И бы́сть въ ты́я дни́ не бя́ше царя́ во Изра́или: и бы́сть му́жъ Леви́тинъ живы́й во странѣ́ горы́ Ефре́мовы, и поя́ себѣ́ жену́ подло́жницу от Виѳлее́ма Иу́дина:

и разгнѣ́вася на́нь подло́жница его́, и отъи́де от него́ въ до́мъ отца́ своего́ въ Виѳлее́мъ Иу́динъ, и бѣ́ та́мо четы́ри ме́сяцы:

и воста́ му́жъ ея́ и и́де вслѣ́дъ ея́ глаго́лати въ се́рдце ея́, обрати́ти ю́ къ себѣ́ и привести́ па́ки къ себѣ́: и о́трокъ его́ съ ни́мъ, и дво́е осля́тъ: она́ же введе́ его́ въ до́мъ отца́ своего́:

и ви́дѣ его́ оте́цъ отрокови́цы и изы́де съ весе́лiемъ во срѣ́тенiе его́, и удержа́ его́ те́сть его́ оте́цъ отрокови́цы, и пребы́сть съ ни́мъ три́ дни́, и ядо́ша и пи́ша, и спа́ша та́мо.

И бы́сть въ де́нь четве́ртый, и обу́трѣша зау́тра, и воста́ поити́. И рече́ оте́цъ отрокови́цы къ зя́тю своему́: укрѣпи́ се́рдце твое́ укру́хомъ хлѣ́ба, и по се́мъ по́йдете.

И сѣдо́ша, и ядо́ша о́ба вку́пѣ и пи́ша. И рече́ оте́цъ отрокови́цы къ му́жу: иди́ ны́нѣ и преспи́, и возблажа́етъ се́рдце твое́.

И воста́ му́жъ поити́: и пону́ди его́ те́сть его́, и сѣ́де, и пребы́сть та́мо.

И воста́ ра́но въ пя́тый де́нь да и́детъ. И рече́ оте́цъ отрокови́цы: укрѣпи́ у́бо се́рдце твое́ хлѣ́бомъ, и пребу́ди до́ндеже преклони́тся де́нь. И ядо́ша и пи́ша о́ба.

И воста́ му́жъ да и́детъ са́мъ и подло́жница его́ и о́трокъ его́. И рече́ ему́ те́сть его́ оте́цъ отрокови́цы: се́, уже́ преклони́ся де́нь къ ве́черу, пребу́ди здѣ́, и возблажа́етъ се́рдце твое́, и обу́трѣете у́тро въ пу́ть ва́шъ, и отъи́деши въ селе́нiе свое́.

И не изво́ли му́жъ пребы́ти, и воста́ и отъи́де: и прiи́де да́же пря́мо Иеву́су, се́й е́сть Иерусали́мъ, и съ ни́мъ дво́е осля́тъ съ бремены́, и подло́жница его́ съ ни́мъ.

И прiидо́ша до Иеву́са, и де́нь преклони́ся къ ве́черу зѣло́: и рече́ о́трокъ ко господи́ну своему́: гряди́ у́бо, да уклони́мся во гра́дъ се́й Иеву́съ и пребу́демъ въ не́мъ.

И рече́ къ нему́ господи́нъ его́: не уклони́мся во гра́дъ чу́ждь, въ не́мже нѣ́сть от сыно́въ Изра́илевыхъ, но пре́йдемъ до гавао́на.

И рече́ ко о́троку своему́: гряди́, да присту́пимъ ко еди́ному от мѣ́стъ гавао́нскихъ и пребу́демъ въ гавао́нѣ или́ въ ра́мѣ.

И мину́ша, и идо́ша, и за́йде и́мъ со́лнце бли́зъ гавао́на, и́же е́сть Венiами́нь:

и уклони́шася та́мо вни́ти превита́ти въ гавао́нѣ, и внидо́ша и сѣдо́ша на сто́гнахъ гра́да: и не бѣ́ му́жъ вводя́й и́хъ въ до́мъ превита́ти.

