Азбука веры » Би́блия » И́ова » гл.31

И́ова, Глава 31

Толкования

Толкования главы

31:1

см.:Быт.34:1-2;Сир.9:5;Мф.5:28;

31:2

31:3

31:4

см.:Иов.23:10;Иов.34:21;Пс.138:3;

31:5

31:6

31:7

см.:Пс.7:4;

31:8

см.:Лев.26:16;Втор.28:30:38;

31:9

см.:Иов.24:15;

31:10

см.:Втор.28:30;

31:11

см.:Быт.38:24;Лев.20:10;

31:12

см.:Ис.47:14;

31:13

см.:Еф.6:9;Кол.4:1;

31:14

31:15

31:16

см.:1Ин.3:17;Иак.2:15-16;

31:17

см.:Лк.14:13;

31:18

см.:Иов.29:16;Сир.4:10;

см.:Ис.58:7;

см.:Втор.24:13;

см.:Ис.58:4;

см.:Зах.11:17;

см.:Быт.50:19;

см.:Пс.61:11;Мк.10:24;

31:25

31:26

см.:Втор.4:19;Иез.8:16;

31:27

см.:3Цар.19:18;

31:28

см.:Тит.1:16;

31:29

см.:Притч.24:17;

31:30

31:31

31:32

см.:Быт.19:2;Рим.12:13;Евр.13:2;

31:33

см.:Быт.3:8;Ос.6:7;

31:34

31:35

31:36

31:37

31:38

31:39

см.:Иак.5:11;

31:40

Церковнославянский (рус)

Завѣ́тъ положи́хъ очи́ма мои́ма, да не помы́шлю на дѣви́цу.

И что́ удѣли́ Бо́гъ свы́ше, и наслѣ́дiе всеси́льнаго от вы́шнихъ?

Увы́, па́губа неправди́вому и отчужде́нiе творя́щымъ беззако́нiе.

Не са́мъ ли у́зритъ пу́ть мо́й и вся́ стопы́ моя́ изочте́тъ?

А́ще ходи́хъ съ посмѣя́тели, и а́ще потща́ся нога́ моя́ на ле́сть,

ста́хъ бо на мѣ́рилѣ пра́веднѣ, ви́дѣ же Госпо́дь незло́бiе мое́.

А́ще уклони́ся нога́ моя́ от пути́, а́ще и вслѣ́дъ о́ка моего́ и́де се́рдце мое́, и а́ще рука́ма мои́ма прикосну́хся даро́въ,

да посѣ́ю у́бо, а ині́и да поядя́тъ, безъ ко́рене же да бы́хъ бы́лъ на земли́.

А́ще вслѣ́дъ и́де се́рдце мое́ жены́ му́жа ина́го, и а́ще присѣдя́й бы́хъ при две́рехъ ея́,

уго́дна у́бо бу́ди и жена́ моя́ ино́му му́жу, младе́нцы же мои́ смире́ни да бу́дутъ:

я́рость бо гнѣ́ва не удержа́на, е́же оскверни́ти му́жа ина́го жену́:

о́гнь бо е́сть горя́й на вся́ страны́, идѣ́же на́йдетъ, изъ коре́нiя погуби́тъ.

А́ще же презрѣ́хъ су́дъ раба́ моего́ или́ рабы́ни, пря́щымся и́мъ предо мно́ю:

что́ бо сотворю́, а́ще испыта́нiе сотвори́тъ ми́ Госпо́дь? а́ще же и посѣще́нiе, кі́й отвѣ́тъ сотворю́?

Еда́ не я́коже и а́зъ бѣ́хъ во чре́вѣ, и ті́и бы́ша? бѣ́хомъ же въ то́мже чре́вѣ.

Немощні́и же, а́ще когда́ чесого́ тре́боваху, не не получи́ша, вдови́ча же о́ка не презрѣ́хъ.

