1 Исцеление слуги сотника; воскрешение сына вдовы в Наине. 18 Ответ Иисуса Иоанну Крестителю; Его слова об Иоанне. 36 Женщина помазала миром ноги Иисуса Христа; притча о прощенных долгах.

Когда Он окончил все слова Свои к слушавшему народу, то [Зач. 29.] вошел в Капернаум.

У одного сотника слуга, которым он дорожил, был болен при смерти.

Услышав об Иисусе, он послал к Нему Иудейских старейшин просить Его, чтобы пришел исцелить слугу его.

И они, придя к Иисусу, просили Его убедительно, говоря: он достоин, чтобы Ты сделал для него это,

ибо он любит народ наш и построил нам синагогу.

Иисус пошел с ними. И когда Он недалеко уже был от дома, сотник прислал к Нему друзей сказать Ему: не трудись, Господи! ибо я недостоин, чтобы Ты вошел под кров мой;

потому и себя самого не почел я достойным прийти к Тебе; но скажи слово, и выздоровеет слуга мой.

Ибо я и подвластный человек, но, имея у себя в подчинении воинов, говорю одному: пойди, и идет; и другому: приди, и приходит; и слуге моему: сделай то́, и делает.

Услышав сие, Иисус удивился ему и, обратившись, сказал идущему за Ним народу: сказываю вам, что и в Израиле не нашел Я такой веры.

Посланные, возвратившись в дом, нашли больного слугу выздоровевшим.

[Зач. 30.] После сего Иисус пошел в город, называемый Наин; и с Ним шли многие из учеников Его и множество народа.

Когда же Он приблизился к городским воротам, тут выносили умершего, единственного сына у матери, а она была вдова; и много народа шло с нею из города.

Увидев ее, Господь сжалился над нею и сказал ей: не плачь.

И, подойдя, прикоснулся к одру; несшие остановились, и Он сказал: юноша! тебе говорю, встань!

Мертвый, поднявшись, сел и стал говорить; и отдал его Иисус матери его.

И всех объял страх, и славили Бога, говоря: великий пророк восстал между нами, и Бог посетил народ Свой.

[Зач. 31.] Такое мнение о Нём распространилось по всей Иудее и по всей окрестности.

И возвестили Иоанну ученики его о всём том.

Иоанн, призвав двоих из учеников своих, послал к Иисусу спросить: Ты ли Тот, Который должен прийти, или ожидать нам другого?

Они, придя к Иисусу, сказали: Иоанн Креститель послал нас к Тебе спросить: Ты ли Тот, Которому должно прийти, или другого ожидать нам?

А в это время Он многих исцелил от болезней и недугов и от злых духов, и многим слепым даровал зрение.

И сказал им Иисус в ответ: пойдите, скажите Иоанну, что́ вы видели и слышали: слепые прозревают, хромые ходят, прокаженные очищаются, глухие слышат, мертвые воскресают, нищие благовествуют;

и блажен, кто не соблазнится о Мне!

По отшествии же посланных Иоанном, начал говорить к народу об Иоанне: что́ смотреть ходили вы в пустыню? трость ли, ветром колеблемую?

Что́ же смотреть ходили вы? человека ли, одетого в мягкие одежды? Но одевающиеся пышно и роскошно живущие находятся при дворах царских.

Что́ же смотреть ходили вы? пророка ли? Да, говорю вам, и больше пророка.

Сей есть, о котором написано: вот, Я посылаю Ангела Моего пред лицом Твоим, который приготовит путь Твой пред Тобою.

Ибо говорю вам: из рожденных женами нет ни одного пророка больше Иоанна Крестителя; но меньший в Царствии Божием больше его.

И весь народ, слушавший Его, и мытари воздали славу Богу, крестившись крещением Иоанновым;

а фарисеи и законники отвергли волю Божию о себе, не крестившись от него.

[Зач. 32.] Тогда Господь сказал: с кем сравню людей рода сего? и кому они подобны?

Они подобны детям, которые сидят на улице, кличут друг друга и говорят: мы играли вам на свирели, и вы не плясали; мы пели вам плачевные песни, и вы не плакали.

Ибо пришел Иоанн Креститель: ни хлеба не ест, ни вина не пьет; и говорите: в нем бес.

Пришел Сын Человеческий: ест и пьет; и говорите: вот человек, который любит есть и пить вино, друг мытарям и грешникам.

И оправдана премудрость всеми чадами ее.

[Зач. 33.] Некто из фарисеев просил Его вкусить с ним пищи; и Он, войдя в дом фарисея, возлег.

И вот, женщина того города, которая была грешница, узнав, что Он возлежит в доме фарисея, принесла алавастровый сосуд с миром

и, став позади у ног Его и плача, начала обливать ноги Его слезами и отирать волосами головы своей, и целовала ноги Его, и мазала миром.

Видя это, фарисей, пригласивший Его, сказал сам в себе: если бы Он был пророк, то знал бы, кто и какая женщина прикасается к Нему, ибо она грешница.

Обратившись к нему, Иисус сказал: Симон! Я имею нечто сказать тебе. Он говорит: скажи, Учитель.

Иисус сказал: у одного заимодавца было два должника: один должен был пятьсот динариев, а другой пятьдесят,

но как они не имели чем заплатить, он простил обоим. Скажи же, который из них более возлюбит его?

Симон отвечал: думаю, тот, которому более простил. Он сказал ему: правильно ты рассудил.

И, обратившись к женщине, сказал Симону: видишь ли ты эту женщину? Я пришел в дом твой, и ты воды Мне на ноги не дал, а она слезами облила Мне ноги и волосами головы своей отёрла;

ты целования Мне не дал, а она, с тех пор как Я пришел, не перестает целовать у Меня ноги;

ты головы Мне маслом не помазал, а она миром помазала Мне ноги.

А потому сказываю тебе: прощаются грехи её многие за то, что она возлюбила много, а кому мало прощается, тот мало любит.

Ей же сказал: прощаются тебе грехи.

И возлежавшие с Ним начали говорить про себя: кто это, что и грехи прощает?

Он же сказал женщине: вера твоя спасла тебя, иди с миром.

1 Притча о неправедном судье; молитва фарисея и мытаря. 15 «Пустите детей приходить ко Мне». 18 Вечная жизнь; вопрос богатого начальника. 31 Предсказание Иисуса о Его смерти. 35 Исцеление слепого.

Сказал также им притчу о том, что должно всегда молиться и не унывать,

говоря: [Зач. 88.] в одном городе был судья, который Бога не боялся и людей не стыдился.

В том же городе была одна вдова, и она, приходя к нему, говорила: защити меня от соперника моего.

Но он долгое время не хотел. А после сказал сам в себе: хотя я и Бога не боюсь и людей не стыжусь,

но, как эта вдова не дает мне покоя, защищу ее, чтобы она не приходила больше докучать мне.

И сказал Господь: слышите, что говорит судья неправедный?

Бог ли не защитит избранных Своих, вопиющих к Нему день и ночь, хотя и медлит защищать их?

сказываю вам, что подаст им защиту вскоре. Но Сын Человеческий, придя, найдет ли веру на земле?

Сказал также к некоторым, которые уверены были о себе, что они праведны, и уничижали других, следующую притчу:

[Зач. 89.] два человека вошли в храм помолиться: один фарисей, а другой мытарь.

Фарисей, став, молился сам в себе так: Боже! благодарю Тебя, что я не таков, как прочие люди, грабители, обидчики, прелюбодеи, или как этот мытарь:

пощусь два раза в неделю, даю десятую часть из всего, что́ приобретаю.

Мытарь же, стоя вдали, не смел даже поднять глаз на небо; но, ударяя себя в грудь, говорил: Боже! будь милостив ко мне грешнику!

Сказываю вам, что сей пошел оправданным в дом свой более, нежели тот: ибо всякий, возвышающий сам себя, унижен будет, а унижающий себя возвысится.

[Зач. 90.] Приносили к Нему и младенцев, чтобы Он прикоснулся к ним; ученики же, видя то, возбраняли им.

Но Иисус, подозвав их, сказал: пустите детей приходить ко Мне и не возбраняйте им, ибо таковых есть Царствие Божие.

Истинно говорю вам: кто не примет Царствия Божия, как дитя, тот не войдет в него.

[Зач. 91.] И спросил Его некто из начальствующих: Учитель благой! что мне делать, чтобы наследовать жизнь вечную?

Иисус сказал ему: что ты называешь Меня благим? никто не благ, как только один Бог;

знаешь заповеди: не прелюбодействуй, не убивай, не кради, не лжесвидетельствуй, почитай отца твоего и матерь твою.

Он же сказал: все это сохранил я от юности моей.

Услышав это, Иисус сказал ему: еще одного недостает тебе: все, что имеешь, продай и раздай нищим, и будешь иметь сокровище на небесах, и приходи, следуй за Мною.

Он же, услышав сие, опечалился, потому что был очень богат.

Иисус, видя, что он опечалился, сказал: как трудно имеющим богатство войти в Царствие Божие!

ибо удобнее верблюду пройти сквозь игольные уши, нежели богатому войти в Царствие Божие.

Слышавшие сие сказали: кто же может спастись?

Но Он сказал: невозможное человекам возможно Богу.

Петр же сказал: вот, мы оставили все и последовали за Тобою.

Он сказал им: истинно говорю вам: нет никого, кто оставил бы дом, или родителей, или братьев, или сестер, или жену, или детей для Царствия Божия,

и не получил бы гораздо более в сие время, и в век будущий жизни вечной.

[Зач. 92.] Отозвав же двенадцать учеников Своих, сказал им: вот, мы восходим в Иерусалим, и совершится все, написанное через пророков о Сыне Человеческом,

ибо предадут Его язычникам, и поругаются над Ним, и оскорбят Его, и оплюют Его,

и будут бить, и убьют Его: и в третий день воскреснет.

Но они ничего из этого не поняли; слова сии были для них сокровенны, и они не разумели сказанного.

[Зач. 93.] Когда же подходил Он к Иерихону, один слепой сидел у дороги, прося милостыни,

и, услышав, что мимо него проходит народ, спросил: что это такое?

Ему сказали, что Иисус Назорей идет.

Тогда он закричал: Иисус, Сын Давидов! помилуй меня.

Шедшие впереди заставляли его молчать; но он еще громче кричал: Сын Давидов! помилуй меня.

Иисус, остановившись, велел привести его к Себе: и, когда тот подошел к Нему, спросил его:

чего ты хочешь от Меня? Он сказал: Господи! чтобы мне прозреть.

Иисус сказал ему: прозри! вера твоя спасла тебя.

И он тотчас прозрел и пошел за Ним, славя Бога; и весь народ, видя это, воздал хвалу Богу.

1 Замысел Иуды о предательстве. 7 Последняя вечеря; хлеб и вино. 24 Кто больше? 31 Предсказание об отречении Петра. 35 Два меча. 39 Борение в Гефсимании. 47 Иисус Христос предан и отведен в дом первосвященника. 55 Отречение Петра; Иисус Христос пред Синедрионом.

Приближался праздник опресноков, называемый Пасхою,

и искали первосвященники и книжники, как бы погубить Его, потому что боялись народа.

Вошел же сатана в Иуду, прозванного Искариотом, одного из числа двенадцати,

и он пошел, и говорил с первосвященниками и начальниками, как Его предать им.

Они обрадовались и согласились дать ему денег;

и он обещал, и искал удобного времени, чтобы предать Его им не при народе.

Настал же день опресноков, в который надлежало заколать пасхального агнца,

и послал Иисус Петра и Иоанна, сказав: пойдите, приготовьте нам есть пасху.

Они же сказали Ему: где велишь нам приготовить?

Он сказал им: вот, при входе вашем в город, встретится с вами человек, несущий кувшин воды; последуйте за ним в дом, в который войдет он,

и скажите хозяину дома: Учитель говорит тебе: где комната, в которой бы Мне есть пасху с учениками Моими?

И он покажет вам горницу большую устланную; там приготовьте.

Они пошли, и нашли, как сказал им, и приготовили пасху.

И когда настал час, Он возлег, и двенадцать апостолов с Ним,

и сказал им: очень желал Я есть с вами сию пасху прежде Моего страдания,

ибо сказываю вам, что уже не буду есть ее, пока она не совершится в Царствии Божием.

