1 «Буду говорить в горести души моей … Ты знаешь, что я не беззаконник». 8 «Твои руки трудились надо мною … и Ты губишь меня». 18 «Отступи от меня, чтобы я немного ободрился, прежде нежели отойду … в страну … смерти».

Опротивела душе моей жизнь моя; предамся печали моей; буду говорить в горести души моей.

Скажу Богу: не обвиняй меня; объяви мне, за что Ты со мною борешься?

Хорошо ли для Тебя, что Ты угнетаешь, что презираешь дело рук Твоих, а на совет нечестивых посылаешь свет?

Разве у Тебя плотские очи, и Ты смотришь, как смотрит человек?

Разве дни Твои, как дни человека, или лета Твои, как дни мужа,

что Ты ищешь порока во мне и допытываешься греха во мне,

хотя знаешь, что я не беззаконник, и что некому избавить меня от руки Твоей?

Твои руки трудились надо мною и образовали всего меня кругом, – и Ты губишь меня?

Вспомни, что Ты, как глину, обделал меня, и в прах обращаешь меня?

Не Ты ли вылил меня, как молоко, и, как творог, сгустил меня,

кожею и плотью одел меня, костями и жилами скрепил меня,

жизнь и милость даровал мне, и попечение Твое хранило дух мой?

Но и то скрывал Ты в сердце Своем, – знаю, что это было у Тебя, –

что если я согрешу, Ты заметишь и не оставишь греха моего без наказания.

Если я виновен, горе мне! если и прав, то не осмелюсь поднять головы моей. Я пресыщен унижением; взгляни на бедствие мое:

оно увеличивается. Ты гонишься за мною, как лев, и снова нападаешь на меня и чудным являешься во мне.

Выводишь новых свидетелей Твоих против меня; усиливаешь гнев Твой на меня; и беды, одни за другими, ополчаются против меня.

И зачем Ты вывел меня из чрева? пусть бы я умер, когда еще ничей глаз не видел меня;

пусть бы я, как небывший, из чрева перенесен был во гроб!

Не малы ли дни мои? Оставь, отступи от меня, чтобы я немного ободрился,

прежде нежели отойду, – и уже не возвращусь, – в страну тьмы и сени смертной,

в страну мрака, каков есть мрак тени смертной, где нет устройства, где темно, как самая тьма.

1 «Я имею еще что сказать за Бога»; 11 «если послушают» … «если не послушают»; 17 «Ты преисполнен суждениями нечестивых»; 26 «Бог велик, и мы не можем познать Его».

И продолжал Елиуй и сказал:

подожди меня немного, и я покажу тебе, что я имею еще что сказать за Бога.

Начну мои рассуждения издалека и воздам Создателю моему справедливость,

потому что слова мои точно не ложь: пред тобою – совершенный в познаниях.

Вот, Бог могуществен и не презирает сильного крепостью сердца;

Он не поддерживает нечестивых и воздает должное угнетенным;

Он не отвращает очей Своих от праведников, но с царями навсегда посаждает их на престоле, и они возвышаются.

Если же они окованы цепями и содержатся в узах бедствия,

то Он указывает им на дела их и на беззакония их, потому что умножились,

и открывает их ухо для вразумления и говорит им, чтоб они отстали от нечестия.

Если послушают и будут служить Ему, то проведут дни свои в благополучии и лета свои в радости;

если же не послушают, то погибнут от стрелы и умрут в неразумии.

Но лицемеры питают в сердце гнев и не взывают к Нему, когда Он заключает их в узы;

поэтому душа их умирает в молодости и жизнь их с блудниками.

Он спасает бедного от беды его и в угнетении открывает ухо его.

И тебя вывел бы Он из тесноты на простор, где нет стеснения, и поставляемое на стол твой было бы наполнено туком;

но ты преисполнен суждениями нечестивых: суждение и осуждение – близки.

Да не поразит тебя гнев Божий наказанием! Большой выкуп не спасет тебя.

Даст ли Он какую цену твоему богатству? Нет, – ни золоту и никакому сокровищу.

Не желай той ночи, когда народы истребляются на своем месте.

Берегись, не склоняйся к нечестию, которое ты предпочел страданию.

