тогда́ сбы́стся рече́нное Иеремі́емъ проро́комъ, глаго́лющимъ: и прiя́ша три́десять сре́бреникъ, цѣ́ну Цѣне́ннаго, Его́же цѣни́ша от сыно́въ Изра́илевъ,

и да́ша я́ на село́ скуде́льничо, я́коже сказа́ мнѣ́ Госпо́дь.

Иису́съ же ста́ предъ иге́мономъ. И вопроси́ Его́ иге́монъ, глаго́ля: Ты́ ли еси́ Ца́рь Иуде́йскiй? Иису́съ же рече́ ему́: ты́ глаго́леши.

И егда́ На́нь глаго́лаху архiере́е и ста́рцы, ничесо́же отвѣщава́ше.

Тогда́ глаго́ла Ему́ Пила́тъ: не слы́шиши ли, коли́ка на Тя́ свидѣ́телствуютъ?

И не отвѣща́ ему́ ни къ еди́ному глаго́лу, я́ко диви́тися иге́мону зѣло́.

На [вся́къ] же пра́здникъ обы́чай бѣ́ иге́мону отпуща́ти еди́наго наро́ду свя́зня, его́же хотя́ху:

имя́ху же тогда́ свя́зана наро́чита, глаго́лемаго Вара́вву:

собра́вшымся же и́мъ, рече́ и́мъ Пила́тъ: кого́ хо́щете [от обою́] отпущу́ ва́мъ: Вара́вву ли, или́ Иису́са глаго́лемаго Христа́?

Вѣ́дяше бо, я́ко за́висти ра́ди преда́ша Его́.

Сѣдя́щу же ему́ на суди́щи, посла́ къ нему́ жена́ его́, глаго́лющи: ничто́же тебѣ́ и Пра́веднику Тому́: мно́го бо пострада́хъ дне́сь во снѣ́ Его́ ра́ди.

Архiере́е же и ста́рцы наусти́ша наро́ды, да испро́сятъ Ва́равву, Иису́са же погубя́тъ.

Отвѣща́въ же иге́монъ рече́ и́мъ: кого́ хо́щете от обою́ отпущу́ ва́мъ? Они́ же рѣ́ша: Вара́вву.

Глаго́ла и́мъ Пила́тъ: что́ у́бо сотворю́ Иису́су глаго́лемому Христу́? Глаго́лаша ему́ вси́: да ра́спятъ бу́детъ.

Иге́монъ же рече́: ко́е у́бо зло́ сотвори́? Они́ же и́злиха вопiя́ху, глаго́люще: да про́пятъ бу́детъ.

Ви́дѣвъ же Пила́тъ, я́ко ничто́же успѣва́етъ, но па́че молва́ быва́етъ, прiе́мь во́ду, умы́ ру́цѣ предъ наро́домъ, глаго́ля: непови́ненъ е́смь от кро́ве Пра́веднаго Сего́: вы́ у́зрите.

И отвѣща́вше вси́ лю́дiе рѣ́ша: кро́вь Его́ на на́съ и на ча́дѣхъ на́шихъ.

Тогда́ отпусти́ и́мъ Вара́вву: Иису́са же би́въ предаде́ [и́мъ], да Его́ про́пнутъ.

[Зач. 112.] Тогда́ во́ини иге́моновы, прiе́мше Иису́са на суди́ще, собра́ша На́нь все́ мно́жество во́инъ:

и совле́кше Его́, одѣ́яша Его́ хлами́дою червле́ною:

и спле́тше вѣне́цъ от те́рнiя, возложи́ша на главу́ Его́, и тро́сть въ десни́цу Его́: и покло́ншеся на колѣ́ну предъ Ни́мъ руга́хуся Ему́, глаго́люще: ра́дуйся, Царю́ Иуде́йскiй.

И плю́нувше На́нь, прiя́ша тро́сть и бiя́ху по главѣ́ Его́.

И егда́ поруга́шася Ему́, совлеко́ша съ Него́ багряни́цу и облеко́ша Его́ въ ри́зы Его́: и ведо́ша Его́ на пропя́тiе.

