1 Неемия говорит царю об опустошении Иерусалима и просит разрешения на его восстановление; 9 Неемия приходит в Иерусалим, встречает сопротивление со стороны Самарян и побуждает начальствующих и священников к помощи при постройке.

В месяце Нисане, в двадцатый год царя Артаксеркса, было перед ним вино. И я взял вино и подал царю, и, казалось, не был печален перед ним.

Но царь сказал мне: отчего лице у тебя печально; ты не болен, этого нет, а верно печаль на сердце? Я сильно испугался

и сказал царю: да живет царь во веки! Как не быть печальным лицу моему, когда город, дом гробов отцов моих, в запустении, и ворота его сожжены огнем!

И сказал мне царь: чего же ты желаешь? Я помолился Богу небесному

и сказал царю: если царю благоугодно, и если в благоволении раб твой пред лицем твоим, то пошли меня в Иудею, в город, где гробы отцов моих, чтоб я обстроил его.

И сказал мне царь и царица, которая сидела подле него: сколько времени продлится путь твой, и когда возвратишься? И благоугодно было царю послать меня, после того как я назначил время.

И сказал я царю: если царю благоугодно, то дал бы мне письма к заречным областеначальникам, чтоб они давали мне пропуск, доколе я не дойду до Иудеи,

и письмо к Асафу, хранителю царских лесов, чтоб он дал мне дерев для ворот крепости, которая при доме Божием, и для городской стены, и для дома, в котором бы мне жить. И дал мне царь, так как благодеющая рука Бога моего была надо мною.

И пришел я к заречным областеначальникам и отдал им царские письма. Послал же со мною царь воинских начальников со всадниками.

Когда услышал сие Санаваллат, Хоронит и Товия, Аммонитский раб, то им было весьма досадно, что пришел человек заботиться о благе сынов Израилевых.

И пришел я в Иерусалим. И пробыв там три дня,

встал я ночью с немногими людьми, бывшими при мне, и никому не сказал, что́ Бог мой положил мне на сердце сделать для Иерусалима; животного же не было со мною никакого, кроме того, на котором я ехал.

И проехал я ночью через ворота Долины перед источником Драконовым к воротам Навозным, и осмотрел я стены Иерусалима разрушенные и его ворота, сожженные огнем.

И подъехал я к воротам Источника и к царскому водоему, но там не было места пройти животному, которое было подо мною, –

и я поднялся назад по лощине ночью и осматривал стену, и проехав опять воротами Долины, возвратился.

И начальствующие не знали, куда я ходил и что я делаю: ни Иудеям, ни священникам, ни знатнейшим, ни начальствующим, ни прочим производителям работ я дотоле ничего не открывал.

И сказал я им: вы видите бедствие, в каком мы находимся; Иерусалим пуст и ворота его сожжены огнем; пойдем, построим стену Иерусалима, и не будем впредь в таком уничижении.

И я рассказал им о благодеявшей мне руке Бога моего, а также и слова царя, которые он говорил мне. И сказали они: будем строить, – и укрепили руки свои на благое дело.

Услышав это, Санаваллат, Хоронит и Товия, Аммонитский раб, и Гешем Аравитянин смеялись над нами и с презрением говорили: что это за дело, которое вы делаете? уже не думаете ли возмутиться против царя?

Я дал им ответ и сказал им: Бог Небесный, Он благопоспешит нам, и мы, рабы Его, станем строить, а вам нет части и права и памяти в Иерусалиме.

Список починивающих стены Иерусалима по их семействам и местам жительства.

И встал Елияшив, великий священник, и братья его священники и построили Овечьи ворота: они освятили их и вставили двери их, и от башни Меа освятили их до башни Хананела.

И подле него строили Иерихонцы, а подле них строил Закхур, сын Имрия.

Ворота Рыбные строили уроженцы Сенаи: они покрыли их, и вставили двери их, замки их и засовы их.

Подле них чинил стену Меремоф, сын Урии, сын Гаккоца; подле них чинил Мешуллам, сын Берехии, сын Мешизабела; подле них чинил Садок, сын Бааны;

подле них чинили Фекойцы; впрочем знатнейшие из них не наклонили шеи своей поработать для Господа своего.

Старые ворота чинили Иоиада, сын Пасеаха, и Мешуллам, сын Бесодии: они покрыли их и вставили двери их, и замки их и засовы их.

