Опять послал других рабов, сказав: скажите званым: вот, я приготовил обед мой, тельцы мои и что откормлено, заколото, и всё готово; приходите на брачный пир.

Но они, пренебрегши то, пошли, кто на поле свое, а кто на торговлю свою;

прочие же, схватив рабов его, оскорбили и убили их.

Услышав о сем, царь разгневался, и, послав войска́ свои, истребил убийц оных и сжег город их.

Тогда говорит он рабам своим: брачный пир готов, а званые не были достойны;

итак, пойдите на распутия и всех, кого найдете, зовите на брачный пир.

И рабы те, выйдя на дороги, собрали всех, кого только нашли, и злых и добрых; и брачный пир наполнился возлежащими.

Царь, войдя посмотреть возлежащих, увидел там человека, одетого не в брачную одежду,

и говорит ему: друг! как ты вошел сюда не в брачной одежде? Он же молчал.

Тогда сказал царь слугам: связав ему руки и ноги, возьмите его и бросьте во тьму внешнюю; там будет плач и скрежет зубов;

ибо много званых, а мало избранных.

[Зач. 90.] Тогда фарисеи пошли и совещались, как бы уловить Его в словах.

И посылают к Нему учеников своих с иродианами, говоря: Учитель! мы знаем, что Ты справедлив, и истинно пути Божию учишь, и не заботишься об угождении кому-либо, ибо не смотришь ни на какое лицо;

итак, скажи нам: как Тебе кажется? позволительно ли давать подать кесарю, или нет?

Но Иисус, видя лукавство их, сказал: что искушаете Меня, лицемеры?

покажите Мне монету, которою платится подать. Они принесли Ему динарий.

И говорит им: чье это изображение и надпись?

Говорят Ему: кесаревы. Тогда говорит им: итак, отдавайте кесарево кесарю, а Божие Богу.

Услышав это, они удивились и, оставив Его, ушли.

[Зач. 91.] В тот день приступили к Нему саддукеи, которые говорят, что нет воскресения, и спросили Его:

Учитель! Моисей сказал: если кто умрет, не имея детей, то брат его пусть возьмет за себя жену его и восстановит семя брату своему;

было у нас семь братьев; первый, женившись, умер и, не имея детей, оставил жену свою брату своему;

подобно и второй, и третий, даже до седьмого;

после же всех умерла и жена;

итак, в воскресении, которого из семи будет она женою? ибо все имели ее.

Иисус сказал им в ответ: заблуждаетесь, не зная Писаний, ни силы Божией,

ибо в воскресении ни женятся, ни выходят замуж, но пребывают, как Ангелы Божии на небесах.

А о воскресении мертвых не читали ли вы реченного вам Богом:

Я Бог Авраама, и Бог Исаака, и Бог Иакова? Бог не есть Бог мертвых, но живых.

И, слыша, народ дивился учению Его.

[Зач. 92.] А фарисеи, услышав, что Он привел саддукеев в молчание, собрались вместе.

И один из них, законник, искушая Его, спросил, говоря:

Учитель! какая наибольшая заповедь в законе?

Иисус сказал ему: возлюби Господа Бога твоего всем сердцем твоим и всею душою твоею и всем разумением твоим:

сия есть первая и наибольшая заповедь;

вторая же подобная ей: возлюби ближнего твоего, как самого себя;

на сих двух заповедях утверждается весь закон и пророки.

Когда же собрались фарисеи, Иисус спросил их:

что́ вы думаете о Христе? чей Он Сын? Говорят Ему: Давидов.

Говорит им: как же Давид, по вдохновению, называет Его Господом, когда говорит:

сказал Господь Господу моему: седи одесную Меня, доколе положу врагов Твоих в подножие ног Твоих?

Итак, если Давид называет Его Господом, как же Он Сын ему?

И никто не мог отвечать Ему ни слова; и с того дня никто уже не смел спрашивать Его.

1 Наставление Иисуса Христа о фарисеях; 13 семикратное «горе вам». 34 Гонение на пророков. 37 Укоризны Иерусалиму.

[Зач. 93.] Тогда Иисус начал говорить народу и ученикам Своим

и сказал: на Моисеевом седалище сели книжники и фарисеи;

итак, всё, что они велят вам соблюдать, соблюдайте и делайте; по делам же их не поступайте, ибо они говорят, и не делают:

связывают бремена тяжелые и неудобоносимые и возлагают на плечи людям, а сами не хотят и перстом двинуть их;

все же дела свои делают с тем, чтобы видели их люди: расширяют хранилища* свои и увеличивают воскрилия одежд своих; //*Повязки на лбу и на руках со словами из закона.

также любят предвозлежания на пиршествах и председания в синагогах

и приветствия в народных собраниях, и чтобы люди звали их: учитель! учитель!

А вы не называйтесь учителями, ибо один у вас Учитель – Христос, все же вы – братья;

и отцом себе не называйте никого на земле, ибо один у вас Отец, Который на небесах;

и не называйтесь наставниками, ибо один у вас Наставник – Христос.

Больший из вас да будет вам слуга:

ибо, кто возвышает себя, тот унижен будет, а кто унижает себя, тот возвысится.

[Зач. 94.] Горе вам, книжники и фарисеи, лицемеры, что затворяете Царство Небесное человекам, ибо сами не вхо́дите и хотящих войти не допускаете.

Горе вам, книжники и фарисеи, лицемеры, что поедаете домы вдов и лицемерно долго мо́литесь: за то́ примете тем бо́льшее осуждение.

Горе вам, книжники и фарисеи, лицемеры, что обходите море и сушу, дабы обратить хотя одного; и когда это случится, делаете его сыном геенны, вдвое худшим вас.

Горе вам, вожди слепые, которые говорите: если кто поклянется храмом, то ничего, а если кто поклянется золотом храма, то повинен.

Безумные и слепые! что больше: золото, или храм, освящающий золото?

Также: если кто поклянется жертвенником, то ничего, если же кто поклянется даром, который на нем, то повинен.

Безумные и слепые! что больше: дар, или жертвенник, освящающий дар?

Итак, клянущийся жертвенником клянется им и всем, что на нем;

и клянущийся храмом клянется им и Живущим в нем;

и клянущийся небом клянется Престолом Божиим и Сидящим на нем.

[Зач. 95.] Горе вам, книжники и фарисеи, лицемеры, что даете десятину с мяты, аниса и тмина, и оставили важнейшее в законе: суд, милость и веру; сие надлежало делать, и того не оставлять.

Вожди слепые, оцеживающие комара, а верблюда поглощающие!

Горе вам, книжники и фарисеи, лицемеры, что очищаете внешность чаши и блюда, между тем как внутри они полны хищения и неправды.

Фарисей слепой! очисти прежде внутренность чаши и блюда, чтобы чиста была и внешность их.

Горе вам, книжники и фарисеи, лицемеры, что уподобляетесь окрашенным гробам, которые снаружи кажутся красивыми, а внутри полны костей мертвых и всякой нечистоты;

так и вы по наружности кажетесь людям праведными, а внутри исполнены лицемерия и беззакония.

[Зач. 96.] Горе вам, книжники и фарисеи, лицемеры, что строите гробницы пророкам и украшаете памятники праведников,

и говорите: если бы мы были во дни отцов наших, то не были бы сообщниками их в пролитии крови пророков;

таким образом вы сами против себя свидетельствуете, что вы сыновья тех, которые избили пророков;

дополняйте же меру отцов ваших.

Змии, порождения ехиднины! как убежите вы от осуждения в геенну?

Посему, вот, Я посылаю к вам пророков, и мудрых, и книжников; и вы иных убьете и распнете, а иных будете бить в синагогах ваших и гнать из города в город;

да придет на вас вся кровь праведная, пролитая на земле, от крови Авеля праведного до крови Захарии, сына Варахиина, которого вы убили между храмом и жертвенником.

Истинно говорю вам, что всё сие придет на род сей.

Иерусалим, Иерусалим, избивающий пророков и камнями побивающий посланных к тебе! сколько раз хотел Я собрать детей твоих, как птица собирает птенцов своих под крылья, и вы не захотели!

Се, оставляется вам дом ваш пуст.

Ибо сказываю вам: не увидите Меня отныне, доколе не воскликнете: благословен Грядый во имя Господне!

1 Иисус Христос предсказывает разрушение храма, войны и гонения. 23 Пришествие Сына Человеческого; день не известен; «бодрствуйте».

[Зач. 97.] И выйдя, Иисус шел от храма; и приступили ученики Его, чтобы показать Ему здания храма.

Иисус же сказал им: видите ли всё это? Истинно говорю вам: не останется здесь камня на камне; всё будет разрушено.

[Зач. 98.] Когда же сидел Он на горе Елеонской, то приступили к Нему ученики наедине и спросили: скажи нам, когда это будет? и какой признак Твоего пришествия и кончины века?

Иисус сказал им в ответ: берегитесь, чтобы кто не прельстил вас,

ибо многие придут под именем Моим, и будут говорить: «я Христос», и многих прельстят.

Также услышите о войнах и о военных слухах. Смотрите, не ужасайтесь, ибо надлежит всему тому быть, но это еще не конец:

ибо восстанет народ на народ, и царство на царство; и будут глады, моры и землетрясения по местам;

всё же это – начало болезней.

Тогда будут предавать вас на мучения и убивать вас; и вы будете ненавидимы всеми народами за имя Мое;

и тогда соблазнятся многие, и друг друга будут предавать, и возненавидят друг друга;

и многие лжепророки восстанут, и прельстят многих;

и, по причине умножения беззакония, во многих охладеет любовь;

[Зач. 99.] претерпевший же до конца спасется.

И проповедано будет сие Евангелие Царствия по всей вселенной, во свидетельство всем народам; и тогда придет конец.

Итак, когда увидите мерзость запустения, реченную через пророка Даниила, стоящую на святом месте, – читающий да разумеет, –

тогда находящиеся в Иудее да бегут в горы;

и кто на кровле, тот да не сходит взять что-нибудь из дома своего;

и кто на поле, тот да не обращается назад взять одежды свои.

Горе же беременным и питающим сосцами в те дни!

Моли́тесь, чтобы не случилось бегство ваше зимою или в субботу,

ибо тогда будет великая скорбь, какой не было от начала мира доныне, и не будет.

И если бы не сократились те дни, то не спаслась бы никакая плоть; но ради избранных сократятся те дни.

Тогда, если кто скажет вам: вот, здесь Христос, или там, – не верьте.

Ибо восстанут лжехристы и лжепророки, и дадут великие знамения и чудеса, чтобы прельстить, если возможно, и избранных.

Вот, Я наперед сказал вам.

Итак, если скажут вам: «вот, Он в пустыне», – не выходи́те; «вот, Он в потаенных комнатах», – не верьте;

[Зач. 100.] ибо, как молния исходит от востока и видна бывает даже до запада, так будет пришествие Сына Человеческого;

ибо, где будет труп, там соберутся орлы.

И вдруг, после скорби дней тех, солнце померкнет, и луна не даст света своего, и звезды спадут с неба, и силы небесные поколеблются;

тогда явится знамение Сына Человеческого на небе; и тогда восплачутся все племена земные и увидят Сына Человеческого, грядущего на облаках небесных с силою и славою великою;

и пошлет Ангелов Своих с трубою громогласною, и соберут избранных Его от четырех ветров, от края небес до края их.

От смоковницы возьмите подобие: когда ветви ее становятся уже мягки и пускают листья, то знаете, что близко лето;

так, когда вы увидите всё сие, знайте, что близко, при дверях.

[Зач. 101.] Истинно говорю вам: не прейдет род сей, как всё сие будет;

небо и земля прейдут, но слова Мои не прейдут.

[Зач. 102.] О дне же том и часе никто не знает, ни Ангелы небесные, а только Отец Мой один;

но, ка́к было во дни Ноя, так будет и в пришествие Сына Человеческого:

ибо, ка́к во дни перед потопом ели, пили, женились и выходили замуж, до того дня, как вошел Ной в ковчег,

и не думали, пока не пришел потоп и не истребил всех, – так будет и пришествие Сына Человеческого;

тогда будут двое на поле: один берется, а другой оставляется;

две мелющие в жерновах: одна берется, а другая оставляется.

[Зач. 103.] Итак, бодрствуйте, потому что не знаете, в который час Господь ваш приидет.

Но это вы знаете, что, если бы ведал хозяин дома, в какую стражу придет вор, то бодрствовал бы и не дал бы подкопать дома своего.

Потому и вы будьте готовы, ибо в который час не думаете, приидет Сын Человеческий.

Кто́ же верный и благоразумный раб, которого господин его поставил над слугами своими, чтобы давать им пищу во время?

Блажен тот раб, которого господин его, придя, найдет поступающим так;

истинно говорю вам, что над всем имением своим поставит его.

Если же раб тот, будучи зол, скажет в сердце своем: не скоро придет господин мой,

и начнет бить товарищей своих и есть и пить с пьяницами, –

то придет господин раба того в день, в который он не ожидает, и в час, в который не думает,

и рассечет его, и подвергнет его одной участи с лицемерами; там будет плач и скрежет зубов.

1 Притча о десяти девах; 14 о талантах; 31 О Страшном Суде; отделение праведников от грешников.

[Зач. 104.] Тогда подобно будет Царство Небесное десяти девам, которые, взяв светильники свои, вышли навстречу жениху.

Из них пять было мудрых и пять неразумных.

Неразумные, взяв светильники свои, не взяли с собою масла.

Мудрые же, вместе со светильниками своими, взяли масла в сосудах своих.

И как жених замедлил, то задремали все и уснули.

Но в полночь раздался крик: вот, жених идет, выходите навстречу ему.

Тогда встали все девы те и поправили светильники свои.

Неразумные же сказали мудрым: дайте нам вашего масла, потому что светильники наши гаснут.

А мудрые отвечали: чтобы не случилось недостатка и у нас и у вас, пойдите лучше к продающим и купите себе.

Когда же пошли они покупать, пришел жених, и готовые вошли с ним на брачный пир, и двери затворились;

после приходят и прочие девы, и говорят: Господи! Господи! отвори нам.

Он же сказал им в ответ: истинно говорю вам: не знаю вас.

Итак, бодрствуйте, потому что не знаете ни дня, ни часа, в который приидет Сын Человеческий.

[Зач. 105.] Ибо Он поступит, как человек, который, отправляясь в чужую страну, призвал рабов своих и поручил им имение свое:

и одному дал он пять талантов, другому два, иному один, каждому по его силе; и тотчас отправился.

Получивший пять талантов пошел, употребил их в дело и приобрел другие пять талантов;

точно так же и получивший два таланта приобрел другие два;

получивший же один талант пошел и закопал его в землю и скрыл серебро господина своего.

По долгом времени, приходит господин рабов тех и требует у них отчета.

И, подойдя, получивший пять талантов принес другие пять талантов и говорит: господин! пять талантов ты дал мне; вот, другие пять талантов я приобрел на них.

Господин его сказал ему: хорошо, добрый и верный раб! в малом ты был верен, над многим тебя поставлю; войди в радость господина твоего.

Подошел также и получивший два таланта и сказал: господин! два таланта ты дал мне; вот, другие два таланта я приобрел на них.

Подошел и получивший один талант и сказал: господин! я знал тебя, что ты человек жестокий, жнешь, где не сеял, и собираешь, где не рассыпа́л,

и, убоявшись, пошел и скрыл талант твой в земле; вот тебе твое.

Господин же его сказал ему в ответ: лукавый раб и ленивый! ты знал, что я жну, где не сеял, и собираю, где не рассыпа́л;

посему надлежало тебе отдать серебро мое торгующим, и я, придя, получил бы мое с прибылью;

итак, возьмите у него талант и дайте имеющему десять талантов,

ибо всякому имеющему дастся и приумножится, а у неимеющего отнимется и то́, что́ имеет;

а негодного раба выбросьте во тьму внешнюю: там будет плач и скрежет зубов. Сказав сие, возгласил: кто имеет уши слышать, да слышит!

[Зач. 106.] Когда же приидет Сын Человеческий во славе Своей и все святые Ангелы с Ним, тогда сядет на престоле славы Своей,

и соберутся пред Ним все народы; и отделит одних от других, как пастырь отделяет овец от козлов;

и поставит овец по правую Свою сторону, а козлов – по левую.

Тогда скажет Царь тем, которые по правую сторону Его: приидите, благословенные Отца Моего, наследуйте Царство, уготованное вам от создания мира:

ибо алкал Я, и вы дали Мне есть; жаждал, и вы напоили Меня; был странником, и вы приняли Меня;

был наг, и вы одели Меня; был болен, и вы посетили Меня; в темнице был, и вы пришли ко Мне.

Тогда праведники скажут Ему в ответ: Господи! когда мы видели Тебя алчущим, и накормили? или жаждущим, и напоили?