И, взяв чашу и благодарив, сказал: приимите ее и разделите между собою,

ибо сказываю вам, что не буду пить от плода виноградного, доколе не придет Царствие Божие.

И, взяв хлеб и благодарив, преломил и подал им, говоря: сие есть Тело Мое, которое за вас предается; сие творите в Мое воспоминание.

Также и чашу после вечери, говоря: сия чаша есть Новый Завет в Моей Крови, которая за вас проливается.

И вот, рука предающего Меня со Мною за столом;

впрочем, Сын Человеческий идет по предназначению, но горе тому человеку, которым Он предается.

И они начали спрашивать друг друга, кто бы из них был, который это сделает.

Был же и спор между ними, кто из них должен почитаться бо́льшим.

Он же сказал им: цари господствуют над народами, и владеющие ими благодетелями называются,

а вы не так: но кто из вас больше, будь как меньший, и начальствующий – как служащий.

Ибо кто больше: возлежащий, или служащий? не возлежащий ли? А Я посреди вас, как служащий.

Но вы пребыли со Мною в напастях Моих,

и Я завещаваю вам, как завещал Мне Отец Мой, Царство,

да ядите и пиете за трапезою Моею в Царстве Моем, и сядете на престолах судить двенадцать колен Израилевых.

И сказал Господь: Симон! Симон! се, сатана просил, чтобы сеять вас как пшеницу,

но Я молился о тебе, чтобы не оскудела вера твоя; и ты некогда, обратившись, утверди братьев твоих.

Он отвечал Ему: Господи! с Тобою я готов и в темницу и на смерть идти.

Но Он сказал: говорю тебе, Петр, не пропоет петух сегодня, как ты трижды отречешься, что не знаешь Меня.

И сказал им: когда Я посылал вас без мешка и без сумы́ и без обуви, имели ли вы в чем недостаток? Они отвечали: ни в чем.

Тогда Он сказал им: но теперь, кто имеет мешок, тот возьми его, также и суму́; а у кого нет, продай одежду свою и купи меч;

ибо сказываю вам, что должно исполниться на Мне и сему написанному: и к злодеям причтен. Ибо то, что о Мне, приходит к концу.

Они сказали: Господи! вот, здесь два меча. Он сказал им: довольно.

[Зач. 109.] И, выйдя, пошел по обыкновению на гору Елеонскую, за Ним последовали и ученики Его.

Придя же на место, сказал им: молитесь, чтобы не впасть в искушение.

И Сам отошел от них на вержение камня, и, преклонив колени, молился,

говоря: Отче! о, если бы Ты благоволил пронести чашу сию мимо Меня! впрочем не Моя воля, но Твоя да будет.

Явился же Ему Ангел с небес и укреплял Его.

И, находясь в борении, прилежнее молился, и был пот Его, как капли крови, падающие на землю.

Встав от молитвы, Он пришел к ученикам, и нашел их спящими от печали

и сказал им: что вы спите? встаньте и молитесь, чтобы не впасть в искушение.

Когда Он еще говорил это, появился народ, а впереди его шел один из двенадцати, называемый Иуда, и он подошел к Иисусу, чтобы поцеловать Его. Ибо он такой им дал знак: Кого я поцелую, Тот и есть.

Иисус же сказал ему: Иуда! целованием ли предаешь Сына Человеческого?

Бывшие же с Ним, видя, к чему идет дело, сказали Ему: Господи! не ударить ли нам мечом?

И один из них ударил раба первосвященникова, и отсек ему правое ухо.

Тогда Иисус сказал: оставьте, довольно. И, коснувшись уха его, исцелил его.

Первосвященникам же и начальникам храма и старейшинам, собравшимся против Него, сказал Иисус: как будто на разбойника вышли вы с мечами и кольями, чтобы взять Меня?

Каждый день бывал Я с вами в храме, и вы не поднимали на Меня рук, но теперь ваше время и власть тьмы.

Взяв Его, повели и привели в дом первосвященника. Петр же следовал издали.

Когда они развели огонь среди двора и сели вместе, сел и Петр между ними.

Одна служанка, увидев его сидящего у огня и всмотревшись в него, сказала: и этот был с Ним.

Но он отрекся от Него, сказав женщине: я не знаю Его.

Вскоре потом другой, увидев его, сказал: и ты из них. Но Петр сказал этому человеку: нет!

Прошло с час времени, еще некто настоятельно говорил: точно и этот был с Ним, ибо он Галилеянин.

Но Петр сказал тому человеку: не знаю, что ты говоришь. И тотчас, когда еще говорил он, запел петух.

Тогда Господь, обратившись, взглянул на Петра, и Петр вспомнил слово Господа, как Он сказал ему: прежде нежели пропоет петух, отречешься от Меня трижды.

И, выйдя вон, горько заплакал.

Люди, державшие Иисуса, ругались над Ним и били Его;

и, закрыв Его, ударяли Его по лицу и спрашивали Его: прореки, кто ударил Тебя?

И много иных хулений произносили против Него.

И как настал день, собрались старейшины народа, первосвященники и книжники, и ввели Его в свой синедрион

и сказали: Ты ли Христос? скажи нам. Он сказал им: если скажу вам, вы не поверите;

если же и спрошу вас, не будете отвечать Мне и не отпустите Меня;

отныне Сын Человеческий воссядет одесную силы Божией.

И сказали все: итак, Ты Сын Божий? Он отвечал им: вы говорите, что Я.

Они же сказали: какое еще нужно нам свидетельство? ибо мы сами слышали из уст Его.

1 Иисус Христос перед Пилатом; перед Иродом. 13 Требование иудеев распять Его. 26 По пути к Голгофе. 33 Иисус Христос на Кресте; раскаявшийся разбойник. 50 Погребение в новом гробе Иосифа.

[Зач. 110.] И поднялось все множество их, и повели Его к Пилату,

и начали обвинять Его, говоря: мы нашли, что Он развращает народ наш и запрещает давать подать кесарю, называя Себя Христом Царем.

Пилат спросил Его: Ты Царь Иудейский? Он сказал ему в ответ: ты говоришь.

Пилат сказал первосвященникам и народу: я не нахожу никакой вины в Этом Человеке.

Но они настаивали, говоря, что Он возмущает народ, уча по всей Иудее, начиная от Галилеи до сего места.

Пилат, услышав о Галилее, спросил: разве Он Галилеянин?

И, узнав, что Он из области Иродовой, послал Его к Ироду, который в эти дни был также в Иерусалиме.

Ирод, увидев Иисуса, очень обрадовался, ибо давно желал видеть Его, потому что много слышал о Нем, и надеялся увидеть от Него какое-нибудь чудо,

и предлагал Ему многие вопросы, но Он ничего не отвечал ему.

Первосвященники же и книжники стояли и усильно обвиняли Его.

Но Ирод со своими воинами, уничижив Его и насмеявшись над Ним, одел Его в светлую одежду и отослал обратно к Пилату.

И сделались в тот день Пилат и Ирод друзьями между собою, ибо прежде были во вражде друг с другом.

Пилат же, созвав первосвященников и начальников и народ,

сказал им: вы привели ко мне Человека Сего, как развращающего народ; и вот, я при вас исследовал и не нашел Человека Сего виновным ни в чем том, в чем вы обвиняете Его;

и Ирод также, ибо я посылал Его к нему; и ничего не найдено в Нем достойного смерти;

итак, наказав Его, отпущу.

А ему и нужно было для праздника отпустить им одного узника.

Но весь народ стал кричать: смерть Ему! а отпусти нам Варавву.

Варавва был посажен в темницу за произведенное в городе возмущение и убийство.

Пилат снова возвысил голос, желая отпустить Иисуса.

Но они кричали: распни, распни Его!

Он в третий раз сказал им: какое же зло сделал Он? я ничего достойного смерти не нашел в Нем; итак, наказав Его, отпущу.

Но они продолжали с великим криком требовать, чтобы Он был распят; и превозмог крик их и первосвященников.

И Пилат решил быть по прошению их,

и отпустил им посаженного за возмущение и убийство в темницу, которого они просили; а Иисуса предал в их волю.

И когда повели Его, то, захватив некоего Симона Киринеянина, шедшего с поля, возложили на него крест, чтобы нес за Иисусом.

И шло за Ним великое множество народа и женщин, которые плакали и рыдали о Нем.

Иисус же, обратившись к ним, сказал: дщери Иерусалимские! не плачьте обо Мне, но плачьте о себе и о детях ваших,

ибо приходят дни, в которые скажут: блаженны неплодные, и утробы неродившие, и сосцы непитавшие!

тогда начнут говорить горам: падите на нас! и холмам: покройте нас!

Ибо если с зеленеющим деревом это делают, то с сухим что будет?

[Зач. 111.] Вели с Ним на смерть и двух злодеев.

И когда пришли на место, называемое Лобное, там распяли Его и злодеев, одного по правую, а другого по левую сторону.

Иисус же говорил: Отче! прости им, ибо не знают, что делают. И делили одежды Его, бросая жребий.

И стоял народ и смотрел. Насмехались же вместе с ними и начальники, говоря: других спасал; пусть спасет Себя Самого, если Он Христос, избранный Божий.

Также и воины ругались над Ним, подходя и поднося Ему уксус

и говоря: если Ты Царь Иудейский, спаси Себя Самого.

И была над Ним надпись, написанная словами греческими, римскими и еврейскими: Сей есть Царь Иудейский.

Один из повешенных злодеев злословил Его и говорил: если Ты Христос, спаси Себя и нас.

Другой же, напротив, унимал его и говорил: или ты не боишься Бога, когда и сам осужден на то же?

и мы осуждены справедливо, потому что достойное по делам нашим приняли, а Он ничего худого не сделал.

И сказал Иисусу: помяни меня, Господи, когда приидешь в Царствие Твое!

И сказал ему Иисус: истинно говорю тебе, ныне же будешь со Мною в раю.

Было же около шестого часа дня, и сделалась тьма по всей земле до часа девятого:

и померкло солнце, и завеса в храме раздралась по средине.

Иисус, возгласив громким голосом, сказал: Отче! в руки Твои предаю дух Мой. И, сие сказав, испустил дух.

Сотник же, видев происходившее, прославил Бога и сказал: истинно Человек Этот был праведник.

И весь народ, сшедшийся на сие зрелище, видя происходившее, возвращался, бия себя в грудь.

Все же, знавшие Его, и женщины, следовавшие за Ним из Галилеи, стояли вдали и смотрели на это.

Тогда некто, именем Иосиф, член совета, человек добрый и правдивый,

не участвовавший в совете и в деле их; из Аримафеи, города Иудейского, ожидавший также Царствия Божия,

пришел к Пилату и просил тела Иисусова;

и, сняв его, обвил плащаницею и положил его в гробе, высеченном в скале, где еще никто не был положен.

День тот был пятница, и наступала суббота.

Последовали также и женщины, пришедшие с Иисусом из Галилеи, и смотрели гроб, и как полагалось тело Его;

возвратившись же, приготовили благовония и масти; и в субботу остались в покое по заповеди.

Церковнославянский (рус)

Егда́ же сконча́ вся́ глаго́лы Своя́ въ слу́хи лю́демъ, [Зач. 29.] вни́де въ Капернау́мъ.

Со́тнику же нѣ́коему ра́бъ боля́ злѣ́, хотя́ше {имѣ́яше} умре́ти, и́же бѣ́ ему́ че́стенъ.

Слы́шавъ же о Иису́сѣ, посла́ къ Нему́ ста́рцы Иуде́йскiя, моля́ Его́, я́ко да прише́дъ спасе́тъ раба́ его́.

Они́ же прише́дше ко Иису́сови, моля́ху Его́ то́щно, глаго́люще, я́ко досто́инъ е́сть, ему́же да́си сiе́:

лю́битъ бо язы́къ на́шъ, и со́нмище то́й созда́ на́мъ.