Подле них чинил Мелатия Гаваонитянин, и Иадон из Меронофа, с жителями Гаваона и Мицфы, подвластными заречному областеначальнику.

Подле него чинил Уззиил, сын Харгаии, серебряник, а подле него чинил Ханания, сын Гараккахима. И восстановили Иерусалим до стены широкой.

Подле них чинил Рефаия, сын Хура, начальник полуокруга Иерусалимского.

Подле них и против дома своего чинил Иедаия, сын Харумафа, а подле него чинил Хаттуш, сын Хашавнии.

На втором участке чинил Малхия, сын Харима, и Хашшув, сын Пахаф-Моава; они же чинили и башню Печную.

Подле них чинил Шаллум, сын Галлохеша, начальник полуокруга Иерусалимского, он и дочери его.

Ворота Долины чинил Ханун и жители Заноаха: они построили их, и вставили двери их, замки их и засовы их, и еще чинили они тысячу локтей стены до ворот Навозных.

А ворота Навозные чинил Малхия, сын Рехава, начальник Бефкаремского округа: он построил их и вставил двери их, замки их и засовы их.

Ворота Источника чинил Шаллум, сын Колхозея, начальник округа Мицфы: он построил их, и покрыл их, и вставил двери их, замки их и засовы их, – он же чинил стену у водоема Селах против царского сада и до ступеней, спускающихся из города Давидова.

За ним чинил Неемия, сын Азбука, начальник полуокруга Бефцурского, до гробниц Давидовых и до выкопанного пруда и до дома храбрых.

За ним чинили левиты: Рехум, сын Вания; подле него чинил Хашавия, начальник полуокруга Кеильского, за свой округ.

За ним чинили братья их: Баввай, сын Хенадада, начальник Кеильского полуокруга.

А подле него чинил Езер, сын Иисуса, начальник Мицфы, на втором участке, напротив всхода к оружейне на углу.

За ним ревностно чинил Варух, сын Забвая, на втором участке, от угла до дверей дома Елияшива, великого священника.

За ним чинил Меремоф, сын Урии, сын Гаккоца, на втором участке, от дверей дома Елияшивова до конца дома Елияшивова.

За ним чинили священники из окрестностей.

За ними чинил Вениамин и Хашшув, против дома своего; за ними чинил Азария, сын Маасеи, сын Анании, возле дома своего.

За ним чинил Биннуй, сын Хенадада, на втором участке, от дома Азарии до угла и поворота.

За ним Фалал, сын Узая, напротив угла и башни, выступающей от верхнего дома царского, которая у двора темничного. За ним Федаия, сын Пароша.

Нефинеи же, которые жили в Офеле, починили напротив Водяных ворот к востоку и до выступающей башни.

За ними чинили Фекойцы, на втором участке, от места напротив большой выступающей башни до стены Офела.

Далее ворот Конских чинили священники, каждый против своего дома.

За ними чинил Садок, сын Иммера, против своего дома, а за ним чинил Шемаия, сын Шехании, сторож восточных ворот.

За ним чинил Ханания, сын Шелемии, и Ханун, шестой сын Цалафа, на втором участке. За ним чинил Мешуллам, сын Берехии, против комнаты своей.

За ним чинил Малхия, сын Гацорфия, до дома нефинеев и торговцев, против ворот Гаммифкад и до уго́льного жилья.

А между уго́льным жильем до ворот Овечьих чинили серебряники и торговцы.

Церковнославянский (рус)

И бы́сть въ ме́сяцѣ ниса́нѣ лѣ́та двадеся́таго Артаксе́ркса царя́, и вино́ бѣ́ предо мно́ю: и взя́хъ вино́ и да́хъ царю́, и не бѣ́ и́нъ предъ ни́мъ.

И рече́ ми ца́рь: чесо́ ра́ди лице́ твое́ приско́рбно е́сть, а нѣ́си болѣ́знуяй? и нѣ́сть сiе́, ра́звѣ ско́рбь се́рдца. И убоя́хся зѣло́

и реко́хъ царю́: царю́, во вѣ́ки живи́: ка́ко не бы́ти приско́рбну лицу́ моему́, поне́же гра́дъ, до́мъ гробо́въ оте́цъ мои́хъ опустѣ́, и врата́ его́ сожже́на су́ть огне́мъ.

