И сказали Моавитяне старейшинам Мадиамским: этот народ поедает теперь все вокруг нас, как вол поедает траву полевую. Валак же, сын Сепфоров, был царем Моавитян в то время.

И послал он послов к Валааму, сыну Веорову, в Пефор, который на реке Евфрате, в земле сынов народа его, чтобы позвать его и сказать: вот, народ вышел из Египта и покрыл лице земли, и живет он подле меня;

итак приди, прокляни мне народ сей, ибо он сильнее меня: может быть, я тогда буду в состоянии поразить его и выгнать его из земли; я знаю, что кого ты благословишь, тот благословен, и кого ты проклянешь, тот проклят.

И пошли старейшины Моавитские и старейшины Мадиамские, с подарками в руках за волхвование, и пришли к Валааму, и пересказали ему слова Валаковы.

И сказал он им: переночуйте здесь ночь, и дам вам ответ, как скажет мне Господь. И остались старейшины Моавитские у Валаама.

И пришел Бог к Валааму и сказал: какие это люди у тебя?

Валаам сказал Богу: Валак, сын Сепфоров, царь Моавитский, прислал [их] ко мне [сказать]:

вот, народ вышел из Египта и покрыл лице земли, [и живет подле меня]; итак приди, прокляни мне его; может быть я тогда буду в состоянии сразиться с ним и выгнать его [из земли].

И сказал Бог Валааму: не ходи с ними, не проклинай народа сего, ибо он благословен.

И встал Валаам поутру и сказал князьям Валаковым: пойдите в землю вашу, ибо не хочет Господь позволить мне идти с вами.

И встали князья Моавитские, и пришли к Валаку, и сказали [ему]: не согласился Валаам идти с нами.

Валак послал еще князей, более и знаменитее тех.

И пришли они к Валааму и сказали ему: так говорит Валак, сын Сепфоров: не откажись прийти ко мне;

я окажу тебе великую почесть и сделаю [тебе] все, что ни скажешь мне; приди же, прокляни мне народ сей.

И отвечал Валаам и сказал рабам Валаковым: хотя бы Валак давал мне полный свой дом серебра и золота, не могу преступить повеления Господа, Бога моего, и сделать что-либо малое или великое [по своему произволу];

впрочем, останьтесь здесь и вы на ночь, и я узнаю, что еще скажет мне Господь.

И пришел Бог к Валааму ночью и сказал ему: если люди сии пришли звать тебя, встань, пойди с ними; но только делай то, что Я буду говорить тебе.

Валаам встал поутру, оседлал ослицу свою и пошел с князьями Моавитскими.

И воспылал гнев Божий за то, что он пошел, и стал Ангел Господень на дороге, чтобы воспрепятствовать ему. Он ехал на ослице своей и с ними двое слуг его.

И увидела ослица Ангела Господня, стоящего на дороге с обнаженным мечом в руке, и своротила ослица с дороги, и пошла на поле; а Валаам стал бить ослицу, чтобы возвратить ее на дорогу.

И стал Ангел Господень на узкой дороге, между виноградниками, где с одной стороны стена и с другой стороны стена.

Ослица, увидев Ангела Господня, прижалась к стене и прижала ногу Валаамову к стене; и он опять стал бить ее.

Ангел Господень опять перешел и стал в тесном месте, где некуда своротить, ни направо, ни налево.

Ослица, увидев Ангела Господня, легла под Валаамом. И воспылал гнев Валаама, и стал он бить ослицу палкою.

И отверз Господь уста ослицы, и она сказала Валааму: что я тебе сделала, что ты бьешь меня вот уже третий раз?

Валаам сказал ослице: за то, что ты поругалась надо мною; если бы у меня в руке был меч, то я теперь же убил бы тебя.

Ослица же сказала Валааму: не я ли твоя ослица, на которой ты ездил сначала до сего дня? имела ли я привычку так поступать с тобою? Он сказал: нет.

И открыл Господь глаза Валааму, и увидел он Ангела Господня, стоящего на дороге с обнаженным мечом в руке, и преклонился, и пал на лице свое.

И сказал ему Ангел Господень: за что ты бил ослицу твою вот уже три раза? Я вышел, чтобы воспрепятствовать [тебе], потому что путь [твой] не прав предо Мною;

и ослица, видев Меня, своротила от Меня вот уже три раза; если бы она не своротила от Меня, то Я убил бы тебя, а ее оставил бы живою.

И сказал Валаам Ангелу Господню: согрешил я, ибо не знал, что Ты стоишь против меня на дороге; итак, если это неприятно в очах Твоих, то я возвращусь.

И сказал Ангел Господень Валааму: пойди с людьми сими, только говори то, что Я буду говорить тебе. И пошел Валаам с князьями Валаковыми.

Валак, услышав, что идет Валаам, вышел навстречу ему в город Моавитский, который на границе при Арноне, что у самого предела.

И сказал Валак Валааму: не посылал ли я к тебе, звать тебя? почему ты не шел ко мне? неужели я в самом деле не могу почтить тебя?

И сказал Валаам Валаку: вот, я и пришел к тебе, но могу ли я что от себя сказать? что вложит Бог в уста мои, то и буду говорить.

И пошел Валаам с Валаком и пришли в Кириаф-Хуцоф.

И заколол Валак волов и овец, и послал к Валааму и князьям, которые были с ним.

На другой день утром Валак взял Валаама и возвел его на высоты Вааловы, чтобы он увидел оттуда часть народа.

Вместо проклятия Валаам дважды благословляет Израиля.

И сказал Валаам Валаку: построй мне здесь семь жертвенников и приготовь мне семь тельцов и семь овнов.

Валак сделал так, как говорил Валаам, и вознесли Валак и Валаам по тельцу и по овну на каждом жертвеннике.

И сказал Валаам Валаку: постой у всесожжения твоего, а я пойду; может быть, Господь выйдет мне навстречу, и что Он откроет мне, я объявлю тебе. И [остался Валак у всесожжения своего, а Валаам] пошел на возвышенное место [вопросить Бога].

