тогда́ сбы́стся рече́нное Иеремі́емъ проро́комъ, глаго́лющимъ: и прiя́ша три́десять сре́бреникъ, цѣ́ну Цѣне́ннаго, Его́же цѣни́ша от сыно́въ Изра́илевъ,

и да́ша я́ на село́ скуде́льничо, я́коже сказа́ мнѣ́ Госпо́дь.

Иису́съ же ста́ предъ иге́мономъ. И вопроси́ Его́ иге́монъ, глаго́ля: Ты́ ли еси́ Ца́рь Иуде́йскiй? Иису́съ же рече́ ему́: ты́ глаго́леши.

И егда́ На́нь глаго́лаху архiере́е и ста́рцы, ничесо́же отвѣщава́ше.

Тогда́ глаго́ла Ему́ Пила́тъ: не слы́шиши ли, коли́ка на Тя́ свидѣ́телствуютъ?

И не отвѣща́ ему́ ни къ еди́ному глаго́лу, я́ко диви́тися иге́мону зѣло́.

На [вся́къ] же пра́здникъ обы́чай бѣ́ иге́мону отпуща́ти еди́наго наро́ду свя́зня, его́же хотя́ху:

имя́ху же тогда́ свя́зана наро́чита, глаго́лемаго Вара́вву:

собра́вшымся же и́мъ, рече́ и́мъ Пила́тъ: кого́ хо́щете [от обою́] отпущу́ ва́мъ: Вара́вву ли, или́ Иису́са глаго́лемаго Христа́?

Вѣ́дяше бо, я́ко за́висти ра́ди преда́ша Его́.

Сѣдя́щу же ему́ на суди́щи, посла́ къ нему́ жена́ его́, глаго́лющи: ничто́же тебѣ́ и Пра́веднику Тому́: мно́го бо пострада́хъ дне́сь во снѣ́ Его́ ра́ди.

Архiере́е же и ста́рцы наусти́ша наро́ды, да испро́сятъ Ва́равву, Иису́са же погубя́тъ.

Отвѣща́въ же иге́монъ рече́ и́мъ: кого́ хо́щете от обою́ отпущу́ ва́мъ? Они́ же рѣ́ша: Вара́вву.

Глаго́ла и́мъ Пила́тъ: что́ у́бо сотворю́ Иису́су глаго́лемому Христу́? Глаго́лаша ему́ вси́: да ра́спятъ бу́детъ.

Иге́монъ же рече́: ко́е у́бо зло́ сотвори́? Они́ же и́злиха вопiя́ху, глаго́люще: да про́пятъ бу́детъ.

Ви́дѣвъ же Пила́тъ, я́ко ничто́же успѣва́етъ, но па́че молва́ быва́етъ, прiе́мь во́ду, умы́ ру́цѣ предъ наро́домъ, глаго́ля: непови́ненъ е́смь от кро́ве Пра́веднаго Сего́: вы́ у́зрите.

И отвѣща́вше вси́ лю́дiе рѣ́ша: кро́вь Его́ на на́съ и на ча́дѣхъ на́шихъ.

Тогда́ отпусти́ и́мъ Вара́вву: Иису́са же би́въ предаде́ [и́мъ], да Его́ про́пнутъ.

[Зач. 112.] Тогда́ во́ини иге́моновы, прiе́мше Иису́са на суди́ще, собра́ша На́нь все́ мно́жество во́инъ:

и совле́кше Его́, одѣ́яша Его́ хлами́дою червле́ною:

и спле́тше вѣне́цъ от те́рнiя, возложи́ша на главу́ Его́, и тро́сть въ десни́цу Его́: и покло́ншеся на колѣ́ну предъ Ни́мъ руга́хуся Ему́, глаго́люще: ра́дуйся, Царю́ Иуде́йскiй.

И плю́нувше На́нь, прiя́ша тро́сть и бiя́ху по главѣ́ Его́.

И егда́ поруга́шася Ему́, совлеко́ша съ Него́ багряни́цу и облеко́ша Его́ въ ри́зы Его́: и ведо́ша Его́ на пропя́тiе.

Исходя́ще же обрѣто́ша человѣ́ка Кирине́йска, и́менемъ Си́мона: и сему́ задѣ́ша понести́ кре́стъ Его́.

[Зач. 113.] И прише́дше на мѣ́сто нарица́емое Голго́ѳа, е́же е́сть глаго́лемо Кра́нiево мѣ́сто,

да́ша ему́ пи́ти о́цетъ съ же́лчiю смѣ́шенъ: и вку́шь, не хотя́ше пи́ти.

Распе́ншiи же Его́ раздѣли́ша ри́зы Его́, ве́ргше жре́бiя:

и сѣдя́ще стрежа́ху Его́ ту́:

и возложи́ша верху́ главы́ Его́ вину́ Его́ напи́сану: Се́й е́сть Иису́съ, Ца́рь Иуде́йскiй.

Тогда́ распя́ша съ Ни́мъ два́ разбо́йника: еди́наго о десну́ю, и еди́наго о шу́юю.

