Воструби́те трубо́ю въ Сiо́нѣ, проповѣ́дите въ горѣ́ мое́й святѣ́й, и да смяту́тся вси́ живу́щiи на земли́, я́ко предстои́тъ де́нь Госпо́день, я́ко бли́зъ,

де́нь тмы́ и бу́ри, де́нь о́блака и мглы́: я́коже у́тро разлiю́тся по гора́мъ лю́дiе мно́зи и крѣ́пцы, подо́бни и́мъ не бы́ша от вѣ́ка, и по ни́хъ не приложи́тся до лѣ́тъ въ ро́дъ и ро́дъ:

я́же предъ ни́мъ о́гнь потребля́яй, и я́же за ни́мъ возгара́яся пла́мень: я́коже ра́й сла́дости земля́ предъ лице́мъ его́, и я́же созади́ его́ по́ле па́губы, и спаса́ющагося не бу́детъ и́мъ:

я́коже ви́дъ ко́нскiй ви́дъ и́хъ, и я́коже ко́нницы, та́ко прожену́тъ:

я́коже гла́съ колесни́цъ на верхи́ го́ръ востеку́тъ, и я́ко гла́съ пла́мене о́гненна попаля́юща тро́стiе, и я́ко лю́дiе мно́зи и крѣ́пцы воополча́ющiися на бра́нь.

От лица́ и́хъ сокруша́тся лю́дiе: вся́кое лице́ а́ки опале́нiе горнца́.

Я́коже борцы́ потеку́тъ, и я́коже му́жiе хра́бри взы́дутъ на огра́ды: и кі́йждо въ пу́ть сво́й по́йдетъ, и не совратя́тъ путі́й свои́хъ,

и кі́йждо от бра́та своего́ не отсту́питъ: отягоще́ни ору́жiи свои́ми по́йдутъ и въ стрѣла́хъ свои́хъ паду́тъ, но не сконча́ются.

Гра́да и́мутся, и на забра́ла востеку́тъ, и на хра́мины взлѣ́зутъ, и око́нцами вни́дутъ, я́коже та́тiе.

Предъ лице́мъ его́ смяте́тся земля́ и потрясе́тся не́бо: со́лнце и луна́ поме́ркнутъ, и звѣ́зды угася́тъ свѣ́тъ сво́й.

И Госпо́дь да́стъ гла́съ сво́й предъ лице́мъ си́лы своея́, я́ко мно́гъ е́сть зѣло́ по́лкъ его́, я́ко крѣпка́ дѣла́ слове́съ его́: зане́ вели́къ де́нь Госпо́день, вели́къ и свѣ́телъ зѣло́, и кто́ бу́детъ дово́ленъ ему́?

И ны́нѣ глаго́летъ Госпо́дь Бо́гъ ва́шъ: обрати́теся ко мнѣ́ всѣ́мъ се́рдцемъ ва́шимъ въ постѣ́ и въ пла́чи и въ рыда́нiи,

и расто́ргните сердца́ ва́ша, а не ри́зы ва́шя, и обрати́теся ко Го́споду Бо́гу ва́шему, я́ко ми́лостивъ и ще́дръ е́сть, долготерпѣли́въ и многоми́лостивъ и раскаява́йся о зло́бахъ.

Кто́ вѣ́сть, обрати́тся ли, и раска́ется, и оста́витъ за собо́ю благослове́нiе и же́ртву и возлiя́нiе Го́споду Бо́гу ва́шему?

Воструби́те трубо́ю въ Сiо́нѣ, освяти́те по́стъ, проповѣ́дите цѣльбу́,

собери́те лю́ди, освяти́те це́рковь, избери́те старѣ́йшины, совокупи́те младе́нцы ссу́щыя сосцы́: да изы́детъ жени́хъ от ло́жа своего́, и невѣ́ста от черто́га своего́.

Между́ степе́ньми же́ртвенника воспла́чутся жерцы́ служа́щiи Го́споду и реку́тъ: пощади́, Го́споди, лю́ди твоя́ и не да́ждь достоя́нiя твоего́ на укори́зну, да не облада́ютъ и́ми язы́цы, да не реку́тъ во язы́цѣхъ: гдѣ́ е́сть Бо́гъ и́хъ?