Исходя́ще же обрѣто́ша человѣ́ка Кирине́йска, и́менемъ Си́мона: и сему́ задѣ́ша понести́ кре́стъ Его́.

[Зач. 113.] И прише́дше на мѣ́сто нарица́емое Голго́ѳа, е́же е́сть глаго́лемо Кра́нiево мѣ́сто,

да́ша ему́ пи́ти о́цетъ съ же́лчiю смѣ́шенъ: и вку́шь, не хотя́ше пи́ти.

Распе́ншiи же Его́ раздѣли́ша ри́зы Его́, ве́ргше жре́бiя:

и сѣдя́ще стрежа́ху Его́ ту́:

и возложи́ша верху́ главы́ Его́ вину́ Его́ напи́сану: Се́й е́сть Иису́съ, Ца́рь Иуде́йскiй.

Тогда́ распя́ша съ Ни́мъ два́ разбо́йника: еди́наго о десну́ю, и еди́наго о шу́юю.

Мимоходя́щiи же ху́ляху Его́, покива́юще глава́ми свои́ми

и глаго́люще: Разоря́яй це́рковь и треми́ де́нми Созида́яй, спаси́ся Са́мъ: а́ще Сы́нъ еси́ Бо́жiй, сни́ди со кре́ста́.

Та́кожде же и архiере́е руга́ющеся съ кни́жники и ста́рцы [и фарисе́и], глаго́лаху:

ины́я спасе́, Себе́ ли не мо́жетъ спасти́? А́ще Ца́рь Изра́илевъ е́сть, да сни́детъ ны́нѣ со кре́ста́, и вѣ́руемъ въ Него́:

упова́ на Бо́га: да изба́витъ ны́нѣ Его́, а́ще хо́щетъ Ему́. Рече́ бо, я́ко Бо́жiй е́смь Сы́нъ.

То́жде же и разбо́йника распя́тая съ Ни́мъ поноша́ста Ему́.

От шеста́го же часа́ тма́ бы́сть по все́й земли́ до часа́ девя́таго:

о девя́тѣмъ же часѣ́ возопи́ Иису́съ гла́сомъ ве́лiимъ, глаго́ля: Или́, Или́, лима́ савахѳани́? Е́же е́сть, Бо́же Мо́й, Бо́же Мо́й, вску́ю Мя́ еси́ оста́вилъ?

Нѣ́цыи же от ту́ стоя́щихъ слы́шавше глаго́лаху, я́ко Илiю́ глаша́етъ Се́й.

И а́бiе те́къ еди́нъ от ни́хъ, и прiе́мь гу́бу, испо́лнивъ же о́цта, и вонзе́ на тро́сть, напая́ше Его́.

Про́чiи же глаго́лаху: оста́ви, да ви́димъ, а́ще прiи́детъ Илiа́ спасти́ Его́.

Иису́съ же, па́ки возопи́въ гла́сомъ ве́лiимъ, испусти́ ду́хъ.

И се́, завѣ́са церко́вная раздра́ся на дво́е съ вы́шняго кра́я до ни́жняго: и земля́ потрясе́ся: и ка́менiе распаде́ся:

и гро́би отверзо́шася: и мно́га тѣлеса́ усо́пшихъ святы́хъ воста́ша:

и изше́дше изъ гро́бъ, по воскресе́нiи Его́, внидо́ша во святы́й гра́дъ и яви́шася мно́зѣмъ.

Со́тникъ же и и́же съ ни́мъ стрегу́щiи Иису́са, ви́дѣвше тру́съ и бы́вшая, убоя́шася зѣло́, глаго́люще: вои́стинну Бо́жiй Сы́нъ бѣ́ Се́й.

Бя́ху же ту́ и жены́ мно́ги издале́ча зря́щя, я́же идо́ша по Иису́сѣ от Галиле́и, служа́щя Ему́:

въ ни́хже бѣ́ Марі́а Магдали́на, и Марі́а Иа́кова и Иосі́и ма́ти, и ма́ти сы́ну Зеведе́ову.