когда мы видели Тебя странником, и приняли? или нагим, и одели?

когда мы видели Тебя больным, или в темнице, и пришли к Тебе?

И Царь скажет им в ответ: истинно говорю вам: так как вы сделали это одному из сих братьев Моих меньших, то сделали Мне.

Тогда скажет и тем, которые по левую сторону: идите от Меня, проклятые, в огонь вечный, уготованный диаволу и ангелам его:

ибо алкал Я, и вы не дали Мне есть; жаждал, и вы не напоили Меня;

был странником, и не приняли Меня; был наг, и не одели Меня; болен и в темнице, и не посетили Меня.

Тогда и они скажут Ему в ответ: Господи! когда мы видели Тебя алчущим, или жаждущим, или странником, или нагим, или больным, или в темнице, и не послужили Тебе?

Тогда скажет им в ответ: истинно говорю вам: так как вы не сделали этого одному из сих меньших, то не сделали Мне.

И пойдут сии в му́ку вечную, а праведники в жизнь вечную.

1 Предсказание Иисуса Христа о Своей смерти; заговор первосвященников и старейшин. 6 Помазание Иисуса Христа в Вифании. 14 Предательство Иуды. 17 Приготовление к Пасхе. 20 Вечеря Господня; хлеб и чаша. 31 Предсказание об отречении Петра. 36 Гефсимания; 47 предательство и взятие Иисуса. 57 На суде Синедриона. 69 Отречение Петра.

[Зач. 107.] Когда Иисус окончил все слова сии, то сказал ученикам Своим:

вы знаете, что через два дня будет Пасха, и Сын Человеческий предан будет на распятие.

Тогда собрались первосвященники и книжники и старейшины народа во двор первосвященника, по имени Каиафы,

и положили в совете взять Иисуса хитростью и убить;

но говорили: только не в праздник, чтобы не сделалось возмущения в народе.

[Зач. 108.] Когда же Иисус был в Вифании, в доме Симона прокаженного,

приступила к Нему женщина с алавастровым сосудом мира драгоценного и возливала Ему возлежащему на голову.

Увидев это, ученики Его вознегодовали и говорили: к чему такая трата?

Ибо можно было бы продать это миро за большую цену и дать нищим.

Но Иисус, уразумев сие, сказал им: что смущаете женщину? она доброе дело сделала для Меня:

ибо нищих всегда имеете с собою, а Меня не всегда имеете;

возлив миро сие на тело Мое, она приготовила Меня к погребению;

истинно говорю вам: где ни будет проповедано Евангелие сие в целом мире, сказано будет в память ее и о том, что она сделала.

Тогда один из двенадцати, называемый Иуда Искариот, пошел к первосвященникам

и сказал: что вы дадите мне, и я вам предам Его? Они предложили ему тридцать сребреников;

и с того времени он искал удобного случая предать Его.

В первый же день опресночный приступили ученики к Иисусу и сказали Ему: где велишь нам приготовить Тебе пасху?

Он сказал: пойдите в город к такому-то и скажите ему: Учитель говорит: время Мое близко; у тебя совершу пасху с учениками Моими.

Ученики сделали, как повелел им Иисус, и приготовили пасху.

Когда же настал вечер, Он возлег с двенадцатью учениками;

и когда они ели, сказал: истинно говорю вам, что один из вас предаст Меня.

Они весьма опечалились, и начали говорить Ему, каждый из них: не я ли, Господи?

Он же сказал в ответ: опустивший со Мною руку в блюдо, этот предаст Меня;

впрочем Сын Человеческий идет, как писано о Нем, но горе тому человеку, которым Сын Человеческий предается: лучше было бы этому человеку не родиться.

При сем и Иуда, предающий Его, сказал: не я ли, Равви́? Иисус говорит ему: ты сказал.

И когда они ели, Иисус взял хлеб и, благословив, преломил и, раздавая ученикам, сказал: приимите, ядите: сие есть Тело Мое.

И, взяв чашу и благодарив, подал им и сказал: пейте из нее все,

ибо сие есть Кровь Моя Нового Завета, за многих изливаемая во оставление грехов.

Сказываю же вам, что отныне не буду пить от плода сего виноградного до того дня, когда буду пить с вами новое вино в Царстве Отца Моего.

И, воспев, пошли на гору Елеонскую.

Тогда говорит им Иисус: все вы соблазнитесь о Мне в эту ночь, ибо написано: поражу пастыря, и рассеются овцы стада;

по воскресении же Моем предварю вас в Галилее.

Петр сказал Ему в ответ: если и все соблазнятся о Тебе, я никогда не соблазнюсь.

Иисус сказал ему: истинно говорю тебе, что в эту ночь, прежде нежели пропоет петух, трижды отречешься от Меня.

Говорит Ему Петр: хотя бы надлежало мне и умереть с Тобою, не отрекусь от Тебя. Подобное говорили и все ученики.

Потом приходит с ними Иисус на место, называемое Гефсимания, и говорит ученикам: посидите тут, пока Я пойду, помолюсь там.

И, взяв с Собою Петра и обоих сыновей Зеведеевых, начал скорбеть и тосковать.

Тогда говорит им Иисус: душа Моя скорбит смертельно; побудьте здесь и бодрствуйте со Мною.

И, отойдя немного, пал на лицо Свое, молился и говорил: Отче Мой! если возможно, да минует Меня чаша сия; впрочем не как Я хочу, но как Ты.

И приходит к ученикам и находит их спящими, и говорит Петру: та́к ли не могли вы один час бодрствовать со Мною?

бодрствуйте и молитесь, чтобы не впасть в искушение: дух бодр, плоть же немощна.

Еще, отойдя в другой раз, молился, говоря: Отче Мой! если не может чаша сия миновать Меня, чтобы Мне не пить ее, да будет воля Твоя.

И, придя, находит их опять спящими, ибо у них глаза отяжелели.

И, оставив их, отошел опять и помолился в третий раз, сказав то же слово.

Тогда приходит к ученикам Своим и говорит им: вы всё еще спите и почиваете? вот, приблизился час, и Сын Человеческий предается в руки грешников;

встаньте, пойдем: вот, приблизился предающий Меня.

И, когда еще говорил Он, вот Иуда, один из двенадцати, пришел, и с ним множество народа с мечами и кольями, от первосвященников и старейшин народных.

Предающий же Его дал им знак, сказав: Кого я поцелую, Тот и есть, возьмите Его.

И, тотчас подойдя к Иисусу, сказал: радуйся, Равви́! И поцеловал Его.

Иисус же сказал ему: друг, для чего ты пришел? Тогда подошли и возложили руки на Иисуса, и взяли Его.

И вот, один из бывших с Иисусом, простерши руку, извлек меч свой и, ударив раба первосвященникова, отсек ему ухо.

Тогда говорит ему Иисус: возврати меч твой в его место, ибо все, взявшие меч, мечом погибнут;

или думаешь, что Я не могу теперь умолить Отца Моего, и Он представит Мне более, нежели двенадцать легионов Ангелов?

как же сбудутся Писания, что та́к должно быть?

В тот час сказал Иисус народу: как будто на разбойника вышли вы с мечами и кольями взять Меня; каждый день с вами сидел Я, уча в храме, и вы не брали Меня.

Сие же всё было, да сбудутся Писания пророков. Тогда все ученики, оставив Его, бежали.

[Зач. 109.] А взявшие Иисуса отвели Его к Каиафе первосвященнику, куда собрались книжники и старейшины.

Петр же следовал за Ним издали, до двора первосвященникова; и, войдя внутрь, сел со служителями, чтобы видеть конец.

Первосвященники и старейшины и весь синедрион* искали лжесвидетельства против Иисуса, чтобы предать Его смерти, //*Верховное судилище.

и не находили; и, хотя много лжесвидетелей приходило, не нашли. Но наконец пришли два лжесвидетеля

и сказали: Он говорил: могу разрушить храм Божий и в три дня создать его.

И, встав, первосвященник сказал Ему: что же ничего не отвечаешь? что́ они против Тебя свидетельствуют?

Иисус молчал. И первосвященник сказал Ему: заклинаю Тебя Богом живым, скажи нам, Ты ли Христос, Сын Божий?

Иисус говорит ему: ты сказал; даже сказываю вам: отныне у́зрите Сына Человеческого, сидящего одесную силы и грядущего на облаках небесных.

Тогда первосвященник разодрал одежды свои и сказал: Он богохульствует! на что́ еще нам свидетелей? вот, теперь вы слышали богохульство Его!

как вам кажется? Они же сказали в ответ: повинен смерти.

Тогда плевали Ему в лице и заушали Его; другие же ударяли Его по ланитам

и говорили: прореки нам, Христос, кто ударил Тебя?

Петр же сидел вне на дворе. И подошла к нему одна служанка и сказала: и ты был с Иисусом Галилеянином.

Но он отрекся перед всеми, сказав: не знаю, что ты говоришь.

Когда же он выходил за ворота, увидела его другая, и говорит бывшим там: и этот был с Иисусом Назореем.

И он опять отрекся с клятвою, что не знает Сего Человека.

Немного спустя подошли стоявшие там и сказали Петру: точно и ты из них, ибо и речь твоя обличает тебя.

Тогда он начал клясться и божиться, что не знает Сего Человека. И вдруг запел петух.

И вспомнил Петр слово, сказанное ему Иисусом: прежде нежели пропоет петух, трижды отречешься от Меня. И выйдя вон, плакал горько.

1 Суд Пилата; конец Иуды. 27 Багряница и терновый венец; распятие; 38 насмешки над Иисусом Христом; 45 возгласы с Креста; Его смерть; 57 погребение. 62 Охрана гроба.

[Зач. 110.] Когда же настало утро, все первосвященники и старейшины народа имели совещание об Иисусе, чтобы предать Его смерти;

и, связав Его, отвели и предали Его Понтию Пилату, правителю.

[Зач. 111.] Тогда Иуда, предавший Его, увидев, что Он осужден, и, раскаявшись, возвратил тридцать сребреников первосвященникам и старейшинам,

говоря: согрешил я, предав кровь невинную. Они же сказали ему: что́ нам до того? смотри сам.

И, бросив сребреники в храме, он вышел, пошел и удавился.

Первосвященники, взяв сребреники, сказали: непозволительно положить их в сокровищницу церковную, потому что это цена крови.

Сделав же совещание, купили на них землю горшечника, для погребения странников;

посему и называется земля та «землею крови» до сего дня.

Тогда сбылось реченное через пророка Иеремию, который говорит: и взяли тридцать сребреников, цену Оцененного, Которого оценили сыны Израиля,

и дали их за землю горшечника, как сказал мне Господь.

Иисус же стал пред правителем. И спросил Его правитель: Ты Царь Иудейский? Иисус сказал ему: ты говоришь.

И когда обвиняли Его первосвященники и старейшины, Он ничего не отвечал.

Тогда говорит Ему Пилат: не слышишь, сколько свидетельствуют против Тебя?

И не отвечал ему ни на одно слово, так что правитель весьма дивился.

На праздник же Пасхи правитель имел обычай отпускать народу одного узника, которого хотели.

Был тогда у них известный узник, называемый Варавва;

итак, когда собрались они, сказал им Пилат: кого хотите, чтобы я отпустил вам: Варавву, или Иисуса, называемого Христом?

ибо знал, что предали Его из зависти.

Между тем, как сидел он на судейском месте, жена его послала ему сказать: не делай ничего Праведнику Тому, потому что я ныне во сне много пострадала за Него.

Но первосвященники и старейшины возбудили народ просить Варавву, а Иисуса погубить.

Тогда правитель спросил их: кого из двух хотите, чтобы я отпустил вам? Они сказали: Варавву.

Пилат говорит им: что́ же я сделаю Иисусу, называемому Христом? Говорят ему все: да будет распят.

Правитель сказал: какое же зло сделал Он? Но они еще сильнее кричали: да будет распят.

Пилат, видя, что ничто не помогает, но смятение увеличивается, взял воды и умыл руки перед народом, и сказал: невиновен я в крови Праведника Сего; смотрите вы.

И, отвечая, весь народ сказал: кровь Его на нас и на детях наших.

Тогда отпустил им Варавву, а Иисуса, бив, предал на распятие.

[Зач. 112.] Тогда воины правителя, взяв Иисуса в преторию*, собрали на Него весь полк //*Судилище преторское.

и, раздев Его, надели на Него багряницу;

и, сплетши венец из терна, возложили Ему на голову и дали Ему в правую руку трость; и, становясь пред Ним на колени, насмехались над Ним, говоря: радуйся, Царь Иудейский!

и плевали на Него и, взяв трость, били Его по голове.

И когда насмеялись над Ним, сняли с Него багряницу, и одели Его в одежды Его, и повели Его на распятие.

Выходя, они встретили одного Киринеянина, по имени Симона; сего заставили нести крест Его.

[Зач. 113.] И, придя на место, называемое Голгофа, что значит: Лобное место,

дали Ему пить уксуса, смешанного с желчью; и, отведав, не хотел пить.

Распявшие же Его делили одежды Его, бросая жребий;

и, сидя, стерегли Его там;

и поставили над головою Его надпись, означающую вину Его: Сей есть Иисус, Царь Иудейский.

Тогда распяты с Ним два разбойника: один по правую сторону, а другой по левую.

Проходящие же злословили Его, кивая головами своими

и говоря: Разрушающий храм и в три дня Созидающий! спаси Себя Самого; если Ты Сын Божий, сойди с креста.

Подобно и первосвященники с книжниками и старейшинами и фарисеями, насмехаясь, говорили:

других спасал, а Себя Самого не может спасти; если Он Царь Израилев, пусть теперь сойдет с креста, и уверуем в Него;

уповал на Бога; пусть теперь избавит Его, если Он угоден Ему. Ибо Он сказал: Я Божий Сын.

Также и разбойники, распятые с Ним, поносили Его.

От шестого же часа тьма была по всей земле до часа девятого;

а около девятого часа возопил Иисус громким голосом: Или́, Или́! лама́ савахфани́? то есть: Боже Мой, Боже Мой! для чего Ты Меня оставил?

Некоторые из стоявших там, слыша это, говорили: Илию зовет Он.

И тотчас побежал один из них, взял губку, наполнил уксусом и, наложи́в на трость, давал Ему пить;

а другие говорили: постой, посмотрим, придет ли Илия спасти Его.

Иисус же, опять возопив громким голосом, испустил дух.

И вот, завеса в храме раздралась надвое, сверху донизу; и земля потряслась; и камни расселись;

и гробы отверзлись; и многие тела усопших святых воскресли

и, выйдя из гробов по воскресении Его, вошли во святой град и явились многим.

Сотник же и те, которые с ним стерегли Иисуса, видя землетрясение и все бывшее, устрашились весьма и говорили: воистину Он был Сын Божий.

Там были также и смотрели издали многие женщины, которые следовали за Иисусом из Галилеи, служа Ему;

между ними были Мария Магдалина и Мария, мать Иакова и Иосии, и мать сыновей Зеведеевых.

Когда же настал вечер, пришел богатый человек из Аримафеи, именем Иосиф, который также учился у Иисуса;

он, придя к Пилату, просил тела Иисусова. Тогда Пилат приказал отдать тело;

и, взяв тело, Иосиф обвил его чистою плащаницею* //*Полотном.

и положил его в новом своем гробе, который высек он в скале; и, привалив большой камень к двери гроба, удалился.

Была же там Мария Магдалина и другая Мария, которые сидели против гроба.

[Зач. 114.] На другой день, который следует за пятницею, собрались первосвященники и фарисеи к Пилату

и говорили: господин! Мы вспомнили, что обманщик Тот, еще будучи в живых, сказал: после трех дней воскресну;

итак, прикажи охранять гроб до третьего дня, чтобы ученики Его, придя ночью, не украли Его и не сказали народу: воскрес из мертвых; и будет последний обман хуже первого.

Пилат сказал им: имеете стражу; пойдите, охраняйте, как знаете.

Они пошли и поставили у гроба стражу, и приложили к камню печать.

1 Возвещение Ангела женам-мироносицам; 8 Явление Иисуса женщинам. 11 Подкуп стражи священниками. 16 Явление одиннадцати; «Идите, научите все народы…»

[Зач. 115.] По прошествии же субботы, на рассвете первого дня недели, пришла Мария Магдалина и другая Мария посмотреть гроб.

И вот, сделалось великое землетрясение, ибо Ангел Господень, сошедший с небес, приступив, отвалил камень от двери гроба и сидел на нем;

вид его был, как молния, и одежда его бела, как снег;

устрашившись его, стерегущие пришли в трепет и стали, как мертвые;

Ангел же, обратив речь к женщинам, сказал: не бойтесь, ибо знаю, что вы ищете Иисуса распятого;

Его нет здесь – Он воскрес, как сказал. Подойдите, посмотрите место, где лежал Господь,

и пойдите скорее, скажите ученикам Его, что Он воскрес из мертвых и предваряет вас в Галилее; там Его увидите. Вот, я сказал вам.