И се́, му́жъ ста́ръ идя́ше съ дѣ́ла своего́ изъ по́ля въ ве́черъ, и се́й му́жъ от горы́ Ефре́мли, и то́й обита́ше въ гавао́нѣ: и му́жiе мѣ́ста сы́нове Венiами́ни.

И возве́дъ о́чи свои́, ви́дѣ му́жа пу́тника на сто́гнахъ гра́дныхъ, и рече́ му́жъ ста́рецъ: ка́мо и́деши и отку́ду гряде́ши?

И рече́ къ нему́: гряде́мъ мы́ от Виѳлее́ма Иу́дина да́же до стра́нъ горы́ Ефре́мли, отону́дуже а́зъ е́смь: и ходи́хъ до Виѳлее́ма Иу́дина, и иду́ а́зъ въ до́мъ мо́й: и нѣ́сть му́жа вводя́щаго мя́ въ до́мъ:

а пле́вы и пи́ща осля́томъ на́шымъ е́сть, и мнѣ́ хлѣ́бъ и вино́ е́сть, и отрокови́цѣ и о́троку: рабо́мъ твои́мъ нѣ́сть ску́дно ни коея́ ве́щи.

И рече́ му́жъ ста́ръ: ми́ръ тебѣ́: и ве́сь недоста́токъ тво́й на мнѣ́, оба́че на сто́гнахъ не ля́зи.

И введе́ его́ въ до́мъ сво́й, и даде́ мѣ́сто осля́томъ его́: и омы́ша но́ги своя́, и ядо́ша и пи́ша.

Егда́ же возвесели́ся се́рдце и́хъ, и се́, му́жiе гра́дстiи сы́нове беззако́нниковъ обыдо́ша до́мъ бiю́ще въ две́ри, и рѣ́ша му́жу господи́ну до́му ста́рцу, глаго́люще: изведи́ му́жа и́же вни́де въ до́мъ тво́й, да позна́емъ его́.

И изы́де къ ни́мъ му́жъ господи́нъ до́му и рече́: ни́, бра́тiя, не сотвори́те зла́ му́жу сему́ повнегда́ вни́ти ему́ въ до́мъ мо́й, и не сотвори́те безу́мiя сего́:

се́, дще́рь моя́ дѣ́ва, и подло́жница его́: изведу́ и́хъ, и смири́те и́хъ, и сотвори́те и́мъ е́же бла́го предъ очи́ма ва́шима: а му́жу сему́ не сотвори́те словесе́ безу́мiя сего́.

И не изво́лиша му́жiе послу́шати его́. И взя́ му́жъ подло́жницу его́ и изведе́ ю́ къ ни́мъ во́нъ: и позна́ша ю́ и руга́шася надъ не́ю всю́ но́щь да́же до у́тра, и отпусти́ша ю́, егда́ взы́де денни́ца.

И прiи́де жена́ къ зау́трiю, и паде́ у две́рiй до́му, идѣ́же бя́ше му́жъ ея́, до разсвѣта́нiя.

И воста́ му́жъ ея́ зау́тра, и отве́рзе две́ри до́му и изы́де поити́ въ пу́ть сво́й: и се́, жена́ его́ подло́жница лежа́ше при две́рехъ до́му, и ру́цѣ ея́ на преддве́рiи.

И рече́ къ не́й: воста́ни, да и́демъ. И не отвѣща́ ему́, бя́ше бо мертва́. И возложи́ ю́ на осля́, и воста́ му́жъ и по́йде на мѣ́сто свое́.

И прiи́де въ до́мъ сво́й, и взя́ но́жъ, и взя́ подло́жницу свою́, и раздроби́ ю́ по удесе́мъ ея́ на двана́десять часте́й, и посла́ я́ во вся́ племена́ Изра́илева.