И встретился Бог с Валаамом, и сказал ему [Валаам]: семь жертвенников устроил я и вознес по тельцу и по овну на каждом жертвеннике.

И вложил Господь слово в уста Валаамовы и сказал: возвратись к Валаку и так говори.

И возвратился к нему, и вот, он стоит у всесожжения своего, он и все князья Моавитские. [И был на нем Дух Божий.]

И произнес притчу свою и сказал: из Месопотамии привел меня Валак, царь Моава, от гор восточных: приди, прокляни мне Иакова, приди, изреки зло на Израиля!

Как прокляну я? Бог не проклинает его. Как изреку зло? Господь не изрекает [на него] зла.

С вершины скал вижу я его, и с холмов смотрю на него: вот, народ живет отдельно и между народами не числится.

Кто исчислит песок Иакова и число четвертой части Израиля? Да умрет душа моя смертью праведников, и да будет кончина моя, как их!

И сказал Валак Валааму: что ты со мною делаешь? я взял тебя, чтобы проклясть врагов моих, а ты, вот, благословляешь?

И отвечал он и сказал: не должен ли я в точности сказать то, что влагает Господь в уста мои?

И сказал ему Валак: пойди со мною на другое место, с которого ты увидишь его, но только часть его увидишь, а всего его не увидишь; и прокляни мне его оттуда.

И взял его на место стражей, на вершину горы Фасги, и построил семь жертвенников, и вознес по тельцу и по овну на каждом жертвеннике.

И сказал [Валаам] Валаку: постой здесь у всесожжения твоего, а я [пойду] туда навстречу [Богу].

И встретился Господь с Валаамом, и вложил слово в уста его, и сказал: возвратись к Валаку и так говори.

И пришел к нему, и вот, он стоит у всесожжения своего, и с ним [все] князья Моавитские. И сказал ему Валак: что говорил Господь?

Он произнес притчу свою и сказал: встань, Валак, и послушай, внимай мне, сын Сепфоров.

Бог не человек, чтоб Ему лгать, и не сын человеческий, чтоб Ему изменяться. Он ли скажет и не сделает? будет говорить и не исполнит?

Вот, благословлять начал я, ибо Он благословил, и я не могу изменить сего.

Не видно бедствия в Иакове, и не заметно несчастья в Израиле; Господь, Бог его, с ним, и трубный царский звук у него;

Бог вывел их из Египта, быстрота единорога у него;

нет волшебства в Иакове и нет ворожбы в Израиле. В свое время скажут об Иакове и об Израиле: вот что творит Бог!

Вот, народ как львица встает и как лев поднимается; не ляжет, пока не съест добычи и не напьется крови убитых.

И сказал Валак Валааму: ни клясть не кляни его, ни благословлять не благословляй его.

И отвечал Валаам и сказал Валаку: не говорил ли я тебе, что я буду делать все то, что скажет мне Господь?

И сказал Валак Валааму: пойди, я возьму тебя на другое место; может быть, угодно будет Богу, и оттуда проклянешь мне его.

И взял Валак Валаама на верх Фегора, обращенного к пустыне.

И сказал Валаам Валаку: построй мне здесь семь жертвенников и приготовь мне здесь семь тельцов и семь овнов.

И сделал Валак, как сказал Валаам, и вознес по тельцу и овну на каждом жертвеннике.

Валаам в третий раз благословляет Израиля и сподобляется видений.

Валаам увидел, что Господу угодно благословлять Израиля, и не пошел, как прежде, для волхвования, но обратился лицем своим к пустыне.

И взглянул Валаам и увидел Израиля, стоявшего по коленам своим, и был на нем Дух Божий.

И произнес он притчу свою и сказал: говорит Валаам, сын Веоров, говорит муж с открытым оком,

говорит слышащий слова Божии, который видит видения Всемогущего; падает, но открыты глаза его:

как прекрасны шатры твои, Иаков, жилища твои, Израиль!

расстилаются они как долины, как сады при реке, как алойные дерева, насажденные Господом, как кедры при водах;

польется вода из ведр его, и семя его будет как великие воды, превзойдет Агага царь его и возвысится царство его.

Бог вывел его из Египта, быстрота единорога у него, пожирает народы, враждебные ему, раздробляет кости их и стрелами своими разит [врага].

Преклонился, лежит как лев и как львица, кто поднимет его? Благословляющий тебя благословен, и проклинающий тебя проклят!

И воспламенился гнев Валака на Валаама, и всплеснул он руками своими, и сказал Валак Валааму: я призвал тебя проклясть врагов моих, а ты благословляешь их вот уже третий раз;

итак, беги в свое место; я хотел почтить тебя, но вот, Господь лишает тебя чести.

И сказал Валаам Валаку: не говорил ли я послам твоим, которых ты присылал ко мне:

«хотя бы давал мне Валак полный свой дом серебра и золота, не могу преступить повеления Господня, чтобы сделать что-либо доброе или худое по своему произволу: что скажет Господь, то и буду говорить»?

Итак, вот, я иду к народу своему; пойди, я возвещу тебе, что сделает народ сей с народом твоим в последствие времени.

И произнес притчу свою и сказал: говорит Валаам, сын Веоров, говорит муж с открытым оком,

говорит слышащий слова Божии, имеющий ведение от Всевышнего, который видит видения Всемогущего, падает, но открыты очи его.

Вижу Его, но ныне еще нет; зрю Его, но не близко. Восходит звезда от Иакова и восстает жезл от Израиля, и разит князей Моава и сокрушает всех сынов Сифовых.

Едом будет под владением, Сеир будет под владением врагов своих, а Израиль явит силу свою.

Происшедший от Иакова овладеет и погубит оставшееся от города.

И увидел он Амалика, и произнес притчу свою, и сказал: первый из народов Амалик, но конец его – гибель.

И увидел он Кенеев, и произнес притчу свою, и сказал: крепко жилище твое, и на скале положено гнездо твое;

но разорен будет Каин, и недолго до того, что Ассур уведет тебя в плен.

