и повелел провозгласить и сказать в Ниневии от имени царя и вельмож его: «чтобы ни люди, ни скот, ни волы, ни овцы ничего не ели, не ходили на пастбище и воды не пили,

и чтобы покрыты были вретищем люди и скот и крепко вопияли к Богу, и чтобы каждый обратился от злого пути своего и от насилия рук своих.

Кто знает, может быть, еще Бог умилосердится и отвратит от нас пылающий гнев Свой, и мы не погибнем».

И увидел Бог дела их, что они обратились от злого пути своего, и пожалел Бог о бедствии, о котором сказал, что наведет на них, и не навел.

1 Иона раздражен, потому что Ниневии оказано милосердие. 6 Растение, которое засыхает. 10 Господь оправдывает Свое сожаление о Ниневии.

Иона сильно огорчился этим и был раздражен.

И молился он Господу и сказал: о, Господи! не это ли говорил я, когда еще был в стране моей? Потому я и побежал в Фарсис, ибо знал, что Ты Бог благий и милосердый, долготерпеливый и многомилостивый и сожалеешь о бедствии.

И ныне, Господи, возьми душу мою от меня, ибо лучше мне умереть, нежели жить.

И сказал Господь: неужели это огорчило тебя так сильно?

И вышел Иона из города, и сел с восточной стороны у города, и сделал себе там кущу, и сел под нею в тени, чтобы увидеть, что будет с городом.

И произрастил Господь Бог растение, и оно поднялось над Ионою, чтобы над головою его была тень и чтобы избавить его от огорчения его; Иона весьма обрадовался этому растению.

И устроил Бог так, что на другой день при появлении зари червь подточил растение, и оно засохло.

Когда же взошло солнце, навел Бог знойный восточный ветер, и солнце стало палить голову Ионы, так что он изнемог и просил себе смерти, и сказал: лучше мне умереть, нежели жить.

И сказал Бог Ионе: неужели так сильно огорчился ты за растение? Он сказал: очень огорчился, даже до смерти.

Тогда сказал Господь: ты сожалеешь о растении, над которым ты не трудился и которого не растил, которое в одну ночь выросло и в одну же ночь и пропало:

Мне ли не пожалеть Ниневии, города великого, в котором более ста двадцати тысяч человек, не умеющих отличить правой руки от левой, и множество скота?

Церковнославянский (рус)

И бы́сть сло́во Госпо́дне ко Ио́нѣ втори́цею глаго́ля:

воста́ни и иди́ въ Ниневі́ю гра́дъ вели́кiй, и проповѣ́ждь въ не́мъ по про́повѣди пре́ждней, ю́же а́зъ глаго́лахъ тебѣ́.

И воста́ Ио́на и и́де въ Ниневі́ю, я́коже глаго́ла Госпо́дь. Ниневі́а же бя́ше гра́дъ вели́къ Бо́гу, я́ко ше́ствiя пути́ трiе́хъ дні́й.

И нача́тъ Ио́на входи́ти во гра́дъ, я́ко ше́ствiе пути́ дне́ еди́наго, и проповѣ́да и рече́: еще́ три́ дни́, и Ниневі́а преврати́тся.

И вѣ́роваша му́жiе Ниневі́йстiи богови, и заповѣ́даша по́стъ, и облеко́шася во вре́тища от вели́ка и́хъ да́же до ма́ла и́хъ.

И до́йде сло́во ко царю́ Ниневі́йскому, и воста́ съ престо́ла своего́ и све́рже ри́зы своя́ съ себе́, и облече́ся во вре́тище и сѣ́де на пе́пелѣ.

И проповѣ́дася и рече́но бы́сть въ Ниневі́и от царя́ и вельмо́жъ его́ глаго́лющихъ: человѣ́цы и ско́ти, и воло́ве и о́вцы да не вку́сятъ ничесо́же, ни да пасу́тся, ниже́ воды́ да пiю́тъ.

И облеко́шася во вре́тища человѣ́цы и ско́ти и возопи́ша прилѣ́жно къ Бо́гу, и возврати́ся кі́йждо от пути́ своего́ лука́ваго и от непра́вды су́щiя въ рука́хъ и́хъ, глаго́люще:

кто́ вѣ́сть, а́ще раска́ется и умоле́нъ бу́детъ Бо́гъ, и обрати́тся от гнѣ́ва я́рости своея́, и не поги́бнемъ?

И ви́дѣ Бо́гъ дѣла́ и́хъ, я́ко обрати́шася от путі́й свои́хъ лука́выхъ, и раска́яся Бо́гъ о злѣ́, е́же глаго́лаше сотвори́ти и́мъ, и не сотвори́.

И опеча́лися Ио́на печа́лiю вели́кою и смути́ся,

и помоли́ся ко Го́споду и рече́: о Го́споди, не сiя́ ли у́бо словеса́ моя́, я́же глаго́лахъ, еще́ су́щу ми́ на земли́ мое́й? сего́ ра́ди предвари́хъ бѣжа́ти въ Ѳарси́съ, зане́ разумѣ́хъ, я́ко ми́лостивъ ты́ еси́ и ще́дръ, долготерпѣли́въ и многоми́лостивъ, и ка́яйся о зло́бахъ [человѣ́ческихъ]:

и ны́нѣ, Влады́ко Го́споди, прiими́ ду́шу мою́ от мене́, я́ко у́не ми́ умре́ти, не́жели жи́ти.

И рече́ Госпо́дь ко Ио́нѣ а́ще зѣло́ опеча́лился еси́ ты́?

И изы́де Ио́на изъ гра́да и сѣ́де пря́мо гра́да, и сотвори́ себѣ́ ку́щу и сѣдя́ше подъ не́ю въ сѣ́ни, до́ндеже уви́дитъ, что́ бу́детъ гра́ду.