И рече́ ми ца́рь: почто́ о се́мъ ты́ вопроша́еши? И помоли́хся Го́споду Бо́гу небе́сному

и реко́хъ ко царю́: а́ще царю́ ви́дится бла́го, и а́ще уго́денъ бу́детъ ра́бъ тво́й предъ тобо́ю, да по́слеши мене́ во Иуде́ю, во гра́дъ гробо́въ оте́цъ мои́хъ, и возсози́жду его́.

Рече́ же ми́ ца́рь, и нало́жница сѣдя́ше бли́зъ его́: до ко́его вре́мене бу́детъ пу́ть тво́й, и когда́ возврати́шися? И уго́дно бы́сть предъ лице́мъ царе́вымъ, и посла́ мя, и положи́хъ ему́ вре́мя.

И реко́хъ царю́: а́ще царю́ ви́дится бла́го, да́ждь мнѣ́ посла́нiе ко воево́дамъ стра́нъ за рѣко́ю, да преведу́тъ мене́, до́ндеже прiиду́ во Иуде́ю,

и посла́нiе ко Аса́фу стра́жу дубра́вы царе́вы, да да́стъ ми́ древа́ покры́ти врата́ столпа́ до́му, и на стѣ́ны гра́дныя, и на до́мъ, въ о́ньже вни́ду. И даде́ ми ца́рь, я́коже рука́ Бо́жiя блага́я [бѣ́] со мно́ю.

И прiидо́хъ ко воево́дамъ стра́нъ за рѣко́ю и да́хъ и́мъ посла́нiе царе́во: посла́ же ца́рь со мно́ю нача́лники си́лы и ко́нницы.

И услы́ша санавалла́тъ Арони́тинъ и тові́а ра́бъ Аммони́тинъ, и зло́ и́ма бы́сть, я́ко прiи́де человѣ́къ взыска́ти бла́га сыново́мъ Изра́илевымъ.

И прiидо́хъ во Иерусали́мъ и бы́хъ ту́ три́ дни́.

И воста́хъ но́щiю а́зъ и му́жiе не мно́зи со мно́ю, и ни кому́же возвѣсти́хъ, что́ Бо́гъ дае́тъ въ се́рдце мое́ сотвори́ти со Изра́илемъ, и скота́ не бѣ́ со мно́ю, то́кмо ско́тъ, на не́мже а́зъ сѣдя́хъ.

И внидо́хъ во врата́ юдо́ли но́щiю, ко у́стiю исто́чника смоко́вничнаго и ко врато́мъ гно́йнымъ, и бы́хъ размышля́я о стѣнѣ́ Иерусали́мстѣй разоре́нѣй и о врата́хъ его́ пояде́ныхъ огне́мъ.

И прiидо́хъ ко врато́мъ исто́чника и ко купѣ́ли царе́вѣ, и не бы́сть мѣ́ста скоту́, на не́мже сѣдя́хъ, да про́йдетъ.

И взыдо́хъ на стѣ́ну пото́ка но́щiю, и размышля́хъ о стѣнѣ́, и бѣ́хъ во вратѣ́хъ юдо́ли, и возврати́хся.

Стрегу́щiи же не вѣ́дяху, ка́мо ходи́хъ и что́ а́зъ творю́, и Иуде́омъ и свяще́нникомъ, и честны́мъ и воево́дамъ и про́чымъ творя́щымъ дѣла́ да́же до тогда́ не сказа́хъ.

И реко́хъ и́мъ: вы́ ви́дите озлобле́нiе сiе́, въ не́мже есмы́, ка́ко Иерусали́мъ опустоше́нъ, и врата́ его́ пре́дана огню́: прiиди́те, и сози́ждемъ стѣ́ны Иерусали́ма, и не бу́демъ ктому́ въ поноше́нiе.

И сказа́хъ и́мъ ру́ку Бо́жiю, я́же е́сть блага́ со мно́ю, и словеса́ царе́ва, я́же глаго́ла мнѣ́, и реко́хъ: воста́немъ и сози́ждемъ. И укрѣпи́шася ру́цы и́хъ во благо́е.

И услы́ша санавалла́тъ Арони́тинъ и тові́а ра́бъ Аммони́тинъ и гиса́мъ Арави́тинъ, и посмѣя́шася на́мъ, и прiидо́ша къ на́мъ, и уничижи́ша, и реко́ша: что́ дѣ́ло сiе́, е́же вы́ творите́? еда́ вы́ проти́ву царя́ отмета́етеся?