А́ще же и хлѣ́бъ мо́й ядо́хъ еди́нъ и си́рому не препода́хъ от него́:

поне́же от ю́ности моея́ корми́хъ я́коже оте́цъ, и от чре́ва ма́тере моея́ наставля́хъ:

а́ще же презрѣ́хъ на́га погиба́юща и не облеко́хъ его́:

немощні́и же а́ще не благослови́ша мя́, от стриже́нiя же а́гнцевъ мои́хъ согрѣ́шася плещы́ и́хъ:

а́ще воздвиго́хъ на сироту́ ру́ку, надѣ́яся, я́ко мно́га по́мощь мнѣ́ е́сть:

да отпаде́тъ у́бо ра́мо мое́ от соста́ва, мы́шца же моя́ от ла́ктя да сокруши́тся:

стра́хъ бо Госпо́день объя́ мя, и от тя́гости его́ не стерплю́.

А́ще вчини́хъ зла́то въ крѣ́пость мою́ и а́ще на ка́менiя многоцѣ́нная надѣ́яхся,

а́ще же и возвесели́хся, мно́гу ми́ бога́тству су́щу, а́ще же и на безчи́сленныхъ положи́хъ ру́ку мою́:

или́ не ви́димъ со́лнца возсiя́вшаго оскудѣва́юща, луны́ же умаля́ющiяся? не въ ни́хъ бо е́сть:

и а́ще прельсти́ся о́тай се́рдце мое́, а́ще и ру́ку мою́ положи́въ на уста́хъ мои́хъ лобза́хъ:

и сiе́ ми у́бо въ беззако́нiе преве́лiе да вмѣни́тся, я́ко солга́хъ предъ Бо́гомъ вы́шнимъ.

А́ще же обра́довахся о паде́нiи вра́гъ мои́хъ, и рече́ се́рдце мое́: бла́гоже, бла́гоже:

да услы́шитъ у́бо у́хо мое́ кля́тву мою́, озлосла́вленъ же да бу́ду от люді́й мои́хъ озлобля́емь.

А́ще же и мно́гажды рѣ́ша рабы́ни моя́: кто́ у́бо да́лъ бы на́мъ от пло́тей его́ насы́титися, зѣло́ мнѣ́ бла́гу су́щу?

И внѣ́ не водворя́шеся стра́нникъ, две́рь же моя́ вся́кому приходя́щему отве́рста бѣ́.

А́ще же и согрѣша́я нево́лею, скры́хъ грѣ́хъ мо́й:

не посрами́хся бо наро́днаго мно́жества, е́же не повѣ́дати предъ ни́ми: а́ще же и оста́вихъ маломо́щнаго изы́ти изъ две́рiй мои́хъ тщи́мъ нѣ́дромъ: [а́ще бы не убоя́лся].

Кто́ да́стъ слу́шающаго мене́? руки́ же Госпо́дни а́ще бы́хъ не убоя́лся, писа́нiе же, е́же имѣ́хъ на кого́,

на плеща́хъ возложи́въ а́ки вѣне́цъ, чита́хъ,

и а́ще не раздра́въ его́ отда́хъ, ничто́же взе́мъ от должника́:

а́ще на мя́ когда́ земля́ возстена́, а́ще и бразды́ ея́ воспла́кашася вку́пѣ:

а́ще и си́лу ея́ ядо́хъ еди́нъ безъ цѣны́, или́ а́ще и ду́шу господи́на земли́ взе́мъ оскорби́хъ:

вмѣ́сто пшени́цы да взы́детъ ми́ кропи́ва, а вмѣ́сто ячме́ня те́рнiе.

Синодальный

1 Иов призывает на себя проклятие, если он грешил похотью, 5 лукавством, 9 прелюбодеянием и пренебрежением других, 16 самолюбием, 24 скупостью, 26 идолопоклонством, 29 мстительностью, 31 негостеприимством, 33 лицемерием, 38 похищением земли.

Завет положил я с глазами моими, чтобы не помышлять мне о девице.

Какая же участь мне от Бога свыше? И какое наследие от Вседержителя с небес?

Не для нечестивого ли гибель, и не для делающего ли зло напасть?

