И рече́ ру́ѳь Моави́тиня къ Ноемми́ни: да иду́ у́бо на ни́ву и соберу́ кла́сы вслѣ́дствующи, идѣ́же а́ще обря́щу благода́ть предъ очи́ма его́. Рече́ же е́й: иди́, дщи́ [моя́].

И и́де, и прише́дши собира́ше на ни́вѣ вслѣ́дствующи жа́телемъ: и прiи́де по слу́чаю въ ча́сть ни́вы воо́зовы, и́же от сро́дства Елимеле́хова.

И се́, воо́зъ прiи́де от Виѳлее́ма и рече́ жну́щымъ: Госпо́дь съ ва́ми. И рѣ́ша ему́: да благослови́тъ тя́ Госпо́дь.

И рече́ воо́зъ о́троку своему́ стоя́щему надъ жа́тели: чiя́ отрокови́ца сiя́?

И отвѣща́ о́трокъ стоя́й надъ жну́щими, и рече́: отрокови́ца Моави́тиня е́сть, прише́дшая съ Ноемми́ною от села́ Моа́вля:

и рече́: да соберу́ ны́нѣ и сложу́ въ снопѣ́хъ по слѣ́ду жну́щихъ: и прiи́де, и ста́ от у́тра да́же и до ве́чера, и ни ма́ло почи́ на ни́вѣ.

И рече́ воо́зъ къ ру́ѳѣ: слы́ши, дщи́, не ходи́ собира́ти на ни́ву и́ну, и ты́ да не отъи́деши отсю́ду: но здѣ́ прилѣпи́ся ко отрокови́цамъ мои́мъ,

и о́чи твои́ да бу́дутъ на ни́вѣ, идѣ́же жну́тъ, и да хо́диши вслѣ́дъ и́хъ: се́, заповѣ́дахъ отроко́мъ не косну́тися тебѣ́: и егда́ возжа́ждеши, и да и́деши къ сосу́домъ, и пiе́ши отню́дуже че́рплютъ о́троцы.

И паде́ [отрокови́ца] ни́цъ и поклони́ся до земли́, и рече́ ему́: что́ я́ко обрѣто́хъ благода́ть предъ очи́ма твои́ма, е́же позна́ти мя́, а́зъ же е́смь стра́нна?

И отвѣща́ воо́зъ и рече́ къ не́й: возвѣще́нiемъ возвѣсти́ся мнѣ́, ели́ка сотвори́ла еси́ со свекро́вiю твое́ю по уме́ртвiи му́жа твоего́, и ка́ко оста́вила еси́ отца́ твоего́ и ма́терь твою́ и зе́млю рожде́нiя твоего́, и пришла́ еси́ въ лю́ди, и́хже не вѣ́дала от вчера́ и тре́тiяго дне́:

да возда́стъ Госпо́дь дѣ́ло твое́, и да бу́детъ мзда́ твоя́ испо́лнь от Го́спода Бо́га Изра́илева, къ нему́же пришла́ еси́ упова́ти подъ крило́ма его́.

Она́ же рече́: обрѣто́хъ благода́ть предъ очи́ма твои́ма, господи́не мо́й, я́ко утѣ́шилъ мя́ еси́, и я́ко глаго́лалъ еси́ въ се́рдце рабы́ твоея́, и се́, а́зъ бу́ду я́ко еди́на от рабы́нь твои́хъ.

И рече́ е́й воо́зъ: уже́ ча́съ я́сти, прибли́жися у́бо сѣ́мо, да я́си хлѣ́бъ мо́й, и омочи́ укру́хъ тво́й во о́цетъ. И ся́де ру́ѳь от страны́ жа́телей: и подаде́ е́й воо́зъ пря́жмо, и яде́ и насы́тися, и оста́:

и воста́ собира́ти. И заповѣ́да воо́зъ отроко́мъ свои́мъ, глаго́ля: средѣ́ снопо́въ да собира́етъ, и не посрами́те ю́:

и нося́ще носи́те е́й, и отлага́юще отлага́йте е́й от снопо́въ, и оста́вите ю́ собира́ти и я́сти, и не возбрани́те е́й.

