Ве́тхий Заве́т: Быт. Исх. Лев. Чис. Втор. Нав. Суд. Руф. 1Цар. 2Цар. 3Цар. 4Цар. 1Пар. 2Пар. 1Ездр. Неем. 2Ездр. Тов. Иудиф. Иов. Пс. Притч. Еккл. Песн. Прем. Сир. Ис. Иер. Плч. ПослИер. Вар. Иез. Дан. Ос. Иоил. Ам. Авд. Ион. Мих. Наум. Авв. Соф. Аг. Зах. Мал. 1Макк. 2Макк. 3Макк. 3Ездр.
Но́вый Заве́т: Мф. Мк. Лк. Ин. Деян. Иак. 1Пет. 2Пет. 1Ин. 2Ин. 3Ин. Иуд. Рим. 1Кор. 2Кор. Гал. Еф. Флп. Кол. 1Фес. 2Фес. 1Тим. 2Тим. Тит. Флм. Евр. Откр.
 Скрыть
Азбука веры » Би́блия » Иуди́фь » гл.1-16

Иуди́фь, Главы 1-16

Толкования
Толкования главы
1:1
1:2
1:3
1:4
1:5
1:6
1:7
1:8
1:9
1:10
1:11
1:12
1:13
1:14
1:15
1:16
Глава 2 
2:1
см.:Иудифь.1:12;
2:2
2:3
2:4
2:5
2:6
2:7
2:8
2:9
2:10
2:11
2:12
2:13
2:14
2:15
2:16
2:17
2:18
2:19
2:20
2:21
2:22
2:23
2:24
2:25
2:26
2:27
2:28
Глава 3 
3:1
3:2
3:3
3:4
3:5
3:6
3:7
3:8
3:9
3:10
Глава 4 
4:1
4:2
4:3
4:4
4:5
4:6
4:7
4:8
4:9
4:10
4:11
4:12
4:13
4:14
4:15
Глава 5 
5:1
5:2
5:3
5:4
5:5
5:6
5:7
см.:Быт.11:31;Нав.24:2;
5:8
5:9
5:10
5:11
5:12
5:13
см.:Исх.14:21;
5:14
5:15
5:16
5:17
5:18
5:19
5:20
5:21
5:22
5:23
5:24
Глава 6 
6:1
6:2
6:3
6:4
6:5
6:6
6:7
6:8
6:9
6:10
6:11
6:12
6:13
6:14
6:15
6:16
6:17
6:18
6:19
6:20
6:21
Глава 7 
7:1
7:2
7:3
7:4
7:5
7:6
7:7
7:8
7:9
7:10
7:11
7:12
7:13
7:14
7:15
7:16
7:17
7:18
7:19
7:20
7:21
7:22
7:23
7:24
7:25
7:26
7:27
7:28
7:29
7:30
7:31
7:32
Глава 8 
8:1
8:2
8:3
8:4
8:5
8:6
8:7
8:8
8:9
8:10
8:11
8:12
8:13
8:14
см.:Пс.63:7;Рим.11:34;
8:15
8:16
8:17
8:18
8:19
8:20
8:21
8:22
8:23
8:24
8:25
8:26
8:27
8:28
8:29
8:30
8:31
8:32
8:33
8:34
8:35
8:36
Глава 9 
9:1
9:2
см.:Быт.34:25;
9:3
см.:Исх.20:14;
9:4
9:5
9:6
9:7
9:8
9:9
9:10
9:11
9:12
9:13
9:14
Глава 10 
10:1
10:2
10:3
10:4
10:5
10:6
10:7
10:8
10:9
10:10
10:11
10:12
10:13
10:14
10:15
10:16
10:17
10:18
10:19
10:20
10:21
10:22
10:23
Глава 11 
11:1
11:2
11:3
11:4
11:5
11:6
11:7
11:8
11:9
11:10
11:11
11:12
11:13
11:14
11:15
11:16
11:17
11:18
11:19
11:20
11:21
11:22
11:23
Глава 12 
12:1
12:2
см.:Тов.1:11;Дан.1:8;
12:3
12:4
12:5
12:6
12:7
12:8
12:9
12:10
12:11
12:12
12:13
12:14
12:15
12:16
12:17
12:18
12:19
12:20
Глава 13 
13:1
13:2
13:3
13:4
13:5
13:6
13:7
13:8
13:9
13:10
13:11
13:12
13:13
13:14
13:15
13:16
13:17
13:18
13:19
13:20
Глава 14 
14:1
14:2
14:3
14:4
14:5
14:6
14:7
14:8
14:9
14:10
14:11
14:12
14:13
14:14
14:15
14:16
14:17
14:18
14:19
Глава 15 
15:1
15:2
15:3
15:4
15:5
15:6
15:7
15:8
15:9
15:10
15:11
15:12
15:13
15:14
Глава 16 
16:1
см.:Исх.15:21;
16:2
16:3
16:4
16:5
16:6
16:7
16:8
16:9
16:10
16:11
16:12
16:13
16:14
см.:Пс.103:30;Пс.148:5;
16:15
16:16
16:17
16:18
16:19
16:20
16:21
16:22
16:23
16:24
16:25
16:26
Синодальный
В двенадцатый год царствования Навуходоносора, царствовавшего над Ассириянами в великом городе Ниневии, – во дни Арфаксада, который царствовал над Мидянами в Екбатанах
и построил вокруг Екбатан стены из тесаных камней, шириною в три локтя, а длиною в шесть локтей; и сделал высоту стены в семьдесят, а ширину в пятьдесят локтей,
и поставил над воротами башни во сто локтей, имевшие в основании до шестидесяти локтей ширины;
а ворота, построенные им для выхода сильных войск его и для строев пехоты его, поднимались в высоту на семьдесят локтей, а в ширину имели сорок локтей:
в те дни царь Навуходоносор предпринял войну против царя Арфаксада на великой равнине, которая в пределах Рагава.
К нему собрались все живущие в нагорной стране, и все живущие при Евфрате, Тигре и Идасписе, и с равнины Ариох, царь Елимейский, и сошлись очень многие народы в ополчение сынов Хелеуда.
И послал Навуходоносор, царь Ассирийский, ко всем живущим в Персии и ко всем живущим на западе, к живущим в Киликии и Дамаске, Ливане и Антиливане, и ко всем живущим на передней стороне приморья,
и между народами Кармила и Галаада и в верхней Галилее и на великой равнине Ездрилон,
и ко всем живущим в Самарии и городах ее, и за Иорданом до Иерусалима, и Ветани и Хела, и Кадиса и реки Египетской, и Тафны и Рамессы, и во всей земле Гесемской
до входа в верхний Танис и Мемфис, и ко всем живущим в Египте до входа в пределы Ефиопии.
Но все обитавшие во всей этой земле презрели слово Ассирийского царя Навуходоносора и не собрались к нему на войну, потому что они не боялись его, но он был для них как один из них: они отослали от себя его послов ни с чем, в бесчестии.
Навуходоносор весьма разгневался на всю эту землю и поклялся престолом и царством своим отмстить всем пределам Киликии, Дамаска и Сирии, и мечом своим умертвить всех, живущих в земле Моава, и сынов Аммона и всю Иудею, и всех, обитающих в Египте до входа в пределы двух морей.
И в семнадцатый год он ополчился со своим войском против царя Арфаксада и одолел его в сражении и обратил в бегство все войско Арфаксада, всю конницу его и все колесницы его,
и овладел городами его, дошел до Екбатан, занял укрепления, опустошил улицы города и красоту его обратил в позор.
А Арфаксада схватил на горах Рагава и, пронзив его копьем своим, в тот же день погубил его.
Потом пошел назад со своими в Ниневию, – он и все союзники его – весьма многое множество ратных мужей; там он отдыхал, и пировал с войском своим сто двадцать дней.
В восемнадцатом году, в двадцать второй день первого месяца, последовало в доме Навуходоносора, царя Ассирийского, повеление – совершить, как он сказал, отмщение всей земле.
Созвав всех служителей и всех сановников своих, он открыл им тайну своего намерения и своими устами определил всякое зло той земле.
И они решили погубить всех, кто не повиновался слову уст его.
По окончании своего совещания, Навуходоносор, царь Ассирийский, призвал главного вождя войска своего, Олоферна, который был вторым по нем, и сказал ему:
так говорит великий царь, господин всей земли: вот, ты пойдешь от лица моего и возьмешь с собою мужей, уверенных в своей силе, – пеших сто двадцать тысяч и множество коней с двенадцатью тысячами всадников, –
и выйдешь против всей земли на западе за то, что не повиновались слову уст моих.
И объявишь им, чтобы они приготовляли землю и воду, потому что я с гневом выйду на них, покрою все лице земли их ногами войска моего и предам ему их на расхищение.
Долы и потоки наполнятся их ранеными, и река, запруженная трупами их, переполнится;
а пленных их я рассею по концам всей земли.
Ты же отправившись завладей для меня всеми пределами их: которые сами сдадутся тебе, тех ты сохрани до дня обличения их;
а непокорных да не пощадит глаз твой: предавай их смерти и разграблению по всей земле твоей.
Ибо жив я, – и крепко царство мое: что сказал, то сделаю моею рукою.
Не преступи же ни в чем слов господина твоего, но непременно исполни, как я приказал тебе, и не медли исполнением.
Олоферн, выйдя от лица господина своего, пригласил к себе всех сановников, полководцев и начальников войска Ассирийского,
отсчитал для сражения отборных мужей, как повелел ему господин его, сто двадцать тысяч, и конных стрелков двенадцать тысяч,
и привел их в такой порядок, каким строится войско, идущее на сражение.
Он взял весьма много верблюдов, ослов и мулов для обоза их, а овец, волов и коз для продовольствия их – без числа,
и много пищи для всех, и очень много золота и серебра из царского дома.
И выступил в поход со всем войском своим, чтобы предварить царя Навуходоносора и покрыть все лице земли на западе колесницами, конницею и отборною пехотою своею.
И с ним вышли союзники в таком множестве, как саранча и как песок земной, потому что от множества не было и счета им.
Пройдя путь трех дней от Ниневии до передней стороны равнины Вектелеф, они поворотили от Вектелефа, близ горы, лежащей по левую сторону верхней Киликии.
Оттуда, взяв все войско свое, пеших и конных и колесницы свои, он отправился в нагорную страну;
разбил Фудян и Лудян и разграбил всех сынов Рассиса и сынов Исмаила, живших в пустыне на юг к земле Хеллеонской.
Потом, переправившись чрез Евфрат, он прошел Месопотамию и разрушил все высокие города при потоке Авроне до входа в море.
Заняв пределы Киликии, он избил всех, противоставших ему, и, пройдя до пределов Иафета, лежащих к югу на передней стороне Аравии,
обошел кругом всех сынов Мадиама, выжег жилища их и разграбил стада их.
Потом спустился на равнину Дамаска, во время жатвы пшеницы, выжег все нивы их, отдал на истребление стада овец и волов, разграбил города их, опустошил их поля и избил всех юношей их острием меча.
Страх и ужас напал на жителей приморской страны, обитавших в Сидоне и Тире, на жителей Сура и Окины и на всех жителей Иемнаана, – и все обитатели Азота и Аскалона сильно испугались его.
И послали к нему вестников с таким мирным предложением:
вот мы, рабы великого царя Навуходоносора, повергаемся перед тобою: делай с нами, что тебе угодно.
Вот перед тобою: и селения наши, и все места наши, и все нивы с пшеницею, и стада овец и волов, и все строения наших жилищ: употребляй их, как пожелаешь.
Вот и города наши и обитающие в них – рабы твои: иди и поступай с ними, как будет глазам твоим угодно.
И пришли к Олоферну мужи и передали ему эти слова.
Тогда он пришел в приморскую страну с войском своим, окружил высокие города стражею и взял из них отборных мужей в соратники себе.
А они и вся окрестность их приняли его с венками, ликами и тимпанами.
Он же разорил все высоты их и вырубил рощи их: ему приказано было истребить всех богов той земли, чтобы все народы служили одному Навуходоносору, и все языки и все племена их призывали его, как Бога.
Придя к Ездрилону близ Дотеи, лежащей против великой теснины Иудейской,
он расположился лагерем между Гаваем и городом Скифов и оставался там целый месяц, чтобы собрать весь обоз своего войска.
Сыны Израиля, жившие в Иудее, услышав обо всем, что сделал с народами Олоферн, военачальник Ассирийского царя Навуходоносора, и как разграбил он все святилища их и отдал их на уничтожение,
очень, очень испугались его и трепетали за Иерусалим и храм Господа Бога своего;
потому что недавно возвратились они из плена, недавно весь народ Иудейский собрался, и освящены от осквернения сосуды, жертвенник и дом Господень.
Они послали во все пределы Самарии и Конии, и Ветерона и Вельмена, и Иерихона, и в Хову и Эсору, и в равнину Салимскую,
заняли все вершины высоких гор, оградили стенами находящиеся на них селения и отложили запасы хлеба на случай войны, так как нивы их недавно были сжаты,
а великий священник Иоаким, бывший в те дни в Иерусалиме, написал жителям Ветилуи и Ветомесфема, лежащего против Ездрилона, на передней стороне равнины, близкой к Дофаиму,
чтобы они заняли восходы в нагорную страну, потому что чрез них был вход в Иудею, и легко было им воспрепятствовать приходящим, так как тесен был проход даже для двух человек.
Сыны Израиля поступили так, как велел им великий священник Иоаким и старейшины всего народа Израильского, пребывавшие в Иерусалиме.
И с великим усердием возопили к Богу все мужи Израиля и смирили души свои с великим усердием:
они и жены их, и дети их, и скот их; и всякий пришлец, и наемник, и купленный за серебро наложили вретища на чресла свои.
И всякий муж Израильский и всякая жена, и дети, и жители Иерусалима пали пред храмом, посыпали пеплом свои головы, разостлали пред Господом свои вретища,
облекли жертвенник во вретище и прилежно и единодушно взывали к Богу Израилеву, чтобы Он, на радость язычникам, не предал детей их на расхищение, жен их в добычу, городов наследия их на разорение, святынь их на осквернение и поругание.
И Господь услышал голос их и призрел на скорбь их; и во всей Иудее и Иерусалиме народ много дней постился пред святилищем Господа Вседержителя.
А Иоаким, великий священник, и все предстоящие пред Господом священники, служители Его, препоясав вретищем чресла свои, приносили непрестанные всесожжения, обеты и доброхотные дары народа.
На кидарах их был пепел, и они от всей силы взывали к Господу, чтобы Он посетил милостью весь дом Израиля.
Между тем Олоферну, военачальнику войска Ассирийского, дано было знать, что сыны Израиля приготовились к войне: заложили входы в нагорную страну и укрепили стенами всякую вершину высокой горы, а на равнинах устроили преграды.
Он весьма разгневался и, призвав всех начальников Моава и вождей Аммона и всех правителей приморской страны, сказал им:
скажите мне, сыны Ханаана, что это за народ, живущий в нагорной стране, какие обитаемые ими города, много ли у них войска, в чем их крепость и сила, кто поставлен над ними царем, предводителем войска их,
и почему они больше всех, живущих на западе, упорствуют выйти мне навстречу?
Ахиор, предводитель всех сынов Аммона, сказал ему: выслушай, господин мой, слово из уст раба твоего; я скажу тебе истину об этом народе, живущем близ тебя в этой нагорной стране, и не выйдет лжи из уст раба твоего.
Этот народ происходит от Халдеев.
Прежде они поселились в Месопотамии, потому что не хотели служить богам отцов своих, которые были в земле Халдейской,
и уклонились от пути предков своих и начали поклоняться Богу неба, Богу, Которого они познали; и Халдеи выгнали их от лица богов своих, – и они бежали в Месопотамию и долго там обитали.
Но Бог их сказал, чтобы они вышли из места переселения и шли в землю Ханаанскую; они поселились там и весьма обогатились золотом, серебром и множеством скота.
Отсюда перешли они в Египет, так как голод накрыл лице земли Ханаанской, и там оставались, пока находили пропитание, и умножились там до того, что не было и числа роду их.
И восстал на них царь Египетский, употребил против них хитрость, обременяя их трудом и деланьем кирпича, и сделал их рабами.
Тогда они воззвали к Богу своему, – и Он поразил всю землю Египетскую неисцельными язвами, – и Египтяне прогнали их от себя.
Бог иссушил перед ними Чермное море
и вел их путем Сины и Кадис-Варни; они выгнали всех обитавших в этой пустыне;
поселились в земле Аморреев, своею силою истребили всех Есевонитян, перешли Иордан, наследовали всю нагорную страну
и, прогнав от себя Хананея, Ферезея, Иевусея, Сихема и всех Гергесеян, жили в ней много дней.
И доколе не согрешили пред Богом своим, счастье было с ними, потому что с ними Бог, ненавидящий неправду.
Но когда уклонились от пути, который Он завещал им, то во многих войнах они потерпели весьма сильные поражения, отведены в плен, в чужую землю, храм Бога их разрушен, и города их взяты неприятелями.
Ныне же, обратившись к Богу своему, они возвратились из рассеяния, в котором были, овладели Иерусалимом, в котором святилище их, и поселились в нагорной стране, так как она была пуста.
И теперь, повелитель-господин, если есть заблуждение в этом народе, и они грешат пред Богом своим, и мы заметим, что в них есть это преткновение, то мы пойдем и победим их.
А если нет в этом народе беззакония, то пусть удалится господин мой, чтобы Господь не защитил их, и Бог их не был за них, – и тогда мы для всей земли будем предметом поношения.
Когда Ахиор окончил эту речь, весь народ, стоявший вокруг шатра, возроптал, а вельможи Олоферна и все, населявшие приморье и землю Моава, заговорили: тотчас надобно убить его;
потому что мы не побоимся сынов Израиля: это – народ, у которого нет ни войска, ни силы для крепкого ополчения.
Итак, пойдем, повелитель Олоферн, – и они сделаются добычею всего войска твоего.
Когда утих шум вокруг собрания, Олоферн, военачальник войска Ассирийского, сказал Ахиору пред всем народом иноплеменных и всем сынам Моава:
кто ты такой, Ахиор, с наемниками Ефрема, что напророчил нам сегодня и сказал, чтобы мы не воевали с родом Израильским, потому что Бог их защищает? Кто же Бог, как не Навуходоносор? Он пошлет свою силу и сотрет их с лица земли, – и Бог их не избавит их.
Но мы, рабы его, поразим их, как одного человека, и не устоять им против силы наших коней.
Мы растопчем их; горы их упьются их кровью, равнины их наполнятся их трупами, и не станет стопа ног их против нашего лица, но гибелью погибнут они, говорит царь Навуходоносор, господин всей земли. Ибо он сказал, – и не напрасны будут слова повелений его.
А ты, Ахиор, наемник Аммона, высказавший слова эти в день неправды твоей, от сего дня не увидишь больше лица моего, доколе я не отомщу этому народу, пришедшему из Египта.
Когда же я возвращусь, меч войска моего и толпа слуг моих пройдет по ребрам твоим, – и ты падешь между ранеными их.
Рабы мои отведут тебя в нагорную страну и оставят в одном из городов на высотах,
и ты не умрешь там, доколе не будешь с ними истреблен.
Если же ты надеешься в сердце твоем, что они не будут взяты, то да не спадает лице твое. Я сказал, и ни одно из слов моих не пропадет.
И приказал Олоферн рабам своим, предстоявшим в шатре его, взять Ахиора, отвести его в Ветилую и предать в руки сынов Израиля.
Рабы его схватили и вывели его за стан на поле, а со среды равнины поднялись в нагорную страну и пришли к источникам, бывшим под Ветилуею.
Когда увидели их жители города на вершине горы, то взялись за оружия свои и, выйдя за город на вершину горы, все мужи-пращники охраняли восход свой и бросали в них каменьями.
А они, подойдя под гору, связали Ахиора и, оставив его брошенным при подошве горы, ушли к своему господину.
Сыны же Израиля, вышедшие из своего города, остановились над ним и, развязав его, привели в Ветилую, и представили его начальникам своего города,
которыми были в те дни Озия, сын Михи из колена Симеонова, Хаврий, сын Гофониила, и Хармий, сын Мелхиила.
Они созвали всех старейшин города, и сбежались в собрание все юноши их и жены, и поставили Ахиора среди всего народа своего, и Озия спросил его о случившемся.
Он в ответ пересказал им слова собрания Олофернова и все слова, которые он высказал среди начальников сынов Ассура, и все высокомерные речи Олоферна о доме Израиля.
Тогда народ пал, поклонился Богу и воззвал:
Господи, Боже Небесный! воззри на их гордыню и помилуй смирение рода нашего, и призри на лице освященных Тебе в этот день.
И утешили Ахиора и расхвалили его.
Потом Озия взял его из собрания в свой дом и сделал пир для старейшин, – и целую ночь ту они призывали Бога Израилева на помощь.
На другой день Олоферн приказал всему войску своему и всему народу своему, пришедшему к нему на помощь, подступить к Ветилуе, занять высоты нагорной страны и начать войну против сынов Израилевых.
И в тот же день поднялись все сильные мужи их: войско их состояло из ста семидесяти тысяч ратников, воинов пеших, и из двенадцати тысяч конных, кроме обоза и пеших людей, бывших при них, – а и этих было многое множество.
Остановившись на долине близ Ветилуи при источнике, они протянулись в ширину от Дофаима до Велфема, а в длину от Ветилуи до Киамона, лежащего против Ездрилона.
Сыны же Израиля, увидев множество их, очень смутились, и каждый говорил ближнему своему: теперь они опустошат всю землю, и ни высокие горы, ни долины, ни холмы не выдержат их тяжести.
И, взяв каждый свое боевое оружие и зажегши огни на башнях своих, они всю эту ночь провели на страже.
На другой день Олоферн вывел всю свою конницу пред лице сынов Израилевых, бывших в Ветилуе,
осмотрел восходы города их, обошел и занял источники вод их и, оцепив их ратными мужами, возвратился к своему народу.
Но пришли к нему все начальники сынов Исава, и все вожди народа Моавитского, и все военачальники приморья и сказали:
выслушай, господин наш, слово, чтобы не было потери в войске твоем.
Этот народ сынов Израиля надеется не на копья свои, но на высоты гор своих, на которых живут, потому что неудобно восходить на вершины их гор.
Итак, господин, не воюй с ним так, как бывает обыкновенная война, – и ни один муж не падет из народа твоего.
Ты останься в своем лагере, чтобы сберечь каждого мужа в войске твоем, а рабы твои пусть овладеют источником воды, который вытекает из подошвы горы;
потому что оттуда берут воду все жители Ветилуи, – и погубит их жажда, и они сдадут свой город; а мы с нашим народом взойдем на ближние вершины гор и расположимся на них для стражи, чтобы ни один человек не вышел из города.
И будут томиться они голодом, и жены их и дети их, и прежде, нежели коснется их меч, падут на улицах обиталища своего;
и ты воздашь им злом за то, что они возмутились и не встретили тебя с миром.
Понравились эти слова их Олоферну и всем слугам его, и он решил поступить так, как они сказали.
И двинулся полк сынов Аммона и с ними пять тысяч сынов Ассура и, расположившись в долине, овладели водами и источниками вод сынов Израиля.
А сыны Исава и сыны Аммона взошли и заняли нагорную область против Дофаима, и отправили часть их на юг и на восток против Екревиля, что близ Хуса, стоящего при потоке Мохмур; остальное же Ассирийское войско расположилось на равнине и покрыло все лице земли: шатры и обозы их с множеством народа растянулись на весьма большом пространстве.
Сыны Израиля воззвали к Господу Богу своему, потому что они пришли в уныние, так как все враги их окружили их, и им нельзя было бежать от них.
Вокруг них стояло все войско Ассирийское, – пешие, колесницы и конница их, – тридцать четыре дня; у всех жителей Ветилуи истощились все сосуды с водою,
опустели водоемы, и ни в один день они не могли пить воды досыта, потому что давали им пить мерою.
И уныли дети их и жены их и юноши, и в изнеможении от жажды падали на улицах города и в проходах ворот, и уже не было в них крепости.
Тогда весь народ собрался к Озии и к начальникам города, – юноши, жены и дети, – и с громким воплем говорили всем старейшинам:
суди Бог между нами и вами; вы сделали нам великую неправду, потому что не предложили мира сынам Ассура;
и теперь нет нам помощника: Бог предал нас в их руки, чтобы погубить нас жаждою и великою погибелью.
Пригласите же их теперь и отдайте весь город на разграбление народу Олоферна и всему войску его,
ибо лучше для нас достаться им на расхищение: хотя мы будем рабами их, зато жива будет душа наша, и глаза наши не увидят смерти младенцев наших и жен и детей наших, расстающихся с душами своими.
Призываем пред вами во свидетели небо и землю, Бога нашего и Господа отцов наших, Который наказывает нас за грехи наши и за грехи отцов наших, да соделает по словам сим в нынешний день.
И подняли они единодушно великий плач среди собрания и громко взывали к Господу Богу.
Озия сказал им: не унывайте, братья! потерпим еще пять дней, в которые Господь Бог наш обратит милость Свою на нас, ибо Он не оставит нас вконец.
Если же они пройдут, и помощь к нам не придет, – я сделаю по вашим словам.
И отпустил народ в свой стан, и они пошли на стены и башни своего города, а жен и детей отослал по домам их; и в великой скорби оставались они в городе.
В эти дни услышала Иудифь, дочь Мерарии, сына Окса, сына Иосифа, сына Озиила, сына Елкия, сына Анании, сына Гедеона, сына Рафаина, сына Акифона, сына Илия, сына Елиава, сына Нафанаила, сына Саламиила, сына Саласадая, сына Иеиля.
Муж ее Манассия, из одного с нею колена и племени, умер во время жатвы ячменя;
потому что, когда он стоял в поле близ вязавших снопы, зной пал на его голову, – и он слег в постель и умер в своем городе Ветилуе; его похоронили с отцами его на поле между Дофаимом и Валамоном.
И вдовствовала Иудифь в своем доме три года и четыре месяца.
Она сделала для себя на кровле дома своего шатер, возложила на чресла свои вретище, и были на ней одежды вдовства ее.
Она постилась все дни вдовства своего, кроме дней пред субботами и суббот, дней пред новомесячиями и новомесячий, и праздников и торжеств дома Израилева.
Она была красива видом и весьма привлекательна взором; муж ее Манассия оставил ей золото и серебро, слуг и служанок, скот и поля, чем она и владела.
И никто не укорял ее злым словом, потому что она была очень богобоязненна.
Услышала она о дурных речах народа против начальника, потому что они малодушествовали по причине оскудения воды, услышала Иудифь и о всех словах, которые сказал им Озия, как он поклялся им чрез пять дней сдать город Ассириянам,
и послала она служанку свою, распоряжавшуюся всем ее имуществом, пригласить Озию, Хаврина и Хармина, старейшин ее города.
