1 При всех насилиях и притеснениях на земле «Бог не воспрещает того». 13 «Есть из них враги света»; 18 нечестивые поднялись высоко, и вот, нет их; 25 «Кто обличит меня во лжи»?

Почему не сокрыты от Вседержителя времена, и знающие Его не видят дней Его?

Межи передвигают, угоняют стада и пасут у себя.

У сирот уводят осла, у вдовы берут в залог вола;

бедных сталкивают с дороги, все уничиженные земли принуждены скрываться.

Вот они, как дикие ослы в пустыне, выходят на дело свое, вставая рано на добычу; степь дает хлеб для них и для детей их;

жнут они на поле не своем и собирают виноград у нечестивца;

нагие ночуют без покрова и без одеяния на стуже;

мокнут от горных дождей и, не имея убежища, жмутся к скале;

отторгают от сосцов сироту и с нищего берут залог;

заставляют ходить нагими, без одеяния, и голодных кормят колосьями;

между стенами выжимают масло оливковое, топчут в точилах и жаждут.

В городе люди стонут, и душа убиваемых вопит, и Бог не воспрещает того.

Есть из них враги света, не знают путей его и не ходят по стезям его.

С рассветом встает убийца, умерщвляет бедного и нищего, а ночью бывает вором.

И око прелюбодея ждет сумерков, говоря: ничей глаз не увидит меня, – и закрывает лице.

В темноте подкапываются под домы, которые днем они заметили для себя; не знают света.

Ибо для них утро – смертная тень, так как они знакомы с ужасами смертной тени.

Легок такой на поверхности воды, проклята часть его на земле, и не смотрит он на дорогу садов виноградных.

Засуха и жара поглощают снежную воду: так преисподняя – грешников.

Пусть забудет его утроба матери; пусть лакомится им червь; пусть не остается о нем память; как дерево, пусть сломится беззаконник,

который угнетает бездетную, не рождавшую, и вдове не делает добра.

Он и сильных увлекает своею силою; он встает, и никто не уверен за жизнь свою.

А Он дает ему все для безопасности, и он на то опирается, и очи Его видят пути их.

Поднялись высоко, – и вот, нет их; падают и умирают, как и все, и, как верхушки колосьев, срезываются.

Если это не так, – кто обличит меня во лжи и в ничто обратит речь мою?

Церковнославянский (рус)

Почто́ же Го́спода утаи́шася часы́,

нечести́вiи же предѣ́лъ преидо́ша, ста́до съ па́стыремъ разгра́бивше?

Подъяре́мника си́рыхъ отведо́ша и вола́ вдови́ча въ зало́гъ взя́ша:

уклони́ша немощны́хъ от пути́ пра́веднаго, вку́пѣ же скры́шася кро́тцыи земли́:

изыдо́ша же, я́ко осли́ на село́, на мя́, изступи́вше своего́ чи́на: сла́докъ бы́сть хлѣ́бъ и́мъ ра́ди ю́ныхъ.

Ни́ву пре́жде вре́мене не свою́ су́щу пожа́ша, немощні́и же виногра́дъ нечести́выхъ безъ мзды́ и безъ бра́шна воздѣ́лаша:

наги́хъ мно́гихъ успи́ша безъ ри́зъ, оде́жду же души́и́хъ отъя́ша:

ка́плями го́рскими мо́кнутъ, зане́же не имѣ́яху покро́ва, въ ка́менiе облеко́шася:

восхи́тиша сироту́ от сосца́, па́дшаго же смири́ша:

нагі́я же успи́ша непра́ведно, от а́лчущихъ же хлѣ́бъ отъя́ша:

въ тѣсни́нахъ непра́ведно засѣдо́ша, пути́ же пра́веднаго не вѣ́дѣша.

И́же изъ гра́да и изъ домо́въ свои́хъ изгони́ми быва́ху, душа́ же младе́нцевъ стеня́ше вельми́: Бо́гъ же почто́ си́хъ посѣще́нiя не сотвори́?

На земли́ су́щымъ и́мъ, и не разумѣ́ша, пути́ же пра́веднаго не вѣ́дѣша, ни по стезя́мъ его́ ходи́ша.

Разумѣ́въ же и́хъ дѣла́, предаде́ и́хъ во тму́, и въ нощи́ бу́детъ я́ко та́ть.

И о́ко прелюбодѣ́я сохрани́ тму́, глаго́ля: не у́зритъ мя́ о́ко: и покрыва́ло лицу́ наложи́.

Прокопа́ въ нощи́ хра́мины, во дне́хъ же запечатлѣ́ша себе́, не позна́ша свѣ́та:

я́ко а́бiе зау́тра и́мъ сѣ́нь сме́рти, поне́же позна́етъ мяте́жъ сѣ́ни сме́ртныя.

Лего́къ е́сть на лицы́ воды́: проклята́ бу́ди ча́сть и́хъ на земли́, да явя́тся же садо́вiя и́хъ на земли́ су́ха:

рукоя́тiе бо си́рыхъ разгра́биша.

Пото́мъ воспомяне́нъ бы́сть ему́ грѣ́хъ, и я́коже мгла́ росы́ изчезе́: воздано́ же бу́ди ему́, е́же содѣ́я, сокруше́нъ же бу́ди вся́къ неправди́въ я́ко дре́во неизцѣ́льно:

непло́днѣй бо не добро́ сотвори́ и жены́ не поми́лова.

Я́ростiю же низврати́ немощны́я: воста́въ у́бо не и́мать вѣ́ры я́ти о свое́мъ житiи́.

Егда́ же разболи́тся, да не надѣ́ется здра́въ бы́ти, но паде́тъ неду́гомъ.

Мно́ги бо озло́би высота́ его́: увяде́ же я́ко зла́къ въ зно́и, или́ я́коже кла́съ от стебла́ са́мъ отпа́дъ.

