И изыдо́ша вси́ сы́нове Изра́илевы, и собра́шася ве́сь со́нмъ я́ко еди́нъ му́жъ, от Да́на и до вирсаві́и, и земля́ Галаа́дска къ Го́сподеви въ Массифу́,

и ста́ша предъ лице́мъ Госпо́днимъ вся́ племена́ Изра́илева въ со́нмѣ люді́й Бо́жiихъ, четы́реста ты́сящъ муже́й пѣ́шихъ воздвиза́ющихъ ору́жiя.

И услы́шаша сы́нове Венiами́ни, я́ко взыдо́ша сы́нове Изра́илевы въ Массифу́, и реко́ша сы́нове Изра́илевы: глаго́лите, гдѣ́ бы́сть зло́ба сiя́?

И отвѣща́ му́жъ Леви́тинъ, му́жъ жены́ уморе́ныя, глаго́ля: въ гавао́нъ Венiами́нь прiидо́хъ а́зъ и подло́жница моя́ вита́ти:

и воста́ша на мя́ му́жiе гавао́нстiи и обыдо́ша мя́ во дворѣ́ но́щiю, и хотѣ́ша мя́ уби́ти, и подло́жницу мою́ оби́дѣша и обруга́ша, и у́мре:

и взя́хъ подло́жницу мою́ и раздроби́хъ ю́, и посла́хъ ю́ во вся́ предѣ́лы наслѣ́дiя Изра́илева, я́ко сотвори́ша безу́мiе во Изра́или:

се́, вси́ вы́ сы́нове Изра́илевы, дади́те себѣ́ сло́во и совѣ́тъ здѣ́.

И воста́ша вси́ лю́дiе я́ко еди́нъ му́жъ, глаго́люще: не отъи́детъ му́жъ въ селе́нiе свое́, и не возврати́тся му́жъ въ до́мъ сво́й:

и ны́нѣ сло́во сiе́, е́же сотвори́мъ гавао́ну: взы́демъ на него́ по жре́бiю,

то́кмо во́змемъ по десяти́ муже́й от ста́ во всѣ́хъ племенѣ́хъ Изра́илевыхъ, и сто́ от ты́сящи, и ты́сяща от тмы́, взя́ти бра́шно лю́демъ исходя́щымъ въ гаваю́ Венiами́ню, сотвори́ти ему́ по всему́ согрѣше́нiю, е́же сотвори́ во Изра́или.

И собра́шася вси́ му́жiе Изра́илевы ко гра́ду, я́ко еди́нъ му́жъ изъ градо́въ исходя́ще,

и посла́ша племена́ Изра́илева муже́й во все́ пле́мя Венiами́не, глаго́люще: ка́я зло́ба сiя́ бы́вшая въ ва́съ?

и ны́нѣ дади́те муже́й беззако́нныхъ, и́же въ гаваи́, сыно́въ велiа́ловыхъ, и умертви́мъ и́хъ, и очи́стимъ зло́ от Изра́иля. И не изво́лиша сы́нове Венiами́ни послу́шати гла́са бра́тiи своея́ сыно́въ Изра́илевыхъ.

И собра́шася сы́нове Венiами́ни от градо́въ свои́хъ въ гаваю́, изы́ти на бра́нь къ сыно́мъ Изра́илевымъ.

И сочто́шася сы́нове Венiами́ни от градо́въ въ то́й де́нь два́десять и пя́ть ты́сящъ муже́й воздвиза́ющихъ ору́жiя, кромѣ́ живу́щихъ въ гаваи́:

и́хже сочте́ся се́дмь со́тъ муже́й избра́нныхъ от всѣ́хъ люді́й ободеснору́чныхъ: сі́и вси́ пра́щницы ме́щуще ка́менiе ко вла́су и не погрѣша́юще.

И всѣ́хъ муже́й Изра́илевыхъ сочте́ся, кромѣ́ сыно́въ Венiами́новыхъ, четы́реста ты́сящъ муже́й воздвиза́ющихъ ору́жiе: вси́ сі́и му́жiе во́ини.

И воста́ша, и взыдо́ша въ Веѳи́ль, и вопроси́ша Бо́га, и реко́ша сы́нове Изра́илевы: кто́ от на́съ взы́детъ въ нача́лѣ воева́ти на сы́ны Венiами́ни? И рече́ Госпо́дь: Иу́да въ нача́лѣ да взы́детъ во́ждь.

И воста́ша сы́нове Изра́илевы зау́тра и ополчи́шася на гаваю́.

И изы́де вся́къ му́жъ Изра́илевъ на бра́нь съ Венiами́номъ, и срази́шася съ ни́ми му́жiе Изра́илевы на бра́ни у гаваи́.

И изыдо́ша сы́нове Венiами́новы изъ гаваи́, и изби́ша во Изра́или въ то́й де́нь два́десять двѣ́ ты́сящы муже́й на земли́.