Мимоходя́щiи же ху́ляху Его́, покива́юще глава́ми свои́ми

и глаго́люще: Разоря́яй це́рковь и треми́ де́нми Созида́яй, спаси́ся Са́мъ: а́ще Сы́нъ еси́ Бо́жiй, сни́ди со кре́ста́.

Та́кожде же и архiере́е руга́ющеся съ кни́жники и ста́рцы [и фарисе́и], глаго́лаху:

ины́я спасе́, Себе́ ли не мо́жетъ спасти́? А́ще Ца́рь Изра́илевъ е́сть, да сни́детъ ны́нѣ со кре́ста́, и вѣ́руемъ въ Него́:

упова́ на Бо́га: да изба́витъ ны́нѣ Его́, а́ще хо́щетъ Ему́. Рече́ бо, я́ко Бо́жiй е́смь Сы́нъ.

То́жде же и разбо́йника распя́тая съ Ни́мъ поноша́ста Ему́.

От шеста́го же часа́ тма́ бы́сть по все́й земли́ до часа́ девя́таго:

о девя́тѣмъ же часѣ́ возопи́ Иису́съ гла́сомъ ве́лiимъ, глаго́ля: Или́, Или́, лима́ савахѳани́? Е́же е́сть, Бо́же Мо́й, Бо́же Мо́й, вску́ю Мя́ еси́ оста́вилъ?

Нѣ́цыи же от ту́ стоя́щихъ слы́шавше глаго́лаху, я́ко Илiю́ глаша́етъ Се́й.

И а́бiе те́къ еди́нъ от ни́хъ, и прiе́мь гу́бу, испо́лнивъ же о́цта, и вонзе́ на тро́сть, напая́ше Его́.

Про́чiи же глаго́лаху: оста́ви, да ви́димъ, а́ще прiи́детъ Илiа́ спасти́ Его́.

Иису́съ же, па́ки возопи́въ гла́сомъ ве́лiимъ, испусти́ ду́хъ.

И се́, завѣ́са церко́вная раздра́ся на дво́е съ вы́шняго кра́я до ни́жняго: и земля́ потрясе́ся: и ка́менiе распаде́ся:

и гро́би отверзо́шася: и мно́га тѣлеса́ усо́пшихъ святы́хъ воста́ша:

и изше́дше изъ гро́бъ, по воскресе́нiи Его́, внидо́ша во святы́й гра́дъ и яви́шася мно́зѣмъ.

Со́тникъ же и и́же съ ни́мъ стрегу́щiи Иису́са, ви́дѣвше тру́съ и бы́вшая, убоя́шася зѣло́, глаго́люще: вои́стинну Бо́жiй Сы́нъ бѣ́ Се́й.

Бя́ху же ту́ и жены́ мно́ги издале́ча зря́щя, я́же идо́ша по Иису́сѣ от Галиле́и, служа́щя Ему́:

въ ни́хже бѣ́ Марі́а Магдали́на, и Марі́а Иа́кова и Иосі́и ма́ти, и ма́ти сы́ну Зеведе́ову.

По́здѣ же бы́вшу, прiи́де человѣ́къ бога́тъ от Аримаѳе́а, и́менемъ Ио́сифъ, и́же и са́мъ учи́ся у Иису́са:

се́й присту́пль къ Пила́ту, проси́ тѣлесе́ Иису́сова. Тогда́ Пила́тъ повелѣ́ да́ти тѣ́ло.

И прiе́мь тѣ́ло Ио́сифъ, обви́тъ е́ плащани́цею чи́стою

и положи́ е́ въ но́вѣмъ свое́мъ гро́бѣ, его́же изсѣче́ въ ка́мени: и возвали́въ ка́мень ве́лiй надъ две́ри гро́ба, отъи́де.

Бѣ́ же ту́ Марі́а Магдали́на и друга́я Марі́а, сѣдя́щѣ пря́мо гро́ба.

[Зач. 114.] Во у́трiй же де́нь, и́же е́сть по пятцѣ́, собра́шася архiере́е и фарисе́е къ Пила́ту,

глаго́люще: го́споди, помяну́хомъ, я́ко льсте́цъ о́нъ рече́, еще́ сы́й жи́въ: по трiе́хъ дне́хъ воста́ну:

повели́ у́бо утверди́ти гро́бъ до тре́тiяго дне́, да не ка́ко прише́дше ученицы́ Его́ но́щiю укра́дутъ Его́ и реку́тъ лю́демъ: воста́ от ме́ртвыхъ: и бу́детъ послѣ́дняя ле́сть го́рша пе́рвыя.

Рече́ же и́мъ Пила́тъ: и́мате кустоді́ю: иди́те, утверди́те, я́коже вѣ́сте.

Они́ же ше́дше утверди́ша гро́бъ, зна́менавше ка́мень съ кустоді́ею.