И, выйдя поспешно из гроба, они со страхом и радостью великою побежали возвестить ученикам Его.

Когда же шли они возвестить ученикам Его, и се, Иисус встретил их и сказал: радуйтесь! И они, приступив, ухватились за ноги Его и поклонились Ему.

Тогда говорит им Иисус: не бойтесь; пойдите, возвестите братьям Моим, чтобы шли в Галилею, и там они увидят Меня.

Когда же они шли, то некоторые из стражи, войдя в город, объявили первосвященникам о всем бывшем.

И сии, собравшись со старейшинами и сделав совещание, довольно денег дали воинам,

и сказали: скажите, что ученики Его, придя ночью, украли Его, когда мы спали;

и, если слух об этом дойдет до правителя, мы убедим его, и вас от неприятности избавим.

Они, взяв деньги, поступили, как научены были; и пронеслось слово сие между иудеями до сего дня.

[Зач. 116.] Одиннадцать же учеников пошли в Галилею, на гору, куда повелел им Иисус,

и, увидев Его, поклонились Ему, а иные усомнились.

И приблизившись Иисус сказал им: дана Мне всякая власть на небе и на земле.

Итак, идите, научите все народы, крестя их во имя Отца и Сына и Святого Духа,

уча их соблюдать всё, что Я повелел вам; и се, Я с вами во все дни до скончания века. Аминь.

Церковнославянский (рус)

[Зач. 89.] И отвѣща́въ Иису́съ, па́ки рече́ и́мъ въ при́тчахъ, глаго́ля:

уподо́бися Ца́рствiе Небе́сное человѣ́ку царю́, и́же сотвори́ бра́ки сы́ну своему́

и посла́ рабы́ своя́ призва́ти зва́нныя на бра́ки: и не хотя́ху прiити́.

Па́ки посла́ и́ны рабы́, глаго́ля: рцы́те зва́ннымъ: се́, обѣ́дъ мо́й угото́вахъ, юнцы́ мои́ и упита́нная исколе́на, и вся́ гото́ва: прiиди́те на бра́ки.

Они́ же небре́гше отидо́ша, о́въ у́бо на село́ свое́, о́въ же на ку́пли своя́:

про́чiи же е́мше рабо́въ его́, досади́ша и́мъ и уби́ша и́хъ.

И слы́шавъ ца́рь то́й разгнѣ́вася, и посла́въ во́я своя́, погуби́ уби́йцы о́ны и гра́дъ и́хъ зажже́.

Тогда́ глаго́ла рабо́мъ свои́мъ: бра́къ у́бо гото́въ е́сть, зва́ннiи же не бы́ша досто́йни:

иди́те у́бо на исхо́дища путі́й, и ели́цѣхъ а́ще обря́щете, призови́те на бра́ки.

И изше́дше раби́ о́ни на распу́тiя, собра́ша всѣ́хъ, ели́цѣхъ обрѣто́ша, злы́хъ же и до́брыхъ: и испо́лнися бра́къ возлежа́щихъ.

Вше́дъ же ца́рь ви́дѣти возлежа́щихъ, ви́дѣ ту́ человѣ́ка не оболче́на во одѣя́нiе бра́чное,

и глаго́ла ему́: дру́же, ка́ко вше́лъ еси́ сѣ́мо не имы́й одѣя́нiя бра́чна? О́нъ же умолча́.

Тогда́ рече́ ца́рь слуга́мъ: связа́вше ему́ ру́цѣ и но́зѣ, возми́те его́ и вве́рзите во тму́ кромѣ́шнюю: ту́ бу́детъ пла́чь и скре́жетъ зубо́мъ:

мно́зи бо су́ть зва́ни, ма́ло же избра́нныхъ.

[Зач. 90.] Тогда́ ше́дше фарисе́е, совѣ́тъ воспрiя́ша, я́ко да обольстя́тъ Его́ сло́вомъ.

И посыла́ютъ къ Нему́ ученики́ своя́ со иродiа́ны, глаго́люще: Учи́телю, вѣ́мы, я́ко и́стиненъ еси́, и пути́ Бо́жiю вои́стинну учи́ши, и неради́ши ни о ко́мже: не зри́ши бо на лице́ человѣ́комъ:

рцы́ у́бо на́мъ, что́ Ти́ ся мни́тъ? Досто́йно ли е́сть да́ти кинсо́нъ ке́сареви, или́ ни́?

Разумѣ́въ же Иису́съ лука́вство и́хъ, рече́: что́ Мя искуша́ете, лицемѣ́ри?

покажи́те Ми́ злати́цу кинсо́нную. Они́ же принесо́ша Ему́ пѣ́нязь.

И глаго́ла и́мъ: чі́й о́бразъ се́й и написа́нiе?

[И] глаго́лаша Ему́: ке́саревъ. Тогда́ глаго́ла и́мъ: воздади́те у́бо ке́сарева ке́сареви, и Бо́жiя Богови.

И слы́шавше диви́шася: и оста́вльше Его́ отидо́ша.

[Зач. 91.] Въ то́й де́нь приступи́ша къ Нему́ саддуке́е, и́же глаго́лютъ не бы́ти воскресе́нiю, и вопроси́ша Его́,

глаго́люще: Учи́телю, Моисе́й рече́: а́ще кто́ у́мретъ не имы́й ча́дъ, [да] по́йметъ бра́тъ его́ жену́ его́ и воскреси́тъ сѣ́мя бра́та своего́:

бѣ́ша же въ на́съ се́дмь бра́тiя: и пе́рвый оже́нься у́мре, и не имы́й сѣ́мене, оста́ви жену́ свою́ бра́ту своему́:

та́кожде же и вторы́й, и тре́тiй, да́же до седма́го:

послѣди́ же всѣ́хъ у́мре и жена́:

въ воскресе́нiе у́бо, кото́раго от седми́хъ бу́детъ жена́? Вси́ бо имѣ́ша ю́.

Отвѣща́въ же Иису́съ рече́ и́мъ: прельща́етеся, не вѣ́дуще Писа́нiя, ни си́лы Бо́жiя:

въ воскресе́нiе бо ни же́нятся, ни посяга́ютъ, но я́ко А́нгели Бо́жiи на небеси́ су́ть:

о воскресе́нiи же ме́ртвыхъ нѣ́сте ли чли́ рече́ннаго ва́мъ Бо́гомъ, глаго́лющимъ:

А́зъ е́смь Бо́гъ Авраа́мовъ, и Бо́гъ Исаа́ковъ, и Бо́гъ Иа́ковль? Нѣ́сть Бо́гъ Бо́гъ ме́ртвыхъ, но [Бо́гъ] живы́хъ.

И слы́шавше наро́ди дивля́хуся о уче́нiи Его́.

[Зач. 92.] Фарисе́е же слы́шавше, я́ко посрами́ саддуке́и, собра́шася вку́пѣ.

И вопроси́ еди́нъ от ни́хъ законоучи́тель, искуша́я Его́ и глаго́ля:

Учи́телю, ка́я за́повѣдь бо́лши [е́сть] въ зако́нѣ?

Иису́съ же рече́ ему́: возлю́биши Го́спода Бо́га твоего́ всѣ́мъ се́рдцемъ твои́мъ, и все́ю душе́ю твое́ю, и все́ю мы́слiю твое́ю:

сiя́ е́сть пе́рвая и бо́лшая за́повѣдь:

втора́я же подо́бна е́й: возлю́биши и́скренняго твоего́ я́ко са́мъ себе́:

въ сiю́ обою́ за́повѣдiю ве́сь зако́нъ и проро́цы ви́сятъ.

Собра́вшымся же фарисе́омъ, вопроси́ и́хъ Иису́съ,

глаго́ля: что́ ва́мъ мни́тся о Христѣ́? Чі́й е́сть Сы́нъ? Глаго́лаша Ему́: Дави́довъ.

Глаго́ла и́мъ: ка́ко у́бо Дави́дъ Ду́хомъ Го́спода Его́ нарица́етъ, глаго́ля:

рече́ Госпо́дь Го́сподеви моему́: сѣди́ одесну́ю Мене́, до́ндеже положу́ враги́ Твоя́ подно́жiе нога́ма Твои́ма?

А́ще у́бо Дави́дъ нарица́етъ Его́ Го́спода, ка́ко Сы́нъ ему́ е́сть?

И никто́же можа́ше отвѣща́ти Ему́ словесе́: ниже́ смѣ́яше кто́ от того́ дне́ вопроси́ти Его́ ктому́.

[Зач. 93.] Тогда́ Иису́съ глаго́ла къ наро́домъ и ученико́мъ Свои́мъ,

глаго́ля: на Моисе́овѣ сѣда́лищи сѣдо́ша кни́жницы и фарисе́е:

вся́ у́бо, ели́ка а́ще реку́тъ ва́мъ блюсти́, соблюда́йте и твори́те: по дѣло́мъ же и́хъ не твори́те: глаго́лютъ бо, и не творя́тъ:

связу́ютъ бо бремена́ тя́жка и бѣ́днѣ носи́ма, и возлага́ютъ на плеща́ человѣ́ческа, пе́рстомъ же свои́мъ не хотя́тъ дви́гнути и́хъ.

Вся́ же дѣла́ своя́ творя́тъ, да ви́дими бу́дутъ человѣ́ки: разширя́ютъ же храни́лища своя́ и велича́ютъ воскри́лiя ри́зъ свои́хъ:

лю́бятъ же преждевозлега́нiя на ве́черяхъ, и преждесѣда́нiя на со́нмищихъ,

и цѣлова́нiя на то́ржищихъ, и зва́тися от человѣ́къ: учи́телю, учи́телю.

Вы́ же не нарица́йтеся учи́телiе: еди́нъ бо е́сть ва́шъ Учи́тель, Христо́съ: вси́ же вы́ бра́тiя есте́:

и отца́ не зови́те себѣ́ на земли́: еди́нъ бо е́сть Оте́цъ ва́шъ, И́же на небесѣ́хъ:

ниже́ нарица́йтеся наста́вницы: еди́нъ бо е́сть Наста́вникъ ва́шъ, Христо́съ.

Бо́лiй же въ ва́съ да бу́детъ ва́мъ слуга́:

и́же бо вознесе́тся, смири́тся: и смиря́яйся вознесе́тся.

[Зач. 94.] Го́ре ва́мъ, кни́жницы и фарисе́е, лицемѣ́ри, я́ко затворя́ете Ца́рствiе Небе́сное предъ человѣ́ки: вы́ бо не вхо́дите, ни входя́щихъ оставля́ете вни́ти.

Го́ре ва́мъ, кни́жницы и фарисе́е, лицемѣ́ри, я́ко снѣда́ете до́мы вдови́цъ, и вино́ю дале́че моли́твы творя́ще {и лицемѣ́рно на до́лзѣ моли́твы творите́}: сего́ ра́ди ли́шшее прiи́мете осужде́нiе.

Го́ре ва́мъ, кни́жницы и фарисе́е, лицемѣ́ри, я́ко прехо́дите мо́ре и су́шу, сотвори́ти еди́наго прише́лца: и егда́ бу́детъ, творите́ его́ сы́на гее́нны сугу́бѣйша ва́съ.

Го́ре ва́мъ, вожди́ слѣпі́и, глаго́лющiи: и́же а́ще клене́тся це́рковiю, ничесо́же е́сть: а и́же клене́тся зла́томъ церко́внымъ, до́лженъ е́сть.

Бу́и и слѣпі́и, что́ бо бо́лѣе е́сть, зла́то ли, или́ це́рковь, святя́щая зла́то?

И: и́же а́ще клене́тся олтаре́мъ, ничесо́же е́сть: а и́же клене́тся да́ромъ, и́же верху́ его́, до́лженъ е́сть.

Бу́и и слѣпі́и, что́ бо бо́лѣе, да́ръ ли, или́ олта́рь, святя́й да́ръ?

И́же у́бо клене́тся олтаре́мъ, клене́тся и́мъ и су́щимъ верху́ его́:

и и́же клене́тся це́рковiю, клене́тся е́ю и Живу́щимъ въ не́й:

и клены́йся небесе́мъ клене́тся Престо́ломъ Бо́жiимъ и Сѣдя́щимъ на не́мъ.

[Зач. 95.] Го́ре ва́мъ, кни́жницы и фарисе́е, лицемѣ́ри, я́ко одеся́тствуете мя́тву и ко́пръ и ки́минъ, и оста́висте вя́щшая зако́на, су́дъ и ми́лость и вѣ́ру: сiя́ [же] подоба́ше твори́ти, и о́нѣхъ не оставля́ти.

Вожди́ слѣпі́и, оцѣжда́ющiи комары́, велблу́ды же пожира́юще.

Го́ре ва́мъ, кни́жницы и фарисе́е лицемѣ́ри, я́ко очища́ете внѣ́шнее сткля́ницы и блю́да, внутрьу́ду же су́ть по́лни хище́нiя и непра́вды:

фарисе́е слѣпы́й, очи́сти пре́жде вну́треннее сткля́ницы и блю́да, да бу́детъ и внѣ́шнее и́ма чи́сто.

Го́ре ва́мъ, кни́жницы и фарисе́е, лицемѣ́ри, я́ко подо́битеся гробо́мъ пова́пленымъ, и́же внѣу́ду у́бо явля́ются красны́, внутрьу́ду же по́лни су́ть косте́й ме́ртвыхъ и вся́кiя нечистоты́:

та́ко и вы́, внѣу́ду у́бо явля́етеся человѣ́комъ пра́ведни, внутрьу́ду же есте́ по́лни лицемѣ́рiя и беззако́нiя.

[Зач. 96.] Го́ре ва́мъ, кни́жницы и фарисе́е, лицемѣ́ри, я́ко зи́ждете гро́бы проро́ческiя, и кра́сите ра́ки пра́ведныхъ,

и глаго́лете: а́ще бы́хомъ бы́ли во дни́ оте́цъ на́шихъ, не бы́хомъ у́бо о́бщницы и́мъ бы́ли въ кро́ви проро́къ:

тѣ́мже са́ми свидѣ́телствуете себѣ́, я́ко сы́нове есте́ изби́вшихъ проро́ки:

и вы́ испо́лните мѣ́ру оте́цъ ва́шихъ.

Змiя́, порожде́нiя ехи́днова, ка́ко убѣжите́ от суда́ [огня́] гее́нскаго?

Сего́ ра́ди, се́, А́зъ послю́ къ ва́мъ проро́ки и прему́дры и кни́жники: и от ни́хъ убiе́те и ра́спнете, и от ни́хъ бiе́те на со́нмищихъ ва́шихъ, и изжене́те от гра́да во гра́дъ:

я́ко да прiи́детъ на вы́ вся́ка кро́вь пра́ведна, пролива́емая на земли́, от кро́ве А́веля пра́веднаго до кро́ве Заха́рiи сы́на Варахі́ина, его́же уби́сте между́ це́рковiю и олтаре́мъ.

Ами́нь глаго́лю ва́мъ: [я́ко] прiи́дутъ вся́ сiя́ на ро́дъ се́й.

Иерусали́ме, Иерусали́ме, изби́вый проро́ки и ка́менiемъ побива́яй по́сланныя къ тебѣ́, колькра́ты восхотѣ́хъ собра́ти ча́да твоя́, я́коже собира́етъ ко́кошъ птенцы́ своя́ подъ крилѣ́, и не восхотѣ́сте?

Се́, оставля́ется ва́мъ до́мъ ва́шъ пу́стъ.

Глаго́лю бо ва́мъ: [я́ко] не и́мате Мене́ ви́дѣти отсе́лѣ, до́ндеже рече́те: благослове́нъ Гряды́й во и́мя Госпо́дне.

[Зач. 97.] И изше́дъ Иису́съ идя́ше от це́ркве. И приступи́ша [къ Нему́] ученицы́ Его́ показа́ти Ему́ зда́нiя церко́вная.

Иису́съ же рече́ и́мъ: не ви́дите ли вся́ сiя́? Ами́нь глаго́лю ва́мъ, не и́мать оста́ти здѣ́ ка́мень на ка́мени, и́же не разори́тся.

[Зач. 98.] Сѣдя́щу же Ему́ на горѣ́ Елео́нстѣй, приступи́ша къ Нему́ ученицы́ на еди́нѣ, глаго́люще: рцы́ на́мъ, когда́ сiя́ бу́дутъ? И что́ е́сть зна́менiе Твоего́ прише́ствiя и кончи́на вѣ́ка?

