и реко́хъ царю́: царю́, во вѣ́ки живи́: ка́ко не бы́ти приско́рбну лицу́ моему́, поне́же гра́дъ, до́мъ гробо́въ оте́цъ мои́хъ опустѣ́, и врата́ его́ сожже́на су́ть огне́мъ.

И рече́ ми ца́рь: почто́ о се́мъ ты́ вопроша́еши? И помоли́хся Го́споду Бо́гу небе́сному

и реко́хъ ко царю́: а́ще царю́ ви́дится бла́го, и а́ще уго́денъ бу́детъ ра́бъ тво́й предъ тобо́ю, да по́слеши мене́ во Иуде́ю, во гра́дъ гробо́въ оте́цъ мои́хъ, и возсози́жду его́.

Рече́ же ми́ ца́рь, и нало́жница сѣдя́ше бли́зъ его́: до ко́его вре́мене бу́детъ пу́ть тво́й, и когда́ возврати́шися? И уго́дно бы́сть предъ лице́мъ царе́вымъ, и посла́ мя, и положи́хъ ему́ вре́мя.

И реко́хъ царю́: а́ще царю́ ви́дится бла́го, да́ждь мнѣ́ посла́нiе ко воево́дамъ стра́нъ за рѣко́ю, да преведу́тъ мене́, до́ндеже прiиду́ во Иуде́ю,

и посла́нiе ко Аса́фу стра́жу дубра́вы царе́вы, да да́стъ ми́ древа́ покры́ти врата́ столпа́ до́му, и на стѣ́ны гра́дныя, и на до́мъ, въ о́ньже вни́ду. И даде́ ми ца́рь, я́коже рука́ Бо́жiя блага́я [бѣ́] со мно́ю.

И прiидо́хъ ко воево́дамъ стра́нъ за рѣко́ю и да́хъ и́мъ посла́нiе царе́во: посла́ же ца́рь со мно́ю нача́лники си́лы и ко́нницы.

И услы́ша санавалла́тъ Арони́тинъ и тові́а ра́бъ Аммони́тинъ, и зло́ и́ма бы́сть, я́ко прiи́де человѣ́къ взыска́ти бла́га сыново́мъ Изра́илевымъ.

И прiидо́хъ во Иерусали́мъ и бы́хъ ту́ три́ дни́.

И воста́хъ но́щiю а́зъ и му́жiе не мно́зи со мно́ю, и ни кому́же возвѣсти́хъ, что́ Бо́гъ дае́тъ въ се́рдце мое́ сотвори́ти со Изра́илемъ, и скота́ не бѣ́ со мно́ю, то́кмо ско́тъ, на не́мже а́зъ сѣдя́хъ.

И внидо́хъ во врата́ юдо́ли но́щiю, ко у́стiю исто́чника смоко́вничнаго и ко врато́мъ гно́йнымъ, и бы́хъ размышля́я о стѣнѣ́ Иерусали́мстѣй разоре́нѣй и о врата́хъ его́ пояде́ныхъ огне́мъ.

И прiидо́хъ ко врато́мъ исто́чника и ко купѣ́ли царе́вѣ, и не бы́сть мѣ́ста скоту́, на не́мже сѣдя́хъ, да про́йдетъ.

И взыдо́хъ на стѣ́ну пото́ка но́щiю, и размышля́хъ о стѣнѣ́, и бѣ́хъ во вратѣ́хъ юдо́ли, и возврати́хся.

Стрегу́щiи же не вѣ́дяху, ка́мо ходи́хъ и что́ а́зъ творю́, и Иуде́омъ и свяще́нникомъ, и честны́мъ и воево́дамъ и про́чымъ творя́щымъ дѣла́ да́же до тогда́ не сказа́хъ.

И реко́хъ и́мъ: вы́ ви́дите озлобле́нiе сiе́, въ не́мже есмы́, ка́ко Иерусали́мъ опустоше́нъ, и врата́ его́ пре́дана огню́: прiиди́те, и сози́ждемъ стѣ́ны Иерусали́ма, и не бу́демъ ктому́ въ поноше́нiе.