Они пришли, – и она сказала им: выслушайте меня, начальники жителей Ветилуи! неправо слово ваше, которое вы сегодня сказали перед народом, и положили клятву, которую изрекли между Богом и вами, и сказали, что сдадите город нашим врагам, если на этих днях Господь не поможет нам.
Кто же вы, искушавшие сегодня Бога и ставшие вместо Бога посреди сынов человеческих?
Вот, вы теперь испытуете Господа Вседержителя, но никогда ничего не узнаете;
потому что вам не постигнуть глубины сердца у человека и не понять слов мысли его: как же испытаете вы Бога, сотворившего все это, и познаете ум Его, и поймете мысль Его? Нет, братья, не прогневляйте Господа, Бога нашего!
Ибо если Он не захочет помочь нам в эти пять дней, то Он имеет власть защитить нас в какие угодно Ему дни, или поразить нас пред лицем врагов наших.
Не отдавайте же в залог советов Господа Бога нашего: Богу нельзя грозить, как человеку, нельзя и указывать Ему, как сыну человеческому.
Посему, ожидая от Него спасения, будем призывать Его к себе на помощь, и Он услышит голос наш, если это Ему будет угодно.
Ибо не было в родах наших, и нет в настоящее время ни колена, ни племени, ни народа, ни города у нас, которые кланялись бы богам рукотворенным, как было в прежние дни,
за что отцы наши преданы были мечу и расхищению и пали великим падением пред нашими врагами.
Но мы не знаем другого Бога, кроме Его, а потому и надеемся, что Он не презрит нас и никого из нашего рода.
Ибо с пленением нас падет и вся Иудея, и святыни наши будут разграблены, и Он взыщет осквернение их от уст наших,
и убиение братьев наших и пленение земли и опустошение наследия нашего обратит на нашу голову среди народов, которым мы будем порабощены, и будем в соблазн и поношение у тех, которые овладеют нами;
потому что рабство не послужит нам в честь, но Господь, Бог наш, вменит его в бесчестие.
Итак, братья, покажем братьям нашим, что от нас зависит жизнь их, и на нас утверждаются и святыни, и дом Господень, и жертвенник.
За все это возблагодарим Господа, Бога нашего, Который испытует нас, как и отцов наших.
Вспомните, что́ Он сделал с Авраамом, чем искушал Исаака, что́ было с Иаковом в Сирской Месопотамии, когда он пас овец Лавана, брата матери своей:
как их искушал Он не для истязания сердца их, так и нам не мстит, а только для вразумления наказывает Господь приближающихся к Нему.
Озия сказал ей: все, что ты сказала, сказала от доброго сердца, и никто не будет противиться словам твоим,
ибо не с настоящего только дня известна мудрость твоя, но от начала дней твоих весь народ знает разум твой и доброе расположение твоего сердца.
Но народ истомился от жажды и принудил нас поступить так, как мы сказали им, и обязал нас клятвою, которой мы не нарушим.
Помолись же о нас, ибо ты жена благочестивая, и Господь пошлет дождь для наполнения водохранилищ наших, и мы больше не будем изнемогать от жажды.
Иудифь сказала им: послушайте меня, – и я совершу дело, которое пронесется сынами рода нашего в роды родов.
Станьте в эту ночь у ворот, – а я выйду с моею служанкою, и в продолжение дней, после которых вы решили отдать город нашим врагам, Господь посетит Израиля моею рукою.
Только не расспрашивайте о моем предприятии, потому что я не скажу вам, доколе не совершится то, что я намерена сделать.
И сказал ей Озия и начальники: ступай с миром, и Господь Бог пред тобою на отмщение врагам нашим!
И вышли из шатра ее и пошли к полкам своим.
А Иудифь пала на лице, посыпала голову свою пеплом и сбросила с себя вретище, в которое была одета; и только что воскурили в Иерусалиме, в доме Господнем, вечерний фимиам, Иудифь громким голосом воззвала к Господу и сказала:
Господи Боже отца моего Симеона, которому Ты дал в руку меч на отмщение иноплеменным, которые открыли ложесна девы для оскорбления, обнажили бедро для позора и осквернили ложесна для посрамления! Ты сказал: да не будет сего, а они сделали.
И за то Ты предал князей их на убиение, постель их, которая видела обольщение их, обагрил кровью и поразил рабов подле владетелей и владетелей на тронах их,
и отдал жен их в расхищение, дочерей их в плен и всю добычу в раздел сынам, возлюбленным Тобою, которые возревновали Твоею ревностью, возгнушались осквернением крови их, и призвали Тебя на помощь. Боже, Боже мой, услышь меня вдову!
Ты сотворил прежде сего бывшее, и сие и последующее за сим, и содержал в уме настоящее и грядущее, и, что помыслил Ты, то и совершилось;
что определил, то и явилось и сказало: вот я. Ибо все пути Твои готовы, и суд Твой Тобою предвиден.
Вот, Ассирияне умножились в силе своей, гордятся конем и всадником, тщеславятся мышцею пеших, надеются и на щит и на копье и на лук и на пращу, а не знают того, что Ты – Господь, сокрушающий брани.
Господь – имя Тебе; сокруши же их крепость силою Твоею, и уничтожь их силу гневом Твоим, ибо они замыслили осквернить святилище Твое, поругаться над мирным селением имени славы Твоей и железом сокрушить рог Твоего жертвенника.
Воззри на превозношение их, пошли гнев Твой на главы их, дай вдовьей руке моей крепость на то, что задумала я.
Устами хитрости моей порази раба перед вождем, и вождя – перед рабом его, и сокруши гордыню их рукою женскою;
ибо не во множестве сила Твоя и не в могучих могущество Твое; но Ты – Бог смиренных, Ты – помощник умаленных, заступник немощных, покровитель упавших духом, спаситель безнадежных.
Так, так, Боже отца моего и Боже наследия Израилева, Владыка неба и земли, Творец вод, Царь всякого создания Твоего! Услышь молитву мою,
сделай слово мое и хитрость мою раною и язвою для тех, которые задумали жестокое против завета Твоего, святаго дома Твоего, высоты Сиона и дома наследия сынов Твоих.
Вразуми весь народ Твой и всякое племя, чтобы видели они, что Ты – Бог, Бог всякой крепости и силы, и нет другого защитника рода Израилева, кроме Тебя.
Когда она перестала взывать к Богу Израилеву и окончила все эти слова
то поднялась на ноги, позвала служанку свою и вошла в дом, в котором она проводила субботние дни и праздники свои.
Здесь она сняла с себя вретище, которое надевала, сняла и одежды вдовства своего, омыла тело водою и намастилась драгоценным миром, причесала волосы и надела на голову повязку, оделась в одежды веселия своего, в которые она наряжалась во дни жизни мужа своего Манассии;
обула ноги свои в сандалии, и возложила на себя цепочки, запястья, кольца, серьги и все свои наряды, и разукрасила себя, чтобы прельстить глаза мужчин, которые увидят ее.
И дала служанке своей мех вина и сосуд масла, наполнила мешок мукою и сушеными плодами и чистыми хлебами и, обвернув все эти припасы свои, возложила их на нее.
Выйдя к воротам города Ветилуи, они нашли стоявшими при них Озию и старейшин города, Хаврина и Хармина.
Когда они увидели ее и перемену в ее лице и одежде, очень много дивились красоте ее и сказали ей:
Бог, Бог отцов наших, да даст тебе благодать и да совершит твои намерения на радость сынов Израиля и на возвеличение Иерусалима. Она поклонилась Богу
и сказала им: велите отворить для меня ворота города; я выйду для исполнения дела, о котором вы говорили со мною. И велели юношам отворить для нее, как она сказала.
Они исполнили это. И вышла Иудифь и служанка ее с нею; а мужи городские смотрели вслед за нею, пока она сходила с горы, пока проходила долиной и пока не скрылась от их глаз.
Они шли прямо долиною, и встретила Иудифь передовая стража Ассириян,
и взяли ее и спросили: чья ты, откуда идешь и куда отправляешься? Она сказала: я дочь Евреев и бегу от них, потому что они будут преданы вам на истребление.
Я иду к Олоферну, вождю вашего войска, возвестить слова истины и указать ему путь, которым он пойдет и овладеет всею нагорною страною, так что не погибнет из мужей его ни один человек и ни одна живая душа.
Когда эти люди слушали слова ее и всматривались в лице ее, – она показалась им чудом по красоте, и они сказали ей:
ты спасла душу твою, поспешив прийти к господину нашему; ступай же к шатру его, а наши проводят тебя, пока не передадут тебя ему на руки.
Когда ты станешь перед ним, – не бойся сердцем твоим, но выскажи слова твои, и он тебя облагодетельствует.
И, выбрав из среды своей сто человек, приставили их к ней и к служанке ее, и они повели их к шатру Олоферна.
Во всем стане произошло движение, потому что весть о приходе ее разнеслась по шатрам: сбежавшиеся окружили ее, так как она стояла вне шатра Олоферна, пока не возвестили ему о ней;
и дивились красоте ее, а из-за нее дивились и сынам Израиля, и говорили каждый ближнему своему: кто пренебрежет таким народом, который имеет таких жен у себя! Неблагоразумно оставить из них ни одного мужа, потому что оставшиеся будут в состоянии перехитрить всю землю.
Между тем спавшие при Олоферне и все служители его вышли и ввели ее в шатер.
Олоферн отдыхал на своей постели за занавесом, украшенным пурпуром, золотом, изумрудом и драгоценными камнями.
Когда ему доложили о ней, он вышел в переднее отделение шатра, и перед ним несли серебряные лампады.
Когда Иудифь представилась ему и служителям его, все удивились красоте лица ее. Она, пав на лице, поклонилась ему, и служители его подняли ее.
Олоферн сказал ей: ободрись, жена; не бойся сердцем твоим, потому что я не сделал зла никому, кто добровольно решился служить Навуходоносору, царю всей земли.
И теперь, если бы народ твой, живущий в нагорной стране, не пренебрег мною, я не поднял бы на них копья моего; но они сами это сделали для себя.
Скажи же мне: почему ты бежала от них и пришла к нам? Ты найдешь себе здесь спасение; не бойся: ты будешь жива в эту ночь и после,
потому что тебя никто не обидит, напротив, всякий будет благодетельствовать тебе, как бывает с рабами господина моего, царя Навуходоносора.
Иудифь сказала ему: выслушай слова рабы твоей; пусть раба говорит пред лицем твоим: я не скажу лжи господину моему в эту ночь.
И если ты последуешь словам рабы твоей, то Бог чрез тебя совершит дело, и господин мой не ошибется в своих предприятиях.
Да живет Навуходоносор, царь всей земли, и да живет держава его, пославшего тебя для исправления всякой души, потому что не только люди чрез тебя будут служить ему, но и звери полевые, и скот, и птицы небесные чрез твою силу будут жить под властью Навуходоносора и всего дома его.
Ибо мы слышали о твоей мудрости и хитрости ума твоего, и всей земле известно, что ты один добр во всем царстве, силен в знании и дивен в воинских подвигах.
А что говорил Ахиор в собрании твоем, мы слышали слова его, потому что мужи Ветилуи оставили его в живых, и он рассказал им все, о чем говорил тебе.
Посему, владыка-господин, не оставляй без внимания сло́ва его, но сложи его в сердце твоем, потому что оно истинно: род наш не наказывается, меч не имеет силы над нами, если они не грешат пред Богом своим.
Итак, чтобы господин мой не был отражен и безуспешен и чтобы их постигла смерть, – овладел ими грех, которым они прогневляют Бога своего, делая то, чего не следует;
потому что у них оказался недостаток в пище и вся вода истощилась, – и вот, они решились броситься на скот свой и думают питаться всем, что Бог строго запретил в законе Своем употреблять в пищу.
Даже начатки пшеницы и десятины вина и масла, которые, по освящении, хранятся для священников, предстоящих пред лицем Бога нашего в Иерусалиме, они решились употребить, тогда как и руками касаться их не следовало никому из народа.
Они послали в Иерусалим, так как и тамошние жители делали это, принести к ним разрешение на то собрания старейшин.
И как скоро им дано будет известие, и они сделают это, то в тот же день будут преданы тебе на погубление.
Вот почему я, раба твоя, узнав обо всем этом, бежала от них, и Бог послал меня сделать вместе с тобою такие дела, которым изумится вся земля, где только услышат о них,
ибо раба твоя благочестива и день и ночь служит Богу Небесному. Теперь, господин мой, я останусь у тебя; только пусть раба твоя по ночам выходит на долину молиться Богу, – и Он откроет мне, когда они сделают свое преступление.
Я приду и объявлю тебе, и ты выходи тогда со всем твоим войском, – и никто из них не противостанет тебе.
Я поведу тебя чрез Иудею, доколе не дойдем до Иерусалима; поставлю среди его седалище твое, и ты погонишь их, как овец, не имеющих пастуха, – и пес не пошевелит против тебя языком своим. Это сказано мне по откровению и объявлено мне, и я послана возвестить тебе.
Понравились слова ее Олоферну и всем слугам его. Они дивились мудрости ее и говорили:
от края до края земли нет такой жены по красоте лица и по разумным речам.
Олоферн сказал ей: хорошо Бог сделал, что вперед этого народа послал тебя, чтобы в руках наших была сила, а среди презревших господина моего – гибель.
Прекрасна ты лицем, и добры речи твои. Если ты сделаешь, как сказала, то твой Бог будет моим Богом; ты будешь жить в доме царя Навуходоносора и будешь именита во всей земле.
И приказал ввести ее туда, где хранились серебряные сосуды его, и велел ей пользоваться пищею от стола его и пить вино его.
Но Иудифь сказала: не буду есть этого, чтобы не было соблазна, но пусть подают мне то, что принесено со мною.
Олоферн сказал ей: а когда истощится то, что с тобою, откуда мы возьмем, чтобы подавать тебе подобное этому? Ибо среди нас нет никого из рода твоего.
Иудифь отвечала ему: да живет душа твоя, господин мой; раба твоя не издержит того, что со мною, прежде, нежели Господь совершит моею рукою то, что Он определил.
И ввели ее слуги Олоферна в шатер, и спала она до полночи; а пред утреннею стражею встала
и послала сказать Олоферну: да даст господин мой повеление, чтобы рабе твоей дозволили выходить на молитву.
Олоферн приказал своим телохранителям не препятствовать ей. И пробыла она в лагере три дня, а по ночам выходила в долину Ветилуи, омывалась при источнике воды у лагеря.
И, выходя, молилась Господу, Богу Израилеву, чтоб Он направил путь ее к избавлению сынов Его народа.
По возвращении она пребывала в шатре чистою, а к вечеру приносили ей пищу.
В четвертый день Олоферн сделал пир для одних слуг своих и не пригласил к услужению никого из приставленных к службам.
И сказал евнуху Вагою, управлявшему всем, что у него было: ступай и убеди Еврейскую женщину, которая у тебя, прийти к нам и есть и пить с нами:
стыдно нам оставить такую жену, не побеседовав с нею; она осмеет нас, если мы не пригласим ее.
Вагой, выйдя от Олоферна, пришел к ней и сказал: не откажись, прекрасная молодая женщина, прийти к господину моему, чтобы принять честь пред лицем его и пить с нами вино в веселие и быть в этот день как одною из дочерей сынов Ассура, которые предстоят в доме Навуходоносора.
Иудифь сказала ему: кто я, чтобы прекословить господину моему? поспешу исполнить все, что будет угодно господину моему, и это будет служить мне утешением до дня смерти моей.
Она встала и нарядилась в одежду и во все женское украшение; а служанка ее пришла и разостлала для нее по земле пред Олоферном ковры, которые она получила от Вагоя для всегдашнего употребления, чтобы есть, возлежа на них.
Затем Иудифь пришла и возлегла. Подвиглось сердце Олоферна к ней, и душа его взволновалась: он сильно желал сойтись с нею и искал случая обольстить ее с того самого дня, как увидел ее.
И сказал ей Олоферн: пей же и веселись с нами.
А Иудифь сказала: буду пить, господин, потому что сегодня жизнь моя возвеличилась во мне больше, нежели во все дни от рождения моего.
И она брала, ела и пила пред ним, что приготовила служанка ее.
А Олоферн любовался на нее и пил вина весьма много, сколько не пил никогда, ни в один день от рождения.
Когда поздно стало, рабы его поспешили удалиться, а Вагой, отпустив предстоявших пред лицем его господина, затворил шатер снаружи, и они пошли к постелям своим, так как все были утомлены продолжительностью пира.
В шатре осталась одна Иудифь с Олоферном, упавшим на ложе свое, потому что был переполнен вином.
Иудифь велела служанке своей стать вне спальни ее и ожидать ее выхода, как было каждый день, сказав, что она выйдет на молитву. То же самое сказала она и Вагою.
Когда все от нее ушли и никого в спальне не осталось, ни малого, ни большого, Иудифь, став у постели Олоферна, сказала в сердце своем: Господи, Боже всякой силы! призри в час сей на дела рук моих к возвышению Иерусалима,
ибо теперь время защитить наследие Твое и исполнить мое намерение, поразить врагов, восставших на нас.
Потом, подойдя к столбику постели, стоявшему в головах у Олоферна, она сняла с него меч его
и, приблизившись к постели, схватила волосы головы его и сказала: Господи, Боже Израиля! укрепи меня в этот день.
И изо всей силы дважды ударила по шее Олоферна и сняла с него голову
и, сбросив с постели тело его, взяла со столбов занавес. Спустя немного она вышла и отдала служанке своей голову Олоферна,
а эта положила ее в мешок со съестными припасами, и обе вместе вышли, по обычаю своему, на молитву. Пройдя стан, они обошли кругом ущелье, поднялись на гору Ветилуи и пошли к воротам ее.
Иудифь издали кричала сторожившим при воротах: отворите, отворите ворота! с нами Бог, Бог наш, чтобы даровать еще силу Израилю и победу над врагами, как даровал Он и сегодня.
Как только услышали городские мужи голос ее, поспешили прийти к городским воротам и созвали старейшин города.
И сбежались все, от малого до большого, так как приход ее был для них сверх ожидания, и, отворив ворота, приняли их, и, зажегши для освещения огонь, окружили их.
Она же сказала им громким голосом: хвалите Господа, хвалите, хвалите Господа, что Он не удалил милости Своей от дома Израилева, но в эту ночь сокрушил врагов наших моею рукою.
И, вынув голову из мешка, показала ее и сказала им: вот голова Олоферна, вождя Ассирийского войска, и вот занавес его, за которым он лежал от опьянения, – и Господь поразил его рукою женщины.
Жив Господь, сохранивший меня в пути, которым я шла! ибо лице мое прельстило Олоферна на погибель его, но он не сделал со мною скверного и постыдного греха.
Весь народ чрезвычайно изумился; пали, поклонились Богу и единодушно сказали: благословен Ты, Боже наш, уничиживший сегодня врагов народа Твоего!
А Озия сказал ей: благословенна ты, дочь, Всевышним Богом более всех жен на земле, и благословен Господь Бог, создавший небеса и землю и наставивший тебя на поражение головы начальника наших врагов;
ибо надежда твоя не отступит от сердца людей, помнящих силу Божию, до века.
Да вменит тебе это Бог в вечную славу и да наградит тебя благами за то, что ты жизни твоей не пощадила при унижении рода нашего, но выступила вперед, когда мы падали, ты, право ходившая пред Богом нашим. И весь народ сказал: да будет, да будет!
Иудифь сказала им: послушайте же меня, братья, возьмите эту голову и повесьте на зубцах вашей стены.
Когда же настанет утро и солнце взойдет над землею, возьмите каждый боевое свое оружие, идите все сильные за город и дайте им вождя, как будто намереваясь сойти на равнину против передовой стражи сынов Ассура, но не сходите.
Тогда они, взяв все свое оружие, пойдут в свой стан, разбудят вождей войска Ассирийского, и сбегутся к шатру Олоферна, но не найдут его; оттого нападет на них страх, и они побегут от вас.
А вы и все живущие во всяком пределе Израильском, преследуя их, поражайте их на пути.
Но прежде, чем сделаете это, пригласите ко мне Ахиора Аммонитянина: пусть увидит и узнает он того, кто уничижал дом Израиля и прислал его к нам будто на смерть.
И призвали Ахиора из дома Озии. Когда он пришел и увидел голову Олоферна в руке одного мужа среди собрания народа, то пал на лице свое и ослабел духом.
Когда же подняли его, он припал к ногам Иудифи, поклонился ей и сказал: благословенна ты во всяком селении Иуды и во всяком народе, которые, услышав об имени твоем, изумятся.
Расскажи же мне теперь, что ты делала в эти дни? И Иудифь среди народа рассказала ему все, что она сделала с того дня, как вышла, до того дня, в который говорила с ними.
Когда она перестала говорить, народ громко воскликнул, и радостный крик его раздался в городе.
Ахиор же, видя все, что сделал Бог Израилев, искренно уверовал в Бога, обрезал крайнюю плоть свою и присоединился к дому Израилеву, даже до сего дня.
Когда настало утро, повесили голову Олоферна на стену; каждый муж взял свое оружие, и вышли отрядами на всходы горы.
Сыны Ассура, увидев их, послали к своим начальникам, а они пошли к вождям, к тысяченачальникам и ко всякому предводителю своему.
Придя к шатру Олоферна, они сказали управлявшему всем имением его: разбуди нашего господина, потому что эти рабы осмелились выйти на сражение с нами, чтобы быть совершенно истребленными.
Вагой вошел и постучался в дверь шатра, ибо думал, что он спит с Иудифью.
Когда же никто не отзывался ему, то, отворив, вошел в спальню и нашел, что Олоферн мертвый лежит у порога и голова его снята с него.
И он громко воскликнул с плачем, стоном и крепким воплем, и разорвал свои одежды.
Потом вошел в шатер, в котором пребывала Иудифь, и не нашел ее. Тогда он выскочил к народу и закричал:
рабы поступили вероломно; одна Еврейская жена опозорила дом царя Навуходоносора, ибо вот Олоферн на полу и головы нет на нем.
Когда услышали эти слова начальники войска Ассирийского, то разорвали одежды свои, и душа их сильно смутилась, и раздался у них крик и весьма великий вопль среди стана.
Когда бывшие в шатрах услышали о том, что случилось, то смутились,
и напал на них страх и трепет, и ни один из них не остался в глазах ближнего, но все они бросившись бежали по всем дорогам равнины и нагорной страны.
И расположившиеся лагерем в нагорной стране около Ветилуи также обратились в бегство. Тогда сыны Израиля, каждый из них воинственный муж, погнались за ними.
Озия послал в Ветомасфем, Виваю, Ховаю и Холу и во все пределы Израильские, чтобы известить о совершившемся и чтобы все погнались за неприятелями для истребления их.
Как скоро услышали об этом сыны Израиля, все дружно напали на них и поражали их до Ховы; равно и пришедшие из Иерусалима и из всей нагорной страны, так как им возвещено было о том, что́ случилось в стане врагов их, и из Галаада и Галилеи, со всех сторон наносили им большое поражение, доколе они не прошли за Дамаск и за пределы его.
Прочие жители Ветилуи напали на стан Ассирийский, разграбили его и весьма обогатились.
А сыны Израиля, возвратившиеся от поражения, овладели остальным; и села и деревни в нагорной стране и на равнине получили большую добычу, потому что ее было весьма многое множество.
Великий священник Иоаким и старейшины сынов Израилевых, жившие в Иерусалиме, пришли посмотреть, какое благо сотворил Господь для Израиля, и видеть Иудифь и приветствовать ее.
Как только они вошли к ней, то все единодушно благословили ее и сказали ей: ты величие Израиля, ты великая радость Израиля, ты великая слава нашего рода.
Все это ты сделала твоею рукою; ты сделала добро Израилю, и да благоволит к нему Бог; будь же благословенна от Господа Вседержителя на вечное время. И весь народ сказал: да будет!
Народ расхищал лагерь в продолжение тридцати дней, и Иудифи отдали шатер Олоферна и все серебряные сосуды и постели и чаши и всю утварь его. Она взяла, возложила на мула своего, запрягла колесницы свои и сложила это на них.
И сбежались все жены Израильские видеть ее, и благословляли ее и составили из себя для нее хор; а она взяла в свои руки обвитые виноградными листьями жезлы и дала женщинам, бывшим с нею,
и возложили на себя масличные венки – она и бывшие с нею. Она шла впереди всего народа в хоре и вела за собою всех жен; за нею следовали все мужи Израильские, вооруженные, с венками и с торжественными песнями в своих устах.
Иудифь начала пред всем Израилем благодарственную песнь, и весь народ подпевал эту песнь.
И сказала Иудифь: начните Богу моему на тимпанах, пойте Господу моему на кимвалах, стройно воспевайте Ему новую песнь, возносите и призывайте имя Его;
потому что Он есть Бог Господь, сокрушающий брани, потому что Он ополчился за меня среди народа и исторг меня из руки моих преследователей.
Пришел Ассур с гор севера, пришел с мириадами войска своего, и множество их запрудило воду в источниках, и конница их покрыла холмы.
Он сказал, что пределы мои сожжет, юношей моих мечом истребит, грудных младенцев бросит о землю, малых детей моих отдаст на расхищение, дев моих пленит.
Но Господь Вседержитель низложил их рукою жены.
Не от юношей пал сильный их, не сыны титанов поразили его, и не рослые исполины налегли на него, но Иудифь, дочь Мерарии, красотою лица своего погубила его;
потому что она для возвышения бедствовавших в Израиле сняла с себя одежды вдовства своего, помазала лице свое благовонною мастью,
украсила волосы свои головным убором, надела для прельщения его льняную одежду.
Ее сандалии восхитили взор его, и красота ее пленила душу его; меч прошел по шее его.
Персы ужаснулись отваги ее, и Ми́дяне растерялись от смелости ее.
Тогда воскликнули смиренные мои, – и они испугались; немощные мои, – и они пришли в смущение; возвысили голос свой, – и они обратились в бегство.
Сыновья молодых жен кололи их и, как детям беглых рабов, наносили им раны; они погибли от ополчения Господа моего.
Воспою Господу моему песнь новую. Велик Ты, Господи, и славен, дивен силою и непобедим!
Да работает Тебе всякое создание Твое: ибо Ты сказал, – и совершилось; Ты послал Духа Твоего, – и устроилось, – и нет никого, кто противостал бы гласу Твоему.
Горы с водами подвигнутся с оснований, и камни, как воск, растают от лица Твоего, но к боящимся Тебя Ты благомилостив.
Мала всякая жертва для вони́ благоухания, и всякий тук ничтожен для всесожжения Тебе, но боящийся Господа всегда велик.
Горе народам, восстающим на род мой: Господь Вседержитель отмстит им в день суда, пошлет огонь и червей на их тела, – и они будут чувствовать боль и плакать вечно.
Когда пришли в Иерусалим, они поклонились Богу, и, когда народ очистился, вознесли всесожжения свои и доброхотные жертвы свои и дары свои.