Иису́съ же идя́ше съ ни́ми. И уже́ Ему́ не дале́че су́щу от хра́мины, посла́ къ Нему́ со́тникъ дру́ги, глаго́ля Ему́: Го́споди, не дви́жися: нѣ́смь бо досто́инъ, да подъ кро́въ мо́й вни́деши:

тѣ́мже ни себе́ досто́йна сотвори́хъ прiити́ къ Тебѣ́: но рцы́ сло́во, и исцѣлѣ́етъ о́трокъ мо́й:

и́бо и а́зъ человѣ́къ е́смь подъ влады́кою учине́нъ, имѣ́я подъ собо́ю во́ины: и глаго́лю сему́: иди́, и иде́тъ: и друго́му: прiиди́, и прiи́детъ: и рабу́ моему́: сотвори́ сiе́, и сотвори́тъ.

Слы́шавъ же сiя́ Иису́съ, чуди́ся ему́, и обра́щься иду́щему по Не́мъ наро́ду рече́: глаго́лю ва́мъ, ни во Изра́или толи́ки вѣ́ры обрѣто́хъ.

И возвра́щшеся по́сланiи обрѣто́ша боля́щаго раба́ исцѣлѣ́вша.

[Зач. 30.] И бы́сть посе́мъ, идя́ше во гра́дъ, нарица́емый Наи́нъ: и съ Ни́мъ идя́ху ученицы́ Его́ мно́зи и наро́дъ мно́гъ.

Я́коже прибли́жися ко врато́мъ гра́да, и се́ изноша́ху уме́рша, сы́на единоро́дна ма́тери свое́й, и та́ бѣ́ вдова́: и наро́дъ от гра́да мно́гъ съ не́ю.

И ви́дѣвъ ю́ Госпо́дь, милосе́рдова о не́й, и рече́ е́й: не пла́чи.

И присту́пль косну́ся во о́дръ: нося́щiи же ста́ша: и рече́: ю́ноше, тебѣ́ глаго́лю, воста́ни.

И сѣ́де ме́ртвый, и нача́тъ глаго́лати: и даде́ его́ ма́тери его́.

Прiя́тъ же стра́хъ всѣ́хъ, и сла́вляху Бо́га, глаго́люще: я́ко проро́къ ве́лiй воста́ въ на́съ, и я́ко посѣти́ Бо́гъ люде́й Свои́хъ.

[Зач. 31.] И изы́де сло́во сiе́ по все́й Иуде́и о Не́мъ, и по все́й странѣ́.

И возвѣсти́ша Иоа́нну ученицы́ его́ о всѣ́хъ си́хъ.

И призва́въ два́ нѣ́кая от учени́къ свои́хъ Иоа́ннъ, посла́ ко Иису́су, глаго́ля: Ты́ ли еси́ Гряды́й, или́ ино́го ча́емъ?

Прише́дша же къ Нему́ му́жа рѣ́ста: Иоа́ннъ Крести́тель посла́ на́съ къ Тебѣ́, глаго́ля: Ты́ ли еси́ Гряды́й, или́ ино́го ча́емъ?

Въ то́й же ча́съ исцѣли́ мно́ги от неду́гъ и ра́нъ и ду́хъ злы́хъ, и мно́гимъ слѣпы́мъ дарова́ прозрѣ́нiе.

И отвѣща́въ Иису́съ рече́ и́ма: ше́дша возвѣсти́та Иоа́нну, я́же ви́дѣста и слы́шаста: я́ко слѣпі́и прозира́ютъ, хро́мiи хо́дятъ, прокаже́ннiи очища́ются, глусі́и слы́шатъ, ме́ртвiи востаю́тъ, ни́щiи благовѣству́ютъ:

и блаже́нъ е́сть, и́же а́ще не соблазни́тся о Мнѣ́.

Отше́дшема же ученико́ма Иоа́нновома, нача́тъ глаго́лати къ наро́домъ о Иоа́ннѣ: чесо́ изыдо́сте въ пусты́ню ви́дѣти, тро́сть ли вѣ́тромъ коле́блему?

Но чесо́ изыдо́сте ви́дѣти? Человѣ́ка ли въ мя́гки ри́зы одѣ́яна? Се́, и́же во оде́жди сла́внѣй и пи́щи су́щiи, во ца́рствiи {во дво́рѣхъ ца́рскихъ} су́ть.

Но чесо́ изыдо́сте ви́дѣти? Проро́ка ли? Е́й, глаго́лю ва́мъ, и ли́шше проро́ка.

Се́й [бо] е́сть, о не́мже пи́сано е́сть: се́ А́зъ послю́ А́нгела Моего́ предъ лице́мъ Твои́мъ, и́же устро́итъ пу́ть Тво́й предъ Тобо́ю.

Глаго́лю бо ва́мъ: бо́лiй въ рожде́нныхъ жена́ми проро́ка Иоа́нна Крести́теля никто́же е́сть: мні́й же во Ца́рствiи Бо́жiи, бо́лiи его́ е́сть.

И вси́ лю́дiе слы́шавше и мы́тарiе, оправди́ша Бо́га, кре́щшеся креще́нiемъ Иоа́нновымъ:

фарисе́е же и зако́нницы совѣ́тъ Бо́жiй отверго́ша о себѣ́, не кре́щшеся от него́.

[Зач. 32.] Рече́ же Госпо́дь: кому́ у́бо уподо́блю человѣ́ки ро́да сего́, и кому́ су́ть подо́бни?

Подо́бни су́ть о́трочищемъ сѣдя́щымъ на то́ржищихъ и приглаша́ющымъ дру́гъ дру́га, и глаго́лющымъ: писка́хомъ ва́мъ, и не пляса́сте: рыда́хомъ ва́мъ, и не пла́касте.

Прiи́де бо Иоа́ннъ Крести́тель ни хлѣ́ба яды́й, ни вина́ пiя́, и глаго́лете: бѣ́ся и́мать.

Прiи́де Сы́нъ Человѣ́ческiй яды́й и пiя́, и глаго́лете: се́й человѣ́къ я́дца и винопі́йца, дру́гъ мытаре́мъ и грѣ́шникомъ.

И оправди́ся прему́дрость от ча́дъ свои́хъ всѣ́хъ.

[Зач. 33.] Моля́ше же Его́ нѣ́кiй от фарисе́й, да бы я́лъ съ ни́мъ: и вше́дъ въ до́мъ фарисе́овъ, возлеже́.

И се́ жена́ во гра́дѣ, я́же бѣ́ грѣ́шница, и увѣ́дѣвши, я́ко возлежи́тъ во хра́минѣ фарисе́овѣ, прине́сши алава́стръ ми́ра,

и ста́вши при ногу́ Его́ созади́, пла́чущися, нача́тъ умыва́ти но́зѣ Его́ слеза́ми, и власы́ главы́ своея́ отира́ше, и облобыза́ше но́зѣ Его́, и ма́заше ми́ромъ.

Ви́дѣвъ же фарисе́й воззва́вый Его́, рече́ въ себѣ́, глаго́ля Се́й а́ще бы бы́лъ проро́къ, вѣ́дѣлъ бы кто́ и какова́ жена́ прикаса́ется Ему́: я́ко грѣ́шница е́сть.

И отвѣща́въ Иису́съ рече́ къ нему́: Си́моне, и́мамъ ти́ нѣ́что рещи́. О́нъ же рече́: Учи́телю, рцы́.

Иису́съ же рече́: два́ должника́ бѣ́ста заимода́вцу нѣ́коему: еди́нъ бѣ́ до́лженъ пятiю́сотъ дина́рiи, другі́й же пятiю́десятъ:

не иму́щема же и́ма возда́ти, обѣ́ма отда́ {оста́ви}. Кото́рый у́бо ею́, рцы́, па́че возлю́битъ его́?

Отвѣща́въ же Си́монъ рече́: мню́, я́ко ему́же вя́щше отда́ {оста́ви}. О́нъ же рече́ ему́: пра́во суди́лъ еси́.

И обра́щься къ женѣ́, Си́монови рече́: ви́диши ли сiю́ жену́? Внидо́хъ въ до́мъ тво́й, воды́ на но́зѣ Мои́ не да́лъ еси́: сiя́ же слеза́ми облiя́ Ми́ но́зѣ и власы́ главы́ своея́ отре́.

Лобза́нiя Ми́ не да́лъ еси́: сiя́ же, отне́лиже внидо́хъ, не преста́ облобыза́ющи Ми́ но́зѣ.

Ма́сломъ главы́ Моея́ не пома́залъ еси́: сiя́ же ми́ромъ пома́за Ми́ но́зѣ.

Его́же ра́ди, глаго́лю ти́: отпуща́ются грѣси́ ея́ мно́зи, я́ко возлюби́ мно́го: а ему́же ма́ло оставля́ется, ме́нше лю́битъ.

Рече́ же е́й: отпуща́ются тебѣ́ грѣси́.

И нача́ша возлежа́щiи съ Ни́мъ глаго́лати въ себѣ́: кто́ Се́й е́сть, и́же и грѣхи́ отпуща́етъ?

Рече́ же къ женѣ́: вѣ́ра твоя́ спасе́ тя: иди́ въ ми́рѣ.

Глаго́лаше же и при́тчу къ ни́мъ, ка́ко подоба́етъ всегда́ моли́тися и не стужа́ти [си́],

глаго́ля: [Зач. 88.] судiя́ бѣ́ нѣ́кiй въ нѣ́коемъ гра́дѣ, Бо́га не боя́ся и человѣ́къ не срамля́яся.

Вдова́ же нѣ́кая бѣ́ во гра́дѣ то́мъ: и прихожда́ше къ нему́, глаго́лющи: отмсти́ мене́ от сопе́рника моего́.

И не хотя́ше на до́лзѣ вре́мени. Послѣди́ же рече́ въ себѣ́: а́ще и Бо́га не бою́ся, и человѣ́къ не срамля́юся:

но зане́ твори́тъ ми́ труды́ вдови́ца сiя́, отмщу́ ея́: да не до конца́ приходя́щи застои́тъ {труди́тъ} мене́.

Рече́ же Госпо́дь: слы́шите, что́ судiя́ непра́вды глаго́летъ?

Бо́гъ же не и́мать ли сотвори́ти отмще́нiе избра́нныхъ Свои́хъ, вопiю́щихъ къ Нему́ де́нь и но́щь, и долготерпя́ о ни́хъ?

Глаго́лю ва́мъ, я́ко сотвори́тъ отмще́нiе и́хъ вско́рѣ. Оба́че Сы́нъ Человѣ́ческiй прише́дъ у́бо обря́щетъ ли [си́] вѣ́ру на земли́?

Рече́ же и ко други́мъ упова́ющымъ собо́ю, я́ко су́ть пра́ведницы, и уничижа́ющымъ про́чихъ, при́тчу сiю́:

[Зач. 89.] человѣ́ка два́ внидо́ста въ це́рковь помоли́тися: еди́нъ фарисе́й, а другі́й мыта́рь.

Фарисе́й же ста́въ, си́це въ себѣ́ моля́шеся: Бо́же, хвалу́ Тебѣ́ воздаю́, я́ко нѣ́смь я́коже про́чiи человѣ́цы, хи́щницы, непра́ведницы, прелюбодѣ́е, или́ я́коже се́й мыта́рь:

пощу́ся двакра́ты въ суббо́ту, десяти́ну даю́ всего́ ели́ко притяжу́.

Мыта́рь же издале́ча стоя́, не хотя́ше ни о́чiю возвести́ на не́бо: но бiя́ше пе́рси своя́, глаго́ля: Бо́же, ми́лостивъ бу́ди мнѣ́ грѣ́шнику.

Глаго́лю ва́мъ, я́ко сни́де се́й оправда́нъ въ до́мъ сво́й па́че о́наго: я́ко вся́къ вознося́йся смири́тся, смиря́яй же себе́ вознесе́тся.

[Зач. 90.] Приноша́ху же къ Нему́ и младе́нцы, да и́хъ ко́снется: ви́дѣвше же ученицы́ запрети́ша и́мъ.

Иису́съ же призва́въ и́хъ, глаго́ла: оста́вите дѣте́й приходи́ти ко Мнѣ́ и не брани́те и́мъ: таковы́хъ бо е́сть Ца́рствiе Бо́жiе.

Ами́нь бо глаго́лю ва́мъ: и́же а́ще не прiи́метъ Ца́рствiя Бо́жiя я́ко отроча́, не и́мать вни́ти въ не́.

