Когда он еще говорил, се, облако светлое осенило их; и се, глас из облака глаголющий: Сей есть Сын Мой Возлюбленный, в Котором Мое благоволение; Его слушайте.

И, услышав, ученики пали на лица свои и очень испугались.

Но Иисус, приступив, коснулся их и сказал: встаньте и не бойтесь.

Возведя же очи свои, они никого не увидели, кроме одного Иисуса.

И когда сходили они с горы, Иисус запретил им, говоря: никому не сказывайте о сем видении, доколе Сын Человеческий не воскреснет из мертвых.

[Зач. 71.] И спросили Его ученики Его: как же книжники говорят, что Илии надлежит прийти прежде?

Иисус сказал им в ответ: правда, Илия должен прийти прежде и устроить всё;

но говорю вам, что Илия уже пришел, и не узнали его, а поступили с ним, как хотели; та́к и Сын Человеческий пострадает от них.

Тогда ученики поняли, что Он говорил им об Иоанне Крестителе.

[Зач. 72.] Когда они пришли к народу, то подошел к Нему человек и, преклоняя пред Ним колени,

сказал: Господи! помилуй сына моего; он в новолуния беснуется и тяжко страдает, ибо часто бросается в огонь и часто в воду,

я приводил его к ученикам Твоим, и они не могли исцелить его.

Иисус же, отвечая, сказал: о, род неверный и развращенный! доколе буду с вами? доколе буду терпеть вас? приведите его ко Мне сюда.

И запретил ему Иисус, и бес вышел из него; и отрок исцелился в тот час.

Тогда ученики, приступив к Иисусу наедине, сказали: почему мы не могли изгнать его?

Иисус же сказал им: по неверию вашему; ибо истинно говорю вам: если вы будете иметь веру с горчичное зерно и скажете горе сей: «перейди отсюда туда», и она перейдет; и ничего не будет невозможного для вас;

сей же род изгоняется только молитвою и постом.

Во время пребывания их в Галилее, Иисус сказал им: Сын Человеческий предан будет в руки человеческие,

и убьют Его, и в третий день воскреснет. И они весьма опечалились.

[Зач. 73.] Когда же пришли они в Капернаум, то подошли к Петру собиратели дидрахм* и сказали: Учитель ваш не даст ли дидрахмы? //*Две драхмы – определенная дань на храм.

Он говорит: да. И когда вошел он в дом, то Иисус, предупредив его, сказал: как тебе кажется, Симон? цари земные с кого берут пошлины или подати? с сынов ли своих, или с посторонних?

Петр говорит Ему: с посторонних. Иисус сказал ему: итак, сыны свободны;

но, чтобы нам не соблазнить их, пойди на море, брось уду, и первую рыбу, которая попадется, возьми, и, открыв у ней рот, найдешь статир*; возьми его и отдай им за Меня и за себя. //*Четыре драхмы.

1 Притча о работниках в винограднике и их плата. 17 Предсказание Иисуса Христа о Его смерти. 20 Просьба матери сыновей Зеведеевых. 27 «Кто хочет быть первым…» 29 Исцеление двух слепых.

[Зач. 80.] Ибо Царство Небесное подобно хозяину дома, который вышел рано поутру нанять работников в виноградник свой

и, договорившись с работниками по динарию на день, послал их в виноградник свой;

выйдя около третьего часа, он увидел других, стоящих на торжище праздно,

и им сказал: идите и вы в виноградник мой, и что́ следовать будет, дам вам. Они пошли.

Опять выйдя около шестого и девятого часа, сделал то́ же.

Наконец, выйдя около одиннадцатого часа, он нашел других, стоящих праздно, и говорит им: что́ вы стоите здесь целый день праздно?

Они говорят ему: никто нас не нанял. Он говорит им: идите и вы в виноградник мой, и что́ следовать будет, полу́чите.

Когда же наступил вечер, говорит господин виноградника управителю своему: позови работников и отдай им плату, начав с последних до первых.

И пришедшие около одиннадцатого часа получили по динарию.

Пришедшие же первыми думали, что они получат больше, но получили и они по динарию;

и, получив, стали роптать на хозяина дома

и говорили: эти последние работали один час, и ты сравнял их с нами, перенесшими тягость дня и зной.

