Ве́тхий Заве́т:
Быт.
Исх.
Лев.
Чис.
Втор.
Нав.
Суд.
Руф.
1Цар.
2Цар.
3Цар.
4Цар.
1Пар.
2Пар.
1Езд.
Неем.
2Езд.
Тов.
Иудиф.
Есф.
Иов.
Пс.
Прит.
Еккл.
Песн.
Прем.
Сир.
Ис.
Иер.
Плч.
ПослИер.
Вар.
Иез.
Дан.
Ос.
Иоил.
Ам.
Авд.
Ион.
Мих.
Наум.
Авв.
Соф.
Аг.
Зах.
Мал.
1Мак.
2Мак.
3Мак.
3Езд.
Но́вый Заве́т: Мф. Мк. Лк. Ин. Деян. Иак. 1Пет. 2Пет. 1Ин. 2Ин. 3Ин. Иуд. Рим. 1Кор. 2Кор. Гал. Еф. Флп. Кол. 1Фес. 2Фес. 1Тим. 2Тим. Тит. Флм. Евр. Откр.
Но́вый Заве́т: Мф. Мк. Лк. Ин. Деян. Иак. 1Пет. 2Пет. 1Ин. 2Ин. 3Ин. Иуд. Рим. 1Кор. 2Кор. Гал. Еф. Флп. Кол. 1Фес. 2Фес. 1Тим. 2Тим. Тит. Флм. Евр. Откр.
Скрыть
15:3
15:4
15:5
15:6
15:7
15:8
15:9
15:10
15:12
15:13
15:14
15:16
15:17
15:18
15:19
15:20
15:25
15:27
15:30
15:31
15:32
15:33
15:35
15:37
15:38
15:39
15:40
15:41
15:44
15:45
15:46
[Зач. 66.] И а́бiе нау́трiе совѣ́тъ сотвори́ша архiере́е со ста́рцы и кни́жники, и ве́сь со́нмъ, связа́вше Иису́са ведо́ша и преда́ша [Его́] Пила́ту.
И вопроси́ Его́ Пила́тъ: Ты́ ли еси́ Ца́рь Иуде́йскiй? О́нъ же отвѣща́въ рече́ ему́: ты́ глаго́леши.
И глаго́лаху на Него́ архiере́е мно́го.
Пила́тъ же па́ки вопроси́ Его́, глаго́ля: не отвѣщава́еши ли ничто́же? Ви́ждь, коли́ка на Тя́ свидѣ́телствуютъ.
Иису́съ же ктому́ ничто́же отвѣща́, я́ко диви́тися Пила́ту.
На [вся́къ] же пра́здникъ отпуща́ше и́мъ еди́наго свя́зня, его́же проша́ху.
Бѣ́ же нарица́емый Вара́вва со ско́вники свои́ми свя́занъ, и́же въ ко́вѣ убі́йство сотвори́ша.
И возопи́въ наро́дъ нача́ проси́ти, я́коже всегда́ творя́ше и́мъ.
Пила́тъ же отвѣща́ и́мъ, глаго́ля: хо́щете ли, пущу́ ва́мъ Царя́ Иуде́йска?
Вѣ́дяше бо, я́ко за́висти ра́ди преда́ша Его́ архiере́е.
Архiере́е же поману́ша наро́ду, да па́че Вара́вву пу́ститъ и́мъ.
Пила́тъ же отвѣща́въ па́ки рече́ и́мъ: что́ у́бо хо́щете сотворю́, Его́же глаго́лете Царя́ Иуде́йска?
Они́ же па́ки возопи́ша [глаго́люще]: пропни́ Его́.
Пила́тъ же глаго́лаше и́мъ: что́ бо зло́ сотвори́? Они́ же и́злиха вопiя́ху: пропни́ Его́.
Пила́тъ же хотя́ наро́ду хотѣ́нiе сотвори́ти, пусти́ и́мъ Вара́вву: и предаде́ Иису́са, би́въ, да про́пнутъ Его́.