Не видел ли Он путей моих, и не считал ли всех моих шагов?

Если я ходил в суете, и если нога моя спешила на лукавство, –

пусть взвесят меня на весах правды, и Бог узнает мою непорочность.

Если стопы мои уклонялись от пути и сердце мое следовало за глазами моими, и если что-либо нечистое пристало к рукам моим,

то пусть я сею, а другой ест, и пусть отрасли мои искоренены будут.

Если сердце мое прельщалось женщиною и я строил ковы у дверей моего ближнего, –

пусть моя жена мелет на другого, и пусть другие издеваются над нею,

потому что это – преступление, это – беззаконие, подлежащее суду;

это – огонь, поядающий до истребления, который искоренил бы все добро мое.

Если я пренебрегал правами слуги и служанки моей, когда они имели спор со мною,

то что стал бы я делать, когда бы Бог восстал? И когда бы Он взглянул на меня, что мог бы я отвечать Ему?

Не Он ли, Который создал меня во чреве, создал и его и равно образовал нас в утробе?

Отказывал ли я нуждающимся в их просьбе и томил ли глаза вдовы?

Один ли я съедал кусок мой, и не ел ли от него и сирота?

Ибо с детства он рос со мною, как с отцом, и от чрева матери моей я руководил вдову.

Если я видел кого погибавшим без одежды и бедного без покрова, –

не благословляли ли меня чресла его, и не был ли он согрет шерстью овец моих?

Если я поднимал руку мою на сироту, когда видел помощь себе у ворот,

то пусть плечо мое отпадет от спины, и рука моя пусть отломится от локтя,

ибо страшно для меня наказание от Бога: пред величием Его не устоял бы я.

Полагал ли я в золоте опору мою и говорил ли сокровищу: ты – надежда моя?

Радовался ли я, что богатство мое было велико, и что рука моя приобрела много?

Смотря на солнце, как оно сияет, и на луну, как она величественно шествует,

прельстился ли я в тайне сердца моего, и целовали ли уста мои руку мою?

Это также было бы преступление, подлежащее суду, потому что я отрекся бы тогда от Бога Всевышнего.

Радовался ли я погибели врага моего и торжествовал ли, когда несчастье постигало его?

Не позволял я устам моим грешить проклятием души его.

Не говорили ли люди шатра моего: о, если бы мы от мяс его не насытились?

Странник не ночевал на улице; двери мои я отворял прохожему.

Если бы я скрывал проступки мои, как человек, утаивая в груди моей пороки мои,

то я боялся бы большого общества, и презрение одноплеменников страшило бы меня, и я молчал бы и не выходил бы за двери.

О, если бы кто выслушал меня! Вот мое желание, чтобы Вседержитель отвечал мне, и чтобы защитник мой составил запись.

Я носил бы ее на плечах моих и возлагал бы ее, как венец;

объявил бы ему число шагов моих, сблизился бы с ним, как с князем.

Если вопияла на меня земля моя и жаловались на меня борозды ее;

если я ел плоды ее без платы и отягощал жизнь земледельцев,

то пусть вместо пшеницы вырастает волчец и вместо ячменя куколь. Слова Иова кончились.

Грузинский

აღთქმა მივეცი ჩემს თვალებს, რომ ქალწულისთვის არ შემეხედა;

რა არის ღვთის წილი მაღლიდან და ხვედრი ყოვლადძლიერისა ზესკნელიდან?

განა დაღუპვა არ არის უკეთურთათვის და სატანჯველი ბოროტმოქმედისთვის?

განა არ ხედავს ის ჩემს გზებს და არ ითვლის ყოველ ჩემს ნაბიჯს?

თუკი სიცრუით მივლია და სამზაკვროდ აჩქარებულა ჩემი ფეხი,

ამწონოს მართალ სასწორზე და გაიგოს ღმერთმა ჩემი უმწიკვლოება;

თუკი ოდესმე გზიდან გადაეხვიოს ჩემს ნაბიჯებს, თვალებს აჰყოლოდეს ჩემი გული და ბიწი მოსცხებოდეს ჩემს ხელებს,

მაშინ სხვამ ჭამოს ჩემი დათესილი და ამოიძირკვოს ჩემი მონაგარი!