[Зач. 91.] И вопроси́ Его́ нѣ́кiй кня́зь, глаго́ля: Учи́телю благі́й, что́ сотвори́въ, живо́тъ вѣ́чный наслѣ́дствую?

Рече́ же ему́ Иису́съ: что́ Мя глаго́леши бла́га, никто́же бла́гъ, то́кмо еди́нъ Бо́гъ.

За́повѣди вѣ́си: не прелю́бы твори́: не убі́й: не укради́: не лжесвидѣ́телствуй: чти́ отца́ твоего́ и ма́терь твою́.

О́нъ же рече́: вся́ сiя́ сохрани́хъ от ю́ности моея́.

Слы́шавъ же сiя́, Иису́съ рече́ ему́: еще́ еди́наго не доконча́лъ еси́: вся́, ели́ка и́маши, прода́ждь, и разда́й ни́щымъ: и имѣ́ти и́маши сокро́вище на небеси́: и гряди́ вослѣ́дъ Мене́.

О́нъ же слы́шавъ сiе́, приско́рбенъ бы́сть: бѣ́ бо бога́тъ зѣло́.

Ви́дѣвъ же его́ Иису́съ приско́рбна бы́вша, рече́: ка́ко не удо́бь иму́щiи бога́тство въ Ца́рствiе Бо́жiе вни́дутъ:

удо́бѣе бо е́сть велбу́ду сквозѣ́ иглинѣ́ у́шы проити́, не́же бога́ту въ Ца́рствiе Бо́жiе вни́ти.

Рѣ́ша же слы́шавшiи: то́ кто́ мо́жетъ спасе́нъ бы́ти?

О́нъ же рече́: невозмо́жная у человѣ́къ возмо́жна су́ть у Бо́га.

Рече́ же Пе́тръ: се́ мы́ оста́вихомъ вся́ и по Тебѣ́ идо́хомъ.

О́нъ же рече́ и́мъ: ами́нь глаго́лю ва́мъ, я́ко никто́же е́сть, и́же оста́витъ до́мъ, или́ роди́тели, или́ бра́тiю, или́ се́стры, или́ жену́, или́ ча́да, Ца́рствiя ра́ди Бо́жiя,

и́же не прiи́метъ мно́жицею во вре́мя сiе́, и въ вѣ́къ гряду́щiй живо́тъ вѣ́чный.

[Зач. 92.] Пое́мь же обана́десяте ученики́ Своя́, рече́ къ ни́мъ: се́ восхо́димъ во Иерусали́мъ, и сконча́ются вся́ пи́санная проро́ки о Сы́нѣ Человѣ́честѣ:

предадя́тъ бо Его́ язы́комъ, и поруга́ются Ему́, и укоря́тъ Его́, и оплюю́тъ Его́,

и би́вше убiю́тъ Его́: и въ тре́тiй де́нь воскре́снетъ.

И ті́и ничесо́же от си́хъ разумѣ́ша: и бѣ́ глаго́лъ се́й сокрове́нъ от ни́хъ, и не разумѣва́ху глаго́лемыхъ.

[Зач. 93.] Бы́сть же егда́ прибли́жишася во Иерихо́нъ, слѣпе́цъ нѣ́кiй сѣдя́ше при пути́ прося́:

слы́шавъ же наро́дъ мимоходя́щь, вопроша́ше: что́ у́бо е́сть се́?

Повѣ́даша же ему́, я́ко Иису́съ Назаряни́нъ мимохо́дитъ.

И возопи́, глаго́ля: Иису́се Сы́не Дави́довъ, поми́луй мя́.

И предъиду́щiи преща́ху ему́, да умолчи́тъ: о́нъ же па́че мно́жае вопiя́ше: Сы́не Дави́довъ, поми́луй мя́.

Ста́въ же Иису́съ повелѣ́ привести́ его́ къ Себѣ́: прибли́жшуся же ему́ къ Нему́, вопроси́ его́,

глаго́ля: что́ хо́щеши, да ти́ сотворю́? О́нъ же рече́: Го́споди, да прозрю́.

Иису́съ же рече́ ему́: прозри́: вѣ́ра твоя́ спасе́ тя.

И а́бiе прозрѣ́, и вслѣ́дъ Его́ идя́ше, сла́вя Бо́га. И вси́ лю́дiе ви́дѣвше возда́ша хвалу́ Богови.

Приближа́шеся же пра́здникъ опрѣсно́къ, глаго́лемый Па́сха:

и иска́ху архiере́е и кни́жницы, ка́ко бы уби́ли Его́: боя́хуся бо люде́й.

Вни́де же сатана́ во Иу́ду нарица́емаго Искарiо́тъ, су́ща от числа́ обоюна́десяте.

И ше́дъ глаго́ла архiере́омъ и воево́дамъ, ка́ко Его́ преда́стъ и́мъ.

И возра́довашася, и совѣща́ша ему́ сре́бреники да́ти:

и исповѣ́да {обѣща́ся}, и иска́ше удо́бна вре́мене, да преда́стъ Его́ и́мъ безъ наро́да.

Прiи́де же де́нь опрѣсно́ковъ, въ о́нъ же подоба́ше жре́ти па́сху:

и посла́ Петра́ и Иоа́нна, ре́къ: ше́дша угото́вайта на́мъ па́сху, да я́мы.

О́на же реко́ста Ему́: гдѣ́ хо́щеши угото́ваемъ?

О́нъ же рече́ и́ма: се́ восходя́щема ва́ма во гра́дъ, сря́щетъ вы́ человѣ́къ въ скуде́льницѣ во́ду нося́: по не́мъ идѣ́та въ до́мъ, въ о́нъ же вхо́дитъ,

и рцѣ́та до́му влады́цѣ: глаго́летъ тебѣ́ Учи́тель: гдѣ́ е́сть оби́тель, идѣ́же па́сху со ученики́ Мои́ми снѣ́мъ?

И то́й ва́ма пока́жетъ го́рницу ве́лiю по́стлану: ту́ угото́вайта.

Ше́дша же обрѣто́ста, я́коже рече́ и́ма: и угото́васта па́сху.

И егда́ бы́сть ча́съ, возлеже́, и обана́десяте апо́стола съ Ни́мъ.

И рече́ къ ни́мъ: жела́нiемъ возжелѣ́хъ сiю́ па́сху я́сти съ ва́ми, пре́жде да́же не прiиму́ му́къ:

глаго́лю бо ва́мъ, я́ко отсе́лѣ не и́мамъ я́сти от нея́, до́ндеже сконча́ются во Ца́рствiи Бо́жiи.

И прiи́мъ ча́шу, хвалу́ возда́въ, рече́: прiими́те сiю́, и раздѣли́те себѣ́:

глаго́лю бо ва́мъ, я́ко не и́мамъ пи́ти от плода́ ло́знаго, до́ндеже Ца́рствiе Бо́жiе прiи́детъ.

И прiи́мъ хлѣ́бъ, хвалу́ возда́въ преломи́, и даде́ и́мъ, глаго́ля: сiе́ е́сть Тѣ́ло Мое́, е́же за вы́ дае́мо: сiе́ твори́те въ Мое́ воспомина́нiе.

Та́кожде же и ча́шу по ве́чери, глаго́ля: сiя́ ча́ша Но́вый Завѣ́тъ Мое́ю Кро́вiю, я́же за вы́ пролива́ется:

оба́че се́, рука́ предаю́щаго Мя́ со Мно́ю [е́сть] на трапе́зѣ,

и Сы́нъ у́бо Человѣ́ческiй и́детъ по рече́нному {по предуста́вленному совѣ́ту}: оба́че го́ре человѣ́ку тому́, и́мже предае́тся.

И ті́и нача́ша иска́ти въ себѣ́, кото́рый у́бо от ни́хъ хо́щетъ сiе́ сотвори́ти.

Бы́сть же и пря́ въ ни́хъ, кі́й мни́тся и́хъ бы́ти бо́лiй.

О́нъ же рече́ и́мъ: ца́рiе язы́къ госпо́дствуютъ и́ми, и облада́ющiи и́ми благода́теле нарица́ются.

Вы́ же не та́ко: но бо́лiй въ ва́съ, да бу́детъ я́ко мні́й: и ста́рѣй, я́ко служа́й.

Кто́ бо бо́лiй, возлежа́й ли, или́ служа́й? Не возлежа́й ли? А́зъ же посредѣ́ ва́съ е́смь я́ко служа́й.

Вы́ же есте́ пребы́вше со Мно́ю въ напа́стехъ Мои́хъ:

и А́зъ завѣщава́ю ва́мъ, я́коже завѣща́ Мнѣ́ Оте́цъ Мо́й, Ца́рство,

да я́сте и пiе́те на трапе́зѣ Мое́й во Ца́рствiи Мое́мъ: и ся́дете на престо́лѣхъ, судя́ще обѣмана́десяте колѣ́нома Изра́илевома.

Рече́ же Госпо́дь: Си́моне, Си́моне, се́ сатана́ про́ситъ ва́съ, да бы́ сѣ́ялъ, я́ко пшени́цу:

А́зъ же моли́хся о тебѣ́, да не оскудѣ́етъ вѣ́ра твоя́: и ты́ нѣ́когда обра́щься утверди́ бра́тiю твою́.

О́нъ же рече́ Ему́: Го́споди, съ Тобо́ю гото́въ е́смь и въ темни́цу и на сме́рть ити́.

О́нъ же рече́: глаго́лю ти́, Пе́тре, не возгласи́тъ пѣ́тель дне́сь, до́ндеже трикра́ты отве́ржешися Мене́ не вѣ́дѣти.

И рече́ и́мъ: егда́ посла́хъ вы́ безъ влага́лища и безъ мѣ́ха и безъ сапо́гъ, еда́ чесого́ лише́ни бы́сте? Они́ же рѣ́ша: ничесо́же.

Рече́ же и́мъ: но ны́нѣ и́же и́мать влага́лище, да во́зметъ, та́кожде и мѣ́хъ: а и́же не и́мать, да прода́стъ ри́зу свою́, и ку́питъ но́жъ.

Глаго́лю бо ва́мъ, я́ко еще́ пи́саное се́, подоба́етъ, да сконча́ется о Мнѣ́, е́же: и со беззако́нными вмѣни́ся. И́бо е́же о Мнѣ́, кончи́ну и́мать.

Они́ же рѣ́ша: Го́споди, се́ ножа́ здѣ́ два́. О́нъ же рече́ и́мъ: дово́лно е́сть.

[Зач. 109.] И изше́дъ и́де по обы́чаю въ го́ру Елео́нскую: по Не́мъ же идо́ша ученицы́ Его́.

Бы́въ же на мѣ́стѣ, рече́ и́мъ: моли́теся, да не вни́дете въ напа́сть.

И Са́мъ отступи́ от ни́хъ я́ко верже́нiемъ ка́мене, и покло́нь колѣ́на моля́шеся,

глаго́ля: О́тче, а́ще во́лиши мимонести́ ча́шу сiю́ от Мене́: оба́че не Моя́ во́ля, но Твоя́ да бу́детъ.

Яви́ся же Ему́ А́нгелъ съ небесе́, укрѣпля́я Его́.

И бы́въ въ по́двизѣ, прилѣ́жнѣе моля́шеся: бы́сть же по́тъ Его́ я́ко ка́пли кро́ве ка́плющыя на зе́млю.

И воста́въ от моли́твы [и] прише́дъ ко ученико́мъ, обрѣ́те и́хъ спя́щихъ от печа́ли

и рече́ и́мъ: что́ спите́? Воста́вше моли́теся, да не вни́дете въ напа́сть.

Еще́ же Ему́ глаго́лющу, се́ наро́дъ, и нарица́емый Иу́да, еди́нъ от обоюна́десяте, идя́ше предъ ни́ми, и приступи́ ко Иису́сови цѣлова́ти Его́. Сiе́ бо бѣ́ зна́менiе да́лъ и́мъ: Его́же а́ще лобжу́, То́й е́сть.

Иису́съ же рече́ ему́: Иу́до, лобза́нiемъ ли Сы́на Человѣ́ческаго предае́ши?

Ви́дѣвше же, и́же бѣ́ху съ Ни́мъ, быва́емое, рѣ́ша Ему́: Го́споди, а́ще уда́римъ ноже́мъ?