По́здѣ же бы́вшу, прiи́де человѣ́къ бога́тъ от Аримаѳе́а, и́менемъ Ио́сифъ, и́же и са́мъ учи́ся у Иису́са:

се́й присту́пль къ Пила́ту, проси́ тѣлесе́ Иису́сова. Тогда́ Пила́тъ повелѣ́ да́ти тѣ́ло.

И прiе́мь тѣ́ло Ио́сифъ, обви́тъ е́ плащани́цею чи́стою

и положи́ е́ въ но́вѣмъ свое́мъ гро́бѣ, его́же изсѣче́ въ ка́мени: и возвали́въ ка́мень ве́лiй надъ две́ри гро́ба, отъи́де.

Бѣ́ же ту́ Марі́а Магдали́на и друга́я Марі́а, сѣдя́щѣ пря́мо гро́ба.

[Зач. 114.] Во у́трiй же де́нь, и́же е́сть по пятцѣ́, собра́шася архiере́е и фарисе́е къ Пила́ту,

глаго́люще: го́споди, помяну́хомъ, я́ко льсте́цъ о́нъ рече́, еще́ сы́й жи́въ: по трiе́хъ дне́хъ воста́ну:

повели́ у́бо утверди́ти гро́бъ до тре́тiяго дне́, да не ка́ко прише́дше ученицы́ Его́ но́щiю укра́дутъ Его́ и реку́тъ лю́демъ: воста́ от ме́ртвыхъ: и бу́детъ послѣ́дняя ле́сть го́рша пе́рвыя.

Рече́ же и́мъ Пила́тъ: и́мате кустоді́ю: иди́те, утверди́те, я́коже вѣ́сте.

Они́ же ше́дше утверди́ша гро́бъ, зна́менавше ка́мень съ кустоді́ею.

Синодальный

1 Суд Пилата; конец Иуды. 27 Багряница и терновый венец; распятие; 38 насмешки над Иисусом Христом; 45 возгласы с Креста; Его смерть; 57 погребение. 62 Охрана гроба.

[Зач. 110.] Когда же настало утро, все первосвященники и старейшины народа имели совещание об Иисусе, чтобы предать Его смерти;

и, связав Его, отвели и предали Его Понтию Пилату, правителю.

[Зач. 111.] Тогда Иуда, предавший Его, увидев, что Он осужден, и, раскаявшись, возвратил тридцать сребреников первосвященникам и старейшинам,

говоря: согрешил я, предав кровь невинную. Они же сказали ему: что́ нам до того? смотри сам.

И, бросив сребреники в храме, он вышел, пошел и удавился.

Первосвященники, взяв сребреники, сказали: непозволительно положить их в сокровищницу церковную, потому что это цена крови.

Сделав же совещание, купили на них землю горшечника, для погребения странников;

посему и называется земля та «землею крови» до сего дня.

Тогда сбылось реченное через пророка Иеремию, который говорит: и взяли тридцать сребреников, цену Оцененного, Которого оценили сыны Израиля,

и дали их за землю горшечника, как сказал мне Господь.

Иисус же стал пред правителем. И спросил Его правитель: Ты Царь Иудейский? Иисус сказал ему: ты говоришь.

И когда обвиняли Его первосвященники и старейшины, Он ничего не отвечал.

Тогда говорит Ему Пилат: не слышишь, сколько свидетельствуют против Тебя?

И не отвечал ему ни на одно слово, так что правитель весьма дивился.

На праздник же Пасхи правитель имел обычай отпускать народу одного узника, которого хотели.

Был тогда у них известный узник, называемый Варавва;

итак, когда собрались они, сказал им Пилат: кого хотите, чтобы я отпустил вам: Варавву, или Иисуса, называемого Христом?

ибо знал, что предали Его из зависти.

Между тем, как сидел он на судейском месте, жена его послала ему сказать: не делай ничего Праведнику Тому, потому что я ныне во сне много пострадала за Него.

Но первосвященники и старейшины возбудили народ просить Варавву, а Иисуса погубить.

Тогда правитель спросил их: кого из двух хотите, чтобы я отпустил вам? Они сказали: Варавву.

Пилат говорит им: что́ же я сделаю Иисусу, называемому Христом? Говорят ему все: да будет распят.