И [увидев Ога,] произнес притчу свою, и сказал: горе, [горе,] кто уцелеет, когда наведет сие Бог!

придут корабли от Киттима, и смирят Ассура, и смирят Евера; но и им гибель!

И встал Валаам и пошел обратно в свое место, а Валак также пошел своею дорогою.

Церковнославянский (рус)

И воздви́гшеся сы́нове Изра́илтестiи, ополчи́шася на за́пады Моа́ва у Иорда́на ко Иерихо́ну.

И ви́дѣвъ Вала́къ сы́нъ Сепфо́ровъ вся́, ели́ка сотвори́ Изра́иль Аморре́ю,

и убоя́ся Моа́въ люді́й зѣло́, я́ко мно́зи бя́ху, и оскорбѣ́ Моа́въ от лица́ сыно́въ Изра́илевыхъ,

и рече́ Моа́въ старѣ́йшинамъ Мадiа́млимъ: ны́нѣ потреби́тъ со́нмъ се́й всѣ́хъ, и́же о́крестъ на́съ, я́коже потребля́етъ теле́цъ зла́къ на по́ли. И Вала́къ, сы́нъ Сепфо́ровъ, бя́ше ца́рь Моа́вль въ то́ вре́мя,

и посла́ послы́ къ Валаа́му, сы́ну Вео́рову, во Фаѳу́ру я́же е́сть у рѣки́ земли́ сыно́въ люді́й его́, призва́ти его́, глаго́ля: се́, лю́дiе изыдо́ша изъ Еги́пта, и се́, покры́ша лице́ земли́, и сі́и сѣдя́тъ при одержа́нiи мое́мъ:

и ны́нѣ прiиди́, проклени́ мнѣ́ лю́ди сiя́, поне́же крѣ́пльшiи су́ть па́че на́съ, а́ще возмо́жемъ си́хъ изби́ти, и изжену́ и́хъ изъ земли́: я́ко вѣ́мъ, и́хже а́ще благослови́ши ты́, благослове́ни су́ть, и и́хже а́ще проклене́ши ты́, про́кляти.

И идо́ша старѣ́йшины Моа́вли и старѣ́йшины Мадiа́мли, и волхвова́нiя въ рука́хъ и́хъ: и прiидо́ша къ Валаа́му и глаго́лаша ему́ словеса́ Вала́кова.

И рече́ къ ни́мъ: препочі́йте здѣ́ но́щь [сiю́], и отвѣща́ю ва́мъ дѣя́нiя, я́же а́ще возглаго́летъ Госпо́дь ко мнѣ́. И пребы́ша кня́зи Моа́вли у Валаа́ма.

И прiи́де Бо́гъ къ Валаа́му и рече́ ему́: что́ человѣ́цы сі́и у тебе́?

И рече́ Валаа́мъ къ Бо́гу: Вала́къ сы́нъ Сепфо́ровъ, ца́рь Моа́вль, посла́ и́хъ ко мнѣ́, глаго́ля:

се́, лю́дiе изыдо́ша изъ Еги́пта и покры́ша лице́ земли́, и сі́и сѣдя́тъ при одержа́нiи мое́мъ: и ны́нѣ прiиди́, проклени́ ми и́хъ, не́гли возмогу́ изби́ти и́хъ и изгна́ти я́ от земли́.

И рече́ Бо́гъ къ Валаа́му: да не и́деши съ ни́ми, ниже́ да клене́ши люді́й: су́ть бо благослове́ни.

И воста́въ Валаа́мъ зау́тра, рече́ князе́мъ Вала́ковымъ: возврати́теся къ господи́ну своему́: не попуща́етъ ми́ Бо́гъ ити́ съ ва́ми.

И воста́вше кня́зи Моа́вли прiидо́ша къ Вала́ку и реко́ша ему́: не хо́щетъ Валаа́мъ прiити́ съ на́ми.

И приложи́ Вала́къ еще́ посла́ти кня́зи мно́жайшiи и честнѣ́йшiи си́хъ.

И прiидо́ша къ Валаа́му и глаго́лаша ему́: сiя́ глаго́летъ Вала́къ, сы́нъ Сепфо́ровъ: молю́ тя, не облѣни́ся прiити́ ко мнѣ́:

че́стнѣ бо тя́ почту́, и вся́, ели́ка а́ще рече́ши ми́, сотворю́ тебѣ́: и прiиди́, и проклени́ ми лю́ди сiя́.

И отвѣща́ Валаа́мъ и рече́ князе́мъ Вала́ковымъ: а́ще ми́ да́стъ Вала́къ по́лну хра́мину свою́ зла́та и сребра́, не могу́ преступи́ти сло́ва Го́спода Бо́га, е́же сотвори́ти то́ ма́ло или́ вели́ко въ ра́зумѣ мое́мъ:

и ны́нѣ потерпи́те здѣ́ и вы́ но́щь сiю́, и увѣ́мъ, что́ приложи́тъ Госпо́дь глаго́лати ко мнѣ́.

И прiи́де Бо́гъ къ Валаа́му но́щiю и рече́ ему́: а́ще зва́ти тя́ прiидо́ша человѣ́цы сі́и, воста́въ иди́ вслѣ́дъ и́хъ, но сло́во, е́же а́ще реку́ тебѣ́, то́ да сотвори́ши.

И воста́въ Валаа́мъ зау́тра, осѣдла́ осля́ свое́ и и́де со кня́зи Моа́вли.

И разгнѣ́вася я́ростiю Бо́гъ, я́ко и́де се́й: и воста́ А́нгелъ Бо́жiй препя́ти ему́ на пути́. Се́й же сѣдя́ше на осля́ти свое́мъ и два́ раба́ его́ съ ни́мъ.