Иудифь же принесла все сосуды Олоферна, которые отдал ей народ, и занавес, который она взяла из спальни его, отдала в жертву Господу.
Народ веселился в Иерусалиме пред святилищем три месяца, и Иудифь пребывала с ними.
Но после сих дней каждый возвратился в удел свой, а Иудифь отправилась в Ветилую, где оставалась в имении своем, и была в свое время славною во всей земле.
Многие желали ее, но мужчина не познал ее во все дни ее жизни с того дня, как муж ее Манассия умер и приложился к народу своему.
Она приобрела великую славу и состарилась в доме мужа своего, прожив до ста пяти лет, и отпустила служанку свою на свободу. Она умерла в Ветилуе, и похоронили ее в пещере мужа ее Манассии.
Дом Израиля оплакивал ее семь дней. Имение же свое прежде смерти своей она разделила между родственниками Манассии, мужа своего, и между близкими из рода своего.
И никто более не устрашал сынов Израиля во дни Иудифи и много дней по смерти ее.
Церковнославянский (рус)
Лѣ́та втораго­на́­де­сять ца́р­ст­ва Навуходоно́сора, и́же ца́р­ст­вова надъ Ассирі́аны въ Ниневі́и гра́дѣ вели́цѣмъ, во дни́ Арфакса́да, и́же ца́р­ст­вова надъ ми́дяны во еквата́нѣхъ
и созда́ во еквата́нѣхъ о́крестъ стѣ́ны от­ ка́меней те́саныхъ въ широту́ ла́ктей трiе́хъ, а въ долготу́ ла́ктей шести́, и сотвори́ высоту́ стѣны́ ла́ктей седми́десяти, а широту́ ея́ ла́ктей пяти́десяти:
и столпы́ ея́ поста́ви на вратѣ́хъ его́ ла́ктей сто́, и широту́ и́хъ основа́ на ла́ктей шестьдеся́тъ:
и сотвори́ врата́ его́ врата́ воз­дви́жена въ высоту́ ла́ктей седмьдесятъ, а широту́ и́хъ ла́ктей четы́редесять ко исхо́ду си́лъ си́льныхъ его́ и устро­е́ниемъ пѣшце́въ его́:
и сотвори́ бра́нь во дни́ о́ны ца́рь Навуходоно́соръ на царя́ Арфакса́да на по́ли вели́цѣмъ, е́же е́сть въ предѣ́лѣхъ Рага́влихъ.
И собра́шася къ нему́ вси́ живу́щiи въ го́рней и вси́ обита́ющiи при­­ Евфра́тѣ и Ти́грѣ и ида́спи и на по́ли Арiо́ха царя́ Елимео́нска, и собра́шася язы́цы мно́зи зѣло́ на ополче́нiе сыно́въ хеле­у́дихъ.
И посла́ Навуходоно́соръ ца́рь Ассирі́йскiй ко всѣ́мъ обита́ющымъ въ перси́дѣ и ко всѣ́мъ живу́щымъ къ за́падомъ, обита́ющымъ въ киликі́и и дама́сцѣ, и Лива́нѣ и антилива́нѣ, и ко всѣ́мъ живу́щымъ на лицы́ при­­мо́рiя,
и къ су́щымъ во язы́цѣхъ карми́ла и въ Галаа́дѣ, и въ вы́шней Галиле́и и на вели́цѣмъ по́ли есдрило́на,
и ко всѣ́мъ су́щымъ въ самарі́и и градѣ́хъ ея́, и объ о́нъ по́лъ Иорда́на да́же до Иерусали́ма и вета́ни, и хе́лла и Ка́диса, и рѣки́ Еги́петскiя и тафны́, и Рамесси́ и всея́ земли́ Гесе́мскiя,
до́ндеже прiити́ вы́ше та́ниса и ме́мфиса, и ко всѣ́мъ обита́ющымъ во Еги́птѣ, до́ндеже прiити́ на предѣ́лы еѳiо́пiи.
И ни во что́ вмѣни́ша вси́ обита́ющiи по все́й земли́ сло́во Навуходоно́сора царя́ Ассирі́йска, и не снидо́шася къ нему́ на бра́нь, поне́же не боя́шася его́, но бы́сть предъ ни́ми а́ки му́жъ еди́нъ: и воз­врати́ша посла́н­никовъ его́ тщи́хъ со безче́стiемъ от­ лица́ сво­его́.
И разъяри́ся Навуходоно́соръ на вся́ку зе́млю сiю́ зѣло́, и кля́т­ся престо́ломъ и ца́р­ст­вомъ сво­и́мъ вся́чески от­мсти́ти всѣ́мъ предѣ́ломъ киликі́и и Дама́ска и сирі́и, погуби́ти мече́мъ сво­и́мъ и вся́ живу́щыя въ земли́ Моа́вли и сы́ны Аммони, и всю́ Иуде́ю и всѣ́хъ су́щихъ во Еги́птѣ, до́ндеже прiити́ на предѣ́лы дву́хъ мо́рь.
И ополчи́ся въ си́лѣ сво­е́й на Арфакса́да царя́ въ лѣ́то седмо­е­на́­де­сять, и одолѣ́ на бра́ни сво­е́й, и побѣди́ всю́ си́лу Арфакса́дову и всю́ ко́н­ницу его́ и вся́ колесни́цы его́,
и воз­облада́ гра́дами его́: и прiи́де да́же до еквата́нъ, и одержа́ столпы́, и плѣни́ сто́гны его́, и красоту́ его́ положи́ во уничиже́нiе его́:
и взя́ Арфакса́да на гора́хъ Рага́влихъ, и избоде́ его́ су́лицами сво­и́ми, и истреби́ его́ да́же въ де́нь о́ный:
и воз­врати́ся съ ни́ми въ Ниневі́ю са́мъ и все́ при­­совокупле́нiе его́, мно́же­с­т­во муже́й ра́тныхъ мно́гое зѣло́, и бѣ́ та́мо почива́я и пи́рше­ст­вуя са́мъ и си́ла его́ дні́й сто́ два́десять.
И въ лѣ́то осмо­е­на́­де­сять, и въ два́десять вторы́й [де́нь] пе́рваго ме́сяца, бы́сть сло́во въ дому́ Навуходоно́сора царя́ Ассирі́йска, от­мсти́ти вся́цѣй земли́, я́коже глаго́лаше.
И созва́ вся́ служи́тели своя́ и вся́ вельмо́жы своя́, и сообщи́ съ ни́ми та́йну совѣ́та сво­его́, и соверши́ всю́ зло́бу земли́ от­ устъ сво­и́хъ:
и ті́и суди́ша истреби́ти вся́ку пло́ть, и́же не послѣ́доваша словеси́ у́стъ его́.
И бы́сть, егда́ соверши́ совѣ́тъ сво́й, при­­зва́ Навуходоно́соръ ца́рь Ассирі́йскiй Олофе́рна вождонача́лника си́лы сво­ея́, втора́го су́ща по не́мъ, и рече́ къ нему́:
сiя́ глаго́летъ ца́рь вели́кiй, господи́нъ всея́ земли́: се́, ты́ изы́деши от­ лица́ мо­его́ и во́змеши съ собо́ю муже́й упова́ющихъ въ крѣ́пости сво­е́й, пѣшце́въ до ты́сящей сто́ два́десять, и мно́же­с­т­во ко́ней со вса́дниками ты́сящей два­на́­де­сять,
и изы́деши бо срѣ́тенiе все́й земли́ на за́пады, я́ко не повину́шася глаго́лу у́стъ мо­и́хъ:
и воз­вѣсти́ши и́мъ уготовля́ти зе́млю и во́ду, я́ко изы́ду въ я́рости мо­е́й на ни́хъ, и покры́ю все́ лице́ земли́ нога́ми си́лы мо­ея́, и да́мъ и́хъ въ расхище́нiе и́мъ:
и я́звен­нiи и́хъ испо́лнятъ де́бри и пото́ки и́хъ, и рѣка́ наводня́ющаяся ме́ртвыми и́хъ напо́лнит­ся:
и при­­веду́ плѣ́нъ и́хъ до коне́цъ всея́ земли́:
ты́ же изше́дъ при­­одержи́ши мнѣ́ вся́къ предѣ́лъ и́хъ, и от­даду́тъ тебѣ́ сами́хъ себе́, и соблюде́ши ми́ и́хъ на де́нь обличе́нiя и́хъ:
непокаря́ющихся же не пощади́тъ о́ко твое́, е́же да́ти и́хъ на убiе́нiе и расхище́нiе во все́й земли́ тво­е́й:
я́ко жи́въ а́зъ, и держа́ва ца́р­ст­ва мо­его́: глаго́лахъ и сотворю́ сiя́ руко́ю мо­е́ю:
ты́ же да не преступи́ши еди́наго ко́­его от­ глаго́лъ господи́на тво­его́, но соверша́я да соверши́ши, я́коже заповѣ́дахъ тебѣ́, и да не укосни́ши сотвори́ти сiя́.
И изы́де Олофе́рнъ от­ лица́ господи́на сво­его́, и созва́ вся́ вельмо́жы и во­ево́ды и нача́лники си́лы Ассу́рскiя,
и изчи́сли избра́н­ныхъ муже́й на ополче́нiе, я́коже заповѣ́да ему́ господи́нъ его́, до два­на́­де­сять те́мъ, и ко́н­никовъ стрѣлце́въ два­на́­де­сять ты́сящей,
и устро́и и́хъ, и́мже о́бразомъ бра́ни мно́же­с­т­во устро­ева́ет­ся:
и взя́ велблю́ды и ослы́ и мски́ при­­па́совъ ра́ди сво­и́хъ мно́же­с­т­во мно́го зѣло́, и о́вцы и волы́ и козлы́ на угото́ванiе и́хъ, и́мже не бѣ́ числа́,
и пи́щи вся́кому му́жу во мно́же­ст­вѣ, и зла́та и сребра́ изъ до́му царе́ва мно́го зѣло́:
и изы́де са́мъ и вся́ си́ла его́ въ пу́ть, е́же предъити́ царю́ Навуходоно́сору и покры́ти все́ лице́ земли́ къ за́падомъ колесни́цами и ко́н­ницами и пѣшца́ми избра́н­ными сво­и́ми:
и мно́гое при­мѣше́нiе я́ко пру́зи изыдо́ша съ ни́ми и я́ко песо́къ земли́, не бо́ бѣ́ числа́ от­ мно́же­ст­ва и́хъ.
И изыдо́ша изъ Ниневі́и путе́мъ трiе́хъ дні́й на лице́ по́ля вектиле́ѳъ, и ополчи́шися от­ вектиле́ѳа бли́зъ горы́ су́щiя ошу́юю вы́шнiя киликі́и.
И поя́ всю́ си́лу свою́, пѣшцы́ и ко́н­ники и колесни́цы своя́, и отъи́де от­ту́ду въ го́рнюю,
и изсѣче́ Фу́да и Лу́да, и поплѣни́ всѣ́хъ сыно́въ расси́са и сыно́въ Исма́илевыхъ су́щихъ по лицу́ пусты́ни хеллео́нскiя къ ю́гу.
И пре́йде Евфра́тъ, и про́йде Месо­пота́мiю, и раскопа́ вся́ гра́ды высо́кiя су́щыя при­­ пото́цѣ Авро́нѣ, до́ндеже прiити́ къ мо́рю:
и объя́тъ предѣ́лы килики́йскiя, и посѣче́ всѣ́хъ противостоя́щихъ себѣ́: и прiи́де да́же до предѣ́лъ Иа́феѳовыхъ, су́щихъ къ ю́гу на лицы́ Араві́и,
и обы́де всѣ́хъ сыно́въ Мадiа́млихъ, и пожже́ селе́нiя и́хъ и плѣни́ стада́ и́хъ:
и сни́де на по́ле Дама́сково во дне́хъ жа́твы пшени́цъ, и пожже́ вся́ ни́вы и́хъ, а о́вчiя и воло́выя стада́ даде́ въ погубле́нiе, и гра́ды и́хъ поплѣни́, и поля́ и́хъ опустоши́, и порази́ вся́ ю́ношы и́хъ о́стрiемъ меча́.
И нападе́ стра́хъ и тре́петъ его́ на всѣ́хъ живу́щихъ въ при­­мо́рiи, су́щихъ въ Сидо́нѣ и ти́рѣ и обита́ющихъ въ Су́рѣ и оки́нѣ и на всѣ́хъ живу́щихъ во Иемнаа́нѣ. И живу́щiи во азо́тѣ и Аскало́нѣ убоя́шася его́ зѣло́.
И посла́ша къ нему́ посла́н­никовъ словесы́ ми́рными, глаго́люще:
се́, мы́ о́троцы Навуходоно́сора царя́ вели́каго поверга́емся предъ тобо́ю, употреби́ на́съ, я́коже уго́дно е́сть лицу́ тво­ему́:
се́, се́ла на́ша, и вся́кое мѣ́сто на́­ше, и все́ по́ле пшени́цъ, и о́вчiя и воло́выя стада́, и вся́ огра́ды селе́нiй на́шихъ, су́ть предъ лице́мъ тво­и́мъ, употреби́, я́коже уго́дно тебѣ́:
се́, и гра́ди на́ши, и живу́щiи въ ни́хъ раби́ тво­и́ су́ть: ше́дъ срѣ́ти и́хъ, я́коже е́сть бла́го предъ очи́ма тво­и́ма.
И прiидо́ша му́жiе ко Олофе́рну и воз­вѣсти́ша ему́ по словесе́мъ си́мъ.
И сни́де на помо́рiе са́мъ и си́ла его́, и утверди́ стра́жею гра́ды высо́кiя и взя́ изъ ни́хъ на споборе́нiе муже́й избра́н­ныхъ.
И прiя́ша его́ ті́и и вся́ окре́стная и́хъ съ вѣнца́ми и ли́ки и тимпа́ны.
И разори́ вся́ предѣ́лы и́хъ, и дубра́вы и́хъ изсѣче́. И бѣ́ заповѣ́дано ему́ истреби́ти всѣ́хъ бого́въ земли́, я́ко да самому́ еди́ному Навуходоно́сору послу́жатъ вси́ ро́ди и вси́ язы́цы, и вся́ племена́ и́хъ да при­­зыва́ютъ его́ въ бо́га.
И прiи́де на лице́ есдрило́на бли́зъ доте́и, я́же е́сть проти́ву вели́кiя пилы́ Иуде́и,
и ополчи́ся между́ гава́емъ и ски́ѳскимъ гра́домъ, и бѣ́ та́мо ме́сяцъ дні́й, ко е́же собра́ти вся́кiй при­­па́съ си́лы сво­ея́.
И услы́шаша сы́нове Изра́илевы живу́щiи во Иуде́и вся́, ели́ка сотвори́ Олофе́рнъ язы́комъ, вождонача́лникъ Навуходоно́сора царя́ Ассирі́йскаго, и и́мже о́бразомъ расхи́ти вся́ свяще́н­ная и́хъ и даде́ сiя́ во истребле́нiе:
и убоя́шася зѣло́ от­ лица́ его́, и о иерусали́мѣ и о хра́мѣ Го́спода Бо́га сво­его́ смято́шася,
поне́же неда́вно изыдо́ша от­ плѣне́нiя и неда́вно вси́ лю́дiе собра́шася Иуде́йстiи, и сосу́ди и олта́рь и до́мъ от­ оскверне́нiя освяще́на бы́ша.
И посла́ша во вся́кiй предѣ́лъ самарі́и и коні́и, и веѳоро́на и велме́на и иерихо́на, и въ хову́ и есо́ру и во юдо́ль Сали́мскую,
и предпрiя́ша вся́ верхи́ го́ръ высо́кихъ, и огради́ша стѣна́ми су́щыя въ ни́хъ се́ла, и от­ложи́ша на пи́щу ко при­­уготовле́нiю бра́ни, я́ко неда́вно бы́ша поля́ и́хъ пожа́та.
И писа́ Иоаки́мъ иере́й вели́кiй, и́же бѣ́ во дне́хъ о́нѣхъ во Иерусали́мѣ, живу́щымъ во ветилу́и и ветомесѳе́мѣ, и́же е́сть проти́ву есдрило́на, на лицы́ по́ля су́щаго бли́зъ Доѳаи́ма,
глаго́ля одержа́ти восхо́ды го́рнiя, и́бо и́ми бѣ́ вхо́дъ во Иуде́ю, и бѣ́ удо́бно воз­браня́ти и́хъ при­­ходя́щихъ, тѣ́сну прохо́ду су́щу, я́ко всѣ́мъ муже́мъ по два́ [про­ити́].
И сотвори́ша сы́нове Изра́илевы, я́коже повелѣ́ и́мъ Иоаки́мъ иере́й вели́кiй и старѣ́йшин­ство всего́ со́нма Изра́илева, и́же сѣдя́ху во Иерусали́мѣ.
И возопи́ша вся́кiй му́жъ Изра́илевъ къ Бо́гу съ при­­лѣжа́нiемъ вели́кимъ и смири́ша ду́шы своя́ въ при­­лѣжа́нiи вели́цѣмъ:
са́ми и жены́ и́хъ и младе́нцы и́хъ, и ско́ти и́хъ, и вся́кiй при­­шле́цъ и нае́мникъ, и сребро́мъ ку́пленый и́хъ, воз­ложи́ша вре́тища на чре́сла своя́.
И вся́кiй му́жъ Изра́илевъ и жена́, и дѣ́ти, и живу́щiи во і́ерусали́мѣ падо́ша предъ лице́мъ хра́ма, и посы́паша пе́рстiю главы́ своя́, и простро́ша вре́тища своя́ предъ лице́мъ Госпо́днимъ,
и олта́рь вре́тищемъ одѣ́яша, и возопи́ша къ Бо́гу Изра́илеву единоду́шно при­­лѣ́жно, е́же не да́ти въ расхище́нiе младе́нцевъ и́хъ, и же́нъ въ плѣне́нiе, и градо́въ наслѣ́дiя и́хъ въ разоре́нiе, и свята́я во оскверне́нiе и поноше́нiе, обра́дованiе язы́комъ.
И услы́ша Госпо́дь гла́съ и́хъ и при­­зрѣ́ на ско́рбь и́хъ. И бя́ху лю́дiе постя́щеся дни́ мно́ги во все́й Иуде́и и Иерусали́мѣ, предъ лице́мъ святы́хъ Го́спода Вседержи́теля.
И Иоаки́мъ иере́й вели́кiй, и вси́ предстоя́щiи предъ Го́сподемъ, иере́е и служа́щiи Го́сподеви, вре́тищами препоя́сани о чре́слѣхъ сво­и́хъ, при­­ноша́ху всесожже́нiе непреста́н­ное и обѣ́ты и про­изво́льная дая́нiя люді́й:
и бѣ́ пе́пелъ на кида́рѣхъ и́хъ, и вопiя́ху ко Го́споду от­ всея́ си́лы, да посѣти́тъ во благо ве́сь до́мъ Изра́илевъ.
И воз­вѣще́но бы́сть Олофе́рну вождонача́лнику си́лы Ассу́рскiя, я́ко сы́нове Изра́илевы угото́вашася на бра́нь, и прохо́ды го́рнiя заключи́ша, и огради́ша стѣна́ми вся́кiй ве́рхъ горы́ высо́кiя, и положи́ша на поля́хъ преткнове́нiя.
И разгнѣ́вася я́ростiю зѣло́, и созва́ всѣ́хъ нача́лниковъ Моа́влихъ и во­ево́дъ сыно́въ Аммо́нихъ и всѣ́хъ вла́стелей помо́рiя,
и рече́ и́мъ: воз­вѣсти́те у́бо ми́, сы́нове ханаа́ни, кто́ лю́дiе сі́и живу́щiи въ го́рней, и каковы́, въ ни́хже живу́тъ, гра́ди, и мно́же­с­т­во си́лы и́хъ, и въ че́мъ держа́ва и́хъ и крѣ́пость и́хъ, и кто́ поста́вленъ надъ ни́ми ца́рь во́ждь во́ин­ства и́хъ?
и чесо́ ра́ди сопроти́вишася, е́же не изы́ти во срѣ́тенiе мнѣ́, па́че всѣ́хъ живу́щихъ на за́падѣхъ?
И рече́ къ нему́ Ахiо́ръ во́ждь всѣ́хъ сыно́въ Аммо́нихъ: послу́шай убо, господи́не мо́й, сло́ва от­ у́стъ раба́ тво­его́, и воз­вѣщу́ тебѣ́ и́стину о лю́дехъ си́хъ, и́же обита́ютъ въ го́рней се́й, бли́зъ тебе́ живу́ще, и не изы́детъ ло́жь изъ у́стъ раба́ тво­его́:
лю́дiе сі́и су́ть исча́дiя халде́овъ
и всели́шася пе́рвѣе въ Месо­пота́мiи, поне́же не восхотѣ́ша послѣ́довати бого́мъ отце́въ сво­и́хъ, и́же бѣ́ша въ земли́ Халде́йстѣй:
и от­врати́шася от­ пути́ оте́цъ сво­и́хъ и поклони́шася Бо́гу небесе́, Бо́гу, его́же позна́ша: и изгна́ша и́хъ от­ лица́ бого́въ сво­и́хъ, и побѣго́ша въ Месо­пота́мiю и обита́ша та́мо дни́ мно́ги:
и рече́ Бо́гъ и́хъ, да изы́дутъ от­ при­­ше́л­ст­вiя сво­его́ и да и́дутъ въ зе́млю ханаа́ню: и всели́шася та́мо, и умно́жишася зла́томъ и сребро́мъ и скоты́ мно́гими зѣло́:
и снидо́ша во Еги́петъ, покры́ бо лице́ земли́ Ханаа́ни гла́дъ, и при­­ше́л­ст­воваша та́мо, до́ндеже прекорми́шася, и бы́ша та́мо во мно́же­с­т­во мно́го, и не бѣ́ числа́ ро́ду и́хъ:
и воста́ на ни́хъ ца́рь Еги́петскiй и прехи́три и́хъ, и въ трудѣ́ и пли́нѳѣ смири́ и́хъ, и положи́ и́хъ въ рабы́:
и возопи́ша къ Бо́гу сво­ему́, и порази́ всю́ землю Еги́петскую я́звами, въ ни́хже не бѣ́ изцѣле́нiе, и изгна́ша и́хъ Еги́птяне от­ лица́ сво­его́:
и изсуши́ Бо́гъ чермно́е мо́ре предъ ни́ми,
и веде́ и́хъ на пу́ть Сины́ и Ка́дисъ-варни́, и изгна́ша всѣ́хъ живу́щихъ въ пусты́ни,
и всели́шася въ земли́ Аморре́овъ, и всѣ́хъ есевони́товъ истреби́ша крѣ́постiю сво­е́ю, и преше́дше Иорда́нъ наслѣ́диша всю́ го́рнюю:
и изгна́ша от­ лица́ сво­его́ Ханане́а и Ферезе́а, и Иевусе́а и Cихе́ма и всѣ́хъ Гергесе́овъ, и обита́ша въ не́й дни́ мно́ги:
и до́ндеже не согрѣши́ша предъ Бо́гомъ сво­и́мъ, бѣ́ша блага́я съ ни́ми, поне́же Бо́гъ ненави́дяй непра́вды съ ни́ми е́сть:
егда́ же от­ступи́ша от­ пути́, его́же завѣща́ и́мъ, истреби́шася во мно́зѣхъ бра́нехъ на мно́го зѣло́, и плѣне́ни бы́ша въ зе́млю не свою́, и хра́мъ Бо́га и́хъ бы́сть въ попра́нiе, и гра́ди и́хъ одержа́ни бы́ша от­ супоста́тъ:
и ны́нѣ обрати́в­шеся къ Бо́гу сво­ему́, взыдо́ша от­ разсѣ́янiя, идѣ́же разсѣ́яни бы́ша та́мо, и одержа́ша Иерусали́мъ, идѣ́же святи́лище и́хъ, и всели́шася въ го́рней, поне́же бѣ́ пуста́:
и ны́нѣ, влады́ко господи́не, а́ще убо е́сть безу́мiе въ лю́дехъ си́хъ, и согрѣша́ютъ къ Бо́гу сво­ему́, и разсмо́тримъ сiе́, я́ко е́сть въ ни́хъ собла́знъ се́й, и взы́демъ и повою́емъ и́хъ:
а́ще же нѣ́сть беззако́нiя въ язы́цѣ и́хъ, да пре́йдетъ господи́нъ мо́й, да не когда́ защи́титъ Госпо́дь и́хъ и Бо́гъ и́хъ по ни́хъ, и бу́демъ въ поноше́нiе предъ все́ю земле́ю.
И бы́стѣ я́ко преста́ Ахiо́ръ глаго́ля словеса́ сiя́, и воз­ропта́ша вси́ лю́дiе обстоя́щiи шате́ръ и предстоя́щiи, и рѣ́ша вельмо́жи Олофе́рновы и вси живу́щiи въ при­­мо́рiи и въ Моа́вѣ посѣщи́ его́:
не бо́ убо­и́мся от­ сыно́въ Изра́илевыхъ: се́ бо, лю́дiе, въ ни́хже нѣ́сть си́лы, ниже́ могу́т­ст­ва ко ополче́нiю крѣ́пкому:
тѣ́мже у́бо взы́димъ, и бу́дутъ во снѣ́дь всему́ во́ин­ству тво­ему́, влады́ко Олофе́рне.
И егда́ утиши́ся мяте́жъ муже́й су́щихъ о́крестъ засѣда́нiя и рече́ Олофе́рнъ вождонача́лникъ си́лы Ассу́рскiя ко Ахiо́ру предъ всѣ́мъ наро́домъ иноплеме́н­никовъ и ко всѣ́мъ сыно́мъ Моа́влимъ:
и кто́ еси ты́, Ахiо́ре, и нае́мницы Ефре́мли, я́ко проро́че­с­т­вовалъ еси́ въ на́съ, я́коже дне́сь, и ре́клъ еси́ ро́дъ Изра́илевъ не во­ева́ти, я́ко Бо́гъ и́хъ защища́етъ и́хъ? и кто́ Бо́гъ, а́ще не Навуходоно́соръ? се́й по́слетъ держа́ву свою́ и истреби́тъ и́хъ от­ лица́ земли́, и не изба́витъ и́хъ Бо́гъ и́хъ:
но мы́ раби́ его́ порази́мъ и́хъ я́ки человѣ́ка еди́наго, и не претерпя́тъ крѣ́пости ко́ней на́шихъ,
попере́мъ бо и́хъ и́ми, и го́ры и́хъ упiю́т­ся въ кро́ви и́хъ, и поля́ и́хъ испо́лнят­ся ме́ртвыми и́хъ, и не посто­и́тъ стопа́ но́гъ и́хъ проти́ву лица́ на́­шего, но погубле́нiемъ поги́бнутъ, глаго́летъ ца́рь Навуходоно́соръ, господи́нъ всея́ земли́, рече́ бо: не вотще́ бу́дутъ глаго́лы слове́съ его́:
ты́ же, Ахiо́ре, нае́мниче Аммо́нь, и́же глаго́лалъ еси́ словеса́ сiя́ въ де́нь непра́вды тво­ея́, не у́зриши ктому́ лица́ мо­его́ от­ дне́ сего́, до́ндеже не ото­мщу́ ро́ду су́щихъ изъ Еги́пта,
и тогда́ про́йдетъ ме́чь во́ин­ства мо­его́ и наро́да рабо́въ мо­и́хъ ре́бра твоя́, и паде́ши въ я́звен­ныхъ и́хъ, егда́ воз­вращу́ся:
и от­веду́тъ тя́ раби́ мо­и́ въ го́рнюю, и оста́вятъ тя́ во еди́нѣмъ от­ градо́въ восхо́довъ,
и не поги́бнеши до́ндеже истребле́нъ бу́деши съ ни́ми:
и а́ще упова́еши се́рдцемъ тво­и́мъ, я́ко не во́змут­ся да не испада́етъ твое́ лице́: рѣ́хъ, и ничто́же от­паде́тъ от­ глаго́ловъ мо­и́хъ.