Правитель сказал: какое же зло сделал Он? Но они еще сильнее кричали: да будет распят.

Пилат, видя, что ничто не помогает, но смятение увеличивается, взял воды и умыл руки перед народом, и сказал: невиновен я в крови Праведника Сего; смотрите вы.

И, отвечая, весь народ сказал: кровь Его на нас и на детях наших.

Тогда отпустил им Варавву, а Иисуса, бив, предал на распятие.

[Зач. 112.] Тогда воины правителя, взяв Иисуса в преторию*, собрали на Него весь полк //*Судилище преторское.

и, раздев Его, надели на Него багряницу;

и, сплетши венец из терна, возложили Ему на голову и дали Ему в правую руку трость; и, становясь пред Ним на колени, насмехались над Ним, говоря: радуйся, Царь Иудейский!

и плевали на Него и, взяв трость, били Его по голове.

И когда насмеялись над Ним, сняли с Него багряницу, и одели Его в одежды Его, и повели Его на распятие.

Выходя, они встретили одного Киринеянина, по имени Симона; сего заставили нести крест Его.

[Зач. 113.] И, придя на место, называемое Голгофа, что значит: Лобное место,

дали Ему пить уксуса, смешанного с желчью; и, отведав, не хотел пить.

Распявшие же Его делили одежды Его, бросая жребий;

и, сидя, стерегли Его там;

и поставили над головою Его надпись, означающую вину Его: Сей есть Иисус, Царь Иудейский.

Тогда распяты с Ним два разбойника: один по правую сторону, а другой по левую.

Проходящие же злословили Его, кивая головами своими

и говоря: Разрушающий храм и в три дня Созидающий! спаси Себя Самого; если Ты Сын Божий, сойди с креста.

Подобно и первосвященники с книжниками и старейшинами и фарисеями, насмехаясь, говорили:

других спасал, а Себя Самого не может спасти; если Он Царь Израилев, пусть теперь сойдет с креста, и уверуем в Него;

уповал на Бога; пусть теперь избавит Его, если Он угоден Ему. Ибо Он сказал: Я Божий Сын.

Также и разбойники, распятые с Ним, поносили Его.

От шестого же часа тьма была по всей земле до часа девятого;

а около девятого часа возопил Иисус громким голосом: Или́, Или́! лама́ савахфани́? то есть: Боже Мой, Боже Мой! для чего Ты Меня оставил?

Некоторые из стоявших там, слыша это, говорили: Илию зовет Он.

И тотчас побежал один из них, взял губку, наполнил уксусом и, наложи́в на трость, давал Ему пить;

а другие говорили: постой, посмотрим, придет ли Илия спасти Его.

Иисус же, опять возопив громким голосом, испустил дух.

И вот, завеса в храме раздралась надвое, сверху донизу; и земля потряслась; и камни расселись;

и гробы отверзлись; и многие тела усопших святых воскресли

и, выйдя из гробов по воскресении Его, вошли во святой град и явились многим.

Сотник же и те, которые с ним стерегли Иисуса, видя землетрясение и все бывшее, устрашились весьма и говорили: воистину Он был Сын Божий.

Там были также и смотрели издали многие женщины, которые следовали за Иисусом из Галилеи, служа Ему;

между ними были Мария Магдалина и Мария, мать Иакова и Иосии, и мать сыновей Зеведеевых.

Когда же настал вечер, пришел богатый человек из Аримафеи, именем Иосиф, который также учился у Иисуса;

он, придя к Пилату, просил тела Иисусова. Тогда Пилат приказал отдать тело;

и, взяв тело, Иосиф обвил его чистою плащаницею* //*Полотном.

и положил его в новом своем гробе, который высек он в скале; и, привалив большой камень к двери гроба, удалился.

Была же там Мария Магдалина и другая Мария, которые сидели против гроба.

[Зач. 114.] На другой день, который следует за пятницею, собрались первосвященники и фарисеи к Пилату

и говорили: господин! Мы вспомнили, что обманщик Тот, еще будучи в живых, сказал: после трех дней воскресну;

итак, прикажи охранять гроб до третьего дня, чтобы ученики Его, придя ночью, не украли Его и не сказали народу: воскрес из мертвых; и будет последний обман хуже первого.