[Зач. 67.] Во́ини же ведо́ша Его́ вну́трь двора́, е́же е́сть прето́ръ: и созва́ша всю́ спи́ру,
и облеко́ша Его́ въ препря́ду, и возложи́ша на Него́ спле́тше терно́въ вѣне́цъ,
и нача́ша цѣлова́ти Его́ [и глаго́лати]: ра́дуйся, Царю́ Иуде́йскiй.
И бiя́ху Его́ по главѣ́ тро́стiю, и плюва́ху на Него́, и прегиба́юще колѣ́на покланя́хуся Ему́.
И егда́ поруга́шася Ему́, совлеко́ша съ Него́ препря́ду и облеко́ша Его́ въ ри́зы Своя́: и изведо́ша Его́, да про́пнутъ Его́.
И задѣ́ша мимоходя́щу нѣ́коему Си́мону Кирине́ю, гряду́щу съ села́, отцу́ Алекса́ндрову и Ру́фову, да во́зметъ кре́стъ Его́.
[Зач. 68.] И приведо́ша Его́ на Голго́ѳу мѣ́сто, е́же е́сть сказа́емо Ло́бное мѣ́сто.
И дая́ху Ему́ пи́ти есмирнисме́но вино́: О́нъ же не прiя́тъ.
И распе́ншiи Его́ раздѣли́ша ри́зы Его́, мета́юще жре́бiй о ни́хъ, кто́ что́ во́зметъ.
Бѣ́ же ча́съ тре́тiй, и распя́ша Его́.
И бѣ́ написа́нiе вины́ Его́ напи́сано: Ца́рь Иуде́йскъ.
И съ Ни́мъ распя́ша два́ разбо́йника, еди́наго о десну́ю и еди́наго о шу́юю Его́.
И сбы́стся Писа́нiе, е́же глаго́летъ: и со беззако́нными вмѣни́ся.
И мимоходя́щiи ху́ляху Его́, покива́юще глава́ми свои́ми и глаго́люще: уа́, разоря́яй це́рковь и треми́ де́нми созида́яй,
спаси́ся Са́мъ и сни́ди со кре́ста́.
Та́кожде и архiере́е руга́ющеся, дру́гъ ко дру́гу съ кни́жники глаго́лаху: и́ны спасе́, Себе́ ли не мо́жетъ спасти́?
Христо́съ, Ца́рь Изра́илевъ, да сни́детъ ны́нѣ со кре́ста́, да ви́димъ и вѣ́ру и́мемъ Ему́. И распя́тая съ Ни́мъ поноша́ста Ему́.
Бы́вшу же часу́ шесто́му, тма́ бы́сть по все́й земли́ до часа́ девя́таго.
И въ ча́съ девя́тый возопи́ Иису́съ гла́сомъ ве́лiимъ, глаго́ля: Елои́, Елои́, лама́ савахѳани́? Е́же е́сть сказа́емо: Бо́же Мо́й, Бо́же Мо́й, почто́ Мя́ оста́вилъ еси́?
И нѣ́цыи от предстоя́щихъ слы́шавше, глаго́лаху: се́, Илiю́ гласи́тъ.
Те́къ же еди́нъ, и напо́лнивъ гу́бу о́цта, и возло́жь на тро́сть, напая́ше Его́, глаго́ля: оста́вите, да ви́димъ, а́ще прiи́детъ Илiа́ сня́ти Его́.
Иису́съ же пу́щь гла́съ ве́лiй, и́здше.
И завѣ́са церко́вная раздра́ся на дво́е, свы́ше до ни́зу.
Ви́дѣвъ же со́тникъ стоя́й пря́мо Ему́, я́ко та́ко возопи́въ и́здше, рече́: вои́стинну Человѣ́къ Се́й Сы́нъ бѣ́ Бо́жiй.
Бя́ху же и жены́ издале́ча зря́щя, въ ни́хже бѣ́ Марі́а Магдали́на, и Марі́а Иа́кова ма́лаго и Иосі́и ма́ти, и Саломі́а,
я́же, и егда́ бѣ́ въ Галиле́и, хожда́ху по Не́мъ и служа́ху Ему́: и и́ны мно́гiя, я́же взыдо́ша съ Ни́мъ во Иерусали́мъ.