Бог высок могуществом Своим, и кто такой, как Он, наставник?

Кто укажет Ему путь Его; кто может сказать: Ты поступаешь несправедливо?

Помни о том, чтобы превозносить дела его, которые люди видят.

Все люди могут видеть их; человек может усматривать их издали.

Вот, Бог велик, и мы не можем познать Его; число лет Его неисследимо.

Он собирает капли воды; они во множестве изливаются дождем:

из облаков каплют и изливаются обильно на людей.

Кто может также постигнуть протяжение облаков, треск шатра Его?

Вот, Он распространяет над ним свет Свой и покрывает дно моря.

Оттуда Он судит народы, дает пищу в изобилии.

Он сокрывает в дланях Своих молнию и повелевает ей, кого разить.

Треск ее дает знать о ней; скот также чувствует происходящее.

Церковнославянский (рус)

Тружда́юся душе́ю мое́ю, стеня́ испущу́ на мя́ глаго́лы моя́, возглаго́лю го́рестiю души́ моея́ одержи́мь

и реку́ ко Го́сподеви: не учи́ мя нече́ствовати, и почто́ ми си́це суди́лъ еси́?

или́ добро́ ти е́сть, а́ще вознепра́вдую, я́ко презрѣ́лъ еси́ дѣла́ руку́ твое́ю, совѣ́ту же нечести́выхъ вня́лъ еси́?

или́ я́коже человѣ́къ ви́дитъ, ви́диши? или́ я́коже зри́тъ человѣ́къ, у́зриши?

или́ житiе́ твое́ человѣ́ческо е́сть? или́ лѣ́та твоя́ я́ко дні́е му́жа?

я́ко истяза́лъ еси́ беззако́нiе мое́ и грѣхи́ моя́ изслѣ́дилъ еси́.

Вѣ́си бо, я́ко не нече́ствовахъ: но кто́ е́сть изъима́яй изъ руку́ твое́ю?

Ру́цѣ твои́ сотвори́стѣ мя́ и созда́стѣ мя́: пото́мъ же преложи́въ, порази́лъ мя́ еси́.

Помяни́, я́ко бре́нiе мя́ созда́лъ еси́, въ зе́млю же па́ки возвраща́еши мя́.

Или́ не я́коже млеко́ измелзи́лъ мя́ еси́, усыри́лъ же мя́ еси́ ра́вно сы́ру?

Ко́жею же и пло́тiю мя́ обле́клъ еси́, костьми́ же и жи́лами сши́лъ мя́ еси́:

живо́тъ же и ми́лость положи́лъ еси́ у мене́, посѣще́нiе же твое́ сохрани́ мо́й ду́хъ.

Сiя́ имѣ́яй въ тебѣ́, вѣ́мъ, я́ко вся́ мо́жеши, и невозмо́жно тебѣ́ ничто́же.

А́ще бо согрѣшу́, храни́ши мя́, от беззако́нiя же не безви́нна мя́ сотвори́лъ еси́.

А́ще бо нечести́въ бу́ду, лю́тѣ мнѣ́, а́ще же бу́ду пра́веденъ, не могу́ возни́кнути: испо́лненъ бо е́смь безче́стiя,

лови́мь бо е́смь а́ки ле́въ на убiе́нiе: па́ки же преложи́въ, лю́тѣ убива́еши мя́.

Обновля́яй на мя́ испыта́нiе мое́, гнѣ́ва бо вели́каго на мя́ употреби́лъ еси́ и наве́лъ еси́ на мя́ искуше́нiя.

Почто́ у́бо мя́ изъ чре́ва изве́лъ еси́, и не умро́хъ, о́ко же мене́ не ви́дѣло бы,

и бы́хъ бы а́ки не бы́лъ? почто́ у́бо изъ чре́ва во гро́бъ не снидо́хъ?

или́ не ма́ло е́сть вре́мя жи́зни моея́? оста́ви мене́ почи́ти ма́ло,

пре́жде да́же отиду́, отню́дуже не возвращу́ся, въ зе́млю те́мну и мра́чну,

въ зе́млю тмы́ вѣ́чныя, идѣ́же нѣ́сть свѣ́та, ниже́ ви́дѣти живота́ человѣ́ческаго.