И возда́хъ и́мъ сло́во и реко́хъ къ ни́мъ: Бо́гъ небесе́, то́й благопоспѣши́тъ на́мъ, и мы́ раби́ его́ чи́стiи, [воста́немъ] и сози́ждемъ: ва́мъ же нѣ́сть ча́сти и пра́вды и па́мяти во Иерусали́мѣ.

И воста́ Елiасу́въ свяще́нникъ вели́кiй и бра́тiя его́ свяще́нницы, и созда́ша врата́ о́вчая: сі́и освяти́ша и́хъ и поста́виша две́ри и́хъ и да́же до столпа́ ста́ лако́тъ освяти́ша и́хъ, да́же до столпа́ Анамеи́ля.

И бли́зъ его́ созида́ша му́жiе иерихо́нстiи, и бли́зъ и́хъ созида́ закху́ръ сы́нъ Амані́инъ.

Врата́ же ры́бная созида́ша сы́нове Асана́евы: сі́и покры́ша и́хъ и поста́виша две́ри и́хъ и заво́ры и́хъ и вереи́ и́хъ.

И бли́зъ и́хъ созида́ше изъ рамо́ѳы сы́нъ урі́инъ, сы́на акко́сова: и бли́зъ его́ созида́ше мосолла́мъ сы́нъ Варахі́инъ, сы́на Мазеви́ля: и бли́зъ и́хъ созида́ше садо́къ сы́нъ Ваана́евъ:

и бли́зъ и́хъ созида́ша Ѳекои́ми, си́льнiи же и́хъ не положи́ша вы́и своея́ въ дѣ́ло Го́спода Бо́га своего́.

И врата́ ста́рая созида́ше Иоида́ сы́нъ фасе́ковъ и месулла́мъ сы́нъ Васоді́евъ: ті́и покры́ста и́хъ и поста́виста две́ри и́хъ и заво́ры и вереи́ и́хъ.

И бли́зъ и́хъ созида́ша малті́а гаваони́тинъ и Еваро́нъ мироноѳи́тъ, му́жiе от гавао́на и ма́сфы, да́же до престо́ла кня́зя [и́же бы́сть] объ о́нъ по́лъ рѣки́.

И бли́зъ его́ созида́ Озiи́лъ сы́нъ Арахі́евъ злата́рь: и бли́зъ его́ созида́ Анані́а сы́нъ рокеи́ма, и возста́виша Иерусали́мъ да́же до стѣны́ широ́кiя.

И бли́зъ и́хъ созида́ше Рафаі́а сы́нъ Су́ринъ, нача́лникъ полови́ны окре́стныя страны́ Иерусали́мли.

И бли́зъ и́хъ созида́ше Иеде́а сы́нъ ерома́фовъ, и проти́ву до́му его́: и бли́зъ его́ созида́ атту́ѳъ сы́нъ Асавані́инъ.

И втору́ю ча́сть созида́ше Мелхі́а сы́нъ Ира́мовъ и Асу́въ сы́нъ фаа́ѳъ-моа́вль, и да́же до столпа́ пе́щнаго.

И бли́зъ его́ созида́ше Саллу́мъ сы́нъ Аллои́совъ, нача́лникъ полови́ны страны́ окре́стныя Иерусали́мли, то́й и дще́ри его́.

Врата́ юдо́ли созида́ша Ану́нъ и обита́ющiи въ зано́нѣ: ті́и созда́ша и́хъ и поста́виша две́ри и́хъ и заво́ры и́хъ и вереи́ и́хъ, и ты́сяща лако́тъ въ стѣнѣ́ да́же до вра́тъ гно́йныхъ.

И врата́ гно́йная созида́ше Мелхі́а сы́нъ риха́вль, нача́лникъ окре́стныя страны́ Виѳакра́мскiя, то́й и сы́нове его́, и покры́ша и́хъ и поста́виша две́ри и́хъ и заво́ры и́хъ и вереи́ и́хъ.