И уже́ по́здѣ бы́вшу, поне́же бѣ́ пято́къ, е́же е́сть къ суббо́тѣ,
[Зач. 69.] прiи́де Ио́сифъ, и́же от Аримаѳе́а, благообра́зенъ совѣ́тникъ, и́же и то́й бѣ́ ча́я Ца́рствiя Бо́жiя, дерзну́въ вни́де къ Пила́ту, и проси́ тѣлесе́ Иису́сова.
Пила́тъ же диви́ся, а́ще уже́ у́мре: и призва́въ со́тника, вопроси́ его́: а́ще уже́ у́мре?
И увѣ́дѣвъ от со́тника, даде́ тѣ́ло Ио́сифови.
И купи́въ плащани́цу и сне́мь Его́, обви́тъ плащани́цею: и положи́ Его́ во гро́бъ, и́же бѣ́ изсѣ́ченъ от ка́мене: и привали́ ка́мень надъ две́ри гро́ба.
Марі́а же Магдали́на и Марі́а Иосі́ева зря́стѣ, гдѣ́ Его́ полага́ху.
И тотчас же, едва рассвело, первосвященники, после совещания совместно со старейшинами и книжниками и всем синедрионом, связав Иисусу руки, отвели его и выдали Пилату.
И спросил Его Пилат:
«Ты ли – Царь Иудейский?»
А Иисус молвит ему в ответ:
«<Это> ты говоришь!»
«Ты ли – Царь Иудейский?»
А Иисус молвит ему в ответ:
«<Это> ты говоришь!»
И первосвященники выставляли против Него много обвинений.
А Пилат снова спросил Его:
«Ты ничего не скажешь в ответ? Смотри, сколько против Тебя обвинений!»
«Ты ничего не скажешь в ответ? Смотри, сколько против Тебя обвинений!»
Но Иисус не ответил больше ничего, так что Пилат был в недоумении.
А было так, что на праздник он отпускал одного узника, за которого просили иудеи.
А в заключении был тогда вместе со своими сообщниками, во время смуты совершившими убийство, один человек, по прозвищу Варавва.
И вот толпа, поднявшись <к наместнику >, стала просить его о том, что обычно от него получала.
А Пилат обратился к ним:
«Хотите, отпущу вам вашего «Царя Иудейского»?»
«Хотите, отпущу вам вашего «Царя Иудейского»?»
Ведь он знал, что первосвященники выдали Его из зависти.
Но первосвященники стали наущать народ, чтобы просили лучше отпустить Варавву.
А Пилат снова к ним обратился:
«Что же вы хотите, чтобы я сделал с тем, кого вы зовете «Царем Иудейским»?»
«Что же вы хотите, чтобы я сделал с тем, кого вы зовете «Царем Иудейским»?»
А они закричали:
«Распни Его!»
«Распни Его!»
А Пилат спросил их:
«Что же дурного Он сделал?»
А они еще пуще закричали:
«Распни Его!»
«Что же дурного Он сделал?»
А они еще пуще закричали:
«Распни Его!»
Тогда Пилат, чтобы успокоить народ, отпустил им Варавву, а Иисуса отдал после бичевания распять на кресте.
Воины же отвели его во двор присутственного места, называемого Преторией, и созывают всю когорту,
и накидывают на Него пурпурный плащ; и сплетя венок из терния, надевают на Него.
И принялись кричать Ему:
«Привет Тебе, о Царь Иудейский!»
«Привет Тебе, о Царь Иудейский!»
И били Его по голове тростником, и плевали в Него, и, преклоняя перед Ним колени, простирались перед Ним ниц.
А когда натешились над Ним, сняли с Него пурпурный плащ и надели на Него Его одежды. И выводят Его на распятие;
и заставляют некоего Симона из Кирены, отца Александра и Руфа, проходившего мимо с поля, нести Его крест.
И приводят его на место, <которое называется > Голгофа, а в переводе Лобное Место.