И отвѣща́въ Иису́съ рече́ и́мъ: блюди́те, да никто́же ва́съ прельсти́тъ:

мно́зи бо прiи́дутъ во и́мя Мое́, глаго́люще: а́зъ е́смь Христо́съ: и мно́ги прельстя́тъ.

Услы́шати же и́мате бра́ни и слы́шанiя бра́немъ. Зри́те, не ужаса́йтеся, подоба́етъ бо всѣ́мъ [си́мъ] бы́ти: но не тогда́ е́сть кончи́на.

Воста́нетъ бо язы́къ на язы́къ, и ца́рство на ца́рство: и бу́дутъ гла́ди и па́губы и тру́си по мѣ́стомъ:

вся́ же сiя́ нача́ло болѣ́знемъ.

Тогда́ предадя́тъ вы́ въ ско́рби и убiю́тъ вы́: и бу́дете ненави́дими всѣ́ми язы́ки и́мене Моего́ ра́ди.

И тогда́ соблазня́тся мно́зи, и дру́гъ дру́га предадя́тъ, и возненави́дятъ дру́гъ дру́га:

и мно́зи лжепроро́цы воста́нутъ и прельстя́тъ мно́гiя:

и за умноже́нiе беззако́нiя, изся́кнетъ любы́ мно́гихъ.

[Зач. 99.] Претерпѣ́вый же до конца́, то́й спасе́тся.

И проповѣ́стся сiе́ Ева́нгелiе Ца́рствiя по все́й вселе́ннѣй, во свидѣ́телство всѣ́мъ язы́комъ: и тогда́ прiи́детъ кончи́на.

Егда́ у́бо у́зрите ме́рзость запустѣ́нiя, рече́нную Данiи́ломъ проро́комъ, стоя́щу на мѣ́стѣ святѣ: и́же чте́тъ, да разумѣ́етъ:

тогда́ су́щiи во Иуде́и да бѣжа́тъ на го́ры:

[и] и́же на кро́вѣ, да не схо́дитъ взя́ти я́же въ дому́ его́:

и и́же на селѣ́, да не возврати́тся вспя́ть взя́ти ри́зъ свои́хъ.

Го́ре же непра́зднымъ и доя́щымъ въ ты́я дни́.

Моли́теся же, да не бу́детъ бѣ́гство ва́ше въ зимѣ́, ни въ суббо́ту.

Бу́детъ бо тогда́ ско́рбь ве́лiя, якова́же не была́ от нача́ла мíра досе́лѣ, ниже́ и́мать бы́ти.

И а́ще не бы́ша прекрати́лися дні́е о́ны, не бы́ у́бо спасла́ся вся́ка пло́ть: избра́нныхъ же ра́ди прекратя́тся дні́е о́ны.

Тогда́ а́ще кто́ рече́тъ ва́мъ: се́, здѣ́ Христо́съ, или́ о́ндѣ: не ими́те вѣ́ры:

воста́нутъ бо лжехри́сти и лжепроро́цы и дадя́тъ зна́менiя ве́лiя и чудеса́, я́коже прельсти́ти, а́ще возмо́жно, и избра́нныя.

Се́, пре́жде рѣ́хъ ва́мъ.

А́ще у́бо реку́тъ ва́мъ: се́, въ пусты́ни е́сть, не изыди́те: се́, въ сокро́вищихъ, не ими́те вѣ́ры:

[Зач. 100.] я́коже бо мо́лнiя исхо́дитъ от восто́къ и явля́ется до за́падъ, та́ко бу́детъ прише́ствiе Сы́на Человѣ́ческаго:

идѣ́же бо а́ще бу́детъ тру́пъ, та́мо соберу́тся орли́.

А́бiе же, по ско́рби дні́й тѣ́хъ, со́лнце поме́ркнетъ, и луна́ не да́стъ свѣ́та своего́, и звѣ́зды спаду́тъ съ небесе́, и си́лы небе́сныя подви́гнутся:

и тогда́ яви́тся зна́менiе Сы́на Человѣ́ческаго на небеси́: и тогда́ воспла́чутся вся́ колѣ́на земна́я и у́зрятъ Сы́на Человѣ́ческаго гряду́ща на о́блацѣхъ небе́сныхъ съ си́лою и сла́вою мно́гою:

и по́слетъ А́нгелы Своя́ съ тру́бнымъ гла́сомъ ве́лiимъ, и соберу́тъ избра́нныя Его́ от четы́рехъ вѣ́тръ, от коне́цъ небе́съ до коне́цъ и́хъ.

От смоко́вницы же научи́теся при́тчи: егда́ уже́ ва́iя ея́ бу́дутъ мла́да, и ли́ствiе прозя́бнетъ, вѣ́дите, я́ко бли́зъ е́сть жа́тва:

та́ко и вы́, егда́ ви́дите сiя́ вся́, вѣ́дите, я́ко бли́зъ е́сть, при две́рехъ.

[Зач. 101.] Ами́нь глаго́лю ва́мъ, не мимои́детъ ро́дъ се́й, до́ндеже вся́ сiя́ бу́дутъ:

не́бо и земля́ мимои́детъ, словеса́ же Моя́ не мимои́дутъ.

[Зач. 102.] О дни́ же то́мъ и часѣ́ никто́же вѣ́сть, ни А́нгели небе́снiи, то́кмо Оте́цъ Мо́й еди́нъ:

я́коже [бо бы́сть во] дни́ Но́евы, та́ко бу́детъ и прише́ствiе Сы́на Человѣ́ческаго:

я́коже бо бѣ́ху во дни́ пре́жде пото́па яду́ще и пiю́ще, женя́щеся и посяга́юще, до него́же дне́ вни́де Но́е въ ковче́гъ,

и не увѣ́дѣша, до́ндеже прiи́де вода́ и взя́тъ вся́: та́ко бу́детъ и прише́ствiе Сы́на Человѣ́ческаго:

тогда́ два́ бу́дета на селѣ́: еди́нъ пое́млется, а другі́й оставля́ется:

двѣ́ ме́лющѣ въ же́рновахъ: еди́на пое́млется, и еди́на оставля́ется.

[Зач. 103.] Бди́те у́бо, я́ко не вѣ́сте, въ кі́й ча́съ Госпо́дь ва́шъ прiи́детъ.

Сiе́ же вѣ́дите, я́ко а́ще бы вѣ́далъ до́му влады́ка, въ ку́ю стра́жу та́ть прiи́детъ, бдѣ́лъ у́бо бы и не бы́ да́лъ подкопа́ти хра́ма своего́.

Сего́ ра́ди и вы́ бу́дите гото́ви: я́ко, въ о́ньже ча́съ не мните́, Сы́нъ Человѣ́ческiй прiи́детъ.

Кто́ у́бо е́сть вѣ́рный ра́бъ и му́дрый, его́же поста́витъ господи́нъ его́ надъ до́момъ свои́мъ, е́же дая́ти и́мъ пи́щу во вре́мя [и́хъ]?

блаже́нъ ра́бъ то́й, его́же, прише́дъ господи́нъ его́, обря́щетъ та́ко творя́ща:

ами́нь глаго́лю ва́мъ, я́ко надъ всѣ́мъ имѣ́нiемъ свои́мъ поста́витъ его́.

А́ще ли же рече́тъ злы́й ра́бъ то́й въ се́рдцы свое́мъ: косни́тъ господи́нъ мо́й прiити́,

и на́чнетъ би́ти клевре́ты своя́, я́сти же и пи́ти съ пiя́ницами:

прiи́детъ господи́нъ раба́ того́ въ де́нь, въ о́ньже не ча́етъ, и въ ча́съ, въ о́ньже не вѣ́сть,

и расте́шетъ его́ полма́, и ча́сть его́ съ невѣ́рными положи́тъ: ту́ бу́детъ пла́чь и скре́жетъ зубо́мъ.

Тогда́ уподо́бися Ца́рствiе Небе́сное десяти́мъ дѣ́вамъ, я́же прiя́ша свѣти́лники своя́ и изыдо́ша въ срѣ́тенiе жениху́:

пя́ть же бѣ́ от ни́хъ мудры́ и пя́ть юро́дивы.

Юро́дивыя же, прiе́мшя свѣти́лники своя́, не взя́ша съ собо́ю еле́а:

му́дрыя же прiя́ша еле́й въ сосу́дѣхъ со свѣти́лники свои́ми:

косня́щу же жениху́, воздрема́шася вся́ и спа́ху.

Полу́нощи же во́пль бы́сть: се́, жени́хъ гряде́тъ, исходи́те въ срѣ́тенiе его́.

Тогда́ воста́ша вся́ дѣ́вы ты́я и украси́ша свѣти́лники своя́.

Юро́дивыя же му́дрымъ рѣ́ша: дади́те на́мъ от еле́а ва́шего, я́ко свѣти́лницы на́ши угаса́ютъ.

Отвѣща́ша же му́дрыя, глаго́люща: еда́ ка́ко не доста́нетъ на́мъ и ва́мъ: иди́те же па́че къ продаю́щымъ и купи́те себѣ́.

Иду́щымъ же и́мъ купи́ти, прiи́де жени́хъ: и гото́выя внидо́ша съ ни́мъ на бра́ки, и затворе́ны бы́ша две́ри.

Послѣди́ же прiидо́ша и про́чыя дѣ́вы, глаго́лющя: го́споди, го́споди, отве́рзи на́мъ.

О́нъ же отвѣща́въ рече́ и́мъ: ами́нь глаго́лю ва́мъ, не вѣ́мъ ва́съ.

Бди́те у́бо, я́ко не вѣ́сте дне́ ни часа́, въ о́ньже Сы́нъ Человѣ́ческiй прiи́детъ.

[Зач. 105.] Я́коже бо человѣ́къ нѣ́кiй отходя́ призва́ своя́ рабы́ и предаде́ и́мъ имѣ́нiе свое́:

и о́вому у́бо даде́ пя́ть тала́нтъ, о́вому же два́, о́вому же еди́нъ, кому́ждо проти́ву си́лы его́: и отъи́де а́бiе.

Ше́дъ же прiе́мый пя́ть тала́нтъ, дѣ́ла въ ни́хъ и сотвори́ другі́я пя́ть тала́нтъ:

та́кожде и и́же два́, приобрѣ́те и то́й друга́я два́:

прiе́мый же еди́нъ, ше́дъ вкопа́ [его́] въ зе́млю и скры́ сребро́ господи́на своего́.

По мно́зѣ же вре́мени прiи́де господи́нъ ра́бъ тѣ́хъ и стяза́ся съ ни́ми о словеси́.

И присту́пль пя́ть тала́нтъ прiе́мый, принесе́ другі́я пя́ть тала́нтъ, глаго́ля: го́споди, пя́ть тала́нтъ ми́ еси́ пре́далъ: се́, другі́я пя́ть тала́нтъ приобрѣто́хъ и́ми.

Рече́ же ему́ госпо́дь его́: до́брѣ, ра́бе благі́й и вѣ́рный: о ма́лѣ бы́лъ еси́ вѣ́ренъ, надъ мно́гими тя́ поста́влю: вни́ди въ ра́дость го́спода твоего́.

Присту́пль же и и́же два́ тала́нта прiе́мый, рече́: го́споди, два́ тала́нта ми́ еси́ пре́далъ: се́, друга́я два́ тала́нта приобрѣто́хъ и́ма.

Рече́ [же] ему́ госпо́дь его́: до́брѣ, ра́бе благі́й и вѣ́рный: о ма́лѣ [ми́] бы́лъ еси́ вѣ́ренъ, надъ мно́гими тя́ поста́влю: вни́ди въ ра́дость го́спода твоего́.

Присту́пль же и прiе́мый еди́нъ тала́нтъ, рече́: го́споди, вѣ́дяхъ тя́, я́ко же́стокъ еси́ человѣ́къ, жне́ши, идѣ́же не сѣ́ялъ еси́, и собира́еши идѣ́же не расточи́лъ еси́:

и убоя́вся, ше́дъ скры́хъ тала́нтъ тво́й въ земли́: [и] се́, и́маши твое́.

Отвѣща́въ же госпо́дь его́ рече́ ему́: лука́вый ра́бе и лѣни́вый, вѣ́дѣлъ еси́, я́ко жну́ идѣ́же не сѣ́яхъ, и собира́ю идѣ́же не расточи́хъ:

подоба́ше у́бо тебѣ́ вда́ти сребро́ мое́ торжнико́мъ, и прише́дъ а́зъ взя́лъ бы́хъ свое́ съ ли́хвою:

возми́те у́бо от него́ тала́нтъ и дади́те иму́щему де́сять тала́нтъ:

иму́щему бо вездѣ́ дано́ бу́детъ и преизбу́детъ: от неиму́щаго же, и е́же мни́тся имѣ́я, взя́то бу́детъ от него́:

и неключи́маго раба́ вве́рзите во тму́ кромѣ́шнюю: ту́ бу́детъ пла́чь и скре́жетъ зубо́мъ. Сiя́ глаго́ля возгласи́: имѣ́яй у́шы слы́шати да слы́шитъ.

[Зач. 106.] Егда́ же прiи́детъ Сы́нъ Человѣ́ческiй въ сла́вѣ Свое́й и вси́ святі́и А́нгели съ Ни́мъ, тогда́ ся́детъ на престо́лѣ сла́вы Своея́,

и соберу́тся предъ Ни́мъ вси́ язы́цы: и разлучи́тъ и́хъ дру́гъ от дру́га, я́коже па́стырь разлуча́етъ о́вцы от ко́злищъ:

и поста́витъ о́вцы одесну́ю Себе́, а ко́злища ошу́юю.

Тогда́ рече́тъ Ца́рь су́щымъ одесну́ю Его́: прiиди́те, благослове́ннiи Отца́ Моего́, наслѣ́дуйте угото́ванное ва́мъ Ца́рствiе от сложе́нiя мíра:

взалка́хся бо, и да́сте Ми́ я́сти: возжада́хся, и напои́сте Мя́: стра́ненъ бѣ́хъ, и введо́сте Мене́:

на́гъ, и одѣ́ясте Мя́: бо́ленъ, и посѣти́сте Мене́: въ темни́цѣ бѣ́хъ, и прiидо́сте ко Мнѣ́.

Тогда́ отвѣща́ютъ Ему́ пра́ведницы, глаго́люще: Го́споди, когда́ Тя́ ви́дѣхомъ а́лчуща, и напита́хомъ? Или́ жа́ждуща, и напои́хомъ?

Когда́ же Тя́ ви́дѣхомъ стра́нна, и введо́хомъ? Или́ на́га, и одѣ́яхомъ?

Когда́ же Тя́ ви́дѣхомъ боля́ща, или́ въ темни́цѣ, и прiидо́хомъ къ Тебѣ́?

И отвѣща́въ Ца́рь рече́тъ и́мъ: ами́нь глаго́лю ва́мъ, поне́же сотвори́сте еди́ному си́хъ бра́тiй Мои́хъ ме́ншихъ, Мнѣ́ сотвори́сте.

Тогда́ рече́тъ и су́щымъ ошу́юю [Его́]: иди́те от Мене́, прокля́тiи, во о́гнь вѣ́чный, угото́ванный дiа́волу и а́ггеломъ его́:

взалка́хся бо, и не да́сте Ми́ я́сти: возжада́хся, и не напои́сте Мене́:

стра́ненъ бѣ́хъ, и не введо́сте Мене́: на́гъ, и не одѣ́ясте Мене́: бо́ленъ и въ темни́цѣ, и не посѣти́сте Мене́.

Тогда́ отвѣща́ютъ Ему́ и ті́и, глаго́люще: Го́споди, когда́ Тя́ ви́дѣхомъ а́лчуща, или́ жа́ждуща, или́ стра́нна, или́ на́га, или́ бо́льна, или́ въ темни́цѣ, и не послужи́хомъ Тебѣ́?

Тогда́ отвѣща́етъ и́мъ, глаго́ля: ами́нь глаго́лю ва́мъ, поне́же не сотвори́сте еди́ному си́хъ ме́ншихъ, ни Мнѣ́ сотвори́сте.

И и́дутъ сі́и въ му́ку вѣ́чную, пра́ведницы же въ живо́тъ вѣ́чный.

[Зач. 107.] И бы́сть, егда́ сконча́ Иису́съ вся́ словеса́ сiя́, рече́ ученико́мъ Свои́мъ:

вѣ́сте, я́ко по двою́ дню́ Па́сха бу́детъ, и Сы́нъ Человѣ́ческiй пре́данъ бу́детъ на пропя́тiе.

Тогда́ собра́шася архiере́е и кни́жницы и ста́рцы людсті́и во дво́ръ архiере́овъ, глаго́лемаго Каiа́фы,

и совѣща́ша, да Иису́са ле́стiю и́мутъ и убiю́тъ:

глаго́лаху же: но не въ пра́здникъ, да не молва́ бу́детъ въ лю́дехъ.