И врата́ исто́чника созида́ше Соломо́нъ сы́нъ халезе́овъ, нача́лникъ страны́ Масфы́: то́й созда́ и́хъ и покры́ и́хъ, и поста́ви две́ри и́хъ и заво́ры и́хъ и вереи́ и́хъ, и стѣ́ну купѣ́ли Силоа́мли ко вертогра́ду царе́ву и да́же до степе́ней низходя́щихъ от гра́да дави́дова.

По не́мже созида́ше Неемі́а сы́нъ Заву́ховъ, нача́лникъ полови́ны страны́ Виѳсу́ровы, да́же до вертогра́да гро́ба дави́дова и да́же до купѣ́ли устро́еныя и да́же до до́му си́льныхъ.

По не́мъ созида́ша леви́ти, рау́мъ сы́нъ ванаи́мль: по не́мъ созида́ше Асаві́а, нача́лникъ полови́ны страны́ кеилы́ на странѣ́ свое́й,

и по не́мъ созида́ша бра́тiя и́хъ, Вене́й сы́нъ инада́довъ, нача́лникъ полови́ны окре́стныя страны́ кеилы́.

И созида́ше бли́зъ его́ азу́ръ сы́нъ Иису́совъ, нача́лникъ Масфы́, мѣ́ру втору́ю столпа́ восхо́да каса́ющагося у́глу.

И по не́мъ созида́ше Вару́хъ, сы́нъ Заву́евъ, мѣ́ру втору́ю от у́гла да́же до вра́тъ до́му Елiасу́ва свяще́нника вели́каго.

По не́мъ созида́ше Мерамо́ѳъ сы́нъ урі́и, сы́на акко́сова, мѣ́ру втору́ю от вра́тъ до́му Елiасу́вова да́же до конца́ до́му Елiасу́вова.

И по не́мъ созида́ша свяще́нницы, му́жiе от по́ля [Иорда́нска].

И по не́мъ созида́ста Венiами́нъ и Асу́въ проти́ву домо́въ свои́хъ: и по не́мъ созида́ше Азарі́а сы́нъ маасі́евъ, сы́на Анані́ина, бли́зъ до́му своего́.

По не́мъ созида́ше ване́й сы́нъ Ада́довъ мѣ́ру втору́ю от до́му азарі́и да́же до у́гла и да́же до уклоне́нiя.

Фала́хъ сы́нъ уза́инъ проти́ву у́гла и столпа́ возвыше́наго изъ до́му царе́ва высо́ко, и́же во дворѣ́ темни́чнѣмъ: и по не́мъ фадаі́а сы́нъ форо́совъ.

И наѳини́ми обита́ша во офа́лѣ, да́же до вертогра́да вра́тъ во́дныхъ ко восто́комъ и да́же до столпа́, и́же бѣ́ возвыше́нъ.

И по ни́хъ созида́ша Ѳекои́ми мѣ́ру втору́ю от страны́ столпа́ вели́каго и высо́каго да́же до стѣны́ Офлы́.

Вы́шше вра́тъ ко́нскихъ созида́ша свяще́нницы, еди́нъ кі́йждо проти́ву до́му своего́.

И по не́мъ созида́ше садду́къ сы́нъ Емми́рь проти́ву до́му своего́: и по не́мъ созида́ше самаі́а сы́нъ сехені́евъ, стра́жъ вра́тъ восто́чныхъ.

По не́мъ созида́ше Анані́а сы́нъ селемі́евъ и Ано́мъ сы́нъ селе́фовъ шесты́й мѣ́ру втору́ю: по не́мъ созида́ше месулла́мъ сы́нъ Варахі́евъ проти́ву сокро́вищницы своея́.

По не́мъ созида́ше Мелхі́а сы́нъ сарефі́евъ да́же до до́му наѳини́мля и щиты́ продаю́щихъ, проти́ву вра́тъ су́дныхъ, и да́же до го́рницы у́гла.

И посредѣ́ вра́тъ о́вчихъ созида́ша ковачи́ и щитопрода́вцы.

Немецкий (GNB)

Языки

Es war an einem Tag im Monat Nisan, im 20. Regierungsjahr des Königs Artaxerxes. Der Wein war bereitgestellt und ich nahm den Becher, füllte ihn und reichte ihn dem König. Ich war bei ihm sehr gut angeschrieben.

Der König sagte zu mir: »Warum siehst du so schlecht aus? Du bist doch nicht etwa krank? Nein, das ist es nicht – irgendetwas macht dir das Herz schwer!«

Der Schreck fuhr mir in die Glieder.

