1 «Господь отвечает Иову из бури»; «Где был ты, когда Я полагал основания земли» и сказал морю: «доселе дойдешь и не перейдешь»? 12 Бог требует знания Иова об утробе, глубинах моря, вратах смерти, хранилищах снега, об узлах Хима и уставах неба, о молниях.

[Когда Елиуй перестал говорить,] Господь отвечал Иову из бури и сказал:

кто сей, омрачающий Провидение словами без смысла?

Препояшь ныне чресла твои, как муж: Я буду спрашивать тебя, и ты объясняй Мне:

где был ты, когда Я полагал основания земли? Скажи, если знаешь.

Кто положил меру ей, если знаешь? или кто протягивал по ней вервь?

На чем утверждены основания ее, или кто положил краеугольный камень ее,

при общем ликовании утренних звезд, когда все сыны Божии восклицали от радости?

Кто затворил море воротами, когда оно исторглось, вышло как бы из чрева,

когда Я облака сделал одеждою его и мглу пеленами его,

и утвердил ему Мое определение, и поставил запоры и ворота,

и сказал: доселе дойдешь и не перейдешь, и здесь предел надменным волнам твоим?

Давал ли ты когда в жизни своей приказания утру и указывал ли заре место ее,

чтобы она охватила края земли и стряхнула с нее нечестивых,

чтобы земля изменилась, как глина под печатью, и стала, как разноцветная одежда,

и чтобы отнялся у нечестивых свет их и дерзкая рука их сокрушилась?

Нисходил ли ты во глубину моря и входил ли в исследование бездны?

Отворялись ли для тебя врата смерти, и видел ли ты врата тени смертной?

Обозрел ли ты широту земли? Объясни, если знаешь все это.

Где путь к жилищу света, и где место тьмы?

Ты, конечно, доходил до границ ее и знаешь стези к дому ее.

Ты знаешь это, потому что ты был уже тогда рожден, и число дней твоих очень велико.

Входил ли ты в хранилища снега и видел ли сокровищницы града,

которые берегу Я на время смутное, на день битвы и войны?

По какому пути разливается свет и разносится восточный ветер по земле?

Кто проводит протоки для излияния воды и путь для громоносной молнии,

чтобы шел дождь на землю безлюдную, на пустыню, где нет человека,

чтобы насыщать пустыню и степь и возбуждать травные зародыши к возрастанию?

Есть ли у дождя отец? или кто рождает капли росы?

Из чьего чрева выходит лед, и иней небесный, – кто рождает его?

Воды, как камень, крепнут, и поверхность бездны замерзает.

Можешь ли ты связать узел Хима и разрешить узы Кесиль?

Можешь ли выводить созвездия в свое время и вести Ас с ее детьми?

Знаешь ли ты уставы неба, можешь ли установить господство его на земле?

Можешь ли возвысить голос твой к облакам, чтобы вода в обилии покрыла тебя?

Можешь ли посылать молнии, и пойдут ли они и скажут ли тебе: вот мы?

Кто вложил мудрость в сердце, или кто дал смысл разуму?

Кто может расчислить облака своею мудростью и удержать сосуды неба,

когда пыль обращается в грязь и глыбы слипаются?

Ты ли ловишь добычу львице и насыщаешь молодых львов,

когда они лежат в берлогах или покоятся под тенью в засаде?

Кто приготовляет во́рону корм его, когда птенцы его кричат к Богу, бродя без пищи?

1 Бог спрашивает, имеет ли Иов знание о путях диких коз, 5 диких ослов и онагров, 13 о павлине, 19 коне, 26 хищных птицах. 33 Отвечал Иов Господу: «Руку мою полагаю на уста мои».

Знаешь ли ты время, когда рождаются дикие козы на скалах, и замечал ли роды ланей?

можешь ли расчислить месяцы беременности их? и знаешь ли время родов их?

Они изгибаются, рождая детей своих, выбрасывая свои ноши;

дети их приходят в силу, растут на поле, уходят и не возвращаются к ним.

Кто пустил дикого осла на свободу, и кто разрешил узы онагру,

которому степь Я назначил домом и солончаки – жилищем?

Он посмевается городскому многолюдству и не слышит криков погонщика,

по горам ищет себе пищи и гоняется за всякою зеленью.