[Зач. 108.] Иису́су же бы́вшу въ Виѳа́нiи, въ дому́ Си́мона прокаже́ннаго,

приступи́ къ Нему́ жена́, сткля́ницу ми́ра иму́щи многоцѣ́ннаго, и возлива́ше на главу́ Его́ возлежа́ща.

Ви́дѣвше же ученицы́ Его́ негодова́ша, глаго́люще: чесо́ ра́ди ги́бель сiя́ [бы́сть]?

можа́ше бо сiе́ ми́ро продано́ бы́ти на мно́зѣ и да́тися ни́щымъ.

Разумѣ́въ же Иису́съ рече́ и́мъ: что́ тружда́ете жену́? Дѣ́ло бо добро́ содѣ́ла о Мнѣ́:

всегда́ бо ни́щыя и́мате съ собо́ю, Мене́ же не всегда́ и́мате:

возлiя́вши бо сiя́ ми́ро сiе́ на тѣ́ло Мое́, на погребе́нiе Мя́ сотвори́:

ами́нь глаго́лю ва́мъ: идѣ́же а́ще проповѣ́дано бу́детъ Ева́нгелiе сiе́ во все́мъ мíрѣ, рече́тся и е́же сотвори́ сiя́, въ па́мять ея́.

Тогда́ ше́дъ еди́нъ от обоюна́десяте, глаго́лемый Иу́да Искарiо́тскiй, ко архiере́омъ,

рече́: что́ ми хо́щете да́ти, и а́зъ ва́мъ преда́мъ Его́? Они́ же поста́виша ему́ три́десять сре́бреникъ:

и отто́лѣ иска́ше удо́бна вре́мене, да Его́ преда́стъ.

Въ пе́рвый же де́нь опрѣсно́чный приступи́ша ученицы́ ко Иису́су, глаго́люще Ему́: гдѣ́ хо́щеши угото́ваемъ Ти́ я́сти па́сху?

О́нъ же рече́: иди́те во гра́дъ ко о́нсицѣ, и рцы́те ему́: Учи́тель глаго́летъ: вре́мя Мое́ бли́зъ е́сть: у тебе́ сотворю́ па́сху со ученики́ Мои́ми.

И сотвори́ша ученицы́, я́коже повелѣ́ и́мъ Иису́съ, и угото́ваша па́сху.

Ве́черу же бы́вшу, возлежа́ше со обѣмана́десяте ученико́ма:

и яду́щымъ и́мъ, рече́: ами́нь глаго́лю ва́мъ, я́ко еди́нъ от ва́съ преда́стъ Мя́.

И скорбя́ще зѣло́, нача́ша глаго́лати Ему́ еди́нъ кі́йждо и́хъ: еда́ а́зъ е́смь, Го́споди?

О́нъ же отвѣща́въ рече́: омочи́вый со Мно́ю въ соли́ло ру́ку, то́й Мя́ преда́стъ:

Сы́нъ у́бо Человѣ́ческiй и́детъ, я́коже е́сть пи́сано о Не́мъ: го́ре же человѣ́ку тому́, и́мже Сы́нъ Человѣ́ческiй преда́стся: добро́ бы бы́ло ему́, а́ще не бы́ роди́лся человѣ́къ то́й.

Отвѣща́въ же Иу́да предая́й Его́, рече́: еда́ а́зъ е́смь, Равви́? Глаго́ла ему́: ты́ ре́клъ еси́.

Яду́щымъ же и́мъ, прiе́мь Иису́съ хлѣ́бъ и благослови́въ преломи́, и дая́ше ученико́мъ, и рече́: прiими́те, яди́те: сiе́ е́сть Тѣ́ло Мое́.

И прiе́мъ ча́шу и хвалу́ возда́въ, даде́ и́мъ, глаго́ля: пі́йте от нея́ вси́:

сiя́ бо е́сть Кро́вь Моя́, Но́ваго Завѣ́та, я́же за мно́гiя излива́ема во оставле́нiе грѣхо́въ.

Глаго́лю же ва́мъ, я́ко не и́мамъ пи́ти отны́нѣ от сего́ плода́ ло́знаго, до дне́ того́, егда́ е́ пiю́ съ ва́ми но́во во Ца́рствiи Отца́ Моего́.

И воспѣ́вше изыдо́ша въ го́ру Елео́нску.

Тогда́ глаго́ла и́мъ Иису́съ: вси́ вы́ соблазните́ся о Мнѣ́ въ но́щь сiю́: пи́сано бо е́сть: поражу́ па́стыря, и разы́дутся о́вцы ста́да:

по воскресе́нiи же Мое́мъ варя́ю вы́ въ Галиле́и.

Отвѣща́въ же Пе́тръ рече́ Ему́: а́ще и вси́ соблазня́тся о Тебѣ́, а́зъ никогда́же соблажню́ся.

Рече́ ему́ Иису́съ: ами́нь глаго́лю тебѣ́, я́ко въ сiю́ но́щь, пре́жде да́же але́кторъ не возгласи́тъ, трикра́ты отве́ржешися Мене́.

Глаго́ла ему́ Пе́тръ: а́ще ми́ е́сть и умре́ти съ Тобо́ю, не отве́ргуся Тебе́. Та́кожде и вси́ ученицы́ рѣ́ша.

Тогда́ прiи́де съ ни́ми Иису́съ въ ве́сь, нарица́емую Геѳсима́нiа, и глаго́ла ученико́мъ: сѣди́те ту́, до́ндеже ше́дъ помолю́ся та́мо.

И пое́мъ Петра́ и о́ба сы́на Зеведе́ова, нача́тъ скорбѣ́ти и тужи́ти.

Тогда́ глаго́ла и́мъ Иису́съ: приско́рбна е́сть душа́ Моя́ до сме́рти: пожди́те здѣ́ и бди́те со Мно́ю.

И преше́дъ ма́ло, паде́ на лицы́ Свое́мъ, моля́ся и глаго́ля: О́тче Мо́й, а́ще возмо́жно е́сть, да мимои́детъ от Мене́ ча́ша сiя́: оба́че не я́коже А́зъ хощу́, но я́коже Ты́.

И прише́дъ ко ученико́мъ, и обрѣ́те и́хъ спя́щихъ, и глаго́ла Петро́ви: та́ко ли не возмого́сте еди́наго часа́ побдѣ́ти со Мно́ю?

Бди́те и моли́теся, да не вни́дете въ напа́сть: ду́хъ у́бо бо́дръ, пло́ть же немощна́.

Па́ки втори́цею ше́дъ помоли́ся, глаго́ля: О́тче Мо́й, а́ще не мо́жетъ сiя́ ча́ша мимоити́ от Мене́, а́ще не пiю́ ея́, бу́ди во́ля Твоя́.

И прише́дъ обрѣ́те и́хъ па́ки спя́щихъ: бѣ́ста бо и́мъ о́чи отяготѣ́нѣ.

И оста́вль и́хъ, ше́дъ па́ки, помоли́ся трети́цею, то́жде сло́во ре́къ.

Тогда́ прiи́де ко ученико́мъ Свои́мъ и глаго́ла и́мъ: спи́те про́чее и почива́йте: се́, прибли́жися ча́съ, и Сы́нъ Человѣ́ческiй предае́тся въ ру́ки грѣ́шниковъ:

воста́ните, и́демъ: се́, прибли́жися предая́й Мя́.

И еще́ Ему́ глаго́лющу, се́, Иу́да, еди́нъ от обоюна́десяте, прiи́де, и съ ни́мъ наро́дъ мно́гъ со ору́жiемъ и дреко́льми, от архiере́й и ста́рецъ людски́хъ.

Предая́й же Его́ даде́ и́мъ зна́менiе, глаго́ля: Его́же а́ще лобжу́, То́й е́сть: ими́те Его́.

И а́бiе присту́пль ко Иису́сови, рече́: ра́дуйся, Равви́. И облобыза́ Его́.

Иису́съ же рече́ ему́: дру́же, [твори́,] на не́же еси́ прише́лъ {дру́же, на сiе́ ли прише́лъ еси́?}. Тогда́ присту́пльше возложи́ша ру́цѣ на Иису́са и я́ша Его́.

И се́, еди́нъ от су́щихъ со Иису́сомъ, просте́ръ ру́ку, извлече́ но́жъ сво́й, и уда́ри раба́ архiере́ова, и урѣ́за ему́ у́хо.

Тогда́ глаго́ла ему́ Иису́съ: возврати́ но́жъ тво́й въ мѣ́сто его́: вси́ бо прiе́мшiи но́жъ ноже́мъ поги́бнутъ:

или́ мни́тся ти́, я́ко не могу́ ны́нѣ умоли́ти Отца́ Моего́, и предста́витъ Ми́ вя́щше не́же двана́десяте легео́на А́нгелъ?

Ка́ко у́бо сбу́дутся Писа́нiя, я́ко та́ко подоба́етъ бы́ти?

Въ то́й ча́съ рече́ Иису́съ наро́домъ: я́ко на разбо́йника ли изыдо́сте со ору́жiемъ и дреко́льми я́ти Мя́? По вся́ дни́ при ва́съ сѣдѣ́хъ учя́ въ це́ркви, и не я́сте Мене́.

Се́ же все́ бы́сть, да сбу́дутся Писа́нiя проро́ческая. Тогда́ ученицы́ вси́ оста́вльше Его́ бѣжа́ша.

[Зач. 109.] [Во́ини] же е́мше Иису́са ведо́ша къ Каiа́фѣ архiере́ови, идѣ́же кни́жницы и ста́рцы собра́шася.

Пе́тръ же идя́ше по Не́мъ издале́ча до двора́ архiере́ова: и вше́дъ вну́трь, сѣдя́ше со слуга́ми, ви́дѣти кончи́ну.

Архiере́е же и ста́рцы и со́нмъ ве́сь иска́ху лжесвидѣ́телства на Иису́са, я́ко да убiю́тъ Его́,

и не обрѣта́ху: и мно́гимъ лжесвидѣ́телемъ присту́пльшымъ, не обрѣто́ша. По́слѣжде же приступи́вша два́ лжесвидѣ́теля,

рѣ́ста: Се́й рече́: могу́ разори́ти це́рковь Бо́жiю и треми́ де́нми созда́ти ю́.

И воста́въ архiере́й рече́ Ему́: ничесо́же ли отвѣщава́еши, что́ сі́и на Тя́ свидѣ́телствуютъ?

Иису́съ же молча́ше. И отвѣща́въ архiере́й рече́ Ему́: заклина́ю Тя́ Бо́гомъ живы́мъ, да рече́ши на́мъ, а́ще Ты́ еси́ Христо́съ, Сы́нъ Бо́жiй?

Глаго́ла ему́ Иису́съ: ты́ ре́клъ еси́: оба́че глаго́лю ва́мъ: отсе́лѣ у́зрите Сы́на Человѣ́ческаго сѣдя́ща одесну́ю си́лы и гряду́ща на о́блацѣхъ небе́сныхъ.

Тогда́ архiере́й растерза́ ри́зы своя́, глаго́ля, я́ко хулу́ глаго́ла: что́ еще́ тре́буемъ свидѣ́телей? Се́, ны́нѣ слы́шасте хулу́ Его́:

что́ ва́мъ мни́тся? Они́ же отвѣща́вше рѣ́ша: пови́ненъ е́сть сме́рти.

Тогда́ заплева́ша лице́ Его́ и па́кости Ему́ дѣ́яху {и по лани́тома бiя́ху Его́}: о́вiи же за лани́ту уда́риша {зауша́ху Его́},

глаго́люще: прорцы́ на́мъ, Христе́, кто́ е́сть ударе́й Тя́?

Пе́тръ же внѣ́ сѣдя́ше во дворѣ́. И приступи́ къ нему́ еди́на рабы́ня, глаго́лющи: и ты́ бы́лъ еси́ со Иису́сомъ Галиле́йскимъ.

О́нъ же отве́ржеся предъ всѣ́ми, глаго́ля: не вѣ́мъ, что́ глаго́леши.

Изше́дшу же ему́ ко врато́мъ, узрѣ́ его́ друга́я, и глаго́ла су́щымъ та́мо: и се́й бѣ́ со Иису́сомъ Назоре́омъ.

И па́ки отве́ржеся съ кля́твою, я́ко не зна́ю Человѣ́ка.

Пома́лѣ же приступи́вше стоя́щiи, рѣ́ша Петро́ви: вои́стинну и ты́ от ни́хъ еси́, и́бо бесѣ́да твоя́ я́вѣ тя́ твори́тъ.

Тогда́ нача́тъ роти́тися и кля́тися, я́ко не зна́ю Человѣ́ка. И а́бiе пѣ́тель возгласи́.

И помяну́ Пе́тръ глаго́лъ Иису́совъ, рече́нный ему́, я́ко пре́жде да́же пѣ́тель не возгласи́тъ, трикра́ты отве́ржешися Мене́. И изше́дъ во́нъ пла́кася го́рько.

[Зач. 110.] У́тру же бы́вшу, совѣ́тъ сотвори́ша вси́ архiере́е и ста́рцы людсті́и на Иису́са, я́ко уби́ти Его́:

и связа́вше Его́ ведо́ша и преда́ша Его́ Понті́йскому Пила́ту иге́мону.

[Зач. 111.] Тогда́ ви́дѣвъ Иу́да преда́вый Его́, я́ко осуди́ша Его́, раска́явся возврати́ три́десять сре́бреники архiере́емъ и ста́рцемъ,

глаго́ля: согрѣши́хъ преда́въ кро́вь непови́нную. Они́ же рѣ́ша: что́ есть на́мъ? Ты́ у́зриши.

И пове́ргъ сре́бреники въ це́ркви, отъи́де: и ше́дъ удави́ся.

Архiере́е же прiе́мше сре́бреники, рѣ́ша: недосто́йно е́сть вложи́ти и́хъ въ корва́ну, поне́же цѣна́ кро́ве е́сть.

Совѣ́тъ же сотво́рше, купи́ша и́ми село́ скуде́льничо, въ погреба́нiе стра́ннымъ:

тѣ́мже нарече́ся село́ то́ село́ кро́ве, до сего́ дне́:

тогда́ сбы́стся рече́нное Иеремі́емъ проро́комъ, глаго́лющимъ: и прiя́ша три́десять сре́бреникъ, цѣ́ну Цѣне́ннаго, Его́же цѣни́ша от сыно́въ Изра́илевъ,

и да́ша я́ на село́ скуде́льничо, я́коже сказа́ мнѣ́ Госпо́дь.

Иису́съ же ста́ предъ иге́мономъ. И вопроси́ Его́ иге́монъ, глаго́ля: Ты́ ли еси́ Ца́рь Иуде́йскiй? Иису́съ же рече́ ему́: ты́ глаго́леши.

И егда́ На́нь глаго́лаху архiере́е и ста́рцы, ничесо́же отвѣщава́ше.

Тогда́ глаго́ла Ему́ Пила́тъ: не слы́шиши ли, коли́ка на Тя́ свидѣ́телствуютъ?

И не отвѣща́ ему́ ни къ еди́ному глаго́лу, я́ко диви́тися иге́мону зѣло́.

На [вся́къ] же пра́здникъ обы́чай бѣ́ иге́мону отпуща́ти еди́наго наро́ду свя́зня, его́же хотя́ху:

имя́ху же тогда́ свя́зана наро́чита, глаго́лемаго Вара́вву:

собра́вшымся же и́мъ, рече́ и́мъ Пила́тъ: кого́ хо́щете [от обою́] отпущу́ ва́мъ: Вара́вву ли, или́ Иису́са глаго́лемаго Христа́?

Вѣ́дяше бо, я́ко за́висти ра́ди преда́ша Его́.

Сѣдя́щу же ему́ на суди́щи, посла́ къ нему́ жена́ его́, глаго́лющи: ничто́же тебѣ́ и Пра́веднику Тому́: мно́го бо пострада́хъ дне́сь во снѣ́ Его́ ра́ди.

Архiере́е же и ста́рцы наусти́ша наро́ды, да испро́сятъ Ва́равву, Иису́са же погубя́тъ.

Отвѣща́въ же иге́монъ рече́ и́мъ: кого́ хо́щете от обою́ отпущу́ ва́мъ? Они́ же рѣ́ша: Вара́вву.

Глаго́ла и́мъ Пила́тъ: что́ у́бо сотворю́ Иису́су глаго́лемому Христу́? Глаго́лаша ему́ вси́: да ра́спятъ бу́детъ.

Иге́монъ же рече́: ко́е у́бо зло́ сотвори́? Они́ же и́злиха вопiя́ху, глаго́люще: да про́пятъ бу́детъ.

Ви́дѣвъ же Пила́тъ, я́ко ничто́же успѣва́етъ, но па́че молва́ быва́етъ, прiе́мь во́ду, умы́ ру́цѣ предъ наро́домъ, глаго́ля: непови́ненъ е́смь от кро́ве Пра́веднаго Сего́: вы́ у́зрите.

