Человѣ́къ нѣ́кiй бя́ше во странѣ́ Авситиді́йстѣй, ему́же и́мя И́овъ, и бѣ́ человѣ́къ о́нъ и́стиненъ, непоро́ченъ, пра́веденъ, богочести́въ, удаля́яся от вся́кiя лука́выя ве́щи.

Бы́ша же ему́ сы́нове се́дмь и дще́ри три́.

И бя́ху ско́ти его́, ове́цъ се́дмь ты́сящъ, велблю́довъ три́ ты́сящы, супру́гъ воло́въ пя́ть со́тъ, и осли́цъ пасо́мыхъ пя́ть со́тъ, и слу́гъ мно́го зѣло́, и дѣла́ ве́лiя бя́ху ему́ на земли́: и бѣ́ человѣ́къ о́ный благоро́днѣйшiй су́щихъ от восто́къ со́лнца.

Сходя́щеся же сы́нове его́ дру́гъ ко дру́гу, творя́ху пи́ръ на кі́йждо де́нь, спое́млюще вку́пѣ и три́ сестры́ своя́, я́сти и пи́ти съ ни́ми.

И егда́ скончава́шеся дні́е пи́ра, посыла́ше и́овъ и очища́ше и́хъ, востая́ зау́тра, и приноша́ше о ни́хъ же́ртвы по числу́ и́хъ, и телца́ еди́наго о грѣсѣ́ о душа́хъ и́хъ. глаго́лаше бо и́овъ: не́гли когда́ сы́нове мои́ согрѣши́ша и въ мы́сли свое́й зла́я помы́слиша проти́ву Бо́га? та́ко у́бо творя́ше и́овъ вся́ дни́.

И бы́сть я́ко де́нь се́й, и се́, прiидо́ша а́нгели Бо́жiи предста́ти предъ Го́сподемъ, и дiа́волъ прiи́де съ ни́ми.

И рече́ Госпо́дь дiа́волу: отку́ду прише́лъ еси́? и отвѣща́въ дiа́волъ Го́сподеви, рече́: обше́дъ зе́млю и проше́дъ поднебе́сную, се́, е́смь.

И рече́ ему́ Госпо́дь: вня́лъ ли еси́ мы́слiю твое́ю на раба́ моего́ и́ова? зане́ нѣ́сть я́ко о́нъ на земли́: человѣ́къ непоро́ченъ, и́стиненъ, богочести́въ, удаля́яся от вся́кiя лука́выя ве́щи.

Отвѣща́ же дiа́волъ и рече́ предъ Го́сподемъ:

еда́ ту́не и́овъ чти́тъ Го́спода? не ты́ ли огради́лъ еси́ внѣ́шняя его́ и вну́тренняя до́му его́, и я́же внѣ́ всѣ́хъ су́щихъ его́ о́крестъ? дѣла́ же руку́ его́ благослови́лъ еси́ и скоты́ его́ мно́ги сотвори́лъ еси́ на земли́:

но посли́ ру́ку твою́ и косни́ся всѣ́хъ, я́же и́мать, а́ще не въ лице́ тя благослови́тъ,

Тогда́ рече́ Госпо́дь дiа́волу: се́, вся́, ели́ка су́ть ему́, даю́ въ ру́ку твою́, но самого́ да не ко́снешися. и изы́де дiа́волъ от Го́спода.

И бы́сть я́ко де́нь се́й, сы́нове и́овлевы и дще́ри его́ пiя́ху вино́ въ дому́ бра́та своего́ старѣ́йшаго.

И се́, вѣ́стникъ прiи́де ко и́ову и рече́ ему́: супру́зи воло́въ оря́ху, и осли́цы пася́хуся бли́зъ и́хъ:

и прише́дше плѣни́телiе плѣни́ша и́хъ и о́троки изби́ша мече́мъ, и спасо́хся а́зъ еди́нъ и прiидо́хъ возвѣсти́ти тебѣ́.

Еще́ сему́ глаго́лющу, прiи́де и́нъ вѣ́стникъ и рече́ ко и́ову: о́гнь спаде́ съ небесе́ и пожже́ о́вцы и па́стыри пояде́ подо́бнѣ, спасо́хся же а́зъ еди́нъ и прiидо́хъ возвѣсти́ти тебѣ́.