თუკი ოდესმე ჩემი გული მოცთუნებულიყოს დედაკაცით ან ჩემი მეზობლის კართან მეთვალთვალოს,

მაშინ სხვას უფქვას ჩემმა დედაკაცმა და სხვებმა ჩაიმუხლონ მასზე!

რადგან ეს გარყვნილებაა და სამსჯავრო დანაშაული;

რადგან ცეცხლია ეს, რომელიც ჭამს საბოლოო გაცამტვერებამდე, და ამოძირკვავს მთელს ჩემს საბადებელს.

თუკი ოდესმე აბუჩად ამეგდოს ჩემი მონისა და მხევლის სამართალი, როცა დავა ჰქონიათ ჩემთან,

რა ვქნა მაშინ, როცა ადგება ღმერთი? როცა დამკითხავს, რა ვუპასუხო?

განა ვინც მე შემქმნა მუცელში, მანვე არ შექმნა იგი? განა ერთმა არ გამოგვსახა საშოში?

თუ ოდესმე მეთქვას უარი ღარიბ-ღატაკის სათხოვარზე და ქვრივის თვალები მოლოდინით დამექანცოს?

ანთუ მარტოს გამეტეხოს ლუკმა და ობოლს არ ეჭამოს ჩემთან ერთად?

(რადგან ჩემი ყრმობიდანვე ჩემთან იზრდებოდა, როგორც მამასთან, და დედაჩემის მუცლიდანვე ვუძღვებოდი).

თუკი ოდესმე დამენახოს სიკვდილს მიწურვილი კაცი უსამოსლოდ და საპყარი უმოსასხამოდ,

და არ დაელოცოს ჩემი საზარდული, არ გამთბარიყოს ჩემი ცხვრის მონაპარსით?

თუკი ოდესმე ხელი აღმემართოს ობოლზე, მსაჯულთა მხარდაჭერის მოიმედეს?

ზურგს მოწყდეს ჩემი მხრები და იდაყვში გადამიტყდეს მკლავი!

რადგან მაშინებს ღვთის რისხვა და მის სიდიადეს ვერ გავუძლებდი.

თუ ოდესმე მიმეჩნიოს ოქრო ჩემს სასოდ და ბაჯაღლო ჩემს იმედად დამესახოს!

თუ ოდესმე მეამაყოს, რომ დიდძალი მაქვს სიმდიდრე და ბევრი მოიხვეჭა ჩემმა ხელმა!

თუ ოდესმე მზის ხილვისას მის ბრწყინვალებაში და დიდებულად მოარული მთვარისა

იდუმალ მოცთუნებულიყოს ჩემი გული და მეკოცნოს ჩემი ხელისთვის!

ესეც სამსჯავრო დანაშაული იქნებოდა, რადგან მაღლა ღვთის უარმყოფელი ვიქნებოდი.

თუ ოდესმე გამხარებოდეს ჩემი მოძულის უბედურება და მეზეიმოს მის ცუდ ამბავზე!

არ ჩავადენინე ცოდვა ჩემს ენას, რომ წყევლით მოესწრაფა მისთვის სიცოცხლე.

თუ არ ეთქვას ჩემი კარვის ხალხს, ვინ არ გამძღარაო მისი ხორცით?

მწირს გარეთ არ გაუთევია ღამე, კარი ღია მქონდა მგზავრისათვის.

თუ ოდესმე დამეფაროს ადამივით ჩემი შეცოდება, რომ საიდუმლოდ შემენახა ჩემი დანაშაული!

რადგან მზარავდა ხალხის სიმრავლე და ნათესავთა ზიზღი მაშინებდა; ვდუმდი, კარში არ გავდიოდი.