Он же в ответ сказал одному из них: друг! я не обижаю тебя; не за динарий ли ты договорился со мною?

возьми свое и пойди; я же хочу дать этому последнему то́ же, что́ и тебе;

разве я не властен в своем делать, что́ хочу? или глаз твой завистлив оттого, что я добр?

Так будут последние первыми, и первые последними, ибо много званых, а мало избранных.

[Зач. 81.] И, восходя в Иерусалим, Иисус дорогою отозвал двенадцать учеников одних, и сказал им:

вот, мы восходим в Иерусалим, и Сын Человеческий предан будет первосвященникам и книжникам, и осудят Его на смерть;

и предадут Его язычникам на поругание и биение и распятие; и в третий день воскреснет.

Тогда приступила к Нему мать сыновей Зеведеевых с сыновьями своими, кланяясь и чего-то прося у Него.

Он сказал ей: чего ты хочешь? Она говорит Ему: скажи, чтобы сии два сына мои сели у Тебя один по правую сторону, а другой по левую в Царстве Твоем.

Иисус сказал в ответ: не знаете, чего просите. Можете ли пить чашу, которую Я буду пить, или креститься крещением, которым Я крещусь? Они говорят Ему: можем.

И говорит им: чашу Мою будете пить, и крещением, которым Я крещусь, будете креститься, но дать сесть у Меня по правую сторону и по левую – не от Меня зависит, но кому уготовано Отцом Моим.

Услышав сие, прочие десять учеников вознегодовали на двух братьев.

Иисус же, подозвав их, сказал: вы знаете, что князья народов господствуют над ними, и вельможи властвуют ими;

но между вами да не будет так: а кто хочет между вами быть бо́льшим, да будет вам слугою;

и кто хочет между вами быть первым, да будет вам рабом;

так как Сын Человеческий не для того пришел, чтобы Ему служили, но чтобы послужить и отдать душу Свою для искупления многих.

[Зач. 82.] И когда выходили они из Иерихона, за Ним следовало множество народа.

И вот, двое слепых, сидевшие у дороги, услышав, что Иисус идет мимо, начали кричать: помилуй нас, Господи, Сын Давидов!

Народ же заставлял их молчать; но они еще громче стали кричать: помилуй нас, Господи, Сын Давидов!

Иисус, остановившись, подозвал их и сказал: чего вы хотите от Меня?

Они говорят Ему: Господи! чтобы открылись глаза наши.

Иисус же, умилосердившись, прикоснулся к глазам их; и тотчас прозрели глаза их, и они пошли за Ним.

Церковнославянский (рус)

И по дне́хъ шести́хъ поя́тъ Иису́съ Петра́ и Иа́кова и Иоа́нна бра́та его́, и возведе́ и́хъ на гору́ высоку́ еди́ны,

и преобрази́ся предъ ни́ми: и просвѣти́ся лице́ Его́ я́ко со́лнце, ри́зы же Его́ бы́ша бѣлы́ я́ко свѣ́тъ.

И се́, яви́стася и́мъ Моисе́й и Илiа́, съ Ни́мъ глаго́люща.

Отвѣща́въ же Пе́тръ рече́ [ко] Иису́сови: Го́споди, добро́ е́сть на́мъ здѣ́ бы́ти: а́ще хо́щеши, сотвори́мъ здѣ́ три́ сѣ́ни, Тебѣ́ еди́ну, и Моисе́ови еди́ну, и еди́ну Илiи́.

Еще́ [же] ему́ глаго́лющу, се́, о́блакъ свѣ́телъ осѣни́ и́хъ: и се́, гла́съ изъ о́блака глаго́ля: Се́й е́сть Сы́нъ Мо́й Возлю́бленный, о Не́мже благоволи́хъ: Того́ послу́шайте.

И слы́шавше ученицы́ падо́ша ни́цы и убоя́шася зѣло́.

И присту́пль Иису́съ прикосну́ся и́хъ и рече́: воста́ните и не бо́йтеся.

Возве́дше же о́чи свои́, ни кого́же ви́дѣша, то́кмо Иису́са еди́наго.

И сходя́щымъ и́мъ съ горы́, заповѣ́да и́мъ Иису́съ, глаго́ля: ни кому́же повѣ́дите видѣ́нiя, до́ндеже Сы́нъ Человѣ́ческiй изъ ме́ртвыхъ воскре́снетъ.