Приложи́въ же еще́ Елiу́съ, рече́:

пожди́ ми ма́ло еще́, да тя́ научу́: еще́ бо у мене́ е́сть сло́во.

Прiи́мъ хи́трость мою́ отдале́ча, дѣ́лы же мои́ми пра́ведная реку́ вои́стинну:

и не непра́ведны глаго́лы безъ пра́вды уразумѣ́еши.

Ви́ждь же, я́ко Госпо́дь не отри́нетъ незло́биваго:

си́ленъ крѣ́постiю сердца́ нечести́выхъ не оживи́тъ и су́дъ ни́щымъ да́стъ,

не отъи́метъ от правди́ваго оче́съ свои́хъ, и со цари́ на престо́лѣ посади́тъ и́хъ на побѣ́ду, и вознесу́тся.

Свя́заннiи въ ручны́хъ у́захъ я́ти бу́дутъ у́жами нищеты́,

и возвѣсти́тъ и́мъ дѣла́ и́хъ и прегрѣше́нiе и́хъ, я́ко укрѣпя́тся:

но правди́ваго услы́шитъ, и рече́, я́ко обратя́тся от непра́вды.

А́ще услы́шатъ и порабо́таютъ, сконча́ютъ дни́ своя́ во благи́хъ и лѣ́та своя́ въ благолѣ́потѣ:

нечести́выхъ же не спасе́тъ, зане́ не хотѣ́ша позна́ти Го́спода и зане́же учи́ми не послушли́ви бѣ́ша.

И лицемѣ́ри се́рдцемъ возмутя́тъ я́рость: не возопiю́тъ, я́ко связа́ и́хъ:

да у́мретъ у́бо въ ю́ности душа́ и́хъ, житiе́ же и́хъ уязвля́емо а́нгелы,

зане́же оскорби́ша неду́жна и не́мощна, су́дъ же кро́ткихъ изложи́тъ.

Еще́ же исто́ргну тя́ от у́стъ вра́жiихъ: бе́здна, проли́тiе подъ не́ю, и сни́де трапе́за твоя́ испо́лнена ту́ка.

Не оскудѣ́етъ же от пра́ведныхъ су́дъ:

я́рость же на нечести́выя бу́детъ, нече́стiя ра́ди даро́въ и́хъ, и́хже прiима́ху на непра́вдѣ.

Да не уклони́тъ тя́ во́лею у́мъ от мольбы́ въ бѣдѣ́ су́щихъ немощны́хъ и всѣ́хъ содержа́щихъ крѣ́пость.

Не привлецы́ но́щи, е́же взы́ти лю́демъ вмѣ́сто и́хъ:

но сохрани́ся, да не содѣ́еши зла́: си́хъ бо ра́ди изъя́тъ еси́ от нищеты́.

Се́, крѣ́пкiй удержи́тъ крѣ́постiю свое́ю: кто́ бо е́сть, я́коже то́й, си́ленъ?

и кто́ е́сть испыту́яй дѣ́лъ его́? или́ кто́ рекі́й: содѣ́я непра́вду?

Помяни́, я́ко ве́лiя дѣла́ его́ су́ть, и́миже владѣ́ша му́жiе.

Вся́къ человѣ́къ ви́дитъ въ себѣ́, ели́цы уязвля́еми су́ть человѣ́цы.

Се́, крѣ́пкiй вели́кiй, и не увѣ́мы: число́ лѣ́тъ его́ безконе́чное:

изочте́нны же ему́ су́ть ка́пли дожде́вныя, и излiю́тся дожде́мъ во о́блакъ:

потеку́тъ обетша́нiя, осѣни́ша же о́блацы надъ премно́гими людьми́:

вре́мя поста́ви скоту́, вѣ́дятъ же ло́жа чи́нъ.

О всѣ́хъ си́хъ не диви́тлитися у́мъ, и не измѣня́етлися ти́ се́рдце от тѣ́ла?

И а́ще уразумѣ́етъ просте́ртiе о́блака, ра́венство ски́нiи его́:

се́, простира́етъ на ню́ свѣ́тъ и коре́нiя морска́я покры́:

тѣ́ми бо су́дитъ лю́демъ, да́стъ пи́щу могу́щему.