И уда́ри еди́нъ нѣ́кiй от ни́хъ архiере́ова раба́, и урѣ́за ему́ у́хо десно́е.

Отвѣща́въ же Иису́съ рече́: оста́вите до сего́. И косну́вся у́ха его́, исцѣли́ его́.

Рече́ же Иису́съ ко прише́дшымъ На́нь архiере́омъ и воево́дамъ церко́внымъ и ста́рцемъ: я́ко на разбо́йника ли изыдо́сте со ору́жiемъ и дреко́льми я́ти Мя́?

По вся́ дни́ су́щу Ми́ съ ва́ми въ це́ркви, не простро́сте руки́ на Мя́: но се́ е́сть ва́ша годи́на и о́бласть те́мная.

Е́мше же Его́ ведо́ша, и введо́ша Его́ во дво́ръ архiере́овъ. Пе́тръ же вослѣ́дъ идя́ше издале́ча.

Возгнѣ́щшымъ же о́гнь посредѣ́ двора́ и вку́пѣ сѣдя́щымъ и́мъ, сѣдя́ше Пе́тръ посредѣ́ и́хъ.

Узрѣ́вши же его́ рабы́ня нѣ́кая сѣдя́ща при свѣ́тѣ {огни́}, и воззрѣ́вши на́нь, рече́: и се́й съ Ни́мъ бѣ́.

О́нъ же отве́ржеся Его́, глаго́ля: же́но, не зна́ю Его́.

И пома́лѣ другі́й ви́дѣвъ его́, рече́: и ты́ от ни́хъ еси́. Пе́тръ же рече́: человѣ́че, нѣ́смь.

И мимоше́дшу я́ко часу́ еди́ному, и́нъ нѣ́кiй крѣпля́шеся глаго́ля: вои́стинну и се́й съ Ни́мъ бѣ́: и́бо Галиле́анинъ е́сть.

Рече́ же Пе́тръ: человѣ́че, не вѣ́мъ, е́же глаго́леши. И а́бiе, еще́ глаго́лющу ему́, возгласи́ пѣ́тель.

И обра́щься Госпо́дь воззрѣ́ на Петра́: и помяну́ Пе́тръ сло́во Госпо́дне, я́коже рече́ ему́, я́ко пре́жде да́же пѣ́тель не возгласи́тъ, отве́ржешися Мене́ трикра́ты.

И изше́дъ во́нъ, пла́кася го́рько.

И му́жiе держа́щiи Иису́са руга́хуся Ему́, бiю́ще:

и закры́вше Его́, бiя́ху Его́ по лицу́, и вопроша́ху Его́, глаго́люще: прорцы́, кто́ е́сть ударе́й Тя́?

И и́на мно́га ху́ляще глаго́лаху На́нь.

И я́ко бы́сть де́нь, собра́шася ста́рцы людсті́и и архiере́е и кни́жницы, и ведо́ша Его́ на со́нмъ сво́й,

глаго́люще: а́ще Ты́ еси́ Христо́съ? Рцы́ на́мъ. Рече́ же и́мъ: а́ще ва́мъ реку́, не и́мете вѣ́ры:

а́ще же и вопрошу́ [вы́], не отвѣща́ете Ми́, ни отпустите́:

отсе́лѣ бу́детъ Сы́нъ Человѣ́ческiй сѣдя́й одесну́ю си́лы Бо́жiя.

Рѣ́ша же вси́: Ты́ ли у́бо еси́ Сы́нъ Бо́жiй? О́нъ же къ ни́мъ рече́: вы́ глаго́лете, я́ко А́зъ е́смь.

Они́ же рѣ́ша: что́ еще́ тре́буемъ свидѣ́телства? Са́ми бо слы́шахомъ от у́стъ Его́.

[Зач. 110.] И воста́вше все́ мно́жество и́хъ, ведо́ша Его́ къ Пила́ту.

Нача́ша же На́нь ва́дити, глаго́люще: Сего́ обрѣто́хомъ развраща́юща язы́къ на́шъ и возбраня́юща ке́сареви да́нь дая́ти, глаго́люща Себе́ Христа́ Царя́ бы́ти.

Пила́тъ же вопроси́ Его́, глаго́ля: Ты́ ли еси́ Ца́рь Иуде́омъ? О́нъ же отвѣща́въ рече́ ему́: ты́ глаго́леши.

Пила́тъ же рече́ ко архiере́омъ и наро́ду: нико́еяже обрѣта́ю вины́ въ человѣ́цѣ се́мъ.

Они́ же крѣпля́хуся глаго́люще, я́ко развраща́етъ лю́ди, учя́ по все́и Иуде́и, наче́нъ от Галиле́и до здѣ́.

Пила́тъ же слы́шавъ Галиле́ю, вопроси́, а́ще человѣ́къ Галиле́анинъ е́сть?

И разумѣ́въ, я́ко от о́бласти И́родовы е́сть, посла́ Его́ ко И́роду, су́щу и тому́ во Иерусали́мѣ въ ты́я дни́.

И́родъ же ви́дѣвъ Иису́са ра́дъ бы́сть зѣло́: бѣ́ бо жела́я от мно́га вре́мене ви́дѣти Его́, зане́ слы́шаше мно́га о Не́мъ: и надѣ́яшеся зна́менiе нѣ́кое ви́дѣти от Него́ быва́емо.

Вопроша́ше же Его́ словесы́ мно́гими: О́нъ же ничесо́же отвѣщава́ше ему́.

Стоя́ху же архiере́е и кни́жницы, прилѣ́жно ва́дяще На́нь.

Укори́въ же Его́ И́родъ съ во́и свои́ми и поруга́вся, обо́лкъ Его́ въ ри́зу свѣ́тлу, возврати́ Его́ къ Пила́ту.

Бы́ста же дру́га И́родъ же и Пила́тъ въ то́й де́нь съ собо́ю: пре́жде бо бѣ́ста вражду́ иму́ща между́ собо́ю.

Пила́тъ же созва́въ архiере́и и кня́зи и лю́ди,

рече́ къ ни́мъ: приведо́сте ми́ Человѣ́ка Сего́, я́ко развраща́юща лю́ди: и се́ а́зъ предъ ва́ми истяза́въ, ни еди́ныя же обрѣта́ю въ Человѣ́цѣ Се́мъ вины́, я́же На́нь ва́дите:

но ни И́родъ: посла́хъ бо Его́ къ нему́, и се́ ничто́же досто́йно сме́рти сотворе́но е́сть о Не́мъ:

наказа́въ у́бо Его́ отпущу́.

Ну́жду же имя́ше на вся́ пра́здники отпуща́ти и́мъ еди́наго.

Возопи́ша же вси́ наро́ди, глаго́люще: возми́ Сего́, отпусти́ же на́мъ Вара́вву.

И́же бѣ́ за нѣ́кую крамо́лу бы́вшую во гра́дѣ и убі́йство вве́рженъ въ темни́цу.

Па́ки же Пила́тъ возгласи́, хотя́ отпусти́ти Иису́са.

Они́ же возглаша́ху, глаго́люще: распни́, распни́ Его́.

О́нъ же трети́цею рече́ къ ни́мъ: что́ бо зло́ сотвори́ Се́й? Ничесо́же досто́йна сме́рти обрѣто́хъ въ Не́мъ: наказа́въ у́бо Его́ отпущу́.

Они́ же прилѣжа́ху гла́сы вели́кими, прося́ще Его́ на распя́тiе: и устоя́ху {превозмога́ху} гла́си и́хъ и архiере́йстiи.

Пила́тъ же посуди́ бы́ти проше́нiю и́хъ:

отпусти́ же бы́вшаго за крамолу́ и убі́йство всажде́на въ темни́цу, его́же проша́ху: Иису́са же предаде́ во́ли и́хъ.

И я́ко поведо́ша Его́, е́мше Си́мона нѣ́коего Кирине́а, гряду́ща съ села́, возложи́ша на́нь кре́стъ, нести́ по Иису́сѣ.

Идя́ше же вослѣ́дъ Его́ наро́дъ мно́гъ люде́й, и жены́, я́же и пла́кахуся и рыда́ху Его́.

Обра́щься же къ ни́мъ Иису́съ рече́: дще́ри Иерусали́мски, не пла́читеся о Мнѣ́, оба́че себе́ пла́чите и ча́дъ ва́шихъ:

я́ко се́ дні́е гряду́тъ, въ ня́же реку́тъ: блаже́ны непло́ды, и утро́бы, я́же не роди́ша, и сосцы́, и́же не дои́ша.

Тогда́ начну́тъ глаго́лати гора́мъ: пади́те на ны́: и холмо́мъ: покры́йте ны́.

Зане́, а́ще въ су́ровѣ дре́вѣ сiя́ творя́тъ, въ су́сѣ что́ бу́детъ?

[Зач. 111.] Ведя́ху же и и́на два́ злодѣ́я съ Ни́мъ уби́ти.

И егда́ прiидо́ша на мѣ́сто, нарица́емое Ло́бное, ту́ распя́ша Его́ и злодѣ́я, о́ваго у́бо одесну́ю, а друга́го ошу́юю.

Иису́съ же глаго́лаше: О́тче, отпусти́ и́мъ: не вѣ́дятъ бо что́ творя́тъ. Раздѣля́юще же ри́зы Его́, мета́ху жре́бiя.

И стоя́ху лю́дiе зря́ще. Руга́хуся же и кня́зи съ ни́ми, глаго́люще: ины́я спасе́, да спасе́тъ и Себе́, а́ще То́й е́сть Христо́съ Бо́жiй избра́нный.

Руга́хуся же Ему́ и во́ини, приступа́юще и о́цетъ придѣ́юще Ему́,

и глаго́лаху: а́ще Ты́ еси́ Ца́рь Иуде́йскъ, спаси́ся Са́мъ.

Бѣ́ же и написа́нiе напи́сано надъ Ни́мъ писмены́ е́ллинскими и ри́мскими и евре́йскими: Се́й е́сть Ца́рь Иуде́йскъ.

Еди́нъ же от обѣ́шеною злодѣ́ю ху́ляше Его́, глаго́ля: а́ще Ты́ еси́ Христо́съ, спаси́ Себе́ и на́ю.

Отвѣща́въ же другі́й преща́ше ему́, глаго́ля: ни ли́ ты́ бои́шися Бо́га, я́ко въ то́мже осужде́нъ еси́?

И мы́ у́бо въ пра́вду: досто́йная бо по дѣло́мъ на́ю воспрiе́млева: Се́й же ни еди́наго зла́ сотвори́.

И глаго́лаше Иису́сови: помяни́ мя, Го́споди, егда́ прiи́деши во Ца́рствiи си́.

И рече́ ему́ Иису́съ: ами́нь глаго́лю тебѣ́, дне́сь со Мно́ю бу́деши въ раи́.

Бѣ́ же ча́съ я́ко шесты́й, и тма́ бы́сть по все́й земли́ до часа́ девя́таго:

и поме́рче со́лнце, и завѣ́са церко́вная раздра́ся посредѣ́.

И возгла́шь гла́сомъ ве́лiимъ Иису́съ, рече́: О́тче, въ ру́цѣ Твои́ предаю́ ду́хъ Мо́й. И сiя́ ре́къ и́здше.

Ви́дѣвъ же со́тникъ бы́вшее, просла́ви Бо́га, глаго́ля: вои́стинну Человѣ́къ Се́й пра́веденъ бѣ́.

И вси́ прише́дшiи наро́ди на позо́ръ се́й, ви́дяще быва́ющая, бiю́ще пе́рси своя́ возвраща́хуся.

Стоя́ху же вси́ зна́емiи Его́ издале́ча, и жены́ спослѣ́дствовавшыя Ему́ от Галиле́и, зря́щя сiя́.

И се́, му́жъ и́менемъ Ио́сифъ, совѣ́тникъ сы́й, му́жъ бла́гъ и пра́веденъ,

се́й не бѣ́ приста́лъ совѣ́ту и дѣ́лу и́хъ, от Аримаѳе́а гра́да Иуде́йска, и́же ча́яше и са́мъ Ца́рствiя Бо́жiя:

се́й присту́пль къ Пила́ту, проси́ тѣлесе́ Иису́сова:

и сне́мъ е́ обви́тъ плащани́цею, и положи́ е́ во гро́бѣ изсѣ́ченѣ, въ не́мже не бѣ́ никто́же никогда́же положе́нъ.

