И бы́сть внегда́ судя́ху судiи́, бы́сть гла́дъ на земли́. И и́де му́жъ от Виѳлее́ма Иу́дина обита́ти въ селѣ́ Моа́вли, са́мъ и жена́ его́, и два́ сы́ны его́:

и́мя же му́жеви Елимеле́хъ, и́мя же женѣ́ его́ Ноемми́нь и и́мя двѣма́ сыно́ма его́ маало́нъ и хелео́нъ, Ефраѳе́йстiи от Виѳлее́ма Иу́дина. И прiидо́ша въ село́ Моа́вле, и бѣ́ша та́мо.

И у́мре Елимеле́хъ му́жъ Ноемми́нинъ, и оста́ся она́ и о́ба сы́ны ея́:

и поя́ста себѣ́ жены́ Моави́тскiя: и́мя еди́нѣй орфа́ и и́мя вторѣ́й ру́ѳь: и жи́ша та́мо до десяти́ лѣ́тъ.

И умро́ста о́ба сы́ны ея́, маало́нъ и хелео́нъ, и оста́ся жена́ от му́жа своего́ и от обои́хъ сыно́въ ея́.

И воста́ она́ и о́бѣ снохи́ ея́, и возврати́шася съ села́ Моа́вля: зане́ услы́ша на селѣ́ Моа́вли, я́ко присѣти́ Госпо́дь люді́й свои́хъ да́ти и́мъ хлѣ́бы.

И отъи́де от мѣ́ста, идѣ́же бѣ́, она́ и о́бѣ снохи́ ея́ съ не́ю, и идя́ху въ пу́ть возврати́тися въ зе́млю Иу́дину.

И рече́ Ноемми́нь обѣ́ма сноха́ма свои́ма: иди́те у́бо, возврати́теся ка́яждо въ до́мъ отца́ своего́: да сотвори́тъ Госпо́дь съ ва́ми ми́лость, я́коже сотвори́сте со уме́ршими и со мно́ю:

да да́стъ Госпо́дь Бо́гъ ва́мъ обрѣсти́ поко́й ко́ейждо въ дому́ му́жа своего́. И цѣлова́ я́: они́ же воздвиго́ша гла́сы своя́ и пла́кашася,

и реко́ша е́й: ни́, но и́демъ съ тобо́ю въ лю́ди твоя́.

И рече́ Ноемми́нь: обрати́теся у́бо, дще́ри мои́, вску́ю и́дете со мно́ю? или́ еще́ мнѣ́ сы́нове во утро́бѣ мое́й, и бу́дутъ ва́мъ му́жи?

возврати́теся у́бо, дще́ри мои́ и отиди́те, я́ко состарѣ́хся, и не бу́ду му́жу: а́ще же бы́хъ и рекла́, я́ко у мене́ е́сть наде́жда, да бу́ду му́жу и рожду́ сы́ны,

вы́ ли пожде́те и́хъ, до́ндеже возрасту́тъ? и вы́ ли удержите́ся, да не бу́дете ино́му му́жу? ни́, дще́ри мои́, я́ко го́рько бы́сть мнѣ́ па́че ва́съ, я́ко изы́де на мя́ рука́ Госпо́дня.

И воздвиго́ша гла́сы своя́, и пла́каша па́ки. И цѣлова́ орфа́ свекро́вь свою́, и возврати́ся въ лю́ди своя́, ру́ѳь же послѣ́дова е́й.

И рече́ Ноемми́нь къ ру́ѳѣ: се́, возврати́ся я́тровь твоя́ къ лю́демъ свои́мъ и къ бого́мъ свои́мъ, возврати́ся у́бо и ты́ вслѣ́дъ я́трове своея́.

И рече́ ру́ѳь: не сря́щи мене́ то́, е́же оста́вити тебе́ или́ обрати́тися мнѣ́ от тебе́, но идѣ́же и́деши ты́, и а́зъ пойду́, и идѣ́же водвори́шися ты́, водворю́ся и а́зъ: лю́дiе твои́ лю́дiе мои́, и Бо́гъ тво́й Бо́гъ мо́й:

и идѣ́же а́ще у́мреши, умру́ и та́мо погребу́ся: та́ко да сотвори́тъ мнѣ́ Госпо́дь, и сiя́ да приложи́тъ, я́ко сме́рть разлучи́тъ между́ мно́ю и тобо́ю.