На руку́ покры́ свѣ́тъ и заповѣ́да о не́мъ срѣта́ющему:

возвѣсти́тъ о не́мъ дру́гу своему́ Госпо́дь, стяжа́нiе, и о непра́вдѣ.

Таджикский

Языки

Ҷони ман аз зиндагии ман безор шудааст; ба андӯҳи худ дода мешавам; аз талхии ҷони худ сухан меронам.

Ба Худо мегӯям: ́Маро айбдор накун; ба ман бифаҳмон, ки аз барои чӣ бо ман гӯштин мегирӣ мубориза мекунӣ?

Оё барои Ту хуб аст, вақте ки ситам мекунӣ, вақте ки аз амали дастҳои Худ нафрат менамоӣ, ва бар машварати бадкорон нурафкан мешавӣ?

Оё Туро чашмони ҷисмист? Оё дидани Ту мисли дидани инсон аст?

Оё рӯзҳои Ту мисли рӯзҳои инсон аст? Оё солҳои Ту мисли рӯзҳои мард аст,

Ки гуноҳи маро ҷустуҷӯ менамоӣ ва хатои маро кофтуков мекунӣ,

Агарчи медонӣ, ки айбдор нестам, ва аз дасти Ту халоскунандае нест?

Дастҳои Ту сурати маро сохта, ҳаматарафа пурра мукаммал намудааст ва маро офаридааст, – ва маро нобуд мекунӣ?

Ба ёд овар, ки маро мисли сафол сириштаӣ, – ва маро ба хок бармегардонӣ?

Ту, охир, маро мисли шир рехтаӣ, ва маро мисли панир ба қиём овардаӣ.

Маро пӯст ва гӯшт пӯшондаӣ, ва маро бо устухонҳо ва пайҳо пайвастаӣ.

Ҳаёт ва меҳру вафо ба ман ато кардаӣ, ва парастории Ту рӯҳи маро нигаҳбонӣ намудааст.

Вале ин чизҳоро низ дар дили худ пинҳон доштаӣ, – медонам, ки ин андаруни Ту буд, –

Ки агар хатое кунам, Ту бар ман менигарӣ, ва аз гуноҳи ман нахоҳӣ гузашт.

Агар айбдор бошам, вой бар ман! Ва агар ҳақ ба ҷониби ман бошад, ҷуръат надорам сари худро бардорам: аз шарм нанг сер шудаам ва хории худро мебинам.

Ва агар як лаҳза сар бардорам, Ту мисли шер маро сайд хоҳӣ кард, ва боз корҳои аҷоиби Худро ба ман нишон хоҳӣ дод.

Шоҳидони нави Худро ба муқобили ман хоҳӣ овард, ва ғазаби Худро бар ман пурзӯр хоҳӣ кард, ва фавҷҳои азобу уқубат пай дар ҳам ба сари ман хоҳанд омад.

Пас чаро маро аз батн берун овардӣ? Кошки ҳамон вақт мемурдам, ва чашме маро намедид,

Ки он вақт ба чизи номавҷуде монанд мебудам, ва аз батн рост ба қабр бурда мешудам!

Рӯзҳои ман, охир, ҳанӯз кам ҳастанд, пас маро тарк намо, ва аз ман даст каш, то ки каме кушодарӯй гардам,

Пеш аз он ки бебозгашт биравам, ба кишвари торикӣ ва сояи марг,

Ба кишвари тирагӣ, ки мисли торикист, ба кишвари сояи марг, ки тартиботе надорад, ва рӯшноии он мисли торикист́».

Ва Элиҳу суханашро давом дода, гуфт:

«Андаке сабр намо ва ман ба ту хоҳам фаҳмонд, зеро ки боз суханон дар ҳаққи Худо дорам. «Андаке ба ман сабр намо, то ба ту изҳор кунам, зеро ки боз суханон дар ҳаққи Худо дорам.

Фикри худро аз дур баён хоҳам кард, ва ба Офаридгори худ росткориро нисбат хоҳам дод.

Зеро ки ҳақиқатан суханони ман дурӯғ нест: шахси комилфикре бо ту сухан меронад.

Инак, Худо тавоност ва касеро тарк намекунад; ҳам дар қувват тавоност ва ҳам донодил аст.