[Зач. 71.] И вопроси́ша Его́ ученицы́ Его́, глаго́люще: что́ у́бо кни́жницы глаго́лютъ, я́ко Илiи́ подоба́етъ прiити́ пре́жде?

Иису́съ же отвѣща́въ рече́ и́мъ: Илiа́ у́бо прiи́детъ пре́жде и устро́итъ вся́:

глаго́лю же ва́мъ, я́ко Илiа́ уже́ прiи́де, и не позна́ша его́, но сотвори́ша о не́мъ, ели́ка восхотѣ́ша: та́ко и Сы́нъ Человѣ́ческiй и́мать пострада́ти от ни́хъ.

Тогда́ разумѣ́ша ученицы́, я́ко о Иоа́ннѣ Крести́тели рече́ и́мъ.

[Зач. 72.] И прише́дшымъ и́мъ къ наро́ду, приступи́ къ Нему́ человѣ́къ, кла́няяся Ему́

и глаго́ля: Го́споди, поми́луй сы́на моего́, я́ко на но́вы ме́сяцы бѣсну́ется и злѣ́ стра́ждетъ: мно́жицею бо па́даетъ во о́гнь и мно́жицею въ во́ду:

и приведо́хъ его́ ко ученико́мъ Твои́мъ, и не возмого́ша его́ исцѣли́ти.

Отвѣща́въ же Иису́съ рече́: о, ро́де невѣ́рный и развраще́нный, доко́лѣ бу́ду съ ва́ми? Доко́лѣ терплю́ ва́мъ? Приведи́те Ми́ его́ сѣ́мо.

И запрети́ ему́ Иису́съ, и изы́де изъ него́ бѣ́съ: и исцѣлѣ́ о́трокъ от часа́ того́.

Тогда́ присту́пльше ученицы́ ко Иису́су на еди́нѣ, рѣ́ша: почто́ мы́ не возмого́хомъ изгна́ти его́?

Иису́съ же рече́ и́мъ: за невѣ́рствiе ва́ше: ами́нь бо глаго́лю ва́мъ: а́ще и́мате вѣ́ру я́ко зе́рно гору́шно, рече́те горѣ́ се́й: прейди́ отсю́ду та́мо, и пре́йдетъ: и ничто́же невозмо́жно бу́детъ ва́мъ:

се́й же ро́дъ не исхо́дитъ, то́кмо моли́твою и посто́мъ.

Живу́щымъ же и́мъ въ Галиле́и, рече́ и́мъ Иису́съ: пре́данъ и́мать бы́ти Сы́нъ Человѣ́ческiй въ ру́цѣ человѣ́комъ,

и убiю́тъ его́, и въ тре́тiй де́нь воста́нетъ. И ско́рбни бы́ша зѣло́.

[Зач. 73.] Прише́дшымъ же и́мъ въ Капернау́мъ, приступи́ша прiе́млющiи дидра́хмы къ Петро́ви и рѣ́ша: Учи́тель ва́шъ не да́стъ ли дидра́хмы?

Глаго́ля: е́й. И егда́ вни́де въ до́мъ, предвари́ его́ Иису́съ, глаго́ля: что́ ти мни́тся, Си́моне? Ца́рiе зе́мстiи от кі́ихъ прiе́млютъ да́ни или́ кинсо́нъ? От свои́хъ ли сыно́въ, или́ от чужи́хъ?

Глаго́ла Ему́ Пе́тръ: от чужи́хъ. Рече́ ему́ Иису́съ: у́бо свобо́дни су́ть сы́нове:

но да не соблазни́мъ и́хъ, ше́дъ на мо́ре, ве́рзи у́дицу, и, ю́же пре́жде и́меши ры́бу, возми́: и отве́рзъ уста́ е́й, обря́щеши стати́ръ: то́й взе́мъ да́ждь и́мъ за Мя́ и за ся́.

[Зач. 80.] Подо́бно бо е́сть Ца́рствiе Небе́сное человѣ́ку домови́ту, и́же изы́де ку́пно {зѣло́} у́тро ная́ти дѣ́латели въ виногра́дъ сво́й,

и совѣща́въ съ дѣ́латели по пѣ́нязю на де́нь, посла́ и́хъ въ виногра́дъ сво́й.