И возревнова́ Госпо́дь о земли́ свое́й и пощадѣ́ лю́ди своя́.

И отвѣща́ Госпо́дь лю́демъ свои́мъ и рече́: се́, а́зъ ва́мъ послю́ пшени́цу и вино́ и ма́сло древя́ное, и насы́титеся и́хъ, и не да́мъ ва́съ ксему́ на поруга́нiе во язы́цѣхъ:

и су́щаго от сѣ́вера отжену́ от ва́съ и отри́ну его́ на зе́млю безво́дную, и погублю́ лице́ его́ въ мо́ри пе́рвѣмъ и за́дняя его́ въ мо́ри послѣ́днемъ, и взы́детъ гни́лость его́, и взы́детъ смра́дъ его́, я́ко возвели́чи дѣла́ своя́.

Дерза́й, земле́, ра́дуйся и весели́ся, я́ко возвели́чи Госпо́дь, е́же сотвори́ти.

Дерза́йте, ско́ти польсті́и, я́ко прозя́бнуша поля́ пусты́ни, я́ко дре́во принесе́ пло́дъ сво́й, виногра́дъ и смо́кви да́ша си́лу свою́.

И ча́да Сiо́ня, ра́дуйтеся и весели́теся о Го́сподѣ Бо́зѣ ва́шемъ, я́ко даде́ ва́мъ пи́щу въ пра́вду и одожди́тъ ва́мъ до́ждь ра́ннiй и по́здный, я́коже и пре́жде:

и напо́лнятся гу́мна ва́ша пшени́цы, и преизлiю́тся точи́ла вино́мъ и еле́емъ.

И возда́мъ ва́мъ вмѣ́сто лѣ́тъ, въ ня́же поядо́ша пру́зи и мши́ца, и си́плеве и гу́сеницы, си́ла моя́ вели́кая, ю́же посла́хъ на вы́:

и снѣ́сте яду́ще и насы́титеся, и похвали́те и́мя Го́спода Бо́га ва́шего, я́же сотвори́ съ ва́ми чудеса́: и не посра́мятся лю́дiе мои́ во вѣ́къ.

И увѣ́дите, я́ко посредѣ́ Изра́иля а́зъ е́смь, и а́зъ Госпо́дь Бо́гъ ва́шъ, и нѣ́сть ино́го ра́звѣ мене́: и не посра́мятся ктому́ лю́дiе мои́ во вѣ́къ.

И бу́детъ по си́хъ, и излiю́ от Ду́ха моего́ на вся́ку пло́ть, и прореку́тъ сы́нове ва́ши и дще́ри ва́шя, и ста́рцы ва́ши со́нiя у́зрятъ, и ю́ноты ва́ши видѣ́нiя уви́дятъ:

и́бо на рабы́ моя́ и на рабы́ни моя́ во дни́ о́ны излiю́ от Ду́ха моего́:

и да́мъ чудеса́ на небеси́ и на земли́, кро́вь и о́гнь и куре́нiе ды́ма:

со́лнце обрати́тся во тму́, и луна́ въ кро́вь, пре́жде не́же прiити́ дню́ Госпо́дню вели́кому и просвѣще́нному:

и бу́детъ, вся́къ и́же призове́тъ и́мя Госпо́дне, спасе́тся: я́ко въ горѣ́ Сiо́нѣ и во Иерусали́мѣ бу́детъ спаса́емый, я́коже рече́ Госпо́дь, и благовѣству́емiи, и́хже Госпо́дь призва́.

Немецкий (GNB)

Blast das Alarmhorn auf dem Zion, gebt Alarm auf dem heiligen Berg des HERRN! Zittert, ihr Bewohner des Landes! Der Tag, an dem der HERR Gericht hält, ist nahe!

Dunkel wie die Nacht ist dieser Tag, verhangen mit düsteren Wolken. So plötzlich, wie das frühe Morgenlicht sich über die Berge ausbreitet, fällt ein gewaltiges Heer von Feinden ins Land ein, das nicht zu zählen ist. Noch nie habt ihr so etwas erlebt und nie wieder wird es das geben in allen künftigen Generationen.

