Азбука веры » Би́блия » И́ова » гл.24-39

И́ова, Главы 24-39

Толкования

Толкования главы

24:1

24:2

см.:Втор.19:14;Притч.22:28;

24:3

24:4

24:5

24:6

см.:3Цар.21:15;

24:7

см.:Иов.22:6;

24:8

24:9

24:10

см.:Ис.58:7;

24:11

24:12

см.:Иов.35:9;

24:13

24:14

24:15

см.:Иов.22:13-14;Притч.7:9;

24:16

24:17

24:18

см.:Быт.49:4;

24:19

24:20

24:21

24:22

24:23

24:24

см.:Пс.36:2;Пс.72:18;

24:25

Глава 39

39:1

39:2

39:3

39:4

39:5

39:6

см.:Пс.106:34;

39:7

39:8

39:9

39:10

39:11

39:12

39:13

39:14

39:15

39:16

39:17

39:18

39:19

39:20

39:21

39:22

39:23

39:24

см.:Притч.21:31;

39:25

39:26

39:27

39:28

39:29

39:30

39:31

39:32

39:33

39:34

39:35

Церковнославянский (рус)

Почто́ же Го́спода утаи́шася часы́,

нечести́вiи же предѣ́лъ преидо́ша, ста́до съ па́стыремъ разгра́бивше?

Подъяре́мника си́рыхъ отведо́ша и вола́ вдови́ча въ зало́гъ взя́ша:

уклони́ша немощны́хъ от пути́ пра́веднаго, вку́пѣ же скры́шася кро́тцыи земли́:

изыдо́ша же, я́ко осли́ на село́, на мя́, изступи́вше своего́ чи́на: сла́докъ бы́сть хлѣ́бъ и́мъ ра́ди ю́ныхъ.

Ни́ву пре́жде вре́мене не свою́ су́щу пожа́ша, немощні́и же виногра́дъ нечести́выхъ безъ мзды́ и безъ бра́шна воздѣ́лаша:

наги́хъ мно́гихъ успи́ша безъ ри́зъ, оде́жду же души́и́хъ отъя́ша:

ка́плями го́рскими мо́кнутъ, зане́же не имѣ́яху покро́ва, въ ка́менiе облеко́шася:

восхи́тиша сироту́ от сосца́, па́дшаго же смири́ша:

нагі́я же успи́ша непра́ведно, от а́лчущихъ же хлѣ́бъ отъя́ша:

въ тѣсни́нахъ непра́ведно засѣдо́ша, пути́ же пра́веднаго не вѣ́дѣша.

И́же изъ гра́да и изъ домо́въ свои́хъ изгони́ми быва́ху, душа́ же младе́нцевъ стеня́ше вельми́: Бо́гъ же почто́ си́хъ посѣще́нiя не сотвори́?

На земли́ су́щымъ и́мъ, и не разумѣ́ша, пути́ же пра́веднаго не вѣ́дѣша, ни по стезя́мъ его́ ходи́ша.

Разумѣ́въ же и́хъ дѣла́, предаде́ и́хъ во тму́, и въ нощи́ бу́детъ я́ко та́ть.

И о́ко прелюбодѣ́я сохрани́ тму́, глаго́ля: не у́зритъ мя́ о́ко: и покрыва́ло лицу́ наложи́.

Прокопа́ въ нощи́ хра́мины, во дне́хъ же запечатлѣ́ша себе́, не позна́ша свѣ́та:

я́ко а́бiе зау́тра и́мъ сѣ́нь сме́рти, поне́же позна́етъ мяте́жъ сѣ́ни сме́ртныя.

Лего́къ е́сть на лицы́ воды́: проклята́ бу́ди ча́сть и́хъ на земли́, да явя́тся же садо́вiя и́хъ на земли́ су́ха:

рукоя́тiе бо си́рыхъ разгра́биша.

Пото́мъ воспомяне́нъ бы́сть ему́ грѣ́хъ, и я́коже мгла́ росы́ изчезе́: воздано́ же бу́ди ему́, е́же содѣ́я, сокруше́нъ же бу́ди вся́къ неправди́въ я́ко дре́во неизцѣ́льно:

непло́днѣй бо не добро́ сотвори́ и жены́ не поми́лова.

Я́ростiю же низврати́ немощны́я: воста́въ у́бо не и́мать вѣ́ры я́ти о свое́мъ житiи́.