И укрѣпи́ся вся́къ му́жъ Изра́илевъ, и приложи́ша сни́тися на бра́нь на мѣ́сто, идѣ́же снидо́шася въ де́нь пе́рвый.

И взыдо́ша сы́нове Изра́илевы и пла́кашася предъ Го́сподемъ до ве́чера, и вопроси́ша Го́спода, глаго́люще: а́ще приложи́мъ еще́ приступи́ти на бра́нь къ сыно́мъ Венiами́нимъ бра́тiямъ на́шымъ? И рече́ Госпо́дь: взы́дите къ ни́мъ.

И прiидо́ша сы́нове Изра́илевы къ сыно́мъ Венiами́нимъ въ де́нь вторы́й.

И изыдо́ша сы́нове Венiами́ни проти́ву и́мъ от гаваи́ въ де́нь вторы́й, и изби́ша еще́ от сыно́въ Изра́илевыхъ осмьна́десять ты́сящъ муже́й на земли́: сі́и вси́ воздвиза́ющiи ору́жiе.

И взыдо́ша вси́ сы́нове Изра́илевы и вси́ лю́дiе, и прiидо́ша въ Веѳи́ль, и пла́кашася, и сѣдо́ша та́мо предъ Го́сподемъ, и пости́шася въ то́й де́нь да́же до ве́чера:

и вознесо́ша всесожже́нiе спасе́нiя предъ Го́сподемъ, я́ко та́мо киво́тъ завѣ́та Го́спода Бо́га во дни́ о́ны,

и Финее́съ сы́нъ Елеаза́ра сы́на Ааро́ня предстоя́ предъ ни́мъ въ ты́я дни́. И вопроси́ша сы́нове Изра́илевы Го́спода, глаго́люще: а́ще приложи́мъ взы́ти еще́ на бра́нь къ сыно́мъ Венiами́нимъ бра́тiямъ на́шымъ, или́ оста́вимъ? И рече́ Госпо́дь: взы́дите, зау́тра преда́мъ и́хъ въ ру́ки ва́шя.

И поста́виша сы́нове Изра́илевы подса́ду о́крестъ гаваи́.

И взыдо́ша сы́нове Изра́илевы къ сыно́мъ Венiами́нимъ въ де́нь тре́тiй: и ополчи́шася на гаваю́ я́ко еди́ною и еди́ною.

И изыдо́ша сы́нове Венiами́ни проти́ву лю́демъ и протяго́шася изъ гра́да, и нача́ша убива́ти люді́й уя́звленыхъ, я́коже пе́рвое и второ́е на путе́хъ, от ни́хже е́сть еди́нъ сходя́й въ Веѳи́ль, а другі́й въ гаваю́ на селѣ́, я́ко три́десять муже́й во Изра́или.

И реко́ша сы́нове Венiами́ни: па́даютъ предъ на́ми я́коже и пре́жде. И сы́нове Изра́илевы реко́ша: побѣжи́мъ и отто́ргнемъ и́хъ от гра́да на пути́. И сотвори́ша та́ко.

И вси́ му́жiе Изра́илевы воста́ша от мѣ́ста своего́ и снидо́шася въ Ваа́лъ-ѳама́рѣ: подса́да же Изра́илева нахожда́ше от мѣ́ста своего́ от за́пада гаваи́.

И прiидо́ша проти́ву гаваи́ де́сять ты́сящъ муже́й избра́нныхъ от всего́ Изра́иля, и бра́нь бя́ше тяжка́: и ті́и не разумѣ́ша, я́ко постиза́етъ и́хъ зло́.

И порази́ Госпо́дь Венiами́на предъ сы́ны Изра́илевыми: и изби́ша сы́нове Изра́илевы от Венiами́на въ то́й де́нь два́десять пя́ть ты́сящъ и сто́ муже́й: сі́и вси́ воздвиза́ху ору́жiе.

И ви́дѣша сы́нове Венiами́ни, я́ко пораже́ни су́ть. И да́ша мѣ́сто сы́нове Изра́илевы Венiами́ну, поне́же упова́ша на подса́ду, ю́же подсади́ша у гаваи́:

и подви́жеся подса́да, и устреми́ся на гаваю́, и изби́ша ве́сь гра́дъ о́стрiемъ меча́.

И Изра́илтяне имя́ху зна́менiе съ подса́дою бра́ни, яви́ти зна́менiе ды́ма изъ гра́да.

И возврати́ся Изра́иль на бра́нь, и Венiами́нъ нача́ убива́ти я́звеныхъ во Изра́или до три́десяти муже́й, я́ко реко́ша: па́ки паде́нiемъ па́даютъ предъ на́ми, я́коже и пе́рвая бра́нь.