Пилат сказал им: имеете стражу; пойдите, охраняйте, как знаете.

Они пошли и поставили у гроба стражу, и приложили к камню печать.

Сербский

А кад би ујутру, учинише веће сви главари свештенички и старешине народне за Исуса да Га погубе.

И свезавши Га одведоше, и предаше Га Понтију Пилату, судији.

Тада видевши Јуда издајник Његов да Га осудише раскаја се, и врати тридесет сребрника главарима свештеничким и старешинама

Говорећи: Ја сагреших што издадох крв праву. А они рекоше: Шта ми маримо за то? Ти ћеш видети.

И бацивши сребрнике у цркви изиђе, и отиде те се обеси.

А главари свештенички узевши сребрнике рекоше: Не ваља их метнути у црквену хазну, јер је узето за крв.

Него се договорише те купише за њих лончареву њиву за гробље гостима.

Од тога се и прозва она њива крвна њива и до данас.

Тада се изврши шта је казао пророк Јеремија говорећи: И узеше тридесет сребрника, цену цењенога кога су ценили синови Израиљеви;

И дадоше их за њиву лончареву, као што ми каза Господ.

А Исус стаде пред судијом, и запита Га судија говорећи: Ти ли си цар јудејски? А Исус рече му: Ти кажеш.

И кад Га тужаху главари свештенички и старешине, ништа не одговори.

Тада рече ми Пилат: Чујеш ли шта на тебе сведоче?

И не одговори му ни једну реч тако да се судија дивљаше врло.

А о сваком празнику пасхе беше обичај у судије да пусти народу по једног сужња кога они хоће.

А тада имаху знатног сужња по имену Варава.

И кад се сабраше, рече им Пилат: Кога хоћете да вам пустим? Вараву или Исуса прозваног Христа?

Јер знаше да су Га из зависти предали.

А кад сеђаше у суду, поручи му жена његова говорећи: Немој се ти ништа мешати у суд тог праведника, јер сам данас у сну много пострадала њега ради.

А главари свештенички и старешине наговорише народ да ишту Вараву, а Исуса да погубе.

А судија одговарајући рече им: Кога хоћете од ове двојице да вам пустим? А они рекоше: Вараву.

Рече им Пилат: А шта ћу чинити с Исусом прозваним Христом? Рекоше му сви: Да се разапне.

Судија пак рече: А какво је зло учинио? А они гласно повикаше говорећи: Да се разапне.

А кад виде Пилат да ништа не помаже него још већа буна бива, узе воду те уми руке пред народом говорећи: Ја нисам крив у крви овог праведника: ви ћете видети.

И одговарајући сав народ рече: Крв његова на нас и на децу нашу.

Тада пусти им Вараву, а Исуса шибавши предаде да се разапне.

Тада војници судијини узеше Исуса у судницу и скупише на Њ сву чету војника.

И свукавши Га обукоше Му скерлетну кабаницу.

И оплетавши венац од трња метнуше Му на главу, и дадоше Му трску у десницу; и клекнувши на колена пред Њим ругаху Му се говорећи: Здраво, царе јудејски!

И пљунувши на Њ узеше трску и бише Га по глави.

И кад Му се наругаше, свукоше с Њега кабаницу, и обукоше Га у хаљине Његове, и поведоше Га да Га разапну.

И излазећи нађоше човека из Кирине по имену Симона и натераше га да Му понесе крст.

И дошавши на место које се зове Голгота, то јест костурница,

Дадоше Му да пије сирће помешано са жучи, и окусивши не хте да пије.

А кад Га разапеше, разделише хаљине Његове бацивши коцке;

И сеђаху онде те Га чуваху.

И метнуше Му више главе кривицу Његову написану: Ово је Исус цар јудејски.

Тада распеше с Њиме два хајдука, једног с десне а једног с леве стране.

А који пролажаху хуљаху на Њ машући главама својим.

И говорећи: Ти који цркву разваљујеш и за три дана начињаш помози сам себи; ако си син Божји, сиђи с крста.