И повелѣ́ Госпо́дь Бо́гъ ты́квѣ, и возрасте́ надъ главо́ю Ио́ниною, да бу́детъ сѣ́нь надъ главо́ю его́, е́же осѣни́ти его́ от злы́хъ его́. И возра́довася Ио́на о ты́квѣ ра́достiю вели́кою.

И повелѣ́ Госпо́дь Бо́гъ че́рвiю ра́ннему во у́трiе, и подъяде́ ты́кву, и и́зсше.

И бы́сть вку́пѣ внегда́ возсiя́ти со́лнцу, и повелѣ́ Бо́гъ вѣ́тру зно́йну жегу́щу, и порази́ со́лнце на главу́ Ио́нину, и малоду́шствоваше и отрица́шеся души́ своея́ и рече́:

у́не ми́ умре́ти, не́жели жи́ти. И рече́ Госпо́дь Бо́гъ ко Ио́нѣ: зѣло́ ли опеча́лился еси́ ты́ о ты́квѣ? И рече́ [Ио́на]: зѣло́ опеча́лихся а́зъ да́же до сме́рти.

И рече́ Госпо́дь: ты́ оскорби́лся еси́ о ты́квѣ, о не́йже не труди́лся еси́, ни воскорми́лъ еси́ ея́, я́же роди́ся объ но́щь и объ но́щь поги́бе:

а́зъ же не пощажду́ ли Ниневі́и гра́да вели́каго, въ не́мже живу́тъ мно́жайшiи не́же двана́десять те́мъ человѣ́къ, и́же не позна́ша десни́цы своея́, ниже́ шу́йцы своея́, и ско́ти и́хъ мно́зи?

Коне́цъ кни́зѣ проро́ка Ио́ны: и́мать въ себѣ́ главы́ 4.

Немецкий (GNB)

Языки

Zum zweiten Mal erging das Wort des HERRN an Jona, er sagte zu ihm:

»Geh nach Ninive, der großen Stadt, und rufe dort aus, was ich dir auftrage!«

Diesmal gehorchte Jona dem HERRN und ging nach Ninive. Die Stadt war ungeheuer groß; man brauchte drei Tage, um vom einen Ende zum andern zu kommen.

Jona ging eine Tagesreise weit in die Stadt hinein, dann stellte er sich hin und rief: »Noch vierzig Tage und Ninive ist ein Trümmerhaufen!«

Die Leute von Ninive setzten ihre Hoffnung auf Gott. Sie beschlossen zu fasten; und alle, Reiche wie Arme, legten zum Zeichen der Reue den Sack an.

Jonas Botschaft war nämlich dem König von Ninive gemeldet worden. Der stieg von seinem Thron, legte den Königsmantel ab, zog den Sack an und setzte sich in die Asche.

Er ließ in der ganzen Stadt ausrufen: »Hört den Befehl des Königs und seiner Minister: ́Niemand darf etwas essen oder trinken, weder Mensch noch Rind noch Schaf!

Menschen und Vieh sollen den Sack anlegen und laut zu Gott rufen. Alle sollen von ihrem bösen Weg umkehren und aufhören, Unrecht zu tun.

Vielleicht lässt Gott sich umstimmen. Vielleicht können wir seinen schweren Zorn besänftigen und er lässt uns am Leben.́«

Gott sah, dass sie sich von ihrem bösen Treiben abwandten. Da tat es ihm Leid, sie zu vernichten, und er führte seine Drohung nicht aus.

Das gefiel Jona gar nicht und er wurde zornig.

Er sagte: »Ach HERR, genau das habe ich vermutet, als ich noch zu Hause war! Darum wollte ich ja auch nach Spanien fliehen. Ich wusste es doch: Du bist voll Liebe und Erbarmen, du hast Geduld, deine Güte kennt keine Grenzen. Das Unheil, das du androhst, tut dir hinterher Leid.

Deshalb nimm mein Leben zurück, HERR! Sterben will ich, das ist besser als weiterleben!«

Aber der HERR fragte ihn: »Hast du ein Recht dazu, so zornig zu sein?«

Jona verließ die Stadt in Richtung Osten. In einiger Entfernung hielt er an und machte sich ein Laubdach. Er setzte sich darunter in den Schatten, um zu sehen, was mit der Stadt geschehen würde.

Da ließ Gott, der HERR, eine Rizinusstaude über Jona emporwachsen, die sollte ihm Schatten geben und seinen Ärger vertreiben. Jona freute sich riesig über diese wunderbare Staude.

Aber früh am nächsten Morgen schickte Gott einen Wurm. Der nagte den Rizinus an, sodass er verdorrte.

Als dann die Sonne aufging, ließ Gott einen heißen Ostwind kommen. Die Sonne brannte Jona auf den Kopf und ihm wurde ganz elend. Er wünschte sich den Tod und sagte: »Sterben will ich, das ist besser als weiterleben!«

Aber Gott fragte ihn: »Hast du ein Recht dazu, wegen dieser Pflanze so zornig zu sein?«

»Doch«, sagte Jona, »mit vollem Recht bin ich zornig und wünsche mir den Tod!«

Da sagte der HERR: »Schau her, du hast diese Staude nicht großgezogen, du hast sie nicht gehegt und gepflegt; sie ist in der einen Nacht gewachsen und in der andern abgestorben. Trotzdem tut sie dir Leid.

Und mir sollte nicht diese große Stadt Ninive Leid tun, in der mehr als hundertzwanzigtausend Menschen leben, die rechts und links nicht unterscheiden können, und dazu noch das viele Vieh?«