Vor ihnen her wütet Feuer und hinter ihnen lodern die Flammen. Bevor sie kommen, ist das Land blühend wie der Garten Eden, und wenn sie vorübergezogen sind, liegt es so trostlos da wie die Wüste. Nichts wird von ihnen verschont.

Sie sehen aus wie Pferde, sie rennen daher wie Rosse in der Schlacht.

Wenn sie über die Berggipfel springen, klingt es wie das Rasseln von Streitwagen, wie das Prasseln der Flammen, die ein Stoppelfeld verzehren. Sie sind wie ein kampfbereites Heer.

Bei ihrem Anblick winden sich die Völker vor Angst, alle Gesichter werden bleich.

Wie Sturmtruppen greifen sie an und erklettern die Mauern. Unbeirrbar gehen sie ihren Weg; keiner weicht einen Schritt davon ab

oder kommt dem Nebenmann in die Quere. Keine Waffe kann ihren Vormarsch aufhalten.

Sie überfallen die Stadt, erstürmen die Mauern, klettern wie Diebe durch die Fenster in alle Häuser.

Die Erde bebt und der Himmel zittert vor ihnen, Sonne und Mond verfinstern sich und die Sterne hören auf zu strahlen.

Der HERR selbst führt sie an, er gibt ihnen mit Donnerstimme Befehle. Das ganze riesengroße Heer vollstreckt seinen Willen. Schrecklich ist der Tag, an dem der HERR eingreift. Wer wird ihn überstehen?

»Aber selbst jetzt noch könnt ihr zu mir umkehren«, sagt der HERR. »Wendet euch mir zu von ganzem Herzen, fastet, weint und klagt!

Zerreißt eure Herzen und nicht eure Kleider!«

Ja, kehrt um zum HERRN, eurem Gott! Ihr wisst doch: »Er ist voll Liebe und Erbarmen. Er hat Geduld, seine Güte kennt keine Grenzen. Das Unheil, das er androht – wie oft tut es ihm Leid!«

Vielleicht tut es ihm auch diesmal Leid und er lässt auf euren Feldern und Weinbergen wieder eine Ernte heranwachsen. Dann könnt ihr ihm, eurem Gott, wieder Korn und Wein als Opfer darbringen.

Blast das Horn auf dem Zionsberg! Ruft einen Fasttag aus, ordnet einen Bußgottesdienst an!

Versammelt das Volk und sorgt dafür, dass es rein vor den HERRN tritt! Vom Säugling bis zum Greis sollen alle zusammenkommen. Selbst die Brautleute sollen aus der Hochzeitskammer kommen!

Die Priester, die Diener des HERRN, sollen auf dem Platz zwischen Tempel und Altar weinen und beten: »HERR, hab Erbarmen mit deinem Volk! Wir sind doch dein Eigentum! Tu uns nicht die Schande an, dass fremde Völker über uns herrschen. Lass nicht zu, dass Fremde über uns spotten und sagen: ́Wo ist nun ihr Gott?́«

Da erwacht im HERRN die brennende Liebe für sein Land und das Erbarmen mit seinem Volk.

Er antwortet ihnen: »Verlasst euch darauf: Ich gebe euch so viel Korn, Wein und Öl, dass ihr euch daran satt essen könnt. Ihr werdet den Völkern nicht mehr zum Spott dienen.

Denn ich rette euch vor dem Feind aus dem Norden. Seine Vorhut treibe ich ins Tote Meer und seine Nachhut ins Mittelmeer; sein ganzes übriges Heer jage ich in die Wüste, wo es vernichtet wird. Die Leichen werden die Luft mit ihrem Gestank erfüllen. So bestrafe ich ihn für seine Prahlerei.«

Ihr Felder, habt keine Angst mehr, freut euch und jubelt! Der HERR hat Großes getan.

Ihr Tiere auf freiem Feld, habt keine Angst mehr! Die Weiden in der Steppe sind wieder grün. Auch die Bäume tragen wieder Frucht; Feigenbaum und Weinstock bringen reichen Ertrag.