Захочет ли единорог служить тебе и переночует ли у яслей твоих?

Можешь ли веревкою привязать единорога к борозде, и станет ли он боронить за тобою поле?

Понадеешься ли на него, потому что у него сила велика, и предоставишь ли ему работу твою?

Поверишь ли ему, что он семена твои возвратит и сложит на гумно твое?

Ты ли дал красивые крылья павлину и перья и пух страусу?

Он оставляет яйца свои на земле, и на песке согревает их,

и забывает, что нога может раздавить их и полевой зверь может растоптать их;

он жесток к детям своим, как бы не своим, и не опасается, что труд его будет напрасен;

потому что Бог не дал ему мудрости и не уделил ему смысла;

а когда поднимется на высоту, посмевается коню и всаднику его.

Ты ли дал коню силу и облек шею его гривою?

Можешь ли ты испугать его, как саранчу? Храпение ноздрей его – ужас;

роет ногою землю и восхищается силою; идет навстречу оружию;

он смеется над опасностью и не робеет и не отворачивается от меча;

колчан звучит над ним, сверкает копье и дротик;

в порыве и ярости он глотает землю и не может стоять при звуке трубы;

при трубном звуке он издает голос: гу! гу! и издалека чует битву, громкие голоса вождей и крик.

Твоею ли мудростью летает ястреб и направляет крылья свои на полдень?

По твоему ли слову возносится орел и устрояет на высоте гнездо свое?

Он живет на скале и ночует на зубце утесов и на местах неприступных;

оттуда высматривает себе пищу: глаза его смотрят далеко;

птенцы его пьют кровь, и где труп, там и он.

И продолжал Господь и сказал Иову:

будет ли состязающийся со Вседержителем еще учить? Обличающий Бога пусть отвечает Ему.

И отвечал Иов Господу и сказал:

вот, я ничтожен; что буду я отвечать Тебе? Руку мою полагаю на уста мои.

Однажды я говорил, – теперь отвечать не буду, даже дважды, но более не буду.

Церковнославянский (рус)

Преста́вшу же Елiу́су от бесѣ́ды, рече́ Госпо́дь Иову сквозѣ́ бу́рю и о́блаки:

кто́ се́й скрыва́яй от мене́ совѣ́тъ, содержа́й же глаго́лы въ се́рдцы, мене́ же ли мни́тся утаи́ти?

Препоя́ши я́ко му́жъ чре́сла твоя́: вопрошу́ же тя́, ты́ же ми́ отвѣща́й.

Гдѣ́ бы́лъ еси́, егда́ основа́хъ зе́млю? возвѣсти́ ми, а́ще вѣ́си ра́зумъ.

Кто́ положи́ мѣ́ры ея́, а́ще вѣ́си? или́ кто́ наведы́й ве́рвь на ню́?

На че́мже столпи́ ея́ утвержде́ни су́ть? кто́же е́сть положи́вый ка́мень краеуго́лный на не́й?

Егда́ [сотворе́ны] бы́ша звѣ́зды, восхвали́ша мя́ гла́сомъ ве́лiимъ вси́ а́нгели мои́.

Загради́хъ же мо́ре враты́, егда́ излива́шеся изъ чре́ва ма́тере своея́ исходя́щее:

положи́хъ же ему́ о́блакъ во одѣя́нiе, мгло́ю же пови́хъ е́:

и положи́хъ ему́ предѣ́лы, обложи́въ затво́ры и врата́:

рѣ́хъ же ему́: до сего́ до́йдеши и не пре́йдеши, но въ тебѣ́ сокруша́тся во́лны твоя́.

Или́ при тебѣ́ соста́вихъ свѣ́тъ у́треннiй, денни́ца же вѣ́сть чи́нъ сво́й,

я́тися кри́лъ земли́, оттрясти́ нечести́выя от нея́?

Или́ ты́, бре́нiе взе́мъ, от земли́ созда́лъ еси́ живо́тно, и глаго́ливаго сего́ посади́лъ еси́ на земли́?

Отя́лъ же ли еси́ от нечести́выхъ свѣ́тъ, мы́шцу же го́рдыхъ сокруши́лъ ли еси́?