И повелѣ́ Олофе́рнъ рабо́мъ сво­и́мъ, и́же предстоя́ху въ шатрѣ́ его́, я́ти Ахiо́ра и от­вести́ его́ къ Ветилу́и и преда́ти въ ру́ки сыно́въ Изра́илевых.
И я́ша его́ раби́ его́ и изведо́ша его́ внѣ́ полка́ на по́ле, и воз­двиго́шася от­ среды́ напо́льныя въ го́рнюю и прiидо́ша на исто́чники, и́же бы́ша подъ вети́лу́ею.
И я́ко уби́дѣша и́хъ му́жiе гра́да на верху́ горы́, взя́ша ору́жiя своя́ и от­идо́ша внѣ́ гра́да на ве́рхъ горы́: и бся́кiй му́жъ пра́щникъ одержа́ша восхо́дъ сво́й и мета́ху ка́менiемъ на ни́хъ.
И подше́дше подъ го́ру, связа́ша Ахiо́ра и оста́виша пове́ржен­на подъ ко́ренемъ горы́, и от­идо́ша ко господи́ну сво­ему́.
Снизоше́дше же сы́нове Изра́илевы от­ гра́да сво­его́ ста́ша надъ ни́мъ, и разрѣши́в­ше его́ введо́ша въ ветилу́ю и поста́виша его́ предъ нача́лниками гра́да сво­его́,
и́же бы́ша во дне́хъ ты́хъ, Озі́а сы́нъ ми́хинъ от­ пле́мене Симео́ня, и хаврі́й сы́нъ Гоѳонiи́левъ, и Хармі́й сы́нъ Мелхiи́левъ.
И созва́ша всѣ́хъ старѣ́йшинъ гра́да: и стеко́шася вся́кiй ю́ноша и́хъ и жены́ въ собра́нiе, и поста́виша Ахiо́ра посредѣ́ всего́ наро́да сво­его́. И вопроси́ его́ Озі́а о случи́в­шемся.
И от­вѣща́въ воз­вѣсти́ и́мъ глаго́лы засѣда́нiя Олофе́рнова и вся́ глаго́лы, ели́ка глаго́ла посредѣ́ князе́й сыно́въ Ассу́рскихъ, и ели́ка велерѣ́чева Олофе́рнъ на до́мъ Изра́илевъ.
И па́дше лю́дiе поклони́шася Бо́гу и возопи́ша, глаго́люще:
Го́споди Бо́же небесе́, при́зри на горды́ни и́хъ, и поми́луй смире́нiе ро́да на́­шего, и при́зри на лице́ освяще́н­ныхъ тебѣ́ въ де́нь се́й.
И утѣ́шиша Ахiо́ра и похвали́ша его́ зѣло́.
И взя́ его́ Озі́а изъ собра́нiя въ до́мъ сво́й и сотвори́ пи́ръ старѣ́йшинамъ, и при­­зыва́ху Бо́га Изра́илева на по́мощь всю́ но́щь о́ну.
Во у́трiе же объяви́ Олофе́рнъ всему́ во́ин­ству сво­ему́ и всѣ́мъ лю́демъ сво­и́мъ, и́же прiидо́ша на споборе́нiе ему́, воз­дви́гнутися къ ветилу́и и восхо́ды го́рнiя предвоспрiя́ти и твори́ти бра́нь проти́ву сыно́въ Изра́илевыхъ.
И воз­дви́жеся въ де́нь то́й вся́къ му́жъ си́льный и́хъ: а си́ла и́хъ муже́й ра́тныхъ, муже́й пѣ́шихъ сто́ се́дмьдесять ты́сящъ, и ко́нниковъ ты́сящей два­на́­де­сять, кромѣ́ при­­уготовле́нiя и муже́й, и́же бы́ша пѣшцы́ въ ни́хъ, мно́же­с­т­во мно́го зѣло́.
И ополчи́шася бо юдо́ли бли́зъ ветилу́и при­­ исто́чницѣ, и протяго́шася въ широту́ от­ Доѳаи́ма да́же до велѳе́ма, и въ долготу́ от­ ветилу́и да́же до киамо́на, и́же е́сть проти́ву есдрило́на.
Сы́нове же Изра́илевы, я́ко уви́дѣша и́хъ мно́же­с­т­во, смути́шася зѣло́, и рече́ кі́йждо ко бли́жнему сво­ему́: ны́нѣ поли́жутъ сі́и лице́ земли́ всея́, и ниже́ го́ры высо́кiя, ниже́ де́бри, ниже́ хо́лми снесу́тъ тя́жесть и́хъ.
И взе́мше кі́йждо ору́дiя ра́тная своя́ и воз­же́гше огни́ на ба́шнехъ сво­и́хъ, пребыва́ша стрегу́ще всю́ но́щь о́ну.
Во вторы́й же де́нь изведе́ Олофе́рнъ всю́ ко́н­ницу свою́ проти́ву лица́ сыно́въ Изра́илевыхъ, и́же бы́ша въ ветилу́и,
и усма́триваше восхо́довъ гра́да и́хъ, и на исто́чники гра́да и́хъ на́йде, и предвоспрiя́ и́хъ, и при­­ста́ви къ ни́мъ ополче́нiя муже́й ра́тныхъ, а са́мъ воз­врати́ся къ лю́демъ сво­и́мъ.
И при­­ше́дше къ нему́ вси́ нача́лницы сыно́въ Иса́влихъ и вси́ вожде́ве люді́й Моа́влихъ и во­ево́ды при­­мо́рiя рѣ́ша:
да послу́шаетъ у́бо словесе́ влады́ка на́шъ, да не бу́детъ сокруше́нiя въ си́лѣ тво­е́й:
наро́дъ бо се́й сыно́въ Изра́илевыхъ не упова́ютъ на ко́пiя своя́, но на высоты́ го́ръ сво­и́хъ, въ ни́хже они́ живу́тъ, не бо́ е́сть удо́бно прiити́ верха́ми го́ръ и́хъ:
и ны́нѣ, влады́ко, не ра́туй на ни́хъ, я́коже быва́етъ ра́ть ополче́нiя, и не паде́тъ от­ люді́й тво­и́хъ му́жъ еди́нъ:
пребу́ди въ полцѣ́ тво­е́мъ, соблюда́яй вся́каго му́жа от­ си́лы тво­ея́, и да обдержа́тъ о́троцы тво­и́ исто́чникъ водны́й, и́же исхо́дитъ изъ ко́рене горы́,
зане́ от­ту́ду напая́ют­ся вси́ живу́щiи въ ветилу́и: и погуби́тъ и́хъ жа́жда, и от­дадя́тъ гра́дъ сво́й, а мы́ и лю́дiе на́ши взы́демъ на бли́зкiя верхи́ го́ръ и ополчи́мся на ни́хъ въ предохране́нiе, е́же не изы́ти изъ гра́да му́жу еди́ному:
и иста́ютъ гла́домъ са́ми и жены́ и́хъ и ча́да и́хъ и пре́жде не́же прiити́ мечу́ на ни́хъ, паду́тъ на сто́гнахъ обита́нiя сво­его́:
и воз­да́си и́мъ воз­дая́нiе лука́вое, поне́же возкрамо́л­ст­воваша и не срѣто́ша лица́ тво­его́ въ ми́рѣ.
И уго́дна бы́ша словеса́ и́хъ предъ Олофе́рномъ и предъ всѣ́ми слуги́ его́, и уста́виша сотвори́ти, я́коже глаго́лаша.
И воз­дви́жеся по́лкъ сыно́въ Аммо́нихъ, и съ ни́ми пя́ть ты́сящей сыно́въ Ассу́рскихъ, и ополчи́шася во юдо́ли и предвоспрiя́ша во́ды и исто́чники во́дъ сыно́въ Изра́илевыхъ.
И взыдо́ша сы́нове Иса́вли и сы́нове Аммо́ни и ополчи́шася въ го́рнѣй проти́ву Доѳаи́ма, и посла́ша от­ себе́ къ ю́гу и восто́ку проти́ву екреви́ла, и́же е́сть бли́зъ Ху́са, и́же е́сть при­­ пото́цѣ мохму́ръ: а про́чее во́ин­ство Ассири́овъ ополчи́шася на по́ли и покры́ша все́ лице́ земли́: и шатры́ и при­­па́сы и́хъ разста́вишася въ наро́дѣ мно́зѣ, и бы́ша во мно́же­с­т­во мно́го зѣло́.
Сы́нове же Изра́илевы возопи́ша ко Го́споду Бо́гу сво­ему́, зане́ воз­малоду́ше­с­т­вова ду́хъ и́хъ, я́ко обыдо́ша всѣ́хъ врази́ и́хъ, и не бѣ́ воз­мо́жно избѣжа́ти изъ среды́ и́хъ.
И пребы́сть о́крестъ и́хъ все́ ополче́нiе Ассу́рское, пѣшцы́ и колесни́цы и ко́н­ницы и́хъ, дні́й три́десять четы́ре: и оскудѣ́ша всѣ́мъ живу́щымъ во ветилу́и вся́ прiя́телища и́хъ водна́я,
и рвы́ оскудѣва́ша, и не имѣ́яху пи́ти въ сы́тость воды́ дне́ еди́наго, зане́ мѣ́рою дава́ху и́мъ пи́ти.
И смято́шася младе́нцы и́хъ и жены́ и́хъ и ю́ноши, изнемога́ху от­ жа́жды и па́даху на сто́гнахъ гра́да и въ прохо́дѣхъ вра́тъ, и не бѣ́ крѣ́пости ктому́ въ ни́хъ.
И собра́шася вси́ лю́дiе ко Озі́и и князе́мъ гра́да, ю́ноши и жены́ и о́троцы и возопи́ша гла́сомъ вели́кимъ и рѣ́ша предъ всѣ́ми старѣ́йшинами:
да су́дитъ Бо́гъ между́ на́ми и ва́ми, я́ко сотвори́сте въ на́съ непра́вду ве́лiю, не глаго́люще ми́рная съ сынми́ Ассу́рскими:
и ны́нѣ нѣ́сть помо́щника на́мъ, но продаде́ на́съ Бо́гъ въ ру́цѣ и́хъ, е́же низве́рженымъ бы́ти предъ ни́ми жа́ждею и погубле́нiемъ вели́кимъ:
и ны́нѣ при­­зови́те и́хъ и от­дади́те гра́дъ ве́сь въ расхище́нiе лю́демъ Олофе́рновымъ и все́й си́лѣ его́:
лу́чше бо на́мъ бы́ти и́мъ въ расхище́нiе, бу́демъ бо въ рабы́, и жива́ бу́детъ душа́ на́ша, и не у́зримъ сме́рти младе́нцевъ на́шихъ во очесѣ́хъ на́шихъ, и же́нъ и ча́дъ на́шихъ изчеза́щихъ душа́ми сво­и́ми:
свидѣ́тел­ст­вуемъ ва́мъ не́бомъ и земле́ю и Бо́гомъ на́шимъ и Го́сподемъ оте́цъ на́шихъ, и́же от­мща́етъ на́мъ по грѣхо́мъ на́шымъ и по грѣхо́мъ оте́цъ на́шихъ, да не сотвори́тъ по глаго́ломъ си́мъ во дне́шнiй де́нь.
И бы́сть пла́чь ве́лiй посредѣ́ собра́нiя всѣ́хъ единоду́шно, и возопи́ша ко Го́споду Бо́гу гла́сомъ вели́кимъ.
И рече́ къ ни́мъ Озі́а: дерза́йте, бра́тiя, претерпи́мъ еще́ пя́ть дні́й, въ ни́хже обрати́тъ Госпо́дь Бо́гъ на́шъ ми́лость свою́ на на́съ, не бо́ оста́витъ на́съ въ коне́цъ:
а́ще же пре́йдутъ сі́и, и не прiи́детъ на на́съ по́мощь, сотворю́ по словесе́мъ ва́шымъ.
И распусти́ люді́й ко сво­ему́ ополче́нiю: и на стѣ́ны и ба́шни гра́да сво­его́ от­идо́ша, а жены́ и ча́да въ до́мы и́хъ от­сла́. И бы́ша во смире́нiи мно́зѣмъ во гра́дѣ.
И услы́ша во дне́хъ о́нѣхъ Иуди́ѳъ дще́рь Мерарі́и, сы́на о́ксова, сы́на Ио́сифова, сы́на Озiи́лева, сы́на Елкі́ева, сы́на Анані́ева, сы́на гедео́нова, сы́на Рафаи́нова, сы́на акиѳо́нова, сы́на илі́ева, сы́на Елiа́вова, сы́на наѳанаи́лева, сы́на Саламiи́лева, сы́на Саласадаі́ева, сы́на Иеи́лева.
И му́жъ ея́ Манассі́а, от­ пле́мене ея́ и оте́че­ст­ва ея́, и у́мре во дне́хъ жа́твы ячме́ня:
настоя́ше бо надъ вя́жущими снопы́ на по́ли, и зно́й прiи́де на главу́ его́, и паде́ на о́дръ и сконча́ся во ветилу́и гра́дѣ сво­е́мъ: и погребо́ша его́ со отцы́ его́ на селѣ́ су́щемъ посредѣ́ Доѳаи́ма и Валамо́на.
И бѣ́ Иуди́ѳъ въ дому́ сво­е́мъ вдо́в­ст­ву­ю­щи лѣ́та три́ и ме́сяцы четы́ри.
И сотвори́ себѣ́ жили́ще на кро́вѣ до́му сво­его́ и воз­ложи́ на чре́сло свое́ вре́тище, и бя́ху на не́й ри́зы вдов­ст­ва́ ея́:
и постя́шеся вся́ дни́ вдов­ст­ва́ сво­его́ кромѣ́ предсуббо́тiй и суббо́тъ, и предновоме́сячiй и новоме́сячiй, и пра́здниковъ и ра́дованiй до́му Изра́илева:
и бѣ́ добра́ ви́домъ и красна́ взо́ромъ зѣло́: и оста́ви е́й Манассі́а му́жъ ея́ сребро́ и зла́то, и о́троки и отрокови́цы, и скоты́ и се́ла, и пребыва́­ше надъ ни́ми:
и не бѣ́, и́же бы нане́слъ е́й глаго́лъ злы́й поне́же боя́шеся Бо́га зѣло́.
И услы́ша глаго́лы люді́й злы́я на нача́лника, я́ко воз­малоду́ше­с­т­воваша о ску́дости во́дъ: и слы́ша вся́ словеса́ Иуди́ѳъ, я́же глаго́лаше къ ни́мъ Озі́а, я́ко кля́т­ся и́мъ преда́ти гра́дъ по пяти́ дне́хъ Ассири́омъ:
и посла́в­ши рабы́ню свою́, при­­ста́вницу всему́ имѣ́нiю ея́, при­­зва́ Озі́ю и хаврі́на и Харми́на, старѣ́йшинъ гра́да сво­его́.
И прiидо́ша къ не́й, и рече́ къ ни́мъ: послу́шайте у́бо мене́, нача́лницы живу́щихъ во ветилу́и, я́ко непра́во сло́во ва́­ше, е́же глаго́ласте предъ людьми́ въ де́нь се́й, и уста́висте кля́тву, ю́же глаго́ласте между́ Бо́гомъ и ва́ми, и рѣ́сте преда́ти гра́дъ враго́мъ на́шымъ, а́ще не въ ты́я обрати́т­ся Госпо́дь помощи́ на́мъ:
и ны́нѣ кто́ есте́ вы́, и́же искуси́сте Бо́га во дне́шнiй де́нь, и уста́висте кромѣ́ Бо́га посредѣ́ сыно́въ человѣ́ческихъ?
и ны́нѣ Го́спода Вседержи́теля испыту́ете, и ничто́же позна́ете да́же до вѣ́ка,
поне́же глубины́ се́рдца человѣ́ческаго не изслѣ́дите и слове́съ мы́сли его́ не пости́гнете: и ка́ко Бо́га, и́же сотвори́ вся́ сiя́, испыта́ете, и у́мъ его́ увѣ́даете, и мы́сль его́ позна́ете? ника́коже, бра́тiя, не прогнѣвля́йте Го́спода Бо́га на́­шего:
Зане́ а́ще не восхо́щетъ въ пяти́ днѣ́хъ помощи́ на́мъ, то́й и́мать вла́сть въ кі́ихъ хо́щетъ покры́ти дне́хъ, или́ и истреби́ти на́съ предъ лице́мъ враго́въ на́шихъ:
вы́ же не одолжа́йте совѣ́тами Го́спода Бо́га на́­шего, зане́ не я́ко человѣ́ку Бо́гу прети́ти, ниже́ я́ко сы́на человѣ́ча суди́ти:
сего́ ра́ди ожида́юще от­ него́ спасе́нiя, при­­зове́мъ его́ на по́мощь на́шу, и послу́шаетъ гла́са на́­шего, а́ще бу́детъ ему́ уго́дно:
и́бо не воста́ въ ро́дѣхъ на́шихъ, ниже́ е́сть во дне́шнiй де́нь, ниже́ пле́мя, ниже́ оте́че­с­т­во, ниже́ со́нмъ, ниже́ гра́дъ от­ на́съ, и́же покланя́ют­ся бого́мъ рукотворе́н­нымъ, я́коже бы́сть въ пе́рвыхъ дне́хъ,
и́хже ра́ди преда́ни бы́ша подъ ме́чь и на расхище́нiе отцы́ на́ши и падо́ша паде́нiемъ вели́кимъ предъ врага́ми на́шими:
мы́ же ина́го Бо́га не позна́хомъ ра́звѣ его́, тѣ́мже упова́емъ, я́ко не пре́зритъ на́съ, ниже́ от­ ро́да на́­шего:
поне́же, внегда́ взя́тымъ бы́ти на́мъ, та́ко ся́детъ вся́ Иуде́а, и расхище́на бу́дутъ свята́я на́ша, и взы́щетъ оскверне́нiя и́хъ от­ у́стъ на́шихъ,
и убие́нiя бра́тiи на́­шея и плѣне́нiе земли́ и опустѣ́нiе наслѣ́дiя на́­шего обрати́тъ на главу́ на́шу во язы́цѣхъ, идѣ́же а́ще порабо́таемъ та́мо, и бу́демъ въ собла́знъ и въ поноше́нiе предъ стяжа́в­шими на́съ,
и́бо не испра́вит­ся слу́жба на́ша въ благода́ть, но въ безче́стiе положи́тъ ю́ Госпо́дь Бо́гъ на́шъ:
и ны́нѣ, бра́тiя, пока́жемъ бра́тiи на́­шей, я́ко от­ на́съ зави́ситъ душа́ и́хъ, и свята́я и до́мъ и олта́рь утвержда́ет­ся на на́съ:
кромѣ́ си́хъ всѣ́хъ воз­благодари́мъ Го́сподеви Бо́гу на́­шему, и́же искуша́етъ на́съ, я́коже и отце́въ на́шихъ:
помяни́те, ели́ка сотвори́ со Авраа́момъ, и ели́кими искуша́­ше Исаа́ка, и ели́ка бы́ша Иа́кову въ Месо­пота́мiи Си́рстѣй, пасу́щу о́вцы Лава́на бра́та ма́тере сво­ея́,
Зане не я́коже о́ныхъ искуси́ во истяза́нiи се́рдца и́хъ, и на́съ не оби́дѣ, но въ науче́нiе наказу́етъ Госпо́дь при­­ближа́ющихся ему́.
И рече́ къ не́й Озі́а: вся́, ели́ка рекла́ еси́, благи́мъ сре́дцемъ глагола́ла еси́, и нѣ́сть, и́же бы противоста́лъ словесе́мъ тво­и́мъ,
поне́же не ны́нѣ му́дрость твоя́ я́вна е́сть, но от­ нача́ла дні́й тво­и́хъ вѣ́даютъ вси́ лю́дiе ра́зумъ тво́й, ка́ко бла́го е́сть смышле́нiе се́рдца тво­его́:
но лю́дiе жажда́ху зѣло́ и при­­ну́диша сотвори́ти на́съ, я́коже глаго́лахомъ и́мъ, и навести́ кля́тву на на́съ, ея́же не престу́пимъ:
и ны́нѣ моли́ся о на́съ, и́бо жена́ благо­чести́ва еси́, и по́слетъ Госпо́дь до́ждь во исполне́нiе рво́въ на́шихъ, и оскудѣва́ти не бу́демъ ктому́.
И рече́ къ ни́мъ Иуди́ѳъ: послу́шайте мене́, и сотворю́ дѣ́ло, е́же простре́т­ся въ ро́ды родо́въ сыно́мъ ро́да на́­шего:
вы́ ста́нете при­­ вратѣ́хъ въ но́щь сiю́, и изы́ду а́зъ съ рабы́нею мо­е́ю, и во дне́хъ, по ни́хже рѣ́сте преда́ти гра́дъ враго́мъ на́шымъ, посѣти́тъ Госпо́дь Изра́иля руко́ю мо­е́ю:
вы́ же не испыту́йте дѣ́ла мо­его́, не бо́ реку́ ва́мъ, до́ндеже соверша́т­ся, я́же а́зъ творю́.
И рече́ Озі́а и нача́лницы къ не́й: иди́ съ ми́ромъ, и Госпо́дь Бо́гъ предъ тобо́ю на от­мще́нiе враго́въ на́шихъ.
И воз­вра́щьшеся от­ жили́ща, идо́ща ко ополче́ниемъ сво­и́мъ.
Иуди́ѳъ же паде́ на лице́, и воз­ложи́ пе́рсть на главу́ свою́, и сложи́, и́мже одѣвашеся, вре́тище. И бя́ше неда́вно при­­носи́мо во Иерусали́мѣ въ дому́ Госпо́дни кади́ло въ ве́черъ то́й, и возопи́ глсомъ вели́кимъ Иуди́ѳъ ко Го́споду и рече́:
Го́споди, Бо́же отца́ мо­его́ Симео́на, ему́же да́лъ еси́ въ ру́ку ме́чь во от­мще́нiе иноро́дныхъ, и́же растли́ша ложесна́ дѣви́ча во оскверне́нiе и обнажи́ша нѣ́дро въ срамоту́ и оскверни́ша ложесна́ въ поноше́нiе,
ре́клъ бо еси́: да не бу́детъ та́ко: и сотвори́ша, за я́же да́лъ еси́ кня́зи и́хъ на убiе́нiе, и посте́лю и́хъ, я́же вѣ́дяше прельще́нiе и́хъ, въ кро́вь, и порази́лъ еси́ рабо́въ о влады́цѣхъ и влады́ки на престо́лѣхъ и́хъ,
и да́лъ еси́ жены́ и́хъ въ расхище́нiе и дще́ри и́хъ въ плѣне́нiе и вся́ коры́сти и́хъ въ раздѣле́нiе сыно́мъ воз­лю́блен­нымъ от­ тебе́, и́же и воз­ревнова́ша ре́вностiю тво­е́ю и мерзи́шася оскверне́нiемъ кро́ве сво­ея́ и при­­зва́ша тя́ въ помо́щника: Бо́же, Бо́же мо́й, и мене́ услы́ши вдову́:
ты́ бо сотвори́лъ еси́, я́же пре́жде о́ныхъ и о́ная, и я́же по си́хъ и я́же ны́нѣ, и гряду́щая проразумѣ́лъ еси́, и собы́шася, я́же мы́слилъ еси́,
и предста́ша, я́же уста́вилъ еси́, и рѣ́ша: се́, есмы́: вси́ бо путiе́ тво­и́ гото́ви, и су́дъ тво́й во проразумѣ́нiи:
се́ бо, Ассирі́ане умно́жишася въ си́лѣ сво­ей, воз­несо́шася о кони́ и о вса́дницѣ, воз­велича́шася въ мы́шцѣ пѣше́въ, упова́ша на щи́тъ и копiе́ и лу́къ и пра́щу, и не позна́ша, я́ко ты́ еси́ Госпо́дь сокруша́яй бра́ни:
Госпо́дь и́мя тебѣ́, ты́ сокруши́ и́хъ крѣ́пость си́лою тво­е́ю и низложи́ держа́ву и́хъ я́ростiю тво­е́ю: усовѣ́товаша бо омерзи́ти свята́я твоя́, оскверни́ти селе́нiе упоко­е́нiя и́мене сла́вы тво­ея́ и опрове́ргнути желѣ́зомъ ро́гъ олтаря́ тво­его́:
воз­зри́ на го́рдость и́хъ, посли́ гнѣ́въ тво́й на главы́ и́хъ, да́ждь въ ру́ку мою́ вдо́вiю, ю́же умы́слихъ, крѣ́пость,
порази́ раба́ от­ усте́нъ хи́трости мо­ея́ о кня́зи и кня́зя о рабѣ́ его́, сокруши́ горды́ню и́хъ руко́ю же́нскою:
не бо́ во мно́же­ст­вѣ крѣ́пость твоя́, ниже́ могу́т­ст­во твое́ въ си́льныхъ, но смире́н­ныхъ еси́ Бо́гъ, малѣ́йшихъ еси́ помо́щникъ, засту́пникъ немощны́хъ, от­ча́ян­ныхъ покрови́тель, ненаде́жныхъ Спаси́тель:
е́й, е́й, Бо́же отца́ мо­его́ и Бо́же насле́дiя Изра́илева, Влады́ко небе́съ и земли́, созда́телю во́дъ, Царю́ всея́ тва́ри тво­ея́, ты́ услы́ши моле́нiе мое́
и да́ждь сло́во мое́ и хи́трость въ я́зву и ра́ну и́хъ и́же проти́ву завѣ́та тво­его́ и до́му освяще́н­наго тво­его́, и въ верха́ Сiо́ня и до́му одержа́нiя сыно́въ тво­и́хъ усовѣтова́ша же́стокая,
и сотвори́ во все́мъ язы́цѣ тво­е́мъ и во все́мъ пле́мени позна́нiе, е́же вѣ́дати, я́ко ты еси, Бо́же Бо́гъ всея́ си́лы и держа́вы, и нѣ́сть ина́го защи́тника ро́да Изра́илева кромѣ́ тебе́.