Еще́ сему́ глаго́лющу, прiи́де и́нъ вѣ́стникъ и рече́ ко и́ову: ко́нницы сотвори́ша нача́лства три́ и окружи́ша велблю́ды и плѣни́ша и́хъ и о́троки изби́ша мечьми́, спасо́хся же а́зъ еди́нъ и прiидо́хъ возвѣсти́ти тебѣ́.

Еще́ сему́ глаго́лющу, и́нъ вѣ́стникъ прiи́де, глаго́ля и́ову: сыно́мъ твои́мъ и дще́ремъ твои́мъ яду́щымъ и пiю́щымъ у бра́та своего́ старѣ́йшаго,

внеза́пу вѣ́тръ вели́къ на́йде от пусты́ни и косну́ся четы́ремъ угло́мъ хра́мины, и паде́ хра́мина на дѣ́ти твоя́, и сконча́шася: спасо́хся же а́зъ еди́нъ и прiидо́хъ возвѣсти́ти тебѣ́.

Та́ко [услы́шавъ] и́овъ, воста́въ растерза́ ри́зы своя́ и остриже́ власы́ главы́ своея́, [и посы́па пе́рстiю главу́ свою́,] и па́дъ на зе́млю, поклони́ся [Го́сподеви]

и рече́: са́мъ на́гъ изыдо́хъ от чре́ва ма́тере моея́, на́гъ и отиду́ та́мо: Госпо́дь даде́, Госпо́дь отъя́тъ: я́ко Го́сподеви изво́лися, та́ко бы́сть: бу́ди и́мя Госпо́дне благослове́но [во вѣ́ки].

Во всѣ́хъ си́хъ приключи́вшихся ему́ ничто́же согрѣши́ и́овъ предъ Го́сподемъ, [ниже́ устна́ма свои́ма,] и не даде́ безу́мiя Бо́гу.

Отвѣща́въ же и́овъ, рече́:

а́ще бы кто́ вѣ́ся извѣ́силъ гнѣ́въ мо́й, болѣ́зни же моя́ взя́лъ бы на мѣ́рило вку́пѣ,

то́ песка́ морска́го тяжча́йшiи бы́ли бы: но, я́коже мни́тся, словеса́ моя́ зла́ су́ть.

Стрѣ́лы бо Госпо́дни въ тѣ́лѣ мое́мъ су́ть, и́хже я́рость испива́етъ кро́вь мою́: егда́ начну́ глаго́лати, боду́тъ мя́.

Что́ бо? еда́ вотще́ возреве́тъ ди́вiй осе́лъ, ра́звѣ бра́шна прося́? или́ возреве́тъ гла́сомъ во́лъ, въ я́слехъ имѣ́яй бра́шно?

Снѣ́стся ли хлѣ́бъ безъ со́ли? или́ е́сть вку́съ во тщи́хъ словесѣ́хъ?

Не мо́жетъ бо утиши́тися душа́ моя́: смра́дъ бо зрю́ бра́шна моя́, я́коже воню́ льво́ву.

А́ще бо да́лъ бы, да прiи́детъ проше́нiе мое́, и наде́жду мою́ да́лъ бы Госпо́дь.

Наче́нъ Госпо́дь да уязвля́етъ мя́, до конца́ же да не убiе́тъ мя́.

Бу́ди же ми́ гра́дъ гро́бъ, на его́же стѣна́хъ скака́хъ въ не́мъ: не пощажу́: не солга́хъ бо во словесѣ́хъ святы́хъ Бо́га моего́.

Ка́я бо крѣ́пость моя́, я́ко терплю́? или́ ко́е ми́ вре́мя, я́ко терпи́тъ моя́ душа́?

еда́ крѣ́пость ка́менiя крѣ́пость моя́? или́ пло́ти моя́ су́ть мѣ́дяны?

или́ не упова́хъ на него́? по́мощь же от мене́ отступи́,

отрече́ся от мене́ ми́лость, посѣще́нiе же Госпо́дне презрѣ́ мя.

Не воззрѣ́ша на мя́ бли́жнiи мои́: я́коже пото́къ оскудѣва́яй, или́ я́коже во́лны преидо́ша мя́:

и́же мене́ боя́хуся, ны́нѣ нападо́ша на мя́:

я́коже снѣ́гъ или́ ле́дъ сме́рзлый, егда́ иста́етъ теплотѣ́ бы́вшей, не ктому́ познава́ется, что́ бѣ́:

та́ко и а́зъ оста́вленъ е́смь от всѣ́хъ, погибо́хъ же и бездо́мокъ бы́хъ:

ви́дите пути́ Ѳема́нскiя, на стези́ Саво́нскiя смотря́щiи,

и студа́ испо́лнени бу́дутъ на гра́ды и на имѣ́нiя надѣ́ющiися.