Греческий [Greek (Koine)]

πρωΐας δὲ γενομένης συμβούλιον ἔλαβον πάντες οἱ ἀρχιερεῖς καὶ οἱ πρεσβύτεροι τοῦ λαοῦ κατὰ τοῦ Ἰησοῦ ὥστε θανατῶσαι αὐτόν

καὶ δήσαντες αὐτὸν ἀπήγαγον καὶ παρέδωκαν Пιλάτῳ τῷ ἡγεμόνι

τότε ἰδὼν Ἰούδας ὁ παραδιδοὺς αὐτὸν ὅτι κατεκρίθη μεταμεληθεὶς ἔστρεψεν τὰ τριάκοντα ἀργύρια τοῖς ἀρχιερεῦσιν καὶ πρεσβυτέροις

λέγων ἥμαρτον παραδοὺς αἷμα ἀθῷον οἱ δὲ εἶπαν τί πρὸς ἡμᾶς σὺ ὄψῃ

καὶ ῥίψας τὰ ἀργύρια εἰς τὸν ναὸν ἀνεχώρησεν καὶ ἀπελθὼν ἀπήγξατο

οἱ δὲ ἀρχιερεῖς λαβόντες τὰ ἀργύρια εἶπαν οὐκ ἔξεστιν βαλεῖν αὐτὰ εἰς τὸν κορβανᾶν ἐπεὶ τιμὴ αἵματός ἐστιν

συμβούλιον δὲ λαβόντες ἠγόρασαν ἐξ αὐτῶν τὸν ἀγρὸν τοῦ κεραμέως εἰς ταφὴν τοῖς ξένοις

διὸ ἐκλήθη ὁ ἀγρὸς ἐκεῖνος ἀγρὸς αἵματος ἕως τῆς σήμερον

τότε ἐπληρώθη τὸ ῥηθὲν διὰ Ἰερεμίου τοῦ προφήτου λέγοντος καὶ ἔλαβον τὰ τριάκοντα ἀργύρια τὴν τιμὴν τοῦ τετιμημένου ὃν ἐτιμήσαντο ἀπὸ υἱῶν Ἰσραήλ

καὶ ἔδωκαν αὐτὰ εἰς τὸν ἀγρὸν τοῦ κεραμέως καθὰ συνέταξέν μοι κύριος

ὁ δὲ Ἰησοῦς ἐστάθη ἔμπροσθεν τοῦ ἡγεμόνος καὶ ἐπηρώτησεν αὐτὸν ὁ ἡγεμὼν λέγων σὺ εἶ ὁ βασιλεὺς τῶν Ἰουδαίων ὁ δὲ Ἰησοῦς ἔφη σὺ λέγεις

καὶ ἐν τῷ κατηγορεῖσθαι αὐτὸν ὑπὸ τῶν ἀρχιερέων καὶ πρεσβυτέρων οὐδὲν ἀπεκρίνατο

τότε λέγει αὐτῷ ὁ Пιλᾶτος οὐκ ἀκούεις πόσα σου καταμαρτυροῦσιν

καὶ οὐκ ἀπεκρίθη αὐτῷ πρὸς οὐδὲ ἓν ῥῆμα ὥστε θαυμάζειν τὸν ἡγεμόνα λίαν

κατὰ δὲ ἑορτὴν εἰώθει ὁ ἡγεμὼν ἀπολύειν ἕνα τῷ ὄχλῳ δέσμιον ὃν ἤθελον

εἶχον δὲ τότε δέσμιον ἐπίσημον λεγόμενον Ἰησοῦν Βαραββᾶν

συνηγμένων οὖν αὐτῶν εἶπεν αὐτοῖς ὁ Пιλᾶτος τίνα θέλετε ἀπολύσω ὑμῖν Ἰησοῦν τὸν Βαραββᾶν ἢ Ἰησοῦν τὸν λεγόμενον Χριστόν

ᾔδει γὰρ ὅτι διὰ φθόνον παρέδωκαν αὐτόν

καθημένου δὲ αὐτοῦ ἐπὶ τοῦ βήματος ἀπέστειλεν πρὸς αὐτὸν ἡ γυνὴ αὐτοῦ λέγουσα μηδὲν σοὶ καὶ τῷ δικαίῳ ἐκείνῳ πολλὰ γὰρ ἔπαθον σήμερον κατ᾿ ὄναρ δι᾿ αὐτόν

οἱ δὲ ἀρχιερεῖς καὶ οἱ πρεσβύτεροι ἔπεισαν τοὺς ὄχλους ἵνα αἰτήσωνται τὸν Βαραββᾶν τὸν δὲ Ἰησοῦν ἀπολέσωσιν

ἀποκριθεὶς δὲ ὁ ἡγεμὼν εἶπεν αὐτοῖς τίνα θέλετε ἀπὸ τῶν δύο ἀπολύσω ὑμῖν οἱ δὲ εἶπαν τὸν Βαραββᾶν

λέγει αὐτοῖς ὁ Пιλᾶτος τί οὖν ποιήσω Ἰησοῦν τὸν λεγόμενον Χριστόν λέγουσιν πάντες σταυρωθήτω

ὁ δὲ ἔφη τί γὰρ κακὸν ἐποίησεν οἱ δὲ περισσῶς ἔκραζον λέγοντες σταυρωθήτω

ἰδὼν δὲ ὁ Пιλᾶτος ὅτι οὐδὲν ὠφελεῖ ἀλλὰ μᾶλλον θόρυβος γίνεται λαβὼν ὕδωρ ἀπενίψατο τὰς χεῖρας ἀπέναντι τοῦ ὄχλου λέγων ἀθῷός εἰμι ἀπὸ τοῦ αἵματος τούτου ὑμεῖς ὄψεσθε