И бы́сть я́ко преста́ вопiю́щи ко Бо́гу Изра́илеву и сконча́ вся́ глаго́лы сiя́,
и воста́ от­ поверже́нiя и при­­зва́ рабы́ню свою́ и сни́де въ до́мъ, въ не́мже пребыва́­ше во дни́ суббо́тнiя и въ пра́здники своя́,
и сложи́ вре́тище, и́мже одѣва́­шеся, и совлече́ ри́зы вдов­ст­ва́ сво­его́, и обмы́ тѣ́ло водо́ю и пома́зася ми́ромъ бога́тымъ, и разчеса́ власы́ главы́ сво­ея́ и воз­ложи́ увя́сло на ню́ и облече́ся въ ри́зы весе́лiя сво­его́, и́миже одѣва́­шеся во дни́ живота́ му́жа сво­его́ Манассі́и:
и взя́ санда́лiя на но́ги своя́, и обложи́ мони́ста и цѣ́пки, и пе́рстни и усеря́зи и все́ украше́нiе свое́, и украси́ся зѣло́ на прельще́нiе оче́съ му́жескихъ, ели́цы а́ще уви́дятъ ю́:
и даде́ рабы́ни сво­е́й оплете́нъ сосу́дъ вина́ и чва́нецъ еле́а, и мѣше́цъ напо́лни муко́ю и плетени́цы смо́квами и хлѣ́бы чи́стыми, и обви́ вся́ сосу́ды своя́, и воз­ложи́ на ню́.
И изыдо́стѣ ко врато́мъ гра́да ветилу́и и обрѣто́стѣ стоя́щихъ при­­ ни́хъ Озі́ю и ста́рцевъ гра́да хаври́на и Харми́на.
Я́коже уви́дѣша ю́, и бѣ́ измѣне́но лице́ ея́, и ри́зу премѣне́н­ну ея́, и удиви́шася о красотѣ́ ея́ попремно́гу зѣло́ и рѣ́ша е́й:
Бо́гъ, Бо́гъ оте́цъ на́шихъ да да́стъ тя́ въ благода́ть и соверши́тъ начина́нiя твоя́ въ вели́чiе сыно́въ Изра́илевыхъ и воз­выше́нiе Иерусали́ма. И поклони́ся Бо́гу
и рече́ къ ни́мъ: повели́те от­ве́рсти ми́ врата́ гра́да, и изы́ду ко соверше́нiю слове́съ, и́хже глаго́ласте со мно́ю. И повелѣ́ша ю́ношамъ от­ве́рсти ей, я́коже глаго́лаше.
И сотвори́ша та́ко. И изы́де Иуди́ѳъ сама́ и рабы́ня ея́ съ не́ю: назира́ху же ю́ му́жiе гра́да, до́ндеже сни́де съ горы́, до́ндеже пре́йде юдо́ль, и ктому́ не уви́дѣша ея́.
И идя́стѣ юдо́лiю пря́мо. И срѣ́те ю́ пе́рвая стра́жа Ассирі́йская,
и взя́ша ю́ и вопроси́ша: от­ ко́ихъ еси́? и от­ку́ду гряде́ши? и ка́мо и́деши? И рече́: дщи́ е́смь Евре́овъ и убѣга́ю от­ лица́ и́хъ, я́ко и́мутъ пре́дани бы́ти ва́мъ на поглоще́нiе:
и а́зъ гряду́ предъ лице́ Олофе́рна вождонача́лника си́лы ва́­шея, е́же воз­вѣсти́ти глаго́лы и́стины, и покажу́ предъ лице́мъ его́ пу́ть, по нему́же по́йдетъ и воз­облада́етъ все́ю го́рнею, и не поги́бнетъ от­ муже́й его́ пло́ть еди́на, ниже́ ду́хъ жи́зни.
Я́коже услы́шаша му́жiе глаго́лы ея́ и усмотри́ша лице́ ея́, и бя́ше предъ ни́ми чудна́ красото́ю зѣло́, и рѣ́ша къ не́й:
спасла́ еси́ ду́шу твою́, потща́в­шися сни́ти предъ лице́ господи́на на́­шего: и ны́нѣ при­­ступи́ ко шатру́ его́, и от­ на́съ прово́дятъ тя́, до́ндеже предаду́тъ тя́ въ ру́цѣ его́:
а́ще же ста́неши предъ ни́мъ, да не убо­и́шися се́рдцемъ тво­и́мъ, но воз­вѣсти́ по глаго́ломъ тво­и́мъ, и бла́го тебѣ́ сотвори́тъ.
И избра́ша от­ себе́ муже́й сто́ и при­­совокупи́ша е́й и рабы́ни ея́, и ведо́ша я́ ко шатру́ Олофе́рнову.
И бы́сть стече́нiе во все́мъ ополче́нiи, разгласи́ся бо по шатро́мъ при­­ше́­ст­вiе ея́: и при­­ше́дше окружа́ху ю́, я́ко стоя́ше внѣ́ шатра́ Олофе́рнова, до́ндеже воз­вѣсти́ша ему́ о ней.
И чудя́хуся о красотѣ́ ея́ и удивля́хуся сыно́мъ Изра́илевымъ о не́й, и рѣ́ша кі́йждо ко бли́жнему своему́: кто́ пре́зритъ люді́й си́хъ, и́же и́мутъ у себе́ же́нъ таковы́хъ? я́ко не добро́ е́сть оста́вити изъ ни́хъ му́жа еди́наго, и́же оста́влени бы́в­ше воз­мо́гутъ прехи́трити всю́ зе́млю.
И изыдо́ша спя́щiи при­­ Олофе́рнѣ и вси́ служи́телiе его́ и введо́ша ю́ въ шате́ръ.
И бѣ́ Олофе́рнъ опочива́я на одрѣ́ сво­е́мъ подъ завѣ́сою, я́же бѣ́ от­ порфи́ры и зла́та и смара́гда и ка́менiй многоцѣ́н­ныхъ втка́н­ныхъ.
И воз­вѣсти́ша ему́ о не́й, и изы́де въ предсѣ́нiе, и лампа́ды сре́бряныя предъидя́ху ему́.
Егда́ же прiи́де предъ лице́ его́ Иуди́ѳъ и слу́гъ его́, диви́шася вси́ о красотѣ́ лица́ ея́. И па́дши на лице́ поклони́ся ему́: и воз­двиго́ша ю́ раби́ его́.
И рече́ къ не́й Олофе́рнъ: дерза́й, же́но, да не устраша́ешися се́рдцемъ тво­и́мъ, зане́ а́зъ не озло́бихъ человѣ́ка, и́же изво́ли служи́ти царю́ Навуходоно́сору всея́ земли́:
и ны́нѣ лю́дiе тво­и́ живу́щiи въ го́рней, а́ще бы не уничто́жили мя́, не воз­дви́глъ бы́хъ копiя́ мо­его́ на ни́хъ, но они́ са́ми себѣ́ сотвори́ша сiя́:
и ны́нѣ глаго́ли ми́, чесо́ ра́ди от­шла́ еси́ от­ ни́хъ и при­­шла́ еси́ къ на́мъ? при­­хо́диши бо ко спасе́нiю: дерза́й, въ но́щь сiю́ жива́ бу́деши, и въ про́чее:
нѣ́сть бо, и́же оби́дитъ тя́, но бла́го тебѣ́ сотвори́тъ, я́коже быва́етъ рабо́мъ господи́на мо­его́ царя́ Навуходоно́сора.
И рече́ къ нему́ Иуди́ѳъ: прiими́ глаго́лы рабы́ тво­ея́, и да проглаго́летъ рабы́ня твоя́ предъ лице́мъ тво­и́мъ, и не воз­вѣщу́ лжи́ госиоди́ну мо­ему́ въ но́щь сiю́:
и а́ще и́маши послѣ́довати словесе́мъ рабы́ни тво­ея́, соверше́н­но дѣ́ло сотвори́тъ съ тобо́ю Бо́гъ, и не от­паде́тъ господи́нъ мо́й от­ начина́нiй сво­и́хъ:
живе́тъ бо ца́рь Навуходоно́соръ всея́ земли́, и живе́тъ держа́ва его́, и́же посла́ тя во исправле́нiе вся́кiя души́, я́ко не то́кмо человѣ́цы тебе́ ра́ди послу́жатъ ему́, но и звѣ́рiе по́льнiи и ско́ти и пти́цы небе́сныя крѣ́постiю тво­е́ю жи́ви бу́дутъ о Навуходоно́сорѣ и все́мъ до́мѣ его́:
слы́шахомъ бо прему́дрость твою́ и хи́трости души́ тво­ея́, и воз­вѣсти́ся все́й земли́, я́ко ты́ еди́нъ бла́гъ во все́мъ ца́р­ст­вѣ и си́ленъ въ ра́зумѣ и чу́денъ во ополче́нiихъ бра́ни:
и ны́нѣ́ сло́во, е́же изрече́ Ахiо́ръ въ засѣда́нiи тво­е́мъ, слышахомъ глаго́лы его́, я́ко снабдѣ́ша его́ му́жiе гра́да ветилу́и, и воз­вѣсти́ и́мъ вся́, ели́ка изглаго́ла о́нъ у тебе́:
сего́ ра́ди, влады́ко господи́не, да не преступа́еши словесе́ его́, но положи́ его́ въ тво­е́мъ се́рдцы, я́ко и́стин­но е́сть: не бо́ от­мща́ет­ся ро́дъ на́шъ, не превоз­мога́етъ ме́чь на ни́хъ, а́ще не согрѣша́тъ къ Бо́гу сво­ему́:
и ны́нѣ да не бу́детъ господи́нъ мо́й от­ве́рженъ и недѣй­ст­ви́теленъ, и нападе́тъ сме́рть на лице́ и́хъ, и пости́гнетъ и́хъ согрѣше́нiе, и́мже раздража́тъ Бо́га сво­его́, когда́ либо а́ще сотворя́тъ безмѣ́стiе:
поне́же бо оскудѣ́ша и́мъ бра́шна, и ума́лися вся́ вода́, восхотѣ́ша устреми́тися на скоты́ своя́, и вся́, ели́ка опредѣли́ и́мъ Бо́гъ въ зако́нѣхъ сво­и́хъ не я́сти, умысли́ша употребля́ти:
и нача́тки пшени́цы, и десяти́ны вiна́ и еле́а, я́же соблюда́ху освяти́в­ше иерео́мъ предстоя́щымъ во Иерусали́мѣ предъ лице́мъ Бо́га на́­шего, суди́ша иждива́ти, и́мже ниже́ рука́ми подоба́­ше при­­каса́тися кому́ от­ люді́й:
и посла́ша во Иерусали́мъ, я́ко и та́мо живу́щiи сотвори́ша сiя́, да при­­несу́тъ и́мъ разрѣше́нiе от­ старѣ́йшинъ:
и бу́детъ, егда́ воз­вѣсти́т­ся и́мъ, и сотворя́тъ, даду́т­ся тебѣ́ въ погубле́нiе въ де́нь то́й:
тѣ́мже а́зъ раба́ твоя́, позна́в­ши сiя́ вся́, от­бѣго́хъ от­ лица́ и́хъ: и посла́ мя́ Бо́гъ твори́ти съ тобо́ю дѣла́, о ни́хже ужа́снет­ся вся́ земля́, ели́цы а́ще услы́шатъ сiя́,
зане́ раба́ твоя́ благо­чести́ва е́сть и служа́щи но́щiю и дне́мъ Бо́гу небесе́: и ны́нѣ пребу́ду у тебе́, господи́не мо́й, и да исхо́дитъ раба́ твоя́ въ нощи́ въ де́брь и мо́лит­ся къ Бо́гу: и воз­вѣсти́тъ ми́, егда́ сотворя́тъ согрѣше́нiя своя́:
и при­­ше́дши воз­вѣщу́ тебѣ́, и изы́деши со все́ю си́лою тво­е́ю, и нѣ́сть, и́же воспроти́вит­ся тебѣ́ от­ ни́хъ:
и поведу́ тя сквоз­ѣ́ Иудею, до́ндеже прiити́ пря́мо Иерусали́ма, и положу́ сѣда́лище твое́ посредѣ́ его́, и пожене́ши и́хъ а́ки о́вцы, и́мже нѣ́сть па́стыря, и не воз­ско́млетъ пе́съ язы́комъ сво­и́мъ проти́ву тебе́: зане́ мнѣ́ сiя́ рече́на су́ть по предвѣ́дѣнiю мо­ему́ и воз­вѣще́на ми́, и послана́ е́смь воз­вѣсти́ти тебѣ́.
И уго́дна бы́ша словеса́ ея́ предъ Олофе́рномъ и предъ всѣ́ми слуги́ его́, и диви́шася о прему́дрости ея́ и рѣ́ша:
нѣ́сть таковы́я жены́ от­ конца́ да́же до конца́ земли́ въ красотѣ́ лица́ и въ ра́зумѣ слове́съ.
И рече́ къ не́й Олофе́рнъ: бла́го сотвори́ Бо́гъ посла́вый тя́ предъ людьми́, е́же бы́ти въ рука́хъ на́шихъ держа́вѣ, на уничижи́в­шихъ же господи́на мо­его́ поги́бели:
и ны́нѣ́ красна́ еси́ ты́ взо́ромъ тво­и́мъ и блага́ во словесѣ́хъ тво­и́хъ: зане́ а́ще сотвори́ши, я́коже глаго́лала еси́, Бо́гъ тво́й бу́детъ мо́й Бо́гъ, и ты́ въ дому́ царя́ Навуходоно́сора ся́деши и бу́деши имени́та по все́й земли́.
И повелѣ́ ввести́ ю́, идѣ́же положе́ни бы́ша сосу́ди сре́брянiи его́, и повелѣ́ угото́вити е́й от­ пи́щей устро­ева́емыхъ себѣ́ и от­ вина́ сво­его́ пи́ти.
И рече́ Иуди́ѳъ: не снѣ́мъ от­ ни́хъ, да не бу́детъ собла́знъ, но от­ при­­несе́н­ныхъ со мно́ю мнѣ́ подава́емо да бу́детъ.
И рече́ къ ней Олофе́рнъ: а́ще же оскудѣ́ютъ су́щая съ тобо́ю, от­ку́ду при­­несе́мъ тебѣ́ дава́ти подо́бная си́мъ? нѣ́сть бо съ на́ми от­ ро́да тво­его́.
И рече́ Иуди́ѳъ къ нему́: жива́ е́сть душа́ твоя́, господи́не мо́й, я́ко не иждиве́тъ раба́ твоя́ су́щихъ со мно́ю, до́ндеже сотвори́тъ Госпо́дь руко́ю мо­е́ю, я́же уста́ви.
И ведо́ша ю́ о́троцы Олофе́рновы въ шате́ръ, и спа́ да́же до полу́нощи: и воста́ о у́трен­ней стра́жи
и посла́ ко Олофе́рну, глаго́лющи: да повели́тъ у́бо господи́нъ мо́й пуща́ти рабу́ твою́ на моли́тву исходи́ти.
И повелѣ́ Олофе́рнъ тѣлохрани́телемъ не воз­браня́ти е́й. И пребы́сть въ полку́ дни́ три́: и исхожда́­ше въ нощи́ въ де́брь ветилу́и и умыва́­шеся во ополче́нiи во исто́чницѣ воды́,
и я́ко взы́де, моля́шеся Господ­у Бо́гу Изра́илеву, да упра́витъ пу́ть ея́ ко воз­ставле́нiю сыно́въ люді́й сво­и́хъ:
и входя́щи чиста́ пребыва́­ше въ шатрѣ́, доне́лиже при­­ноша́­ше пи́щу свою́ ко ве́черу.
И бы́сть въ де́нь четве́ртый, сотвори́ Олофе́рнъ пи́ръ рабо́мъ сво­и́мъ еди́нымъ, и не при­­зва́ въ послуже́нiе ни еди́наго от­ су́щихъ при­­ слу́жбахъ,
и рече́ ваго́ю евну́ху, и́же бя́ше при­­ста́вникъ надъ всѣ́ми су́щими его́: ше́дъ у́бо увѣща́й жену́ Евре́иню, я́же е́сть у тебе́, е́же прiити́ къ на́мъ и я́сти и пи́ти съ на́ми:
се́ бо, сту́дно лицу́ на́­шему, а́ще жену́ сицеву́ю оста́вимъ не бесѣ́довав­ше съ не́ю, зане́ а́ще сея́ не при­­зове́мъ, посмѣе́т­ся на́мъ.
И изы́де ваго́а от­ лица́ Олофе́рнова и вни́де къ не́й и рече́: да не облѣни́т­ся у́бо отрокови́ца до́брая сiя́, при­­ше́дши ко господи́ну мо­ему́, просла́витися предъ лице́мъ его́ и пи́ти съ на́ми въ весе́лiе вино́ и бы́ти въ де́нь сей, я́ко дщи́ еди́на от­ сыно́въ Ассу́ровыхъ, я́же предстоя́тъ въ дому́ Навуходоно́соровѣ.
И рече́ къ нему́ Иуди́ѳъ: и кто́ е́смь а́зъ противоглаго́лющи господи́ну мо­ему́? зане́ все́, е́же бу́детъ предъ очесы́ его́ уго́дно, потща́в­шися сотворю́, и бу́детъ сiе́ ми́ ра́дованiе да́же до дне́ сме́рти мо­ея́.
И воста́в­ши украси́ся одѣя́нiемъ и вся́кимъ украше́нiемъ же́нскимъ: и прiи́де раба́ ея́ и постла́ е́й предъ Олофе́рномъ до́лу ковры́, и́хже взя́ от­ ваго́и ко повседне́вному употребле́нiю сво­ему́, во е́же я́сти воз­ле́гшей на ни́хъ:
и в­ше́дши воз­леже́ Иуди́ѳъ. И изступи́ се́рдце Олофе́рново о ней, и подви́жеся душа́ его́: и бя́ше жела́теленъ зѣло́, е́же сни́тися съ не́ю, и усмотрева́­ше вре́мене, е́же обольсти́ти ю́, от­ него́же дне́ ви́дѣ ю́:
и рече́ къ не́й Олофе́рнъ: пі́й у́бо и бу́ди съ на́ми въ весе́лiи.
И рече́ Иуди́ѳъ: бу́ду у́бо пи́ти, господи́не, я́ко воз­вели́чися живо́тъ мо́й во мнѣ́ дне́сь па́че всѣ́хъ дні́й рожде́нiя мо­его́.
И взе́мши яде́ и пи́ предъ ни́мъ, я́же угото́ва раба́ ея́.
И воз­весели́ся Олофе́рнъ о не́й и пи́ вина́ мно́го зѣло́, ели́ко не пи́ никогда́же въ де́нь еди́нъ, от­не́лиже роди́ся.
Егда́ же по́здѣ бы́сть, потща́шася раби́ его́ от­ити́, и ваго́а заключи́ шате́ръ от­внѣ́ и от­пусти́ предстоя́щихъ от­ лица́ господи́на сво­его́, и от­идо́ша къ ло́жамъ сво­и́мъ, бя́ху бо вси́ утружде́ни, зане́ на мно́зѣ пребы́сть пи́ръ.
Оста́ся же Иуди́ѳъ еди́на въ шатрѣ́, и Олофе́рнъ пове́рженъ на ло́жи сво­е́мъ: бя́ше бо преиспо́лненъ вино́мъ.
И рече́ Иуди́ѳъ рабѣ́ сво­е́й, да сто­и́тъ внѣ́ ло́жницы ея́ и да смо́тритъ исхо́да ея́ я́коже по вся́къ де́нь: рече́ бо, я́ко изы́ти и́мать на моли́тву свою́: и ваго́ю глаго́ла по словесе́мъ си́мъ.
И от­идо́ша вси́ от­ лица́ ея́, и ни еди́нъ оста́ся въ ло́жницѣ от­ ма́ла да́же до вели́ка. И ста́в­ши Иуди́ѳъ при­­ одрѣ́ его́, рече́ въ се́рдцы сво­е́мъ: Го́споди, Бо́же всея́ си́лы, при́зри въ ча́съ се́й на дѣла́ ру́къ мо­и́хъ ко воз­выше́нiю Иерусали́ма,
я́ко ны́нѣ́ вре́мя помоще­с­т­вова́ти наслѣ́дiю тво­ему́ и соверши́ти начина́нiе мое́ ко сокруше́нiю враго́въ, и́же воста́ша на на́съ.
И при­­ступи́в­ши къ сто́лпнику одра́, и́же бя́ше у главы́ Олофе́рновы, сня́тъ ме́чь его́ съ него́,
и при­­бли́жив­шися ко одру́, взя́ въ го́рсть власы́ главы́ его́ и рече́: укрѣпи́ мя, Го́споди Бо́же Изра́илевъ, въ де́нь се́й.
И уда́ри въ вы́ю его́ два́жды си́лою сво́­ею, и отъ­я́ главу́ его́ от­ него́,
и от­вали́ тѣ́ло его́ от­ посте́ли, и отъ­я́ завѣ́су от­ столпо́въ: и по ма́лѣ изы́де и предаде́ рабы́ни сво­е́й главу́ Олофе́рнову:
и вложи́ ю́ въ мѣше́цъ снѣ́дей сво­и́хъ. И изыдо́стѣ о́бѣ ку́пно по обы́чаю сво­ему́ на моли́тву: и прошедшѣ по́лкъ, обыдо́стѣ де́брь о́ную, и взыдо́стѣ на го́ру ветилу́и, и прiидостѣ ко врато́мъ ея́.
И рече́ Иуди́ѳъ издале́ча стрегу́щымъ на вратѣ́хъ: от­ве́рзите ны́нѣ, от­ве́рзите врата́, съ на́ми Бо́гъ, Бо́гъ на́шъ, сотвори́ти еще́ крѣ́пость во Изра́или и си́лу на враги́, я́коже и дне́сь сотвори́.
И бы́сть я́ко услы́шаша му́жiе гра́да того́ гла́съ ея́, потща́шася сни́ти ко врато́мъ гра́да сво­его́ и созва́ша ста́рцевъ гра́да.
И стеко́шася вси́ от­ ма́ла да́же до вели́ка, я́ко па́че ча́янiя бѣ́ имъ, е́же прiити́ е́й, и от­верзо́ша врата́ и воспрiя́ша и́хъ: и вже́гше о́гнь во свѣще́нiе, окружи́ша и́хъ.
Она́ же рече́ къ ни́мъ гла́сомъ вели́кимъ: хвали́те Бо́га, хвали́те: хвали́те Бо́га, и́же не от­ста́ви ми́лости сво­ея́ от­ до́му Изра́илева, но сокруши́ враги́ на́шя руко́ю мо­е́ю въ но́щь сiю́.
И изе́мши главу́ изъ мѣшца́ показа́ и рече́ и́мъ: се́, глава́ Олофе́рна вождонача́лника си́лы Ассу́рскiя, и се́, завѣ́са, за не́юже лежа́­ше во пiя́н­ствахъ сво­и́хъ, и порази́ его́ Госпо́дь руко́ю же́нскою:
и жи́въ е́сть Госпо́дь, и́же сохрани́ мя въ пути́ мо­е́мъ, и́мже ходи́хъ, я́ко прельсти́ его́ лице́ мое́ въ па́губу его́, и не сотвори́ грѣха́ со мно́ю во оскверне́нiе и срамоту́.
И ужасо́шася вси́ лю́дiе зѣло́, и па́дше поклони́шася Бо́гу, и рѣ́ша единоду́шно: благослове́нъ еси́, Бо́же на́шъ, уничто́живый въ день се́й враги́ люді́й тво­и́хъ.
И рече́ е́й Озі́а: благослове́на ты́ еси́, дщи́, Бо́гомъ вы́шнимъ па́че всѣ́хъ же́нъ я́же на земли́, и благослове́нъ Госпо́дь Бо́гъ, и́же созда́ небеса́ и зе́млю, и́же упра́ви тя́ на сокруше́нiе главы́ кня́зя враго́въ на́шихъ:
я́ко не от­ста́нетъ наде́жда твоя́ от­ се́рдца человѣ́къ, помина́ющихъ крѣ́пость Бо́жiю, да́же до вѣ́ка:
и да сотвори́тъ тебѣ́ сiя́ Бо́гъ въ воз­ноше́нiе вѣ́чное, е́же посѣща́ти тя́ во благи́хъ, за е́же не пощадѣ́ла еси́ души́ тво­ея́ смире́нiя ра́ди ро́да на́­шего, но посо́б­ст­вовала еси́ паде́нiю на́­шему, въ правотѣ́ ходи́в­ши предъ Бо́гомъ на́шимъ. И рѣ́ша вси́ лю́дiе: бу́ди, бу́ди.
И рече́ къ ни́мъ Иуди́ѳъ: послу́шайте у́бо мене́, бра́тiя, и взе́мше главу́ сiю́ повѣ́сите ю́ на забра́лѣ стѣны́ ва́­шея:
и бу́детъ егда́ воз­сiя́етъ утро, и взы́детъ со́лнце на зе́млю, прiимете ко́ждо ору́дiя бра́н­ная ва́ша, и изы́дете вся́къ му́жъ си́льный внѣ́ гра́да, и дади́те во­ево́ду надъ ними, а́ки сходя́ще на по́ле ко пе́рвѣй стра́жи сыно́въ Ассу́ровыхъ, и не сни́дете:
и взе́мше сі́и всеору́жiя своя́, по́йдутъ ко ополче́нiю сво­ему́, и воз­бу́дятъ во­ево́ды си́лы Ассу́ровы, и стеку́т­ся ко шатру́ Олофе́рнову, и не обря́щутъ его́, и нападе́тъ на ни́хъ стра́хъ, и побѣ́гнутъ от­ лица́ ва́­шего:
и воз­слѣ́довав­шiи ва́мъ, и вси́ живу́щiи во все́мъ предѣ́лѣ Изра́илстѣмъ, постила́йте я́ по путе́мъ и́хъ:
пре́жде же е́же сотвори́ти сiя́, при­­зови́те мнѣ́ Ахiо́ра Аммани́тина, да ви́дѣвъ позна́етъ уничтожа́ющаго до́мъ Изра́илевъ, и сего́ я́ко на сме́рть по́слан­наго къ на́мъ.
И при­­зва́ша Ахiо́ра изъ до́му Озі́ина. Егда́ же прiи́де и ви́дѣ главу́ Олофе́рнову въ руцѣ́ му́жа еди́наго въ собра́нiи люді́й, паде́ на лице́, и разсла́бися ду́хъ его́.