Ihr Bewohner des Zionsberges, freut euch und jubelt über den HERRN, euren Gott! Er erweist euch seine Güte und schickt euch Regen wie zuvor, Frühregen im Herbst und Spätregen im Frühjahr.

Auf den Dreschplätzen häuft sich das Getreide und in der Kelter laufen die Wannen über von Most und Öl.

Der HERR sagt: »Ich habe mein großes Heer gegen euch geschickt. Aber jetzt ersetze ich euch die Ernten, die die Heuschreckenschwärme vernichtet haben.

Ihr werdet euch richtig satt essen können. Dann werdet ihr mich, euren Gott, preisen, weil ich solche Wunder für euch getan habe. Nie mehr werden die anderen Völker über mein Volk spotten.

Daran werdet ihr Leute von Israel erkennen, dass ich, der HERR, in eurer Mitte bin, dass ich euer Gott bin und sonst keiner. Nie mehr überlasse ich mein Volk der Schande.«

Weiter sagt der HERR: »Es kommt die Zeit, da werde ich meinen Geist ausgießen über alle Menschen. Eure Männer und Frauen werden dann zu Propheten; Alte und Junge haben Träume und Visionen.

Sogar über die Knechte und Mägde werde ich zu jener Zeit meinen Geist ausgießen.

Dann ist der große und schreckliche Tag nahe, an dem ich Gericht halte.

Am Himmel und auf der Erde werden seine Vorzeichen zu sehen sein: Menschen liegen erschlagen in ihrem Blut, Flammen und Rauchwolken steigen auf; die Sonne verfinstert sich und der Mond wird blutrot.

Aber alle, die sich zu mir bekennen und meinen Namen anrufen, werden gerettet.«

Dann wird geschehen, was der HERR angekündigt hat: »Auf dem Zionsberg in Jerusalem gibt es Rettung – und auch für alle, die unter die Völker zerstreut sind; denn ich rufe sie zurück.«

Арабский (Arabic Van Dyke)

اِضْرِبُوا بِالْبُوقِ فِي صِهْيَوْنَ. صَوِّتُوا فِي جَبَلِ قُدْسِي! لِيَرْتَعِدْ جَمِيعُ سُكَّانِ الأَرْضِ لأَنَّ يَوْمَ الرَّبِّ قَادِمٌ، لأَنَّهُ قَرِيبٌ:

يَوْمُ ظَلاَمٍ وَقَتَامٍ، يَوْمُ غَيْمٍ وَضَبَابٍ، مِثْلَ الْفَجْرِ مُمْتَدًّا عَلَى الْجِبَالِ. شَعْبٌ كَثِيرٌ وَقَوِيٌّ لَمْ يَكُنْ نَظِيرُهُ مُنْذُ الأَزَلِ، وَلاَ يَكُونُ أَيْضًا بَعْدَهُ إِلَى سِنِي دَوْرٍ فَدَوْرٍ.

قُدَّامَهُ نَارٌ تَأْكُلُ، وَخَلْفَهُ لَهِيبٌ يَحْرِقُ. الأَرْضُ قُدَّامَهُ كَجَنَّةِ عَدْنٍ وَخَلْفَهُ قَفْرٌ خَرِبٌ، وَلاَ تَكُونُ مِنْهُ نَجَاةٌ.

كَمَنْظَرِ الْخَيْلِ مَنْظَرُهُ، وَمِثْلَ الأَفْرَاسِ يَرْكُضُونَ.

كَصَرِيفِ الْمَرْكَبَاتِ عَلَى رُؤُوسِ الْجِبَالِ يَثِبُونَ. كَزَفِيرِ لَهِيبِ نَارٍ تَأْكُلُ قَشًّا. كَقَوْمٍ أَقْوِيَاءَ مُصْطَفِّينَ لِلْقِتَالِ.

مِنْهُ تَرْتَعِدُ الشُّعُوبِ. كُلُّ الْوُجُوهِ تَجْمَعُ حُمْرَةً.