Ви́дѣвши же Ноемми́нь, я́ко укрѣпи́ся она́ ити́ съ не́ю, умолче́ глаго́лати къ не́й ктому́.

Идо́стѣ же о́бѣ, до́ндеже прiидо́стѣ въ Виѳлее́мъ. И бы́сть егда́ прiидо́стѣ они́ въ Виѳлее́мъ, и возгласи́ ве́сь гра́дъ о ни́хъ, и реко́ша: еда́ сiя́ е́сть Ноемми́нь?

И рече́ къ ни́мъ: не зови́те у́бо мене́ Ноемми́нь, но зови́те мене́ горька́: я́ко испо́лни мя́ го́рести Вседержи́тель зѣло́:

а́зъ испо́лнь отидо́хъ, и ны́нѣ тщу́ мя́ возврати́ Госпо́дь: и вску́ю мя́ нарица́ете Ноемми́нь, Госпо́дь смири́ мя и Вседержи́тель озло́би мя́?

И возврати́ся Ноемми́нь и ру́ѳь Моави́тиня сноха́ ея́ съ не́ю, обраща́ющыяся съ села́ Моа́вля: и прiидо́стѣ въ Виѳлее́мъ въ нача́лѣ жа́твы ячме́ня.

Греческий [Greek (Koine)]

καὶ ἐγένετο ἐν τῷ κρίνειν τοὺς κριτὰς καὶ ἐγένετο λιμὸς ἐν τῇ γῇ καὶ ἐπορεύθη ἀνὴρ ἀπὸ Βαιθλεεμ τῆς Ιουδα τοῦ παροικῆσαι ἐν ἀγρῷ Μωαβ αὐτὸς καὶ ἡ γυνὴ αὐτοῦ καὶ οἱ υἱοὶ αὐτοῦ

καὶ ὄνομα τῷ ἀνδρὶ Αβιμελεχ καὶ ὄνομα τῇ γυναικὶ αὐτοῦ Νωεμιν καὶ ὄνομα τοῖς δυσὶν υἱοῖς αὐτοῦ Μααλων καὶ Χελαιων Εφραθαῖοι ἐκ Βαιθλεεμ τῆς Ιουδα καὶ ἤλθοσαν εἰς ἀγρὸν Μωαβ καὶ ἦσαν ἐκεῖ

καὶ ἀπέθανεν Αβιμελεχ ὁ ἀνὴρ τῆς Νωεμιν καὶ κατελείφθη αὐτὴ καὶ οἱ δύο υἱοὶ αὐτῆς

καὶ ἐλάβοσαν ἑαυτοῖς γυναῖκας Μωαβίτιδας ὄνομα τῇ μιᾷ Ορφα καὶ ὄνομα τῇ δευτέρᾳ Рουθ καὶ κατῴκησαν ἐκεῖ ὡς δέκα ἔτη

καὶ ἀπέθανον καί γε ἀμφότεροι Μααλων καὶ Χελαιων καὶ κατελείφθη ἡ γυνὴ ἀπὸ τοῦ ἀνδρὸς αὐτῆς καὶ ἀπὸ τῶν δύο υἱῶν αὐτῆς

καὶ ἀνέστη αὐτὴ καὶ αἱ δύο νύμφαι αὐτῆς καὶ ἀπέστρεψαν ἐξ ἀγροῦ Μωαβ ὅτι ἤκουσαν ἐν ἀγρῷ Μωαβ ὅτι ἐπέσκεπται κύριος τὸν λαὸν αὐτοῦ δοῦναι αὐτοῖς ἄρτους

καὶ ἐξῆλθεν ἐκ τοῦ τόπου οὗ ἦν ἐκεῖ καὶ αἱ δύο νύμφαι αὐτῆς μετ᾿ αὐτῆς καὶ ἐπορεύοντο ἐν τῇ ὁδῷ τοῦ ἐπιστρέψαι εἰς τὴν γῆν Ιουδα