Ны́нѣ же и вы́ наидо́сте на мя́ неми́лостивно: у́бо ви́дѣвше мо́й стру́пъ убо́йтеся.

Что́ бо? еда́ что́ у ва́съ проси́хъ, или́ ва́шея крѣ́пости тре́бую,

да спасе́те мя́ от враго́въ, или́ изъ руки́ си́льныхъ изба́вите мя́?

Научи́те мя́, а́зъ же умолчу́: а́ще что́ погрѣши́хъ, скажи́те ми́.

Но, я́коже мни́тся, зла́ [су́ть] му́жа и́стиннаго словеса́, не от ва́съ бо крѣ́пости прошу́:

ниже́ обличе́нiе ва́ше словесы́ мя́ утоли́тъ, ниже́ бо вѣща́нiя ва́шего слове́съ стерплю́.

Оба́че я́ко на си́ра напа́даете, наска́чете же на дру́га ва́шего.

Ны́нѣ же воззрѣ́въ на ли́ца ва́ша, не солжу́.

Ся́дите ны́нѣ, и да не бу́детъ непра́ведно, и па́ки ко пра́ведному сни́дитеся.

И́бо нѣ́сть въ язы́цѣ мое́мъ непра́вды, и горта́нь мо́й не ра́зуму ли поуча́ется?

Синодальный

1 Иов, муж справедливый и с большим имением. 6 Сатана: «Разве даром богобоязнен Иов»? 13 Имение Иова потеряно, сыновья умерли. 20 «Господь дал, Господь и взял; да будет имя Господне благословенно».

Был человек в земле Уц, имя его Иов; и был человек этот непорочен, справедлив и богобоязнен и удалялся от зла.

И родились у него семь сыновей и три дочери.

Имения у него было: семь тысяч мелкого скота, три тысячи верблюдов, пятьсот пар волов и пятьсот ослиц и весьма много прислуги; и был человек этот знаменитее всех сынов Востока.

Сыновья его сходились, делая пиры каждый в своем доме в свой день, и посылали и приглашали трех сестер своих есть и пить с ними.

Когда круг пиршественных дней совершался, Иов посылал за ними и освящал их и, вставая рано утром, возносил всесожжения по числу всех их [и одного тельца за грех о душах их]. Ибо говорил Иов: может быть, сыновья мои согрешили и похулили Бога в сердце своем. Так делал Иов во все такие дни.

И был день, когда пришли сыны Божии предстать пред Господа; между ними пришел и сатана.

И сказал Господь сатане: откуда ты пришел? И отвечал сатана Господу и сказал: я ходил по земле и обошел ее.

И сказал Господь сатане: обратил ли ты внимание твое на раба Моего Иова? ибо нет такого, как он, на земле: человек непорочный, справедливый, богобоязненный и удаляющийся от зла.

И отвечал сатана Господу и сказал: разве даром богобоязнен Иов?

Не Ты ли кругом оградил его и дом его и все, что у него? Дело рук его Ты благословил, и стада его распространяются по земле;

но простри руку Твою и коснись всего, что у него, – благословит ли он Тебя?

И сказал Господь сатане: вот, все, что у него, в руке твоей; только на него не простирай руки твоей. И отошел сатана от лица Господня.

И был день, когда сыновья его и дочери его ели и вино пили в доме первородного брата своего.

И вот, приходит вестник к Иову и говорит:

волы орали, и ослицы паслись подле них, как напали Савеяне и взяли их, а отроков поразили острием меча; и спасся только я один, чтобы возвестить тебе.

Еще он говорил, как приходит другой и сказывает: огонь Божий упал с неба и опалил овец и отроков и пожрал их; и спасся только я один, чтобы возвестить тебе.

Еще он говорил, как приходит другой и сказывает: Халдеи расположились тремя отрядами и бросились на верблюдов и взяли их, а отроков поразили острием меча; и спасся только я один, чтобы возвестить тебе.

Еще этот говорил, приходит другой и сказывает: сыновья твои и дочери твои ели и вино пили в доме первородного брата своего;

и вот, большой ветер пришел от пустыни и охватил четыре угла дома, и дом упал на отроков, и они умерли; и спасся только я один, чтобы возвестить тебе.