يَجْرُونَ كَأَبْطَال. يَصْعَدُونَ السُّورَ كَرِجَالِ الْحَرْبِ، وَيَمْشُونَ كُلُّ وَاحِدٍ فِي طَرِيقِهِ، وَلاَ يُغَيِّرُونَ سُبُلَهُمْ.

وَلاَ يُزَاحِمُ بَعْضُهُمْ بَعْضًا. يَمْشُونَ كُلُّ وَاحِدٍ فِي سَبِيلِهِ، وَبَيْنَ الأَسْلِحَةِ يَقَعُونَ وَلاَ يَنْكَسِرُونَ.

يَتَرَاكَضُونَ فِي الْمَدِينَةِ. يَجْرُونَ عَلَى السُّورِ. يَصْعَدُونَ إِلَى الْبُيُوتِ. يَدْخُلُونَ مِنَ الْكُوَى كَاللِّصِّ.

قُدَّامَهُ تَرْتَعِدُ الأَرْضُ وَتَرْجُفُ السَّمَاءُ. اَلشَّمْسُ وَالْقَمَرُ يُظْلِمَانِ، وَالنُّجُومُ تَحْجُزُ لَمَعَانَهَا.

وَالرَّبُّ يُعْطِي صَوْتَهُ أَمَامَ جَيْشِهِ. إِنَّ عَسْكَرَهُ كَثِيرٌ جِدًّا. فَإِنَّ صَانِعَ قَوْلِهِ قَوِيٌّ، لأَنَّ يَوْمَ الرَّبِّ عَظِيمٌ وَمَخُوفٌ جِدًّا، فَمَنْ يُطِيقُهُ؟

« وَلكِنِ الآنَ، يَقُولُ الرَّبُّ، ارْجِعُوا إِلَيَّ بِكُلِّ قُلُوبِكُمْ، وَبِالصَّوْمِ وَالْبُكَاءِ وَالنَّوْحِ.

وَمَزِّقُوا قُلُوبَكُمْ لاَ ثِيَابَكُمْ». وَارْجِعُوا إِلَى الرَّبِّ إِلهِكُمْ لأَنَّهُ رَؤُوفٌ رَحِيمٌ، بَطِيءُ الْغَضَبِ وَكَثِيرُ الرَّأْفَةِ وَيَنْدَمُ عَلَى الشَّرِّ.

لَعَلَّهُ يَرْجعُ وَيَنْدَمُ، فَيُبْقِيَ وَرَاءَهُ بَرَكَةَ، تَقْدِمَةٍ وَسَكِيبًا لِلرَّبِّ إِلهِكُمْ.

اِضْرِبُوا بِالْبُوقِ فِي صِهْيَوْنَ. قَدِّسُوا صَوْمًا. نَادُوا بِاعْتِكَافٍ.

اِجْمَعُوا الشَّعْبَ. قَدِّسُوا الْجَمَاعَةَ. احْشُدُوا الشُّيُوخَ. اجْمَعُوا الأَطْفَالَ وَرَاضِعِي الثُّدِيِّ. لِيَخْرُجِ الْعَرِيسُ مِنْ مِخْدَعِهِ وَالْعَرُوسُ مِنْ حَجَلَتِهَا.

لِيَبْكِ الْكَهَنَةُ خُدَّامُ الرَّبِّ بَيْنَ الرِّواقِ وَالْمَذْبَحِ، وَيَقُولُوا: «اشْفِقْ يَا رَبُّ عَلَى شَعْبِكَ، وَلاَ تُسَلِّمْ مِيرَاثَكَ لِلْعَارِ حَتَّى تَجْعَلَهُمُ الأُمَمُ مَثَلاً. لِمَاذَا يَقُولُونَ بَيْنَ الشُّعُوبِ: أَيْنَ إِلهُهُمْ؟».

فَيَغَارُ الرَّبُّ لأَرْضِهِ وَيَرِقُّ لِشَعْبِهِ.