И узрѣ́въ осе́лъ А́нгела Бо́жiя супроти́въ стоя́ща на пути́, и ме́чь извлече́нъ въ руцѣ́ его́, и соврати́ся осе́лъ съ пути́ и идя́ше на по́ле: и бiя́ше [Валаа́мъ] осля́ жезло́мъ свои́мъ, е́же напра́вити е́ на пу́ть:

и ста́ А́нгелъ Бо́жiй на брозда́хъ виногра́дныхъ: огражде́нiе отсю́ду, и огражде́нiе отону́ду:

и узрѣ́въ осе́лъ А́нгела Бо́жiя, приложи́ся ко огра́дѣ и прижме́ но́гу Валаа́му ко огра́дѣ, и приложи́ еще́ би́ти его́:

и приложи́ А́нгелъ Бо́жiй, и ше́дъ ста́ въ мѣ́стѣ у́зкомъ, въ не́мже не бя́ше уклони́тися ни на де́сно, ни на лѣ́во:

и ви́дя осля́ А́нгела Бо́жiя, паде́ подъ Валаа́момъ: и разгнѣ́вася Валаа́мъ, и бiя́ше осля́ жезло́мъ.

И отве́рзе Бо́гъ уста́ осля́ти, и рече́ Валаа́му: что́ сотвори́хъ тебѣ́, я́ко се́, въ тре́тiе бiе́ши мя́?

И рече́ Валаа́мъ осля́ти: я́ко поруга́лося ми́ еси́: и а́ще бы́хъ ме́чь имѣ́лъ въ руку́ мое́ю, пробо́лъ бы́хъ тя́.

И рече́ осля́ Валаа́му: не а́зъ ли осли́ца твоя́, на не́йже ты́ ѣ́здиши от ю́ности своея́ до дне́шняго дне́? Еда́ презо́рствомъ презрѣ́вши сотвори́хъ тебѣ́ сiе́? О́нъ же рече́: ни́.

Отве́рзе же Бо́гъ о́чи Валаа́му, и узрѣ́ А́нгела Бо́жiя противостоя́ща на пути́, и ме́чь извлече́нъ въ руцѣ́ его́: и приклони́вся поклони́ся ему́ лице́мъ свои́мъ.

И рече́ ему́ А́нгелъ Бо́жiй: почто́ бiе́ши осля́ твое́ сiе́ въ тре́тiе? И се́, А́зъ прiидо́хъ на препя́тiе твое́, я́ко непрiя́тенъ пу́ть тво́й предо Мно́ю: и ви́дя Мя́ осли́ца, соврати́ся от Мене́ се́ тре́тiе:

и а́ще бы не уклони́лася от Мене́, ны́нѣ тя́ у́бо уби́лъ бы́хъ, сiю́ же сохрани́лъ бы́хъ.

И рече́ Валаа́мъ ко А́нгелу Госпо́дню: согрѣши́хъ, не вѣ́дѣхъ бо, я́ко Ты́ мнѣ́ противостоя́лъ еси́ на пути́: и ны́нѣ а́ще Тебѣ́ не уго́дно, возвращу́ся.

И рече́ А́нгелъ Бо́жiй къ Валаа́му: иди́ ты́ съ человѣ́ки: оба́че сло́во, е́же а́ще реку́ тебѣ́, сiе́ сохрани́ глаго́лати. И и́де Валаа́мъ со кня́зи Вала́ковы.

И услы́шавъ Вала́къ, я́ко прихо́дитъ Валаа́мъ, изы́де во срѣ́тенiе ему́ во гра́дъ Моа́вль, и́же е́сть въ предѣ́лѣхъ Арно́нихъ, и́же е́сть на краи́ предѣ́ловъ.

И рече́ Вала́къ къ Валаа́му: не посла́хъ ли къ тебѣ́ зва́ти тя́? Почто́ не прише́лъ еси́ ко мнѣ́? Или́ не возмогу́ почти́ти тебе́?

И рече́ Валаа́мъ къ Вала́ку: се́, прихожду́ къ тебѣ́ ны́нѣ: мо́щенъ ли бу́ду глаго́лати что́? Сло́во, е́же а́ще вложи́ть Бо́гъ во уста́ моя́, сiе́ реку́.

И и́де Валаа́мъ съ Вала́комъ, и внидо́ша во Гра́ды Се́лныя.

И закла́ Вала́къ телцы́ и о́вцы, и посла́ Валаа́му и князе́мъ и́же съ ни́мъ.

И бы́сть зау́тра, и взя́въ Вала́къ Валаа́ма, возведе́ его́ на сто́лпъ Ваа́ловъ, и показа́ ему́ отту́ду ча́сть нѣ́кую люді́й.

И рече́ Валаа́мъ къ Вала́ку: сози́жди мнѣ́ здѣ́ се́дмь тре́бищъ, и угото́вай мнѣ́ здѣ́ се́дмь телце́въ и се́дмь овно́въ.

И сотвори́ Вала́къ, я́коже рече́ ему́ Валаа́мъ: и вознесе́ телца́ и овна́ на тре́бище.

И рече́ Валаа́мъ къ Вала́ку: ста́ни у тре́бы своея́, и пойду́, а́ще яви́тся мнѣ́ Бо́гъ въ срѣ́тенiе, и сло́во, е́же мнѣ́ ука́жетъ, повѣ́мъ тебѣ́. И ста́ Вала́къ у тре́бы своея́.

И Валаа́мъ и́де вопроси́ти Бо́га, и и́де пря́мо: и яви́ся Бо́гъ Валаа́му. И рече́ къ нему́ Валаа́мъ: се́дмь тре́бищъ изгото́вихъ и возложи́хъ телца́ и овна́ на тре́бище.

И вложи́ Бо́гъ сло́во во уста́ Валаа́му и рече́: возврати́вся къ Вала́ку та́ко глаго́ли.

И возврати́ся къ нему́: о́нъ же стоя́ше у всесожже́нiй свои́хъ, и вси́ кня́зи Моа́вли съ ни́мъ: и бы́сть Ду́хъ Бо́жiй на не́мъ.

И воспрiи́мъ при́тчу свою́ рече́: от Месопота́мiи приведе́ мя Вала́къ ца́рь Моа́вль, от го́ръ восто́чныхъ, глаго́ля: гряди́, проклени́ ми Иа́кова, и гряди́, проклени́ ми Изра́иля:

что́ проклену́, его́же не клене́тъ Госпо́дь? Или́ что́ зло́ реку́, его́же не злосло́витъ Бо́гъ?