И зна́менiе взы́де наипа́че надъ гра́домъ, а́ки сто́лпъ ды́ма: и озрѣ́ся Венiами́нъ вспя́ть, и се́, взы́де сконча́нiе гра́да до небеси́.

И му́жъ Изра́илевъ возврати́ся: и потща́шася му́жiе Венiами́ни, ви́дѣша бо, я́ко пости́же и́хъ зло́,

и побѣго́ша предъ сы́ны Изра́илевыми на пу́ть пусты́ни, бра́нь же пости́же и́хъ, и и́же изъ градо́въ избива́ша и́хъ средѣ́ себе́:

и побива́ху Венiами́на, и гна́ша его́ от нуа́ вслѣ́дъ его́ до гаваи́ безъ опочива́нiя, и порази́ша его́ да́же проти́ву гаваи́ на восто́къ со́лнца.

И падо́ша от Венiами́на осмьна́десять ты́сящъ муже́й, сі́и вси́ му́жiе си́льнiи.

И озрѣ́шася оста́вшiи, и побѣго́ша въ пусты́ню къ ка́меню реммо́ню: и пожа́ша от ни́хъ сы́нове Изра́илевы по стезя́мъ я́ко сте́блiе пя́ть ты́сящъ муже́й, и гна́ша вслѣ́дъ и́хъ до гадаа́ма и изби́ша от ни́хъ двѣ́ ты́сящы муже́й.

И бы́сть всѣ́хъ па́дшихъ от Венiами́на въ то́й де́нь два́десять пя́ть ты́сящъ муже́й воздвиза́ющихъ ору́жiе, вси́ сі́и му́жiе си́льнiи.

И озрѣ́шася оста́вшiи, и вбѣго́ша въ пусты́ню къ ка́меню реммо́ню ше́сть со́тъ муже́й, и сѣдѣ́ша въ ка́мени реммо́ни четы́ри ме́сяцы.

Сы́нове же Изра́илевы возврати́шася къ сыно́мъ Венiами́нимъ, и изби́ша я́ ору́жiемъ от гра́да внѣ́, да́же и до скота́, и все́ е́же обрѣ́теся во всѣ́хъ градѣ́хъ, и гра́ды вся́ обрѣ́тшыяся пожго́ша огне́мъ.

Немецкий (GNB)

Alle Männer Israels von Dan im Norden bis Beerscheba im Süden und auch die aus Gilead im Ostjordanland versammelten sich wie ein Mann beim Heiligtum des HERRN in Mizpa.

Nicht nur die Oberhäupter der Stämme kamen zusammen, sondern die ganze Gemeinde der Israeliten, 400000 mit Schwertern bewaffnete Männer.

Die Leute des Stammes Benjamin erfuhren davon.

Die versammelten Israeliten fragten: »Wie ist dieses Verbrechen geschehen?«,

und der Levit, der Mann der ermordeten Frau, berichtete: »Ich kam mit meiner Nebenfrau nach Gibea im Gebiet von Benjamin und wollte dort übernachten.

Da umzingelten die Männer von Gibea in der Nacht das Haus, in dem ich war. Auf mich hatten sie es abgesehen und wollten mich umbringen. Sie vergewaltigten meine Frau so lange, bis sie starb.

Deshalb zerteilte ich ihren Leichnam und schickte die Stücke in alle Gegenden des Landes. Die Männer von Gibea haben ein Verbrechen begangen, das in Israel unerhört ist.

Ihr alle seid doch Israeliten, haltet also Rat und beschließt, was geschehen soll!«

Da standen sie alle auf wie ein Mann und erklärten: »Keiner von uns darf nach Hause zurückkehren,

bevor wir an den Leuten von Gibea die Strafe vollstreckt haben! Wir wollen das Los werfen

und jeden zehnten Mann dazu bestimmen, für die Verpflegung zu sorgen; die Übrigen sollen die Leute von Gibea bestrafen für dieses schändliche Verbrechen, das sie mitten in Israel begangen haben.«

Die Männer Israels zogen einmütig, wie ein Mann, gegen die Stadt Gibea.

Sie schickten Boten voraus durch den ganzen Stamm Benjamin und ließen sagen: »Was ist da für eine schwere Untat unter euch geschehen!

Liefert uns die Männer von Gibea aus, dieses verruchte Gesindel! Wir wollen sie töten und so das Böse aus Israel entfernen.«

Aber die Männer von Benjamin wollten nicht auf ihre Brüder, die übrigen Israeliten, hören.

Aus dem ganzen Stammesgebiet zogen sie nach Gibea, um gegen die Israeliten zu kämpfen.

26000 mit Schwertern bewaffnete Männer aus dem Stamm Benjamin sammelten sich dort, dazu kamen noch die 700 Männer von Gibea, geübte Krieger.

Im Heer Benjamins gab es 700 Elitekämpfer, die Linkshänder waren und mit der Schleuder unfehlbar ins Ziel trafen.