Егда́ же подъя́ша его́, при­­паде́ къ нога́ма Иуди́ѳы, и поклони́ся лицу́ ея́, и рече́: благослове́на ты́ во вся́цѣмъ селе́нiи Иу́динѣ и во вся́цѣмъ язы́цѣ, и́же услы́шав­ше и́мя твое́ смяту́т­ся:
и ны́нѣ́ воз­вѣсти́ ми, ели́ка сотвори́ла еси́ во дне́хъ си́хъ. И воз­вѣсти́ ему́ Иуди́ѳъ посредѣ́ люді́и вся́, ели́ка сотвори́, от­ него́же дне́ изы́де, до́ндеже глаго́лаше и́мъ.
Егда́ же преста́ глаго́лющи, воскли́кнуша лю́дiе гла́сомъ вели́кимъ и дадо́ша гла́съ весе́лый во гра́дѣ сво­е́мъ.
Ви́дѣвъ же Ахiо́ръ вся́, ели́ка сотвори́ Бо́гъ Изра́илевъ, вѣ́рова Бо́гу зѣло́, и обрѣ́за пло́ть кра́йнюю свою́, и при­­ложи́ся къ до́му Изра́илеву да́же до дне́ сего́.
Егда́ же ден­ни́ца взы́де, свѣ́сиша главу́ Олофе́рнову со стѣны́: и воспрiя́тъ вся́къ му́жъ Изра́илевъ ору́жiя своя́, и изыдо́ша полка́ми на восхо́ды горы́.
Сы́нове же Ассу́ровы, я́ко уви́дѣша и́хъ, разосла́ша къ вожде́мъ сво­и́мъ: они́ же прiидо́ша къ во­ево́дамъ и ты́сящникомъ и ко вся́кому кня́зю сво­ему́,
и прiидо́ша къ шатру́ Олофе́рнову, и рѣ́ша су́щему надъ всѣми его́: воз­буди́ у́бо господи́на на́­шего, зане́ дерзну́ша раби́ сходи́ти къ на́мъ на бра́нь, да истребя́т­ся въ коне́цъ.
И вни́де ваго́а и толкну́ во дворъ шатра́, мня́ше бо спа́ти его́ со Иуди́ѳою.
Егда́ же никто́же послу́шаше, ра­ст­вори́въ вни́де въ ло́жницу и обрѣ́те его́ при­­ пра́зѣ пове́ржена ме́ртва, и глава́ его́ отъ­я́та бы́сть от­ него́:
и возопи́ гла́сомъ вели́кимъ съ пла́чемъ и стена́нiемъ и во́племъ крѣ́пкимъ, и раздра́ ри́зы своя́:
и вни́де въ шате́ръ, идѣ́же бѣ́ Иуди́ѳъ обита́ющи, и не обрѣ́те ея́, и изскочи́ къ лю́демъ и возопи́:
от­верго́шася раби́, сотвори́ сту́дъ еди́на жена́ Евре́йская на до́мъ царя́ Навуходоно́сора: зане́ се́, Олофе́рнъ до́лу, и главы́ нѣ́сть на не́мъ.
Егда́ же услы́шаша сiя́ глаго́лы кня́зiе си́лы Ассу́ровы, раздра́ша ри́зы своя́, и смяте́ся душа́ и́хъ зѣло́, и бы́сть и́хъ кри́къ и во́пль зѣло́ посредѣ́ полка́.
И егда́ услы́шаша въ шатрѣ́хъ су́щiи, ужасо́шася о бы́в­шемъ,
и нападе́ на ня́ стра́хъ и тре́петъ, и не бѣ́ человѣ́ка пребыва́юща предъ лице́мъ бли́жняго ктому́, но исте́кше единоду́шно бѣжа́ху по вся́кому пути́ по́ля и наго́рныя:
и и́же ополчи́в­шiися въ го́рней о́крестъ ветилу́и обрати́шася въ бѣ́г­ст­во: и тогда́ сы́нове Изра́илевы вся́къ му́жъ ра́тникъ от­ ни́хъ устреми́шася на ни́хъ.
И посла́ Озі́а въ ветомасѳе́мъ и виваю́, и ховаю́ и холу́, и во вся́къ предѣ́лъ Изра́илевъ, вѣ́ст­ники о соверши́в­шихся, и да вси́ потеку́тъ вслѣ́дъ враго́въ на погубленiе и́хъ.
Егда́ же услы́шаша сы́нове Изра́илевы, вси́ единоду́шно нападо́ша на ни́хъ и сѣко́ша и́хъ да́же до ховы́. Та́кожде же и и́же изъ Иерусали́ма прiидо́ша и изъ всея́ наго́рныя: воз­вѣсти́ша бо и́мъ бы́в­шая ополче́нiю враго́въ и́хъ: и и́же въ Галаа́дѣ и въ Галиле́и бодо́ша и́хъ я́звою вели́кою, до́ндеже мину́ша Дама́скъ и предѣ́лы его́.
Про́чiи же живу́щiи во ветилу́и, нападо́ша на по́лкъ Ассу́ровъ и плѣни́ша и́хъ и обогати́шася зѣло́.
Сы́нове же Изра́илевы воз­врати́в­шеся от­ сѣ́чи, воз­облада́ша про́чими, и ве́си и се́ла, я́же въ го́рней и напо́льнѣй, воз­облада́ша мно́гими коры́стьми: бѣ́ бо мно́же­с­т­во мно́го зѣло́.
Иоаки́мъ же иере́й вели́кiй и старѣ́йшины сыно́въ Изра́илевыхъ живу́щiи во Иерусали́мѣ прiидо́ша е́же зрѣ́ти блага́я, я́же сотвори́ Госпо́дь Изра́илю, и е́же ви́дѣти Иуди́ѳъ и глаго́лати съ не́ю ми́ръ.
Егда́ же прiидо́ша къ не́й, благослови́ша ю́ вси́ единоду́шно и рѣ́ша къ не́й: ты́ воз­выше́нiе Изра́илево! ты́ ра́дованiе вели́ко Изра́илево! ты́ сла́ва велiя ро́да на́­шего!
сотвори́ла еси́ вся́ сiя́ руко́ю тво­е́ю, сотвори́ла еси́ блага́я со Изра́илемъ, и да благоволи́тъ о ни́хъ Бо́гъ: благослове́на бу́ди у Вседержи́теля Го́спода въ вѣ́чное вре́мя. И рѣ́ша вси́ лю́дiе: бу́ди.
И плѣня́ху вси́ лю́дiе по́лкъ чрезъ дні́й три́десять, и да́ша Иуди́ѳѣ шате́ръ Олофе́рновъ и вся́ сре́бряныя сосу́ды, и одры́ и умыва́лницы, и вся́ устрое́нiя его́. И прiе́мши она́ воз­ложи́ на мска́ сво­его́, и впряже́ колесни́цы, и сложи́ я́ на ня́.
И при­­тече́ вся́кая жена́ Изра́илска е́же ви́дѣти ю́, и благослови́ша ю́ и сотвори́ша е́й ли́къ от­ себе́. И взя́ ко́пiя цвѣта́ми укра́шен­ная въ ру́цѣ сво­и́ и даде́ жена́мъ су́щымъ съ не́ю:
и увѣнча́ся ма́слиною сама́ и я́же съ не́ю, и идя́ше предъ всѣ́ми людьми́ въ ли́цѣ, веду́щи всѣ́хъ же́нъ. И послѣ́доваше вся́къ му́жъ Изра́илевъ вооруже́ни съ вѣнцы́ и пѣ́сньми во уста́хъ сво­и́хъ.
И нача́ Иуди́ѳъ исповѣ́данiе сiе́ во все́мъ Изра́или, и воз­глаша́ху вси́ лю́дiе хвале́нiе сiе́.
И рече́ Иуди́ѳъ: начни́те Бо́гу мо­ему́ въ тимпа́нѣхъ, пойте Го́сподеви мо­ему́ въ кимва́лѣхъ, кра́сно воспо́йте ему́ пѣ́снь но́ву, воз­носи́те и при­­зыва́йте и́мя его́:
я́ко Бо́гъ сокруша́яй бра́ни Госпо́дь, я́ко во ополченiихъ его́ посредѣ́ люді́й изъя́тъ мя́ изъ руки́ гоня́щихъ мя́:
прiи́де Ассу́ръ изъ го́ръ от­ сѣ́вера, прiи́де во тма́хъ си́лы сво­ея́, и́хже мно́же­с­т­во загради́ исто́чники, и ко́н­ница и́хъ покры́ хо́лмы:
рече́ пожещи́ предѣ́лы моя́, и ю́ношы моя́ уби́ти мече́мъ, и ссу́щыя моя́ положи́ти въ помо́стъ, и младе́нцы моя́ да́ти въ расхище́нiе, и дѣ́вы моя́ плѣни́ти:
Госпо́дь Вседержи́тель опрове́рже и́хъ руко́ю жены́,
не бо́ паде́ си́льный и́хъ от­ ю́ношъ, ниже́ сы́нове тита́новы порази́ша его́, ниже́ высо́цы исполи́ни нападо́ша на него́, но Иуди́ѳъ дщи́ Мера́рина доброто́ю лица́ сво­его́ разсла́би его́:
совлече́ся бо одѣя́нiя вдов­ст­ва́ сво­его́ на воз­выше́нiе бѣ́д­ст­ву­ю­щихъ во Изра́или, пома́за лице́ свое́ умаще́нiемъ
и увѣнча́ власы́ своя́ увя́сломъ и прiя́тъ оде́жду льня́ну въ прельще́нiе его́:
санда́лiя ея́ похи́ти о́ко его́, и добро́та ея́ плѣни́ ду́шу его́, про́йде ме́чь вы́ю его́:
устраши́шася пе́рсы держа́вы ея́, и ми́ды дерзнове́нiемъ ея́ разсѣдо́шася:
тогда́ воскли́кнуша смире́н­нiи мо­и́ и возопи́ша немощні́и мо­и́, и устраши́шася: воз­несо́ша гла́съ сво́й, и побѣжде́ни бы́ша:
сы́нове отрокови́цъ бодо́ша и́хъ и я́ко рабо́въ бѣглецо́въ уязвля́ху и́хъ, погибо́ша от­ ополче́нiя Го́спода мо­его́:
воспою́ Го́сподеви мо­ему́ пѣ́снь но́ву: Го́споди, ве́лiй еси́ и сла́венъ, ди́венъ въ крѣ́пости, непребори́мый,
тебѣ́ да рабо́таетъ вся́ка тва́рь твоя́: я́ко ре́клъ еси́, и бы́ша: посла́лъ еси́ Ду́ха тво­его́, и созда́: и нѣ́сть, и́же противоста́нетъ гла́су тво­ему́:
го́ры бо от­ основа́нiи съ вода́ми подви́гнут­ся, ка́менiе же от­ лица́ тво­его́ я́ко во́скъ раста́етъ: надъ боя́щимися же тебе́ ты́ уми́лостивля́ешися,
я́ко ма́ло вся́ка же́ртва въ воню́ благо­уха́нiя, и малѣ́йшiй вся́къ ту́къ во всесожже́нiе тебѣ́: боя́йся же Го́спода вели́къ вы́ну:
го́ре язы́комъ востаю́щымъ на ро́дъ мо́й: Госпо́дь Вседержи́тель от­мститъ и́мъ въ де́нь су́дный, да́ти о́гнь и че́рвiе на пло́ти и́хъ, и воспла́чут­ся въ чу́в­ст­вѣ да́же до вѣ́ка.
Егда́ же внидо́ша во Иерусали́мъ, поклони́шася Бо́гу: и егда́ очи́стишася лю́дiе, при­­несо́ша всесожега́емая своя́ и про­изво́льная своя́ и да́ры своя́.
И воз­ложи́ Иуди́ѳъ вся́ сосу́ды Олофе́рновы, ели́ки дадо́ша лю́дiе е́й, и завѣ́су, ю́же взя́ она́ от­ ло́жницы его́, въ да́ръ Го́споду даде́.
И бя́ху лю́дiе веселя́щеся во Иерусали́мѣ предъ лице́мъ святы́хъ ме́сяцы три́, и Иуди́ѳъ съ ни́ми пребы́сть.
По дне́хъ же си́хъ воз­врати́ся кі́йждо во наслѣ́дiе свое́: и Иуди́ѳъ отъи́де во ветилу́ю, и пребыва́­ше надъ стяжа́нiемъ сво­и́мъ, и бы́сть во вре́мя свое́ сла́вна во все́й земли́.
И мно́зи жела́ша ея́, и не позна́ му́жъ ея́ вся́ дни́ живота́ ея́, от­ него́же дне́ у́мре Манассі́а му́жъ ея́ и при­­ложи́ся къ лю́демъ сво­и́мъ.
И про­изы́де вели́ка зѣ́ло́, и состарѣ́ся въ дому́ му́жа сво­его́ лѣ́тъ ста́ пяти́, и от­пусти́ рабы́ню свою́ свобо́дну, и у́мре во ветилу́и, и погребо́ша ю́ въ пеще́рѣ му́жа ея́ Манассі́и.
И пла́кася ея́ до́мъ Изра́илевъ дні́й се́дмь. И раздѣли́ имѣ́нiя своя́ пре́жде сме́рти сво­ея́ всѣ́мъ бли́жнимъ Манассі́и му́жа сво­его́ и бли́жнимъ ро́да сво­его́.
И не бя́ше ктому́ устраша́яй сыно́въ Изра́илевыхъ во дни́ Иуди́ѳы и по сме́рти ея́ дни́ мно́ги.
Nebukadnetsar kutsub sõtta Arpaksadi vastu
Nebukadnetsari kaheteistkümnendal valitsemisaastal, kui ta valitses assüürlaste üle suures Niineve linnas, valitses Ekbatanas meedlaste üle Arpaksad,
kes ehitas ümber Ekbatana müürid tahutud kividest, mille laius oli kolm küünart ja pikkus kuus küünart. Ta tegi müüri seitsekümmend küünart kõrge ja viiskümmend küünart laia.
Ta tegi väravate kohale tornid, mis olid sada küünart kõrged ja mille alusmüüride laius oli kuuskümmend küünart.
Ta valmistas väravad, seitsekümmend küünart kõrged ja nelikümmend küünart laiad, et tema võimas sõjavägi ja jalaväe read saaksid sealtkaudu välja minna.
Neil päevil hakkas kuningas Nebukadnetsar sõdima kuningas Arpaksadi vastu suurel tasasel maal, mis on Ragau piirkonnas.
Siis tulid tema juurde kokku kõik, kes elasid mäestikus, ja kõik, kes elasid Eufrati, Tigrise ja Hüdaspese kaldail ning eelamlaste kuninga Arjoki väljadel. Nõnda kogunesid paljud rahvad Kaldea poegade vastu.
Assuri kuningas Nebukadnetsar läkitas sõna ka kõigile, kes elasid Pärsias, ja kõigile, kes elasid läänes, Kiliikia ja Damaskuse elanikele Liibanonil ja Antiliibanonil, ja kõigile, kes elasid rannikul,
ja rahvaile Karmelis, Gileadis, Kõrg-Galileas ja suurel Jisreeli tasandikul
ja kõigile Samaarias ja selle linnades ning teisel pool Jordanit kuni Jeruusalemmani ja Beet-Anotis, Halhulis ja Kaadesis kuni Egiptuseojani ja Tahpanheesis, Raamsesis ning kogu Goosenimaal
Tanisest ja Memfisest veel edasi, ka kõigile, kes elasid Egiptuses kuni Etioopia piirideni.
Kutsutud tõrguvad tulemast
Aga kõik elanikud kogu sellel alal ei arvanud millekski Assuri kuninga Nebukadnetsari sõna ega tulnud koos temaga sõtta, sest nad ei kartnud teda, vaid ta oli nende silmis nagu harilik mees. Nad saatsid tema käskjalad tagasi tühjalt ja häbiga.
Arpaksad võidetakse ilma abita
Nebukadnetsar sai siis väga vihaseks kõigi nende maade peale ning vandus oma aujärje ja kuningriigi juures, et ta kindlasti maksab kätte kõigile Kiliikia ja Damaskuse ja Süüria aladele ning tapab oma mõõgaga ka kõik Moabimaa elanikud ja ammonlased, nõndasamuti kogu Juudamaa rahva ja kõik, kes elavad Egiptuses kuni kahe mere piirkonnani.
Ja seitsmeteistkümnendal aastal läks ta oma sõjaväega kuningas Arpaksadi vastu, võitis ta sõjas ja ajas põgenema kogu Arpaksadi sõjaväe, kõik tema ratsanikud ja sõjavankrid.
Ta vallutas tema linnad ning tungis kuni Ekbatanani, vallutas selle tornid, rüüstas tänavad ja muutis selle toreduse häbiks.
Arpaksadi enese võttis ta vangi Ragau mäestikus ja torkas ta läbi oma viskodadega, hävitades ta sootuks.
Siis ta pöördus tagasi Niinevesse, tema ja kõik need, kes koos temaga olid, väga suur hulk sõjamehi. Ja tema ning ta sõjavägi veetsid seal rõõmsasti pidutsedes sada kakskümmend päeva.
Olovernes läkitatakse karistusretkele
Kaheksateistkümnendal aastal, esimese kuu kahekümne teisel päeval, kõneldi Nebukadnetsari, Assuri kuninga kojas, et ta maksab kätte kõigile maadele, nagu ta oli ütelnud.
Ja kuningas kutsus kokku kõik oma teenrid ja kõik oma suurnikud ning andis neile teada oma salanõu. Ta avaldas oma kindla otsuse hävitada täielikult kõik need maad.
Nemadki arvasid, et on vaja hävitada kõik need inimesed, kes ei olnud tema käsku täitnud.
Ja sündis, kui ta oli nõu pidanud, et Assuri kuningas Nebukadnetsar kutsus oma sõjaväe ülempealiku Olovernese, kes oli temast järgmine mees, ja ütles talle:
„Nõnda ütleb suurkuningas, kogu maailma isand: Vaata, sa pead minema siit minu palge eest ja võtma kaasa mehed, kes usaldavad oma jõudu, sada kakskümmend tuhat jalameest, ja hulga hobuseid koos ratsanikega - kaksteist tuhat -
ja pead siis minema kõigi maade vastu läänes, sest nad ei ole kuulda võtnud minu käsku.
Ja kuuluta neile, et nad hoiaksid valmis mulla ja vee! Sest oma vihas lähen ma nende vastu ja katan kogu maapinna oma sõjaväe jalgadega ning annan nad sellele rüüstata.
Nende haavatud täidavad siis nende orud ja ojad ning jõgi on täis nende laipu.
Ja nende hulgast võetud vangid viin ma maailma igasse äärde.
Sina mine nüüd ja valluta mulle kogu nende ala, ja kui nad sulle alistuvad, siis jäta nad mulle nende karistuspäevani!
Aga sõnakuulmatuile ärgu su silm heitku armu, vaid lase neid tappa ja riisuda kogu maal, mille sa vallutasid!
Sest nii tõesti kui ma elan ja minu kuningriik on võimas: mis ma olen ütelnud, seda ma teen oma käega!
Sina ise aga ära astu üle mitte ühestki oma isanda käsust, vaid tee täpselt nii, nagu ma sind olen käskinud, ja ära viivita seda tegemast!”
Olovernes täidab käsu
Olovernes läks siis ära oma isanda palge eest ja kutsus kõik võimukandjad, väepealikud ja Assuri sõjaväe juhid
ning luges üle võitluseks valitud mehed, nagu tema isand oli teda käskinud, umbes sada kakskümmend tuhat, ja kaksteist tuhat ratsanikku-ammukütti.
Ta rivistas nad nõnda, nagu on tavaks suure sõjaväe korraldamisel.
Ja ta võttis väga suure hulga kaameleid, eesleid ja muulasid nende koormate jaoks ja lugematult palju lambaid, härgi ja kitsi neile moonaks,
igale mehele külluses toitu ning väga palju kulda ja hõbedat kuningakojast.
Siis läks ta teele kogu oma sõjaväega, et minna kuningas Nebukadnetsari eele ja katta kogu maapind läänes oma sõjavankrite, ratsanike ja valitud jalameestega.
Ja segarahvast, kes tulid koos nendega, oli nõnda palju nagu rohutirtse või nagu liiva, mis on maa peal; seda ei saanud lugeda rohkuse pärast.
Nad läksid välja Niinevest kolm päevateekonda Bektileti tasandiku suunas ja lõid leeri üles alates Bektiletist selle mäe lähedale, mis on Ülem-Kiliikiast vasakul.
Olovernes võttis kogu oma sõjaväe: jalamehed, ratsanikud ja sõjavankrid, ning läks sealt mäestikku
ja lõi maha Puudi ja Luudi ning riisus kõiki Rassise poegi ja Ismaeli poegi, kes elasid kõrbe ääres lõuna pool kaldealasi.
Ja ta läks üle Eufrati ning läbis Mesopotaamia ja purustas kõik kindlustatud linnad Abroona jõe kaldal kuni mereni.
Siis ta vallutas Kiliikia alad ja lõi maha kõik, kes temale vastu hakkasid, ning tuli Jaafeti piirideni, mis on lõuna pool vastu Araabiat.
Ja ta piiras ümber kõik midjanlased, süütas põlema nende telgid ning rüüstas nende karjad.
Siis läks ta alla Damaskuse tasandikule nisulõikuse ajal, põletas ära kõik nende põllud, tappis lamba- ja veisekarjad, rüüstas nende linnad, laastas nende maa ja lõi mõõgateraga maha kõik nende noored mehed.
Siis hirm ja kartus tema ees langes nende peale, kes elasid mererannikul, kes olid Siidonis ja Tüüroses ning kes elasid Suuris ja Okinas, ja kõigi peale, kes elasid Jamnias. Ka Asdodi ja Askeloni elanikud kartsid teda väga.
Rannikuelanikud pakuvad rahu
Nad läkitasid tema juurde käskjalad rahusõnumiga, et need ütleksid:
„Vaata, meie, suurkuningas Nebukadnetsari orjad, lamame sinu ees: talita meiega nõnda, nagu sinule on meelepärane!
Vaata, meie eluasemed ja kõik meie maad, kõik nisuväljad, lamba- ja veisekarjad ning kõik meie leeride karjatarad on sinu palge ees: talita nõnda, nagu sinule meeldib!
Vaata, ka meie linnad ja need, kes seal elavad, on sinu orjad: tule kohtle neid nõnda, nagu sinu silmis on hea!”
Mehed tulid Olovernese juurde ning kuulutasid temale neid sõnu.
Siis ta läks koos oma sõjaväega alla rannikule ja paigutas väehulgad kindlustatud linnadesse ning võttis sealt valitud mehi abiväkke.
Ja nemad ise ja kogu nende ümbruskond võtsid tema vastu pärgade, tantsude ja trummidega.
Ometi hävitas ta kogu nende ala ja raius maha nende hiied, sest temal oli käsk kaotada kõik maa jumalad, et kõik rahvad austaksid ainult Nebukadnetsarit, et kõik nende keeled ja suguharud hüüaksid teda appi kui jumalat. Olovernes pöördub Juudamaa vastu
Siis ta tuli Jisreeli juurde Dotani lähedale, mis on Juuda suure tasandiku kohal.
Ja ta lõi leeri üles Geba ja Skütopolise vahele ning oli seal kuu aega, et kokku koguda kõik oma sõjaväe voorid.
Juudid valmistuvad vastupanuks
Kui Iisraeli lapsed, kes elasid Juudamaal, said kuulda kõigest, mida Assuri kuninga Nebukadnetsari ülempealik Olovernes teiste rahvastega oli teinud ja kuidas ta kõik nende pühamud oli rüüstanud ja hävitanud,
siis nad kartsid teda üliväga ning olid hirmul Jeruusalemma ja Issanda, oma Jumala templi pärast,
sest nad olid hiljuti vangipõlvest tulnud ja kogu Juuda rahvas oli alles nüüd kogunenud. Ja teotatud riistad, ohvrialtar ja tempel olid uuesti pühitsetud.
Sellepärast nad läkitasid sõna kõikjale Samaaria aladele ja Beet-Hooronisse, Belmaini, Jeerikosse, Hoobasse, Haasorisse ja Saalemi orgu.
Nad võtsid varakult oma valdusesse kõik kõrgete mägede tipud, ehitasid müürid ümber sealsetele küladele ja varusid neisse toidumoona sõja puhuks, sest nende põllud olid äsja koristatud.
Ja Joojakim, kes neil päevil oli Jeruusalemmas ülempreester, kirjutas elanikele Betuulias ja Beet-Omestaimis, mis on Jisreeli kohal, Dotani lähedal oleva tasandiku ääres,
ja käskis valvata mägiteid, sest nende kaudu pääses Juudamaale. Nendel oli kerge takistada ülesminejaid, sest kitsas tee oli vaevalt käidav kahele mehele kõrvuti.
Ja Iisraeli lapsed tegid nõnda, nagu neid oli käskinud ülempreester Joojakim ja kogu Iisraeli Suurkohus, kes asusid Jeruusalemmas.
Siis kõik Iisraeli mehed hüüdsid Jumala poole suure andumusega ja alandasid oma hinge sügavas harduses,
nemad ise, nende naised, lapsed ja loomad. Ka kõik nende juures olevad võõrad ja palgalised ning raha eest ostetud orjad panid endale kotiriide niuetele.
Kõik Iisraeli mehed, naised ja lapsed, kes elasid Jeruusalemmas, heitsid siis maha templi ette, raputasid endale tuhka pähe ja laotasid oma kotiriided Issanda ette.
Nad katsid kotiriidega ohvrialtari ning hüüdsid lakkamatult ja üksmeelselt Iisraeli Jumala poole, et ta ei laseks riisuda nende lapsi ega annaks nende naisi saagiks, ei laseks nende pärisosa linnu hävitada ega pühamut reostada ja teotada paganate kahjurõõmuks.
Ja Issand võttis kuulda nende häält ning nägi nende ahastust. Ja rahvas paastus mitu päeva kogu Juudamaal ja Jeruusalemmas kõigeväelise Issanda pühamu ees.
Ülempreester Joojakim ning kõik, kes seisid Issanda ees, preestrid ja Issanda teenrid, niuded kotiriidega vöötatud, ohverdasid alalist põletusohvrit ja rahva tõotusohvreid ning vabatahtlikke ande.
Ja nende peakatete peal oli tuhk ning nad hüüdsid kõigest väest Issanda poole, et ta armulikult vaataks kogu Iisraeli soo peale.
Olovernes nõuab teateid juutide kohta
Kui Olovernesele, Assuri sõjaväe ülempealikule, kuulutati, et Iisraeli lapsed valmistuvad sõjaks ja on sulgenud läbipääsud mäestikus, on kindlustanud kõik kõrged mäetipud ja on teinud tõkkeid tasandike peale,
siis ta vihastas väga ja kutsus kõik Moabi vürstid ja Ammoni pealikud ja kõik maavalitsejad rannikult
ning ütles neile: «Ütelge nüüd mulle, te Kaanani pojad, mis rahvas see on, kes asub mäestikus, ja missugused on need linnad, kus nad elavad, kui suur on nende sõjavägi, kust tuleb nende jõud ja vägevus, kes on pandud neile kuningaks, nende sõjaväe juhiks,
ja mispärast nad on tõrkunud minule vastu tulemast, tehes teisiti kui kõik teised rahvad läänes?»