Я́ко от верха́ го́ръ узрю́ его́ и от хо́лмъ проуразумѣ́ю его́: се́, лю́дiе еди́ни населя́тся и со язы́ки не вмѣня́тся:

кто́ изслѣ́дитъ сѣ́мя Иа́ковле? И кто́ изочте́тъ со́нмы Изра́иля? Да у́мретъ душа́ моя́ въ душа́хъ пра́ведныхъ, и бу́ди сѣ́мя мое́, я́коже сѣ́мя и́хъ.

И рече́ Вала́къ къ Валаа́му: что́ сотвори́лъ еси́ ми́? На прокля́тiе вра́гъ мои́хъ призва́хъ тя́, и се́, благослови́лъ еси́ [я́] благослове́нiемъ.

И рече́ Валаа́мъ къ Вала́ку: не ели́ка ли вло́житъ Бо́гъ во уста́ моя́, сiе́ сохраню́ глаго́лати?

И рече́ къ нему́ Вала́къ: пойди́ еще́ со мно́ю на мѣ́сто и́но, съ него́же не у́зриши и́хъ отту́ду, но ра́звѣ ча́сть нѣ́кую и́хъ у́зриши, всѣ́хъ же не у́зриши, и проклени́ ми и́хъ отту́ду.

И поя́ его́ на стра́жу села́, на ве́рхъ Исте́санаго, и созда́ та́мо се́дмь тре́бищъ, и возложи́ телца́ и овна́ на тре́бище.

И рече́ Валаа́мъ къ Вала́ку: ста́ни у тре́бы своея́, а́зъ же пойду́ вопроси́ти Бо́га.

И срѣ́те Бо́гъ Валаа́ма, и вложи́ сло́во во уста́ ему́ и рече́: возврати́ся къ Вала́ку, и рече́ши сiя́.

И возврати́ся къ нему́: о́нъ же стоя́ше у всесожже́нiй свои́хъ, и вси́ кня́зи Моа́вли съ ни́мъ. И рече́ ему́ Вала́къ: что́ глаго́ла Госпо́дь?

И воспрiи́мъ при́тчу свою́, рече́: воста́ни, Вала́къ, и послу́шай, внуши́ свидѣ́тель, сы́не Сепфо́ровъ:

не я́ко человѣ́къ Бо́гъ коле́блется, ниже́ я́ко сы́нъ человѣ́ческiй измѣня́ется: То́й глаго́лаше, не сотвори́тъ ли? Рече́тъ, и не пребу́детъ ли?

Се́, благословля́ти приведе́нъ е́смь: благословлю́, и не отвращу́:

не бу́детъ труда́ во Иа́ковѣ, ниже́ у́зрится болѣ́знь во Изра́или: Госпо́дь Бо́гъ его́ съ ни́мъ, сла́ва ца́рская на не́мъ:

Бо́гъ изведы́й его́ изъ Еги́пта, я́коже сла́ва единоро́га въ не́мъ:

нѣ́сть бо вражбы́ во Иа́ковѣ, ниже́ волхвова́нiя во Изра́или: во вре́мя нарече́тся Иа́кову и Изра́илю, что́ соверши́тъ Бо́гъ:

се́, лю́дiе я́ко льви́чища воста́нутъ, и я́ко ле́въ вознесе́тся: не у́снетъ, до́ндеже снѣ́стъ ло́въ и кро́вь посѣ́ченыхъ испiе́тъ.

И рече́ Вала́къ къ Валаа́му: ни кля́твами мнѣ́ клени́ и́хъ, ниже́ благослове́нiемъ благослови́ и́хъ.

И отвѣща́въ Валаа́мъ, рече́ къ Вала́ку: не рѣ́хъ ли ти́, глаго́ля: сло́во, е́же а́ще возглаго́летъ Бо́гъ, сiе́ сотворю́?

И рече́ Вала́къ къ Валаа́му: гряди́, пойму́ тя на мѣ́сто и́но, а́ще уго́дно бу́детъ Бо́гу, и проклени́ ми и́хъ отту́ду.

И поя́ Вала́къ Валаа́ма на ве́рхъ Фого́ра, простира́ющася въ пусты́ню.

И сотвори́ Вала́къ, я́коже рече́ ему́ Валаа́мъ: и вознесе́ телца́ и овна́ на тре́бище.

И ви́дѣвъ Валаа́мъ, я́ко добро́ е́сть предъ Го́сподемъ благословля́ти Изра́иля, не и́де по обы́чаю своему́ въ срѣ́тенiе волхвова́ниемъ, и возврати́ лице́ свое́ въ пусты́ню.

И возве́дъ Валаа́мъ о́чи свои́, узрѣ́ Изра́иля ополчи́вшася по племено́мъ: и бы́сть Ду́хъ Бо́жiй на не́мъ.

И воспрiи́мъ при́тчу свою́ рече́: глаго́летъ Валаа́мъ, сы́нъ Вео́ровъ, глаго́летъ человѣ́къ и́стинно зря́й,

глаго́летъ слу́шаяй словеса́ Крѣ́пкаго, и́же видѣ́нiе Бо́жiе ви́дѣ во снѣ́: отве́рсты о́чи его́:

ко́ль добри́ до́ми твои́, Иа́кове, и ку́щы твоя́, Изра́илю:

я́ко дубра́вы осѣня́ющыя и я́ко са́дiе при рѣка́хъ, и я́ко ку́щы, я́же водрузи́ Госпо́дь, и я́ко ке́дри при вода́хъ:

изы́детъ человѣ́къ от сѣ́мене его́, и облада́етъ язы́ки мно́гими: и возвы́сится па́че Го́га ца́рство его́, и возрасте́тъ ца́рство его́:

Бо́гъ изведе́ его́ изъ Еги́пта, я́коже сла́ва единоро́га ему́: поя́стъ язы́ки вра́гъ свои́хъ и то́лщы и́хъ изможди́тъ, и стрѣла́ми свои́ми устрѣли́тъ врага́:

возле́гъ почи́ я́ко ле́въ и я́ко ски́менъ: кто́ возбу́дитъ его́? Благословя́щiи тя́ благослове́ни, и проклина́ющiи тя́ про́кляти.