Бадкорро зинда намегузорад, ва ба доди бечорагон мерасад доди бечорагонро медиҳад.

Чашмони Худро аз росткорон дур намекунад, балки онҳоро ҷовидона бар тахти подшоҳон мешинонад бо подшоҳон бар тахт мешинонад, ва онҳо сарафроз мешаванд.

Вале агар онҳо бо завлонаҳо баста шуда бошанд, ва гирифтори қайди бадбахтӣ гардида бошанд,

Дар он сурат корҳояшонро ба онҳо мефаҳмонад, ва ҷиноятҳошонро, ки афзудаанд;

Ва гӯшашонро барои панд мекушояд, ва ба онҳо мегӯяд, ки аз гуноҳ даст кашанд.

Агар онҳо гӯш кунанд ва Ӯро парастиш намоянд, рӯзҳои худро дар хушбахтӣ мегузаронанд, ва солҳои худро дар хурсандӣ.

Ва агар гӯш накунанд, ба дами шамшер нобуд мешаванд, ва бе он ки донише пайдо кунанд, мемиранд.

Валекин дурӯягон дар дил ғазаб ҷамъ мекунанд Аммо ононе ки дар дил бадахлоқанд, ғазабро захира мекунанд, ва аз Ӯ ёрӣ намехоҳанд, вақте ки онҳоро ҷазо медиҳад гирифтори қайди бадбахтӣ мекунад.

Ҷонашон дар ҷавонӣ мемирад, ва ҳаёташон дар миёни зинокорон.

Ғамзадаро Бадбахтонро Ӯ ба воситаи ғамаш бадбахтиашон халос мекунад, ва гӯшашонро дар тангӣ мекушояд.

Ва туро низ Ӯ аз даҳони бадбахтӣ берун меоварад ба макони васеъ кушод, ки тангие дар он ҷо набошад; ва ҳар хӯроке ки бар дастархони ту фуруд меомад, пур аз равған мебуд.

Вале ту аз даъвоҳои бадкор пур ҳастӣ; доварӣ ва бозхости Ӯ туро фаро хоҳанд гирифт.

Эҳтиёт шав Барҳазар бош, ки ғазабат туро фирефта намуда, ба зарбаи Ӯ гирифтор накунад: ва фидияи бисёр набояд туро гумроҳ созад дар иштибоҳ андозад.

Оё додхоҳият туро аз тангӣ мебарорад, ва тамоми ин шиддату қувват???

Орзуманди он шабе набош, ки мардумон дар он аз ҷояшон нест мешаванд.

Эҳтиёт намо, ба бадӣ исён моил нашав, зеро ки онро аз итоат беҳтар шумурдаӣ афзал донистаӣ.

Инак, Худо бо қуввати Худ олист; кист, ки мисли Ӯ таълим диҳад?

Кист, ки ба Ӯ роҳи Ӯро фармуда бошад? Ва кист, ки бигӯяд: ́Ту ноинсофӣ кардаӣ́?

Дар ёд дошта бош, ки корҳои Ӯро болобардор намоӣ, ки онҳоро мардум месароянд.

Ҳамаи одамон онҳоро мебинанд; ҳар кас ба онҳо аз дур назар меандозад.

Инак, Худо бузург муаззам аст, ба тавре ки мо наметавонем Ӯро бишиносем; шумораи солҳои Ӯ ҳадду ҳисоб надорад.

Ӯ қатраҳои обро ҷудо мекунад; онҳо андаруни буғ борон мегарданд,

Ки онро абрҳо фурӯ рехта, бар одамон фаровон меборонанд.

Кист, ки тавонад амали абрҳои густурда ва гулдурроси хаймаи Ӯро дарк намояд?

Инак, нури Худро бар он мегустаронад ва қаъри баҳрро мепӯшонад.

Ба ин васила мардумонро доварӣ мекунад, ба фаровонӣ ризқу рӯзӣ медиҳад.

Нурро дар кафҳои Худ ниҳон медорад, ва онро мефармояд, ки ба ҳадафе бизанад.

Гулдурроси он аз наздик омадани он хабар медиҳад, ва тундбод аз ҷӯшиши ғазаби Ӯ.