И сказа́хъ и́мъ ру́ку Бо́жiю, я́же е́сть блага́ со мно́ю, и словеса́ царе́ва, я́же глаго́ла мнѣ́, и реко́хъ: воста́немъ и сози́ждемъ. И укрѣпи́шася ру́цы и́хъ во благо́е.

И услы́ша санавалла́тъ Арони́тинъ и тові́а ра́бъ Аммони́тинъ и гиса́мъ Арави́тинъ, и посмѣя́шася на́мъ, и прiидо́ша къ на́мъ, и уничижи́ша, и реко́ша: что́ дѣ́ло сiе́, е́же вы́ творите́? еда́ вы́ проти́ву царя́ отмета́етеся?

И возда́хъ и́мъ сло́во и реко́хъ къ ни́мъ: Бо́гъ небесе́, то́й благопоспѣши́тъ на́мъ, и мы́ раби́ его́ чи́стiи, [воста́немъ] и сози́ждемъ: ва́мъ же нѣ́сть ча́сти и пра́вды и па́мяти во Иерусали́мѣ.

Синодальный

1 Неемия говорит царю об опустошении Иерусалима и просит разрешения на его восстановление; 9 Неемия приходит в Иерусалим, встречает сопротивление со стороны Самарян и побуждает начальствующих и священников к помощи при постройке.

В месяце Нисане, в двадцатый год царя Артаксеркса, было перед ним вино. И я взял вино и подал царю, и, казалось, не был печален перед ним.

Но царь сказал мне: отчего лице у тебя печально; ты не болен, этого нет, а верно печаль на сердце? Я сильно испугался

и сказал царю: да живет царь во веки! Как не быть печальным лицу моему, когда город, дом гробов отцов моих, в запустении, и ворота его сожжены огнем!

И сказал мне царь: чего же ты желаешь? Я помолился Богу небесному

и сказал царю: если царю благоугодно, и если в благоволении раб твой пред лицем твоим, то пошли меня в Иудею, в город, где гробы отцов моих, чтоб я обстроил его.

И сказал мне царь и царица, которая сидела подле него: сколько времени продлится путь твой, и когда возвратишься? И благоугодно было царю послать меня, после того как я назначил время.

И сказал я царю: если царю благоугодно, то дал бы мне письма к заречным областеначальникам, чтоб они давали мне пропуск, доколе я не дойду до Иудеи,

и письмо к Асафу, хранителю царских лесов, чтоб он дал мне дерев для ворот крепости, которая при доме Божием, и для городской стены, и для дома, в котором бы мне жить. И дал мне царь, так как благодеющая рука Бога моего была надо мною.

И пришел я к заречным областеначальникам и отдал им царские письма. Послал же со мною царь воинских начальников со всадниками.

Когда услышал сие Санаваллат, Хоронит и Товия, Аммонитский раб, то им было весьма досадно, что пришел человек заботиться о благе сынов Израилевых.

И пришел я в Иерусалим. И пробыв там три дня,

встал я ночью с немногими людьми, бывшими при мне, и никому не сказал, что́ Бог мой положил мне на сердце сделать для Иерусалима; животного же не было со мною никакого, кроме того, на котором я ехал.

И проехал я ночью через ворота Долины перед источником Драконовым к воротам Навозным, и осмотрел я стены Иерусалима разрушенные и его ворота, сожженные огнем.

И подъехал я к воротам Источника и к царскому водоему, но там не было места пройти животному, которое было подо мною, –

и я поднялся назад по лощине ночью и осматривал стену, и проехав опять воротами Долины, возвратился.

И начальствующие не знали, куда я ходил и что я делаю: ни Иудеям, ни священникам, ни знатнейшим, ни начальствующим, ни прочим производителям работ я дотоле ничего не открывал.

И сказал я им: вы видите бедствие, в каком мы находимся; Иерусалим пуст и ворота его сожжены огнем; пойдем, построим стену Иерусалима, и не будем впредь в таком уничижении.

И я рассказал им о благодеявшей мне руке Бога моего, а также и слова царя, которые он говорил мне. И сказали они: будем строить, – и укрепили руки свои на благое дело.