Auf der Seite der Israeliten zählte man 400000 mit Schwertern bewaffnete Krieger.

Die Männer Israels gingen zum Heiligtum von Bet-El, um bei Gott Rat zu holen. Sie fragten ihn: »Welcher Stamm soll den Kampf gegen die Männer von Benjamin eröffnen?«

Der HERR antwortete: »Der Stamm Juda.«

Früh am Morgen brachen die Männer Israels auf, zogen vor Gibea

und stellten sich zum Kampf gegen die Männer von Benjamin auf.

Die Männer von Benjamin aber brachen aus der Stadt hervor und erschlugen 22000 von den Israeliten.

Die Männer Israels kehrten nach Bet-El zurück. Sie weinten und klagten vor dem HERRN über ihre Niederlage, den ganzen Tag bis zum Abend. Sie fragten den HERRN: »Sollen wir noch einmal gegen unsere Brüder, die Männer von Benjamin, in den Kampf ziehen?«

Der HERR antwortete: »Ja, zieht gegen sie!«

Da ermannten sie sich und stellten sich am anderen Tag noch einmal an derselben Stelle zum Kampf auf.

Sie rückten gegen die Männer von Benjamin vor,

aber die brachen auch an diesem Tag aus der Stadt hervor und erschlugen 18000 von den Israeliten, lauter mit Schwertern bewaffnete Krieger.

Wieder zogen die Männer Israels nach Bet-El und klagten dem HERRN ihre Niederlage. Sie weinten und fasteten bis zum Abend, dann brachten sie dem HERRN Brandopfer und Mahlopfer dar.

Damals stand im Heiligtum von Bet-El die Bundeslade und als Priester diente dort Pinhas, der Sohn Eleasars und Enkel Aarons. Die Israeliten fragten den HERRN: »Sollen wir noch einmal gegen unsere Brüder, die Männer von Benjamin, in den Kampf ziehen oder sollen wir es aufgeben?«

Der HERR antwortete: »Ja, zieht noch einmal gegen sie; morgen werde ich sie in eure Hand geben.«

Diesmal wandten die Israeliten eine List an und versteckten einen Teil ihrer Männer an verschiedenen Stellen rings um Gibea.

Dann stellten sie sich genau wie an den beiden vorangegangenen Tagen vor der Stadt zum Kampf auf.

Als die Männer von Benjamin aus der Stadt hervorbrachen, ließen sich die Israeliten zum Schein von ihnen zurückschlagen und lockten sie so von der Stadt weg. Auf freiem Feld, auf den Straßen, die von Gibea nach Bet-El und nach Gibeon führen, erschlugen die Männer von Benjamin etwa 30 Israeliten.

Sie waren siegesgewiss und sagten: »Wir schlagen sie wieder wie schon zweimal!«

Die Männer von Israel folgten der Parole: »Wir weichen zurück und locken sie von der Stadt weg auf die Landstraßen!«

Bei BaalTamar jedoch hielten sie an und stellten sich zum Kampf. Gleichzeitig brachen die Männer aus dem Hinterhalt bei Geba hervor,

10000 ausgesuchte Krieger, und drangen gegen Gibea vor. Die Männer von Benjamin waren nichts ahnend in die Falle gegangen. Es kam zu einem schweren Kampf.

Der HERR half den Männern von Israel und so konnten sie an diesem Tag 25100 Benjaminiter töten, lauter mit Schwertern bewaffnete Krieger.

Die Männer von Benjamin sahen, dass sie geschlagen waren.

Im Einzelnen war es so zugegangen: Das Heer Israels war vor den Männern Benjamins zurückgewichen; denn die Israeliten setzten auf den Hinterhalt, den sie in der Nähe der Stadt gelegt hatten.

Die Männer aus dem Hinterhalt brachen hervor, überfielen die Stadt und erschlugen alle Bewohner mit dem Schwert.

Wie verabredet steckten sie die Stadt in Brand, sodass der Rauch von ihr aufstieg.

Während der Verfolgung der Zurückweichenden hatten die Männer von Benjamin schon eine Reihe von Israeliten, etwa dreißig, erschlagen. Sie sagten zueinander: »Die Israeliten fliehen! Wir haben sie auch diesmal wieder geschlagen!«

Doch da begann der Rauch von der Stadt aufzusteigen, und als die Männer von Benjamin zurückschauten, erkannten sie, dass die ganze Stadt in Flammen stand.

Jetzt machten die fliehenden Israeliten kehrt und stellten sich zum Kampf.

Die Männer von Benjamin wurden von Entsetzen gepackt, denn sie sahen, dass für sie alles verloren war.

Sie flohen vor den Israeliten der Wüste zu, aber ihre Verfolger blieben ihnen auf den Fersen, und auf der anderen Seite nahmen die Israeliten, die von der Stadt her kamen, sie in die Zange.