И бы́сть вся́къ ви́дящiй глаго́лаше: не бы́сть, ни ви́дѣно бѣ́ си́це от дне́ изше́ствiя сыно́въ Изра́илевыхъ от земли́ Еги́петскiя да́же до дне́ сего́. И заповѣ́да муже́мъ, и́хже посла́, глаго́ля: си́це глаго́лите ко всему́ Изра́илю: а́ще бы́сть по словеси́ сему́? уста́вите са́ми себѣ́ о не́й совѣ́тъ и глаго́лите.

Синодальный

1 Левит с горы Ефремовой пошел в Вифлеем за своей наложницей; 10 на обратном пути единоплеменник в Гиве Вениаминовой принял их на ночлег; 22 развратные жители города издевались до смерти над наложницей; 27 левит разрезал ее и послал части всем коленам, к их ужасу.

В те дни, когда не было царя у Израиля, жил один левит на склоне горы Ефремовой. Он взял себе наложницу из Вифлеема Иудейского.

Наложница его поссорилась с ним и ушла от него в дом отца своего в Вифлеем Иудейский и была там четыре месяца.

Муж ее встал и пошел за нею, чтобы поговорить к сердцу ее и возвратить ее к себе. С ним был слуга его и пара ослов. Она ввела его в дом отца своего.

Отец этой молодой женщины, увидев его, с радостью встретил его, и удержал его тесть его, отец молодой женщины. И пробыл он у него три дня; они ели и пили и ночевали там.

В четвертый день встали они рано, и он встал, чтоб идти. И сказал отец молодой женщины зятю своему: подкрепи сердце твое куском хлеба, и потом пойдете.

Они остались, и оба вместе ели и пили. И сказал отец молодой женщины человеку тому: останься еще на ночь, и пусть повеселится сердце твое.

Человек тот встал, было, чтоб идти, но тесть его упросил его, и он опять ночевал там.

На пятый день встал он поутру, чтоб идти. И сказал отец молодой женщины той: подкрепи сердце твое [хлебом], и помедлите, доколе преклонится день. И ели оба они [и пили].

И встал тот человек, чтоб идти, сам он, наложница его и слуга его. И сказал ему тесть его, отец молодой женщины: вот, день преклонился к вечеру, ночуйте, пожалуйте; вот, дню скоро конец, ночуй здесь, пусть повеселится сердце твое; завтра пораньше встанете в путь ваш, и пойдешь в дом твой.

Но муж не согласился ночевать, встал и пошел; и пришел к Иевусу, что ныне Иерусалим; с ним пара навьюченных ослов и наложница его с ним.

Когда они были близ Иевуса, день уже очень преклонился. И сказал слуга господину своему: зайдем в этот город Иевусеев и ночуем в нем.

Господин его сказал ему: нет, не пойдем в город иноплеменников, которые не из сынов Израилевых, но дойдем до Гивы.

И сказал слуге своему: дойдем до одного из сих мест и ночуем в Гиве, или в Раме.

И пошли, и шли, и закатилось солнце подле Гивы Вениаминовой.

И повернули они туда, чтобы пойти ночевать в Гиве. И пришел он и сел на улице в городе; но никто не приглашал их в дом для ночлега.

И вот, идет один старик с работы своей с поля вечером; он родом был с горы Ефремовой и жил в Гиве. Жители же места сего были сыны Вениаминовы.

Он, подняв глаза свои, увидел прохожего на улице городской. И сказал старик: куда идешь? и откуда ты пришел?

Он сказал ему: мы идем из Вифлеема Иудейского к горе Ефремовой, откуда я; я ходил в Вифлеем Иудейский, а теперь иду к дому Господа; и никто не приглашает меня в дом;

у нас есть и солома и корм для ослов наших; также хлеб и вино для меня и для рабы твоей и для сего слуги есть у рабов твоих; ни в чем нет недостатка.

Старик сказал ему: будь спокоен: весь недостаток твой на мне, только не ночуй на улице.

И ввел его в дом свой и дал корму ослам [его], а сами они омыли ноги свои и ели и пили.