Dann antwortete ich: »Der König möge ewig leben! Kann ich denn fröhlich aussehen? Die Stadt, in der meine Vorfahren begraben sind, ist verwüstet und ihre Tore sind vom Feuer zerstört.«

Darauf fragte mich der König: »Und was ist deine Bitte?«

Ich schickte ein Stoßgebet zum Gott des Himmels

und sagte zum König: »Mein König, wenn es dir gut erscheint und wenn du deinem Diener Vertrauen schenkst, dann lass mich doch nach Judäa gehen in die Stadt, in der meine Vorfahren begraben sind, damit ich sie wieder aufbauen kann!«

Der König, neben dem die Königin saß, fragte mich: »Wie lange würde deine Reise dauern? Wann könntest du wieder hier sein?«

Ich nannte ihm eine Zeit und er war einverstanden.

Dann sagte ich noch zu ihm: »Mein König, wenn es dir recht ist, dann möge man mir amtliche Schreiben mitgeben an die Statthalter der Westprovinz, damit sie mich nach Judäa durchreisen lassen.

Außerdem brauche ich ein amtliches Schreiben an Asaf, den königlichen Oberforstverwalter. Er soll mir Bauholz geben für die Tore der Verteidigungsanlage beim Tempel, für die Stadtmauer und für das Haus, in dem ich wohnen werde.«

Der König gewährte es mir, denn die gütige Hand meines Gottes stand mir bei.

Für die Reise gab mir der König eine Leibwache von Offizieren und Reitern mit. Als ich zu den Statthaltern der Westprovinz kam, übergab ich ihnen die Briefe des Königs.

Sanballat, der Horoniter, und der Ammoniter Tobija, sein Bevollmächtigter, gerieten in heftigen Zorn, weil einer kam, der den Israeliten helfen wollte.

Als ich in Jerusalem ankam, wartete ich zunächst drei Tage.

Dann begab ich mich in der Nacht auf Erkundung, nahm aber nur wenige Männer mit. Ich hatte noch keinem Menschen gesagt, was mein Gott mir ins Herz gegeben hatte und was ich für die Stadt tun wollte. Ich nahm auch keine Reittiere mit außer dem einen, auf dem ich ritt.

So ritt ich bei Nacht durch das Taltor und von dort aus südwärts in Richtung Drachenquelle bis zum Misttor. Ich untersuchte genau, wie weit die Mauern Jerusalems eingerissen und die Tore verbrannt waren.

Dann wandte ich mich nach Norden zum Quelltor und zum Königsteich. Weil ich an der Mauer entlang mit meinem Reittier nicht mehr weiterkam,

ritt ich noch ein Stück unten im Tal weiter, um mir ein Bild vom Zustand der Mauer zu machen. Dann kehrte ich um und kam durch das Taltor wieder zurück.

Die Ratsherren der Stadt wussten nicht, wohin ich gegangen war und was ich vorhatte. Denn bis dahin hatte ich keinem der Juden etwas von meinen Plänen mitgeteilt, weder den Priestern noch den Männern der ersten Familien und den Ratsherren noch allen übrigen, die mit der Sache zu tun hatten.

Nun aber sagte ich zu ihnen: »Ihr seht selbst die trostlose Lage, in der wir stecken. Jerusalem ist ein Trümmerhaufen und die Stadttore sind verbrannt. Kommt, lasst uns die Mauer wieder aufbauen, damit diese Schande aus der Welt geschafft wird!«

Ich erzählte ihnen auch, wie die gütige Hand meines Gottes mir geholfen und was der König mir gewährt hatte.

Da sagten sie: »Ja, ans Werk, bauen wir sie auf!« Und sie machten sich mit Eifer an die Vorbereitungen zu dem wichtigen Unternehmen.

Als Sanballat, Tobija und der Araber Geschem von unserer Absicht hörten, machten sie sich über uns lustig und sagten: »Da habt ihr euch etwas Großes vorgenommen! Ein bisschen zu groß für euch! Wollt ihr euch am Ende noch gegen den König auflehnen?«

Ich ließ ihnen ausrichten: »Der Gott des Himmels wird es uns gelingen lassen. Wir, seine Diener, machen uns ans Werk und bauen die Mauer auf. Euch aber geht Jerusalem nichts an; denn ihr habt hier weder Grundbesitz noch irgendeinen Rechtsanspruch, ihr habt euch auch nie um die Stadt verdient gemacht!«

Der Oberste Priester Eljaschib und seine Brüder, die Priester, bauten das Schafstor wieder auf, weihten es und setzten die Torflügel ein. Sie weihten auch das angrenzende Mauerstück bis zum »Turm der Hundert« und zum Hananel-Turm.