Die Männer von Benjamin wurden umzingelt, gejagt, niedergemacht von Noha bis östlich von Gibea.

18000 von ihnen fanden den Tod.

Nur ein Rest entkam und floh in Richtung Wüste, zum Rimmonfelsen. Auf den Straßen erschlugen die Israeliten noch einmal 5000 Benjaminiter und bei der weiteren Verfolgung schließlich noch 2000.

So waren insgesamt 25000 mit Schwertern bewaffnete Männer aus dem Stamm Benjamin getötet worden, lauter tapfere Krieger.

Nur 600 hatten sich zum Rimmonfelsen flüchten können. Dort blieben sie vier Monate.

Die Männer Israels aber durchzogen das ganze Stammesgebiet Benjamin, töteten alles, Menschen und Vieh, und brannten die Städte und Dörfer nieder.

Синодальный

1 Весь Израиль собрался в Массифу для совещания и выслушания левита; 12 требование Вениамитянам о наказании виновных жителей Гивы отвергнуто; 15 обе стороны готовятся к сражению; Израиль два раза поражен Вениамитянами; 26 на третий день, с помощью хитрости, Израиль овладевает Гивою и сжигает ее; 47 шестьсот Вениамитян скрылись в горы Риммон, Израильтяне сожгли их города.

И вышли все сыны Израилевы, и собралось все общество, как один человек, от Дана до Вирсавии, и земля Галаадская пред Господа в Массифу.

И собрались [пред Господа] начальники всего народа, все колена Израилевы, в собрание народа Божия, четыреста тысяч пеших, обнажающих меч.

И сыны Вениаминовы услышали, что сыны Израилевы пришли в Массифу. И сказали сыны Израилевы: скажите, как происходило это зло?

Левит, муж оной убитой женщины, отвечал и сказал: я с наложницею моею пришел ночевать в Гиву Вениаминову;

и восстали на меня жители Гивы и окружили из-за меня дом ночью; меня намеревались убить, и наложницу мою замучили, [надругавшись над нею,] так, что она умерла;

я взял наложницу мою, разрезал ее и послал ее во все области владения Израилева, ибо они сделали беззаконное и срамное дело в Израиле;

вот все вы, сыны Израилевы, рассмотрите это дело и решите здесь.

И восстал весь народ, как один человек, и сказал: не пойдем никто в шатер свой и не возвратимся никто в дом свой;

и вот что мы сделаем ныне с Гивою: [пойдем] на нее по жребию;

и возьмем по десяти человек из ста от всех колен Израилевых, по сто от тысячи и по тысяче от тьмы, чтоб они принесли съестных припасов для народа, который пойдет против Гивы Вениаминовой, наказать ее за срамное дело, которое она сделала в Израиле.

И собрались все Израильтяне против города единодушно, как один человек.

И послали колена Израилевы во все колено Вениаминово сказать: какое это гнусное дело сделано у вас!

Выдайте развращенных оных людей, которые в Гиве; мы умертвим их и искореним зло из Израиля. Но сыны Вениаминовы не хотели послушать голоса братьев своих, сынов Израилевых;

а собрались сыны Вениаминовы из городов в Гиву, чтобы пойти войною против сынов Израилевых.

И насчиталось в тот день сынов Вениаминовых, собравшихся из городов, двадцать шесть тысяч человек, обнажающих меч; кроме того, из жителей Гивы насчитано семьсот отборных;

из всего народа сего было семьсот человек отборных, которые были левши, и все сии, бросая из пращей камни в волос, не бросали мимо.

Израильтян же, кроме сынов Вениаминовых, насчиталось четыреста тысяч человек, обнажающих меч; все они были способны к войне.

И встали и пошли в дом Божий, и вопрошали Бога и сказали сыны Израилевы: кто из нас прежде пойдет на войну с сынами Вениамина? И сказал Господь: Иуда [пойдет] впереди.

И встали сыны Израилевы поутру и расположились станом подле Гивы;

и выступили Израильтяне на войну против Вениамина, и стали сыны Израилевы в боевой порядок близ Гивы.

И вышли сыны Вениаминовы из Гивы и положили в тот день двадцать две тысячи Израильтян на землю.

Но народ Израильский ободрился, и опять стали в боевой порядок на том месте, где стояли в прежний день.

И пошли сыны Израилевы, и плакали пред Господом до вечера, и вопрошали Господа: вступать ли мне еще в сражение с сынами Вениамина, брата моего? Господь сказал: идите против него.

И подступили сыны Израилевы к сынам Вениамина во второй день.

Вениамин вышел против них из Гивы во второй день, и еще положили на землю из сынов Израилевых восемнадцать тысяч человек, обнажающих меч.