Услышав это, Санаваллат, Хоронит и Товия, Аммонитский раб, и Гешем Аравитянин смеялись над нами и с презрением говорили: что это за дело, которое вы делаете? уже не думаете ли возмутиться против царя?

Я дал им ответ и сказал им: Бог Небесный, Он благопоспешит нам, и мы, рабы Его, станем строить, а вам нет части и права и памяти в Иерусалиме.

Цр҃ко́внослав

И҆ бы́сть въ мцⷭ҇ѣ нїса́нѣ {ма́ртѣ} лѣ́та двадесѧ́тагѡ а҆ртаѯе́рѯа царѧ̀, и҆ вїно̀ бѣ̀ предо мно́ю: и҆ взѧ́хъ вїно̀ и҆ да́хъ царю̀, и҆ не бѣ̀ и҆́нъ пред̾ ни́мъ.

И҆ рече́ ми ца́рь: чесѡ̀ ра́ди лицѐ твоѐ приско́рбно є҆́сть, а҆ нѣ́си болѣ́знꙋѧй; и҆ нѣ́сть сїѐ, ра́звѣ ско́рбь се́рдца. И҆ ᲂу҆боѧ́хсѧ ѕѣлѡ̀

и҆ реко́хъ царю̀: царю̀, во вѣ́ки живѝ: ка́кѡ не бы́ти приско́рбнꙋ лицꙋ̀ моемꙋ̀, поне́же гра́дъ, до́мъ гробѡ́въ ѻ҆тє́цъ мои́хъ ѡ҆пꙋстѣ̀, и҆ врата̀ є҆гѡ̀ сожжє́на сꙋ́ть ѻ҆гне́мъ.

И҆ рече́ ми ца́рь: почто̀ ѡ҆ се́мъ ты̀ вопроша́еши; И҆ помоли́хсѧ гдⷭ҇ꙋ бг҃ꙋ нбⷭ҇номꙋ

и҆ реко́хъ ко царю̀: а҆́ще царю̀ ви́дитсѧ бла́го, и҆ а҆́ще ᲂу҆го́денъ бꙋ́детъ ра́бъ тво́й пред̾ тобо́ю, да по́слеши менѐ во і҆ꙋде́ю, во гра́дъ гробѡ́въ ѻ҆тє́цъ мои́хъ, и҆ возсози́ждꙋ є҆го̀.

Рече́ же мѝ ца́рь, и҆ нало́жница сѣдѧ́ше бли́з̾ є҆гѡ̀: до ко́егѡ вре́мене бꙋ́детъ пꙋ́ть тво́й, и҆ когда̀ возврати́шисѧ; И҆ ᲂу҆го́дно бы́сть пред̾ лице́мъ царе́вымъ, и҆ посла́ мѧ, и҆ положи́хъ є҆мꙋ̀ вре́мѧ.

И҆ реко́хъ царю̀: а҆́ще царю̀ ви́дитсѧ бла́го, да́ждь мнѣ̀ посла́нїе ко воево́дамъ стра́нъ за рѣко́ю, да преведꙋ́тъ менѐ, до́ндеже прїидꙋ̀ во і҆ꙋде́ю,

и҆ посла́нїе ко а҆са́фꙋ стра́жꙋ дꙋбра́вы царе́вы, да да́стъ мѝ древа̀ покры́ти врата̀ столпа̀ до́мꙋ, и҆ на стѣ́ны гра̑дныѧ, и҆ на до́мъ, во́ньже вни́дꙋ. И҆ даде́ ми ца́рь, ꙗ҆́коже рꙋка̀ бж҃їѧ бл҃га́ѧ (бѣ̀) со мно́ю.

И҆ прїидо́хъ ко воево́дамъ стра́нъ за рѣко́ю и҆ да́хъ и҆̀мъ посла́нїе царе́во: посла́ же ца́рь со мно́ю нача́льники си́лы и҆ кѡ́нницы.

И҆ ᲂу҆слы́ша санавалла́тъ а҆рѡні́тинъ и҆ тѡві́а ра́бъ а҆ммѡні́тинъ, и҆ ѕло̀ и҆́ма бы́сть, ꙗ҆́кѡ прїи́де человѣ́къ взыска́ти бла́га сыновѡ́мъ і҆и҃лєвымъ.