Ahior hoiatab Olovernest
Siis kostis temale Ahior, kõigi ammonlaste juht: «Kuulgu nüüd mu isand sõna oma sulase suust, siis kuulutan ma sinule tõtt selle rahva kohta, kes elab sinu lähedal selles mäestikus, ja valet ei tule sinu sulase suust.
See rahvas põlvneb kaldealastest
ja varem elasid nad Mesopotaamias. Kuna nad ei tahtnud käia oma vanemate jumalate järel, kes kaldealaste maal olid,
siis nad lahkusid oma vanemate teelt ja kummardasid taeva Jumalat, seda Jumalat, keda nad olid tundma õppinud. Kui nad ära aeti kaldealaste jumalate palge eest, siis nad põgenesid Mesopotaamiasse ja elasid seal kaua aega.
Siis nende Jumal käskis neil lahkuda oma asupaigast võõrsil ja minna Kaananimaale. Seal nad siis elasid ja soetasid endale rikkalikult kulda ja hõbedat ning väga palju karja.
Siis nad läksid alla Egiptusesse, sest Kaananimaale tuli nälg, ja asusid seal niikaua, kui neile elatist leidus. Nad siginesid seal suureks hulgaks ja nende sugu oli arvamata suur.
Aga Egiptuse kuningas tõusis nende vastu: neid peteti telliskiviteoga, neid rõhuti ja nad tehti orjadeks.
Siis nad kisendasid oma Jumala poole ja tema lõi kogu Egiptusemaad nuhtlustega, mille vastu ei olnud ravi. Seejärel ajasid egiptlased nad eneste juurest ära.
Jumal kuivatas siis nende ees Punase mere
ja viis nad teele Siinaisse ja Kaades-Barneasse. Nad ajasid ära kõik, kes elasid kõrbes,
asusid elama emorlaste maale ja hävitasid oma sõjaväega kõik hesbonlased. Siis nad läksid üle Jordani ja võtsid oma valdusesse kogu mäestiku.
Ja nad ajasid eneste eest ära kaananlased, perislased, jebuuslased, sekemlased ja kõik girgaaslased ning elasid seal kaua aega.
Niikaua kui nad pattu ei teinud oma Jumala ees, oli neil hea põli. Sest nendega on Jumal, kes vihkab ülekohut.
Aga kui nad lahkusid teelt, mille tema neile oli määranud, siis neid hukati hulganisti paljudes sõdades ja viidi vangi võõrale maale, nende Jumala tempel tehti maatasa ja vaenlased vallutasid nende linnad.
Nüüd, olles jälle pöördunud oma Jumala poole, on nad tagasi tulnud võõrsilt, kuhu nad olid pillutatud, ja on võtnud oma valdusesse Jeruusalemma, kus on nende pühamu, ja on asunud elama mäestikku, sest see oli tühi.
Ja nüüd, valitseja ja isand! Kui selle rahva seas on pattu ja nad eksivad oma Jumala vastu ning meie näeme, mis neile komistuseks saab, siis lähme üles ja sõdime nende vastu.
Aga kui nende rahva seas ei ole midagi laiduväärset, siis mu isand mingu neist mööda, et nende Issand ja nende Jumal ei hakkaks neid kaitsma ja meie ei jääks kogu maailma naerualuseks.»
Ja sündis, kui Ahior oli lõpetanud nende sõnade kõnelemise, et nurises kogu rahvas, kes oli ümber telgi ja ümberringi. Olovernese suured isandad ning kõik ranniku ja Moabi elanikud ütlesid, et ta tuleb tükkideks raiuda:
„Sest meie ei karda Iisraeli lapsi. Jah, vaata, see on rahvas, kellel ei ole jõudu ega vägevust tugevaks tapluseks.
Seepärast lähme üles, ja nad on parajaks palaks kogu sinu sõjaväele, valitseja Olovernes!”
Olovernese ähvardus
Kui nõupidamise juures olnud meeste lärm oli vaikinud, ütles Olovernes, Assuri sõjaväe ülempealik, kõigi muulaste juuresolekul Ahiorile ja kõigile Moabi poegadele:
«Kes sa õigupoolest oled, Ahior, ja kes on need Efraimi palgalised, et sa meie keskel ennustad nagu täna, ja keelad sõdimast Iisraeli soo vastu, et nende Jumal ei hakkaks neid kaitsma? Ja kes muu on jumal kui mitte Nebukadnetsar? Tema läkitab oma sõjaväed ja hävitab nad maa pealt ning nende Jumal ei päästa neid.
Sest meie, tema sulased, lööme nad maha nagu üheainsa mehe, ja nad ei suuda vastu panna meie hobuste rammule.
Sest hobustega me tallame nad ära, nõnda et mäed joobuvad nende verest ja nende väljad on täis nende laipu. Ühte sammugi ei suuda nad seista meie vastu, vaid hukkuvad sootuks, ütleb kuningas Nebukadnetsar, kogu maailma isand. Jah, tema on nõnda ütelnud, ei lähe tühja tema kõneldud sõnad.
Aga sina, Ahior, Ammoni palgaline, kes oled rääkinud neid sõnu oma patupäeval, ei näe enam minu palet tänasest päevast alates, kuni ma olen kätte maksnud tollele Egiptusest tulnud rahvale.
Siis minu sõjaväe mõõk ja minu abimeeste vägi torkab läbi su rinna ja sa langed nende haavatute sekka, kui ma tagasi tulen.
Minu sulased viivad su jälle mäestikku ning panevad mõnda mägitee äärsesse linna
ja sa ei sure enne, kui sind hävitatakse koos nendega.
Aga kui sa oma südames arvad, et neid ei vallutata, siis ära seda looda - mina olen rääkinud ja ükski minu sõna ei lähe tühja!»
Ahior antakse Iisraeli laste kätte
Olovernes käskis oma sulastel, kes seisid tema telgis, Ahior kinni võtta ja Betuuliasse viia ning Iisraeli laste kätte anda.
Ja tema sulased võtsid ta kinni ning viisid leerist välja lagendikule. Ja lagendikult läksid nad mäestikku ning tulid nende allikate juurde, mis olid Betuulia all.
Aga kui linna mehed mäeharjalt neid nägid, siis haarasid nad oma sõjariistad ja tulid mäeharjal olevast linnast välja. Ja kõik mehed, kivilingutajad, võtsid oma valdusesse nende ülestuleku tee ning heitsid nende peale kive.
Otsides mäe all varju, sidusid nad Ahiori kinni ja jätsid ta jalamile heidetuna maha ning läksid tagasi oma isanda juurde.
Aga Iisraeli lapsed tulid alla oma linnast, astusid tema juurde ja päästsid valla ta köidikud, viisid ta Betuuliasse oma linna ülemate ette,
kelleks neil päevil olid Ussija, Miika poeg, Siimeoni suguharust, ja Habri, Otnieli poeg, ja Karmi, Malkieli poeg.
Ja need kutsusid kokku kõik linnavanemad. Ka kõik nende noored mehed ja naised jooksid kokku rahvakogu juurde. Ja nad panid Ahiori seisma rahva keskele ning Ussija küsis temalt, mis oli sündinud.
Tema vastas ja andis neile teada, mis oli öeldud Olovernese sõjanõukogus, ja kõik need sõnad, mis ta ise oli rääkinud assüürlaste peameeste keskel, ja kuidas Olovernes oli hoobelnud Iisraeli soo vastu.
Siis rahvas heitis maha, palvetas Jumala poole ja hüüdis:
«Issand, taeva Jumal, vaata nende ülbust ja halasta meie õnnetu rahva peale ning näe meie palet, kes me oleme täna sinule pühitsetud!»
Nad trööstisid Ahiori ning kiitsid teda väga.
Siis Ussija võttis ta rahvakogust ära oma kotta ning valmistas vanemaile pidusöömingu. Ja nad hüüdsid kogu öö Iisraeli Jumalat appi.
Betuulia piiramine
Järgmisel päeval käskis Olovernes kogu oma sõjaväge ja kõiki inimesi, kes olid temale appi tulnud, minna teele Betuulia vastu, võttes enne enda valdusesse üles mäestikku viivad teed, ja siis sõdida Iisraeli laste vastu.
Ja selsamal päeval läksid teele kõik nende vägevad mehed. Kogu nende sõjaväe võimsus oli sada seitsekümmend tuhat jalameest ja kaksteist tuhat ratsanikku, peale selle voor. Ja meeste arv, kes veel olid jala koos nendega, oli väga suur.
Nad lõid leeri üles Betuulia lähedal olevasse orgu, allika juurde, ning hajusid laiuti üle Dotani kuni Belbaimini ja pikuti Betuuliast kuni Küamoonini, mis on Jisreeli kohal.
Aga kui Iisraeli lapsed nägid, kui palju neid oli, siis nad kohkusid väga ja ütlesid üksteisele: «Nüüd nad pistavad kogu maa nahka, ei kõrged mäed, ei orud ega künkad suuda kanda nende raskust!»
Siis võtsid nad igaüks oma sõjariistad ja süütasid tornides tuled ning jäid valvama kogu ööks.
Aga teisel päeval viis Olovernes välja kogu oma ratsaväe Iisraeli laste nähes, kes olid Betuulias,
ja uuris nende linna ülesviivaid teid, vaatas nende veeallikaid, võttis need enda valdusesse ja pani nende juurde sõjameeste rühmad. Ta ise läks aga tagasi oma rahva juurde.
Siis tulid tema juurde kõik Eesavi laste vürstid ja kõik Moabi rahva ülemad ning ranniku piirkonna pealikud ning ütlesid:
„Kuulgu meie isand nüüd meie kõnet, et sinu sõjaväele ei juhtuks õnnetust!
Sest see Iisraeli laste rahvas ei looda oma odade peale, vaid loodab nende kõrgete mägede peale, kus nad elavad. Sest ei ole hõlpus minna üles nende mägede tippudele.
Sellepärast, isand, ära sõdi nende vastu nõnda, kui on tavaks sõdida! Ei lange siis ainustki meest sinu rahva hulgast.
Jää oma leeri, hoia kõiki oma sõjamehi, ja lase oma sulastel võtta enda valdusesse allikas, mis voolab mäejalamil,
sest sealt võtavad vett kõik Betuulia elanikud. Siis tapab neid janu ja nad loovutavad oma linna. Meie aga ja meie rahvas läheme naabruses olevatele mäetippudele ja lööme seal leeri üles valveks, et ükski mees ei tuleks linnast välja.
Siis nõrkevad näljast nemad ja nende naised ning lapsed, ja veel enne kui mõõk tuleb neile kallale, lamavad nad oma kodutänavail,
ja sina saad neile karmilt kätte maksta, sellepärast et nad tõusid su vastu ega tulnud sulle vastu rahuga.”
Need sõnad olid meelepärased Olovernesele ja kõigile tema sulastele, ja ta käskis teha nõnda, nagu nad olid rääkinud.
Siis läks teele ammonlaste leer ja koos nendega viis tuhat assüürlast. Nad lõid leeri üles orgu ning võtsid ära Iisraeli laste veed ja veeallikad.
Eesavi lapsed ja ammonlased läksid ning lõid leeri üles ka mäestikku, Dotani kohale. Nad läkitasid eneste hulgast osa mehi lõuna ja hommiku poole Egrebeeli kohale, mis on Huusi lähedal Mohmuuri mägioja ääres. Assüürlaste ülejäänud sõjavägi lõi leeri üles lagendikule ja kattis kogu maa. Nende telkidest ja vooridest sündis tohutu leer, ja rahva arv oli väga suur.
Iisraeli lapsed hüüdsid aga Issanda, oma Jumala poole, sest nende meel läks araks, kuna kõik nende vaenlased olid nad ümber piiranud ja nad ei saanud nende keskelt põgeneda.
Kogu Assuri sõjavägi - jalamehed, sõjavankrid ja ratsanikud - oli nende ümber kolmkümmend neli päeva, ning kõigil Betuulia elanikel said veeanumad tühjaks.
Kaevud tühjenesid ja neil ei olnud ühelgi päeval enam küllaldaselt joogivett, nad said seda juua ainult mõõdu järgi.
Nende lapsed jäid närvaks, naised ja noored mehed nõrkesid janust ning langesid linna tänavatele ja väravate ette, sest neil ei olnud enam rammu.
Siis kogunes kogu rahvas - noored mehed, naised ja lapsed - Ussija ja linna ülemate juurde. Nad karjusid suure häälega ning ütlesid kõigi vanemate ees:
„Jumal mõistku kohut teie ja meie vahel, sest teie olete meile suurt ülekohut teinud, et te assüürlastega ei ole rääkinud rahust!
Ja nüüd ei ole meil abimeest, vaid Jumal on meid nende kätte müünud, et oleksime nende ees maas, janus ning suures hävingus!
Seepärast kutsuge nad nüüd ja andke kogu linn rüüstamiseks Olovernese rahvale ja kogu tema sõjaväele!
Sest meile on parem saada neile saagiks. Nõnda jääme küll orjadeks, aga meie hing jääb elama, ja me ei näe oma silmadega meie väetite surma ega meie naiste ja laste elujõu kustumist.
Me vannutame teid taeva ja maa ja meie Jumala ja meie vanemate Issanda juures, kes meid nuhtleb meie pattude ja meie vanemate pattude pärast, et ta täna ei peaks tegema nende sõnade järgi!”
Ja terve rahvakogu keskel puhkes üleüldine suur nutt ja nad hüüdsid suure häälega Issanda Jumala poole.
Aga Ussija ütles neile: „Olge julged, vennad! Kannatagem veel viis päeva, kuni Issand, meie Jumal, pöörab oma halastuse meie poole, sest tema ei jäta meid kunagi maha!
Aga kui need päevad mööduvad ja meile abi ei tule, siis ma teen teie sõnade järgi.”
Ta saatis siis rahva laiali, igaühe oma leeri. Nad läksid müüridele ja linna tornidesse, naised ja lapsed saadeti oma kodadesse. Linnas oldi aga suures ahastuses.
Juudit
Aga neil päevil kuulis sellest Juudit, Ooksi poja Merari tütar. Ooks oli Joosepi poeg, kes oli Ussieli poeg, kes oli Elkija poeg, kes oli Ananiase poeg, kes oli Gideoni poeg, kes oli Refaimi poeg, kes oli Ahituubi poeg, kes oli Eelija poeg, kes oli Hilkija poeg, kes oli Eliabi poeg, kes oli Naatanaeli poeg, kes oli Selumieli poeg, kes oli Suurisaddai poeg, kes oli Iisraeli poeg.
Juuditi mees Manasse, temaga samast suguharust ja suguvõsast, oli surnud odralõikuse ajal.
Kui ta seisis nende juures, kes põllul vihke sidusid, sai ta kuumarabanduse ja heitis voodisse ning suri Betuulias, oma linnas. Ja ta maeti oma vanemate juurde väljale, mis on Dotani ja Balamooni vahel.
Juudit oli lesena elanud oma kojas kolm aastat ja neli kuud
ning oli enesele teinud telgi oma koja katusele. Ta oli pannud kotiriide niuetele ja tal olid leseriided seljas.
Ja lesepõlves paastus ta iga päev, välja arvatud hingamispäeva eelpäevil ja hingamispäevil, noorkuupäeva eelpäevil ja noorkuupäevil, pidupäevil ja Iisraeli soo rõõmupäevil.
Tal oli veetlev välimus ja väga ilus nägu. Tema mees Manasse oli jätnud talle kulda ja hõbedat, sulaseid ja teenijaid, veiseid ja põlde. Ja need jäid temale.
Ei olnud ühtki, kes oleks temast kurja kõnelnud, sest ta kartis väga Jumalat.
Juudit sõitleb rahva ülemaid
Kui Juudit kuulis rahva kurje sõnu ülema vastu, kuna nad veepuuduse pärast olid julguse kaotanud, ja kui ta kuulis kõiki sõnu, mida Ussija neile oli ütelnud, kuidas ta neile oli vandudes lubanud, et ta viie päeva pärast annab linna üle assüürlastele,
siis ta läkitas oma teenija, kes oli kogu tema varanduse ülevaataja, kutsuma linnavanemaid Habrit ja Karmit.
Ja kui need tema juurde tulid, siis ta ütles neile: „Kuulake ometi mind, Betuulia elanike ülemad! Sest ei ole õige teie sõna, mida te täna olete rahva ees rääkinud, kui olete lubanud vandega, mille olete andnud Jumalale, üteldes, et annate linna meie vaenlastele, kui Issand neil päevil ei pöördu meid aitama!
Sest kes te õieti olete, et te täna olete kiusanud Jumalat ja olete astunud Jumala asemele inimlaste keskele?
Jah, küsige nüüd kõigeväeliselt Issandalt, aga te ei saa eales midagi teada!
Sest teie ei saa uurida inimsüdame sügavust ega mõista tema mõtteviisi; kuidas tahate siis uurida Jumalat, kes selle kõik on teinud, ja ära tunda tema meelsust ning mõista tema kavatsust? Ei iialgi, vennad! Ärge vihastage Issandat, meie Jumalat!
Sest kui ta selle viie päeva jooksul ei taha meid aidata, siis on temal ometi meelevald meid kaitsta päeval, mil ta ise tahab, või meid hävitada meie vaenlaste ees.
Teie aga ärge nõudke meie Issandalt Jumalalt tagatisi, sest Jumal ei ole nagu inimene, keda võib ähvardada, ega nagu inimlaps, kes kõhkleb.
Seepärast oodakem päästmist temalt ja hüüdkem teda meile appi, ja tema kuuleb meie häält, kui see temale meeldib!
Sest meie sugupõlvedes ei ole tõusnud kedagi ega ole meie hulgas tänapäevalgi ühtki suguharu või perekonda või paika või linna, mis austaks kätega tehtud jumalaid, nõnda nagu on sündinud muistseil päevil,
mistõttu meie vanemad anti mõõga ja riisumise kätte ja nad langesid suures kaotuses meie vaenlaste ees.
Meie aga ei tunne ühtki muud Jumalat peale tema, seepärast me loodame, et ta ei põlga meid ega mitte kedagi meie soost.
Sest kui meid tõesti vallutatakse, siis vallutatakse ka kogu Juuda ja meie pühad paigad rüüstatakse. Aga nende teotamise eest nõuab ta tasu meie verelt.
Meie vendade tapmise ja maa vangiviimise ning meie pärisosa laastamise laseb ta tulla meie pea peale paganate keskel, kus peame olema orjad ning saama pahanduseks ja naeruks oma isandate ees.
Sest meie orjapõlvest ei tule rõõmu, vaid Issand, meie Jumal, teeb selle häbiks.
Ja nüüd, vennad, näidakem oma vendadele, et nende hing oleneb meist ja et pühad paigad, tempel ja altar, toetuvad meile!
Kõige selle juures tänagem Issandat, oma Jumalat, kes meid proovile paneb niisamuti nagu meie vanemaid!
Meenutagem, mida ta tegi Aabrahamiga, ja kuidas ta proovile pani Iisaki, ja mis juhtus Jaakobile Süüria Mesopotaamias, kui ta karjatas oma ema venna Laabani lambaid!
Sest nõnda nagu ta neid tulega proovis, et läbi katsuda nende südameid, nõnda ta ei ole meidki nüüd nuhelnud; Issand karistab ainult manitsuseks neid, kes tema juurde tulevad.”
Ussija vabandab ennast
Siis Ussija vastas temale: «Kõik, mida sa oled ütelnud, oled sa rääkinud vagast südamest, ja ei ole kedagi, kes sinu sõnadele vastu vaidleks.
Sest sinu tarkus ei ole ilmsiks saanud alles täna, vaid niikaua kui sa oled elanud, on kogu rahvas tundnud sinu tarkust, ja et see, mida sa oma südames mõtled, on hea.
Rahval on aga suur janu, ja nad sundisid meid tegema nii, nagu oleme neile ütelnud, ja võtma enda peale vande, mida me ei või tühistada.
Palveta nüüd meie eest, sest sa oled jumalakartlik naine, et Issand annaks vihma meie kaevude täiteks ja meil enam ei oleks puudust!»
Juudit lubab tuua lahenduse
Juudit ütles siis neile: „Kuulake mind! Mina teen ühe teo, millest meie rahva poegade keskel jutustatakse põlvest põlve.
Täna öösel seiske väravas, mina lähen välja koos oma teenijaga, ja nende päevade jooksul, mille järel te lubasite linna anda meie vaenlastele, kaitseb Issand Iisraeli minu käe läbi!
Aga ärge uurige minu tegemisi, sest ma ei räägi sellest teile enne, kui olen oma töö lõpetanud!”
Ussija ja ülemad ütlesid siis temale: „Mine rahuga ja Issand Jumal käigu sinu ees kättemaksmiseks meie vaenlastele!”
Seejärel nad lahkusid telgist ja läksid tagasi oma kohtadele.
Juuditi palve
Aga Juudit heitis silmili maha, pani enesele tuhka pähe ja võttis ennast kotiriide väele, millega ta oli riietatud. Ja parajasti toodi Jeruusalemma jumalakojas õhtust suitsutusohvrit. Juudit hüüdis siis suure häälega Issanda poole ja ütles:
„Issand, minu isa Siimeoni Jumal, kes sa andsid tema kätte mõõga, et nuhelda võõraid rahvaid, kes kuritööks avasid neitsi üsa, häbistamiseks paljastasid tema puusad ja rüvetasid tema lapsekoja, et seda teotada! Sina olid ju ütelnud: „Nõnda ei tohi!” Ometi nad tegid.
Sellepärast sa andsid nende ülemad tappa, ja nende voodi, mis häbenes pettuse pärast, andsid sa verevalamiseks: sa lõid maha sulased koos vägevatega, jah, vägevad nende aujärgedelt.
Ja sa andsid nende naised riisuda ning tütred vangideks, kogu sõjasaagi neilt jaotamiseks sinu armastatud poegade vahel, kes tarmuga vihastasid sinu eest, põlastasid oma vere rüvetamist ning hüüdsid sind appi. Oh Jumal, minu Jumal, kuule ka mind, leske!
Sest sina oled teinud, mis oli enne neid tegusid; need ja pärast neid, nüüdset ja tulevast oled sina kavatsenud, ja mida sa oled kavatsenud, see on sündinud.
Ja need, mida sa otsustasid, astusid ette ja ütlesid: „Vaata, siin me oleme!” Sest kõik sinu teed on valmis, ja sinu kohtuotsus on juba tehtud.
Sest vaata, assüürlased on teinud suureks oma sõjaväe: nad ülistavad hobuseid ja ratsanikke, kiidavad jalameeste käsivart; nad loodavad kilpide, piikide, ambude ja lingude peale ega tea, et sina oled Issand, kes lõpetab sõjad.
Issand on sinu nimi. Löö maha nende vägi oma rammuga ja purusta nende võim oma vihas! Sest nad on otsustanud teotada sinu pühi paiku, rüvetada telki, kus hingab sinu auline nimi, mõõgaga raiuda maha sinu altari sarv.
Vaata nende ülbust, saada oma viha nende pea peale, anna minu, lese käele rammu mu ettevõtteks!
Löö minu teesklevate huulte abil orja koos isandaga, ja isandat koos oma sulasega, murra nende kõrkus naise käe läbi!
Sest sinu võim ei sõltu hulgast ega sinu valitsus vägevaist, vaid sa oled alandlike Jumal, nõtrade aitaja, jõuetute tugi, meeleheitel olijate kaitsja, lootusetute päästja.
Tõesti, tõesti, minu isa Jumal ja Iisraeli pärisosa Jumal, taeva ja maa valitseja, vete looja, kogu oma loodu kuningas, kuule sina minu palvet
ja tee minu sõna ning kavalus haavaks ja vermeks neile, kes on pidanud kurja nõu sinu lepingu, sinu pühitsetud koja, Siioni mäetipu ja sinu laste asupaiga vastu.
Ja anna arusaamist kogu oma rahvale ja igale suguharule, et nad teaksid, et sina oled Jumal, kõige väe ja võimu Jumal, ja et ei ole kedagi teist, kes kaitseb Iisraeli sugu, kui ainult sina!”
Juudit läheb Olovernese leeri
Ja sündis, kui ta oli lõpetanud hüüdmise Iisraeli Jumala poole ning oli ütelnud kõik need sõnad,
et ta tõusis püsti, kutsus oma teenija ja läks sinna kotta, kus ta viibis hingamispäevil ja pühade ajal.
Ta pani ära kotiriide, millega ta oli riietatud, võttis seljast leseriided, pesi veega oma ihu, võidis ennast kalli salviga, seadis juukseid, pani endale laubaehte ja selga piduriided, millega ta oli ehitud olnud oma mehe Manasse eluajal.
Ja ta pani sandaalid jalga ning ehtis ennast sammuahelakeste, käevõrude, sõrmuste, kõrvarõngaste ja kõigi oma ehetega. Ta tegi enese väga ilusaks, et kütkestada meeste silmi, kes iganes teda näevad.
Oma teenijale andis ta nahkastja veiniga ja kruusi õliga, täitis seljakoti odrajahu, viigikakkude ja puhaste leibadega, pakkis kõik oma nõud ja andis need teenijale kanda.
Siis nad läksid Betuulia linna värava juurde ja kohtasid Ussijat ning linnavanemaid Habrit ja Karmit, kes seal seisid.
Aga kui need teda nägid, tema nägu oli muutunud ja riided vahetatud, siis nad imetlesid üliväga tema ilu ning ütlesid talle:
„Meie vanemate Jumal andku sulle armu ja lasku korda minna sinu ettevõte Iisraeli laste uhkuseks ja Jeruusalemma ülenduseks!”
Ja ta palus Jumalat ning ütles siis neile: „Käskige avada mulle linna värav, et saaksin minna täide viima seda, millest olete minuga rääkinud!”
Nad tegid nõnda. Ja Juudit läks välja, tema ja ta teenija koos temaga. Linna mehed aga vaatasid talle järele, kui ta mäest alla läks ja oru läbis, kuni nad teda enam ei näinud.
Juudit kohtab assüürlasi
Nõnda nad sammusid otse läbi oru, kuni assüürlaste eelvägi neile vastu tuli.
Ja need võtsid ta kinni ning küsisid: „Kes sa oled? Ja kust sa tuled ning kuhu sa lähed?” Ja ta vastas: „Mina olen heebrealaste tütar, aga ma põgenen nende juurest, sest nad antakse teile roaks.