И разгнѣ́вася Вала́къ на Валаа́ма, и плесну́ рука́ми свои́ми, и рече́ Вала́къ къ Валаа́му: кля́ти тя́ врага́ моего́ призва́хъ, и се́, благословля́я благослови́лъ еси́ и́хъ въ тре́тiе:

ны́нѣ у́бо бѣжи́ на мѣ́сто свое́: реко́хъ, почту́ тя: и ны́нѣ лиши́ тя Госпо́дь сла́вы.

И рече́ Валаа́мъ къ Вала́ку: и посло́мъ твои́мъ, и́хже посла́лъ еси́ ко мнѣ́, не реко́хъ ли, глаго́ля:

а́ще ми́ да́стъ Вала́къ хра́мину свою́ по́лну сребра́ и зла́та, не могу́ преступи́ти сло́ва Бо́жiя, е́же сотвори́ти е́ зло́ или́ добро́ от мене́ сама́го: ели́ка а́ще рече́тъ ми́ Бо́гъ, сiя́ возглаго́лю?

И ны́нѣ, се́, иду́ до мѣ́ста своего́: гряди́, присовѣ́тую тебѣ́, что́ сотворя́тъ лю́дiе сі́и лю́демъ твои́мъ, въ послѣ́дняя дни́.

И воспрiи́мъ при́тчу свою́ рече́: глаго́летъ Валаа́мъ сы́нъ Вео́ровъ, глаго́летъ человѣ́къ и́стинно зря́й,

слы́шай словеса́ Бо́жiя, умѣ́я умѣ́нiе Вы́шняго и видѣ́нiе Бо́жiе ви́дѣвый во снѣ́: отве́рсты о́чи его́:

покажу́ ему́, и не ны́нѣ: ублажа́ю, и не приближа́ется: возсiя́етъ звѣзда́ от Иа́кова, и воста́нетъ человѣ́къ от Изра́иля и погуби́тъ кня́зи Моави́тскiя, и плѣни́тъ вся́ сы́ны Си́ѳовы:

и бу́детъ Едо́мъ наслѣ́дiе, и бу́детъ наслѣ́дiе Иса́въ вра́гъ его́, и Изра́иль сотвори́ крѣ́пость:

и воста́нетъ от Иа́кова, и погуби́тъ спаса́емаго от гра́да.

И ви́дѣвъ Амали́ка и воспрiи́мъ при́тчу свою́, рече́: нача́ло язы́ковъ Амали́къ, и сѣ́мя и́хъ поги́бнетъ.

И ви́дѣвъ Кенео́на и воспрiи́мъ при́тчу свою́, рече́: си́льно селе́нiе твое́: и а́ще положи́ши на ка́мени гнѣздо́ твое́,

и а́ще бу́детъ Вео́ру гнѣздо́ кова́рства, Ассирі́ане плѣня́тъ тя́.

И ви́дѣвъ О́га и воспрiи́мъ при́тчу свою́, рече́: го́ре, го́ре, кто́ жи́въ бу́детъ, егда́ положи́тъ Бо́гъ сiя́?

И изы́дутъ изъ ру́къ Китiе́йскихъ, и озло́бятъ Ассу́ра, и озло́бятъ Евре́овъ, и са́ми вку́пѣ поги́бнутъ.

И воста́въ Валаа́мъ отъи́де, возврати́вся на мѣ́сто свое́: и Вала́къ отъи́де къ себѣ́.

Итальянский

Языки

Poi gli Israeliti partirono e si accamparono nelle steppe di Moab, oltre il Giordano di Gerico.

Balak, figlio di Sippor, vide quanto Israele aveva fatto agli Amorrei,

e Moab ebbe grande paura di questo popolo, che era così numeroso; Moab fu preso da spavento di fronte agli Israeliti.

Quindi Moab disse agli anziani di Madian: "Ora questa assemblea divorerà quanto è intorno a noi, come il bue divora l'erba dei campi".
Balak, figlio di Sippor, era in quel tempo re di Moab.

Egli mandò messaggeri a Balaam, figlio di Beor, a Petor, che sta sul fiume, nel territorio dei figli di Amau, per chiamarlo e dirgli: "Ecco, un popolo è uscito dall'Egitto; ha ricoperto la faccia della terra e si è stabilito di fronte a me.

Ora dunque, vieni e maledici questo popolo per me, poiché esso è più potente di me. Forse riuscirò a batterlo, per scacciarlo dalla terra; perché io lo so: colui che tu benedici è benedetto e colui che tu maledici è maledetto".

Gli anziani di Moab e gli anziani di Madian partirono con in mano il compenso per l'oracolo. Arrivarono da Balaam e gli riferirono le parole di Balak.

Balaam disse loro: "Alloggiate qui stanotte e vi darò la risposta secondo quanto mi dirà il Signore". I capi di Moab si fermarono da Balaam.

Ora Dio venne da Balaam e gli disse: "Chi sono questi uomini che stanno da te?".

Balaam rispose a Dio: "Balak, figlio di Sippor, re di Moab, mi ha mandato a dire:

"Ecco, il popolo che è uscito dall'Egitto ha ricoperto la superficie della terra. Ora vieni, maledicilo per me; forse riuscirò a batterlo e potrò scacciarlo"".

Dio disse a Balaam: "Tu non andrai con loro, non maledirai quel popolo, perché esso è benedetto".

Balaam si alzò la mattina e disse ai prìncipi di Balak: "Andatevene nella vostra terra, perché il Signore si è rifiutato di lasciarmi venire con voi".

I prìncipi di Moab si alzarono, tornarono da Balak e dissero: "Balaam si è rifiutato di venire con noi".