И отвѣща́вше вси́ лю́дiе рѣ́ша: кро́вь Его́ на на́съ и на ча́дѣхъ на́шихъ.

Тогда́ отпусти́ и́мъ Вара́вву: Иису́са же би́въ предаде́ [и́мъ], да Его́ про́пнутъ.

[Зач. 112.] Тогда́ во́ини иге́моновы, прiе́мше Иису́са на суди́ще, собра́ша На́нь все́ мно́жество во́инъ:

и совле́кше Его́, одѣ́яша Его́ хлами́дою червле́ною:

и спле́тше вѣне́цъ от те́рнiя, возложи́ша на главу́ Его́, и тро́сть въ десни́цу Его́: и покло́ншеся на колѣ́ну предъ Ни́мъ руга́хуся Ему́, глаго́люще: ра́дуйся, Царю́ Иуде́йскiй.

И плю́нувше На́нь, прiя́ша тро́сть и бiя́ху по главѣ́ Его́.

И егда́ поруга́шася Ему́, совлеко́ша съ Него́ багряни́цу и облеко́ша Его́ въ ри́зы Его́: и ведо́ша Его́ на пропя́тiе.

Исходя́ще же обрѣто́ша человѣ́ка Кирине́йска, и́менемъ Си́мона: и сему́ задѣ́ша понести́ кре́стъ Его́.

[Зач. 113.] И прише́дше на мѣ́сто нарица́емое Голго́ѳа, е́же е́сть глаго́лемо Кра́нiево мѣ́сто,

да́ша ему́ пи́ти о́цетъ съ же́лчiю смѣ́шенъ: и вку́шь, не хотя́ше пи́ти.

Распе́ншiи же Его́ раздѣли́ша ри́зы Его́, ве́ргше жре́бiя:

и сѣдя́ще стрежа́ху Его́ ту́:

и возложи́ша верху́ главы́ Его́ вину́ Его́ напи́сану: Се́й е́сть Иису́съ, Ца́рь Иуде́йскiй.

Тогда́ распя́ша съ Ни́мъ два́ разбо́йника: еди́наго о десну́ю, и еди́наго о шу́юю.

Мимоходя́щiи же ху́ляху Его́, покива́юще глава́ми свои́ми

и глаго́люще: Разоря́яй це́рковь и треми́ де́нми Созида́яй, спаси́ся Са́мъ: а́ще Сы́нъ еси́ Бо́жiй, сни́ди со кре́ста́.

Та́кожде же и архiере́е руга́ющеся съ кни́жники и ста́рцы [и фарисе́и], глаго́лаху:

ины́я спасе́, Себе́ ли не мо́жетъ спасти́? А́ще Ца́рь Изра́илевъ е́сть, да сни́детъ ны́нѣ со кре́ста́, и вѣ́руемъ въ Него́:

упова́ на Бо́га: да изба́витъ ны́нѣ Его́, а́ще хо́щетъ Ему́. Рече́ бо, я́ко Бо́жiй е́смь Сы́нъ.

То́жде же и разбо́йника распя́тая съ Ни́мъ поноша́ста Ему́.

От шеста́го же часа́ тма́ бы́сть по все́й земли́ до часа́ девя́таго:

о девя́тѣмъ же часѣ́ возопи́ Иису́съ гла́сомъ ве́лiимъ, глаго́ля: Или́, Или́, лима́ савахѳани́? Е́же е́сть, Бо́же Мо́й, Бо́же Мо́й, вску́ю Мя́ еси́ оста́вилъ?

Нѣ́цыи же от ту́ стоя́щихъ слы́шавше глаго́лаху, я́ко Илiю́ глаша́етъ Се́й.

И а́бiе те́къ еди́нъ от ни́хъ, и прiе́мь гу́бу, испо́лнивъ же о́цта, и вонзе́ на тро́сть, напая́ше Его́.

Про́чiи же глаго́лаху: оста́ви, да ви́димъ, а́ще прiи́детъ Илiа́ спасти́ Его́.

Иису́съ же, па́ки возопи́въ гла́сомъ ве́лiимъ, испусти́ ду́хъ.

И се́, завѣ́са церко́вная раздра́ся на дво́е съ вы́шняго кра́я до ни́жняго: и земля́ потрясе́ся: и ка́менiе распаде́ся:

и гро́би отверзо́шася: и мно́га тѣлеса́ усо́пшихъ святы́хъ воста́ша:

и изше́дше изъ гро́бъ, по воскресе́нiи Его́, внидо́ша во святы́й гра́дъ и яви́шася мно́зѣмъ.

Со́тникъ же и и́же съ ни́мъ стрегу́щiи Иису́са, ви́дѣвше тру́съ и бы́вшая, убоя́шася зѣло́, глаго́люще: вои́стинну Бо́жiй Сы́нъ бѣ́ Се́й.

Бя́ху же ту́ и жены́ мно́ги издале́ча зря́щя, я́же идо́ша по Иису́сѣ от Галиле́и, служа́щя Ему́:

въ ни́хже бѣ́ Марі́а Магдали́на, и Марі́а Иа́кова и Иосі́и ма́ти, и ма́ти сы́ну Зеведе́ову.

По́здѣ же бы́вшу, прiи́де человѣ́къ бога́тъ от Аримаѳе́а, и́менемъ Ио́сифъ, и́же и са́мъ учи́ся у Иису́са:

се́й присту́пль къ Пила́ту, проси́ тѣлесе́ Иису́сова. Тогда́ Пила́тъ повелѣ́ да́ти тѣ́ло.

И прiе́мь тѣ́ло Ио́сифъ, обви́тъ е́ плащани́цею чи́стою

и положи́ е́ въ но́вѣмъ свое́мъ гро́бѣ, его́же изсѣче́ въ ка́мени: и возвали́въ ка́мень ве́лiй надъ две́ри гро́ба, отъи́де.

Бѣ́ же ту́ Марі́а Магдали́на и друга́я Марі́а, сѣдя́щѣ пря́мо гро́ба.

[Зач. 114.] Во у́трiй же де́нь, и́же е́сть по пятцѣ́, собра́шася архiере́е и фарисе́е къ Пила́ту,

глаго́люще: го́споди, помяну́хомъ, я́ко льсте́цъ о́нъ рече́, еще́ сы́й жи́въ: по трiе́хъ дне́хъ воста́ну:

повели́ у́бо утверди́ти гро́бъ до тре́тiяго дне́, да не ка́ко прише́дше ученицы́ Его́ но́щiю укра́дутъ Его́ и реку́тъ лю́демъ: воста́ от ме́ртвыхъ: и бу́детъ послѣ́дняя ле́сть го́рша пе́рвыя.

Рече́ же и́мъ Пила́тъ: и́мате кустоді́ю: иди́те, утверди́те, я́коже вѣ́сте.

Они́ же ше́дше утверди́ша гро́бъ, зна́менавше ка́мень съ кустоді́ею.

[Зач. 115.] Въ ве́черъ же суббо́тный {по ве́чери же суббо́тнѣмъ}, свита́ющи во еди́ну от суббо́тъ, прiи́де Марі́а Магдали́на и друга́я Марі́а, ви́дѣти гро́бъ.

И се́, тру́съ бы́сть ве́лiй: А́нгелъ бо Госпо́день сше́дъ съ небесе́, присту́пль отвали́ ка́мень от две́рiй гро́ба и сѣдя́ше на не́мъ:

бѣ́ же зра́къ его́ я́ко мо́лнiя, и одѣя́нiе его́ бѣло́ я́ко снѣ́гъ.

От стра́ха же его́ сотрясо́шася стрегу́щiи и бы́ша я́ко ме́ртви.

Отвѣща́въ же А́нгелъ рече́ жена́мъ: не бо́йтеся вы́: вѣ́мъ бо, я́ко Иису́са распя́таго и́щете:

нѣ́сть здѣ́: воста́ бо, я́коже рече́: прiиди́те, ви́дите мѣ́сто, идѣ́же лежа́ Госпо́дь,

и ско́ро ше́дшѣ рцы́те ученико́мъ Его́, я́ко воста́ от ме́ртвыхъ и се́, варя́етъ вы́ въ Галиле́и: та́мо Его́ у́зрите: се́, рѣ́хъ ва́мъ.

И изше́дшѣ ско́ро от гро́ба со стра́хомъ и ра́достiю ве́лiею, теко́стѣ возвѣсти́ти ученико́мъ Его́.

Егда́ же идя́стѣ возвѣсти́ти ученико́мъ Его́, и се́, Иису́съ срѣ́те я́, глаго́ля: ра́дуйтеся. Онѣ́ же присту́пльшѣ я́стѣся за но́зѣ Его́ и поклони́стѣся Ему́.

Тогда́ глаго́ла и́ма Иису́съ: не бо́йтеся: иди́те, возвѣсти́те бра́тiи Мое́й, да и́дутъ въ Галиле́ю, и ту́ Мя́ ви́дятъ.

Иду́щема же и́ма, се́, нѣ́цыи от кустоді́и прише́дше во гра́дъ, возвѣсти́ша архiере́омъ вся́ бы́вшая.

И собра́вшеся со ста́рцы, совѣ́тъ сотвори́ша, сре́бреники дово́лны да́ша во́иномъ,

глаго́люще: рцы́те, я́ко ученицы́ Его́ но́щiю прише́дше украдо́ша Его́, на́мъ спя́щымъ:

и а́ще сiе́ услы́шано бу́детъ у иге́мона, мы́ утоли́мъ его́ и ва́съ безпеча́льны сотвори́мъ.

Они́ же прiе́мше сре́бреники, сотвори́ша, я́коже науче́ни бы́ша. И промче́ся сло́во сiе́ во Иуде́ехъ да́же до сего́ дне́.

[Зач. 116.] Еди́нiи же на́десяте ученицы́ идо́ша въ Галиле́ю, въ го́ру, а́може повелѣ́ и́мъ Иису́съ:

и ви́дѣвше Его́, поклони́шася Ему́: о́ви же усумнѣ́шася.

И присту́пль Иису́съ, рече́ и́мъ, глаго́ля: даде́ся Ми́ вся́ка вла́сть на небеси́ и на земли́:

ше́дше у́бо научи́те вся́ язы́ки, кре́стя́ще и́хъ во и́мя Отца́ и Сы́на и Свята́го Ду́ха,

уча́ще и́хъ блюсти́ вся́, ели́ка заповѣ́дахъ ва́мъ: и се́, А́зъ съ ва́ми е́смь во вся́ дни́ до сконча́нiя вѣ́ка. Ами́нь.

Коне́цъ е́же от Матѳе́а свята́го Ева́нгелiа: и́мать въ себѣ́ гла́въ 28, зача́лъ же церко́вныхъ 116.

Итальянский

Языки

Gesù riprese a parlare loro con parabole e disse:

"Il regno dei cieli è simile a un re, che fece una festa di nozze per suo figlio.

Egli mandò i suoi servi a chiamare gli invitati alle nozze, ma questi non volevano venire.

Mandò di nuovo altri servi con quest'ordine: "Dite agli invitati: Ecco, ho preparato il mio pranzo; i miei buoi e gli animali ingrassati sono già uccisi e tutto è pronto; venite alle nozze!".

Ma quelli non se ne curarono e andarono chi al proprio campo, chi ai propri affari;

altri poi presero i suoi servi, li insultarono e li uccisero.

Allora il re si indignò: mandò le sue truppe, fece uccidere quegli assassini e diede alle fiamme la loro città.

Poi disse ai suoi servi: "La festa di nozze è pronta, ma gli invitati non erano degni;

andate ora ai crocicchi delle strade e tutti quelli che troverete, chiamateli alle nozze".

Usciti per le strade, quei servi radunarono tutti quelli che trovarono, cattivi e buoni, e la sala delle nozze si riempì di commensali.

Il re entrò per vedere i commensali e lì scorse un uomo che non indossava l'abito nuziale.

Gli disse: "Amico, come mai sei entrato qui senza l'abito nuziale?". Quello ammutolì.

Allora il re ordinò ai servi: "Legatelo mani e piedi e gettatelo fuori nelle tenebre; là sarà pianto e stridore di denti".

Perché molti sono chiamati, ma pochi eletti".

Allora i farisei se ne andarono e tennero consiglio per vedere come coglierlo in fallo nei suoi discorsi.

Mandarono dunque da lui i propri discepoli, con gli erodiani, a dirgli: "Maestro, sappiamo che sei veritiero e insegni la via di Dio secondo verità. Tu non hai soggezione di alcuno, perché non guardi in faccia a nessuno.

Dunque, di' a noi il tuo parere: è lecito, o no, pagare il tributo a Cesare?".

Ma Gesù, conoscendo la loro malizia, rispose: "Ipocriti, perché volete mettermi alla prova?

Mostratemi la moneta del tributo". Ed essi gli presentarono un denaro.

Egli domandò loro: "Questa immagine e l'iscrizione, di chi sono?".

Gli risposero: "Di Cesare". Allora disse loro: "Rendete dunque a Cesare quello che è di Cesare e a Dio quello che è di Dio".

A queste parole rimasero meravigliati, lo lasciarono e se ne andarono.

In quello stesso giorno vennero da lui alcuni sadducei - i quali dicono che non c'è risurrezione - e lo interrogarono:

"Maestro, Mosè disse: Se uno muore senza figli, suo fratello ne sposerà la moglie e darà una discendenza al proprio fratello.

Ora, c'erano tra noi sette fratelli; il primo, appena sposato, morì e, non avendo discendenza, lasciò la moglie a suo fratello.

Così anche il secondo, e il terzo, fino al settimo.

Alla fine, dopo tutti, morì la donna.

Alla risurrezione, dunque, di quale dei sette lei sarà moglie? Poiché tutti l'hanno avuta in moglie".

E Gesù rispose loro: "Vi ingannate, perché non conoscete le Scritture e neppure la potenza di Dio.

Alla risurrezione infatti non si prende né moglie né marito, ma si è come angeli nel cielo.

Quanto poi alla risurrezione dei morti, non avete letto quello che vi è stato detto da Dio:

Io sono il Dio di Abramo, il Dio di Isacco e il Dio di Giacobbe? Non è il Dio dei morti, ma dei viventi!".

La folla, udendo ciò, era stupita dal suo insegnamento.

Allora i farisei, avendo udito che egli aveva chiuso la bocca ai sadducei, si riunirono insieme

e uno di loro, un dottore della Legge, lo interrogò per metterlo alla prova:

"Maestro, nella Legge, qual è il grande comandamento?".

Gli rispose: "Amerai il Signore tuo Dio con tutto il tuo cuore, con tutta la tua anima e con tutta la tua mente.

Questo è il grande e primo comandamento.

Il secondo poi è simile a quello: Amerai il tuo prossimo come te stesso.

Da questi due comandamenti dipendono tutta la Legge e i Profeti".

Mentre i farisei erano riuniti insieme, Gesù chiese loro:

"Che cosa pensate del Cristo? Di chi è figlio?". Gli risposero: "Di Davide".

Disse loro: "Come mai allora Davide, mosso dallo Spirito, lo chiama Signore, dicendo:

Disse il Signore al mio Signore:
Siedi alla mia destra
finché io ponga i tuoi nemici
sotto i tuoi piedi?

Se dunque Davide lo chiama Signore, come può essere suo figlio?".

Nessuno era in grado di rispondergli e, da quel giorno, nessuno osò più interrogarlo.

Allora Gesù si rivolse alla folla e ai suoi discepoli

dicendo: "Sulla cattedra di Mosè si sono seduti gli scribi e i farisei.

Praticate e osservate tutto ciò che vi dicono, ma non agite secondo le loro opere, perché essi dicono e non fanno.

Legano infatti fardelli pesanti e difficili da portare e li pongono sulle spalle della gente, ma essi non vogliono muoverli neppure con un dito.

Tutte le loro opere le fanno per essere ammirati dalla gente: allargano i loro filattèri e allungano le frange;

si compiacciono dei posti d'onore nei banchetti, dei primi seggi nelle sinagoghe,

dei saluti nelle piazze, come anche di essere chiamati "rabbì" dalla gente.

Ma voi non fatevi chiamare "rabbì", perché uno solo è il vostro Maestro e voi siete tutti fratelli.

E non chiamate "padre" nessuno di voi sulla terra, perché uno solo è il Padre vostro, quello celeste.

E non fatevi chiamare "guide", perché uno solo è la vostra Guida, il Cristo.

Chi tra voi è più grande, sarà vostro servo;

chi invece si esalterà, sarà umiliato e chi si umilierà sarà esaltato.