А тако и главари свештенички с књижевницима и старешинама подсмевајући се говораху:

Другима поможе, а себи не може помоћи. Ако је цар Израиљев, нека сиђе сад с крста па ћемо га веровати.

Он се уздао у Бога: нека му помогне сад, ако му је по вољи, јер говораше: Ја сам син Божји.

Тако исто и хајдуци разапети с Њим ругаху Му се.

А од шестог сата би тама по свој земљи до сата деветог.

А око деветог сата повика Исус гласно говорећи: Или! Или! Лама савахтани? То јест: Боже мој! Боже мој! Зашто си ме оставио?

А неки од оних што стајаху онде чувши то говораху: Овај зове Илију.

И одмах отрча један од њих те узе сунђер, и напуни оцта, па натаче на трску, те Га појаше.

А остали говораху: Стани да видимо хоће ли доћи Илија да му помогне.

А Исус опет повика гласно и испусти душу.

И гле, завеса црквена раздре се надвоје од горњег краја до доњег; и земља се потресе, и камење се распаде;

И гробови се отворише, и усташе многа тела светих који су помрли;

И изашавши из гробова, по васкрсењу Његовом, уђоше у свети град и показаше се многима.

А капетан и који с њим чуваху Исуса видевши да се земља тресе и шта би, поплашише се врло говорећи: Заиста овај беше Син Божји.

И онде беху и гледаху издалека многе жене које су ишле за Исусом из Галилеје и служиле Му.

Међу којима беше Марија Магдалина и Марија мати Јаковљева и Јосијина и мати синова Зеведејевих.

А кад би увече, дође човек богат из Ариматеје, по имену Јосиф, који је такође био ученик Исусов.

Овај приступивши к Пилату замоли га за тело Исусово. Тада Пилат заповеди да му даду тело.

И узевши Јосиф тело зави Га у платно чисто;

И метну Га у нови свој гроб што је био исекао у камену; и наваливши велики камен на врата од гроба отиде.

А онде беше Марија Магдалина и друга Марија, и сеђаху према гробу.

Сутрадан пак по петку сабраше се главари свештенички и фарисеји код Пилата,

И рекоше: Господару! Ми се опоменусмо да овај лажа каза још за живота: После три дана устаћу.

Зато заповеди да се утврди гроб до трећег дана да не дођу како ученици његови ноћу и да га не украду и не кажу народу: Уста из мртвих; и биће последња превара гора од прве.

Рече им Пилат: Ево вам страже, па идите те утврдите како знате.

А они отишавши са стражом утврдише гроб, и запечатише камен.

Немецкий (GNB)

Языки

Früh am Morgen schließlich fassten die führenden Priester und die Ältesten des Volkes einmütig den Beschluss, Jesus hinrichten zu lassen.

Sie ließen ihn fesseln; dann nahmen sie ihn mit und übergaben ihn dem römischen Statthalter Pilatus.

Als der Verräter Judas erfuhr, dass Jesus hingerichtet werden sollte, packte ihn die Reue und er brachte die dreißig Silberstücke zu den führenden Priestern und den Ratsältesten zurück.

Er sagte zu ihnen: »Ich habe eine schwere Schuld auf mich geladen; ein Unschuldiger wird getötet und ich habe ihn verraten.«

»Was geht das uns an?«, antworteten sie. »Das ist deine Angelegenheit!«

Da warf Judas das Geld in den Tempel, lief fort und erhängte sich.

Die führenden Priester nahmen das Geld an sich und sagten: »An diesem Geld klebt Blut; es ist nach dem Gesetz verboten, solches Geld in den Tempelschatz zu tun.«

Sie berieten sich und beschlossen, davon den Töpferacker zu kaufen und als Friedhof für Ausländer zu benutzen.

Noch heute heißt darum dieses Stück Land ́Blutackeŕ.

So ging in Erfüllung, was der Prophet Jeremia angekündigt hatte: »Sie nahmen die dreißig Silberstücke, die Summe, die er den Leuten von Israel wert war,
nach Sach 11,12-13 und Jer 32,8-9

und kauften davon den Töpferacker, so wie es der Herr mir gesagt hatte.«

Jesus stand vor dem Statthalter. Der fragte ihn: »Bist du der König der Juden?«

»Du sagst es!«, gab Jesus zur Antwort.