Allora Balak mandò di nuovo dei prìncipi, in maggior numero e più influenti di quelli di prima.

Vennero da Balaam e gli dissero: "Così dice Balak, figlio di Sippor: "Nulla ti trattenga dal venire da me,

perché io ti colmerò di grandi onori e farò quanto mi dirai; vieni dunque e maledici per me questo popolo"".

Ma Balaam rispose e disse ai ministri di Balak: "Quand'anche Balak mi desse la sua casa piena d'argento e oro, non potrei trasgredire l'ordine del Signore, mio Dio, per fare cosa piccola o grande.

Nondimeno, trattenetevi qui anche voi stanotte, perché io sappia ciò che il Signore mi dirà ancora".

La notte Dio venne da Balaam e gli disse: "Questi uomini non sono venuti a chiamarti? Àlzati dunque, e va' con loro; ma farai ciò che io ti dirò".

Balaam quindi si alzò di buon mattino, sellò l'asina e se ne andò con i capi di Moab.

Ma l'ira di Dio si accese perché egli stava andando; l'angelo del Signore si pose sulla strada per ostacolarlo. Egli cavalcava la sua asina e aveva con sé due servitori.

L'asina vide l'angelo del Signore che stava ritto sulla strada con la spada sguainata in mano. E l'asina deviò dalla strada e cominciò ad andare per i campi. Balaam percosse l'asina per rimetterla sulla strada.

Allora l'angelo del Signore si fermò in un sentiero infossato tra le vigne, che aveva un muro di qua e un muro di là.

L'asina vide l'angelo del Signore, si serrò al muro e strinse il piede di Balaam contro il muro e Balaam la percosse di nuovo.

L'angelo del Signore passò di nuovo più avanti e si fermò in un luogo stretto, tanto stretto che non vi era modo di deviare né a destra né a sinistra.

L'asina vide l'angelo del Signore e si accovacciò sotto Balaam. L'ira di Balaam si accese ed egli percosse l'asina con il bastone.

Allora il Signore aprì la bocca dell'asina ed essa disse a Balaam: "Che cosa ti ho fatto perché tu mi percuota già per la terza volta?".

Balaam rispose all'asina: "Perché ti sei beffata di me! Ah, se avessi una spada in mano, ti ucciderei all'istante!".

L'asina disse a Balaam: "Non sono io la tua asina, sulla quale hai cavalcato da quando hai iniziato fino ad oggi? Sono forse abituata ad agire così?". Ed egli rispose: "No".

Allora il Signore aprì gli occhi di Balaam ed egli vide l'angelo del Signore che stava ritto sulla strada, con in mano la spada sguainata. Balaam si inginocchiò e si prostrò con la faccia a terra.

L'angelo del Signore gli disse: "Perché hai percosso la tua asina già tre volte? Ecco, io sono uscito a ostacolarti, perché il tuo cammino contro di me è rovinoso.

L'asina mi ha visto e ha deviato davanti a me per tre volte; se non avesse deviato davanti a me, certo ora io avrei già ucciso proprio te e lasciato in vita lei".

Allora Balaam disse all'angelo del Signore: "Ho peccato, perché non sapevo che tu ti fossi posto contro di me sul cammino; ora, se questo è male ai tuoi occhi, me ne tornerò indietro".

L'angelo del Signore disse a Balaam: "Va' pure con questi uomini; ma dirai soltanto quello che io ti dirò". Balaam andò con i prìncipi di Balak.

Balak udì che Balaam arrivava e gli uscì incontro a Ir-Moab, che è sulla frontiera dell'Arnon, all'estremità del territorio.

Balak disse a Balaam: "Non avevo forse mandato a chiamarti con insistenza? Perché non sei venuto da me? Non sono forse in grado di trattarti con onore?".

Balaam rispose a Balak: "Ecco, sono venuto da te; ma ora posso forse dire qualsiasi cosa? La parola che Dio mi metterà in bocca, quella dirò".

Balaam andò con Balak e giunsero a Kiriat-Cusòt.

Balak immolò bestiame grosso e minuto e mandò parte della carne a Balaam e ai prìncipi che erano con lui.

La mattina Balak prese Balaam e lo fece salire a Bamòt-Baal, e di là vide un'estremità del popolo accampato.

Balaam disse a Balak: "Costruiscimi qui sette altari e preparami qui sette giovenchi e sette arieti".

Balak fece come Balaam aveva detto; Balak e Balaam offrirono un giovenco e un ariete su ciascun altare.

Balaam disse a Balak: "Férmati presso il tuo olocausto e io andrò. Forse il Signore mi verrà incontro; quel che mi mostrerà io te lo riferirò". Andò su di un'altura brulla.

Dio andò incontro a Balaam e Balaam gli disse: "Ho preparato i sette altari e ho offerto un giovenco e un ariete su ciascun altare".

Allora il Signore mise una parola in bocca a Balaam e gli disse: "Torna da Balak e parla così".

Balaam tornò da Balak che stava presso il suo olocausto: egli e tutti i prìncipi di Moab.

Allora Balaam pronunciò il suo poema e disse:

"Da Aram mi fa venire Balak,
il re di Moab dalle montagne d'oriente:
"Vieni, maledici per me Giacobbe;
vieni, minaccia Israele!".

Come maledirò quel che Dio non ha maledetto?
Come minaccerò quel che il Signore non ha minacciato?

Perché dalla vetta delle rupi io lo vedo
e dalle alture lo contemplo:
ecco un popolo che dimora in disparte
e tra le nazioni non si annovera.

Chi può contare la polvere di Giacobbe?
O chi può calcolare un solo quarto d'Israele?
Possa io morire della morte dei giusti
e sia la mia fine come la loro".

Allora Balak disse a Balaam: "Che cosa mi hai fatto? Per maledire i miei nemici io ti ho preso, ed ecco, li hai grandemente benedetti".

Rispose: "Non devo forse aver cura di dire solo quello che il Signore mi mette sulla bocca?".