Guai a voi, scribi e farisei ipocriti, che chiudete il regno dei cieli davanti alla gente; di fatto non entrate voi, e non lasciate entrare nemmeno quelli che vogliono entrare. [

]

Guai a voi, scribi e farisei ipocriti, che percorrete il mare e la terra per fare un solo prosèlito e, quando lo è divenuto, lo rendete degno della Geènna due volte più di voi.

Guai a voi, guide cieche, che dite: "Se uno giura per il tempio, non conta nulla; se invece uno giura per l'oro del tempio, resta obbligato".

Stolti e ciechi! Che cosa è più grande: l'oro o il tempio che rende sacro l'oro?

E dite ancora: "Se uno giura per l'altare, non conta nulla; se invece uno giura per l'offerta che vi sta sopra, resta obbligato".

Ciechi! Che cosa è più grande: l'offerta o l'altare che rende sacra l'offerta?

Ebbene, chi giura per l'altare, giura per l'altare e per quanto vi sta sopra;

e chi giura per il tempio, giura per il tempio e per Colui che lo abita.

E chi giura per il cielo, giura per il trono di Dio e per Colui che vi è assiso.

Guai a voi, scribi e farisei ipocriti, che pagate la decima sulla menta, sull'anéto e sul cumìno, e trasgredite le prescrizioni più gravi della Legge: la giustizia, la misericordia e la fedeltà. Queste invece erano le cose da fare, senza tralasciare quelle.

Guide cieche, che filtrate il moscerino e ingoiate il cammello!

Guai a voi, scribi e farisei ipocriti, che pulite l'esterno del bicchiere e del piatto, ma all'interno sono pieni di avidità e d'intemperanza.

Fariseo cieco, pulisci prima l'interno del bicchiere, perché anche l'esterno diventi pulito!

Guai a voi, scribi e farisei ipocriti, che assomigliate a sepolcri imbiancati: all'esterno appaiono belli, ma dentro sono pieni di ossa di morti e di ogni marciume.

Così anche voi: all'esterno apparite giusti davanti alla gente, ma dentro siete pieni di ipocrisia e di iniquità.

Guai a voi, scribi e farisei ipocriti, che costruite le tombe dei profeti e adornate i sepolcri dei giusti,

e dite: "Se fossimo vissuti al tempo dei nostri padri, non saremmo stati loro complici nel versare il sangue dei profeti".

Così testimoniate, contro voi stessi, di essere figli di chi uccise i profeti.

Ebbene, voi colmate la misura dei vostri padri.

Serpenti, razza di vipere, come potrete sfuggire alla condanna della Geènna?

Perciò ecco, io mando a voi profeti, sapienti e scribi: di questi, alcuni li ucciderete e crocifiggerete, altri li flagellerete nelle vostre sinagoghe e li perseguiterete di città in città;

perché ricada su di voi tutto il sangue innocente versato sulla terra, dal sangue di Abele il giusto fino al sangue di Zaccaria, figlio di Barachia, che avete ucciso tra il santuario e l'altare.

In verità io vi dico: tutte queste cose ricadranno su questa generazione.

Gerusalemme, Gerusalemme, tu che uccidi i profeti e lapidi quelli che sono stati mandati a te, quante volte ho voluto raccogliere i tuoi figli, come una chioccia raccoglie i suoi pulcini sotto le ali, e voi non avete voluto!

Ecco, la vostra casa è lasciata a voi deserta!

Vi dico infatti che non mi vedrete più, fino a quando non direte:
Benedetto colui che viene nel nome del Signore!".

Mentre Gesù, uscito dal tempio, se ne andava, gli si avvicinarono i suoi discepoli per fargli osservare le costruzioni del tempio.

Egli disse loro: "Non vedete tutte queste cose? In verità io vi dico: non sarà lasciata qui pietra su pietra che non sarà distrutta".

Al monte degli Ulivi poi, sedutosi, i discepoli gli si avvicinarono e, in disparte, gli dissero: "Di' a noi quando accadranno queste cose e quale sarà il segno della tua venuta e della fine del mondo".

Gesù rispose loro: "Badate che nessuno vi inganni!

Molti infatti verranno nel mio nome, dicendo: "Io sono il Cristo", e trarranno molti in inganno.

E sentirete di guerre e di rumori di guerre. Guardate di non allarmarvi, perché deve avvenire, ma non è ancora la fine.

Si solleverà infatti nazione contro nazione e regno contro regno; vi saranno carestie e terremoti in vari luoghi:

ma tutto questo è solo l'inizio dei dolori.

Allora vi abbandoneranno alla tribolazione e vi uccideranno, e sarete odiati da tutti i popoli a causa del mio nome.

Molti ne resteranno scandalizzati, e si tradiranno e odieranno a vicenda.

Sorgeranno molti falsi profeti e inganneranno molti;

per il dilagare dell'iniquità, si raffredderà l'amore di molti.

Ma chi avrà perseverato fino alla fine sarà salvato.

Questo vangelo del Regno sarà annunciato in tutto il mondo, perché ne sia data testimonianza a tutti i popoli; e allora verrà la fine.

Quando dunque vedrete presente nel luogo santo l'abominio della devastazione, di cui parlò il profeta Daniele - chi legge, comprenda -,

allora quelli che sono in Giudea fuggano sui monti,

chi si trova sulla terrazza non scenda a prendere le cose di casa sua,

e chi si trova nel campo non torni indietro a prendere il suo mantello.

In quei giorni guai alle donne incinte e a quelle che allattano!

Pregate che la vostra fuga non accada d'inverno o di sabato.

Poiché vi sarà allora una tribolazione grande, quale non vi è mai stata dall'inizio del mondo fino ad ora, né mai più vi sarà.

E se quei giorni non fossero abbreviati, nessuno si salverebbe; ma, grazie agli eletti, quei giorni saranno abbreviati.

Allora, se qualcuno vi dirà: "Ecco, il Cristo è qui", oppure: "È là", non credeteci;

perché sorgeranno falsi cristi e falsi profeti e faranno grandi segni e miracoli, così da ingannare, se possibile, anche gli eletti.

Ecco, io ve l'ho predetto.

Se dunque vi diranno: "Ecco, è nel deserto", non andateci; "Ecco, è in casa", non credeteci.

Infatti, come la folgore viene da oriente e brilla fino a occidente, così sarà la venuta del Figlio dell'uomo.

Dovunque sia il cadavere, lì si raduneranno gli avvoltoi.

Subito dopo la tribolazione di quei giorni,
il sole si oscurerà,
la luna non darà più la sua luce,
le stelle cadranno dal cielo
e le potenze dei cieli saranno sconvolte.

Allora comparirà in cielo il segno del Figlio dell'uomo e allora si batteranno il petto tutte le tribù della terra, e vedranno il Figlio dell'uomo venire sulle nubi del cielo con grande potenza e gloria.

Egli manderà i suoi angeli, con una grande tromba, ed essi raduneranno i suoi eletti dai quattro venti, da un estremo all'altro dei cieli.

Dalla pianta di fico imparate la parabola: quando ormai il suo ramo diventa tenero e spuntano le foglie, sapete che l'estate è vicina.

Così anche voi: quando vedrete tutte queste cose, sappiate che egli è vicino, è alle porte.

In verità io vi dico: non passerà questa generazione prima che tutto questo avvenga.

Il cielo e la terra passeranno, ma le mie parole non passeranno.

Quanto a quel giorno e a quell'ora, nessuno lo sa, né gli angeli del cielo né il Figlio, ma solo il Padre.

Come furono i giorni di Noè, così sarà la venuta del Figlio dell'uomo.

Infatti, come nei giorni che precedettero il diluvio mangiavano e bevevano, prendevano moglie e prendevano marito, fino al giorno in cui Noè entrò nell'arca,

e non si accorsero di nulla finché venne il diluvio e travolse tutti: così sarà anche la venuta del Figlio dell'uomo.

Allora due uomini saranno nel campo: uno verrà portato via e l'altro lasciato.

Due donne macineranno alla mola: una verrà portata via e l'altra lasciata.

Vegliate dunque, perché non sapete in quale giorno il Signore vostro verrà.

Cercate di capire questo: se il padrone di casa sapesse a quale ora della notte viene il ladro, veglierebbe e non si lascerebbe scassinare la casa.

Perciò anche voi tenetevi pronti perché, nell'ora che non immaginate, viene il Figlio dell'uomo.

Chi è dunque il servo fidato e prudente, che il padrone ha messo a capo dei suoi domestici per dare loro il cibo a tempo debito?

Beato quel servo che il padrone, arrivando, troverà ad agire così!

Davvero io vi dico: lo metterà a capo di tutti i suoi beni.

Ma se quel servo malvagio dicesse in cuor suo: "Il mio padrone tarda",

e cominciasse a percuotere i suoi compagni e a mangiare e a bere con gli ubriaconi,

il padrone di quel servo arriverà un giorno in cui non se l'aspetta e a un'ora che non sa,

lo punirà severamente e gli infliggerà la sorte che meritano gli ipocriti: là sarà pianto e stridore di denti.

Allora il regno dei cieli sarà simile a dieci vergini che presero le loro lampade e uscirono incontro allo sposo.

Cinque di esse erano stolte e cinque sagge;

le stolte presero le loro lampade, ma non presero con sé l'olio;

le sagge invece, insieme alle loro lampade, presero anche l'olio in piccoli vasi.

Poiché lo sposo tardava, si assopirono tutte e si addormentarono.

A mezzanotte si alzò un grido: "Ecco lo sposo! Andategli incontro!".

Allora tutte quelle vergini si destarono e prepararono le loro lampade.

Le stolte dissero alle sagge: "Dateci un po' del vostro olio, perché le nostre lampade si spengono".

Le sagge risposero: "No, perché non venga a mancare a noi e a voi; andate piuttosto dai venditori e compratevene".

Ora, mentre quelle andavano a comprare l'olio, arrivò lo sposo e le vergini che erano pronte entrarono con lui alle nozze, e la porta fu chiusa.

Più tardi arrivarono anche le altre vergini e incominciarono a dire: "Signore, signore, aprici!".

Ma egli rispose: "In verità io vi dico: non vi conosco".

Vegliate dunque, perché non sapete né il giorno né l'ora.

Avverrà infatti come a un uomo che, partendo per un viaggio, chiamò i suoi servi e consegnò loro i suoi beni.

A uno diede cinque talenti, a un altro due, a un altro uno, secondo le capacità di ciascuno; poi partì. Subito

colui che aveva ricevuto cinque talenti andò a impiegarli, e ne guadagnò altri cinque.

Così anche quello che ne aveva ricevuti due, ne guadagnò altri due.

Colui invece che aveva ricevuto un solo talento, andò a fare una buca nel terreno e vi nascose il denaro del suo padrone.

Dopo molto tempo il padrone di quei servi tornò e volle regolare i conti con loro.

Si presentò colui che aveva ricevuto cinque talenti e ne portò altri cinque, dicendo: "Signore, mi hai consegnato cinque talenti; ecco, ne ho guadagnati altri cinque".

"Bene, servo buono e fedele - gli disse il suo padrone -, sei stato fedele nel poco, ti darò potere su molto; prendi parte alla gioia del tuo padrone".

Si presentò poi colui che aveva ricevuto due talenti e disse: "Signore, mi hai consegnato due talenti; ecco, ne ho guadagnati altri due".

"Bene, servo buono e fedele - gli disse il suo padrone -, sei stato fedele nel poco, ti darò potere su molto; prendi parte alla gioia del tuo padrone".

Si presentò infine anche colui che aveva ricevuto un solo talento e disse: "Signore, so che sei un uomo duro, che mieti dove non hai seminato e raccogli dove non hai sparso.

Ho avuto paura e sono andato a nascondere il tuo talento sotto terra: ecco ciò che è tuo".

Il padrone gli rispose: "Servo malvagio e pigro, tu sapevi che mieto dove non ho seminato e raccolgo dove non ho sparso;

avresti dovuto affidare il mio denaro ai banchieri e così, ritornando, avrei ritirato il mio con l'interesse.

Toglietegli dunque il talento, e datelo a chi ha i dieci talenti.

Perché a chiunque ha, verrà dato e sarà nell'abbondanza; ma a chi non ha, verrà tolto anche quello che ha.

E il servo inutile gettatelo fuori nelle tenebre; là sarà pianto e stridore di denti".

Quando il Figlio dell'uomo verrà nella sua gloria, e tutti gli angeli con lui, siederà sul trono della sua gloria.

Davanti a lui verranno radunati tutti i popoli. Egli separerà gli uni dagli altri, come il pastore separa le pecore dalle capre,

e porrà le pecore alla sua destra e le capre alla sinistra.

Allora il re dirà a quelli che saranno alla sua destra: "Venite, benedetti del Padre mio, ricevete in eredità il regno preparato per voi fin dalla creazione del mondo,

perché ho avuto fame e mi avete dato da mangiare, ho avuto sete e mi avete dato da bere, ero straniero e mi avete accolto,

nudo e mi avete vestito, malato e mi avete visitato, ero in carcere e siete venuti a trovarmi".

Allora i giusti gli risponderanno: "Signore, quando ti abbiamo visto affamato e ti abbiamo dato da mangiare, o assetato e ti abbiamo dato da bere?

Quando mai ti abbiamo visto straniero e ti abbiamo accolto, o nudo e ti abbiamo vestito?

Quando mai ti abbiamo visto malato o in carcere e siamo venuti a visitarti?".

E il re risponderà loro: "In verità io vi dico: tutto quello che avete fatto a uno solo di questi miei fratelli più piccoli, l'avete fatto a me".

Poi dirà anche a quelli che saranno alla sinistra: "Via, lontano da me, maledetti, nel fuoco eterno, preparato per il diavolo e per i suoi angeli,

perché ho avuto fame e non mi avete dato da mangiare, ho avuto sete e non mi avete dato da bere,

ero straniero e non mi avete accolto, nudo e non mi avete vestito, malato e in carcere e non mi avete visitato".

Anch'essi allora risponderanno: "Signore, quando ti abbiamo visto affamato o assetato o straniero o nudo o malato o in carcere, e non ti abbiamo servito?".

Allora egli risponderà loro: "In verità io vi dico: tutto quello che non avete fatto a uno solo di questi più piccoli, non l'avete fatto a me".

E se ne andranno: questi al supplizio eterno, i giusti invece alla vita eterna".

Terminati tutti questi discorsi, Gesù disse ai suoi discepoli:

"Voi sapete che fra due giorni è la Pasqua e il Figlio dell'uomo sarà consegnato per essere crocifisso".

Allora i capi dei sacerdoti e gli anziani del popolo si riunirono nel palazzo del sommo sacerdote, che si chiamava Caifa,

e tennero consiglio per catturare Gesù con un inganno e farlo morire.

Dicevano però: "Non durante la festa, perché non avvenga una rivolta fra il popolo".

Mentre Gesù si trovava a Betània, in casa di Simone il lebbroso,

gli si avvicinò una donna che aveva un vaso di alabastro, pieno di profumo molto prezioso, e glielo versò sul capo mentre egli stava a tavola.

I discepoli, vedendo ciò, si sdegnarono e dissero: "Perché questo spreco?

Si poteva venderlo per molto denaro e darlo ai poveri!".

Ma Gesù se ne accorse e disse loro: "Perché infastidite questa donna? Ella ha compiuto un'azione buona verso di me.

I poveri infatti li avete sempre con voi, ma non sempre avete me.

Versando questo profumo sul mio corpo, lei lo ha fatto in vista della mia sepoltura.

In verità io vi dico: dovunque sarà annunciato questo Vangelo, nel mondo intero, in ricordo di lei si dirà anche ciò che ella ha fatto".

Allora uno dei Dodici, chiamato Giuda Iscariota, andò dai capi dei sacerdoti

e disse: "Quanto volete darmi perché io ve lo consegni?". E quelli gli fissarono trenta monete d'argento.

Da quel momento cercava l'occasione propizia per consegnarlo.

Il primo giorno degli Azzimi, i discepoli si avvicinarono a Gesù e gli dissero: "Dove vuoi che prepariamo per te, perché tu possa mangiare la Pasqua?".

Ed egli rispose: "Andate in città da un tale e ditegli: "Il Maestro dice: Il mio tempo è vicino; farò la Pasqua da te con i miei discepoli"".

I discepoli fecero come aveva loro ordinato Gesù, e prepararono la Pasqua.

Venuta la sera, si mise a tavola con i Dodici.

Mentre mangiavano, disse: "In verità io vi dico: uno di voi mi tradirà".

Ed essi, profondamente rattristati, cominciarono ciascuno a domandargli: "Sono forse io, Signore?".

Ed egli rispose: "Colui che ha messo con me la mano nel piatto, è quello che mi tradirà.

Il Figlio dell'uomo se ne va, come sta scritto di lui; ma guai a quell'uomo dal quale il Figlio dell'uomo viene tradito! Meglio per quell'uomo se non fosse mai nato!".