Aber als die führenden Priester und die Ratsältesten ihn beschuldigten, schwieg er.

Darum fragte Pilatus ihn: »Hörst du nicht, was sie alles gegen dich vorbringen?«

Aber Jesus gab ihm auf keine einzige Frage mehr eine Antwort. Darüber war der Statthalter sehr erstaunt.

Es war üblich, dass der römische Statthalter zum Passafest einen Gefangenen begnadigte, den das Volk bestimmen durfte.

Damals gab es einen berüchtigten Gefangenen, der Jesus Barabbas hieß.

Als nun die Volksmenge versammelt war, fragte Pilatus: »Wen soll ich euch freigeben: Jesus Barabbas oder Jesus, den angeblichen Retter?«

Denn er wusste genau, dass man ihm Jesus nur aus Neid ausgeliefert hatte.

Während Pilatus auf dem Richterstuhl saß, ließ seine Frau ihm ausrichten: »Lass die Hände von diesem Gerechten! Seinetwegen hatte ich letzte Nacht einen schrecklichen Traum.«

Inzwischen hatten die führenden Priester und die Ratsältesten das Volk überredet, es solle für Barabbas die Freilassung und für Jesus den Tod verlangen.

Der Statthalter fragte noch einmal: »Wen von den beiden soll ich euch herausgeben?«

»Barabbas!«, schrien sie.

»Und was soll ich mit Jesus machen, eurem so genannten Retter?«, fragte Pilatus weiter.

»Kreuzigen!«, riefen alle.

»Was hat er denn verbrochen?«, fragte Pilatus.

Aber sie schrien noch lauter: »Kreuzigen!«

Als Pilatus merkte, dass seine Worte nichts ausrichteten und die Erregung der Menge nur noch größer wurde, nahm er Wasser und wusch sich vor allen Leuten die Hände. Dabei sagte er: »Ich habe keine Schuld am Tod dieses Mannes. Das habt ihr zu verantworten!«

Das ganze Volk schrie: »Wenn er unschuldig ist, dann komme die Strafe für seinen Tod auf uns und unsere Kinder!«

Da ließ Pilatus ihnen Barabbas frei und gab den Befehl, Jesus mit der Geißel auszupeitschen und zu kreuzigen.

Die Soldaten des Statthalters brachten Jesus in den Palast und versammelten die ganze Mannschaft um ihn.

Sie zogen ihm seine Kleider aus und hängten ihm einen roten Soldatenmantel um,

flochten eine Krone aus Dornenzweigen und drückten sie ihm auf den Kopf. Sie gaben ihm einen Stock in seine rechte Hand, warfen sich vor ihm auf die Knie und machten sich über ihn lustig. »Hoch lebe der König der Juden!«, riefen sie.

Dann spuckten sie ihn an, nahmen ihm den Stock wieder weg und schlugen ihn damit auf den Kopf.

Nachdem sie so ihren Spott mit ihm getrieben hatten, nahmen sie ihm den Soldatenmantel ab, zogen ihm seine eigenen Kleider wieder an und führten ihn hinaus, um ihn ans Kreuz zu nageln.

Unterwegs trafen sie einen Mann aus Zyrene namens Simon. Den zwangen sie, für Jesus das Kreuz zu tragen.

So kamen sie an die Stelle, die Golgota heißt, das bedeutet »Schädelplatz«.

Dort gaben sie Jesus Wein mit einem Zusatz, der bitter war wie Galle; aber als er davon gekostet hatte, wollte er ihn nicht trinken.

Sie nagelten ihn ans Kreuz und losten dann untereinander seine Kleider aus.

Danach setzten sie sich hin und bewachten ihn.

Über seinem Kopf hatten sie ein Schild angebracht, auf dem der Grund für seine Hinrichtung geschrieben stand: »Dies ist Jesus, der König der Juden!«

Mit Jesus zusammen wurden zwei Verbrecher gekreuzigt, einer rechts und einer links von ihm.