Прише́лъ же ли еси́ на исто́чники мо́ря, во слѣда́хъ же бе́здны ходи́лъ ли еси́?

Отверза́ются же ли тебѣ́ стра́хомъ врата́ сме́ртная, вра́тницы же а́довы ви́дѣвше тя́ убоя́шася ли?

Навы́клъ же ли еси́ широты́ поднебе́сныя? Повѣ́ждь у́бо ми́, коли́ка е́сть?

Въ ко́ей же земли́ вселя́ется свѣ́тъ, тмѣ́ же ко́е е́сть мѣ́сто?

А́ще у́бо введе́ши мя́ въ предѣ́лы и́хъ, а́ще же ли и вѣ́си стези́ и́хъ?

Вѣ́мъ у́бо, я́ко тогда́ рожде́нъ еси́, число́ же лѣ́тъ твои́хъ мно́го.

Прише́лъ же ли еси́ въ сокро́вища снѣ́жная, и сокро́вища гра́дная ви́дѣлъ ли еси́?

подлежа́тъ же ли тебѣ́ въ ча́съ враго́въ, въ де́нь бра́ней и ра́ти?

Отку́ду же исхо́дитъ сла́на, или́ разсыпа́ется ю́гъ на поднебе́сную?

Кто́ же угото́ва дождю́ ве́лiю пролiя́нiе, и пу́ть мо́лнiи и гро́ма,

одожди́ти на зе́млю, на не́йже нѣ́сть му́жа, пусты́ню, идѣ́же человѣ́ка нѣ́сть въ не́й,

насы́тити непроходи́му и ненаселе́ну, и прозя́бнути исхо́дъ зла́ка?

Кто́ есть дождю́ оте́цъ? кто́ же е́сть роди́вый ка́пли ро́сныя?

Изъ чiего́ чре́ва исхо́дитъ ле́дъ? Сла́ну же на небеси́ кто́ роди́лъ,

я́же нисхо́дитъ я́ко вода́ теку́щая? Лице́ нечести́ва кто́ устраши́?

Разумѣ́лъ же ли еси́ соу́зъ плiа́дъ, и огражде́нiе орiо́ново отве́рзлъ ли еси́?

Или́ отве́рзеши зна́менiя небе́сная во вре́мя свое́? и вече́рнюю звѣзду́ за власы́ ея́ привлече́ши ли?

Вѣ́си же ли премѣне́нiя небе́сная, или́ быва́ющая вку́пѣ подъ небесе́мъ?

Призове́ши же ли о́блакъ гла́сомъ? и тре́петомъ воды́ вели́кiя послу́шаетъ ли тя́?

По́слеши же ли мо́лнiи, и по́йдутъ? реку́тъ же ли ти́: что́ есть?

Кто́ же да́лъ е́сть жена́мъ тка́нiя му́дрость, или́ испещре́нiя хи́трость?

Кто́ же изчисля́яй о́блаки прему́дростiю, не́бо же на зе́млю преклони́лъ,

разлiя́ся же я́ко земля́ пра́хъ, спая́хъ же е́, а́ки ка́менемъ, на четы́ри у́глы?

Улови́ши же ли льва́мъ я́дь, и ду́шы змие́въ насы́тиши ли?

убоя́шася бо на ло́жахъ свои́хъ и сѣдя́тъ въ де́брехъ уловля́юще.

Кто́ же вра́ну угото́ва пи́щу? пти́чищи бо его́ ко Го́споду воззва́ша, облета́юще бра́шна и́щуще.

А́ще уразумѣ́лъ еси́ вре́мя рожде́нiя ко́зъ живу́щихъ на гора́хъ ка́менныхъ? усмотри́лъ же ли еси́ болѣ́знь при рожде́нiи еле́ней?

изчи́слилъ же ли еси́ ме́сяцы и́хъ испо́лнены рожде́нiя и́хъ, болѣ́зни же и́хъ разрѣши́лъ ли еси́?

Вскорми́лъ же ли еси́ дѣ́тищы и́хъ внѣ́ стра́ха, болѣ́зни же и́хъ отсле́ши ли?

изве́ргнутъ ча́да своя́, умно́жатся въ порожде́нiи, изы́дутъ и не возвратя́тся къ ни́мъ.