Ma olen teel teie sõjaväe ülempealiku Olovernese palge ette, et kuulutada tõesõnu. Ma tahan talle näidata teed, mida ta peab minema, et saada oma valdusesse kogu mäestik, ilma et tema meestest keegi hukkuks.”
Juuditi ilu veetleb assüürlasi
Kui mehed kuulsid tema sõnu ning vaatasid tema nägu, ta oli nende imestuseks väga ilus, siis nad ütlesid temale:
„Sa oled päästnud oma hinge, tõtates tulema meie isanda ette. Mine siis nüüd tema telki ja mõned meist saadavad sind, kuni nad sinu temale üle annavad.
Aga kui sa tema ees seisad, siis ära karda oma südames, vaid kuuluta oma sõnumit, siis ta teeb sulle head!”
Nad valisid endi hulgast sada meest saatma teda ja tema teenijat, ja need viisid naised Olovernese telgi juurde.
Ja kogu leer jooksis kokku, sest tema tulek oli telkides teatavaks saanud. Nad tulid ning ümbritsesid teda, kui ta seisis väljas Olovernese telgi ees, kuni tollele oli Juuditist teada antud.
Nad imetlesid tema ilu, imetlesid tema tõttu ka Iisraeli lapsi ning ütlesid üksteisele: „Kes võiks alahinnata seda rahvast, kelle hulgas on niisugused naised? Ei ole hea, kui üksainuski mees neist ellu jääb, sest kui nad minna lastakse, võivad nad petta kogu maailma.”
Siis tulid välja Olovernese ihukaitsjad ja kõik tema teenrid ning viisid Juuditi telki.
Olovernes puhkas oma voodis kattevõrgu all, mis oli purpurlõngast, sissekootud kulla, smaragdide ja kalliskividega.
Kui temale anti Juuditist teada, siis tuli ta telgi eesruumi, ja tema ees kanti hõbelampe.
Aga kui Juudit tuli tema ja ta teenrite ette, siis imetlesid kõik tema näo ilu. Ja Juudit heitis silmili maha ning kummardas teda, aga Olovernese sulased tõstsid ta püsti.
Juuditi ja Olovernese kõnelus
Ja Olovernes ütles temale: „Ole julge, naine, ära karda oma südames, sest mina ei ole kurja teinud ühelegi inimesele, kes on tahtnud teenida Nebukadnetsarit, kogu maailma kuningat!
Kui nüüd sinu rahvas, kes elab mäestikus, ei oleks mind põlanud, siis ei oleks ma tõstnud oma oda nende vastu. Jah, nad ise on seda endale teinud!
Ja nüüd ütle mulle, miks sa oled nende juurest põgenenud ja meie juurde tulnud? Tõepoolest, sa oled tulnud, et pääseda! Ole julge, sa elad täna öösel ja edaspidigi!
Sest keegi ei tee sulle kurja, vaid sind koheldakse hästi, nagu on kohane minu isanda, kuningas Nebukadnetsari sulastele.”
Siis ütles Juudit temale: „Kuule oma teenija sõnu ja luba oma orjatari kõnelda sinu ees! Täna öösel ma ei kuuluta oma isandale valet.
Ja kui sa teed oma orjatari sõnade järgi, siis teeb Jumal sinu läbi ühe suure teo, ja minu isanda kavatsused ei lähe tühja.
Sest nii tõesti, kui elab Nebukadnetsar, kogu maailma kuningas, ja nii tõesti, kui kestab tema valitsus, tema, kes sind on läkitanud õnnelikuks tegema iga hingelist: mitte ainult inimesed ei teeni teda sinu läbi, vaid ka metsloomad, kariloomad ja taeva linnud elavad sinu võimsuse tõttu Nebukadnetsari ja kogu tema suguvõsa valitsuse all.
Sest me oleme kuulnud sinu tarkusest ja sinu meelekindlusest, ja kogu maailm teab, et kogu kuningriigis oled sina üksi tubli, taibukas ja imetlusväärne sõjapidamises.
Mis nüüd puutub kõnesse, mille Ahior pidas sinu nõukogus, siis ka meie oleme tema sõnu kuulnud, sest Betuulia mehed jätsid ta elama, ja ta jutustas neile kõik, mis ta sinu ees oli rääkinud.
Sellepärast, käskija isand, ära jäta tähele panemata tema sõna, vaid võta see südamesse, kuna see on tõsi! Sest meie rahvast ei karistata ja mõõk ei ahista neid, kui nad ei tee pattu oma Jumala vastu.
Aga et mu isand nüüd ei peaks taganema ja tühjade kätega jääma, vaid et surm langeks nende peale, siis on neid vallanud patt, millega nad vihastavad oma Jumalat, niipea kui nad teevad seda, mis ei ole lubatud.
Kuna neil on toit lõppenud ja vesi otsakorral, siis on nad otsustanud minna oma loomade kallale, ja kõike, mida Jumal oma käskudes on neid keelanud süüa, nad tahavad toiduks tarvitada.
Ja vilja uudseannid ning veini ja õli kümnised, mis on pühitsetud ja talletatud Jeruusalemmas meie Jumala palge ees seisvaile preestreile, on nad käskinud ära tarvitada, ehkki mitte ühelgi rahva seast ei ole luba neid kätegagi puudutada.
Ka on nad läkitanud saadikud Jeruusalemma - sest needki, kes elavad seal, on teinud sedasama -, et nõutada endale luba Suurkohtult.
Niipea kui see saab neile teatavaks ja nad teevad selle järgi, antakse nad samal päeval sinule hävitamiseks.
Sellepärast mina, sinu teenija, kui ma kõike seda teada sain, jooksin ära nende juurest, ja Jumal läkitas mind tegema koos sinuga tegusid, mida imetleb kogu maailm, igaüks, kes neist kuuleb.
Sest sinu teenija on jumalakartlik ning teenib ööd ja päevad taeva Jumalat. Nüüd jään ma sinu juurde, mu isand, aga öösiti tahab su teenija minna välja orgu Jumalat paluma. Küll tema ütleb mulle, millal nad oma patte on teinud.
Siis ma tulen ja teatan sinule. Ja sina lähed välja kogu oma sõjaväega ning mitte ükski neist ei suuda sulle vastu panna.
Ma viin sind läbi Juudamaa, kuni sa jõuad Jeruusalemma alla ja ma panen sinu trooni selle keskele. Ja sina ajad neid nagu lambaid, kellel ei ole karjast, ja koergi ei liiguta keelt sinu vastu. Sest seda on mulle ennustatud ja kuulutatud ning mind on läkitatud seda sulle ütlema.”
Need sõnad meeldisid Olovernesele ja kõigile tema sulastele, ja nad imetlesid tema tarkust ning ütlesid:
„Ühest maailma äärest teiseni ei ole ühtki teist niisugust ilusa näo ja targa kõnega naist!”
Olovernes ütles temale: „Jumal on hästi teinud, läkitades sind rahva ette, et meile tuleks võit, aga neile, kes põlgavad minu isandat, hukatus.
Ja nüüd: ilus oled sa välimuselt ja su sõnad on head. Kui sa teed, nagu oled rääkinud, siis on sinu Jumal minu Jumal, ja sa hakkad elama kuningas Nebukadnetsari kojas ning saad kuulsaks kogu maal.”
Juudit sööb ainult kaasatoodud toitu
Ja Olovernes käskis viia Juuditi sinna, kuhu tema hõbenõud olid paigutatud, ja tegi korralduse, et temale kaetaks laud Olovernese enese roogadega ja antaks juua tema veini.
Aga Juudit ütles: „Mina siit ei söö, et pahandust ei sünniks, vaid mulle antagu seda, mida olen kaasa toonud!”
Olovernes ütles siis temale: „Aga kui see, mis sul kaasas on, lõpeb, kust me siis saame pakkuda sulle samasugust? Sest meie juures ei ole kedagi sinu rahva hulgast.”
Aga Juudit vastas talle: „Nii tõesti kui sinu hing elab, mu isand, ei jõua sinu teenija ära süüa seda, mis mul kaasas on, enne kui Issand minu käe läbi on teinud, mida ta on otsustanud.”
Siis Olovernese teenrid viisid ta telki ja ta magas kuni keskööni. Aga hommikuvahi ajal tõusis ta üles
ja saatis Olovernesele sõna: „Minu isand andku nüüd käsk, et sinu teenijal lubataks minna palvetama!”
Ja Olovernes käskis oma ihukaitsjaid, et nad teda ei takistaks. Juudit jäi nüüd leeri kolmeks päevaks ning läks öösiti Betuulia orgu ja suples leeri allikas.
Ja kui ta oli veest välja tulnud, siis ta palus Issandat, Iisraeli Jumalat, et see tasandaks tema teed oma rahva laste päästmiseks.
Siis ta läks puhtana telki ja jäi sinna, kuni õhtul tema toit toodi.
Olovernese pidu
Neljandal päeval sündis, et Olovernes tegi peo ainult oma teenritele ega kutsunud sinna ühtki ametikandjat.
Ta ütles Bagoasele, oma ülemteenrile, kes oli kõige üle, mis tal oli: „Mine nüüd, meelita seda heebrea naist, kes sinu juures on, et ta meie juurde tuleks ning sööks ja jooks koos meiega!
Sest vaata, see oleks meile häbiks, kui niisuguse naise laseme minna, ilma et ta oleks olnud meie seltskonnas. Sest kui me teda ei valluta, siis ta naerab meid välja.”
Siis Bagoas läks Olovernese juurest välja ja läks Juuditi juurde sisse ning ütles: „Ärgu ometi see kaunis neiu viivitagu minu isanda juurde tulemisega, et saada austust tema ees ja et koos meiega rõõmsasti veini juua ning sel päeval olla nagu üks assüürlaste tütreist, kes teenivad Nebukadnetsari kojas!”
Ja Juudit vastas temale: „Kes olen mina, et võiksin vastu rääkida oma isandale? Kõike, mis tema silmis on hea, teen ma kiiresti. See on mulle rõõmuks kuni mu surmapäevani.”
Siis ta tõusis ning ehtis ennast riiete ja kõigi naisteehetega. Tema ees läks ta teenija ja laotas Olovernese ees Juuditi jaoks maha lambanahad, mis ta Bagoaselt oli saanud igapäevaseks tarvitamiseks, et nende peal lamades leiba võtta.
Juudit tuli sisse ja heitis maha. Siis Olovernes kaotas temale oma südame, ta hing erutus ja tal oli väga suur himu temaga magada. Sest alates päevast, mil ta teda nägi, ootas ta sobivat aega, et teda võrgutada.
Ja Olovernes ütles talle: „Joo nüüd ja ole rõõmus koos meiega!”
Juudit vastas: „Küllap ma joon, isand, sest täna on mind austatud rohkem kui kunagi varem, arvates minu sündimispäevast.”
Ta võttis, sõi ja jõi tema ees seda, mis tema teenija oli valmistanud.
Ja Olovernes rõõmustas tema pärast ning jõi väga palju veini, nii palju nagu ta iialgi ei olnud joonud ühel ja samal päeval oma sündimisest saadik.
Juudit tapab Olovernese
Aga kui õhtu oli jõudnud, ruttasid tema teenrid minema. Ja Bagoas sulges telgi väljastpoolt ning ajas juuresolijad välja oma isanda palge eest. Need läksid oma magamisasemeile, sest nad kõik olid väsinud, kuna joomine oli kestnud kaua.
Ainult Juudit jäeti telki koos Olovernesega, kes oli langenud oma asemele, sest vein oli teinud ta joobnuks.
Ja Juudit oli käskinud oma teenijat, et see viibiks tema magamiskambri ees ja nagu iga päev ootaks tema väljatulekut. Ta oli nimelt ütelnud, et ta läheb oma palvusele. Sedasama oli ta rääkinud ka Bagoasele.
Kui kõik olid Olovernese juurest ära läinud ja magamiskambrisse ei olnud jäänud kedagi, ei väikest ega suurt, siis astus Juudit tema aseme juurde ja ütles oma südames: „Issand, kõigeväeline Jumal, vaata sel tunnil minu kätetöö peale Jeruusalemma ülendamiseks!
Sest nüüd on aeg aidata sinu omandrahvast ja teoks teha minu ettevõte vaenlaste hukkamiseks, kes meie vastu on tõusnud!”
Ja ta läks voodisamba juurde, mis oli Olovernese pea kohal, võttis sealt tema mõõga
ja astudes voodi ette, haaras kinni tema juustest ning ütles: „Tee mind tugevaks sel päeval, Issand, Iisraeli Jumal!”
Siis ta lõi kõigest jõust kaks korda tema kaela ja raius maha tema pea.
Tema keha veeretas ta voodist välja, rebides ka kattevõrgu sammaste küljest. Ja kohe pärast seda ta läks ning andis Olovernese pea oma teenijale,
kes viskas selle oma leivakotti. Siis nad mõlemad läksid üheskoos välja nagu oma kombekohasele palvusele. Ja kui nad olid läbinud leeri, läksid nad ümber oru, tõusid üles Betuulia mäele ning tulid selle väravate ette.
Juuditi tagasitulek
Juudit hüüdis eemalt väravavahtidele: „Avage, avage värav! Issand, meie Jumal, on koos meiega, tehes vägevaid tegusid Iisraelis ja näidates jõudu vaenlaste vastu, nõnda nagu ta tänagi on teinud.”
Ja sündis, kui linna mehed kuulsid tema häält, et nad tõttasid alla linnavärava juurde ja kutsusid kokku linnavanemad.
Ja kõik, väikesed ja suured, jooksid kokku, sest tema tulek oli neile uskumatu. Nad tegid värava lahti ning võtsid tulijad vastu. Siis nad süütasid valgustuseks tule ja kogunesid tulijate ümber.»
Aga Juudit hüüdis neile valju häälega: „Kiitke Jumalat, kiitke! Kiitke Jumalat, kes ei ole oma halastust keelanud Iisraeli soole, vaid on täna öösel hukanud meie vaenlased minu käe läbi!”
Siis ta võttis kotist pea, näitas seda ja ütles neile: „Vaata, see on Olovernese, Assuri sõjaväe ülempealiku pea, ja näe, siin on kattevõrk, mille all ta joobnuna magas! Issand lõi ta maha naise käe läbi!
Ja nii tõesti kui elab Issand, kes mind on hoidnud teel, mida ma käisin: minu nägu ahvatles teda, hukatuseks temale enesele, aga minuga ta pattu ei teinud, mis mind oleks rüvetanud ja häbistanud.”
Siis kogu rahvas hämmastus väga ja nad kummardasid Jumalat austades ning üksmeelselt üteldes: „Ole kiidetud, meie Jumal, kes tänasel päeval oled alandanud oma rahva vaenlased!”
Ja Ussija ütles temale: „Ole õnnistatud, tütar, kõigekõrgema Jumala poolt kõigi naiste hulgas maa peal! Ja olgu kiidetud Issand Jumal, taeva ja maa Looja, kes sind on juhtinud raiuma meie vaenlaste väeülema pead!
Jah, usk, mis sinul oli, ei lahku iialgi nende inimeste südamest, kes igavesti meenutavad Jumala väge.
Ja Jumal lasku see saada sulle igaveseks auks, et ta sind õnnistab heade tegudega, sellepärast et sa ei säästnud oma hinge meie rahva alanduses, vaid astusid vastu meie langusele, käies õiget teed meie Jumala palge ees!» Ja kogu rahvas ütles: «Nõnda sündigu! Nõnda sündigu!”
Juuditi nõuanne sõjameestele
Siis Juudit ütles neile: „Kuulge nüüd mind, vennad! Võtke see pea ja riputage oma müüririnnatise külge!
Ja niipea kui hommik koidab ja päike paistab maa peale, võtku igaüks oma sõjariistad ja mingu kõik tugevad mehed linnast välja! Ja määrake neile pealik, otsekui tahaksite minna alla tasandikule assüürlaste eelväe vastu! Aga ärge minge alla!
Siis nad haaravad kogu oma sõjavarustuse, lähevad oma leeri ja äratavad Assuri sõjaväe pealikud ning jooksevad üheskoos Olovernese telgi juurde. Aga nad ei leia teda ja neid valdab hirm, nõnda et nad põgenevad teie eest.
Siis teie ja kõik, kes elavad kogu Iisraeli alal, ajage neid taga ja lööge nad maha nende teedel!
Aga enne kui te seda teete, kutsuge minu juurde ammonlane Ahior, et ta näeks ja tunneks ära selle, kes halvustas Iisraeli sugu ja kes läkitas tema meie juurde otsekui surma!”
Ahior hakkab juudiks
Siis nad kutsusid Ahiori Ussija kojast. Kui ta tuli ja nägi Olovernese pead ühe rahvajõugus oleva mehe käes, siis ta langes silmili maha ja kaotas meelemärkuse.
Aga kui nad olid ta üles tõstnud, siis ta langes Juuditi jalge ette ja kummardas tema ees ning ütles: „Ole ülistatud kõigis Juuda telkides ja kõigi rahvaste seas! Kes sinu nime kuulevad, need kohkuvad!
Ja nüüd jutusta mulle, mis sa neil päevil oled teinud!” Ja Juudit jutustas talle rahva keskel olles kõik, mis ta oli teinud, alates päevast, mil ta oli välja läinud, kuni võimaluseni sellest neile nüüd rääkida.
Kui ta kõnelemise oli lõpetanud, siis rahvas hõiskas suure häälega ja tõstis linnas rõõmuhäält.
Aga kui Ahior nägi kõike seda, mis Iisraeli Jumal oli teinud, siis ta uskus kindlalt Jumalasse, laskis ümber lõigata oma eesnaha ja liitus Iisraeli sooga, olles sellega tänapäevani.
Assüürlased leiavad tapetud Olovernese
Kui siis hommik koitis, riputati Olovernese pea müüri külge ja kõik mehed võtsid oma sõjariistad ning läksid rühmadena välja mäerinnakule.
Aga kui assüürlased neid nägid, siis nad läkitasid sõna oma pealikutele. Need läksid aga ülempealikute ja tuhandepealikute ja kõigi oma juhtide juurde.
Ja nad tulid Olovernese telgi juurde ning ütlesid kõigi tema asjade ülevaatajale: „Ärata nüüd üles meie isand, sest need orjad on julgenud tulla alla meiega sõdima, et saada hävitatud sootuks!”
Siis Bagoas läks ja koputas telgi eesriide peale, sest ta arvas, et Olovernes magab koos Juuditiga.
Aga kui midagi polnud kuulda, siis ta avas eesriide ja läks magamiskambrisse ning leidis Olovernese lävelt surnuna. Ja tema pea oli ära võetud.
Siis ta kisendas suure häälega nuttes, halisedes ja valjusti hüüdes ja käristas oma riided lõhki.
Seejärel läks ta telki, kus Juudit oli elanud, aga ei leidnud teda. Siis ta tormas rahva juurde ja kisendas:
„Orjad on reetnud: üksainus heebrea naine on teinud häbi kuningas Nebukadnetsari kojale! Sest vaata, Olovernes on maas, ja temal ei ole pead otsas!”
Aga kui Assuri sõjaväe pealikud neid sõnu kuulsid, siis nad käristasid oma kuued lõhki ja kartsid väga. Ja nende kisa ja karjumine oli leeris väga suur.
Assüürlased põgenevad
Ja kui need, kes telkides olid, seda kuulsid, siis kohkusid nad selle pärast, mis oli sündinud,
ja neid haaras hirm ning värin. Ja ei olnud ühtki inimest, kes oleks jäänud teise juurde, vaid üksmeelselt tormates põgenesid nad kõigil tasandiku- ja mäestikuteedel.
Ka need, kes olid leeris mäestikus ümber Betuulia, pöördusid põgenema. Ja siis Iisraeli lapsed, kõik nende sõjakõlvulised mehed, tungisid neile kallale.
Ja Ussija saatis Beet-Omestaimi, Beebasse, Hoobasse, Koolasse ja kõigisse Iisraeli paigusse sõna, mis oli sündinud ja et kõik tungisid vaenlastele kallale, et neid hävitada.
Aga kui Iisraeli lapsed seda kuulsid, siis nad tungisid üksmeelselt neile kallale ja lõid neid kuni Hoobani. Nõndasamuti ka need, kes olid tulnud Jeruusalemmast ja kogu mäestikust, sest neilegi oli teatatud, mis nende vaenlaste leeris oli sündinud. Ja mehed Gileadist ja Galileast haarasid neid küljelt võimsa löögiga, kuni nad olid möödunud Damaskusest ja selle piiridest.
Ülejäänud Betuulia elanikud tungisid aga Assuri leeri ja riisusid seda ning said väga rikkaks.
Need Iisraeli lapsed, kes taplusest tagasi tulid, vallutasid ülejäänud osa. Ka külad ja alevid mäestikus ja tasandikul said palju saaki, sest seda oli väga suur kogus.
Juuditit ülistatakse
Ülempreester Joojakim ning Iisraeli laste vanematekogu, kes elasid Jeruusalemmas, tulid vaatama neid häid tegusid, mis Issand oli Iisraelile teinud, ja et Juuditit näha ning temaga sõbralikult rääkida.
Kui nad siis olid tema juurde tulnud, ülistasid nad kõik teda üksmeelselt ja ütlesid temale: «Sina Jeruusalemma uhkus, sina Iisraeli suur rõõm, sina meie rahva suur kuulsus,
sina oled kõike seda teinud oma käega, sina oled Iisraelile head teinud - olgu Jumalal sellest hea meel! Ole õnnistatud kõigeväelise Issanda poolt igaveseks ajaks!» Ja kogu rahvas ütles: «Nõnda sündigu!»
Ja kogu rahvas riisus leeri kolmkümmend päeva. Nad andsid Juuditile Olovernese telgi ja kõik tema hõberiistad, voodid, karikad ja kogu tema varustuse. Ja tema võttis need ja pani oma muula selga, rakendas siis loomad oma vankrite ette ja pani neile koormad peale.
Ja kõik Iisraeli naised jooksid kokku teda vaatama. Nad ülistasid teda ning tantsisid ringtantsu tema auks. Ja Juudit võttis kätte väätidega kaunistatud keppe ning andis neid ka naistele, kes olid koos temaga.
Siis nad ehtisid endid õlipuu okstega, tema ja need, kes olid koos temaga. Ja Juudit käis kogu rahva ees kui kõigi naiste ringtantsu juhataja. Ja kõik Iisraeli mehed käisid tema järel sõjariistadega, pärjad peas ja laulud suus.
Juuditi tänulaul
Ja Juudit alustas seda tunnistust terve Iisraeli keskel, ülistust, mida kogu rahvas hõisates kaasa laulis.
Ja Juudit ütles: „Hakake mängima minu Jumalale trummidega, laulge Issandale simblitega! Lisage kiituslaul temale, ülistage ja hüüdke appi tema nime!
Sest Issand on Jumal, kes lõpetab sõjad. Tema päästis minu jälitajate käest oma väeleeri rahva keskel.
Assur tuli põhja mägedelt, tuli oma tohutu suure sõjaväega. Nende hulk ummistas mäestikuojasid ja nende hobused katsid künkaid.
Ta käskis põletada minu maa, minu noored mehed tappa mõõgaga ja imikud paisata vastu maad, minu väetid võtta saagiks ja neitsid röövida.
Aga Issand, kõigeväeline, hävitas nad naise käe läbi.
Sest nende kangelane ei langenud noorte meeste käe läbi, ei tapnud teda titaanide pojad ega tunginud temale kallale pikakasvulised hiiud, vaid Juudit, Merari tütar, alistas tema oma näo iluga.
Sest ta võttis seljast leseriided Iisraeli rõhutute ülendamiseks, võidis oma palet salviga,
sidus oma juuksed paelaga ja pani selga linase rüü, et teda hurmata.
Tema kingad köitsid mehe silmad ja ta ilu võttis vangi tema hinge. Mõõk läbistas mehe kaela.
Pärslased jahmusid tema julguse pärast ja meedlasi kohutas tema kartmatus.
Kui siis hüüdsid mu rõhutud, nemad kartsid, mu väetid, nemad tundsid hirmu; tõstsid nad oma häält, siis nad põgenesid.
Noorte emade pojad torkasid nad läbi, haavasid neid kui põgenenud orje! Neid hukkas minu Issanda lahingurivi.
Ma laulan oma Jumalale uut laulu. Issand, sina oled suur ja auline, imetlusväärne väelt, võitmatu!
Kogu sinu looming teenigu sind! Sest sina ütlesid, ja see sündis, sina läkitasid oma Vaimu, ja see ehitas, ja ei ole ühtki, kes suudaks vastu panna sinu häälele.
Sest mäed liiguvad alustelt koos vetega, kaljud sulavad sinu palge ees otsekui vaha, aga neile, kes sind kardavad, oled sa väga armuline.
Sest väike on iga healõhnaline ohver, ja üpris vähene on kogu rasv sulle põletusohvriks, aga kes Issandat kardab, see on alati suur.
Häda paganaile, kes tõusevad minu rahva vastu! Issand, kõigeväeline, karistab neid kohtupäeval: ta saadab tuld ja usse nende lihasse - seda tundes nad uluvad igavesti.”
Kui nad Jeruusalemma tulid, siis nad kummardasid Jumalat. Kui rahvas oli ennast puhastanud, siis nad tõid oma põletusohvreid ja vabatahtlikke ohvreid ning ande.
Ja Juudit ohverdas kõik Olovernese riistad, mis rahvas oli temale andnud. Ka kattevõrgu, mille ta ise oli võtnud tema magamiskambrist, andis ta Jumalale pühitsusanniks.
Ja rahvas pidas kolm kuud rõõmupidu Jeruusalemmas pühamu ees. Ka Juudit oli nende juures.
Juuditi hilisem käekäik ja surm
Aga pärast neid päevi pöördus igaüks tagasi oma pärisosa alale, ja Juudit läks Betuuliasse ning jäi oma varanduse juurde. Oma eluajal oli ta austatud kogu maal.
Paljud tahtsid teda naiseks, aga ükski mees ei pääsenud temale lähedale kõigil tema elupäevil, alates päevast, mil tema mees Manasse suri ja võeti ära oma rahva juurde.
Ja tema kuulsus kasvas väga suureks. Oma mehe kojas sai ta sada viis aastat vanaks. Ja oma teenija laskis ta vabaks. Ta suri Betuulias ja maeti oma mehe Manasse hauakoopasse.
Ja Iisraeli sugu leinas teda seitse päeva. Aga enne surma jaotas ta oma varanduse kõigile oma mehe Manasse sugulastele ja oma suguvõsa sugulastele.
Ja ei olnud ühtki, kes oleks Iisraeli lapsi hirmutanud Juuditi päevil ja veel kaua aega pärast tema surma.
Глава:
Толкования стиха Скопировать ссылку Скопировать текст Добавить в избранное
Библ. энциклопедия Библейский словарь Словарь библ. образов Практическая симфония

Настройки

Цитата из Библии каждое утро
TG: t.me/azbible
Viber: vb.me/azbible