И собира́ до ве́чера на ни́вѣ, и измлати́ е́же собра́, и бы́сть я́ко ифи́ мѣ́ра ячме́ня:

и взя́, и прiи́де во гра́дъ. И ви́дѣ свекро́вь ея́ е́же собра́: и изъе́мши ру́ѳь от нѣ́дръ свои́хъ, даде́ свекро́ви свое́й, е́же оста́вила, от ни́хже насы́тися.

И рече́ къ не́й свекро́вь ея́: гдѣ́ еси́ собира́ла дне́сь, и гдѣ́ рабо́тала? да бу́детъ благослове́нъ позна́вый тя́. И повѣ́да ру́ѳь свекро́ви свое́й, гдѣ́ рабо́тала, и рече́: и́мя му́жу воо́зъ, у него́же рабо́тахъ дне́сь.

Рече́ же Ноемми́нь снохѣ́ свое́й: благослове́нъ е́сть Го́сподемъ, я́ко не оста́ви ми́лости своея́ съ живы́ми и со уме́ршими. И рече́ е́й Ноемми́нь: у́жикъ е́сть на́мъ му́жъ то́й, и е́сть от у́жикъ на́шихъ.

И рече́ ру́ѳь ко свекро́ви свое́й: и мнѣ́ у́бо рече́: ко отрокови́цамъ мои́мъ приста́ни, до́ндеже сконча́ютъ всю́ жа́тву, я́же е́сть мнѣ́.

И рече́ Ноемми́нь къ ру́ѳѣ снохѣ́ свое́й: бла́го, дщи́, я́ко ходи́ла еси́ со отрокови́цами его́, и не сопроти́вятся тебѣ́ на и́нѣй ни́вѣ.

И приста́ ру́ѳь ко отрокови́цамъ воо́зовымъ собира́ти [кла́сы], до́ндеже сконча́ся жа́тва ячме́ня и пшени́цы: и сѣ́де со свекро́вiю свое́ю.

Таджикский

Ноомӣ хешованде аз тарафи шавҳари худ дошт, ки марди паҳлавони сарватдоре аз хонаводаи Элимелех буд, ва номаш – Бӯаз.

Ва Рути мӯобия ба Ноомӣ гуфт: «Мехоҳам ба киштзор равам ва аз қафои касе ки дар назараш илтифот ёбам, хӯшачинӣ кунам». Ба вай гуфт: «Бирав, духтарам».

Вай рафт ва ба киштзоре даромада, аз қафои даравгарон хӯшачинӣ кард. Ва чунин тасодуф шуд, ки он қитъаи киштзор ба Бӯаз, ки аз хонаводаи Элимелех буд, тааллуқ дошт.

Ва инак, Бӯаз аз Байт-Лаҳм омад ва ба даравгарон гуфт: «Парвардигор бо шумо бод!» Ба ӯ гуфтанд: «Парвардигор туро баракат диҳад!»

Ва Бӯаз ба навкари худ, ки назди даравгарон гузошта буд, гуфт: «Ин ҷавонзан аз они кист?»

Навкаре ки назди даравгарон буд, ҷавоб дода, гуфт: «Вай ҷавонзани мӯобия аст, ки бо Ноомӣ аз замини Мӯоб баргаштааст;

Вай ба ман гуфт, ки ́мехоҳам аз қафои даравгарон дар миёни бандҳо хӯшаҳоро чида ҷамъ кунам́. Ва омада, аз худи саҳарӣ то алҳол ба по истод; вай кам дар хона мешавад фақат акнун андаке дар хона нишастааст».

Ва Бӯаз ба Рут гуфт: «Бишнав, духтарам, барои хӯша чидан ба киштзори дигар нагузар ва аз ин ҷо низ нарав, балки ҳамроҳи канизони ман дар ин ҷо бош.