καὶ ἀποκριθεὶς πᾶς ὁ λαὸς εἶπεν τὸ αἷμα αὐτοῦ ἐφ᾿ ἡμᾶς καὶ ἐπὶ τὰ τέκνα ἡμῶν

τότε ἀπέλυσεν αὐτοῖς τὸν Βαραββᾶν τὸν δὲ Ἰησοῦν φραγελλώσας παρέδωκεν ἵνα σταυρωθῇ

τότε οἱ στρατιῶται τοῦ ἡγεμόνος παραλαβόντες τὸν Ἰησοῦν εἰς τὸ πραιτώριον συνήγαγον ἐπ᾿ αὐτὸν ὅλην τὴν σπεῖραν

καὶ ἐκδύσαντες αὐτὸν χλαμύδα κοκκίνην περιέθηκαν αὐτῷ

καὶ πλέξαντες στέφανον ἐξ ἀκανθῶν ἐπέθηκαν ἐπὶ τῆς κεφαλῆς αὐτοῦ καὶ κάλαμον ἐν τῇ δεξιᾷ αὐτοῦ καὶ γονυπετήσαντες ἔμπροσθεν αὐτοῦ ἐνέπαιξαν αὐτῷ λέγοντες χαῖρε βασιλεῦ τῶν Ἰουδαίων

καὶ ἐμπτύσαντες εἰς αὐτὸν ἔλαβον τὸν κάλαμον καὶ ἔτυπτον εἰς τὴν κεφαλὴν αὐτοῦ

καὶ ὅτε ἐνέπαιξαν αὐτῷ ἐξέδυσαν αὐτὸν τὴν χλαμύδα καὶ ἐνέδυσαν αὐτὸν τὰ ἱμάτια αὐτοῦ καὶ ἀπήγαγον αὐτὸν εἰς τὸ σταυρῶσαι

ἐξερχόμενοι δὲ εὗρον ἄνθρωπον κυρηναῖον ὀνόματι Σίμωνα τοῦτον ἠγγάρευσαν ἵνα ἄρῃ τὸν σταυρὸν αὐτοῦ

καὶ ἐλθόντες εἰς τόπον λεγόμενον Γολγοθᾶ ὅ ἐστιν κρανίου τόπος λεγόμενος

ἔδωκαν αὐτῷ πιεῖν οἶνον μετὰ χολῆς μεμιγμένον καὶ γευσάμενος οὐκ ἠθέλησεν πιεῖν

σταυρώσαντες δὲ αὐτὸν διεμερίσαντο τὰ ἱμάτια αὐτοῦ βάλλοντες κλῆρον

καὶ καθήμενοι ἐτήρουν αὐτὸν ἐκεῖ

καὶ ἐπέθηκαν ἐπάνω τῆς κεφαλῆς αὐτοῦ τὴν αἰτίαν αὐτοῦ γεγραμμένην οὗτός ἐστιν Ἰησοῦς ὁ βασιλεῦς τῶν Ἰουδαίων

τότε σταυροῦνται σὺν αὐτῷ δύο λῃσταί εἷς ἐκ δεξιῶν καὶ εἷς ἐξ εὐωνύμων

οἱ δὲ παραπορευόμενοι ἐβλασφήμουν αὐτὸν κινοῦντες τὰς κεφαλὰς αὐτῶν

καὶ λέγοντες ὁ καταλύων τὸν ναὸν καὶ ἐν τρισὶν ἡμέραις οἰκοδομῶν σῶσον σεαυτόν εἰ υἱὸς εἶ τοῦ θεοῦ καὶ κατάβηθι ἀπὸ τοῦ σταυροῦ

ὁμοίως καὶ οἱ ἀρχιερεῖς ἐμπαίζοντες μετὰ τῶν γραμματέων καὶ πρεσβυτέρων ἔλεγον

ἄλλους ἔσωσεν ἑαυτὸν οὐ δύναται σῶσαι βασιλεὺς Ἰσραήλ ἐστιν καταβάτω νῦν ἀπὸ τοῦ σταυροῦ καὶ πιστεύσομεν ἐπ᾿ αὐτόν

πέποιθεν ἐπὶ τὸν θεόν ῥυσάσθω νῦν εἰ θέλει αὐτόν εἶπεν γὰρ ὅτι θεοῦ εἰμι υἱός

τὸ δ᾿ αὐτὸ καὶ οἱ λῃσταὶ οἱ συσταυρωθέντες σὺν αὐτῷ ὠνείδιζον αὐτόν

ἀπὸ δὲ ἕκτης ὥρας σκότος ἐγένετο ἐπὶ πᾶσαν τὴν γῆν ἕως ὥρας ἐνάτης

περὶ δὲ τὴν ἐνάτην ὥραν ἀνεβόησεν ὁ Ἰησοῦς φωνῇ μεγάλῃ λέγων Ηλι ηλι λεμα σαβαχθανι τοῦτ᾿ ἔστιν θεέ μου θεέ μου ἱνατί με ἐγκατέλιπες