καὶ εἶπεν Νωεμιν ταῖς νύμφαις αὐτῆς πορεύεσθε δὴ ἀποστράφητε ἑκάστη εἰς οἶκον μητρὸς αὐτῆς ποιήσαι κύριος μεθ᾿ ὑμῶν ἔλεος καθὼς ἐποιήσατε μετὰ τῶν τεθνηκότων καὶ μετ᾿ ἐμοῦ

δῴη κύριος ὑμῖν καὶ εὕροιτε ἀνάπαυσιν ἑκάστη ἐν οἴκῳ ἀνδρὸς αὐτῆς καὶ κατεφίλησεν αὐτάς καὶ ἐπῆραν τὴν φωνὴν αὐτῶν καὶ ἔκλαυσαν

καὶ εἶπαν αὐτῇ μετὰ σοῦ ἐπιστρέφομεν εἰς τὸν λαόν σου

καὶ εἶπεν Νωεμιν ἐπιστράφητε δή θυγατέρες μου καὶ ἵνα τί πορεύεσθε μετ᾿ ἐμοῦ μὴ ἔτι μοι υἱοὶ ἐν τῇ κοιλίᾳ μου καὶ ἔσονται ὑμῖν εἰς ἄνδρας

ἐπιστράφητε δή θυγατέρες μου διότι γεγήρακα τοῦ μὴ εἶναι ἀνδρί ὅτι εἶπα ὅτι ἔστιν μοι ὑπόστασις τοῦ γενηθῆναί με ἀνδρὶ καὶ τέξομαι υἱούς

μὴ αὐτοὺς προσδέξεσθε ἕως οὗ ἁδρυνθῶσιν ἢ αὐτοῖς κατασχεθήσεσθε τοῦ μὴ γενέσθαι ἀνδρί μὴ δή θυγατέρες μου ὅτι ἐπικράνθη μοι ὑπὲρ ὑμᾶς ὅτι ἐξῆλθεν ἐν ἐμοὶ χεὶρ κυρίου

καὶ ἐπῆραν τὴν φωνὴν αὐτῶν καὶ ἔκλαυσαν ἔτι καὶ κατεφίλησεν Ορφα τὴν πενθερὰν αὐτῆς καὶ ἐπέστρεψεν εἰς τὸν λαὸν αὐτῆς Рουθ δὲ ἠκολούθησεν αὐτῇ

καὶ εἶπεν Νωεμιν πρὸς Рουθ ἰδοὺ ἀνέστρεψεν ἡ σύννυμφός σου πρὸς λαὸν αὐτῆς καὶ πρὸς τοὺς θεοὺς αὐτῆς ἐπιστράφητι δὴ καὶ σὺ ὀπίσω τῆς συννύμφου σου

εἶπεν δὲ Рουθ μὴ ἀπαντήσαι ἐμοὶ τοῦ καταλιπεῖν σε ἢ ἀποστρέψαι ὄπισθέν σου ὅτι σὺ ὅπου ἐὰν πορευθῇς πορεύσομαι καὶ οὗ ἐὰν αὐλισθῇς αὐλισθήσομαι ὁ λαός σου λαός μου καὶ ὁ θεός σου θεός μου

καὶ οὗ ἐὰν ἀποθάνῃς ἀποθανοῦμαι κἀκεῖ ταφήσομαι τάδε ποιήσαι μοι κύριος καὶ τάδε προσθείη ὅτι θάνατος διαστελεῖ ἀνὰ μέσον ἐμοῦ καὶ σοῦ

ἰδοῦσα δὲ Νωεμιν ὅτι κραταιοῦται αὐτὴ τοῦ πορεύεσθαι μετ᾿ αὐτῆς ἐκόπασεν τοῦ λαλῆσαι πρὸς αὐτὴν ἔτι

ἐπορεύθησαν δὲ ἀμφότεραι ἕως τοῦ παραγενέσθαι αὐτὰς εἰς Βαιθλεεμ καὶ ἤχησεν πᾶσα ἡ πόλις ἐπ᾿ αὐταῖς καὶ εἶπον αὕτη ἐστὶν Νωεμιν

καὶ εἶπεν πρὸς αὐτάς μὴ δὴ καλεῖτέ με Νωεμιν καλέσατέ με Пικράν ὅτι ἐπικράνθη ἐν ἐμοὶ ὁ ἱκανὸς σφόδρα