Die Einwohner von Jericho bauten den daran anschließenden Mauerabschnitt wieder auf.

Den nächsten Abschnitt baute Sakkur, der Sohn von Imri, wieder auf.

Die Sippe Senaa baute das Fischtor wieder auf. Sie deckten es mit Balken, setzten die Torflügel ein und brachten die Riegel und ihre Sicherungen an.

Meremot, der Sohn von Urija und Enkel von Koz, besserte den nächsten Mauerabschnitt aus.

Den anschließenden Teil setzte Meschullam, der Sohn von Berechja und Enkel von Meschesabel, instand.

Am nächsten Abschnitt arbeitete Zadok, der Sohn von Baana.

Die Einwohner von Tekoa besserten den anschließenden Mauerabschnitt aus. Aber die vornehmen Männer dieser Stadt weigerten sich, die Arbeit aufzunehmen, die ihnen von mir zugewiesen wurde.

Jojada, der Sohn von Paseach, und Meschullam, der Sohn von Besodja, setzten das Jeschana-Tor instand. Sie deckten es mit Balken, setzten die Torflügel ein und brachten die Riegel und ihre Sicherungen an.

Am anschließenden Teil der Mauer arbeiteten Melatja aus Gibeon, Jadon aus Meronot sowie die Männer aus Gibeon und Mizpa. Nahe bei diesem Abschnitt lag der Amtssitz des Statthalters für die Provinz westlich des Eufrats.

Usiël, der Sohn von Harhaja, aus der Familie der Goldschmiede, besserte den nächsten Abschnitt aus.

Den anschließenden Teil setzte Hananja, der Salbenmischer, instand. Diese beiden stellten den Abschnitt bis zur »Breiten Mauer« fertig.

Refaja, der Sohn Hurs, Vorsteher des halben Verwaltungsbezirks Jerusalem, besserte den nächsten Mauerabschnitt aus.

Jedaja, der Sohn von Harumaf, setzte den anschließenden Teil instand, seinem eigenen Haus gegenüber.

Am nächsten Abschnitt arbeitete Hattusch, der Sohn von Haschabneja.

Malkija, der Sohn Harims, und Haschub, der Sohn Pahat-Moabs, besserten den nächsten Teil der Mauer aus, bis zum Ofenturm.

Schallum, der Sohn von Lohesch, Vorsteher der anderen Hälfte des Verwaltungsbezirks Jerusalem, setzte den anschließenden Abschnitt instand, zusammen mit seinen Töchtern.

Hanun und die Einwohner von Sanoach bauten das Taltor wieder auf. Sie setzten die Torflügel ein und brachten die Riegel und ihre Sicherungen an. Außerdem besserten sie die Mauer von dort bis zum Misttor aus, ein Stück von etwa 500 Metern.

Das Misttor wurde von Malkija, dem Sohn Rechabs, wieder aufgebaut. Er war Vorsteher des Bezirks Bet-Kerem. Er setzte die Torflügel ein und brachte die Riegel und ihre Sicherungen an.

Schallun, der Sohn von Kolhose, Vorsteher des Bezirks Mizpa, baute das Quelltor wieder auf. Er machte eine neue Überdachung, setzte die Torflügel ein und brachte die Riegel und ihre Sicherungen an. Außerdem setzte er die Mauer am Teich der Wasserleitung beim königlichen Garten instand, bis zu den Stufen, die von der Davidsstadt herabführen.

Am nächsten Mauerabschnitt arbeitete Nehemja, der Sohn Asbuks, Vorsteher der einen Hälfte des Bezirks Bet-Zur. Er arbeitete an dem Abschnitt gegenüber den Gräbern Davids und seiner Nachfolger, bis zu dem künstlich angelegten Teich und der Kaserne der »Dreißig Helden«.

Den anschließenden Teil der Mauer setzten die Leviten unter Rehum, dem Sohn von Bani, instand.