وَيُجِيبُ الرَّبُّ وَيَقُولُ لِشَعْبِهِ: «هأَنَذَا مُرْسِلٌ لَكُمْ قَمْحًا وَمِسْطَارًا وَزَيْتًا لِتَشْبَعُوا مِنْهَا، وَلاَ أَجْعَلُكُمْ أَيْضًا عَارًا بَيْنَ الأُمَمِ.

وَالشِّمَالِيُّ أُبْعِدُهُ عَنْكُمْ، وَأَطْرُدُهُ إِلَى أَرْضٍ نَاشِفَةٍ وَمُقْفِرَةٍ. مُقَدَّمَتُهُ إِلَى الْبَحْرِ الشَّرْقِيِّ، وَسَاقَتُهُ إِلَى الْبَحْرِ الْغَرْبِيِّ، فَيَصْعَدُ نَتَنُهُ، وَتَطْلُعُ زُهْمَتُهُ، لأَنَّهُ قَدْ تَصَلَّفَ فِي عَمَلِهِ».

لاَ تَخَافِي أَيَّتُهَا الأَرْضُ. ابْتَهِجِي وَافْرَحِي لأَنَّ الرَّبَّ يُعَظِّمُ عَمَلَهُ.

لاَ تَخَافِي يَا بَهَائِمَ الصَّحْرَاءِ، فَإِنَّ مَرَاعِيَ الْبَرِّيَّةِ تَنْبُتُ، لأَنَّ الأَشْجَارَ تَحْمِلُ ثَمَرَهَا، التِّينَةُ وَالْكَرْمَةُ تُعْطِيَانِ قُوَّتَهُمَا.

وَيَا بَنِي صِهْيَوْنَ، ابْتَهِجُوا وَافْرَحُوا بِالرَّبِّ إِلهِكُمْ، لأَنَّهُ يُعْطِيكُمُ الْمَطَرَ الْمُبَكِّرَ عَلَى حَقِّهِ، وَيُنْزِلُ عَلَيْكُمْ مَطَرًا مُبَكِّرًا وَمُتَأَخِّرًا فِي أَوَّلِ الْوَقْتِ،

فَتُمْلأُ الْبَيَادِرُ حِنْطَةً، وَتَفِيضُ حِيَاضُ الْمَعَاصِرِ خَمْرًا وَزَيْتًا.

«وَأُعَوِّضُ لَكُمْ عَنِ السِّنِينَ الَّتِي أَكَلَهَا الْجَرَادُ، الْغَوْغَاءُ وَالطَّيَّارُ وَالْقَمَصُ، جَيْشِي الْعَظِيمُ الَّذِي أَرْسَلْتُهُ عَلَيْكُمْ.

فَتَأْكُلُونَ أَكْلاً وَتَشْبَعُونَ وَتُسَبِّحُونَ اسْمَ الرَّبِّ إِلهِكُمُ الَّذِي صَنَعَ مَعَكُمْ عَجَبًا، وَلاَ يَخْزَى شَعْبِي إِلَى الأَبَدِ.

وَتَعْلَمُونَ أَنِّي أَنَا فِي وَسْطِ إِسْرَائِيلَ، وَأَنِّي أَنَا الرَّبُّ إِلهُكُمْ وَلَيْسَ غَيْرِي. وَلاَ يَخْزَى شَعْبِي إِلَى الأَبَدِ.

« وَيَكُونُ بَعْدَ ذلِكَ أَنِّي أَسْكُبُ رُوحِي عَلَى كُلِّ بَشَرٍ، فَيَتَنَبَّأُ بَنُوكُمْ وَبَنَاتُكُمْ، وَيَحْلَمُ شُيُوخُكُمْ أَحْلاَمًا، وَيَرَى شَبَابُكُمْ رُؤًى.

وَعَلَى الْعَبِيدِ أَيْضًا وَعَلَى الإِمَاءِ أَسْكُبُ رُوحِي فِي تِلْكَ الأَيَّامِ،

وَأُعْطِي عَجَائِبَ فِي السَّمَاءِ وَالأَرْضِ، دَمًا وَنَارًا وَأَعْمِدَةَ دُخَانٍ.