И давали Ему <дурманящую > смесь вина со смирной; но Он не стал пить.
И распинают Его, и делят одежды Его, бросая о них жребий, кому что выпадет.
А когда распяли Его, был час третий.
И в надписи была обозначена вина:
«Царь Иудейский».
«Царь Иудейский».
И вместе с Ним распинают двоих разбойников, одного по правую руку от Него, другого по левую.
{И сбылось слово Писания: «И к злодеям причтен».}
А кто проходили мимо, хулили Его, качая своими головами и приговаривая:
«И Ты берешься разрушить Храм и в три дня вновь воздвигнуть его?
«И Ты берешься разрушить Храм и в три дня вновь воздвигнуть его?
Спаси Самого Себя, сойди с креста!»
Подобным же образом и первосвященники, глумливо переговариваясь с книжниками, говорили друг другу:
«Других спасал, Себя Самого спасти не может!
«Других спасал, Себя Самого спасти не может!
Пусть Христос, Царь Израиля, сойдет ныне с креста, чтобы мы увидели и уверовали!»
Также и распятые вместе с Ним поносили Его.
Также и распятые вместе с Ним поносили Его.
А когда настал час шестой, сделалась тьма по всей земле до часа девятого.
И в час девятый возопил Иисус громким голосом:
«Элои, Элои, лема сабахтани!» – что в переводе значит:
«Боже Мой, Боже Мой! Зачем Ты оставил Меня?»
«Элои, Элои, лема сабахтани!» – что в переводе значит:
«Боже Мой, Боже Мой! Зачем Ты оставил Меня?»
A некоторые из тех, что там стояли, услышав это, говорили:
«Слышите, Он Илию зовет!»
«Слышите, Он Илию зовет!»
И один, сбегав за губкой и окунув ее в уксус, насадил ее на тростник и дал Ему пить, говоря:
«Что же, посмотрим, придет ли Илия спасать Его!»
«Что же, посмотрим, придет ли Илия спасать Его!»
Но Иисус, возопив громким голосом, испустил последний вздох.
И завеса в Храме разодралась надвое, сверху донизу.
А центурион, который стоял прямо перед Ним, увидев, как Он испустил последний вздох, сказал:
«Воистину человек этот был Сын Божий!»
«Воистину человек этот был Сын Божий!»
Были там и женщины, которые смотрели издали, в числе их Мария Магдалина, и Мария, мать Иакова Младшего и Иосии, и Саломия,
которые сопровождали Его и служили Ему, когда Он бывал в Галилее, и многие другие женщины, вместе с Ним восшедшие в Иерусалим.
И уже настал вечер, а так как была это пятница, канун субботнего дня,
то пришедший Иосиф из Аримафеи, уважаемый член совета, который и сам был их числа чающих Царства Божия, отважился пройти к Пилату и попросил тело Иисуса.
Пилат выразил удивление, вправду ли Иисус уже мертв, и, вызвав центуриона, спросил, давно ли Он умер?
Выслушав ответ центуриона, он дозволил Иосифу забрать мертвое тело;
и тот, купив саван, снял Его <с креста>, завернул в саван и положил Его в гробнице, которая была высечена в скале, и привалил ко входу в гробницу камень.
И видели Мария Магдалина и Мария, мать Иосии, где погребли Его.
Früh am Morgen schließlich trafen die führenden Priester zusammen mit den Ratsältesten und Gesetzeslehrern – also der ganze jüdische Rat – die Entscheidung: Sie ließen Jesus fesseln, führten ihn ab und übergaben ihn dem Statthalter Pilatus.
Pilatus fragte Jesus: »Bist du der König der Juden?«
»Du sagst es«, gab Jesus zur Antwort.
Die führenden Priester brachten viele Beschuldigungen gegen ihn vor.
Pilatus fragte ihn: »Willst du dich nicht verteidigen? Du hast ja gehört, was sie dir alles vorwerfen.«
Aber Jesus sagte kein einziges Wort. Darüber war Pilatus erstaunt.