И҆ прїидо́хъ во і҆ерⷭ҇ли́мъ и҆ бы́хъ тꙋ̀ трѝ дни̑.

И҆ воста́хъ но́щїю а҆́зъ и҆ мꙋ́жїе не мно́зи со мно́ю, и҆ никомꙋ́же возвѣсти́хъ, что̀ бг҃ъ дае́тъ въ се́рдце моѐ сотвори́ти со і҆и҃лемъ, и҆ скота̀ не бѣ̀ со мно́ю, то́кмѡ ско́тъ, на не́мже а҆́зъ сѣдѧ́хъ.

И҆ внидо́хъ во врата̀ ю҆до́ли но́щїю, ко ᲂу҆́стїю и҆сто́чника смоко́вничнагѡ и҆ ко вратѡ́мъ гнѡ́йнымъ, и҆ бы́хъ размышлѧ́ѧ ѡ҆ стѣнѣ̀ і҆ерⷭ҇ли́мстѣй разоре́нѣй и҆ ѡ҆ врата́хъ є҆гѡ̀ поѧде́ныхъ ѻ҆гне́мъ.

И҆ прїидо́хъ ко вратѡ́мъ и҆сто́чника и҆ ко кꙋпѣ́ли царе́вѣ, и҆ не бы́сть мѣ́ста скотꙋ̀, на не́мже сѣдѧ́хъ, да про́йдетъ.

И҆ взыдо́хъ на стѣ́нꙋ пото́ка но́щїю, и҆ размышлѧ́хъ ѡ҆ стѣнѣ̀, и҆ бѣ́хъ во вратѣ́хъ ю҆до́ли, и҆ возврати́хсѧ.

Стрегꙋ́щїи же не вѣ́дѧхꙋ, ка́мѡ ходи́хъ и҆ что̀ а҆́зъ творю̀, и҆ і҆ꙋде́ѡмъ и҆ свѧще́нникѡмъ, и҆ честны̑мъ и҆ воево́дамъ и҆ про́чымъ творѧ́щымъ дѣла̀ да́же до тогда̀ не сказа́хъ.

И҆ реко́хъ и҆̀мъ: вы̀ ви́дите ѡ҆ѕлобле́нїе сїѐ, въ не́мже є҆смы̀, ка́кѡ і҆ерⷭ҇ли́мъ ѡ҆пꙋстоше́нъ, и҆ врата̀ є҆гѡ̀ прє́дана ѻ҆гню̀: прїиди́те, и҆ сози́ждемъ стѣ́ны і҆ерⷭ҇ли́ма, и҆ не бꙋ́демъ ктомꙋ̀ въ поноше́нїе.

И҆ сказа́хъ и҆̀мъ рꙋ́кꙋ бж҃їю, ꙗ҆́же є҆́сть бл҃га̀ со мно́ю, и҆ словеса̀ царє́ва, ꙗ҆̀же глаго́ла мнѣ̀, и҆ реко́хъ: воста́немъ и҆ сози́ждемъ. И҆ ᲂу҆крѣпи́шасѧ рꙋ́цы и҆́хъ во благо́е.

И҆ ᲂу҆слы́ша санавалла́тъ а҆рѡні́тинъ и҆ тѡві́а ра́бъ а҆ммѡні́тинъ и҆ гиса́мъ а҆раві́тинъ, и҆ посмѣѧ́шасѧ на́мъ, и҆ прїидо́ша къ на́мъ, и҆ ᲂу҆ничижи́ша, и҆ реко́ша: что̀ дѣ́ло сїѐ, є҆́же вы̀ творитѐ; є҆да̀ вы̀ проти́вꙋ царѧ̀ ѿмета́етесѧ;

И҆ возда́хъ и҆̀мъ сло́во и҆ реко́хъ къ ни̑мъ: бг҃ъ нб҃сѐ, то́й бл҃гопоспѣши́тъ на́мъ, и҆ мы̀ рабѝ є҆гѡ̀ чи́стїи, (воста́немъ) и҆ сози́ждемъ: ва́мъ же нѣ́сть ча́сти и҆ пра́вды и҆ па́мѧти во і҆ерⷭ҇ли́мѣ.