Егда́ же разболи́тся, да не надѣ́ется здра́въ бы́ти, но паде́тъ неду́гомъ.

Мно́ги бо озло́би высота́ его́: увяде́ же я́ко зла́къ въ зно́и, или́ я́коже кла́съ от стебла́ са́мъ отпа́дъ.

А́ще же ни́, кто́ есть глаго́ляй лжу́ ми́ глаго́лати, и положи́тъ ни во что́же глаго́лы моя́?

А́ще уразумѣ́лъ еси́ вре́мя рожде́нiя ко́зъ живу́щихъ на гора́хъ ка́менныхъ? усмотри́лъ же ли еси́ болѣ́знь при рожде́нiи еле́ней?

изчи́слилъ же ли еси́ ме́сяцы и́хъ испо́лнены рожде́нiя и́хъ, болѣ́зни же и́хъ разрѣши́лъ ли еси́?

Вскорми́лъ же ли еси́ дѣ́тищы и́хъ внѣ́ стра́ха, болѣ́зни же и́хъ отсле́ши ли?

изве́ргнутъ ча́да своя́, умно́жатся въ порожде́нiи, изы́дутъ и не возвратя́тся къ ни́мъ.

Кто́ же е́сть пусти́вый осла́ ди́вiяго свобо́дна, у́зы же его́ кто́ разрѣши́лъ?

Положи́хъ же жили́ще его́ пусты́ню и селе́нiя его́ сла́ность:

смѣя́йся мно́гу наро́ду гра́да, стужа́нiя же да́нническаго не слы́шай,

усмо́тритъ на гора́хъ па́жить себѣ́ и вслѣ́дъ вся́каго зла́ка и́щетъ.

Похо́щетъ же ли ти́ единоро́гъ рабо́тати, или́ поспа́ти при я́слехъ твои́хъ?

привя́жеши ли реме́нiемъ и́го его́, и провлече́тъ ти́ бразды́ на по́ли?

надѣ́ешилися на́нь, я́ко мно́га крѣ́пость его́? попу́стиши же ли ему́ дѣла́ твоя́?

повѣ́риши же ли, я́ко возда́стъ ти́ сѣ́мя? внесе́тъ же ли ти́ въ гумно́?

Крило́ веселя́щихся неела́сса, а́ще зачне́тъ Аси́да и не́сса?

я́ко оста́витъ на земли́ я́ица своя́, и на пе́рсти согрѣ́етъ,

и забы́, я́ко нога́ разбiе́тъ, и звѣ́рiе се́лнiи поперу́тъ:

ожесточи́ся на ча́да своя́, а́ки бы не ея́, вотще́ труди́ся безъ стра́ха,

я́ко сокры́ Бо́гъ е́й прему́дрость и не удѣли́ е́й въ ра́зумѣ:

во вре́мя же на высоту́ вознесе́тъ, посмѣе́тся коню́ и сѣдя́щему на не́мъ.

Или́ ты́ обложи́лъ еси́ коня́ си́лою, и обле́клъ же ли еси́ вы́ю его́ въ стра́хъ?

обложи́лъ же ли еси́ его́ всеору́жiемъ, сла́ву же пе́рсей его́ де́рзостiю?

копы́томъ копа́я на по́ли игра́етъ и исхо́дитъ на по́ле съ крѣ́постiю:

срѣта́я стрѣ́лы посмѣява́ется и не отврати́тся от желѣ́за:

надъ ни́мъ игра́етъ лу́къ и ме́чь,

и гнѣ́вомъ потреби́тъ зе́млю и не и́мать вѣ́ры я́ти, до́ндеже востру́битъ труба́:

трубѣ́ же воструби́вшей глаго́летъ, бла́гоже: издале́ча же обоня́етъ ра́ть, со скака́нiемъ и ржа́нiемъ.

И твое́ю ли хи́тростiю стои́тъ я́стребъ, распросте́ръ крилѣ́ недви́жимь, зря́ на ю́гъ?

Твои́мъ же ли повелѣ́нiемъ возно́сится оре́лъ, нея́сыть же на гнѣздѣ́ свое́мъ сѣдя́ вселя́ется,

на версѣ́ ка́мене и въ сокрове́нѣ?

та́мо же сы́й и́щетъ бра́шна, издале́ча о́чи его́ наблюда́ютъ,

пти́чищи же его́ валя́ются въ кро́ви: идѣ́же а́ще бу́дутъ мертвечи́ны, а́бiе обрѣта́ются.