А́ще же ни́, кто́ есть глаго́ляй лжу́ ми́ глаго́лати, и положи́тъ ни во что́же глаго́лы моя́?

Арабский (Arabic Van Dyke)

Языки

«لِمَاذَا إِذْ لَمْ تَخْتَبِئِ الأَزْمِنَةُ مِنَ الْقَدِيرِ، لاَ يَرَى عَارِفُوهُ يَوْمَهُ؟

يَنْقُلُونَ التُّخُومَ. يَغْتَصِبُونَ قَطِيعًا وَيَرْعَوْنَهُ.

يَسْتَاقُونَ حِمَارَ الْيَتَامَى، وَيَرْتَهِنُونَ ثَوْرَ الأَرْمَلَةِ.

يَصُدُّونَ الْفُقَرَاءَ عَنِ الطَّرِيقِ. مَسَاكِينُ الأَرْضِ يَخْتَبِئُونَ جَمِيعًا.

هَا هُمْ كَالْفَرَاءِ فِي الْقَفْرِ يَخْرُجُونَ إِلَى عَمَلِهِمْ يُبَكِّرُونَ لِلطَّعَامِ. الْبَادِيَةُ لَهُمْ خُبْزٌ لأَوْلاَدِهِمْ.

فِي الْحَقْلِ يَحْصُدُونَ عَلَفَهُمْ، وَيُعَلِّلُونَ كَرْمَ الشِّرِّيرِ.

يَبِيتُونَ عُرَاةً بِلاَ لِبْسٍ، وَلَيْسَ لَهُمْ كَسْوَةٌ فِي الْبَرْدِ.

يَبْتَلُّونَ مِنْ مَطَرِ الْجِبَالِ، وَلِعَدَمِ الْمَلْجَإِ يَعْتَنِقُونَ الصَّخْرَ.

«يَخْطَفُونَ الْيَتِيمَ عَنِ الثُّدِيِّ، وَمِنَ الْمَسَاكِينِ يَرْتَهِنُونَ.

عُرَاةً يَذْهَبُونَ بِلاَ لِبْسٍ، وَجَائِعِينَ يَحْمِلُونَ حُزَمًا.

يَعْصِرُونَ الزَّيْتَ دَاخِلَ أَسْوَارِهِمْ. يَدُوسُونَ الْمَعَاصِرَ وَيَعْطَشُونَ.

مِنَ الْوَجَعِ أُنَاسٌ يَئِنُّونَ، وَنَفْسُ الْجَرْحَى تَسْتَغِيثُ، وَاللهُ لاَ يَنْتَبِهُ إِلَى الظُّلْمِ.

«أُولئِكَ يَكُونُونَ بَيْنَ الْمُتَمَرِّدِينَ عَلَى النُّورِ. لاَ يَعْرِفُونَ طُرُقَهُ وَلاَ يَلْبَثُونَ فِي سُبُلِهِ.

مَعَ النُّورِ يَقُومُ الْقَاتِلُ، يَقْتُلُ الْمِسْكِينَ وَالْفَقِيرَ، وَفِي اللَّيْلِ يَكُونُ كَاللِّصِّ.

وَعَيْنُ الزَّانِي تُلاَحِظُ الْعِشَاءَ. يَقُولُ: لاَ تُرَاقِبُنِي عَيْنٌ. فَيَجْعَلُ سِتْرًا عَلَى وَجْهِهِ.

يَنْقُبُونَ الْبُيُوتَ فِي الظَّلاَمِ. فِي النَّهَارِ يُغْلِقُونَ عَلَى أَنْفُسِهِمْ. لاَ يَعْرِفُونَ النُّورَ.

لأَنَّهُ سَوَاءٌ عَلَيْهِمُ الصَّبَاحُ وَظِلُّ الْمَوْتِ. لأَنَّهُمْ يَعْلَمُونَ أَهْوَالَ ظِلِّ الْمَوْتِ.

خَفِيفٌ هُوَ عَلَى وَجْهِ الْمِيَاهِ. مَلْعُونٌ نَصِيبُهُمْ فِي الأَرْضِ. لاَ يَتَوَجَّهُ إِلَى طَرِيقِ الْكُرُومِ.

الْقَحْطُ وَالْقَيْظُ يَذْهَبَانِ بِمِيَاهِ الثَّلْجِ، كَذَا الْهَاوِيَةُ بِالَّذِينَ أَخْطَأُوا.

تَنْسَاهُ الرَّحِمُ، يَسْتَحْلِيهِ الدُّودُ. لاَ يُذْكَرُ بَعْدُ، وَيَنْكَسِرُ الأَثِيمُ كَشَجَرَةٍ.

يُسِيءُ إِلَى الْعَاقِرِ الَّتِي لَمْ تَلِدْ، وَلاَ يُحْسِنُ إِلَى الأَرْمَلَةِ.

يُمْسِكُ الأَعِزَّاءَ بِقُوَّتِهِ. يَقُومُ فَلاَ يَأْمَنُ أَحَدٌ بِحَيَاتِهِ.

يُعْطِيهِ طُمَأْنِينَةً فَيَتَوَكَّلُ، وَلكِنْ عَيْنَاهُ عَلَى طُرُقِهِمْ.

يَتَرَفَّعُونَ قَلِيلاً ثُمَّ لاَ يَكُونُونَ وَيُحَطُّونَ. كَالْكُلِّ يُجْمَعُونَ، وَكَرَأْسِ السُّنْبُلَةِ يُقْطَعُونَ.

وَإِنْ لَمْ يَكُنْ كَذَا، فَمَنْ يُكَذِّبُنِي وَيَجْعَلُ كَلاَمِي لاَ شَيْئًا؟».