Греческий [Greek (Koine)]

Языки

καὶ ἐγένετο ἐν μηνὶ Νισαν ἔτους εἰκοστοῦ Αρθασασθα βασιλεῖ καὶ ἦν ὁ οἶνος ἐνώπιον ἐμοῦ καὶ ἔλαβον τὸν οἶνον καὶ ἔδωκα τῷ βασιλεῖ καὶ οὐκ ἦν ἕτερος ἐνώπιον αὐτοῦ

καὶ εἶπέν μοι ὁ βασιλεύς διὰ τί τὸ πρόσωπόν σου πονηρὸν καὶ οὐκ εἶ μετριάζων οὐκ ἔστιν τοῦτο εἰ μὴ πονηρία καρδίας καὶ ἐφοβήθην πολὺ σφόδρα

καὶ εἶπα τῷ βασιλεῖ ὁ βασιλεὺς εἰς τὸν αἰῶνα ζήτω διὰ τί οὐ μὴ γένηται πονηρὸν τὸ πρόσωπόν μου διότι ἡ πόλις οἶκος μνημείων πατέρων μου ἠρημώθη καὶ αἱ πύλαι αὐτῆς κατεβρώθησαν ἐν πυρί

καὶ εἶπέν μοι ὁ βασιλεύς περὶ τίνος τοῦτο σὺ ζητεῖς καὶ προσηυξάμην πρὸς τὸν θεὸν τοῦ οὐρανοῦ

καὶ εἶπα τῷ βασιλεῖ εἰ ἐπὶ τὸν βασιλέα ἀγαθόν καὶ εἰ ἀγαθυνθήσεται ὁ παῖς σου ἐνώπιόν σου ὥστε πέμψαι αὐτὸν εἰς Ιουδα εἰς πόλιν μνημείων πατέρων μου καὶ ἀνοικοδομήσω αὐτήν

καὶ εἶπέν μοι ὁ βασιλεὺς καὶ ἡ παλλακὴ ἡ καθημένη ἐχόμενα αὐτοῦ ἕως πότε ἔσται ἡ πορεία σου καὶ πότε ἐπιστρέψεις καὶ ἠγαθύνθη ἐνώπιον τοῦ βασιλέως καὶ ἀπέστειλέν με καὶ ἔδωκα αὐτῷ ὅρον

καὶ εἶπα τῷ βασιλεῖ εἰ ἐπὶ τὸν βασιλέα ἀγαθόν δότω μοι ἐπιστολὰς πρὸς τοὺς ἐπάρχους πέραν τοῦ ποταμοῦ ὥστε παραγαγεῖν με ἕως ἔλθω ἐπὶ Ιουδαν

καὶ ἐπιστολὴν ἐπὶ Ασαφ φύλακα τοῦ παραδείσου ὅς ἐστιν τῷ βασιλεῖ ὥστε δοῦναί μοι ξύλα στεγάσαι τὰς πύλας καὶ εἰς τὸ τεῖχος τῆς πόλεως καὶ εἰς οἶκον ὃν εἰσελεύσομαι εἰς αὐτόν καὶ ἔδωκέν μοι ὁ βασιλεὺς ὡς χεὶρ θεοῦ ἡ ἀγαθή

καὶ ἦλθον πρὸς τοὺς ἐπάρχους πέραν τοῦ ποταμοῦ καὶ ἔδωκα αὐτοῖς τὰς ἐπιστολὰς τοῦ βασιλέως καὶ ἀπέστειλεν μετ᾿ ἐμοῦ ὁ βασιλεὺς ἀρχηγοὺς δυνάμεως καὶ ἱππεῖς

καὶ ἤκουσεν Σαναβαλλατ ὁ Αρωνι καὶ Τωβια ὁ δοῦλος ὁ Αμμωνι καὶ πονηρὸν αὐτοῖς ἐγένετο ὅτι ἥκει ἄνθρωπος ζητῆσαι ἀγαθὸν τοῖς υἱοῖς Ισραηλ