تَتَحَوَّلُ الشَّمْسُ إِلَى ظُلْمَةٍ، وَالْقَمَرُ إِلَى دَمٍ قَبْلَ أَنْ يَجِيءَ يَوْمُ الرَّبِّ الْعَظِيمُ الْمَخُوفُ.

وَيَكُونُ أَنَّ كُلَّ مَنْ يَدْعُو بِاسْمِ الرَّبِّ يَنْجُو. لأَنَّهُ فِي جَبَلِ صِهْيَوْنَ وَفِي أُورُشَلِيمَ تَكُونُ نَجَاةٌ، كَمَا قَالَ الرَّبُّ. وَبَيْنَ الْبَاقِينَ مَنْ يَدْعُوهُ الرَّبُّ.

Таджикский

Языки

ДАР Сион шох навозед, ва дар кӯҳи поки Ман гулбонг занед, то ки ҳамаи сокинони ин замин ба ларза оянд, чунки рӯзи Парвардигор меояд, зеро ки наздик аст, –

Рӯзи торикӣ ва зулмот, рӯзи абр ва меғ, мисли шафақи субҳ, ки бар кӯҳҳо паҳн шуда бошад: қавми сершумор ва зӯровар, ки мисли онҳо аз азал набуд, ва баъд аз онҳо то абад нахоҳад буд.

Пеш аз онҳо оташ месӯзонад, ва баъд аз онҳо аланга фурӯ мебарад; пеш аз онҳо боғи Адан аст, ва баъд аз онҳо – биёбони хароба; ва назди онҳо чизе боқӣ намемонад.

Намуди онҳо мисли намуди аспон аст, ва онҳо мисли савораҳо метозанд.

Мисли гулдур-гулдури аробаҳо бар қуллаи кӯҳҳо мерақсанд, мисли чарс-чарси алангаи оташе ки коҳро месӯзонад, мисли қавми зӯроваре ки барои ҷанг саф кашида бошанд.

Аз дидори онҳо қавмҳо ба ларза меоянд; ранги ҳамаи рӯйҳо мепарад.

Мисли паҳлавонон тохт меоваранд, мисли мардони ҷангӣ ба ҳисор мебароянд, ва ҳар яке бо роҳҳои худ равона мешаванд, ва ҷоддаҳои худро тағйир намедиҳанд.

Ва якдигарро фишор намедиҳанд, ҳар яке бо роҳи худ равона мешаванд, ва бар найзаҳо меафтанд, лекин осебе намебинанд.

Ба шаҳр ҳамла мекунанд, ба ҳисор тохт меоваранд, ба хонаҳо мебароянд, аз тирезаҳо мисли дузд дохил мешаванд.

Пеш аз омаданашон замин ба ларза меояд, осмон ба ҳаяҷон меафтад, офтоб ва моҳ тира мешаванд, ва ситорагон дурахшонии худро гум мекунанд.

Ва Парвардигор овози Худро пеши лашкари Худ баланд мекунад, зеро ки ӯрдугоҳи Ӯ бағоят азим аст, зеро ки иҷрокунандаи каломи Ӯ пуриқтидор аст; зеро ки рӯзи Парвардигор бузург ва бағоят саҳмгин аст; ва кист, ки ба он тоб оварда тавонад?

Вале алҳол низ Парвардигор мегӯяд: «Бо тамоми дили худ, бо рӯза ва гиря ва навҳа сӯи Ман руҷӯъ намоед,

Ва дилҳои худро чок кунед ва на либосҳои худро». Ва сӯи Парвардигор Худои худ руҷӯъ намоед; зеро ки Ӯ карим ва раҳим, собир ва пур аз эҳсон аст, ва аз бадӣ пушаймон мешавад.

Эҳтимол дорад, ки Ӯ боз пушаймон шавад, ва пас аз он баракате боқӣ бигузорад, яъне ҳадияи ордӣ ва ҳадияи рехтанӣ барои Парвардигор Худои шумо.

Дар Сион шох навозед, рӯза эълон кунед, маҷлис даъват намоед.

Қавмро ҷамъ кунед, ҷамоатро даъват намоед, пиронро фароҳам оваред, кӯдакон ва ширмаконро ҷамъ кунед; бигзор домод аз хуҷраи худ, ва арӯс аз чимилиқи худ берун ояд.