Тогда как они развеселили сердца свои, вот, жители города, люди развратные, окружили дом, стучались в двери и говорили старику, хозяину дома: выведи человека, вошедшего в дом твой, мы познаем его.

Хозяин дома вышел к ним и сказал им: нет, братья мои, не делайте зла, когда человек сей вошел в дом мой, не делайте этого безумия;

вот у меня дочь девица, и у него наложница, выведу я их, смирите их и делайте с ними, что вам угодно; а с человеком сим не делайте этого безумия.

Но они не хотели слушать его. Тогда муж взял свою наложницу и вывел к ним на улицу. Они познали ее, и ругались над нею всю ночь до утра. И отпустили ее при появлении зари.

И пришла женщина пред появлением зари, и упала у дверей дома того человека, у которого был господин ее, и лежала до света.

Господин ее встал поутру, отворил двери дома и вышел, чтоб идти в путь свой: и вот, наложница его лежит у дверей дома, и руки ее на пороге.

Он сказал ей: вставай, пойдем. Но ответа не было, [потому что она умерла]. Он положил ее на осла, встал и пошел в свое место.

Придя в дом свой, взял нож и, взяв наложницу свою, разрезал ее по членам ее на двенадцать частей и послал во все пределы Израилевы.

Всякий, видевший это, говорил: не бывало и не видано было подобного сему от дня исшествия сынов Израилевых из земли Египетской до сего дня. [Посланным же от себя людям он дал приказание и сказал: так говорите всему Израилю: бывало ли когда подобное сему?] Обратите внимание на это, посоветуйтесь и скажите.

Еврейский

וַיְהִי בַּיָּמִים הָהֵם, וּמֶלֶךְ אֵין בְּיִשְׂרָאֵל; וַיְהִי אִישׁ לֵוִי, גָּר בְּיַרְכְּתֵי הַר־אֶפְרַיִם, וַיִּקַּח־לוֹ אִשָּׁה פִילֶגֶשׁ, מִבֵּית לֶחֶם יְהוּדָה׃

וַתִּזְנֶה עָלָיו פִּילַגְשׁוֹ, וַתֵּלֶךְ מֵאִתּוֹ אֶל־בֵּית אָבִיהָ, אֶל־בֵּית לֶחֶם יְהוּדָה; וַתְּהִי־שָׁם יָמִים אַרְבָּעָה חֳדָשִׁים׃

וַיָּקָם אִישָׁהּ וַיֵּלֶךְ אַחֲרֶיהָ, לְדַבֵּר עַל־לִבָּהּ לַהֲשִׁיבוֹ (לַהֲשִׁיבָהּ), וְנַעֲרוֹ עִמּוֹ וְצֶמֶד חֲמֹרִים; וַתְּבִיאֵהוּ בֵּית אָבִיהָ, וַיִּרְאֵהוּ אֲבִי הַנַּעֲרָה, וַיִּשְׂמַח לִקְרָאתוֹ׃

וַיֶּחֱזַק־בּוֹ חֹתְנוֹ אֲבִי הַנַּעֲרָה, וַיֵּשֶׁב אִתּוֹ שְׁלֹשֶׁת יָמִים; וַיֹּאכְלוּ וַיִּשְׁתּוּ, וַיָּלִינוּ שָׁם׃

וַיְהִי בַּיּוֹם הָרְבִיעִי, וַיַּשְׁכִּימוּ בַבֹּקֶר וַיָּקָם לָלֶכֶת; וַיֹּאמֶר אֲבִי הַנַּעֲרָה אֶל־חֲתָנוֹ, סְעָד לִבְּךָ פַּת־לֶחֶם וְאַחַר תֵּלֵכוּ׃

וַיֵּשְׁבוּ, וַיֹּאכְלוּ שְׁנֵיהֶם יַחְדָּו וַיִּשְׁתּוּ; וַיֹּאמֶר אֲבִי הַנַּעֲרָה אֶל־הָאִישׁ, הוֹאֶל־נָא וְלִין וְיִטַב לִבֶּךָ׃