Die Leute, die vorbeikamen, schüttelten den Kopf und verhöhnten Jesus:

»Du wolltest den Tempel niederreißen und in drei Tagen wieder aufbauen! Wenn du Gottes Sohn bist, dann befrei dich doch und komm herunter vom Kreuz!«

Genauso machten sich die führenden Priester und die Gesetzeslehrer und Ratsältesten über Jesus lustig.

»Anderen hat er geholfen«, spotteten sie, »aber sich selbst kann er nicht helfen! Wenn er der König von Israel ist, soll er vom Kreuz herunterkommen, dann werden wir ihm glauben.

Er hat doch auf Gott vertraut; der soll ihm jetzt helfen, wenn ihm etwas an ihm liegt. Er hat ja behauptet: ́Ich bin Gottes Sohn.́«

Genauso beschimpften ihn auch die beiden Verbrecher, die zusammen mit ihm gekreuzigt worden waren.

Um zwölf Uhr mittags verfinsterte sich der Himmel über dem ganzen Land. Das dauerte bis um drei Uhr.

Gegen drei Uhr schrie Jesus: »Eli, eli, lema sabachtani?« – das heißt: »Mein Gott, mein Gott, warum hast du mich verlassen?«
zit Ps 22,1

Einige von denen, die dabeistanden und es hörten, sagten: »Der ruft nach Elija!«

Einer lief schnell nach einem Schwamm, tauchte ihn in Essig, steckte ihn auf eine Stange und wollte Jesus trinken lassen.

Aber die anderen riefen: »Lass das! Wir wollen sehen, ob Elija kommt und ihm hilft.«

Doch Jesus schrie noch einmal laut auf und starb.

Da zerriss der Vorhang vor dem Allerheiligsten im Tempel von oben bis unten. Die Erde bebte, Felsen spalteten sich

und Gräber brachen auf. Viele Tote aus dem Volk Gottes wurden auferweckt

und verließen ihre Gräber. Später, als Jesus vom Tod auferweckt worden war, kamen sie in die Heilige Stadt und wurden dort von vielen Leuten gesehen.

Als der römische Hauptmann und die Soldaten, die Jesus bewachten, das Erdbeben und alles andere miterlebten, erschraken sie sehr und sagten: »Er war wirklich Gottes Sohn!«

Es waren auch viele Frauen da, die alles aus der Ferne beobachteten. Sie waren Jesus seit der Zeit seines Wirkens in Galiläa gefolgt und hatten für ihn gesorgt;

darunter waren Maria aus Magdala, Maria, die Mutter von Jakobus und Josef, sowie die Mutter der beiden Söhne von Zebedäus.

Am Abend kam ein reicher Mann aus Arimathäa; er hieß Josef und war gleichfalls ein Jünger von Jesus geworden.

Er ging zu Pilatus und bat ihn, den Leichnam von Jesus freizugeben. Da befahl Pilatus, ihn auszuliefern.

Josef nahm den Toten, wickelte ihn in ein neues Leinentuch

und legte ihn in sein eigenes Grab, das in einen Felsen gehauen und noch unbenutzt war. Dann rollte er einen schweren Stein vor den Grabeingang und ging fort.

Maria aus Magdala und die andere Maria blieben dort und setzten sich dem Grab gegenüber nieder.

Am nächsten Tag – es war der Sabbat – kamen die führenden Priester und die Pharisäer miteinander zu Pilatus

und sagten: »Herr, uns ist eingefallen, dass dieser Schwindler, als er noch lebte, behauptet hat: ́Nach drei Tagen werde ich vom Tod auferweckt werden.́

Gib deshalb Anweisung, das Grab bis zum dritten Tag zu bewachen! Sonst könnten seine Jünger kommen, die Leiche stehlen und dann dem Volk erzählen: ́Er ist vom Tod auferweckt worden.́ Dieser letzte Betrug wäre dann noch schlimmer als alles andere vorher.«

»Da habt ihr eine Wache«, sagte Pilatus. »Geht und sichert das Grab, so gut ihr könnt.«

Sie gingen also zum Grab und versiegelten den Stein, der den Eingang zur Grabkammer verschloss. Die Wache half ihnen dabei und blieb am Grab zurück.