Es war üblich, dass Pilatus zum Passafest einen Gefangenen begnadigte, den das Volk bestimmen durfte.
Damals war gerade ein gewisser Barabbas im Gefängnis, zusammen mit anderen, die während eines Aufruhrs einen Mord begangen hatten.
Die Volksmenge zog also zu Pilatus und bat für Barabbas um die übliche Begnadigung.
Pilatus erwiderte: »Soll ich euch nicht den König der Juden freigeben?«
Ihm wurde nämlich immer klarer, dass die führenden Priester Jesus nur aus Neid an ihn ausgeliefert hatten.
Doch die führenden Priester redeten auf die Leute ein, sie sollten fordern, dass er ihnen lieber Barabbas freigebe.
Da versuchte es Pilatus noch einmal und fragte sie: »Was soll ich dann mit dem anderen machen, den ihr den König der Juden nennt? Was wollt ihr?«
»Kreuzigen!«, schrien sie.
»Was hat er denn verbrochen?«, fragte Pilatus.
Aber sie schrien noch lauter: »Kreuzigen!«
Um die Menge zufrieden zu stellen, ließ Pilatus ihnen Barabbas frei und gab den Befehl, Jesus mit der Geißel auszupeitschen und zu kreuzigen.
Die Soldaten brachten Jesus in den Innenhof des Palastes, der dem Statthalter als Amtssitz diente, und riefen die ganze Mannschaft zusammen.
Sie hängten ihm einen purpurfarbenen Mantel um, flochten eine Krone aus Dornenzweigen und setzten sie ihm auf.
Dann fingen sie an, ihn zu grüßen: »Hoch lebe der König der Juden!«
Sie schlugen ihn mit einem Stock auf den Kopf, spuckten ihn an, knieten vor ihm nieder und huldigten ihm wie einem König.
Nachdem sie so ihren Spott mit ihm getrieben hatten, nahmen sie ihm den Mantel wieder ab, zogen ihm seine eigenen Kleider wieder an und führten ihn hinaus, um ihn ans Kreuz zu nageln.
Sie zwangen einen Mann, der gerade vorbeiging, für Jesus das Kreuz zu tragen. Es war Simon aus Zyrene, der Vater von Alexander und Rufus, der gerade vom Feld in die Stadt zurückkam.
Sie brachten Jesus an die Stelle, die Golgota heißt, das bedeutet übersetzt »Schädelplatz«.
Dort wollten sie ihm Wein mit einem betäubenden Zusatz zu trinken geben; aber Jesus nahm nichts davon.
Sie nagelten ihn ans Kreuz und verteilten dann untereinander seine Kleider. Durch das Los bestimmten sie, was jeder bekommen sollte.
Es war neun Uhr morgens, als sie ihn kreuzigten.
Als Grund für seine Hinrichtung hatte man auf ein Schild geschrieben: »Der König der Juden!«
Zugleich mit Jesus kreuzigten sie zwei Verbrecher, einen links und einen rechts von ihm.
[]
Die Leute, die vorbeikamen, schüttelten den Kopf und verhöhnten Jesus: »Ha! Du wolltest den Tempel niederreißen und in drei Tagen einen neuen bauen!
Dann befreie dich doch und komm herunter vom Kreuz!«
Genauso machten sich die führenden Priester und die Gesetzeslehrer über ihn lustig. »Anderen hat er geholfen«, spotteten sie, »aber sich selbst kann er nicht helfen!
Wenn er der versprochene Retter ist, der König von Israel, dann soll er doch jetzt vom Kreuz herunterkommen! Wenn wir das sehen, werden wir ihm glauben.«
Auch die beiden, die mit ihm gekreuzigt waren, beschimpften ihn.
Um zwölf Uhr mittags verfinsterte sich der Himmel über dem ganzen Land. Das dauerte bis um drei Uhr.