И де́нь бѣ́ пято́къ, и суббо́та свѣта́ше.

Вслѣ́дъ же ше́дшыя жены́, я́же бя́ху пришли́ съ Ни́мъ от Галиле́и, ви́дѣша гро́бъ, и я́ко положе́но бы́сть тѣ́ло Его́:

возвра́щшяся же угото́ваша арома́ты и ми́ро: и въ суббо́ту у́бо умолча́ша по за́повѣди.

Таджикский

Языки

Вақте ки Ў ҳамаи суханони худро ба самъи мардум расонда тамом кард, ба Кафарнаҳум ворид шуд.

Ғуломи як мирисад, ки барояш азиз буд, касал шуда, ба ҳолати назъ расида буд.

Вай овозаи Исоро шунида, пирони Яҳудиро назди Ў фиристод, то аз Ў илтимос кунанд, ки омада, ғуломи вайро шифо диҳад.

Ва онҳо назди Исо омаданд, ва аз ў бисьёр илтимос карда, гуфтанд: “Вай сазовори он аст, ки ин корро барояш бикунӣ,

Зеро ки вай қавми моро дўст медорад ва барои мо куништ иморат кард“.

Исо бо онҳо рафт. Ва ҳангоме ки ба наздикиҳои хона расид, мирисад дўстонашро назди Ў фиристод, то ки ба Ў гўянд: “Оғо! Ташвиш накаш, зеро ман лоиқи он нестам, ки Ту зери сақфи ман биёӣ;

Ба ин сабаб худамро низ лоиқ надонистам ки назди Ту биёям; балки сухане бигў, ва ғуломи ман шифо хоҳад ёфт;

Зеро ки ман ҳам як фармонбар ҳастам, ва дар зери итоати худ сарбозон дорам; ба яке мегўям : ́Бирав́, меравад; ба дигаре мегўям: ́Биё́,меояд, ва ба ғуломи худ мегўям: ́Фалон корро бикун́, мекунад“.

Исо ин суханонро шунида, дар тааҷҷуб монд, ва ба мардуме ки аз ақиби Ў мерафтанд, рў гардонда гуфт: “Ба шумо мегўям, ки Ман дар Исроил ҳам чунин имоне наёфтам“.

Ва фиристодагон ба хона баргашта, он ғуломи беморро тандуруст ёфтанд.

Баъд аз он Ў ба шаҳре рафт, ки Ноин ном дорад, ва бисьёр аз шогирдонаш ва шумораи зиёди мардум ҳамроҳи Ў мерафтанд.

Вақте ки Ў ба дарвозаи шаҳр наздик шуд, мурдаеро мебароварданд, ки писари ягонаи бевазане буд; ва мардуми бисьёре аз аҳли шаҳр бо вай равона буданд.

Ва Худованд вайро дида, дилаш ба вай сўхт ва ба вай гуфт: “Гирья накун“.

Ва наздик омада, тобутро ламс намуд; тобутбардорон бозистоданд; ва Ў гуфт: “Эй ҷавон! Ба ту мегўям, бархез“.

Мурда сар бардошта, нишаст ва ба сухан даромад; ва Ў вайро ба модараш супурд.

Ва ҳамаро тарсу ҳарос фаро гирифт, ва Худоро ҳамду сано хонда, мегуфтанд: “Пайғамбари бузурге дар миёни мо пайдо шудааст, ва Худо қавми Худро тафаққуд намудааст“.

Ин ақида дар бораи Ў дар тамоми Яҳудо ва дар тамоми гирду атроф паҳн шуд.

Ва шогирдони Яҳьё ҳамаи инро ба ў хабар доданд.

Ва Яҳьё ду нафарро аз шогирдони худ даъват намуда, назди Исо фиристод, то ки бипурсанд: “Оё Ту Ҳамон ҳастӣ, ки бояд биёяд, ё мунтазири дигаре бошем?“

Онҳо назди Ў омада, гуфтанд: “Яҳьёи Таъмиддиҳанда моро назди Ту фиристод, то ки бипурсем: ́Оё Ту Ҳамон ҳастӣ, ки бояд биёяд, ё мунтазири дигаре бошем?́„

Дар ҳамон вақт Ў бисьёр касонро аз касалиҳо ва дардҳо ва аз арвоҳи палид шифо дода ва кўрони бисьёрро биноӣ бахшида буд.

Ва Исо дар ҷавоби онҳо гуфт: “Биравед ва он чи дидед ва шунидед, ва Яҳьё бигўед: кўрҳо мебинанд, шалҳо роҳ мераванд, махавиён пок мешаванд, карҳо мешунаванд, мурдагон эҳьё мешаванд, ба мискинон башорат дода мешавад;

Ва хушо касе ки дар ҳаққи Ман ба васваса наафтанд“.

Ва ҳангоме ки фиристодагони Яҳьё баромада рафтанд, ба ҳама дар бораи Яҳьё ба сухан оғоз кард: “Барои дидани чӣ чиз ба биёбон рафта будед? Оё барои дидани қамише ки аз бод меларзад?

Пас барои дидани чӣ чиз рафта будед? Оё барои дидани марде ки сару либоси нарм дар бар дорад? Аммо онҳое ки сару либоси зебо дар бар доранд ва бо айшу нўш зиндагӣ мекунанд, дар қасрҳои подшоҳонанд.

Пас барои дидани чӣ чиз рафта будед? Оё барои дидани як набӣ? Оре, ба шумо мегўям, ки вай аз набӣ ҳам бузургтар аст“.

„Вай ҳамон аст, ки дар бораи вай навишта шудааст: ́Инак Ман қосиди Худро пешопеши Ту мефиристам, то роҳи Туро пеши Ту муҳайё кунад́.

Зеро ки ба шумо мегўям: аз миёни онҳое ки аз зан таваллуд ёфтаанд, ҳеҷ як набие бузургтар аз Яҳьёи Таъмиддиҳанда нест; лекин он ки дар Малакути Худо хурдтарин аст, аз вай бузургтар аст“.

Вақте ки тамоми мардум ва боҷгироне ки бо таъмиди Яҳьё таъмид гирфта буданд, шуниданд, Худоро ҳамду сано хонданд.

Аммо фарисиён ва шариатдонон иродаи Худоро дар ҳаққи худашон рад карданд, зеро аз вай таъмид нагирифтанд.

Ва Худованд гуфт: “Пас одамони ин наслро ба кӣ монанд кунам? Ва онҳо ба кӣ монандӣ доранд?“

„Онҳо ба кўдаконе монандӣ доранд, ки дар кўча нишаста ва якдигарро ҷеғ зада, мегўянд: ́Барои шумо най навохтем, рақс накардед; барои шумо навҳагарӣ кардем, нагиристед́„

Зеро ки Яҳьёи Таъмиддиҳанда омад, ки на нон мехўрад ва на шароб менўшад; ва шумо мегўед: ́Вай дев дорад́.

Писари Одам омад, ки мехўрад ва менўшад, ва шумо мегўед: “Инак Марди пурхўр ва майгусор, ки дўсти боҷгирон ва гуноҳкорон аст“.

Ва ҳикмат аз тарафи ҳамаи фарзандони он тасдиқ карда шуд.

Яке аз фарисиён аз Ў хоҳиш кард, ки бо вай хўрок хўрад; ва Ў ба хонаи фарисӣ даромада, назди суфра нишаст.

Ва инак, зане ки дар он шаҳр гуноҳкор буд, чун шунид, ки Ў дар хонаи фарисӣ назди суфра нишастааст, зарфи гаҷине бо равғани атрафшон овард;

Ва аз қафо назди пойҳои Ў истода, гирьякунон пойҳои Ўро бо ашки худ шуст ва бо мўйҳои сари худ хушконид, ва пойҳои Ўро бўсида, бо равғани атрафшон татҳин кард.

Фарисие ки Ўро таклиф карда буд, чун инро дид, дар дили худ гуфт: “Агар Ў нибӣ мебуд, медонист, ки вай кист ва чӣ гуна зан аст, ки Ўро ламс мекунад, зеро ки вай гуноҳкор аст“.

Исо ба ў рў оварда гуфт: “Эй Шимъўн! ба ту чизе гуфтанӣ ҳастам“ Гуфт: “Бигўй, эй Устод“.

Исо гуфт: “Аз қарзхоҳе ду кас қарздор буданд: яке панҷсад динор ва дигаре панҷоҳ динор қарз дошт.

Азбаски барои адо кардан чизе надоштанд, ў ҳар дуро бахшид. Бигў, ки кадоме аз онҳо ўро бештар дўст хоҳанд дошт?“

Шимъўн дар ҷавоб гуфт: “Ба гумони ман, ҳамон касе ки ба вай ў бештар бахшидааст“ . Ба ў гуфт: “Дуруст фукр кардӣ“.

Ва ба тарафи зан рў гардонда, ба Шимъўн гуфт: “Оё ин занро мебинӣ? Ман ба хонаи ту омадам, ва ту об барои пойҳоям надодӣ; аммо вай пойҳои Маро бо ашк шуста, бо мўйҳои сараш хушконид.

Ту Маро бўса накардӣ; аммо вай, аз вақти омаданам ин ҷониб, бўсидани пойҳои Маро бас намекунад.

Ту сари Маро бо равғани зайтун татҳин накардӣ; аммо вай пойҳои Маро бо равғани атрафшон татҳин кард.

Бинобар ин ба ту мегўям: гуноҳҳои бисьёри вай омурзида шудааст барои он ки вай муҳаббати бисьёре зоҳир намуд; вале касе ки кам омурзида шуда бошад, муҳаббати кам зоҳир намудааст“.

Ва Ў ба вай гуфт: “Гуноҳҳоят омурзида шудааст“.

Онҳое ки бо Ў назди суфра нишаста буданд, дар дили худ гуфтанд: “Ин кист, ки гуноҳҳоро низ меомурзад?“.

Ў ба зан гуфт: “Имонат туро наҷот дод; ба саломатӣ бирав“.

Ва ба онҳо масале дар бораи он гуфт, ки кас бояд ҳамеша дуо гўяд ва маъюс нашавад,

Ва гуфт: “Дар шаҳре қозие буд, ки на тарсе аз Худо дошт ва на шарме аз мардум.

Дар он шаҳр бевазане буд, ки назди ў омада, мегуфт: ́Маро аз душманонам муҳофизат намо́.

Мудати дурудароз қозӣ беэътиноӣ кард. Вале баъдтар дар дили худ гуфт: ́гарчанде ки ман на тарсе аз Худо дорам ва на шарме аз мардум,

Лекин азбаски ин бевазан маро ором намегузорад, вайро муҳофизат хоҳам кард, то ки ҳар дам омада, маро безор накунад́„.

Ва Худованд гуфт: “Шунидед, ки ин қозии ноинсоф чӣ мегўяд?

Магар Худо багузидагони Худро, ки рўзу шаб ба даргоҳи Ў зорию интиҷо мекунанд, муҳофизат намекунад, гарчанде ки дар муҳофизати онҳо таъхир менамояд?“.

„Ба шумо мегўям, ки ба зудӣ онҳоро муҳофизат хоҳад кард. Лекин вақте ки Писари Одам биёяд, оё имоне бар замин хоҳад ёфт?“.

Ҳамчунин барои касоне ки ба одил будани худ эътимод дошта, дигаронро хор медиданд, чунин масале гуфт:

„Ду кас ба маъбад барои ибодат даромаданд, ки яке фарисӣ ва дигаре боҷгир буд.

Фарисӣ рост истода, дар дили худ чунин дуо мегуфт: ́Худоё! Туро шукр мегўям, ки монанди касони дигар: тороҷгарон, золимон, зинокорон, ё монанди ин боҷгир нестам:

Ҳафтае ду карат рўза медорам ва аз ҳар чизе ки ба даст меоварам, урш медиҳам́.

Аммо боҷгир, дуртар истода, ҳатто ҷуръат надошт, ки чашмонашро сўи осмон баланд кунад; балки синаи худро мезаду мегуфт: ́Худоё! Ба мани гуноҳкор раҳм кун́.

