Азбука веры » Би́блия » И́ова » гл.7

И́ова, Глава 7

Толкования

Толкования главы

7:1

см.:Иов.14:6;

7:2

7:3

7:4

см.:Втор.28:67;

7:5

см.:Иов.2:7;

7:6

см.:Иов.8:9;Пс.89:6;Ис.38:12;

7:7

7:8

см.:Пс.38:14;

7:9

см.:Прем.2:1;

7:10

7:11

7:12

7:13

7:14

7:15

7:16

7:17

см.:Пс.8:5;

7:18

7:19

7:20

см.:Иов.9:29;

7:21

Церковнославянский (рус)

Не искуше́нiе ли житiе́ человѣ́ку на земли́, и я́коже нае́мника повседне́внаго жи́знь его́?

или́ я́коже ра́бъ боя́йся Го́спода своего́ и улучи́въ сѣ́нь? или́ я́коже нае́мникъ жды́й мзды́ своея́?

та́кожде и а́зъ жда́хъ ме́сяцы тщы́, но́щи же болѣ́зней даны́ ми́ су́ть.

А́ще усну́, глаго́лю: когда́ де́нь? егда́ же воста́ну, па́ки: когда́ ве́черъ? испо́лненъ же быва́ю болѣ́зней от ве́чера до у́тра.

Мѣ́сится же мое́ тѣ́ло въ гнои́ черве́й, облива́ю же гру́дiе земли́, гно́й стружа́.

Житiе́ же мое́ е́сть скоря́е бесѣ́ды, поги́бе же во тще́й наде́жди.

Помяни́ у́бо, я́ко ду́хъ мо́й живо́тъ, и ктому́ не возврати́тся о́ко мое́ ви́дѣти блага́я.

Не у́зритъ мене́ о́ко ви́дящаго мя́: о́чи твои́ на мнѣ́, и ктому́ нѣ́смь,

я́коже о́блакъ очище́нъ от небесе́: а́ще бо человѣ́къ сни́детъ во а́дъ, ктому́ не взы́детъ,

ни возврати́тся во сво́й до́мъ, ниже́ и́мать его́ позна́ти ктому́ мѣ́сто его́.

У́бо ниже́ а́зъ пощажу́ у́стъ мои́хъ, возглаго́лю въ ну́жди сы́й, отве́рзу уста́ моя́ го́рестiю души́ моея́ сотѣсне́нъ.

Еда́ мо́ре е́смь, или́ змі́й, я́ко учини́лъ еси́ на мя́ хране́нiе?

Реко́хъ, я́ко утѣ́шитъ мя́ о́дръ мо́й, произнесу́ же ко мнѣ́ на еди́нѣ сло́во на ло́жи мое́мъ:

устраша́еши мя́ со́нiями и видѣ́нiями ужаса́еши мя́:

свободи́ши от ду́ха моего́ ду́шу мою́, от сме́рти же ко́сти моя́.

Не поживу́ бо во вѣ́къ, да долготерплю́: отступи́ от мене́, тще́ бо житiе́ мое́.

Что́ бо е́сть человѣ́къ, я́ко возвели́чилъ еси́ его́? или́ я́ко внима́еши умо́мъ къ нему́?

или́ посѣще́нiе твори́ши ему́ по вся́ко у́тро и въ поко́и суди́ти его́ и́маши?

Доко́лѣ не оста́виши мене́, ниже́ отпуска́еши мя́, до́ндеже поглощу́ сли́ны моя́ въ болѣ́зни?

А́ще а́зъ согрѣши́хъ, что́ тебѣ́ возмогу́ содѣ́лати, свѣ́дый у́мъ человѣ́чь? почто́ мя еси́ положи́лъ прекосло́вна тебѣ́, и е́смь тебѣ́ бре́менемъ?

почто́ нѣ́си сотвори́лъ беззако́нiю моему́ забве́нiя, и очище́нiя грѣха́ моего́? ны́нѣ же въ зе́млю отиду́, у́тренюяй же нѣ́смь ктому́.

Синодальный

1 Дни страданий Иова — без надежды в будущем. 11 Вопль к Богу: «Зачем Ты поставил меня противником Себе»?

Не определено ли человеку время на земле, и дни его не то же ли, что дни наемника?

Как раб жаждет тени, и как наемник ждет окончания работы своей,

так я получил в удел месяцы суетные, и ночи горестные отчислены мне.

Когда ложусь, то говорю: «когда-то встану?», а вечер длится, и я ворочаюсь досыта до самого рассвета.

Тело мое одето червями и пыльными струпами; кожа моя лопается и гноится.

Дни мои бегут скорее челнока и кончаются без надежды.

Вспомни, что жизнь моя дуновение, что око мое не возвратится видеть доброе.

Не увидит меня око видевшего меня; очи Твои на меня, – и нет меня.

Редеет облако и уходит; так нисшедший в преисподнюю не выйдет,

не возвратится более в дом свой, и место его не будет уже знать его.

Не буду же я удерживать уст моих; буду говорить в стеснении духа моего; буду жаловаться в горести души моей.

Разве я море или морское чудовище, что Ты поставил надо мною стражу?

Когда подумаю: утешит меня постель моя, унесет горесть мою ложе мое,

ты страшишь меня снами и видениями пугаешь меня;

и душа моя желает лучше прекращения дыхания, лучше смерти, нежели сбережения костей моих.

Опротивела мне жизнь. Не вечно жить мне. Отступи от меня, ибо дни мои суета.

Что такое человек, что Ты столько ценишь его и обращаешь на него внимание Твое,

посещаешь его каждое утро, каждое мгновение испытываешь его?