ნეტავ მომისმენდეს ვინმე! აჰა, ჩემი ნიშანიც! მიპასუხოს ყოვლადძლიერმა და დაწეროს საბუთი ჩემმა მოსარჩლემ.

ზურგით ვატარებდი, გვირგვინივით შემოვიხვევდი!

გავუმხელდი ჩემს ყოველ ნაბიჯს და, როგორც მთავარს ვისმე, მივეახლებოდი.

თუკი ოდესმე მიწას დაეჩივლოს ჩემზე და მისი თუნდაც ერთი ხნული ატირებულიყოს,

თუკი ოდესმე მუქთად მეჭამოს მისი დოვლათი და მისი მუშაკნი შემეწუხებინოს,

ხორბლის ნაცვლად ეკალი ამოვიდეს და ქერის ნაცვლად ღვარძლმა იხაროს! დასრულდა იობის სიტყვები.

Рус. (Аверинцев)

Языки

С моими глазами условился я, чтобы на девицу мне не глядеть.

Какой же суд от Бога с небес и от Крепкого свыше какой приговор?

Не грешнику ли гибель суждена и беда не тому ли, кто творит зло?

Разве Он не видел моя пути и все мои шаги не сосчитал?

Если ходил я с людьми лжи и к лукавству поспешала моя нога, –

пусть взвесят меня на верных весах, и познает Бог невинность мою!

Если отклонился мой шаг от пути, и глазам моим следовало сердце мое, и приставало пятно к моим рукам, –

пусть посеянное мною вкушает другой, и с корнем исторгнут отрасль мою!

Если к женщине сердце мое влеклось и у дверей ближнего я строил ков, –

пусть на другого мелет моя жена и чужие наклонятся над ней!

Ибо это скверна, и это позор, вина, караемая судом,

огонь, испепеляющий дотла, который сжег бы все мое добро.

Если попрал я право моего раба и служанки моей, что в тяжбе со мной, –

что делал бы я, когда восстанет Бог и когда воззрит Он, что молвил бы я?

Не Создавший ли в родимой утробе меня, не тот же ли Творец их сотворил?

Если отказывал я нищим в желанье их, если печалил глаза вдовы;

если кус мой я съедал один и не ел от него со мной сирота

(с детства он рос у меня, как при отце, и от чрева матери я пекся о нем);

если видел я гибнущего нагим и без одежд убогого зрел

и не благословляла меня плоть его, и не грела его овец моих шерсть;

если руку поднимал я на сироту, зная, что подмогу найду в суде, –

пусть плечо мое отпадет от хребта и от локтя отломится моя длань!

Да, страшен для меня Божий гнев, и пред величьем Его не устою.

Если в злате полагал я надежду мою и говорил кладу: «Опора моя»;

если рад был, что богатство мое велико и что много стяжала моя рука;

видя Солнце, как сияет оно, и Луну, как во славе она грядет,

если совратился я в сердце моем и целовал мой рот руку мою, –

то был бы достойный суда грех, ибо от Бога отказался бы я.

Если рад был я гибели врага моего, ликовал, когда беда настигала его

(но ведь не позволял я гортани грешить и накликать проклятье на его жизнь),

если не говорили в моем шатре: «Кто же угощением его не сыт?»

(но ведь под небом странник не ночевал, и прохожему отворялась моя дверь) –

если грех мой я скрывал, как Адам, прятал в груди моей порок

(но ведь тогда таился бы я от людей, перед гневом сородичей моих робел, молчал бы и не смел выйти за дверь)» –

о, пусть бы выслушал кто меня! Вот жалоба моя! О Крепкий, ответь! Пусть напишет запись мой Истец!

На плече моем я носил бы ее, возлагал бы на себя, словно венок;

все шаги мои я открыл бы Ему, к Нему бы приблизился, словно князь.

Если вопияла земля против меня и плакали борозды земли моей,

если вкушал ее плод, не платя, и душу земледельца отягощал, –

пусть вместо хлеба растет терн и плевелы вместо ячменя!» Окончились речи Иова.