τινὲς δὲ τῶν ἐκεῖ ἑστηκότων ἀκούσαντες ἔλεγον ὅτι Ἠλίαν φωνεῖ οὗτος

καὶ εὐθέως δραμὼν εἷς ἐξ αὐτῶν καὶ λαβὼν σπόγγον πλήσας τε ὄξους καὶ περιθεὶς καλάμῳ ἐπότιζεν αὐτόν

οἱ δὲ λοιποὶ ἔλεγον ἄφες ἴδωμεν εἰ ἔρχεται Ἠλίας σώσων αὐτόν

ὁ δὲ Ἰησοῦς πάλιν κράξας φωνῇ μεγάλῃ ἀφῆκεν τὸ πνεῦμα

καὶ ἰδοὺ τὸ καταπέτασμα τοῦ ναοῦ ἐσχίσθη ἀπ᾿ ἄνωθεν ἕως κάτω εἰς δύο καὶ ἡ γῆ ἐσείσθη καὶ αἱ πέτραι ἐσχίσθησαν

καὶ τὰ μνημεῖα ἀνεῴχθησαν καὶ πολλὰ σώματα τῶν κεκοιμημένων ἁγίων ἠγέρθησαν

καὶ ἐξελθόντες ἐκ τῶν μνημείων μετὰ τὴν ἔγερσιν αὐτοῦ εἰσῆλθον εἰς τὴν ἁγίαν πόλιν καὶ ἐνεφανίσθησαν πολλοῖς

ὁ δὲ ἑκατόνταρχος καὶ οἱ μετ᾿ αὐτοῦ τηροῦντες τὸν Ἰησοῦν ἰδόντες τὸν σεισμὸν καὶ τὰ γενόμενα ἐφοβήθησαν σφόδρα λέγοντες ἀληθῶς θεοῦ υἱὸς ἦν οὗτος

ἦσαν δὲ ἐκεῖ γυναῖκες πολλαὶ ἀπὸ μακρόθεν θεωροῦσαι αἵτινες ἠκολούθησαν τῷ Ἰησοῦ ἀπὸ τῆς Γαλιλαίας διακονοῦσαι αὐτῷ

ἐν αἷς ἦν Μαρία ἡ Μαγδαληνὴ καὶ Μαρία ἡ τοῦ Ἰακώβου καὶ Ἰωσὴφ μήτηρ καὶ ἡ μήτηρ τῶν υἱῶν Ζεβεδαίου

ὀψίας δὲ γενομένης ἦλθεν ἄνθρωπος πλούσιος ἀπὸ ἁριμαθαίας τοὔνομα Ἰωσήφ ὃς καὶ αὐτὸς ἐμαθητεύθη τῷ Ἰησοῦ

οὗτος προσελθὼν τῷ Пιλάτῳ ᾐτήσατο τὸ σῶμα τοῦ Ἰησοῦ τότε ὁ Пιλᾶτος ἐκέλευσεν ἀποδοθῆναι

καὶ λαβὼν τὸ σῶμα ὁ Ἰωσὴφ ἐνετύλιξεν αὐτὸ ἐν σινδόνι καθαρᾷ

καὶ ἔθηκεν αὐτὸ ἐν τῷ καινῷ αὐτοῦ μνημείῳ ὃ ἐλατόμησεν ἐν τῇ πέτρᾳ καὶ προσκυλίσας λίθον μέγαν τῇ θύρᾳ τοῦ μνημείου ἀπῆλθεν

ἦν δὲ ἐκεῖ Μαριὰμ ἡ Μαγδαληνὴ καὶ ἡ ἄλλη Μαρία καθήμεναι ἀπέναντι τοῦ τάφου

τῇ δὲ ἐπαύριον ἥτις ἐστὶν μετὰ τὴν παρασκευήν συνήχθησαν οἱ ἀρχιερεῖς καὶ οἱ Φαρισαῖοι πρὸς Пιλᾶτον

λέγοντες κύριε ἐμνήσθημεν ὅτι ἐκεῖνος ὁ πλάνος εἶπεν ἔτι ζῶν μετὰ τρεῖς ἡμέρας ἐγείρομαι

κέλευσον οὖν ἀσφαλισθῆναι τὸν τάφον ἕως τῆς τρίτης ἡμέρας μήποτε ἐλθόντες οἱ μαθηταὶ αὐτοῦ κλέψωσιν αὐτὸν καὶ εἴπωσιν τῷ λαῷ ἠγέρθη ἀπὸ τῶν νεκρῶν καὶ ἔσται ἡ ἐσχάτη πλάνη χείρων τῆς πρώτης

ἔφη αὐτοῖς ὁ Пιλᾶτος ἔχετε κουστωδίαν ὑπάγετε ἀσφαλίσασθε ὡς οἴδατε

οἱ δὲ πορευθέντες ἠσφαλίσαντο τὸν τάφον σφραγίσαντες τὸν λίθον μετὰ τῆς κουστωδίας

Французский (LSG)

Dès que le matin fut venu, tous les principaux sacrificateurs et les anciens du peuple tinrent conseil contre Jésus, pour le faire mourir.