Ба шумо мегўям, ки ин шахс назар ба он шахс бештар сафед шуда ба хонаи худ рафт: зеро ҳар кӣ худро баланд кунад, паст мешавад, ва ҳар кӣ худро фурўтан созад, сарафроз мешавад“.

Кўдаконро низ назди Ў меоварданд, то ки онҳоро ламс кунад; шогирдон инро дида, ба онҳо монеъ мешуданд.

Аммо Исо онҳоро ҷеғ зада, гуфт: “Кўдаконро бигзоред, ки назди Ман оянд, ва ба онҳо монеъ нашавед, зеро ки Малакути Худо ба чунин касон тааллуқ дорад;

Ба ростӣ ба шумо мегўям: ҳар кӣ Малакути Худоро монанди кўдак қабул накунад, ба он дохил намешавад“.

Ва сарватдоре аз Ў пурсид: “Эй Устоди некў! Чӣ кунам, то вориси ҳаёти ҷовидонӣ шавам?“

Исо ба вай гуфт: “Чаро Маро некў мегўӣ? Ҳеҷ кас накў нест, ҷуз Худои ягона.

Аҳконмро медони: Зино накун; қатл накун; дуздӣ накун; шаҳодати бардурўғ надеҳ; падару модаратро ҳурмат кун“.

Гуфт: “Ҳамаи инро ман аз кўдаки нигоҳ доштаам“.

Исо инро шунида, ба вай гуфт: “Туро боз чизе намерасад: ҳар он чи дори, бифурўш ва ба мисконон бидеҳ, ва дар осмон ганҷе хоҳи ёфт; ва омада, Маро пайравӣ кун“.

Лекин вай, чун инро шунид, андўҳгин шуд, зеро ки бағоят сарватдор буд.

Исо андўҳи вайро дида, гуфт: “Ба Малакути Худо даромадани сарватдор чӣ гуна душвор аст!

Зеро ки аз сўрохии сўзан гузаштани шутур осонтар аст аз он ки сарватдор ба Малакути Худо дохил шавад“.

Шунавандагон гуфтанд: “Пас кӣ метавонад наҷот ёбад?“

Гуфт: “Он чи барои одамон ғайриимкон аст, барои Худо имконпазир аст“.

Петрус гуфт: “Инак, мо ҳама чизро тарк карда, Туро пайравӣ намудаем“.

Ба онҳо гуфт: “Ба ростӣ ба шумо мегўям: касе нест, ки хона, ё падару модар, ё бародарон, ё хоҳарон, ё зан, ё фарзандонро аз баҳри Малакути Худо тарк кунаду

Дар ин замон хеле зиёдтар ва дар олами оянда ҳаёти ҷовидонӣ наёбад“.

Ва он дувоздаҳро назди Худ хонда, ба онҳо гуфт: “Инак, мо сўи Ерусалим меравем, ва ҳар он чи бо забони анбиё дар бораи Писари Одам навишта шудааст, ба амал хоҳад омад:

Зеро ки Ў ба дасти ғайрияҳудиён таслим карда хоҳад шуд, ва Ўро тамасхур кунанд, ҳақорат диҳанд, туфборон кунанд,

Ва тозиёна зананд, бикушанд; ва дар рўзи сеюм Ў эҳьё шавад“.

Лекин онҳо чизе аз ин нафаҳмиданд; маънои ин суханон аз онҳо пўшида буд, ва онҳо ба ин гуфтаҳо сарфаҳм нарафтанд.

Вақте ки Ў ба Ериҳў наздик мешуд, кўре дар канори роҳ нишаста, садақа мепурсид;

Ва чун шунид, ки аз пешаш мардум мегузаранд, пурсид: “Ин чист?“

Ба вай гуфтанд, ки Исои Носирӣ меояд.

Дарҳол фарьёд карда, гуфт: “Эй Исо, Писари Довуд! Ба ман марҳамат кун“.

Онҳое ки дар пеш равона буданд, вайро ба хомўш шудан водор карданд; лекин вай боз ҳам бештар фарьёд мезад: “Эй Писари Довуд! Ба ман марҳамат кун“.

Исо истода, фармуд, ки вайро назди Ў биёранд. Ва ҳангоме ки наздик омад, аз вай пурсид:

„Чӣ мехоҳӣ, ки барои ту бикунам?“ Гуфт: “Худовандо! Мехоҳам бино шавам“.

Исо ба вай гуфт: “Бино шав! Имонат туро шифо бахшид“.

Вай дарҳол бино гашт ва, Худоро ситоишкунон, аз ақиби Ў равона шуд. Ва тамоми мардум инро дида, Худоро ҳамду сано хонданд.

Иди фатир ки фисҳ номида мешавад, наздик буд;

Саркоҳинон ва китобдонон дар тараддуди он буданд, ки чӣ сон Ўро ба қатл расонанд, чунки аз мардум метарсиданд.

Ва ба дили Яҳудо, ки лақаби Исқарьют дошт ва аз ҷумлаи он дувоздаҳ буд, шайтон даромад.

Пас вай рафта, бо саркоҳинон ва сардорон гуфтугў кард, ки чӣ сон Ўро ба онҳо таслим кунад.

Онҳо шод гаштанд ва ба вай пул доданӣ шуданд.

Вай ваъда кард, ва фурсат меҷуст, то ки Ўро дур аз чашми мардум ба онҳо таслим кунад.

Ва рўзи иди фатир, ки барраи фисҳро қурбони кардан лозим буд, фаро расид.

Ва Ў Петрус ва Юҳанноро фиристода, гуфт: “Биравед ва фисҳро барои хўрдани мо тайёр кунед“.

Ба Ў гуфтанд: “Дар куҷо мехоҳӣ ки тайёр кунем?“.

Ба онҳо гуфт: “Инак, вақте ки ба шаҳр медароед, марде ба шумо рў ба рў хоҳад шуд, ки кўзаи обро бардошта мебарад; аз ақибаш равона шавед то ба хонае ки медарояд,

Ва ба соҳиби хона бигўед: ́Устод ба ту мегўяд: меҳмохона куҷост, ки он ҷо фисҳро бо шогидони Худ бихўрам?́.

Ва ба шумо болохонаи калони мафрушеро нишон медиҳад; дар он ҷо тайёр кунед“.

Онҳо равона шуданд ва, чунон ки Ў гуфта буд ёфтанд, ва фисҳро омода карданд.

Ва ҳангоме ки соат расид, Ў назди суфра нишаст, ва дувоздаҳ ҳаввориён бо Ў буданд.

Ба онҳо гуфт: “Хеле иштиёқманд будам, ки пеш аз уқубати Худ ин фисҳро бо шумо бихўрам;

Зеро ба шумо мегўям, ки аз он дигар нахоҳам хўрд, то вақте ки дар Малакути Худо ба амал ояд“.

Ва косаро гирифта, шукргузорӣ намуд ва гуфт: “Инро бигиред ва дар миёни худ тақсим кунед.

Зеро ба шумо мегўям, ки дигар аз шираи ангур нахоҳам нўшид, то вақте ки Малакути Худо биёяд“.

Ва нонро гирифта, шукргузорӣ намуд ва пора карда ба онҳо доду гуфт: “Ин Бадани Ман аст, ки барои шумо таслим карда мешавад; инро барои хотири Ман ба ҷо оваред“.

Ҳамчуни косаро баъд аз таоми шом гирифта, гуфт: “Ин косаи аҳди ҷадид аст дар Хуни Ман, ки барои шумо рехта мешавад“.

„Ва инак, дасти таслимкунандаи Ман бо Ман дар сари суфра аст.

Агар чи Писари Одам ончунон, ки пешакӣ муқарар шудааст, меравад, лекин вой бар ҳоли он кас, ки ба воситаи вай Ў таслим карда шавад“.

Ва онҳо аз якдигар пурсидан гирифтанд, ки кадоме аз онҳо ин корро мекарда бошад?.

Дар миёни онҳо инчунин баҳсу мунозира шуд, ки кадоме аз онҳо бояд бузургтар ҳисоб ёбад.

Вале Ў ба онҳо гуфт: “Подшоҳони халқҳо бар онҳо ҳукмронӣ мекунанд, ва ҳокимони онҳо валинеъмат хонда мешаванд;

Аммо шумо ин тавр не: балки он ки дар байни шумо бузургтар аст, бояд монанди хурдтари бошад, ва сардор- монанди хизматгузор.

Зеро кадоме бузургтар аст: он ки назди суфра менишинад, ё он ки хизматгузор аст? Оё на он аст, ки назди суфра менишинад? Аммо Ман дар миёни шумо монанди хизматгузор ҳастам“.

Ва шумо касоне ҳастед, ки дар озмоишҳои Ман бо Ман будед,

Ва Ман ба шумо Малакуте месупорам, чунон ки Падарам ба Ман супурдааст,

То ки шумо дар Малакути Ман дар сари суфраи Ман бихўред ва бинўшед, ва шумо бар тахтҳо нишаста, бар дувоздаҳ сибти Исроил доварӣ хоҳед кард“.

Ва Худованд гуфт: “Шимъўн! Шимъўн! Инак, шайтон талабгори он буд ки, шуморо мисли гандуме аз ғалбер гузаронад;

Аммо Ман барои ту дуо гуфтам, то ки имонат таназзул накунад; ва ту як вақте, руҷўъ намуда, бародарони худро устувор гардон“.

Вай ба Ў гуфт: “Худовандо! Ман тайёр ҳастам, ки бо Ту ҳам ба зиндон ва ҳам ба мамот биравам“.

Лекин Ў гуфт: “Ба ту, эй Петрус, мегўям, ки имрўз пеш аз он ки хурўс бонг занад, ту се бор инкор кунон хоҳӣ гуфт, ки Маро намешиносӣ“.

Ва ба онҳо гуфт: “Вақте ки Ман шуморо бе ҳамьён, бе тўрба ва бе пойафзон фиристодам, оё шумо ба чизе эҳтиёҷ доштед?“ Гуфтанд: “Ба ҳеҷ чиз“.

Ва Ў ба онҳо гуфт: “Лекин акнун касе ки ҳамьён дорад, онро бигирад. ҳамчунин тўрбаро; ва касе ки шамшер надорад, ҷомаи худро фурўхта, бихарад.

Зеро ба шумо мегўям, ки ин сухани Навиштаҳо низ дар ҳаққи Ман ба амал ояд: ́Аз ҷинояткорон шумурда шуд́. Зеро ҳар чи дар бораи Ман аст, интиҳо меёбад“.

Ва онҳо гуфтанд: “Худовандо! Инак, дар ин ҷо ду то шамшер ҳаст“. Ба онҳо гуфт: “Кифоя аст“.

Ва берун омада, аз рўи одат, ба кўҳи Зайтун рафт; шогирдон низ аз ақиби Ў рафтанд.

Вақте ки ба он мавзеъ расид, ба онҳо гуфт: “Дуо гўед, то ба озмоиш дучор нашавед“.

Ва Худаш ба масофаи андохтани санге аз онҳо дур шуда, зону зад ва дуо карда, гуфт:

„Эй Падар! Агар бихоҳӣ, косаро аз Ман бигзарон; лекин на иродаи Ман, балки иродаи Ту бигзор ба амал ояд“.

Ва фариштае аз осмон бар Ў зоҳир гардида, Ўро тақвият медод.

Ва Ў дар изтироб афтода, бо ҷаҳди бештар дуо мегуфт; ва арақи Ў мисли қатраҳои хун буд, ки бар замин мечакид.

Баъд аз дуо бархоста, Ў назди шогирдон омад, ва онҳоро дид, ки аз ғусса хоб рафтаанд.

Ва ба онҳо гуфт: “Чаро хоб рафтаед? Бархоста, дуо гўед, то ки ба озмоиш дучор нашавед“.

Ҳанўз ки Ў сухан мегуфт, инак мардуми бисьёре пайдо шуданд, ва пешопеши онҳо яке аз он дувоздаҳ, ки Яҳудо ном дошт, равона буд, ва назди Исо омад, то ки Ўро бибўсад. Зеро ки ишорате ба онҳо дода, гуфта буд: “Ҳар киро бибўсам, Ҳамон аст“.