Тогда все сыны Израилевы и весь народ пошли и пришли в дом Божий и, сидя там, плакали пред Господом, и постились в тот день до вечера, и вознесли всесожжения и мирные жертвы пред Господом.

И вопрошали сыны Израилевы Господа [в то время ковчег завета Божия находился там,

и Финеес, сын Елеазара, сына Ааронова, предстоял пред ним]: выходить ли мне еще на сражение с сынами Вениамина, брата моего, или нет? Господь сказал: идите; Я завтра предам его в руки ваши.

И поставил Израиль засаду вокруг Гивы.

И пошли сыны Израилевы на сынов Вениамина в третий день и стали в боевой порядок пред Гивою, как прежде.

Сыны Вениаминовы выступили против народа и отдалились от города, и начали, как прежде, убивать из народа на дорогах, из которых одна идет к Вефилю, а другая к Гиве полем, и убили до тридцати человек из Израильтян.

И сказали сыны Вениаминовы: они падают пред нами, как и прежде. А сыны Израилевы сказали: побежим от них и отвлечем их от города на дороги. [И сделали так.]

И все Израильтяне встали с своего места и выстроились в Ваал-Фамаре. И засада Израилева устремилась из своего места, с западной стороны Гивы.

И пришли пред Гиву десять тысяч человек отборных из всего Израиля, и началось жестокое сражение; но сыны Вениамина не знали, что предстоит им беда.

И поразил Господь Вениамина пред Израильтянами, и положили в тот день Израильтяне из сынов Вениамина двадцать пять тысяч сто человек, обнажавших меч.

Когда сыны Вениамина увидели, что они поражены, тогда Израильтяне уступили место сынам Вениамина, ибо надеялись на засаду, которую они поставили близ Гивы.

Засада же поспешила и устремилась к Гиве, и вступила и поразила весь город мечом.

Израильтяне поставили с засадою условленным знаком к нападению поднимающийся дым из города.

Итак, когда Израильтяне отступили с места сражения, и Вениамин начал поражать и поверг Израильтян до тридцати человек и говорил: «опять падают они пред нами, как и в прежние сражения»,

тогда начал подниматься из города дым столбом. Вениамин оглянулся назад, и вот, дым от всего города восходит к небу.

Израильтяне воротились, а Вениамин оробел, ибо увидел, что постигла его беда.

И побежали они от Израильтян по дороге к пустыне; но сеча преследовала их, и выходившие из городов побивали их там;

окружили Вениамина, и преследовали его до Менухи и поражали до самой восточной стороны Гивы.

И пало из сынов Вениамина восемнадцать тысяч человек, людей сильных.

[Оставшиеся] оборотились и побежали к пустыне, к скале Риммону, и побили еще [Израильтяне] на дорогах пять тысяч человек; и гнались за ними до Гидома и еще убили из них две тысячи человек.

Всех же сынов Вениаминовых, павших в тот день, было двадцать пять тысяч человек, обнажавших меч, и все они были мужи сильные.

И обратились [оставшиеся] и убежали в пустыню, к скале Риммону, шестьсот человек, и оставались там в каменной горе Риммоне четыре месяца.

Израильтяне же опять пошли к сынам Вениаминовым и поразили их мечом, и людей в городе, и скот, и все, что ни встречалось [во всех городах], и все находившиеся на пути города сожгли огнем.

Таджикский

Языки

Ва тамоми банӣ Исроил берун омаданд, ва ҷамоат мисли як тан, аз Дон то Беэр-Шобаъ ва замини Ҷилъод, ба ҳузури Парвардигор дар Мисфо ҷамъ шуданд.

Ва сардорони тамоми қавм, ҳамаи сибтҳои Исроил, дар ҷамъомади қавми Худо, ки аз чорсад ҳазор нафар пиёдаи шамшерзан иборат буданд, ҳозир шуданд.

Ва банӣ Бинёмин шуниданд, ки банӣ Исроил ба Мисфо омадаанд. Ва банӣ Исроил гуфтанд: «Бигӯед, ки ин бадӣ чӣ гуна рӯй додааст»?

Ва он марди левизода, шавҳари занаке ки кушта шуда буд, ҷавоб гардонида, гуфт: «Ман бо суррияи худ ба Ҷибъо, ки мулки Бинёмин аст, омадам, то ки шабро бигзаронам.

Ва сокинони Ҷибъо бар ман бархостанд, ва хонаеро, ки дар он будам, шабона иҳота намуданд. Маро мехостанд бикушанд, ва суррияи маро он қадар азият доданд, ки вай мурд.

Ва ман суррияи худро гирифта, пора-пора кардам, ва онро ба ҳамаи шаҳрҳои мулки Исроил фиристодам, зеро ки онҳо кори қабеҳ ва зиште дар Исроил ба амал оварданд.

Инак ҳамаи шумо, эй банӣ Исроил, муҳокима ва машварати худро дар ин ҷо бикунед».