Après l'avoir lié, ils l'emmenèrent, et le livrèrent à Ponce Pilate, le gouverneur.

Alors Judas, qui l'avait livré, voyant qu'il était condamné, se repentit, et rapporta les trente pièces d'argent aux principaux sacrificateurs et aux anciens,

en disant: J'ai péché, en livrant le sang innocent. Ils répondirent: Que nous importe? Cela te regarde.

Judas jeta les pièces d'argent dans le temple, se retira, et alla se pendre.

Les principaux sacrificateurs les ramassèrent, et dirent: Il n'est pas permis de les mettre dans le trésor sacré, puisque c'est le prix du sang.

Et, après en avoir délibéré, ils achetèrent avec cet argent le champ du potier, pour la sépulture des étrangers.

C'est pourquoi ce champ a été appelé champ du sang, jusqu'à ce jour.

Alors s'accomplit ce qui avait été annoncé par Jérémie, le prophète: Ils ont pris les trente pièces d'argent, la valeur de celui qui a été estimé, qu'on a estimé de la part des enfants d'Israël;

et il les ont données pour le champ du potier, comme le Seigneur me l'avait ordonné.

Jésus comparut devant le gouverneur. Le gouverneur l'interrogea, en ces termes: Es-tu le roi des Juifs? Jésus lui répondit: Tu le dis.

Mais il ne répondit rien aux accusations des principaux sacrificateurs et des anciens.

Alors Pilate lui dit: N'entends-tu pas de combien de choses ils t'accusent?

Et Jésus ne lui donna de réponse sur aucune parole, ce qui étonna beaucoup le gouverneur.

A chaque fête, le gouverneur avait coutume de relâcher un prisonnier, celui que demandait la foule.

Ils avaient alors un prisonnier fameux, nommé Barabbas.

Comme ils étaient assemblés, Pilate leur dit: Lequel voulez-vous que je vous relâche, Barabbas, ou Jésus, qu'on appelle Christ?

Car il savait que c'était par envie qu'ils avaient livré Jésus.

Pendant qu'il était assis sur le tribunal, sa femme lui fit dire: Qu'il n'y ait rien entre toi et ce juste; car aujourd'hui j'ai beaucoup souffert en songe à cause de lui.

Les principaux sacrificateurs et les anciens persuadèrent à la foule de demander Barabbas, et de faire périr Jésus.

Le gouverneur prenant la parole, leur dit: Lequel des deux voulez-vous que je vous relâche? Ils répondirent: Barabbas.

Pilate leur dit: Que ferai-je donc de Jésus, qu'on appelle Christ? Tous répondirent: Qu'il soit crucifié!

Le gouverneur dit: Mais quel mal a-t-il fait? Et ils crièrent encore plus fort: Qu'il soit crucifié!

Pilate, voyant qu'il ne gagnait rien, mais que le tumulte augmentait, prit de l'eau, se lava les mains en présence de la foule, et dit: Je suis innocent du sang de ce juste. Cela vous regarde.

Et tout le peuple répondit: Que son sang retombe sur nous et sur nos enfants!

Alors Pilate leur relâcha Barabbas; et, après avoir fait battre de verges Jésus, il le livra pour être crucifié.

Les soldats du gouverneur conduisirent Jésus dans le prétoire, et ils assemblèrent autour de lui toute la cohorte.

Ils lui ôtèrent ses vêtements, et le couvrirent d'un manteau écarlate.

Ils tressèrent une couronne d'épines, qu'ils posèrent sur sa tête, et ils lui mirent un roseau dans la main droite; puis, s'agenouillant devant lui, ils le raillaient, en disant: Salut, roi des Juifs!

Et ils crachaient contre lui, prenaient le roseau, et frappaient sur sa tête.

Après s'être ainsi moqués de lui, ils lui ôtèrent le manteau, lui remirent ses vêtements, et l'emmenèrent pour le crucifier.

Lorsqu'ils sortirent, ils rencontrèrent un homme de Cyrène, appelé Simon, et ils le forcèrent à porter la croix de Jésus.

Arrivés au lieu nommé Golgotha, ce qui signifie lieu du crâne,

ils lui donnèrent à boire du vin mêlé de fiel; mais, quand il l'eut goûté, il ne voulut pas boire.

Après l'avoir crucifié, ils se partagèrent ses vêtements, en tirant au sort, afin que s'accomplît ce qui avait été annoncé par le prophète: Ils se sont partagé mes vêtements, et ils ont tiré au sort ma tunique.

Puis ils s'assirent, et le gardèrent.

Pour indiquer le sujet de sa condamnation, on écrivit au-dessus de sa tête: Celui-ci est Jésus, le roi des Juifs.

Avec lui furent crucifiés deux brigands, l'un à sa droite, et l'autre à sa gauche.

Les passants l'injuriaient, et secouaient la tête,

en disant: Toi qui détruis le temple, et qui le rebâtis en trois jours, sauve-toi toi-même! Si tu es le Fils de Dieu, descends de la croix!