И отвѣща́ Госпо́дь Бо́гъ ко и́ову и рече́:

еда́ су́дъ со всеси́льнымъ укланя́ется? облича́яй же Бо́га отвѣща́ти и́мать ему́.

Отвѣща́въ же и́овъ, рече́ Го́сподеви:

почто́ еще́ а́зъ прю́ся, наказу́емь и облича́емь от Го́спода, слы́шай такова́я ничто́же сы́й? а́зъ же кі́й отвѣ́тъ да́мъ къ си́мъ? ру́ку положу́ на устѣ́хъ мои́хъ:

еди́ною глаго́лахъ, втори́цею же не приложу́.

Синодальный

1 При всех насилиях и притеснениях на земле «Бог не воспрещает того». 13 «Есть из них враги света»; 18 нечестивые поднялись высоко, и вот, нет их; 25 «Кто обличит меня во лжи»?

Почему не сокрыты от Вседержителя времена, и знающие Его не видят дней Его?

Межи передвигают, угоняют стада и пасут у себя.

У сирот уводят осла, у вдовы берут в залог вола;

бедных сталкивают с дороги, все уничиженные земли принуждены скрываться.

Вот они, как дикие ослы в пустыне, выходят на дело свое, вставая рано на добычу; степь дает хлеб для них и для детей их;

жнут они на поле не своем и собирают виноград у нечестивца;

нагие ночуют без покрова и без одеяния на стуже;

мокнут от горных дождей и, не имея убежища, жмутся к скале;

отторгают от сосцов сироту и с нищего берут залог;

заставляют ходить нагими, без одеяния, и голодных кормят колосьями;

между стенами выжимают масло оливковое, топчут в точилах и жаждут.

В городе люди стонут, и душа убиваемых вопит, и Бог не воспрещает того.

Есть из них враги света, не знают путей его и не ходят по стезям его.

С рассветом встает убийца, умерщвляет бедного и нищего, а ночью бывает вором.

И око прелюбодея ждет сумерков, говоря: ничей глаз не увидит меня, – и закрывает лице.

В темноте подкапываются под домы, которые днем они заметили для себя; не знают света.

Ибо для них утро – смертная тень, так как они знакомы с ужасами смертной тени.

Легок такой на поверхности воды, проклята часть его на земле, и не смотрит он на дорогу садов виноградных.

Засуха и жара поглощают снежную воду: так преисподняя – грешников.

Пусть забудет его утроба матери; пусть лакомится им червь; пусть не остается о нем память; как дерево, пусть сломится беззаконник,

который угнетает бездетную, не рождавшую, и вдове не делает добра.

Он и сильных увлекает своею силою; он встает, и никто не уверен за жизнь свою.

А Он дает ему все для безопасности, и он на то опирается, и очи Его видят пути их.

Поднялись высоко, – и вот, нет их; падают и умирают, как и все, и, как верхушки колосьев, срезываются.

Если это не так, – кто обличит меня во лжи и в ничто обратит речь мою?

1 Бог спрашивает, имеет ли Иов знание о путях диких коз, 5 диких ослов и онагров, 13 о павлине, 19 коне, 26 хищных птицах. 33 Отвечал Иов Господу: «Руку мою полагаю на уста мои».

Знаешь ли ты время, когда рождаются дикие козы на скалах, и замечал ли роды ланей?

можешь ли расчислить месяцы беременности их? и знаешь ли время родов их?

Они изгибаются, рождая детей своих, выбрасывая свои ноши;

дети их приходят в силу, растут на поле, уходят и не возвращаются к ним.

Кто пустил дикого осла на свободу, и кто разрешил узы онагру,

которому степь Я назначил домом и солончаки – жилищем?

Он посмевается городскому многолюдству и не слышит криков погонщика,

по горам ищет себе пищи и гоняется за всякою зеленью.

Захочет ли единорог служить тебе и переночует ли у яслей твоих?

Можешь ли веревкою привязать единорога к борозде, и станет ли он боронить за тобою поле?

Понадеешься ли на него, потому что у него сила велика, и предоставишь ли ему работу твою?

Поверишь ли ему, что он семена твои возвратит и сложит на гумно твое?

Ты ли дал красивые крылья павлину и перья и пух страусу?

Он оставляет яйца свои на земле, и на песке согревает их,

и забывает, что нога может раздавить их и полевой зверь может растоптать их;

он жесток к детям своим, как бы не своим, и не опасается, что труд его будет напрасен;

потому что Бог не дал ему мудрости и не уделил ему смысла;

а когда поднимется на высоту, посмевается коню и всаднику его.