И изше́дъ въ тре́тiй ча́съ, ви́дѣ и́ны стоя́щя на то́ржищи пра́здны,

и тѣ́мъ рече́: иди́те и вы́ въ виногра́дъ мо́й, и е́же бу́детъ пра́вда, да́мъ ва́мъ. Они́ же идо́ша.

Па́ки же изше́дъ въ шесты́й и девя́тый ча́съ, сотвори́ та́коже.

Во единыйжена́десять ча́съ изше́дъ, обрѣ́те другі́я стоя́щя пра́здны и глаго́ла и́мъ: что́ здѣ́ стоите́ ве́сь де́нь пра́здни?

Глаго́лаша ему́: я́ко никто́же на́съ ная́тъ. Глаго́ла и́мъ: иди́те и вы́ въ виногра́дъ [мо́й], и е́же бу́детъ пра́ведно, прiи́мете.

Ве́черу же бы́вшу, глаго́ла господи́нъ виногра́да къ приста́внику своему́: призови́ дѣ́латели и да́ждь и́мъ мзду́, наче́нъ от послѣ́днихъ до пе́рвыхъ.

И прише́дше и́же во единыйна́десять ча́съ, прiя́ша по пѣ́нязю.

Прише́дше же пе́рвiи мня́ху, я́ко вя́щше прiи́мутъ: и прiя́ша и ті́и по пѣ́нязю:

прiе́мше же ропта́ху на господи́на,

глаго́люще, я́ко сі́и послѣ́днiи еди́нъ ча́съ сотвори́ша, и ра́вныхъ на́мъ сотвори́лъ и́хъ еси́, поне́сшымъ тяготу́ дне́ и ва́ръ.

О́нъ же отвѣща́въ рече́ еди́ному и́хъ: дру́же, не оби́жу тебе́: не по пѣ́нязю ли совѣща́лъ еси́ со мно́ю?

Возми́ твое́ и иди́: хощу́ же и сему́ послѣ́днему да́ти, я́коже и тебѣ́:

или́ нѣ́сть ми́ лѣ́ть сотвори́ти, е́же хощу́, во свои́хъ ми́? А́ще о́ко твое́ лука́во е́сть, я́ко а́зъ бла́гъ е́смь?

Та́ко бу́дутъ послѣ́днiи пе́рви, и пе́рвiи послѣ́дни: мно́зи бо су́ть зва́ни, ма́ло же избра́нныхъ.

[Зач. 81.] И восходя́ Иису́съ во Иерусали́мъ, поя́тъ обана́десяте ученика́ еди́ны {осо́бь} на пути́ и рече́ и́мъ:

се́, восхо́димъ во Иерусали́мъ, и Сы́нъ Человѣ́ческiй пре́данъ бу́детъ архiере́емъ и кни́жникомъ: и осу́дятъ Его́ на сме́рть,

и предадя́тъ Его́ язы́комъ на поруга́нiе и бiе́нiе и пропя́тiе: и въ тре́тiй де́нь воскре́снетъ.

Тогда́ приступи́ къ Нему́ ма́ти сы́ну Зеведе́ову съ сыно́ма свои́ма, кла́няющися и прося́щи нѣ́что от Него́.

О́нъ же рече́ е́й: чесо́ хо́щеши? Глаго́ла ему́: рцы́, да ся́дета сiя́ о́ба сы́на моя́, еди́нъ одесну́ю Тебе́, и еди́нъ ошу́юю [Тебе́], во Ца́рствiи Твое́мъ.

Отвѣща́въ же Иису́съ рече́: не вѣ́ста, чесо́ про́сита: мо́жета ли пи́ти ча́шу, ю́же А́зъ и́мамъ пи́ти, или́ креще́нiемъ, и́мже А́зъ креща́юся, крести́тися? Глаго́ласта ему́: мо́жева.

И глаго́ла и́ма: ча́шу у́бо Мою́ испiе́та, и креще́нiемъ, и́мже А́зъ креща́юся, и́мате крести́тися: а е́же сѣ́сти одесну́ю Мене́ и ошу́юю Мене́, нѣ́сть Мое́ да́ти, но и́мже угото́вася от Отца́ Моего́.