Les principaux sacrificateurs, avec les scribes et les anciens, se moquaient aussi de lui, et disaient:

Il a sauvé les autres, et il ne peut se sauver lui-même! S'il est roi d'Israël, qu'il descende de la croix, et nous croirons en lui.

Il s'est confié en Dieu; que Dieu le délivre maintenant, s'il l'aime. Car il a dit: Je suis Fils de Dieu.

Les brigands, crucifiés avec lui, l'insultaient de la même manière.

Depuis la sixième heure jusqu'à la neuvième, il y eut des ténèbres sur toute la terre.

Et vers la neuvième heure, Jésus s'écria d'une voix forte: Éli, Éli, lama sabachthani? c'est-à-dire: Mon Dieu, mon Dieu, pourquoi m'as-tu abandonné?

Quelques-un de ceux qui étaient là, l'ayant entendu, dirent: Il appelle Élie.

Et aussitôt l'un d'eux courut prendre une éponge, qu'il remplit de vinaigre, et, l'ayant fixée à un roseau, il lui donna à boire.

Mais les autres disaient: Laisse, voyons si Élie viendra le sauver.

Jésus poussa de nouveau un grand cri, et rendit l'esprit.

Et voici, le voile du temple se déchira en deux, depuis le haut jusqu'en bas, la terre trembla, les rochers se fendirent,

les sépulcres s'ouvrirent, et plusieurs corps des saints qui étaient morts ressuscitèrent.

Étant sortis des sépulcres, après la résurrection de Jésus, ils entrèrent dans la ville sainte, et apparurent à un grand nombre de personnes.

Le centenier et ceux qui étaient avec lui pour garder Jésus, ayant vu le tremblement de terre et ce qui venait d'arriver, furent saisis d'une grande frayeur, et dirent: Assurément, cet homme était Fils de Dieu.

Il y avait là plusieurs femmes qui regardaient de loin; qui avaient accompagné Jésus depuis la Galilée, pour le servir.

Parmi elles étaient Marie de Magdala, Marie, mère de Jacques et de Joseph, et la mère des fils de Zébédée.

Le soir étant venu, arriva un homme riche d'Arimathée, nommé Joseph, lequel était aussi disciple de Jésus.

Il se rendit vers Pilate, et demanda le corps de Jésus. Et Pilate ordonna de le remettre.

Joseph prit le corps, l'enveloppa d'un linceul blanc,

et le déposa dans un sépulcre neuf, qu'il s'était fait tailler dans le roc. Puis il roula une grande pierre à l'entrée du sépulcre, et il s'en alla.

Marie de Magdala et l'autre Marie étaient là, assises vis-à-vis du sépulcre.

Le lendemain, qui était le jour après la préparation, les principaux sacrificateurs et les pharisiens allèrent ensemble auprès de Pilate,

et dirent: Seigneur, nous nous souvenons que cet imposteur a dit, quand il vivait encore: Après trois jours je ressusciterai.

Ordonne donc que le sépulcre soit gardé jusqu'au troisième jour, afin que ses disciples ne viennent pas dérober le corps, et dire au peuple: Il est ressuscité des morts. Cette dernière imposture serait pire que la première.

Pilate leur dit: Vous avez une garde; allez, gardez-le comme vous l'entendrez.

Ils s'en allèrent, et s'assurèrent du sépulcre au moyen de la garde, après avoir scellé la pierre.

Рус. (Аверинцев)

Языки

А ранним утром все первосвященники и старейшины Израиля совместно приняли решение против Иисуса, чтобы предать Его смерти:

и Его, связав, отвели и выдали Пилату, римскому наместнику.

Тогда Иуда, предавший Его, видя, что Он осужден, раскаялся и отнес тридцать серебряных монет первосвященникам и старейшинам,

говоря:
«Согрешил я, предав кровь невинную».
А они сказали:
«Что нам до того? Это уж твоя забота».

И он, кинув монеты в Храме, ушел и удавился.

А первосвященники, взяв монеты, сказали:
«Нельзя приложить их к храмовым пожертвованиям, ибо это цена за кровь».

Посовещавшись, они решили купить на эти деньги поле горшечника, чтобы погребать там чужестранцев.

Потому поле это и зовется до сего дня Полем Крови.

Тогда исполнилось реченное через пророка Иеремию, который сказал:
«И взяли они тридцать серебренников,
цену Того, Кто был оценен,
Которого оценили сыны Израилевы,

и отдали их за поле горшечника,
как повелел мне Господь».

А Иисус был поставлен перед римским наместником; и спросил Его наместник:
«Ты ли – царь иудейский?»
Но Иисус сказал:
«Это ты говоришь».

И на обвинения против Него от первосвященников и старейшин Он не отвечал ничего.

Тогда говорит ему Пилат:
«Не слышишь, сколько свидетельств против Тебя?»

Но Он не ответил ему ни на одно его слово, так что наместник был изумлен весьма.

А на праздник имел наместник обыкновение отпускать одного узника, какого хотел народ.

А был у них тогда знаменитый узник по имени Иисус Варавва.

И когда собрались люди, спросил их Пилат:
«Кого вы хотите, чтобы я отпустил вам, Иисуса Варавву или Иисуса, именуемого Христос?».