Кто́ же е́сть пусти́вый осла́ ди́вiяго свобо́дна, у́зы же его́ кто́ разрѣши́лъ?

Положи́хъ же жили́ще его́ пусты́ню и селе́нiя его́ сла́ность:

смѣя́йся мно́гу наро́ду гра́да, стужа́нiя же да́нническаго не слы́шай,

усмо́тритъ на гора́хъ па́жить себѣ́ и вслѣ́дъ вся́каго зла́ка и́щетъ.

Похо́щетъ же ли ти́ единоро́гъ рабо́тати, или́ поспа́ти при я́слехъ твои́хъ?

привя́жеши ли реме́нiемъ и́го его́, и провлече́тъ ти́ бразды́ на по́ли?

надѣ́ешилися на́нь, я́ко мно́га крѣ́пость его́? попу́стиши же ли ему́ дѣла́ твоя́?

повѣ́риши же ли, я́ко возда́стъ ти́ сѣ́мя? внесе́тъ же ли ти́ въ гумно́?

Крило́ веселя́щихся неела́сса, а́ще зачне́тъ Аси́да и не́сса?

я́ко оста́витъ на земли́ я́ица своя́, и на пе́рсти согрѣ́етъ,

и забы́, я́ко нога́ разбiе́тъ, и звѣ́рiе се́лнiи поперу́тъ:

ожесточи́ся на ча́да своя́, а́ки бы не ея́, вотще́ труди́ся безъ стра́ха,

я́ко сокры́ Бо́гъ е́й прему́дрость и не удѣли́ е́й въ ра́зумѣ:

во вре́мя же на высоту́ вознесе́тъ, посмѣе́тся коню́ и сѣдя́щему на не́мъ.

Или́ ты́ обложи́лъ еси́ коня́ си́лою, и обле́клъ же ли еси́ вы́ю его́ въ стра́хъ?

обложи́лъ же ли еси́ его́ всеору́жiемъ, сла́ву же пе́рсей его́ де́рзостiю?

копы́томъ копа́я на по́ли игра́етъ и исхо́дитъ на по́ле съ крѣ́постiю:

срѣта́я стрѣ́лы посмѣява́ется и не отврати́тся от желѣ́за:

надъ ни́мъ игра́етъ лу́къ и ме́чь,

и гнѣ́вомъ потреби́тъ зе́млю и не и́мать вѣ́ры я́ти, до́ндеже востру́битъ труба́:

трубѣ́ же воструби́вшей глаго́летъ, бла́гоже: издале́ча же обоня́етъ ра́ть, со скака́нiемъ и ржа́нiемъ.

И твое́ю ли хи́тростiю стои́тъ я́стребъ, распросте́ръ крилѣ́ недви́жимь, зря́ на ю́гъ?

Твои́мъ же ли повелѣ́нiемъ возно́сится оре́лъ, нея́сыть же на гнѣздѣ́ свое́мъ сѣдя́ вселя́ется,

на версѣ́ ка́мене и въ сокрове́нѣ?

та́мо же сы́й и́щетъ бра́шна, издале́ча о́чи его́ наблюда́ютъ,

пти́чищи же его́ валя́ются въ кро́ви: идѣ́же а́ще бу́дутъ мертвечи́ны, а́бiе обрѣта́ются.

И отвѣща́ Госпо́дь Бо́гъ ко и́ову и рече́:

еда́ су́дъ со всеси́льнымъ укланя́ется? облича́яй же Бо́га отвѣща́ти и́мать ему́.

Отвѣща́въ же и́овъ, рече́ Го́сподеви:

почто́ еще́ а́зъ прю́ся, наказу́емь и облича́емь от Го́спода, слы́шай такова́я ничто́же сы́й? а́зъ же кі́й отвѣ́тъ да́мъ къ си́мъ? ру́ку положу́ на устѣ́хъ мои́хъ:

еди́ною глаго́лахъ, втори́цею же не приложу́.

Грузинский

Языки

მიუგო უფალმა იობს გრიგალიდან და უთხრა:

ვინ არის, რომ აბნელებს განგებას უგუნური სიტყვებით?