Доколе же Ты не оставишь, доколе не отойдешь от меня, доколе не дашь мне проглотить слюну мою?

Если я согрешил, то что я сделаю Тебе, страж человеков! Зачем Ты поставил меня противником Себе, так что я стал самому себе в тягость?

И зачем бы не простить мне греха и не снять с меня беззакония моего? ибо, вот, я лягу в прахе; завтра поищешь меня, и меня нет.

Грузинский

კაცის ცხოვრება ჯარის სამსახურია ამქვეყნად, მისი დღეები ქირისკაცის დღეებია.

როგორც მონას სწყურია ჩრდილი და როგორც ქირისკაცი ელის გასამრჯელოს,

ასე მხვდა წილად ფუჭი თვეები და მძიმე ღამეები მომეთვალა.

თუ ვწევარ, ვამბობ, როდის ავდგები? გრძელია ღამე და გამძღარი ვარ ფორიაქით განთიადამდე;

მატლებით არის ჩემი ხორცი შემოსილი და მიწის მტვერით, სკდება ჩემი კანი და იხრწნება;

ჩემი დღეები ჯარაზე სწრაფია და უიმედოდ იწურებიან;

გახსოვდეს, ქარია ჩემი სიცოცხლე, არ მობრუნდება ჩემი თვალი სიკეთის სანახავად;

ვეღარ მიხილავს ჩემი დამნახველი თვალი, თვალს მომკრავ და, აჰა, აღარა ვარ!

განქარდება ღრუბელი და მიდის, ასე ჩადის შავეთში და აღარ ამოდის,

აღარ ბრუნდება თავის სახლში და ვეღარ ცნობილობს მას მისი ადგილი.

მეც აღარ დავაყენებ ჩემს პირს, ვილაპარაკებ სულშეჭირვებული, ვიღაღადებ სიცოცხლეგამწარებული.

განა ზღვა ვარ ან გველეშაპი, ყარაული რომ დამიყენე?

როცა ვიტყვი, მანუგეშებს ჩემი საწოლი-მეთქი, ამატანინებს მწუხარებას ჩემი სარეცელი-მეთქი,

მაშინ მაფრთხობ სიზმრებით და მოჩვენებებით მაშინებ,

დახრჩობას ირჩევს ჩემი სული და სიკვდილს - ჩემი ძვლები!

მომძულდა! არ ვიცოცხლებ სამარადისოდ. დამეხსენი, რადგან ფუჭია ჩემი სიცოცხლე.

რა არის ადამიანი, რომ ასე განადიდე და მისკენ მიგიპყრია გულისყური?

რომ მოინახულებ ყოველ დილით და გამოსცდი ყოველ წამს?

როდის მომაშორებ მზერას, როდის მომეშვები, რომ ნერწყვი მაინც გადავყლაპო?

თუ შევცოდე, შენ რა დაგიშავე, ადამის მოდგმის მცველო? რისთვის დამისვი შენს სამიზნედ, რისთვის შევიქენი ტვირთად ჩემივე თავისთვის?

რატომ არ მომიტევებ შეცოდებას და არ წარმიხოცავ დანაშაულს? რადგან ახლა მიწაში რომ ვიწვე, დილით დამიწყებდი ძებნას და აღარ ვიქნებოდი.

Эстонский

Языки

Iiob süüdistab Jumalat
Eks ole inimesel maa peal võitlemist ja tema päevad nagu palgalise päevad?

Otsekui sulane, kes igatseb varju, ja nagu palgaline, kes ootab oma tasu,

nõnda sain ma enesele pärisosaks piinakuud ja mulle määrati vaevaööd.

Kui ma magama heidan, siis ma mõtlen: „Millal võin tõusta?” ja kui olen üles tõusnud, siis: „Millal tuleb õhtu?” Ma olen koiduni täis rahutust.

Mu ihu on kaetud ussikeste ja mullakamaraga, mu nahk on kärnas ja kurtunud.

Mu päevad on kärmemad kui süstik ja lõpevad lootuseta.

Pea meeles, et mu elu on otsekui tuuleiil, ei saa mu silm enam õnne näha.

Enam ei näe mind silm, mis mind praegu vaatab, su silmad otsivad mind, aga mind ei ole enam.

Pilv kaob ja läheb ära: nõnda ei tõuse ka see, kes läheb alla surmavalda.

Ta ei tule enam tagasi oma kotta ja tema ase ei tunne teda enam.

Seepärast ei taha minagi keelata oma suud: ma räägin oma vaimu ahastuses, kaeblen oma hinge kibeduses.

Kas ma olen meri või meremadu, et sa paned mu üle valve?

Kui ma mõtlen: „Mu voodi peab mind trööstima, mu magamisase mu kaebust kandma”,

siis sa kohutad mind unenägudes ja teed mulle hirmu nägemustega,

nõnda et mu hing peab paremaks lämbumist, pigem surm kui need mu kondid!

Küllalt! Ma ei taha elada igavesti! Jäta mind! Mu päevad ongi ju ainult õhk.

Mis on inimene, et sa pead teda suureks ja et sa paned teda tähele,

vaatad ta järele igal hommikul ja katsud teda läbi igal hetkel?

Kas sa ei pööragi oma pilku ära mu pealt ega jäta mind süljeneelamise ajakski?

Kui ma ka olen pattu teinud, mida ma siis sellega teen sinule, sa inimese valvur? Miks panid minu enesele märklauaks ja miks olen saanud sulle koormaks?

Miks sa ei anna andeks mu üleastumist ega võta ära mu süüd? Sest nüüd ma lähen mulda magama ja kui sa mind otsid, siis ei ole mind enam.”