ἐγὼ πλήρης ἐπορεύθην καὶ κενὴν ἀπέστρεψέν με ὁ κύριος καὶ ἵνα τί καλεῖτέ με Νωεμιν καὶ κύριος ἐταπείνωσέν με καὶ ὁ ἱκανὸς ἐκάκωσέν με

καὶ ἐπέστρεψεν Νωεμιν καὶ Рουθ ἡ Μωαβῖτις ἡ νύμφη αὐτῆς ἐπιστρέφουσα ἐξ ἀγροῦ Μωαβ αὐταὶ δὲ παρεγενήθησαν εἰς Βαιθλεεμ ἐν ἀρχῇ θερισμοῦ κριθῶν

Синодальный

1 Елимелех со своею семьею уходит от голода из Вифлеема в землю Моава; 3 он и два его сына умирают там, оставив после себя жену Ноеминь с двумя ее снохами Моавитянками; 6 Ноеминь решила одной вернуться на родину; 14 Орфа попрощалась с нею, но Руфь решила не оставлять ее и пошла с нею в Вифлеем; 19 пришли в Вифлеем в начале жатвы.

В те дни, когда управляли судьи, случился голод на земле. И пошел один человек из Вифлеема Иудейского со своею женою и двумя сыновьями своими жить на полях Моавитских.

Имя человека того Елимелех, имя жены его Ноеминь, а имена двух сынов его Махлон и Хилеон; они были Ефрафяне из Вифлеема Иудейского. И пришли они на поля Моавитские и остались там.

И умер Елимелех, муж Ноемини, и осталась она с двумя сыновьями своими.

Они взяли себе жен из Моавитянок, имя одной Орфа, а имя другой Руфь, и жили там около десяти лет.

Но потом и оба [сына ее], Махлон и Хилеон, умерли, и осталась та женщина после обоих своих сыновей и после мужа своего.

И встала она со снохами своими и пошла обратно с полей Моавитских, ибо услышала на полях Моавитских, что Бог посетил народ Свой и дал им хлеб.

И вышла она из того места, в котором жила, и обе снохи ее с нею. Когда они шли по дороге, возвращаясь в землю Иудейскую,

Ноеминь сказала двум снохам своим: пойдите, возвратитесь каждая в дом матери своей; да сотворит Господь с вами милость, как вы поступали с умершими и со мною!

да даст вам Господь, чтобы вы нашли пристанище каждая в доме своего мужа! И поцеловала их. Но они подняли вопль и плакали

и сказали: нет, мы с тобою возвратимся к народу твоему.

Ноеминь же сказала: возвратитесь, дочери мои; зачем вам идти со мною? Разве еще есть у меня сыновья в моем чреве, которые были бы вам мужьями?

Возвратитесь, дочери мои, пойдите, ибо я уже стара, чтоб быть замужем. Да если б я и сказала: «есть мне еще надежда», и даже если бы я сию же ночь была с мужем и потом родила сыновей, –

то можно ли вам ждать, пока они выросли бы? можно ли вам медлить и не выходить замуж? Нет, дочери мои, я весьма сокрушаюсь о вас, ибо рука Господня постигла меня.

Они подняли вопль и опять стали плакать. И Орфа простилась со свекровью своею [и возвратилась к народу своему], а Руфь осталась с нею.

[Ноеминь] сказала [Руфи]: вот, невестка твоя возвратилась к народу своему и к своим богам; возвратись и ты вслед за невесткою твоею.

Но Руфь сказала: не принуждай меня оставить тебя и возвратиться от тебя; но куда ты пойдешь, туда и я пойду, и где ты жить будешь, там и я буду жить; народ твой будет моим народом, и твой Бог – моим Богом;

и где ты умрешь, там и я умру и погребена буду; пусть то и то сделает мне Господь, и еще больше сделает; смерть одна разлучит меня с тобою.

[Ноеминь,] видя, что она твердо решилась идти с нею, перестала уговаривать ее.

И шли обе они, доколе не пришли в Вифлеем. Когда пришли они в Вифлеем, весь город пришел в движение от них, и говорили: это Ноеминь?