წელი შემოისარტყლე, მეომარივით, მე შეგეკითხები და შენ მიპასუხე:

სად იყავი, როცა დედამიწას ვაფუძნებდი? ამიხსენი, თუ გაქვს გაგება.

ვინ დასაზღვრა მისი ზომები, თუ იცი? მასზე ბაწარი ვინ გადაჭიმა?

რაზე დგას მისი საძირკვლები ან ვინ დადო მისი ქვაკუთხედი,

როცა გალობდნენ დილის ვარსკვლავები და ყიჟინობდნენ ღვთისშვილები?

ვინ ჩაუკეტა ზღვას კარიბჭენი, როცა საშოდან ამოხეთქა,

როცა ნისლი მივეცი სამოსელად და წყვდიადი - სახვევებად,

როცა დავუდგინე ჩემი წესი და დავუტანე ურდული და კარიბჭენი -

და ვთქვი, აქამდე მოდი, იქით აღარ, აქ შეწყდეს შენი ტალღების აზვირთება-მეთქი?

თუ გიბრძანებია შენს სიცოცხლეში დილისათვის, თუ გიჩვენებია ცისკრისათვის მისი ადგილი,

რომ ეპყრა ქვეყნის კიდეები და ბოროტეულნი განეფერთხა მისგან?

გადაიქცევა საბეჭდავ თიხად და სამოსელივით აჭრელდება,

წაერთმევა ბოროტეულთ მათი ნათელი და აღმართული მკლავი შეიმუსრება.

თუ ჩაგიღწევია ზღვის წყაროებამდე? თუ გივლია უფსკრულის სიღრმეებში?

თუ გაღებულა შენს წინაშე სიკვდილის კარიბჭენი და შავეთის კარიბჭენი თუ გინახავს?

თუ განგიცდია დედამიწის სიგრძე და განი? მითხარი, თუ იცი ეს ყველაფერი?

სად არის გზა ნათლის სამყოფელისკენ და სად არის ბნელეთის ადგილი,

რომ დაიჭირო თავის საზღვართან და მიაგნო მისი სახლის ბილიკებს?

თუ იცოდი, რომ ოდესმე დაიბადებოდი და მრავალჟამიერი იქნებოდი?

თუ შეგიღწევია თოვლის საგანძურში და სეტყვის საგანძური თუ გინახავს,

რომელსაც ვიმარაგებ ძნელბედობისთვის, ომისა და ბრძოლის დღისათვის?

რა გზით ნაწილდება ნათელი, როგორ ვრცელდება აღმოსავლეთის ქარი დედამიწაზე?

ვინ გაუხსნა ნიაღვარს სადინარი და გზა - ჭექა-ქუხილს,

რომ აწვიმოს უკაცრიელ მიწაზე, უდაბნოში, სადაც ადამიანი არ ჭაჭანებს,

რომ მორწყას უდაბური ხრიოკები და აღმოაცენოს მწვანე ბალახი?

თუ ჰყავს წვიმას მამა ან ვინ დაბადა ნამის წვეთები?

ვისი საშოდან გამოვიდა ყინული და ციური ჭირხლი ვინ დაბადა,

როცა ქვასავით მკვრივდება წყალი და იკვრის უფსკრულის ზედაპირი?

თუ შეკრავ ხომლის საბელებს ან ორიონის საკვრელებს თუ გახსნი?

თუ ამოიყვან ზოდიებს თავ-თავის დროზე და დიდ დათვს თავისი ბელებითურთ თუ წარუძღვები?

თუ იცი ცათა კანონები ან თუ დაადგენ მის წესს ქვეყანაზე?

ღრუბლებს თუ მიუწვდენ ხმას, რომ დაგფაროს წყლის თქეშმა?

თუ დაიბარებ ელვას, რომ მოვიდეს და გითხრას: აქა ვარო!

ვინ ჩადო გულში სიბრძნე ან ვინ მისცა გონებას გამჭრიახობა?

ვინ დათვლის ღრუბლებს სიბრძნით და ცის კოლოტებს ვინ გადმოცლის,

როცა შედუღებულია მიწა და კოლბოხები ერთმანეთს ეწებება?

ლომს შენ უნადირებ მსხვერპლს, შენ უკლავ შიმშილს ლომის ბოკვერებს,

როცა ბუნაგებში განაბულან, როცა წვანან თავიანთ საფარში?