Ведь Пилат знал, что Его выдали из зависти.

А когда он сидел на судейском месте, жена его велела ему передать:
«Не тронь этого Праведника! Сегодня ночью я много выстрадала из-за него во сне».

Но первосвященники и старейшины подбили народ, чтобы просили за Варавву, а Иисуса погубили.

А наместник обратился к ним:
«Кого из двух хотите вы, чтобы я отпустил вам?»
Они же ответили:
«Варавву!»

Говорит им Пилат:
«А что же мне делать с Иисусом, называемым Христос?»
Говорят все:
«Пусть будет распят!»

А тот спросил:
«Что же дурного Он сделал?»
Но они еще громче закричали:
«Пусть будет распят!»

Видя, что ничего не помогает, но буйства делается все больше, взял воды и перед народом умыл руки, говоря:
«Я неповинен в Его крови; ответ на вас!»

И весь народ сказал:
«Кровь Его на нас и на детях наших!»

Тогда он отпустил им Варавву, а Христа отдал после бичевания распять на кресте.

Тогда воины наместника, уведя Иисуса в преторию, столпились вокруг Него целой когортой;

раздев Его, они накинули на Него алый плащ,

и сплели венок из терния, и надели Ему на голову, и вложили Ему в правую руку тростник, и преклоняя перед Ним колени, насмехались над Ним, приговаривая:
«Привет Тебе, о Царь Иудейский!»

И плевали в Него, и взяли тростник, и били Его по голове.

А когда натешились над Ним, сняли с Него плащ, и надели одежды Его, и повели Его на распятие.

Когда они выходили, им встретился человек из Кирены, по имени Симон, которого они понудили нести Его крест.

И когда пришли они на место, именуемое Голгофа, что означает Лобное Место,

давали они Ему пить вино, смешанное с желчью; и Он, отведав, не захотел пить.

А распяв Его, стали делить между собой одежды Его, бросая жребий;

и сев, стали Его там сторожить.

И поместили над головой Его надпись с указанием вины:
«Это Иисус, Царь Иудейский».

Тогда распяли вместе с Ним двоих разбойников, одного по правую руку, другого по левую.

А кто проходил мимо, хулили Его, качая головами

и приговаривая:
«Ты, что можешь разрушить Храм и в три дня восстановить его! Спаси Самого Себя, если Ты – Сын Божий, и сойди со креста!»

Подобным же образом глумились и первосвященники вместе с книжниками и старейшинами, говоря:

«Других спасал, а Самого Себя спасти не может! Это – Царь Израиля, пусть сойдет сейчас со креста, и мы уверуем в Него!».

«Он уповал на Бога, пусть Бог теперь избавит Его, если Он Ему угоден!» «Он же сказал, что Он – Божий Сын».

Также и разбойники, распятые вместе с Ним, поносили Его.

А от шестого часа до часа девятого сделалась тьма по всей земле.

Но около девятого часа возопил Иисус громким голосом:
«Или, Или! Лама савахфани?»
Это означает:
«Боже мой, Боже мой! Зачем Ты оставил Меня?»

А некоторые из тех, что стояли там, услышав это, говорили: «Он Илию зовет!»

И один из них тотчас побежал, взял губку и, окунув ее в уксус и водрузив на трость, дал ему испить.

А другие говорили:
«Оставь! Посмотрим, придет ли Илия спасать Его».

Но Иисус, еще раз возопив громким голосом, испустил дух.

И вот, завеса во Храме разодралась надвое; и сотряслась земля, и расселись скалы,

и отверзлись гробницы, и восстали многие тела усопших святых,

и вышли по восстании Его из гробниц, и вошли в Святой Город, и многим являлись.

А центурион и его воины, которые стерегли Иисуса, увидев землетрясение и все, что происходило, устрашились, говоря:
«Этот человек был воистину Сын Божий!»

И было там много женщин, смотревших издали; это были те, которые ходили за Иисусом от Галилеи, служа Ему.

В числе их была Мария Магдалина, и Мария, мать Иакова и Иосифа, и мать сыновей Зеведеевых.

А когда наступил вечер, пришел богатый человек из Аримафеи, по имени Иосиф, который и сам поучался у Иисуса.

Явившись к Пилату, он просил тело Иисуса; тогда Пилат распорядился выдать.

И взяв тело, Иосиф завернул его в чистую льняную ткань,

и положил его в новой, принадлежавшей ему гробнице, которую высек в скале; и ушел, привалив к двери гробницы большой камень.

А были там Мария из Магдалы и другая Мария, сидевшие напротив гробницы.

А поутру, в тот день, который после пятницы, собрались к Пилату первосвященники и фарисеи,

говоря:
«Господин! Мы припомнили, что когда обманщик тот еще был жив, он сказал: «Через три дня восстану!»

Так прикажи до третьего дня охранять гробницу, чтобы ученики его не пришли и не украли тело; а то скажут народу: «Он восстал из мертвых!» – и будет последующий обман горше предыдущего».

Сказал им Пилат:
«Стража у вас; ступайте и примите меры, какие считаете нужными».

А они пошли и приняли меры, касающиеся гробницы, опечатав камень и приставив стражу.