И слы́шавше де́сять, негодова́ша о обою́ бра́ту.

Иису́съ же призва́въ и́хъ, рече́: вѣ́сте, я́ко кня́зи язы́къ госпо́дствуютъ и́ми, и вели́цыи облада́ютъ и́ми:

не та́ко же бу́детъ въ ва́съ: но и́же а́ще хо́щетъ въ ва́съ вя́щшiй бы́ти, да бу́детъ ва́мъ слуга́:

и и́же а́ще хо́щетъ въ ва́съ бы́ти пе́рвый, бу́ди ва́мъ ра́бъ:

я́коже Сы́нъ Человѣ́ческiй не прiи́де, да послу́жатъ Ему́, но послужи́ти и да́ти ду́шу Свою́ избавле́нiе за мно́гихъ.

[Зач. 82.] И исходя́щу Ему́ от Иерихо́на, по Не́мъ и́де наро́дъ мно́гъ.

И се́, два́ слѣпца́ сѣдя́ща при пути́, слы́шавша, я́ко Иису́съ мимохо́дитъ, возопи́ста, глаго́люща: поми́луй ны́, Го́споди, Сы́не Дави́довъ.

Наро́дъ же преща́ше и́ма, да умолчи́та: о́на же па́че вопiя́ста, глаго́люща: поми́луй ны́, Го́споди, Сы́не Дави́довъ.

И воста́въ Иису́съ возгласи́ я́ и рече́: что́ хо́щета, да сотворю́ ва́ма?

Глаго́ласта Ему́: Го́споди, да отве́рзетѣся о́чи на́ю.

Милосе́рдовавъ же Иису́съ прикосну́ся о́чiю и́ма: и а́бiе прозрѣ́ста и́ма о́чи, и по Не́мъ идо́ста.

Таджикский

Языки

Баъд аз шаш рӯз Исо Петрус, Яъқуб ва бародари вай Юҳанноро ҳамроҳи Худ бурд ва онҳоро танҳо ба кӯҳи баланде баровард,

Ва дар пеши назари онҳо дигаргун шуд: чеҳрааш чун офтоб дурахшид, ва либосаш чун нур сафед гардид.

Ва инак, Мусо ва Илёс ба онҳо намоён шуданд, ки бо Ӯ гуфтугӯ мекарданд.

Он гоҳ Петрус ба Исо гуфт: «Худовандо! Дар ин ҷо будани мо некӯст; агар хоҳӣ, дар ин ҷо се чодар месозем: яке барои Ту, яке барои Мусо ва яке барои Илёс».

Ҳанӯз вай сухан мегуфт ва инак абри дурахшандае бар онҳо соя андохт; ва овозе аз даруни абр баромад, ки мегуфт: «Ин Писари Маҳбуби Ман, ки ҳусни таваҷҷӯҳи Ман бар Ӯст; Ӯро бишнавед».

Чун шогирдон инро шуниданд, рӯй ба замин афтоданд ва бисёр тарсиданд.

Лекин Исо наздик омада, ба онҳо даст расонд ва гуфт: «Бархезед ва ҳаросон нашавед».

Ва онҳо чашмони худро кушода, ҷуз Исо касеро надиданд.

Чун аз кӯҳ мефуромаданд, Исо таъкид намуда, гуфт: «То Писари Одам аз мурдагон эҳё нашавад, ин рӯъёро ба касе нагӯед».

Ва шогирдонаш аз Ӯ пурсиданд: «Чаро китобдонон мегӯянд, ки Илёс бояд аввал биёяд?»

Исо дар ҷавоби онҳо гуфт: «Дуруст аст, ки Илёс бояд аввал биёяд ва ҳама чизро соз кунад;

Лекин ба шумо мегӯям, ки Илёс аллакай омад, ва онҳо вайро нашинохтанд, ва бо вай он чи хостанд, карданд; Писари Одам низ аз дасти онҳо уқубат хоҳад кашид».

Он гоҳ шогирдон фаҳмиданд, ки Ӯ дар бораи Яҳёи Таъмиддиҳанда ба онҳо сухан мегуфт.

Чун онҳо назди мардум омаданд, марде пеш омада, назди Ӯ зону зад,

Ва гуфт: «Худовандо! Ба писари ман марҳамат кун; вай масрӯъ аст ва сахт азият мекашад, зеро ки худро дам ба дам дар оташ меандозад ва дам ба дам дар об;

Вайро ба шогирдони Ту овардам, онҳо шифо дода натавонистанд».