Giuda, il traditore, disse: "Rabbì, sono forse io?". Gli rispose: "Tu l'hai detto".

Ora, mentre mangiavano, Gesù prese il pane, recitò la benedizione, lo spezzò e, mentre lo dava ai discepoli, disse: "Prendete, mangiate: questo è il mio corpo".

Poi prese il calice, rese grazie e lo diede loro, dicendo: "Bevetene tutti,

perché questo è il mio sangue dell'alleanza, che è versato per molti per il perdono dei peccati.

Io vi dico che d'ora in poi non berrò di questo frutto della vite fino al giorno in cui lo berrò nuovo con voi, nel regno del Padre mio".

Dopo aver cantato l'inno, uscirono verso il monte degli Ulivi.

Allora Gesù disse loro: "Questa notte per tutti voi sarò motivo di scandalo. Sta scritto infatti:
Percuoterò il pastore
e saranno disperse le pecore del gregge.

Ma, dopo che sarò risorto, vi precederò in Galilea".

Pietro gli disse: "Se tutti si scandalizzeranno di te, io non mi scandalizzerò mai".

Gli disse Gesù: "In verità io ti dico: questa notte, prima che il gallo canti, tu mi rinnegherai tre volte".

Pietro gli rispose: "Anche se dovessi morire con te, io non ti rinnegherò". Lo stesso dissero tutti i discepoli.

Allora Gesù andò con loro in un podere, chiamato Getsèmani, e disse ai discepoli: "Sedetevi qui, mentre io vado là a pregare".

E, presi con sé Pietro e i due figli di Zebedeo, cominciò a provare tristezza e angoscia.

E disse loro: "La mia anima è triste fino alla morte; restate qui e vegliate con me".

Andò un poco più avanti, cadde faccia a terra e pregava, dicendo: "Padre mio, se è possibile, passi via da me questo calice! Però non come voglio io, ma come vuoi tu!".

Poi venne dai discepoli e li trovò addormentati. E disse a Pietro: "Così, non siete stati capaci di vegliare con me una sola ora?

Vegliate e pregate, per non entrare in tentazione. Lo spirito è pronto, ma la carne è debole".

Si allontanò una seconda volta e pregò dicendo: "Padre mio, se questo calice non può passare via senza che io lo beva, si compia la tua volontà".

Poi venne e li trovò di nuovo addormentati, perché i loro occhi si erano fatti pesanti.

Li lasciò, si allontanò di nuovo e pregò per la terza volta, ripetendo le stesse parole.

Poi si avvicinò ai discepoli e disse loro: "Dormite pure e riposatevi! Ecco, l'ora è vicina e il Figlio dell'uomo viene consegnato in mano ai peccatori.

Alzatevi, andiamo! Ecco, colui che mi tradisce è vicino".

Mentre ancora egli parlava, ecco arrivare Giuda, uno dei Dodici, e con lui una grande folla con spade e bastoni, mandata dai capi dei sacerdoti e dagli anziani del popolo.

Il traditore aveva dato loro un segno, dicendo: "Quello che bacerò, è lui; arrestatelo!".

Subito si avvicinò a Gesù e disse: "Salve, Rabbì!". E lo baciò.

E Gesù gli disse: "Amico, per questo sei qui!". Allora si fecero avanti, misero le mani addosso a Gesù e lo arrestarono.

Ed ecco, uno di quelli che erano con Gesù impugnò la spada, la estrasse e colpì il servo del sommo sacerdote, staccandogli un orecchio.

Allora Gesù gli disse: "Rimetti la tua spada al suo posto, perché tutti quelli che prendono la spada, di spada moriranno.

O credi che io non possa pregare il Padre mio, che metterebbe subito a mia disposizione più di dodici legioni di angeli?

Ma allora come si compirebbero le Scritture, secondo le quali così deve avvenire?".

In quello stesso momento Gesù disse alla folla: "Come se fossi un ladro siete venuti a prendermi con spade e bastoni. Ogni giorno sedevo nel tempio a insegnare, e non mi avete arrestato.

Ma tutto questo è avvenuto perché si compissero le Scritture dei profeti". Allora tutti i discepoli lo abbandonarono e fuggirono.

Quelli che avevano arrestato Gesù lo condussero dal sommo sacerdote Caifa, presso il quale si erano riuniti gli scribi e gli anziani.

Pietro intanto lo aveva seguito, da lontano, fino al palazzo del sommo sacerdote; entrò e stava seduto fra i servi, per vedere come sarebbe andata a finire.

I capi dei sacerdoti e tutto il sinedrio cercavano una falsa testimonianza contro Gesù, per metterlo a morte;

ma non la trovarono, sebbene si fossero presentati molti falsi testimoni. Finalmente se ne presentarono due,

che affermarono: "Costui ha dichiarato: "Posso distruggere il tempio di Dio e ricostruirlo in tre giorni"".

Il sommo sacerdote si alzò e gli disse: "Non rispondi nulla? Che cosa testimoniano costoro contro di te?".

Ma Gesù taceva. Allora il sommo sacerdote gli disse: "Ti scongiuro, per il Dio vivente, di dirci se sei tu il Cristo, il Figlio di Dio".

"Tu l'hai detto - gli rispose Gesù -; anzi io vi dico:
d'ora innanzi vedrete il Figlio dell'uomo
seduto alla destra della Potenza
e venire sulle nubi del cielo".

Allora il sommo sacerdote si stracciò le vesti dicendo: "Ha bestemmiato! Che bisogno abbiamo ancora di testimoni? Ecco, ora avete udito la bestemmia;

che ve ne pare?". E quelli risposero: "È reo di morte!".

Allora gli sputarono in faccia e lo percossero; altri lo schiaffeggiarono,

dicendo: "Fa' il profeta per noi, Cristo! Chi è che ti ha colpito?".

Pietro intanto se ne stava seduto fuori, nel cortile. Una giovane serva gli si avvicinò e disse: "Anche tu eri con Gesù, il Galileo!".

Ma egli negò davanti a tutti dicendo: "Non capisco che cosa dici".

Mentre usciva verso l'atrio, lo vide un'altra serva e disse ai presenti: "Costui era con Gesù, il Nazareno".

Ma egli negò di nuovo, giurando: "Non conosco quell'uomo!".

Dopo un poco, i presenti si avvicinarono e dissero a Pietro: "È vero, anche tu sei uno di loro: infatti il tuo accento ti tradisce!".

Allora egli cominciò a imprecare e a giurare: "Non conosco quell'uomo!". E subito un gallo cantò.

E Pietro si ricordò della parola di Gesù, che aveva detto: "Prima che il gallo canti, tu mi rinnegherai tre volte". E, uscito fuori, pianse amaramente.

Venuto il mattino, tutti i capi dei sacerdoti e gli anziani del popolo tennero consiglio contro Gesù per farlo morire.

Poi lo misero in catene, lo condussero via e lo consegnarono al governatore Pilato.

Allora Giuda - colui che lo tradì -, vedendo che Gesù era stato condannato, preso dal rimorso, riportò le trenta monete d'argento ai capi dei sacerdoti e agli anziani,

dicendo: "Ho peccato, perché ho tradito sangue innocente". Ma quelli dissero: "A noi che importa? Pensaci tu!".

Egli allora, gettate le monete d'argento nel tempio, si allontanò e andò a impiccarsi.

I capi dei sacerdoti, raccolte le monete, dissero: "Non è lecito metterle nel tesoro, perché sono prezzo di sangue".

Tenuto consiglio, comprarono con esse il "Campo del vasaio" per la sepoltura degli stranieri.

Perciò quel campo fu chiamato "Campo di sangue" fino al giorno d'oggi.

Allora si compì quanto era stato detto per mezzo del profeta Geremia: E presero trenta monete d'argento, il prezzo di colui che a tal prezzo fu valutato dai figli d'Israele,

e le diedero per il campo del vasaio, come mi aveva ordinato il Signore.

Gesù intanto comparve davanti al governatore, e il governatore lo interrogò dicendo: "Sei tu il re dei Giudei?". Gesù rispose: "Tu lo dici".

E mentre i capi dei sacerdoti e gli anziani lo accusavano, non rispose nulla.

Allora Pilato gli disse: "Non senti quante testimonianze portano contro di te?".

Ma non gli rispose neanche una parola, tanto che il governatore rimase assai stupito.

A ogni festa, il governatore era solito rimettere in libertà per la folla un carcerato, a loro scelta.

In quel momento avevano un carcerato famoso, di nome Barabba.

Perciò, alla gente che si era radunata, Pilato disse: "Chi volete che io rimetta in libertà per voi: Barabba o Gesù, chiamato Cristo?".

Sapeva bene infatti che glielo avevano consegnato per invidia.

Mentre egli sedeva in tribunale, sua moglie gli mandò a dire: "Non avere a che fare con quel giusto, perché oggi, in sogno, sono stata molto turbata per causa sua".

Ma i capi dei sacerdoti e gli anziani persuasero la folla a chiedere Barabba e a far morire Gesù.

Allora il governatore domandò loro: "Di questi due, chi volete che io rimetta in libertà per voi?". Quelli risposero: "Barabba!".

Chiese loro Pilato: "Ma allora, che farò di Gesù, chiamato Cristo?". Tutti risposero: "Sia crocifisso!".

Ed egli disse: "Ma che male ha fatto?". Essi allora gridavano più forte: "Sia crocifisso!".

Pilato, visto che non otteneva nulla, anzi che il tumulto aumentava, prese dell'acqua e si lavò le mani davanti alla folla, dicendo: "Non sono responsabile di questo sangue. Pensateci voi!".

E tutto il popolo rispose: "Il suo sangue ricada su di noi e sui nostri figli".

Allora rimise in libertà per loro Barabba e, dopo aver fatto flagellare Gesù, lo consegnò perché fosse crocifisso.

Allora i soldati del governatore condussero Gesù nel pretorio e gli radunarono attorno tutta la truppa.

Lo spogliarono, gli fecero indossare un mantello scarlatto,

intrecciarono una corona di spine, gliela posero sul capo e gli misero una canna nella mano destra. Poi, inginocchiandosi davanti a lui, lo deridevano: "Salve, re dei Giudei!".

Sputandogli addosso, gli tolsero di mano la canna e lo percuotevano sul capo.

Dopo averlo deriso, lo spogliarono del mantello e gli rimisero le sue vesti, poi lo condussero via per crocifiggerlo.

Mentre uscivano, incontrarono un uomo di Cirene, chiamato Simone, e lo costrinsero a portare la sua croce.

Giunti al luogo detto Gòlgota, che significa "Luogo del cranio",

gli diedero da bere vino mescolato con fiele. Egli lo assaggiò, ma non ne volle bere.

Dopo averlo crocifisso, si divisero le sue vesti, tirandole a sorte.

Poi, seduti, gli facevano la guardia.

Al di sopra del suo capo posero il motivo scritto della sua condanna: "Costui è Gesù, il re dei Giudei".

Insieme a lui vennero crocifissi due ladroni, uno a destra e uno a sinistra.

Quelli che passavano di lì lo insultavano, scuotendo il capo

e dicendo: "Tu, che distruggi il tempio e in tre giorni lo ricostruisci, salva te stesso, se tu sei Figlio di Dio, e scendi dalla croce!".

Così anche i capi dei sacerdoti, con gli scribi e gli anziani, facendosi beffe di lui dicevano:

"Ha salvato altri e non può salvare se stesso! È il re d'Israele; scenda ora dalla croce e crederemo in lui.

Ha confidato in Dio; lo liberi lui, ora, se gli vuol bene. Ha detto infatti: "Sono Figlio di Dio"!".

Anche i ladroni crocifissi con lui lo insultavano allo stesso modo.

A mezzogiorno si fece buio su tutta la terra, fino alle tre del pomeriggio.

Verso le tre, Gesù gridò a gran voce: "Elì, Elì, lemà sabactàni?", che significa: "Dio mio, Dio mio, perché mi hai abbandonato?".

Udendo questo, alcuni dei presenti dicevano: "Costui chiama Elia".

E subito uno di loro corse a prendere una spugna, la inzuppò di aceto, la fissò su una canna e gli dava da bere.

Gli altri dicevano: "Lascia! Vediamo se viene Elia a salvarlo!".

Ma Gesù di nuovo gridò a gran voce ed emise lo spirito.

Ed ecco, il velo del tempio si squarciò in due, da cima a fondo, la terra tremò, le rocce si spezzarono,

i sepolcri si aprirono e molti corpi di santi, che erano morti, risuscitarono.

Uscendo dai sepolcri, dopo la sua risurrezione, entrarono nella città santa e apparvero a molti.

Il centurione, e quelli che con lui facevano la guardia a Gesù, alla vista del terremoto e di quello che succedeva, furono presi da grande timore e dicevano: "Davvero costui era Figlio di Dio!".

Vi erano là anche molte donne, che osservavano da lontano; esse avevano seguito Gesù dalla Galilea per servirlo.

Tra queste c'erano Maria di Màgdala, Maria madre di Giacomo e di Giuseppe, e la madre dei figli di Zebedeo.

Venuta la sera, giunse un uomo ricco, di Arimatea, chiamato Giuseppe; anche lui era diventato discepolo di Gesù.

Questi si presentò a Pilato e chiese il corpo di Gesù. Pilato allora ordinò che gli fosse consegnato.

Giuseppe prese il corpo, lo avvolse in un lenzuolo pulito

e lo depose nel suo sepolcro nuovo, che si era fatto scavare nella roccia; rotolata poi una grande pietra all'entrata del sepolcro, se ne andò.

Lì, sedute di fronte alla tomba, c'erano Maria di Màgdala e l'altra Maria.

Il giorno seguente, quello dopo la Parasceve, si riunirono presso Pilato i capi dei sacerdoti e i farisei,

dicendo: "Signore, ci siamo ricordati che quell'impostore, mentre era vivo, disse: "Dopo tre giorni risorgerò".

Ordina dunque che la tomba venga vigilata fino al terzo giorno, perché non arrivino i suoi discepoli, lo rubino e poi dicano al popolo: "È risorto dai morti". Così quest'ultima impostura sarebbe peggiore della prima!".

Pilato disse loro: "Avete le guardie: andate e assicurate la sorveglianza come meglio credete".

Essi andarono e, per rendere sicura la tomba, sigillarono la pietra e vi lasciarono le guardie.

Dopo il sabato, all'alba del primo giorno della settimana, Maria di Màgdala e l'altra Maria andarono a visitare la tomba.

Ed ecco, vi fu un gran terremoto. Un angelo del Signore, infatti, sceso dal cielo, si avvicinò, rotolò la pietra e si pose a sedere su di essa.

Il suo aspetto era come folgore e il suo vestito bianco come neve.

Per lo spavento che ebbero di lui, le guardie furono scosse e rimasero come morte.

L'angelo disse alle donne: "Voi non abbiate paura! So che cercate Gesù, il crocifisso.

Non è qui. È risorto, infatti, come aveva detto; venite, guardate il luogo dove era stato deposto.

Presto, andate a dire ai suoi discepoli: "È risorto dai morti, ed ecco, vi precede in Galilea; là lo vedrete". Ecco, io ve l'ho detto".

Abbandonato in fretta il sepolcro con timore e gioia grande, le donne corsero a dare l'annuncio ai suoi discepoli.

Ed ecco, Gesù venne loro incontro e disse: "Salute a voi!". Ed esse si avvicinarono, gli abbracciarono i piedi e lo adorarono.

Allora Gesù disse loro: "Non temete; andate ad annunciare ai miei fratelli che vadano in Galilea: là mi vedranno".

Mentre esse erano in cammino, ecco, alcune guardie giunsero in città e annunciarono ai capi dei sacerdoti tutto quanto era accaduto.

Questi allora si riunirono con gli anziani e, dopo essersi consultati, diedero una buona somma di denaro ai soldati,

dicendo: "Dite così: "I suoi discepoli sono venuti di notte e l'hanno rubato, mentre noi dormivamo".

E se mai la cosa venisse all'orecchio del governatore, noi lo persuaderemo e vi libereremo da ogni preoccupazione".

Quelli presero il denaro e fecero secondo le istruzioni ricevute. Così questo racconto si è divulgato fra i Giudei fino ad oggi.

Gli undici discepoli, intanto, andarono in Galilea, sul monte che Gesù aveva loro indicato.

Quando lo videro, si prostrarono. Essi però dubitarono.

Gesù si avvicinò e disse loro: "A me è stato dato ogni potere in cielo e sulla terra.

Andate dunque e fate discepoli tutti i popoli, battezzandoli nel nome del Padre e del Figlio e dello Spirito Santo,

insegnando loro a osservare tutto ciò che vi ho comandato. Ed ecco, io sono con voi tutti i giorni, fino alla fine del mondo".