Gegen drei Uhr schrie Jesus: »Eloï, eloï, lema sabachtani?« – das heißt übersetzt: »Mein Gott, mein Gott, warum hast du mich verlassen?«
zit Ps 22,2
zit Ps 22,2
Einige von denen, die dabeistanden und es hörten, sagten: »Der ruft nach Elija!«
Einer holte schnell einen Schwamm, tauchte ihn in Essig, steckte ihn auf eine Stange und wollte Jesus trinken lassen. Dabei sagte er: »Lasst mich machen! Wir wollen doch sehen, ob Elija kommt und ihn herunterholt.«
Aber Jesus schrie laut auf und starb.
Da zerriss der Vorhang vor dem Allerheiligsten im Tempel von oben bis unten.
Der römische Hauptmann aber, der dem Kreuz gegenüberstand und miterlebte, wie Jesus aufschrie und starb, sagte: »Dieser Mensch war wirklich Gottes Sohn!«
Auch einige Frauen waren da, die alles aus der Ferne beobachteten, unter ihnen Maria aus Magdala und Maria, die Mutter von Jakobus dem Jüngeren und von Joses, sowie Salome.
Schon während seines Wirkens in Galiläa waren sie Jesus gefolgt und hatten für ihn gesorgt. Außer ihnen waren noch viele andere Frauen da, die mit Jesus nach Jerusalem gekommen waren.
Weil es ein Freitag war, der Vorbereitungstag für den Sabbat, und weil es schon Abend wurde,
wagte Josef von Arimathäa, zu Pilatus zu gehen und ihn um den Leichnam von Jesus zu bitten. Josef war ein hoch geachtetes Ratsmitglied und einer von denen, die auch darauf warteten, dass Gott seine Herrschaft aufrichte.
Pilatus war erstaunt zu hören, dass Jesus schon gestorben sei. Er ließ sich daher von dem Hauptmann Bericht erstatten und fragte ihn, ob es sich so verhalte.
Als der Hauptmann es ihm bestätigte, überließ er Josef den Leichnam.
Josef kaufte ein Leinentuch, nahm Jesus vom Kreuz und wickelte ihn in das Tuch. Dann legte er ihn in ein Grab, das in einen Felsen gehauen war, und rollte einen Stein vor den Grabeingang.
Maria aus Magdala und Maria, die Mutter von Joses, sahen sich genau an, wo Jesus bestattet worden war.
Синодальный
Языки
- Добавить язык
- Церковнослав. (рус)
- Церковнослав. (цс)
- Рус. (Синодальный)
- Рус. (Синод. с ударе́-ми)
- Рус. (еп. Кассиан)
- Рус. (Аверинцев)
- Рус. (К.П. Победоносцев)
- Arab (JAB)
- Arab (AVD)
- Azerbaijani
- Armenian
- Belarusian
- Bulgarian
- Chinese (simpl.)
- Croatian (S&D)
- English (NKJV)
- English (NRSV)
- English (KJV)
- Estonian
- Finnish (1992)
- French (LSG)
- Georgian (ancient)
- Georgian
- German (MLU, 1912)
- German (GNB)
- Greek (Koine)
- Greek (TGV)
- Greek (NA, 28)
- Hebrew NT by Delitzsch
- Italian (CEI 1974)
- Italian
- Kyrgyz
- Latin (Nova Vulgata)
- Latvian
- Romanian
- Polish
- Portuguese
- Serbian (synod.)
- Serbian
- Spanish (RVR 1995)
- Swedish (Folkbibeln)
- Tajik
- Tatar
- Ukrainian (Homenko)
- Ukrainian (Ogienko)
- Uzbek
1 Иисус пред Пилатом; «распни Его». 16 Бичевание, насмешки; Голгофа. 22 Смерть на Кресте и её свидетели. 42 Погребение Иисуса Христа.
[Зач. 66.] Немедленно поутру первосвященники со старейшинами и книжниками и весь синедрион составили совещание и, связав Иисуса, отвели и предали Пилату.
Пилат спросил Его: Ты Царь Иудейский? Он же сказал ему в ответ: ты говоришь.
И первосвященники обвиняли Его во многом.
Пилат же опять спросил Его: Ты ничего не отвечаешь? видишь, как много против Тебя обвинений.
Но Иисус и на это ничего не отвечал, так что Пилат дивился.
