмы́.

А́ще бо стерплю́, а́дъ ми́ е́сть до́мъ, въ сумра́цѣ же постла́ся ми́ посте́ля.

Сме́рть назва́хъ отца́ моего́ бы́ти, ма́терь же и сестру́ ми гно́й.

Гдѣ́ у́бо еще́ е́сть ми́ наде́жда, или́ блага́я моя́ узрю́?

или́ со мно́ю во а́дъ сни́дутъ, или́ вку́пѣ въ пе́рсть сни́демъ.

Синодальный

1 «Дни мои угасают»; 15 «Где же после этого надежда моя»?

Дыхание мое ослабело; дни мои угасают; гробы предо мною.

Если бы не насмешки их, то и среди споров их око мое пребывало бы спокойно.

Заступись, поручись Сам за меня пред Собою! иначе кто поручится за меня?

Ибо Ты закрыл сердце их от разумения, и потому не дашь восторжествовать им.

Кто обрекает друзей своих в добычу, у детей того глаза истают.

Он поставил меня притчею для народа и посмешищем для него.

Помутилось от горести око мое, и все члены мои, как тень.

Изумятся о сем праведные, и невинный вознегодует на лицемера.

Но праведник будет крепко держаться пути своего, и чистый руками будет больше и больше утверждаться.

Выслушайте, все вы, и подойдите; не найду я мудрого между вами.

Дни мои прошли; думы мои – достояние сердца моего – разбиты.

А они ночь хотят превратить в день, свет приблизить к лицу тьмы.

Если бы я и ожидать стал, то преисподняя – дом мой; во тьме постелю я постель мою;

гробу скажу: ты отец мой, червю: ты мать моя и сестра моя.

Где же после этого надежда моя? и ожидаемое мною кто увидит?

В преисподнюю сойдет она и будет покоиться со мною в прахе.

Киргизский

Алдан тайдым, љмєрємдєн шамы љчєп баратат, кљр оозунда турам.

Алардын шылдыњы болбогондо, талаш-тартышта солк этпей туруп берет элем.

“Мага болуш, мен єчєн Љзєњдєн алдыњда Љзєњ кепилдикке љт! Болбосо ким мага кепил болот?

Анткени Сен тєшєнбљсєн деп, алардын акылын жаап салдыњ, ошондуктан алардын жењишке жетишине жол бербейсињ”.

Досторун душманга олжо кылган адамдын балдарынын кљзє агып калат.

Ал мени элге лакап, кєлкє кылды.

Кайгыдан кљздљрєм тунарды, бєт мєчљм сљлљкљт болуп калды.

Бул тууралуу адил адамдар тањ калышат. Айыпсыз адам эки жєздєє адамга кыжырданат.

Бирок адил адам љз жолун бек кармайт, колу таза адам барган сайын кєч алат.

Баарыњар чогулуп келип сєйлљсљњљр да, арањардан акылманды таппайм.

Менин љмєрєм љттє. Жєрљгємдєн энчиси болгон ойлорум кыйрады.

Алар болсо тєндє кєнгљ айланткысы, жарыкты карањгыга жакындаткысы келет.

Канчалык кєтсљм да, менин єйєм – љлгљндљр жаткан жай. Мен тљшљгємдє карањгы жерге тљшљйм.

Кљрємљ: “Сен менин атамсыњ”, – дейм, куртка: “Менин энемсињ да эжемсињ”, – дейм.

Ушундан кийин мен эмнеден ємєттљнљм? Менин кєткљнємдє ким кљрљт?

Ал ємєт мени менен кошо љлгљндљр жаткан жайга тєшєп, мени менен бирге топуракка жатат».

Арабский (Arabic Van Dyke)

Языки

«رُوحِي تَلِفَتْ. أَيَّامِي انْطَفَأَتْ. إِنَّمَا الْقُبُورُ لِي.

«لَوْلاَ الْمُخَاتِلُونَ عِنْدِي، وَعَيْنِي تَبِيتُ عَلَى مُشَاجَرَاتِهِمْ.

كُنْ ضَامِنِي عِنْدَ نَفْسِكَ. مَنْ هُوَ الَّذِي يُصَفِّقُ يَدِي؟

لأَنَّكَ مَنَعْتَ قَلْبَهُمْ عَنِ الْفِطْنَةِ، لأَجْلِ ذلِكَ لاَ تَرْفَعُهُمُ.

الَّذِي يُسَلِّمُ الأَصْحَابَ لِلسَّلْبِ، تَتْلَفُ عُيُونُ بَنِيهِ.

أَوْقَفَنِي مَثَلاً لِلشُّعُوبِ، وَصِرْتُ لِلْبَصْقِ فِي الْوَجْهِ.

كَلَّتْ عَيْنِي مِنَ الْحُزْنِ، وَأَعْضَائِي كُلُّهَا كَالظِّلِّ.

يَتَعَجَّبُ الْمُسْتَقِيمُونَ مِنْ هذَا، وَالْبَرِئُ يَنْتَهِضُ عَلَى الْفَاجِرِ.

أَمَّا الصِّدِّيقُ فَيَسْتَمْسِكُ بِطَرِيقِهِ، وَالطَّاهِرُ الْيَدَيْنِ يَزْدَادُ قُوَّةً.

«وَلكِنِ ارْجِعُوا كُلُّكُمْ وَتَعَالَوْا، فَلاَ أَجِدُ فِيكُمْ حَكِيمًا.

أَيَّامِي قَدْ عَبَرَتْ. مَقَاصِدِي، إِرْثُ قَلْبِي، قَدِ انْتَزَعَتْ.

يَجْعَلُونَ اللَّيْلَ نَهَارًا، نُورًا قَرِيبًا لِلظُّلْمَةِ.

إِذَا رَجَوْتُ الْهَاوِيَةَ بَيْتًا لِي، وَفِي الظَّلاَمِ مَهَّدْتُ فِرَاشِي،

وَقُلْتُ لِلْقَبْرِ: أَنْتَ أَبِي، وَلِلدُّودِ: أَنْتَ أُمِّي وَأُخْتِي،

فَأَيْنَ إِذًا آمَالِي؟ آمَالِي، مَنْ يُعَايِنُهَا؟

تَهْبِطُ إِلَى مَغَالِيقِ الْهَاوِيَةِ إِذْ تَرْتَاحُ مَعًا فِي التُّرَابِ».