Ва тамоми қавм, чун як тан, бархоста, гуфтанд: «Ҳеҷ яке аз мо ба хаймаи худ нахоҳем рафт, ва ҳеҷ яке аз мо ба хонаи худ нахоҳем шитофт.

Ва алҳол мо бояд дар ҳаққи Ҷибъо чунин коре бикунем: мувофиқи қуръа бар он битозем.

Ва даҳ нафар аз сад аз ҳамаи сибтҳои Исроил, ва сад нафар аз ҳазор, ва ҳазор нафар аз даҳ ҳазор бигирем, то ки тӯша барои қавм биёранд; ва ҳамин ки онҳо баргарданд, мо ба Ҷибъои Бинёмин мувофиқи тамоми расвоие ки вай дар ҳаққи Исроил ба амал овардааст, амал намоем».

Ва ҳамаи исроилиён якдилона, чун як тан, назди он шаҳр ҷамъ омаданд.

Ва сибтҳои Исроил ба тамоми сибти Бинёмин одам фиристода, гуфтанд: «Ин чӣ бадиест, ки дар миёни шумо рӯй додааст?

Ва акнун он шахсони бадахлоқро, ки дар Ҷибъо ҳастанд, таслим намоед, то ки онҳоро ба қатл расонида, бадиро аз Исроил нест кунем». Валекин банӣ Бинёмин нахостанд, ки овози бародарони худ банӣ Исроилро бишнаванд.

Ва банӣ Бинёмин аз шаҳрҳо дар Ҷибъо ҷамъ шуданд, то ки бо банӣ Исроил ҷанг кунанд.

Ва аз банӣ Бинёмин дар он рӯз аз шаҳрҳо бисту шаш ҳазор марди шамшерзан саф кашиданд; ғайр аз ин, аз сокинони Ҷибъо ҳафтсад нафар баргузидагон саф кашиданд.

Аз тамоми ин қавм ҳафтсад марди баргузидаи чапдаст буданд, ва ҳамаи инҳо ба мӯе санг меандохтанд, ва хато намекарданд.

Ва аз исроилиён, ғайр аз Бинёмин, чорсад ҳазор нафар шамшерзан саф кашиданд, ки ҳамаашон мардони ҷангӣ буданд.

Ва бархоста, ба Байт-Ил рафтанд, ва аз Худо пурсиданд, ва банӣ Исроил гуфтанд: «Кист, ки аз миёни мо аввал бар зидди банӣ Бинъёмин ба ҷанг барояд?» Ва Парвардигор гуфт: «Яҳудо аввал барояд».

Ва банӣ Исроил бомдодон бархоста, назди Ҷибъо урду заданд.

Ва исроилиён берун омаданд, то ки бо Бинёмин ҷанг кунанд, ва исроилиён назди Ҷибъо ба муқобили онҳо барои ҷанг саф бастанд.

Ва банӣ Бинёмин аз Ҷибъо берун омада, дар он рӯз бисту ду ҳазор нафарро аз исроилиён кушта бар замин ғалтониданд.

Вале қавм, яъне исроилиён, қувват ёфта, дар ҳамон ҷое ки рӯзи якум саф баста буданд, аз нав барои ҷанг саф бастанд.

Ва банӣ Исроил баромада, ба ҳузури Парвардигор то шом гиристанд, ва аз Парвардигор пурсида, гуфтанд: «Оё боз бар зидди бародарони худ банӣ Бинёмин барои ҷанг наздик оем?» Ва Парвардигор гуфт: «Бар зидди онҳо бароед»,

Ва банӣ Исроил дар рӯзи дуюм ба ҷонибн банӣ Бинёмин пеш омаданд.

Ва бинёминиён дар рӯзи дуюм ба пешвози онҳо аз Ҷибъо берун омаданд ва аз банӣ Исроил боз ҳаждаҳ ҳазор нафарро кушта бар замин ғалтониданд, ки ҳамаашон шамшерзан буданд.

Ва тамоми банӣ Исроил, тамоми қавм баромада, ба Байт-Ил омаданд, ва гириста, дар он ҷо ба ҳузури Парвардигор нишастанд, ва дар он рӯз то шом рӯза доштанд, ва қурбониҳои сӯхтанӣ ва қурбониҳои саломатӣ ба ҳузури Парвардигор оварданд.

Ва банӣ Исроил аз Парвардигор пурсиданд, – ва сандуқи паймони Худо дар он вақт дар он ҷо буд,

Ва Финҳос ибни Элъозор ибни Ҳорун дар он айём пеши он меистод, – ва гуфтанд: «Оё боз бар зидди бародарони худ банӣ Бинёмин ба ҷанг бароям, ё даст кашам?» Ва Парвардигор гуфт: «Бароед, зеро ки фардо онҳоро ба дасти шумо хоҳам супурд».