Исо дар ҷавоб гуфт: «Эй насли беимон ва каҷрафтор! То кай бо шумо бошам? То кай шуморо тоқат кунам? Вайро ин ҷо назди Ман биёред».

Ва Исо ба вай амр фармуд; ва дев аз вай берун рафт; ва он писар дарҳол шифо ёфт.

Шогирдонаш назди Исо омада, ба танҳоӣ аз Ӯ пурсиданд: «Чаро мо онро берун карда натавонистем?»

Исо ба онҳо гуфт: «Ба сабаби беимонии шумо; зеро ба ростӣ ба шумо мегӯям: агар ба андозаи донаи хардале имон дошта бошед ва ба ин кӯҳ бигӯед: ́Аз ин ҷо ба он ҷо кӯч кун́, он кӯч хоҳад кард; ва ҳеҷ чиз барои шумо ғайриимкон нахоҳад буд;

Лекин ин ҷинс фақат ба воситаи дуо ва рӯза берун меравад».

Вақте ки онҳо дар Ҷалил мегаштанд, Исо ба онҳо гуфт: «Писари Одам ба дасти одамон таслим карда хоҳад шуд,

Ва Ӯро хоҳанд кушт, ва дар рӯзи сеюм эҳё хоҳад шуд». Ва онҳо бисёр ғамгин шуданд.

Чун онҳо ба Кафарнаҳум расиданд, ҷамъкунандагони дудирҳам назди Петрус омада, гуфтанд: «Оё Устоди шумо дудирҳамро намедиҳад?»

Гуфт: «Оре». Ва чун ба хона даромад, пеш аз он ки чизе бигӯяд, Исо ба вай гуфт: «Эй Шимъӯн, фикри ту чист? Подшоҳони ҷаҳон боҷ ва хироҷ аз киҳо мегиранд? Аз фарзандони худ ё аз бегонагон?»

Петрус ба Ӯ гуфт: «Аз бегонагон». Исо ба вай гуфт: «Пас фарзандон озоданд;

Лекин барои он ки онҳоро ба васваса наандозем, ба соҳили баҳр рафта, қалмоқе биандоз, ва аввалин моҳиро, ки банд шуд, бигир; ва даҳонашро кушода, истатир хоҳӣ ёфт; онро гирифта, барои Ман ва барои худат ба онҳо бидеҳ».

«Зеро Малакути Осмон монанди соҳиби хонаест, ки бомдодон берун рафт, то ки барои токзори худ коргарон киро кунад,

Ва бо коргарон рӯзе як динорӣ паймон карда, онҳоро ба токзори худ фиристод́.

Ва қариби соати сеюм берун рафта, дигаронро дид, ки дар бозор бекор истодаанд,

Ва ба онҳо гуфт: ́Шумо низ ба токзори ман равед, ва он чи ҳаққи шумо бошад, ба шумо хоҳам дод́. Ва онҳо рафтанд.

Боз қариби соатҳои шашум в нӯҳум берун рафта, ҳамчунин кард.

Ва қариби соати ёздаҳум берун рафта, дигаронро дид, ки бекор истодаанд, ва ба онҳо гуфт: ́Барои чӣ шумо тамоми рӯз дар ин ҷо бекор истодаед?́

Ба вай гуфтанд: ́Касе моро киро накард́. Ба онҳо гуфт: ́Шумо низ ба токзори ман равед, ва он чи ҳаққи шумо бошад, ба шумо хоҳам дод́.

Чун шом расид, соҳиби токзор ба амалдори худ гуфт: ́Коргаронро ҷеғ зада, муздашонро аз аввалин то охирин бидеҳ́.

Онҳое ки қариби соати ёздаҳум омада буданд, ҳар яке диноре гирифтанд.

Онҳое ки аввалин шуда омада буданд, хаёл карданд, ки бештар хоҳанд гирифт; лекин онҳо низ ҳар яке диноре гирифтанд;

Ва чун гирифтанд, аз соҳиби хона шикоят карда,

Гуфтанд: ́Ин охиромадагон як соат кор карданд, ва ту онҳоро бо мо, ки сахтӣ ва гармии рӯзро аз сар гузаронидем, баробар донистӣ́.