Тогда Иов встал и разодрал верхнюю одежду свою, остриг голову свою и пал на землю и поклонился

и сказал: наг я вышел из чрева матери моей, наг и возвращусь. Господь дал, Господь и взял; [как угодно было Господу, так и сделалось;] да будет имя Господне благословенно!

Во всем этом не согрешил Иов и не произнес ничего неразумного о Боге.

1 Иов приписывает свою скорбь своим тяжелым испытаниям; 8 он взывает об облегчении чрез смерть; «медь ли плоть моя»? 14 Выговор друзьям за недостаток сожаления к нему в его страданиях; 24 он просит их указать ему, в чем он согрешил.

И отвечал Иов и сказал:

о, если бы верно взвешены были вопли мои, и вместе с ними положили на весы страдание мое!

Оно верно перетянуло бы песок морей! Оттого слова мои неистовы.

Ибо стрелы Вседержителя во мне; яд их пьет дух мой; ужасы Божии ополчились против меня.

Ревет ли дикий осел на траве? мычит ли бык у месива своего?

Едят ли безвкусное без соли, и есть ли вкус в яичном белке?

До чего не хотела коснуться душа моя, то составляет отвратительную пищу мою.

О, когда бы сбылось желание мое и чаяние мое исполнил Бог!

О, если бы благоволил Бог сокрушить меня, простер руку Свою и сразил меня!

Это было бы еще отрадою мне, и я крепился бы в моей беспощадной болезни, ибо я не отвергся изречений Святаго.

Что за сила у меня, чтобы надеяться мне? и какой конец, чтобы длить мне жизнь мою?

Твердость ли камней твердость моя? и медь ли плоть моя?

Есть ли во мне помощь для меня, и есть ли для меня какая опора?

К страждущему должно быть сожаление от друга его, если только он не оставил страха к Вседержителю.

Но братья мои неверны, как поток, как быстро текущие ручьи,

которые черны от льда и в которых скрывается снег.

Когда становится тепло, они умаляются, а во время жары исчезают с мест своих.

Уклоняют они направление путей своих, заходят в пустыню и теряются;

смотрят на них дороги Фемайские, надеются на них пути Савейские,

но остаются пристыженными в своей надежде; приходят туда и от стыда краснеют.

Так и вы теперь ничто: увидели страшное и испугались.

Говорил ли я: дайте мне, или от достатка вашего заплатите за меня;

и избавьте меня от руки врага, и от руки мучителей выкупите меня?

Научи́те меня, и я замолчу; укажите, в чем я погрешил.

Как сильны слова правды! Но что доказывают обличения ваши?

Вы придумываете речи для обличения? На ветер пускаете слова ваши.

Вы нападаете на сироту и роете яму другу вашему.

Но прошу вас, взгляните на меня; буду ли я говорить ложь пред лицем вашим?

Пересмотрите, есть ли неправда? пересмотрите, – правда моя.

Есть ли на языке моем неправда? Неужели гортань моя не может различить горечи?

Латинский (Nova Vulgata)

Языки

Vir erat in terra Us nomine Iob, et erat vir ille simplex et rectus ac timens Deum et recedens a malo.

Natique sunt ei septem filii et tres filiae.

Et fuit possessio eius septem milia ovium et tria milia camelorum, quingenta quoque iuga boum et quingentae asinae ac familia multa nimis; eratque vir ille magnus inter omnes Orientales.

Et ibant filii eius et faciebant convivium per domos unusquisque in die suo; et mittentes vocabant tres sorores suas, ut comederent et biberent cum eis.

Cumque in orbem transissent dies convivii, mittebat ad eos Iob et sanctificabat illos; consurgensque diluculo offerebat holocausta pro singulis. Dicebat enim: «Ne forte peccaverint filii mei et benedixerint Deo in cordibus suis». Sic faciebat Iob cunctis diebus.

Quadam autem die, cum venissent filii Dei, ut assisterent coram Domino, affuit inter eos etiam Satan.

Cui dixit Dominus: «Unde venis?». Qui respondens ait: «Circuivi terram et perambulavi eam».

Dixitque Dominus ad eum: «Numquid considerasti servum meum Iob, quod non sit ei similis in terra, homo simplex et rectus ac timens Deum et recedens a malo?».

Cui respondens Satan ait: «Numquid Iob frustra timet Deum?

Nonne tu vallasti eum ac domum eius universamque substantiam per circuitum, operibus manuum eius benedixisti, et possessio eius crevit in terra?