Она сказала им: не называйте меня Ноеминью*, а называйте меня Марою**, потому что Вседержитель послал мне великую горесть; //*Приятная. /**Горькая.

я вышла отсюда с достатком, а возвратил меня Господь с пустыми руками; зачем называть меня Ноеминью, когда Господь заставил меня страдать, и Вседержитель послал мне несчастье?

И возвратилась Ноеминь, и с нею сноха ее Руфь Моавитянка, пришедшая с полей Моавитских, и пришли они в Вифлеем в начале жатвы ячменя.

Испанский Reina-Valera 1995

Языки

Aconteció en los días que gobernaban los jueces, que hubo hambre en la tierra, y un hombre de Belén de Judá fue a vivir en los campos de Moab con su mujer y sus dos hijos.

Aquel hombre se llamaba Elimelec, y su mujer Noemí; los nombres de sus hijos eran Mahlón y Quelión, efrateos de Belén de Judá.

Llegaron, pues, a los campos de Moab, y se quedaron allí.

Murió Elimelec, marido de Noemí, y quedó ella con sus dos hijos,

los cuales se casaron con mujeres moabitas; una se llamaba Orfa y la otra Rut. Y habitaron allí unos diez años.

Murieron también los dos, Mahlón y Quelión, quedando así la mujer desamparada, sin sus dos hijos y sin su marido.

Entonces se puso en marcha con sus nueras, y regresó de los campos de Moab, porque oyó en el campo de Moab que Jehová había visitado a su pueblo para darle pan.

Salió, pues, del lugar donde había estado, y con ella sus dos nueras, y comenzaron a caminar para regresar a la tierra de Judá.

Y Noemí dijo a sus dos nueras:

—Andad, volveos cada una a la casa de su madre. Que Jehová tenga de vosotras misericordia, como la habéis tenido vosotras con los que murieron y conmigo.

Os conceda Jehová que halléis descanso, cada una en casa de su marido.

Luego las besó; pero ellas, alzando su voz y llorando,

le dijeron:

—Ciertamente nosotras iremos contigo a tu pueblo.

Noemí insistió:

—Regresad, hijas mías; ¿para qué vendríais conmigo? ¿Acaso tengo yo más hijos en el vientre que puedan ser vuestros maridos?

Regresad, hijas mías, marchaos, porque ya soy demasiado vieja para tener marido. Y aunque dijera: “Todavía tengo esperanzas”, y esta misma noche estuviera con algún marido, y aun diera a luz hijos,

¿los esperaríais vosotras hasta que fueran grandes? ¿Os quedarías sin casar por amor a ellos? No, hijas mías; mayor amargura tengo yo que vosotras, pues la mano de Jehová se ha levantado contra mí.

Alzaron ellas otra vez su voz y lloraron; Orfa besó a su suegra, pero Rut se quedó con ella.

Noemí dijo:

—Mira, tu cuñada ha regresado a su pueblo y a sus dioses; ve tú tras ella.

Rut respondió:

—No me ruegues que te deje
y me aparte de ti,
porque a dondequiera que tú vayas, iré yo,
y dondequiera que vivas, viviré.
Tu pueblo será mi pueblo
y tu Dios, mi Dios.

Donde tú mueras, moriré yo
y allí seré sepultada.
Traiga Jehová sobre mí
el peor de los castigos,
si no es sólo la muerte lo que hará separación entre nosotras dos.

Al ver Noemí que Rut estaba tan resuelta a ir con ella, no insistió.

Anduvieron, pues, ellas dos hasta llegar a Belén.

Cuando entraron en Belén, toda la ciudad se conmovió por su causa, y exclamaban:

—¿No es ésta Noemí?

Pero ella les respondía:

—¡No me llaméis Noemí, sino llamadme Mara; porque el Todopoderoso me ha llenado de amargura!

Me fui llena,
con las manos vacías me devuelve Jehová.
¿Por qué aún me llamáis Noemí,
si ya Jehová ha dado testimonio contra mí
y el Todopoderoso me ha afligido?

Así regresó Noemí, y con ella su nuera, Rut, la moabita. Salieron de los campos de Moab y llegaron a Belén al comienzo de la cosecha de la cebada.