Лекин вай дар ҷавоби яке аз онҳо гуфт: ́Эй рафиқ! Туро озор надодаам; оё ту ба як динор бо ман паймон накардӣ?

Музди худро гирифта, рав; мехоҳам ба ин охирин мисли ту диҳам;

Оё ҳақ надорам, ки бо чизи худ он чи хоҳам, бикунам? Оё аз он ки ман некдил ҳастам, ту ҳасад мебарӣ?́

Ба ин роҳа охиринҳо аввалин хоҳанд шуд, ва аввалинҳо –охирин; зеро ки даъватшудагон бисёранд, аммо баргузидагон – кам».

Ва ҳангоме ки ба Уршалим мерафтанд, Исо дар аснои роҳ дувоздаҳ шогирдашро танҳо назди Худ хонда, ба онҳо гуфт:

«Инак, мо сӯи Уршалим меравем, ва Писари Одам ба дасти саркоҳинон ва китобдонон таслим карда хоҳад шуд, ва Ӯро ба марг маҳкум хоҳанд кард;

Ва Ӯро ба дасти ғайрияҳудиён таслим хоҳанд кард, то ки тамасхур намоянд, тозиёна зананд ва маслуб кунанд; ва дар рӯзи сеюм эҳё хоҳад шуд».

Он гоҳ модари писарони Забдой бо ду писарони худ назди Ӯ омада ва саҷда бурда, аз Ӯ чизе илтимос кард.

Исо ба вай гуфт: «Чӣ хоҳиш дорӣ?» Гуфт: «Бифармо, ки ду писари ман дар Малакути Ту яке дар тарафи ростат ва дигаре дар тарафи чапат биншинанд».

Исо дар ҷавоб гуфт: «Шумо намефаҳмед, ки чӣ мехоҳед; оё метавонед он косаеро, ки Ман менӯшам, бинӯшед ва он таъмидеро, ки Ман меёбам, биёбед?» Ба Ӯ гуфтанд: «Метавонем».

Ба онҳо гуфт: «Косаи Маро хоҳед нӯшид, ва таъмидеро, ки Ман меёбам, хоҳед ёфт; лекин имконияти дар тарафи чапу рости Ман нишастан дар дасти Ман нест, ки бидиҳам; ҷуз онҳое ки барояшон аз ҷониби Падари Ман муҳайё шуда бошад».

Ва он даҳ нафар, чун инро шуниданд, аз он ду бародар норозӣ шуданд.

Аммо Исо онҳоро назди Худ хонда, гуфт: «Шумо медонед, ки мирони халқҳо бар онҳо ҳукмронӣ мекунанд, ва акобирашон бар онҳо фармонраво мешаванд;

Лекин дар миёни шумо набояд ин тавр шавад: балки ҳар кӣ дар байни шумо хоҳад бузург бошад, хизматгори шумо шавад.

Ва ҳар кӣ хоҳад дар байни шумо нахустин бошад, ғуломи шумо шавад;

Чунки Писари Одам на барои он омад, ки ба Ӯ хизмат кунанд, балки барои он ки хизмат кунад ва ҷони Худро барои фидияи бисёр касон бидиҳад».

Ва ҳангоме ки онҳо аз Ериҳӯ мебаромаданд, мардуми бисёре аз ақиби Ӯ мерафтанд.

Ва инак, ду кӯр, ки дар канори роҳ нишаста буданд, гузаштани Исоро шунида, фарёдкунон гуфтанд: «Эй Худованд, Писари Довуд! Ба мо марҳамат кун».

Мардум онҳоро ба хомӯш шудан водор мекарданд, лекин онҳо боз ҳам бештар фарёд мезаданд: «Эй Худованд, Писари Довуд! Ба мо марҳамат кун».

Исо истода, онҳоро назди Худ хонд ва гуфт: «Чӣ мехоҳед, ки барои шумо бикунам?»

Ба Ӯ гуфтанд: «Худовандо! Мехоҳем чашмони мо кушода шаванд».

Пас Исо ба онҳо раҳм карда, чашмҳошонро ламс намуд; ва дарҳол бино гашта, аз ақиби Ӯ равона шуданд.