Ва Исо ба вай гуфт: “Эй Яҳудо! Оё Писри Одамро бо бўса таслим мекунӣ?“

Касоне ки бо Ў буданд, чун диданд, ки кор ба чӣ меанҷомад, ба Ў гуфтанд: “Худовандо! Оё ба шамшер бизанем?“

Ва яке аз онҳо ғуломи саркоҳинро зада, гўши рости вайро бурида партофт.

Исо дар ҷавоб гуфт: “Даст кашед, бас аст“. Ва гўши вайро ламс карда, шифо дод.

Ва Исо ба саркоҳинон ва сардорони маъбад ва пироне ки бар зидди Ў ҷамъ омада буданд, гуфт: “Гўё бар зидди роҳзане шумо бо шамшеру таёқҳо берун омадаед, то Маро дастгир кунед!

Ҳар рўз Ман назди шумо дар маъбад будам, ва шумо ба Ман дасти таҷовуз дароз накардед; аммо ҳоло соати шумост, ки зулмот ҳукмфармост“.

Ва Ўро дасгир карда бурданд, ва ба хонаи саркоҳин оварданд. Ва Петрус аз дур аз паи онҳо равона шуд.

Вақте ки онҳо дар рўи ҳавлӣ оташ даргиронда, даври он якҷоя нишастанд, Петрус низ дар миёни онҳо нишаст.

Ва канизе вайро назди оташ нишаста дид ва синчакунон ба вай нигоҳ карда, гуфт: “Ин ҳам бо Ў буд“.

Лекин вай инкор карда, ба зан гуфт: “Ман Ўро намешиносам“.

Пас аз мудате як одами дигар вайро дида, гуфт: “Ту ҳам яке аз онҳо ҳастӣ“. Аммо Петрус ба он одам гуфт: “Ман аз онҳо нестам“.

Тахминан як соат гузаштан баъд, боз як каси дигар боисрор гуфт: “Дар ҳақиқат ин ҳам бо Ў буд, зеро ки вай ҷалилист“.

Аммо Петрус ба он кас гуфт: “Намедонам, ки ту чӣ мегўи“. Ва ҳанўз вай сухан меронд, ки дарҳол хурўс бонг зад.

Ва Худованд рўй гардонда, ба Петрус назар андохт; ва Петрус суханони Худовандро ба ёд овард, ки ба вай гуфта буд: “Имрўз, пеш аз он ки хурўс бонг занад, Маро се бор инкор хоҳӣ кард“.

Ва берун рафта, зор-зор гирист.

Касоне ки Исоро дастгир карда буданд, Ўро тамасхур мекарданд ва мезаданд;

Ва рўи Ўро пўшида, торсакӣ мезаданд ва аз Ў мепурсиданд: “Нубувват кун, ки Туро задааст?“

Ва боз бисьёр ҳақоратҳои дигар дар ҳаққи Ў ба забон меронданд.

Ҳамин ки чашми рўз кушода шуд, пирони қавм, саркоҳонон ва китобдонон ҷамъ омада, Ўро ба шўрои худ дароварданд,

Ва гуфтанд: “Оё Ту Масеҳ ҳастӣ? Ба мо бигўй“.Ба онҳо гуфт: “Агар ба шумо гўям бовар намекунед;

Ва агар ба шумо савол диҳам, ҷавоб намегрдонед ва Маро озод намекунед;

Минбаъд Писари Одам ба ямини қуввати Худо хоҳад нишаст“.

Ва ҳама гуфтанд: “Пас, Ту Писари Худо ҳастӣ?“. Ба онҳо гуфт: “Шумо мегўед, ки Ман ҳастам“.

Ва онҳо гуфтанд: “Дигар ба мо чӣ шаҳодате лозим аст? Зеро ки худамон аз забони Ў шумидем!“.

Ва тамоми аҳли маҷлисашон бархоста, Ўро назди Пилотус бурданд.

Ва ба айбдор кардани Ў шурўъ намуда, гуфтанд: “Мо ёфтем, ки Ў қавми моро фосид мекунад, ба қайсар ҷизья додан намемонад ва Худро Подшоҳ Масеҳ меномад“.

Пилотус аз Ў пурсид: “Оё Ту Подшоҳи Яҳудиён ҳастӣ?“ Ў ҷавоб дода, гуфт: “Ту мегўӣ“.

Пилотус ба саркоҳонин ва ба мардум гуфт: “Дар Ин Одам ҳеҷ айбе намеёбам“.

Лекин онҳо исрор намуда, мегуфтанд, ки Ў қавмро ба ошўб меоварад ва дар тамоми Яҳудо, аз Ҷалил гирифта то ин ҷо, таълим медиҳад.

Вақте ки Пилотус инро шунид, савол дод: “Магар Ў ҷалилист?“

Ва чун донист, ки Ў аз вилояти Ҳиродус аст, Ўро назди Ҳиродус равона кард, ки вай низ дар он рўзҳо дар Ерусалим буд.

Ҳиродус Исоро дида, хеле хурсанд шуд, зеро ки кайҳо боз Ўро дидан мехост, чунки овозаи Ўро шунида буд ва орзу дошт, ки аз Ў мўъҷизае бубинад.

Ва ба Ў саволҳои бисьёре дод; аммо Ў ба вай ҳеҷ ҷавоб надод.

Саркоҳинон ва китобдонон истода, бо тамоми ҷидду ҷаҳд Ўро айбдор мекарданд.

Ва Ҳиродус бо сарбозони худ Ўро басо таҳқир ва тамасхур карда ва либоси дурахшоне бар Ў пўшонда, назди Пилотус гардонда фиристод.

Дар ҳамон рўз Пилотус ва Ҳиродус бо ҳамдигар дўст шуданд, зеро ки пештар онҳо ба якдигар адоват доштанд.

Пилотус саркоҳинон, сардорон ва мардумро хонда,

Ба онҳо гуфт: “Ин Одамро ҳамчун фосидкунандаи қавм пеши ман овардед; ва инак, ман дар пеши назари шумо тафтиш кардам ва дар Ин Одам он айбҳое ки шумо ба гардани Ў мепартоед, чизе наёфтам;

Ҳамчунин Ҳиродус наёфтааст: зеро ки ман Ўро назди вай фиристода будам, ва дар Ў ҳеҷ гуноҳе сазовори марг ёфт нашудааст;

Пас, Ўро ҷазо дода, озод мекунам“.

Ба вай лозим буд, ки ба муносибати ид, касеро барои он озод кунад.

Аммо мардум саросар фарьёд зада, гуфтанд: “Ўро қатл кун! Барои мо Бараббосро озод кун“.

Бараббос барои исьён ва қатле ки дар шаҳр рўй дода буд, дар зиндон андохта шуда буд.

Боз Пилоту ба онҳо сухан ронд, зеро ки мехост Исоро озод кунад.

Лекин онҳо фрьёд зада, гуфтанд: “Ўро маслуб кун, маслуб кун!“

Бори сеюм вай ба онҳо гуфт: “Ў чӣ бадӣ кардааст? Ҳеҷ гуноҳи сазовори марг дар Ў наёфтам; пас, Ўро ҷазо дода, озод мекунам“.

Вале онҳо бо фарьёди баланд исрор намуда, талаб карданд, ки Ў маслуб шавад; ва фарьёди онҳо ва саркоҳинон ғолиб омад.

Ва Пилотус қарор дод, ки аз рўи талаби онҳо амал кунад,

Ва шахсеро, ки барои исьён ва қатл дар зиндон нишаста буд, мувофиқи хоҳиши онҳо озод кард; ва Исоро ба ихтиёри онҳо супурд.

Вақте ки Ўро бурданд, Шимъўн ном шахсеро, ки аз Қурин буд ва аз саҳро меомад, даст гирифта, салибро бар китфаш гузоштанд, то ки аз ақиби Ў бардошта барад.

Ва шумораи азими мардум ва заноне ки барои Ў гирья ва навҳа мекарданд, аз ақиби Ў равона шуданд.

Ва Исо ба онҳо рў оварда, гуфт: “Эй духтарони Ерусалим! Барои Ман гирья накунед, балки барои худатон ва фарзандонатон гирья кунед.

Зеро айёме меояд, ки хоҳанд гуфт: ́Хушо назоён, ва шикамҳое ки назоидаанд, ва пистонҳое ки шир надодаанд!́

Он вақт ба кўҳҳо хоҳанд гуфт: ́Бар мо биафтед!́ ва ба теппаҳо: ́Моро бипўшонед!́.

Зеро, агар бо дарахти сабзе чунин кунанд, бо дарахти хушк чиҳо хоҳанд кард?“

Ду ҷинояткорро низ бо Ў барои куштан мебурданд.

Ва чун ба ҷое ки Косахонаи сар ном дорад, расиданд, дар он ҷо Ўро, ва он ҷинояткоронро-яке аз дасти росташ ва дигарер аз дасти чапаш-маслуб карданд.

Исо гуфт: “Эй Падар! Инҳоро биомурз, зеро ки намедонанд чӣ мекунанд“. Ва либоси Ўро қуръа партофта, тақсим карданд.

Ва мардуми истода, тамошо мекарданд. Сардорон низ бо якҷоягии онҳо масхаракунон мегуфтанд: “Дигаронро наҷот медод, бигзор Худро наҷот диҳад, агар Ў Масеҳи баргузидаи Худо бошад“.

Сарбозон низ Ўро истеҳзо мекарданд ва наздик омада, ба Ў сирко медоданд

Ва мегуфтанд: “Агар Ту Подшоҳ Яҳудиён бошӣ, Худро наҷот деҳ“.

Дар болои сари Ў бо забонҳо юнонӣ, румӣ ва ибронӣ чунин лавҳае навишта овехта буданд: “Ин аст Подшоҳи Яҳудиён“.

Ва яке аз ҷинояткорони маслубшуда Ўро дашном дода мегуфт: “Агар Ту масеҳ бошӣ, Худро ва моро наҷот деҳ“.

Аммо дигаре, баръкс, вайро мазаммат намуда, гуфт: “Оё ту аз Худо наметарсӣ, дар сурате ки худат низ ба ҳамин ҷазо маҳкум шудаӣ?

Ҷазои мо аз рўи инсоф аст, чунки мукофоти амали худро гирифтаем; лекин Ў ҳеҷ бадӣ накардааст“.

Ва ба Исо гуфт: “Эй Худованд, вақте ки ба Малакути Худ бирасӣ, маро ба ёд овар!“

Ва Исо ба вай гуфт: “Ба ростӣ ба ту мегўям, ки имрўз бо ман дар биҳишт хоҳӣ буд“.

Тақрибан соати шашуми рўз буд, ки тамоми заминро то соати нўҳум торикӣ фаро гирифт:

Офтоб тира шуд, ва пардаи маъбад ду пора шуд.

Ва Исо бо овози баланд нидо карда, гуфт: “Эй Падар! Рўҳи Худро ба дасти Ту месупорам“. Ва инро гуфта, ҷон дод.

Мирисад ин ҳодисаро дида, Худоро ҳамду сано хонд ва гуфт: “Ҳақиқатан Ин одам Одил буд“.

Ва тамоми мардуме ки барои ин тамошо ҷамъ омада буданд, пас аз дидани ин моҷаро синазанон гашта рафтанд.

Вале ҳамаи шиносҳои Ў ва заноне ки аз Ҷалил Ўро пайравӣ намуда омада буданд, аз дур истода, инро медиданд.

Ва инак, Юсуф ном шахс, узви шўро, Марди нек ва одил,

Ки бо қарор ва кори онҳо розӣ набуд, ва аз Ҳаромот ном шаҳри Яҳудо буда, худаш низ интизори Малакути Худо буд,

Назди Пилотус омада, Ҷасади Исоро талаб кард;

Ва онро поён фуроварда, ба катон печонд ва ба қабре ниҳод, ки аз санг тарошида шуда буд, ва то ҳол ҳеҷ кас дар он гузошта нашуда буд.

Он рўз рўзи ҷумъа буд ва шанбе фаро мерасид.

Ва заноне ки ҳамроҳи Исо аз Ҷалил омада буданд, аз дунболи вай рафтанд ва қабрро, ва чӣ гуна дар он Ҷасади Ў гузошта шуд, диданд;

Ва чун баргаштанд, ҳанут ва равғани атрафшон тайёр карданд; ва рўзи шанбе, мувофиқи ҳукми шариат, истироҳат карданд.