וַיָּקָם הָאִישׁ לָלֶכֶת; וַיִּפְצַר־בּוֹ חֹתְנוֹ, וַיָּשָׁב וַיָּלֶן שָׁם׃

וַיַּשְׁכֵּם בַּבֹּקֶר בַּיּוֹם הַחֲמִישִׁי לָלֶכֶת, וַיֹּאמֶר אֲבִי הַנַּעֲרָה, סְעָד־נָא לְבָבְךָ, וְהִתְמַהְמְהוּ עַד־נְטוֹת הַיּוֹם; וַיֹּאכְלוּ שְׁנֵיהֶם׃

וַיָּקָם הָאִישׁ לָלֶכֶת, הוּא וּפִילַגְשׁוֹ וְנַעֲרוֹ; וַיֹּאמֶר לוֹ חֹתְנוֹ אֲבִי הַנַּעֲרָה הִנֵּה נָא רָפָה הַיּוֹם לַעֲרֹב, לִינוּ־נָא הִנֵּה חֲנוֹת הַיּוֹם לִין פֹּה וְיִיטַב לְבָבֶךָ, וְהִשְׁכַּמְתֶּם מָחָר לְדַרְכְּכֶם, וְהָלַכְתָּ לְאֹהָלֶךָ׃

וְלֹא־אָבָה הָאִישׁ לָלוּן, וַיָּקָם וַיֵּלֶךְ, וַיָּבֹא עַד־נֹכַח יְבוּס, הִיא יְרוּשָׁלִָם; וְעִמּוֹ, צֶמֶד חֲמוֹרִים חֲבוּשִׁים, וּפִילַגְשׁוֹ עִמּוֹ׃

הֵם עִם־יְבוּס, וְהַיּוֹם רַד מְאֹד; וַיֹּאמֶר הַנַּעַר אֶל־אֲדֹנָיו, לְכָה־נָּא וְנָסוּרָה אֶל־עִיר־הַיְבוּסִי הַזֹּאת וְנָלִין בָּהּ׃

וַיֹּאמֶר אֵלָיו אֲדֹנָיו, לֹא נָסוּר אֶל־עִיר נָכְרִי, אֲשֶׁר לֹא־מִבְּנֵי יִשְׂרָאֵל הֵנָּה; וְעָבַרְנוּ עַד־גִּבְעָה׃

וַיֹּאמֶר לְנַעֲרוֹ, לֳך וְנִקְרְבָה בְּאַחַד הַמְּקֹמוֹת; וְלַנּוּ בַגִּבְעָה אוֹ בָרָמָה׃

וַיַּעַבְרוּ וַיֵּלֵכוּ; וַתָּבֹא לָהֶם הַשֶּׁמֶשׁ, אֵצֶל הַגִּבְעָה אֲשֶׁר לְבִנְיָמִן׃

וַיָּסֻרוּ שָׁם, לָבוֹא לָלוּן בַּגִּבְעָה; וַיָּבֹא, וַיֵּשֶׁב בִּרְחוֹב הָעִיר, וְאֵין אִישׁ מְאַסֵּף־אוֹתָם הַבַּיְתָה לָלוּן׃

וְהִנֵּה אִישׁ זָקֵן, בָּא מִן־מַעֲשֵׂהוּ מִן־הַשָּׂדֶה בָּעֶרֶב, וְהָאִישׁ מֵהַר אֶפְרַיִם, וְהוּא־גָר בַּגִּבְעָה; וְאַנְשֵׁי הַמָּקוֹם בְּנֵי יְמִינִי׃

וַיִּשָּׂא עֵינָיו, וַיַּרְא אֶת־הָאִישׁ הָאֹרֵחַ בִּרְחֹב הָעִיר; וַיֹּאמֶר הָאִישׁ הַזָּקֵן אָנָה תֵלֵךְ וּמֵאַיִן תָּבוֹא׃