На всякий же праздник отпускал он им одного узника, о котором просили.
Тогда был в узах некто, по имени Варавва, со своими сообщниками, которые во время мятежа сделали убийство.
И народ начал кричать и просить Пилата о том, что́ он всегда делал для них.
Он сказал им в ответ: хотите ли, отпущу вам Царя Иудейского?
Ибо знал, что первосвященники предали Его из зависти.
Но первосвященники возбудили народ просить, чтобы отпустил им лучше Варавву.
Пилат, отвечая, опять сказал им: что же хотите, чтобы я сделал с Тем, Которого вы называете Царем Иудейским?
Они опять закричали: распни Его.
Пилат сказал им: какое же зло сделал Он? Но они еще сильнее закричали: распни Его.
Тогда Пилат, желая сделать угодное народу, отпустил им Варавву, а Иисуса, бив, предал на распятие.
[Зач. 67.] А воины отвели Его внутрь двора, то есть в преторию, и собрали весь полк,
и одели Его в багряницу, и, сплетши терновый венец, возложили на Него;
и начали приветствовать Его: радуйся, Царь Иудейский!
И били Его по голове тростью, и плевали на Него, и, становясь на колени, кланялись Ему.
Когда же насмеялись над Ним, сняли с Него багряницу, одели Его в собственные одежды Его и повели Его, чтобы распять Его.
И заставили проходящего некоего Киринеянина Симона, отца Александрова и Руфова, идущего с поля, нести крест Его.
[Зач. 68.] И привели Его на место Голгофу, что́ значит: Лобное место.
И давали Ему пить вино со смирною; но Он не принял.
Распявшие Его делили одежды Его, бросая жребий, кому что́ взять.
Был час третий, и распяли Его.
И была надпись вины Его: Царь Иудейский.
С Ним распяли двух разбойников, одного по правую, а другого по левую сторону Его.
И сбылось слово Писания: и к злодеям причтен.
Проходящие злословили Его, кивая головами своими и говоря: э! Разрушающий храм, и в три дня Созидающий!
спаси Себя Самого и сойди со креста.
Подобно и первосвященники с книжниками, насмехаясь, говорили друг другу: других спасал, а Себя не может спасти.
Христос, Царь Израилев, пусть сойдет теперь с креста, чтобы мы видели, и уверуем. И распятые с Ним поносили Его.
В шестом же часу настала тьма по всей земле и продолжалась до часа девятого.
В девятом часу возопил Иисус громким голосом: Элои́! Элои́! ламма́ савахфани́? – что значит: Боже Мой! Боже Мой! для чего Ты Меня оставил?
Некоторые из стоявших тут, услышав, говорили: вот, Илию зовет.
А один побежал, наполнил губку уксусом и, наложив на трость, давал Ему пить, говоря: постойте, посмотрим, придет ли Илия снять Его.
Иисус же, возгласив громко, испустил дух.
И завеса в храме раздралась надвое, сверху донизу.
Сотник, стоявший напротив Его, увидев, что Он, та́к возгласив, испустил дух, сказал: истинно Человек Сей был Сын Божий.
Были тут и женщины, которые смотрели издали: между ними была и Мария Магдалина, и Мария, мать Иакова меньшего и Иосии, и Саломия,
которые и тогда, как Он был в Галилее, следовали за Ним и служили Ему, и другие многие, вместе с Ним пришедшие в Иерусалим.
И как уже настал вечер, – потому что была пятница, то есть день перед субботою, –
[Зач. 69.] пришел Иосиф из Аримафеи, знаменитый член совета, который и сам ожидал Царствия Божия, осмелился войти к Пилату, и просил тела Иисусова.
Пилат удивился, что Он уже умер, и, призвав сотника, спросил его, давно ли умер?
И, узнав от сотника, отдал тело Иосифу.
Он, купив плащаницу и сняв Его, обвил плащаницею, и положил Его во гробе, который был высечен в скале, и привалил камень к двери гроба.
Мария же Магдалина и Мария Иосиева смотрели, где Его полагали.