Balak gli disse: "Vieni con me in altro luogo da dove tu possa vederlo; ne vedrai solo un'estremità, non lo vedrai tutto intero: di là maledicilo per me".

Lo condusse al campo di Sofìm, sulla cima del Pisga; costruì sette altari e offrì un giovenco e un ariete su ogni altare.

Allora Balaam disse a Balak: "Férmati presso il tuo olocausto e io andrò incontro al Signore".

Il Signore andò incontro a Balaam, gli mise una parola sulla bocca e gli disse: "Torna da Balak e parla così".

Balaam tornò da Balak, che stava presso il suo olocausto insieme con i capi di Moab. Balak gli disse: "Che cosa ha detto il Signore?".

Allora Balaam pronunciò il suo poema e disse:

"Sorgi, Balak, e ascolta;
porgimi orecchio, figlio di Sippor!

Dio non è un uomo perché egli menta,
non è un figlio d'uomo perché egli ritratti.
Forse egli dice e poi non fa?
Parla e non adempie?

Ecco, di benedire ho ricevuto il comando:
egli ha benedetto, e non mi metterò contro.

Egli non scorge colpa in Giacobbe,
non ha veduto torto in Israele.
Il Signore, suo Dio, è con lui
e in lui risuona un'acclamazione per il re.

Dio, che lo ha fatto uscire dall'Egitto,
è per lui come le corna del bufalo.

Perché non vi è sortilegio contro Giacobbe
e non vi è magìa contro Israele:
a suo tempo vien detto a Giacobbe
e a Israele che cosa opera Dio.

Ecco un popolo che si leva come una leonessa
e si erge come un leone;
non si accovaccia, finché non abbia divorato la preda
e bevuto il sangue degli uccisi".

Allora Balak disse a Balaam: "Se proprio non lo maledici, almeno non benedirlo!".

Rispose Balaam e disse a Balak: "Non ti ho già detto che quanto il Signore dirà io dovrò eseguirlo?".

Balak disse a Balaam: "Vieni, ti condurrò in altro luogo: forse piacerà agli occhi di Dio che tu lo maledica per me di là".

Così Balak condusse Balaam in cima al Peor, che è di fronte al deserto.

Balaam disse a Balak: "Costruiscimi qui sette altari e preparami sette giovenchi e sette arieti".

Balak fece come Balaam aveva detto e offrì un giovenco e un ariete su ogni altare.

Balaam vide che al Signore piaceva benedire Israele e non andò come le altre volte alla ricerca di sortilegi, ma rivolse la sua faccia verso il deserto.

Balaam alzò gli occhi e vide Israele accampato, tribù per tribù. Allora lo spirito di Dio fu sopra di lui.

Egli pronunciò il suo poema e disse:

"Oracolo di Balaam, figlio di Beor,
e oracolo dell'uomo dall'occhio penetrante;

oracolo di chi ode le parole di Dio,
di chi vede la visione dell'Onnipotente,
cade e gli è tolto il velo dagli occhi.

Come sono belle le tue tende, Giacobbe,
le tue dimore, Israele!

Si estendono come vallate,
come giardini lungo un fiume,
come àloe, che il Signore ha piantato,
come cedri lungo le acque.

Fluiranno acque dalle sue secchie
e il suo seme come acque copiose.
Il suo re sarà più grande di Agag
e il suo regno sarà esaltato.

Dio, che lo ha fatto uscire dall'Egitto,
è per lui come le corna del bufalo.
Egli divora le nazioni che lo avversano,
addenta le loro ossa
e le loro frecce egli spezza.

Si accoscia, si accovaccia come un leone
e come una leonessa: chi lo farà alzare?
Benedetto chi ti benedice
e maledetto chi ti maledice".

Allora l'ira di Balak si accese contro Balaam; Balak batté le mani e disse a Balaam: "Per maledire i miei nemici ti ho chiamato, ed ecco li hai grandemente benedetti per tre volte.

Ora vattene nella tua terra! Avevo detto che ti avrei colmato di onori, ma ecco, il Signore ti ha impedito di averli".

Balaam disse a Balak: "Non avevo forse detto ai messaggeri che mi avevi mandato:

"Quand'anche Balak mi desse la sua casa piena d'argento e d'oro, non potrei trasgredire l'ordine del Signore per fare cosa, buona o cattiva, di mia iniziativa: ciò che il Signore dirà, quello soltanto dirò"?

Ora sto per tornare al mio popolo; ebbene, vieni: ti predirò ciò che questo popolo farà al tuo popolo nei giorni a venire".

Egli pronunciò il suo poema e disse:

"Oracolo di Balaam, figlio di Beor,
oracolo dell'uomo dall'occhio penetrante,

oracolo di chi ode le parole di Dio
e conosce la scienza dell'Altissimo,
di chi vede la visione dell'Onnipotente,
cade e gli è tolto il velo dagli occhi.

Io lo vedo, ma non ora,
io lo contemplo, ma non da vicino:
una stella spunta da Giacobbe
e uno scettro sorge da Israele,
spacca le tempie di Moab
e il cranio di tutti i figli di Set;

Edom diverrà sua conquista
e diverrà sua conquista Seir, suo nemico,
mentre Israele compirà prodezze.

Uno di Giacobbe dominerà
e farà perire gli scampati dalla città".

Poi vide Amalèk, pronunciò il suo poema e disse:

"Amalèk è la prima delle nazioni,
ma il suo avvenire sarà la rovina".

Poi vide i Keniti, pronunciò il suo poema e disse:

"Sicura è la tua dimora, o Caino,
e il tuo nido è aggrappato alla roccia.

Ma sarà dato all'incendio,
finché Assur non ti deporterà in prigionia".

Pronunciò ancora il suo poema e disse:

"Ahimè! Chi vivrà,
dopo che Dio avrà compiuto queste cose?

Verranno navi dalla parte dei Chittìm
e piegheranno Assur e piegheranno Eber,
ma anch'egli andrà in perdizione".

Poi Balaam si alzò e tornò nella sua terra, mentre Balak se ne andò per la sua strada.