וַיֹּאמֶר אֵלָיו, עֹבְרִים אֲנַחְנוּ מִבֵּית־לֶחֶם יְהוּדָה עַד־יַרְכְּתֵי הַר־אֶפְרַיִם, מִשָּׁם אָנֹכִי, וָאֵלֵךְ עַד־בֵּית לֶחֶם יְהוּדָה; וְאֶת־בֵּית יְהוָה אֲנִי הֹלֵךְ, וְאֵין אִישׁ, מְאַסֵּף אוֹתִי הַבָּיְתָה׃

וְגַם־תֶּבֶן גַּם־מִסְפּוֹא יֵשׁ לַחֲמוֹרֵינוּ, וְגַם לֶחֶם וָיַיִן יֶשׁ־לִי וְלַאֲמָתֶךָ, וְלַנַּעַר עִם־עֲבָדֶיךָ; אֵין מַחְסוֹר כָּל־דָּבָר׃

וַיֹּאמֶר הָאִישׁ הַזָּקֵן שָׁלוֹם לָךְ, רַק כָּל־מַחְסוֹרְךָ עָלָי; רַק בָּרְחוֹב אַל־תָּלַן׃

וַיְבִיאֵהוּ לְבֵיתוֹ, וַיִּבּוֹל (וַיָּבָל) לַחֲמוֹרִים; וַיִּרְחֲצוּ רַגְלֵיהֶם, וַיֹּאכְלוּ וַיִּשְׁתּוּ׃

הֵמָּה מֵיטִיבִים אֶת־לִבָּם, וְהִנֵּה אַנְשֵׁי הָעִיר אַנְשֵׁי בְנֵי־בְלִיַּעַל, נָסַבּוּ אֶת־הַבַּיִת, מִתְדַּפְּקִים עַל־הַדָּלֶת; וַיֹּאמְרוּ, אֶל־הָאִישׁ בַּעַל הַבַּיִת הַזָּקֵן לֵאמֹר, הוֹצֵא, אֶת־הָאִישׁ אֲשֶׁר־בָּא אֶל־בֵּיתְךָ וְנֵדָעֶנּוּ׃

וַיֵּצֵא אֲלֵיהֶם, הָאִישׁ בַּעַל הַבַּיִת, וַיֹּאמֶר אֲלֵהֶם, אַל־אַחַי אַל־תָּרֵעוּ נָא; אַחֲרֵי אֲשֶׁר־בָּא הָאִישׁ הַזֶּה אֶל־בֵּיתִי, אַל־תַּעֲשׂוּ אֶת־הַנְּבָלָה הַזֹּאת׃

הִנֵּה בִתִּי הַבְּתוּלָה וּפִילַגְשֵׁהוּ, אוֹצִיאָה־נָּא אוֹתָם וְעַנּוּ אוֹתָם, וַעֲשׂוּ לָהֶם, הַטּוֹב בְּעֵינֵיכֶם; וְלָאִישׁ הַזֶּה לֹא תַעֲשׂוּ, דְּבַר הַנְּבָלָה הַזֹּאת׃

וְלֹא־אָבוּ הָאֲנָשִׁים לִשְׁמֹעַ לוֹ, וַיַּחֲזֵק הָאִישׁ בְּפִילַגְשׁוֹ, וַיֹּצֵא אֲלֵיהֶם הַחוּץ; וַיֵּדְעוּ אוֹתָהּ וַיִּתְעַלְּלוּ־בָהּ כָּל־הַלַּיְלָה עַד־הַבֹּקֶר, וַיְשַׁלְּחוּהָ בַּעֲלוֹת (כַּעֲלוֹת) הַשָּׁחַר׃

וַתָּבֹא הָאִשָּׁה לִפְנוֹת הַבֹּקֶר; וַתִּפֹּל פֶּתַח בֵּית־הָאִישׁ אֲשֶׁר־אֲדוֹנֶיהָ שָּׁם עַד־הָאוֹר׃