Бигзор коҳинон, хизматгузорони Парвардигор, дар миёни равоқ, ва қурбонгоҳ гиря кунанд ва бигӯянд: «Бар қавми Худ, эй Парвардигор, шафқат намо, ва мероси Худро ба нанг насупор, мабодо онҳо мавриди истеҳзои халқҳо гарданд; чаро дар миёни халқҳо бигӯянд, ки Худои онҳо куҷост?»

Ва он гоҳ рашки Парвардигор барои замини Ӯ хоҳад омад, ва Ӯ бар қавми Худ шафқат хоҳад кард.

Ва Парвардигор иҷобат намуда, ба қавми Худ хоҳад гуфт: «Инак, Ман ба шумо гандум ва шираи ангур ва равғани зайтун мефиристам, то ки аз он сер шавед; ва дигар шуморо дар миёни халқҳо нангин нахоҳам кард.

Ва душманеро, ки аз шимол омадааст, аз шумо дур карда, ба замини хушк ва хароба хоҳам ронд: сафҳои пеши он рӯ ба баҳри шарқӣ, ва сафҳои охири он рӯ ба баҳри ғарбӣ хоҳад буд, ва бӯи бади он хоҳад баромад, ва тааффуни он баланд хоҳад шуд, зеро ки бисёр бадӣ кардааст.

Натарс, эй замин, шодӣ ва хурсандӣ намо, зеро ки Парвардигор бисёр некӣ кардааст.

Натарсед, эй чорпоёни саҳро, зеро ки чарогоҳҳо месабзад, дарахт меваи худро меоварад, анҷир ва ток қуввати худро нишон медиҳанд.

Ва шумо, эй писарони Сион, дар Парвардигор Худои худ хурсандӣ ва шодӣ кунед, зеро ки Ӯ борони аввалинро ба шумо ба қадри даркорӣ медиҳад, ва борони аввалин ва охиринро барои шумо мисли пештара меборонад.

Ва хирманҳо аз ғалла пур хоҳад шуд, ва чархуштҳо аз шираи ангур ва равғани зайтун лабрез хоҳад гардид.

Ва барои солҳое ки малах, елеқ ва ҳасил ва гозом, яъне ӯрдуи азими Ман, ки бар шумо фиристода будам, хӯрдааст, ба шумо подош хоҳам дод.

Ва шумо хӯроки фаровон хӯрда, сер хоҳед шуд, ва номи Парвардигор Худои худро, ки барои шумо корҳои аҷоиб кардааст, мадҳ хоҳед гуфт, ва қавми Ман то абад хиҷил нахоҳанд шуд.

Ва хоҳед донист, ки Ман андаруни Исроил мебошам, ва Ман Парвардигор Худои шумо ҳастам, ва дигаре нест, ва қавми Ман то абад хиҷил нахоҳанд шуд.

Ва баъд аз он чунин воқеъ хоҳад шуд, ки Ман Рӯҳи Худро бар тамоми башар хоҳам рехт, ва писарони шумо ва духтарони шумо нубувват хоҳанд намуд; пирони шумо хобҳо хоҳанд дид, ҷавонони шумо рӯъёҳо хоҳанд дид.

Ва дар он айём бар ғуломон ва канизони шумо низ Рӯҳи Худро хоҳам рехт.

Ва дар осмон ва замин аломот зоҳир хоҳам кард: хун ва оташ ва сутунҳои дуд.

Офтоб ба торикӣ ва моҳ ба хун табдил хоҳад ёфт, пеш аз он ки рӯзи азим ва саҳмгини Парвардигор фаро расад.

Ва чунин воқеъ хоҳад шуд, ки ҳар кӣ номи Парвардигорро бихонад, наҷот хоҳад ёфт, зеро ки дар кӯҳи Сион ва дар Ерусалим, чунон ки Парвардигор гуфтааст, наҷотёфтагон хоҳанд буд, ва дар миёни боқимондагон касоне ки Парвардигор онҳоро хондааст.