καὶ ἦλθον εἰς Ιερουσαλημ καὶ ἤμην ἐκεῖ ἡμέρας τρεῖς

καὶ ἀνέστην νυκτὸς ἐγὼ καὶ ἄνδρες ὀλίγοι μετ᾿ ἐμοῦ καὶ οὐκ ἀπήγγειλα ἀνθρώπῳ τί ὁ θεὸς δίδωσιν εἰς καρδίαν μου τοῦ ποιῆσαι μετὰ τοῦ Ισραηλ καὶ κτῆνος οὐκ ἔστιν μετ᾿ ἐμοῦ εἰ μὴ τὸ κτῆνος ᾧ ἐγὼ ἐπιβαίνω ἐπ᾿ αὐτῷ

καὶ ἐξῆλθον ἐν πύλῃ τοῦ γωληλα καὶ πρὸς στόμα πηγῆς τῶν συκῶν καὶ εἰς πύλην τῆς κοπρίας καὶ ἤμην συντρίβων ἐν τῷ τείχει Ιερουσαλημ ὃ αὐτοὶ καθαιροῦσιν καὶ πύλαι αὐτῆς κατεβρώθησαν πυρί

καὶ παρῆλθον ἐπὶ πύλην τοῦ Αιν καὶ εἰς κολυμβήθραν τοῦ βασιλέως καὶ οὐκ ἦν τόπος τῷ κτήνει παρελθεῖν ὑποκάτω μου

καὶ ἤμην ἀναβαίνων ἐν τῷ τείχει χειμάρρου νυκτὸς καὶ ἤμην συντρίβων ἐν τῷ τείχει καὶ ἤμην ἐν πύλῃ τῆς φάραγγος καὶ ἐπέστρεψα

καὶ οἱ φυλάσσοντες οὐκ ἔγνωσαν τί ἐπορεύθην καὶ τί ἐγὼ ποιῶ καὶ τοῖς Ιουδαίοις καὶ τοῖς ἱερεῦσιν καὶ τοῖς ἐντίμοις καὶ τοῖς στρατηγοῖς καὶ τοῖς καταλοίποις τοῖς ποιοῦσιν τὰ ἔργα ἕως τότε οὐκ ἀπήγγειλα

καὶ εἶπα πρὸς αὐτούς ὑμεῖς βλέπετε τὴν πονηρίαν ἐν ᾗ ἐσμεν ἐν αὐτῇ πῶς Ιερουσαλημ ἔρημος καὶ αἱ πύλαι αὐτῆς ἐδόθησαν πυρί δεῦτε καὶ διοικοδομήσωμεν τὸ τεῖχος Ιερουσαλημ καὶ οὐκ ἐσόμεθα ἔτι ὄνειδος

καὶ ἀπήγγειλα αὐτοῖς τὴν χεῖρα τοῦ θεοῦ ἥ ἐστιν ἀγαθὴ ἐπ᾿ ἐμέ καὶ τοὺς λόγους τοῦ βασιλέως οὓς εἶπέν μοι καὶ εἶπα ἀναστῶμεν καὶ οἰκοδομήσωμεν καὶ ἐκραταιώθησαν αἱ χεῖρες αὐτῶν εἰς ἀγαθόν

καὶ ἤκουσεν Σαναβαλλατ ὁ Αρωνι καὶ Τωβια ὁ δοῦλος ὁ Αμμωνι καὶ Γησαμ ὁ Αραβι καὶ ἐξεγέλασαν ἡμᾶς καὶ ἦλθον ἐφ᾿ ἡμᾶς καὶ εἶπαν τί τὸ ῥῆμα τοῦτο ὃ ὑμεῖς ποιεῖτε ἦ ἐπὶ τὸν βασιλέα ὑμεῖς ἀποστατεῖτε

καὶ ἐπέστρεψα αὐτοῖς λόγον καὶ εἶπα αὐτοῖς ὁ θεὸς τοῦ οὐρανοῦ αὐτὸς εὐοδώσει ἡμῖν καὶ ἡμεῖς δοῦλοι αὐτοῦ καθαροί καὶ οἰκοδομήσομεν καὶ ὑμῖν οὐκ ἔστιν μερὶς καὶ δικαιοσύνη καὶ μνημόσυνον ἐν Ιερουσαλημ