Haschabja, Vorsteher der einen Hälfte des Bezirks Keïla, besserte den nächsten Abschnitt aus; er vertrat seinen Bezirk.

Am anschließenden Teil arbeiteten die Leviten unter Binnui, dem Sohn Henadads, Vorsteher der anderen Hälfte des Bezirks Keïla.

Den nächsten Teil setzte Eser, der Sohn von Jeschua, Vorsteher von Mizpa, instand. Sein Abschnitt lag gegenüber dem Aufstieg zur Waffenkammer beim »Winkel«.

Baruch, der Sohn von Sabbai, arbeitete mit ganzem Einsatz am Mauerabschnitt zwischen dem »Winkel« und dem Eingang zum Haus des Obersten Priesters Eljaschib.

Meremot, der Sohn von Urija und Enkel von Koz, besserte den nächsten Abschnitt aus, vom Eingang zum Haus Eljaschibs bis zum Ende des Hauses.

Den anschließenden Teil setzten die Priester aus der Umgebung von Jerusalem instand.

Benjamin und Haschub arbeiteten am nächsten Teil, ihren Häusern gegenüber.

Asarja, der Sohn von Maaseja und Enkel von Ananeja, setzte den anschließenden Abschnitt instand, nahe bei seinem Haus.

Am nächsten Teil arbeitete Binnui, der Sohn Henadads, vom Haus Asarjas bis zum »Winkel« und weiter bis zur »Ecke«.

Palal, der Sohn von Usai, arbeitete an der Mauer gegenüber dem »Winkel« und dem hohen Turm, der am königlichen Palast vorspringt, nahe beim Wachthof.

Pedaja, der Sohn von Parosch,

und die Tempeldiener, die auf dem Ofel wohnten, besserten den anschließenden Teil aus, bis zum Wassertor auf der Ostseite und zum vorspringenden Turm.

Am nächsten Teil, vom vorspringenden Turm bis zur Mauer am Ofel, arbeiteten die Einwohner von Tekoa.

Den Abschnitt oberhalb des Rosstores setzten die Priester instand, jeder seinem Haus gegenüber.

Zadok, der Sohn von Immer, arbeitete an dem Teil der Mauer, der seinem Haus gegenüber lag.

Den anschließenden Teil setzte Schemaja, der Sohn von Schechanja, der Wächter des Osttores, instand.

Hananja, der Sohn von Schelemja, und Hanun, der sechste Sohn Zalafs, besserten den nächsten Teil aus.

Meschullam, der Sohn von Berechja, arbeitete an dem Abschnitt gegenüber seiner Wohnung.

Malkija, der Goldschmied, setzte den anschließenden Teil instand, bis zum Haus der Tempeldiener und der Händler gegenüber dem Wachttor und bis zum Aufgang an der Nordostecke.

Den Mauerabschnitt von dort bis zum Schafstor setzten die Goldschmiede und die Händler instand.

Als Sanballat hörte, dass wir die Stadtmauer wieder aufbauten, wurde er zornig und war sehr verärgert. Er machte sich über uns Juden lustig

und sagte in Gegenwart seiner Freunde und der Truppen von Samaria: »Was bilden sich diese elenden Juden eigentlich ein? Meinen sie wirklich, sie könnten es schaffen? Oder glauben sie, dass ihre Opfer etwas bewirken? Das ist doch keine Arbeit von einem Tag! Sie wollen wohl die verbrannten Steine ihrer Ruinen zu neuem Leben erwecken?«

Tobija, der Ammoniter, stand neben ihm und fügte hinzu: »Sie sollen nur bauen! Wenn ein Fuchs an ihre Mauer springt, dann stürzt die ganze Herrlichkeit zusammen!«

»Du unser Gott«, sagte ich, »hör doch, wie sie über uns lachen! Lass ihren Spott auf sie selbst zurückfallen! Lass sie gefangen weggeführt werden und selber die Verachtung zu spüren bekommen!

Vergib ihnen dieses Unrecht nicht, vergiss es ihnen nicht! Denn sie haben dich beleidigt vor allen, die an der Mauer bauen.«

Trotz dieser Anfeindungen konnten wir die Mauer wieder aufbauen. Bald schon war sie über die ganze Länge geschlossen und bis zur halben Höhe aufgeführt, weil alle mit Eifer bei der Sache waren.