Ты ли дал коню силу и облек шею его гривою?

Можешь ли ты испугать его, как саранчу? Храпение ноздрей его – ужас;

роет ногою землю и восхищается силою; идет навстречу оружию;

он смеется над опасностью и не робеет и не отворачивается от меча;

колчан звучит над ним, сверкает копье и дротик;

в порыве и ярости он глотает землю и не может стоять при звуке трубы;

при трубном звуке он издает голос: гу! гу! и издалека чует битву, громкие голоса вождей и крик.

Твоею ли мудростью летает ястреб и направляет крылья свои на полдень?

По твоему ли слову возносится орел и устрояет на высоте гнездо свое?

Он живет на скале и ночует на зубце утесов и на местах неприступных;

оттуда высматривает себе пищу: глаза его смотрят далеко;

птенцы его пьют кровь, и где труп, там и он.

И продолжал Господь и сказал Иову:

будет ли состязающийся со Вседержителем еще учить? Обличающий Бога пусть отвечает Ему.

И отвечал Иов Господу и сказал:

вот, я ничтожен; что буду я отвечать Тебе? Руку мою полагаю на уста мои.

Однажды я говорил, – теперь отвечать не буду, даже дважды, но более не буду.

Грузинский

Языки

რატომ არ არის დაფარული ყოვლადძლიერისთვის განკითხვის ჟამი, მისი შემცნობელნი კი ვერ ხედავენ მის დღეებს?

ბოროტეულნი მიჯნებს ანაცვლებენ, ფარას და მწყემსებს იტაცებენ;

ობლებს ვირს ართმევენ, ქვრივოხერისგან ხარს იხუთავენ;

გაჭირვებულებს გზიდან აგდებენ; მიიმალნენ ქვეყნის ჩაგრულნი ერთიანად.

აჰა, კანჯრებივით უდაბნოში გადიან საქმეზე ნადავლის საძებრად; ტრამალი საზრდოა მისი ბავშვებისთვის;

სხვის ყანაში მკიან და ბოროტეულთა ვენახებს იმცვრევენ;

შიშვლად ათევს ღამეს უმოსასხამოდ, არა აქვს ყინვაში გადასახური.

მთის ნიაღვარში ილუმპებიან და შესაფარებლად კლდეებს ეკვრიან;

მკერდიდან გლეჯენ ობოლს და ღარიბ-ღატაკისგან იხუთავენ;

შიშველი დაწანწალებს უპერანგოდ და მშივრები დაათრევენ ძნებს;

მათ შემორაგულში ხდიან ზეთს, საწნახლებში სწურავენ ღვინოს, თავად კი სწყურიათ;

ქალაქიდან მომაკვდავთა კვნესა ისმის და დაჭრილთა სული შველას ითხოვს; ღმერთი კი უყურებს ვედრებას.

ზოგნი ნათლის მოჯანყენი არიან, არ ცნობენ მის გზებს და არ ჩერდებიან მის ბილიკებზე.

დილიდანვე მზადაა კაცისმკვლელი, ჩაგრულის და ღატაკის მოსაკლავად, ღამით კი ქურდივითაა.

მემრუშე ბინდის მოლოდინში ფიქრობს, არავინ მომკრასო თვალი, და სახეზე საფარველს იფარებს.

ბნელში ტეხენ სახლებს, დღისით თავისთვის იკეტებიან, არ უწყიან ნათელი;

რადგან დილა ბნელეთია მისთვის, რადგან შეეთვისნენ ბნელეთის საშინელებებს.

მსუბუქად წაიღებს მათ წყალი; დაწყევლილია მათი ხვედრი მიწაზე, არავინ გაუხვევს ვენახებისკენ.

გვალვა და სიმხურვალე შთანთქავს თოვლის წყალს. შავეთი კი - ცოდვილებს;

დაივიწყებს მას საშო, ჭიაღუები ატკბარუნებენ მას. უკვე აღარავინ გაიხსენებს; ხესავით გადატყდება უკეთურება;

ვინც ძარცვავს ბერწ ქალს, შვილდაუბადებელს, და ქვრივოხერს სიკეთეს არ უკეთებს!

სიცოცხლეს უხანგრძლივებს მოძალადეს თავისი ძალით; აჰა, ფეხზე დგას იგი და არ სჯერა, რომ ცოცხალია.