Sed extende paululum manum tuam et tange cuncta, quae possidet, nisi in faciem benedixerit tibi».

Dixit ergo Dominus ad Satan: «Ecce, universa, quae habet, in manu tua sunt; tantum in eum ne extendas manum tuam». Egressusque est Satan a facie Domini.

Cum autem quadam die filii et filiae eius comederent et biberent vinum in domo fratris sui primogeniti,

nuntius venit ad Iob, qui diceret: «Boves arabant, et asinae pascebantur iuxta eos;

et irruerunt Sabaei tuleruntque eos et pueros percusserunt gladio, et evasi ego solus, ut nuntiarem tibi».

Cumque adhuc ille loqueretur, venit alter et dixit: «Ignis Dei cecidit e caelo et ussit oves puerosque consumpsit, et effugi ego solus, ut nuntiarem tibi».

Sed et illo adhuc loquente, venit alius et dixit: «Chaldaei fecerunt tres turmas et invaserunt camelos et tulerunt eos necnon et pueros percusserunt gladio, et ego fugi solus, ut nuntiarem tibi».

Adhuc loquebatur ille, et ecce alius intravit et dixit: «Filiis tuis et filiabus vescentibus et bibentibus vinum in domo fratris sui primogeniti,

repente ventus vehemens irruit a regione deserti et concussit quattuor angulos domus; quae corruens oppressit liberos tuos, et mortui sunt, et effugi ego solus, ut nuntiarem tibi».

Tunc surrexit Iob et scidit vestimenta sua et, tonso capite, corruens in terram adoravit

et dixit: «Nudus egressus sum de utero matris meae et nudus revertar illuc. Dominus dedit, Dominus abstulit; sicut Domino placuit, ita factum est: sit nomen Domini benedictum».

In omnibus his non peccavit Iob labiis suis neque stultum quid contra Deum locutus est.

Respondens autem Iob dixit:

«Utinam appenderetur aegritu do mea, et calamitatem meam assumerent in statera!

Nunc vero arena maris haec gravior apparet, inde verbis meis haesito.

Quia sagittae Omnipotentis in me sunt, quarum venenum ebibit spiritus meus; et terrores Dei militant contra me.

Numquid rugiet onager, cum habuerit herbam? Aut mugiet bos, cum ante praesepe plenum steterit?

Aut poterit comedi insulsum, quod non est sale conditum? Aut poterit gustari herba insulsa?

Quae prius nolebat tangere anima mea, nunc prae angustia cibi mei sunt.

Quis det, ut veniat petitio mea, et, quod exspecto, tribuat mihi Deus?

Utinam Deus me conterat; solvat manum suam et succidat me!

Et haec mihi sit consolatio, et exsultabo vel in pavore, qui non parcat, nec celabo sermones Sancti.

Quae est enim fortitudo mea, ut sustineam? Aut quis finis meus, ut patienter agam?

Num fortitudo lapidum, fortitudo mea? Num caro mea aenea est?

An non est auxilium mihi in me, et virtus quoque remota est a me?

Qui tollit ab amico suo misericordiam, timorem Omnipotentis derelinquit.

Fratres mei mentiti sunt me sicut alveus torrentium, qui evanescunt

nigrescentes glacie, cum ingruit super eos nix.

Tempore, quo diffluunt, arescunt et, ut incaluerit, solvuntur de loco suo.

Deflectunt viatorum turmae de viis suis, ascendentes per desertum pereunt.

Commeatus Thema consideraverunt, viatores Saba speraverunt in eis.

Confusi sunt, quia speraverunt; venerunt eo usque, et pudore cooperti sunt.

Ita nunc vos facti estis mihi; videntes plagam meam, timetis.

Numquid dixi: Afferte mihi et de substantia vestra donate mihi?

vel: Liberate me de manu hostis et de manu robustorum eruite me?

Docete me, et ego tacebo, et, si quid forte ignoravi, instruite me.

Quare detraxistis sermonibus veritatis, cum e vobis nullus sit, qui possit arguere me?

Ad increpandum tantum eloquia concinnatis, sed in ventum verba desperati.

Super pupillum irruitis et subvertere nitimini amicum vestrum.

Nunc, quaeso, convertimini ad me, et in faciem vestram non mentiar.

Revertite! Nulla erit improbitas. Revertite! Adhuc praesens adest iustitia mea.

Estne in lingua mea improbitas? An palatum meum non discernit nequitiam?