საზრდოს ვინ უმზადებს ყორანს, როცა მისი ბახალები ღმერთს შესჩხავიან და მშივრები დაბორიალობენ?

თუ იცი ჯიხვთა დაბადების ჟამი? ფურირმის მყვირალობა თუ შეგინიშნავს?

თუ დაგითვლია მისი მაკეობის თვეები? ან თუ იცი ჟამი მოგებისა?

ჩაიმუხლებენ, გამოაგდებენ ნაშიერთ, უამდებათ შობის ტკივილები.

მაგრდებიან მათი შვილები, იზრდებიან ტრიალ მინდორზე, იფანტებიან და უკან აღარ უბრუნდებიან.

ვინ გაუშვა ნებაზე კანჯარი და ველურ ვირს საბელი ვინ გაუხსნა,

რომელსაც უდაბნო მივეცი სახლად და სამყოფლად - მლაშობი?

ქალაქის ხმაურს არად აგდებს და გამრეკის შეძახილებს არ უსმენს.

მთებზე საძოვრად დაეხეტება და ყოველგვარ სიმწვანეს დაეძებს.

თუ ისურვებს მარტორქა შენს სამსახურს? შენს ბაგებთან თუ დაიღამებს?

ბაწრით თუ დააკავებ მარტორქას ხნულთან? თუ დაგიფარცხავს ნახნავებს შენს უკან?

თუ დაენდობი მის ძლიერებას და შენს საშრომელს თუ მიანდობ?

თუ გექნება იმედი, რომ თესლს დაგიბრუნებს და კალოზე დაგიხვავებს?

ხალისობენ სირაქლემას ფრთები, მაგრამ სიყვარულის ნაკრეტენი და ბუმბულია ისინი?

რადგან მიწაზე დებს თავის კვერცხებს და ქვიშაში ათბობს მათ;

ავიწყდება, რომ ფეხით გაიჭეჭყება და ველის მხეცი გათელავს მას.

სასტიკად ექცევა თავის ბარტყებს, თითქოს მისები არ ყოფილიყვნენ; ამაოა მისი გარჯა სიფრთხილის გარეშე;

რადგან ღმერთმა დაუკავა მას ჭკუა და წილად არ არგუნა გონება;

რაჟამს შეიმართება გასაფრენად, დასცინის ცხენსა და მხედარს.

შენ ახტუნებ კალიასავით? მისი დიდებული ჭიხვინი ზარდამცემია!

მიწას თხრის ველზე და ხარობს, ძლიერი ჭენებით მახვილს ეგებება.

შიშს დასცინის, არ ფრთხება და მახვილისგან პირს არ აბრუნებს;

მის თავზე ჟღრიალებს კაპარჭი, ელავს შუბისწვერი და ჰოროლი.

გრიალ-დგანდგარში ყლაპავს მიწას და ბუკის ხმა ვერ აკავებს;

ბუკის ცემაზე, იტყვის: აჰა! და შორითვე იყნოსავს ბრძოლას, სარდლის შეძახილებს და ყიჟინას.

შენს ჭკუაზე ნავარდობს ქორი და სამხრეთისკენ მიფრინავს ფრთაგაშლილი?

შენს ბრძანებაზე აღმაფრენს არწივი და იკეთებს მაღლა თავის ბუდეს?

კლდეზე სახლობს და ათევს ღამეს, კლდის ქიმია მისი ციხე-სიმაგრე;

იქიდან ეძებს საკვებს, შორიდანვე ჭვრეტს მისი თვალი;

მისი მართვენი სისხლს ხვრეპენ და სადაც ლეშია, იქ გაჩნდება.

მიუგო უფალმა იობს და უთხრა:

რას ედავება ყოვლადძლიერს შარიანი კაცი? ღვთის მამხილებელი ამაზე პასუხს აგებს.

მიუგო იობმა უფალს და უთხრა:

აჰა, ნამცეცი ვარ, რა გიპასუხო? პირზე მაქვს ხელი მიდებული.

ერთხელ ვთქვი და მეტს აღარ ვიტყვი, მეორეჯერაც და - დავდუმდები.