Ва исроилиён гирдогирди Ҷибъо каминҳо гузоштанд.

Ва банӣ Исроил дар рӯзи сеюм ба муқобили банӣ Бинёмин баромаданд, ва мисли дафъаҳои пеш назди Ҷибъо саф бастанд.

Ва банӣ Бинёмин ба пешвози қавм берун омада, аз шаҳр дур шуданд, ва дар роҳҳо, ки яке сӯи Байт-Ил ва дигаре сӯи Ҷибъо мебурд, мисли дафъаҳои пеш ба куштани қавм шурӯъ карданд, ва қариб сӣ нафар аз исроилиён дар саҳро кушта шуданд.

Ва банӣ Бинёмин гуфтанд: «Онҳо пеши мо, мисли пештара, фурӯ меғалтанд». Вале банӣ Исроил гуфтанд: «Бигрезем, то ки ӯро аз шаҳр ба сӯи роҳҳо дур кунем».

Ва ҳамаи исроилиён аз ҷои худ бархоста, дар Баал-Томор саф бастанд; ва каминварони Исроил аз камингоҳи худ, аз майдони назди Ҷибъо ҷаста баромаданд.

Ва даҳ ҳазор марди баргузида, ки аз тамоми Исроил буданд, аз пеши Ҷибъо наздик омаданд, ва ҳарбу зарби сахте рӯй дод, ва бинёминиён надонистанд, ки фалокате ба сарашон меояд.

Ва Парвардигор ба Бинёмин пеши Исроил шикаст расонид, ва банӣ Исроил дар он рӯз бисту панҷ ҳазору сад нафарро аз Бинёмин куштанд, ки ҳамаашон шамшерзан буданд.

Ба назари банӣ Бинёмин чунин намуд, ки шикаст расонидаанд; вале исроилиён барои Бинёмин ҷой холӣ карда буданд, зеро умедашон ба он камине буд, ки назди Ҷибъо гузошта буданд.

Ва каминварон шитофта, ба Ҷибъо ҳуҷум карданд; ва каминварон паҳн шуда рафта, тамоми аҳли шаҳрро ба дами шамшер куштанд.

Ва аломате дар миёни исроилиён ва каминварон қарор дода шуда буд, ки онҳо бояд аз даруни шаҳр сутунҳои ғафси дудро баланд кунанд.

Ва ҳангоме ки исроилиён дар ҷанг қафо гаштанд, ва Бинёмин ба заданн исроилиён шурӯъ намуда, тақрибан сӣ нафарро аз онҳо куштанд, ва гуфтанд: «Онҳо пеши мо мисли ҷанги якум фурӯ меғалтанд», –

Дар ҳамин вақт аз шаҳр сутуни ғафси дуд баланд шудан гирифт, ва бинёминиён ба ақиби худ назар андохтанд, ва инак, дуд аз тамоми шаҳр сӯи осмон мебарояд,

Ва исроилиён баргаштанд, ва бинёминиён ба воҳима афтоданд, зеро диданд, ки фалокат бар сарашон омадааст.

Ва онҳо аз пеши исроилиён ба тарафи роҳи биёбон рӯй тофтанд, вале ҳарбу зарб онҳоро дар он ҷо низ таъқиб мекард, ва касонеро, ки аз шаҳрҳо мебаромаданд, андаруни он мекуштанд.

Бинёминиёнро иҳота намуда, гирифтори таъқиб карданд, ва дар Менуҳо, ки дар рӯ ба рӯи тарафи шарқии Ҷибъо воқеъ аст, онҳоро торумор сохтанд.

Ва ҳаждаҳ ҳазор нафар аз бинёминиён фурӯ ғалтиданд, ки ҳамаашон мардони ҷангӣ буданд.

Ва онҳо тоб хӯрда, ба биёбон, сӯи сахраи Риммӯн гурехтанд, вале аз онҳо панҷ ҳазор нафарро дар роҳҳо ба ҳалокат расониданд; ва онҳоро то Ҷидъӯм таъқиб карда, аз онҳо ду ҳазор нафарро куштанд.

Ҳамаи касоне ки аз Бинёмин дар он рӯз талаф шуданд, бисту панҷ ҳазор нафар шамшерзан буданд, ки ҳамаашон мардони ҷангӣ буданд.

Ва шашсад нафар тоб хӯрда, ба биёбон, сӯи сахраи Риммӯн гурехтанд, ва чор моҳ дар сахраи Риммӯн истоданд.

Ва исроилиён назди банӣ Бинёмин баргашта, онҳоро ба дами шамшер куштанд: тамоми аҳли шаҳр ва чорпоён ва ҳар чиро, ки ёфтанд; низ ҳамаи шаҳрҳоеро, ки ёфтанд, оташ дода сӯзониданд.