აძლევს სიმშვიდეს და იმედს, და თვალს არ აშორებს მის გზებს;

მცირე ხანს აღზევდებიან და, აჰა, აღარ არიან! დაჭკნებიან, როგორც ბალბა და გახმებიან, თავთავებივით მოიცელებიან!

თუ ასე არ არის, ვინ გამამტყუნებს და ვინ გამიარაფრებს სიტყვებს?

თუ იცი ჯიხვთა დაბადების ჟამი? ფურირმის მყვირალობა თუ შეგინიშნავს?

თუ დაგითვლია მისი მაკეობის თვეები? ან თუ იცი ჟამი მოგებისა?

ჩაიმუხლებენ, გამოაგდებენ ნაშიერთ, უამდებათ შობის ტკივილები.

მაგრდებიან მათი შვილები, იზრდებიან ტრიალ მინდორზე, იფანტებიან და უკან აღარ უბრუნდებიან.

ვინ გაუშვა ნებაზე კანჯარი და ველურ ვირს საბელი ვინ გაუხსნა,

რომელსაც უდაბნო მივეცი სახლად და სამყოფლად - მლაშობი?

ქალაქის ხმაურს არად აგდებს და გამრეკის შეძახილებს არ უსმენს.

მთებზე საძოვრად დაეხეტება და ყოველგვარ სიმწვანეს დაეძებს.

თუ ისურვებს მარტორქა შენს სამსახურს? შენს ბაგებთან თუ დაიღამებს?

ბაწრით თუ დააკავებ მარტორქას ხნულთან? თუ დაგიფარცხავს ნახნავებს შენს უკან?

თუ დაენდობი მის ძლიერებას და შენს საშრომელს თუ მიანდობ?

თუ გექნება იმედი, რომ თესლს დაგიბრუნებს და კალოზე დაგიხვავებს?

ხალისობენ სირაქლემას ფრთები, მაგრამ სიყვარულის ნაკრეტენი და ბუმბულია ისინი?

რადგან მიწაზე დებს თავის კვერცხებს და ქვიშაში ათბობს მათ;

ავიწყდება, რომ ფეხით გაიჭეჭყება და ველის მხეცი გათელავს მას.

სასტიკად ექცევა თავის ბარტყებს, თითქოს მისები არ ყოფილიყვნენ; ამაოა მისი გარჯა სიფრთხილის გარეშე;

რადგან ღმერთმა დაუკავა მას ჭკუა და წილად არ არგუნა გონება;

რაჟამს შეიმართება გასაფრენად, დასცინის ცხენსა და მხედარს.

შენ ახტუნებ კალიასავით? მისი დიდებული ჭიხვინი ზარდამცემია!

მიწას თხრის ველზე და ხარობს, ძლიერი ჭენებით მახვილს ეგებება.

შიშს დასცინის, არ ფრთხება და მახვილისგან პირს არ აბრუნებს;

მის თავზე ჟღრიალებს კაპარჭი, ელავს შუბისწვერი და ჰოროლი.

გრიალ-დგანდგარში ყლაპავს მიწას და ბუკის ხმა ვერ აკავებს;

ბუკის ცემაზე, იტყვის: აჰა! და შორითვე იყნოსავს ბრძოლას, სარდლის შეძახილებს და ყიჟინას.

შენს ჭკუაზე ნავარდობს ქორი და სამხრეთისკენ მიფრინავს ფრთაგაშლილი?

შენს ბრძანებაზე აღმაფრენს არწივი და იკეთებს მაღლა თავის ბუდეს?

კლდეზე სახლობს და ათევს ღამეს, კლდის ქიმია მისი ციხე-სიმაგრე;

იქიდან ეძებს საკვებს, შორიდანვე ჭვრეტს მისი თვალი;

მისი მართვენი სისხლს ხვრეპენ და სადაც ლეშია, იქ გაჩნდება.

მიუგო უფალმა იობს და უთხრა:

რას ედავება ყოვლადძლიერს შარიანი კაცი? ღვთის მამხილებელი ამაზე პასუხს აგებს.

მიუგო იობმა უფალს და უთხრა:

აჰა, ნამცეცი ვარ, რა გიპასუხო? პირზე მაქვს ხელი მიდებული.

ერთხელ ვთქვი და მეტს აღარ ვიტყვი, მეორეჯერაც და - დავდუმდები.