וַיָּקָם אֲדֹנֶיהָ בַּבֹּקֶר, וַיִּפְתַּח דַּלְתוֹת הַבַּיִת, וַיֵּצֵא לָלֶכֶת לְדַרְכּוֹ; וְהִנֵּה הָאִשָּׁה פִילַגְשׁוֹ, נֹפֶלֶת פֶּתַח הַבַּיִת, וְיָדֶיהָ עַל־הַסַּף׃

וַיֹּאמֶר אֵלֶיהָ קוּמִי וְנֵלֵכָה וְאֵין עֹנֶה; וַיִּקָּחֶהָ עַל־הַחֲמוֹר, וַיָּקָם הָאִישׁ, וַיֵּלֶךְ לִמְקֹמוֹ׃

וַיָּבֹא אֶל־בֵּיתוֹ, וַיִּקַּח אֶת־הַמַּאֲכֶלֶת וַיַּחֲזֵק בְּפִילַגְשׁוֹ, וַיְנַתְּחֶהָ לַעֲצָמֶיהָ, לִשְׁנֵים עָשָׂר נְתָחִים; וַיְשַׁלְּחֶהָ, בְּכֹל גְּבוּל יִשְׂרָאֵל׃

וְהָיָה כָל־הָרֹאֶה, וְאָמַר לֹא־נִהְיְתָה וְלֹא־נִרְאֲתָה כָּזֹאת, לְמִיּוֹם עֲלוֹת בְּנֵי־יִשְׂרָאֵל מֵאֶרֶץ מִצְרַיִם, עַד הַיּוֹם הַזֶּה; שִׂימוּ־לָכֶם עָלֶיהָ עֻצוּ וְדַבֵּרוּ׃ פ

Немецкий (GNB)

Языки

In jener Zeit, als es in Israel noch keinen König gab, lebte im äußersten Norden des Berglandes von Efraïm ein Levit, der dort Aufnahme gefunden hatte. Er hatte eine Nebenfrau, die aus Betlehem in Juda stammte.

Weil sie sich über ihren Mann ärgerte, lief sie ihm weg und kehrte zu ihrem Vater nach Betlehem zurück. Als sie schon vier Monate lang dort war,

machte sich ihr Mann mit seinem Knecht und zwei Eseln auf den Weg. Er wollte ihr gut zureden und sie zur Rückkehr bewegen.

Die Frau führte ihn ins Haus ihres Vaters. Als der ihn sah, ging er ihm voll Freude entgegen.

Auf das Drängen des Vaters blieb der Levit mit seinem Knecht drei Tage da. Sie aßen und tranken und übernachteten dort.

Am Morgen des vierten Tages wollten sie aufbrechen, aber der Vater sagte zu seinem Schwiegersohn: »Iss noch eine Kleinigkeit, stärke dich für den Weg! Dann könnt ihr gehen.«

So blieben sie noch und die beiden Männer aßen und tranken miteinander.

Dann sagte der Vater: »Tu mir den Gefallen und bleib noch einmal über Nacht; lass es dir wohl sein!«

Der Levit wollte gehen, aber der Mann drängte ihn zu bleiben und so gab er noch die Nacht zu.

Als er am Morgen des fünften Tages aufbrechen wollte, sagte der Vater: »Nimm noch eine kleine Stärkung! Wartet mit dem Aufbruch bis gegen Abend, wenn es kühler wird.« So aßen sie noch einmal miteinander.

Als dann der Levit aufstand, um sich mit seiner Frau und dem Knecht auf den Weg zu machen, sagte der Vater: »Es geht schon auf den Abend zu, gleich wird es dunkel; übernachtet doch noch einmal! Bleib noch eine Nacht und lass es dir hier wohl sein; morgen früh könnt ihr aufbrechen und nach Hause ziehen.«

Aber der Levit wollte nicht länger bleiben und machte sich auf den Weg. Er kam mit seiner Frau und den beiden gesattelten Eseln bis vor die Jebusiterstadt Jerusalem.

Weil der Tag zu Ende ging, sagte der Knecht zu seinem Herrn: »Lass uns in die Stadt gehen und dort übernachten!«

Aber sein Herr erwiderte: »Wir kehren nicht bei Fremden ein, die nicht zum Volk Israel gehören. Wir gehen noch bis nach Gibea oder nach Rama, dort übernachten wir.«

So gingen sie weiter. Als die Sonne unterging, waren sie in der Nähe von Gibea im Gebiet des Stammes Benjamin.

Sie bogen von der Straße ab und gingen in die Stadt. Aber niemand wollte sie aufnehmen und so blieben sie auf dem öffentlichen Platz unter freiem Himmel.

Ein alter Mann kam gerade von der Arbeit auf dem Feld nach Hause. Es war ein Ortsfremder, der vom Bergland Efraïm stammte; die übrigen Bewohner der Stadt gehörten zum Stamm Benjamin.

Als er den Leviten im Freien rasten sah, fragte er ihn: »Wohin gehst du? Woher kommst du?«

Der Levit antwortete: »Wir kommen von Betlehem in Juda und wollen ans äußerste Ende des Berglandes Efraïm. Dort wohne ich und von dort bin ich nach Betlehem gereist. Jetzt bin ich auf dem Heimweg. Niemand hat mich hier für die Nacht in sein Haus aufnehmen wollen.

Dabei haben wir Stroh und Futter für unsere Esel bei uns, auch Brot und Wein für mich, meine Frau und meinen Knecht. Du siehst, wir sind mit allem versorgt.«

Der Mann antwortete: »Seid mir willkommen, lasst mich für euch sorgen! Auf diesem Platz hier könnt ihr nicht übernachten.«

Er führte sie in sein Haus und warf den Eseln Futter vor. Dann wuschen sie die Füße und aßen und tranken miteinander.

Während sie noch in aller Ruhe beim Mahl saßen, umstellten plötzlich die Männer der Stadt das Haus. Es waren verruchte Leute, sie trommelten gegen die Tür und forderten den Besitzer des Hauses auf: »Bring uns den Mann heraus, der bei dir eingekehrt ist! Wir wollen mit ihm Verkehr haben.«

Der alte Mann ging zu ihnen hinaus und sagte: »Nicht doch, Brüder, tut nicht so etwas Gemeines! Dieser Mann ist mein Gast, ihr dürft ihm nicht diese Schande antun.

Ich bringe euch meine Tochter, die noch Jungfrau ist, und dazu die Frau des Fremden; mit denen könnt ihr treiben, was ihr wollt. Aber an diesem Mann dürft ihr euch nicht so schändlich vergreifen.«

Als die Männer keine Ruhe gaben, nahm der Levit seine Nebenfrau und führte sie zu ihnen hinaus. Sie vergewaltigten sie die ganze Nacht über und ließen sie erst in Ruhe, als der Morgen dämmerte.

Die Frau schleppte sich zur Tür des Hauses, in dem ihr Mann übernachtete, und brach davor zusammen. So lag sie, bis es ganz hell wurde.

Als ihr Mann aus der Tür trat, um weiterzureisen, fand er sie dort; die ausgestreckten Hände lagen auf der Türschwelle.

»Steh auf, wir wollen weiter!«, rief er ihr zu, aber sie konnte nicht mehr antworten. Da lud er ihren Leichnam auf den Esel und reiste nach Hause.

Dort angekommen, nahm er ein Messer, zerteilte den Leichnam seiner Frau in zwölf Stücke und schickte jedem Stamm Israels eines davon.

Alle, die es sahen, sagten: »Solch ein gemeines Verbrechen ist in Israel noch nie begangen worden, seit unsere Vorfahren aus Ägypten hierher gekommen sind! Bedenkt das und haltet Rat, was zu tun ist!«