Бигзор чашмонат ба киштзоре бошад, ки медараванд, ва аз қафояшон бирав. Ман ба навкарон фармудам, ки ба ту дастдарозӣ накунанд. Ҳар гоҳ ташна монӣ, назди зарфҳо бирав ва аз обе ки навкарон мекашанд, бинӯш».

Вай бар рӯи худ афтода, то ба замин таъзим кард ва ба ӯ гуфт: «Чаро дар назарат илтифот ёфтаам, ки маро бишиносӣ, ва ҳол он ки ман аҷнабизане ҳастам?»

Бӯаз ба вай ҷавоб дода, гуфт: «Ҳар он чи ту пас аз вафоти шавҳарат барои модаршӯи худ кардаӣ, ба ман ҳикоя карда шуд, яъне ту падари худ ва модари худ ва замини зодгоҳи худро тарк кардаӣ ва назди қавме омадаӣ, ки дирӯз ва парирӯз онро намешинохтӣ.

Бигзор Парвардигор аъмоли туро подош диҳад, ва музди ту аз ҷониби Парвардигор Худои Исроил комил бошад, ки ту омадаӣ, то дар таҳти болҳои Ӯ паноҳ барӣ!»

Вай гуфт: «Бигзор дар назари ту ман илтифот ёбам, хоҷаи ман! Ту маро тасаллӣ додӣ, ва бо суханонат дили канизи худро бардоштӣ, агарчи ман сазовори он нестам, ки мисли яке аз канизони ту бошам».

Ва чун вақти хӯрок расид, Бӯаз ба вай гуфт: «Ин ҷо биё ва нон бихӯр ва луқмаи худро дар сирко биғӯтон». Вай назди даравгарон нишаст, ва ӯ хӯшаҳои бирён ба вай дароз кард; вай хӯрда сер шуд, ва боз боқӣ монд.

Ва барои хӯша чидан бархост. Ва Бӯаз ба навкарони худ фармуда, гуфт: «Бигзор вай дар миёни бандҳо низ бичинад, ва осебе ба вай нарасонед;

Аз дастаҳо низ барои вай бароварда партоед, то бичинад, ва таънае бар вай назанед».

То бегоҳӣ вай дар он киштзор хӯшачинӣ кард, ва он чи чида буд, кӯфт, ва қариб як эфа ҷав баромад;

Онро бардошта, ба шаҳр омад, ва он чи чида буд, модаршӯяш дид. Ва он чи пас аз сер шуданаш боқӣ монда буд, бароварда ба ӯ дод.

Ва модаршӯяш ба вай гуфт: «Имрӯз дар куҷо чидӣ ва дар куҷо кор кардӣ? Бигзор он валинеъмати ту баракат ёбад!» Вай ба модаршӯяш аз касе ки наздаш кор карда буд, хабар дода, гуфт: «Номи касе ки наздаш имрӯз кор кардам, Бӯаз аст».

Ва Ноомӣ ба келини худ гуфт: «Бигзор ӯ баракат ёбад аз ҷониби Парвардигор, ки меҳрубонии худро ба зиндагон ва мурдагон бас накардааст!» Ва Ноомӣ ба вай гуфт: «Он мард ба мо наздик аст; ӯ аз фидиягузорони мост».

Рути мӯобия гуфт: «Ӯ ҳатто ба ман гуфт, ки ́ҳамроҳи канизони ман бош, то вақте ки тамоми дарави маро ба итмом охир сомон расонанд́».

Ва Ноомӣ ба келини худ – Рут гуфт: «Хуб аст, духтарам, ки ҳамроҳи канизони ӯ берун оӣ, ва дар киштзори дигар ба ту дастдарозӣ накунанд».

Вай ба канизони Бӯаз ҳамроҳ шуда, хӯшачинӣ кард, то вақте ки дарави ҷав ва дарави гандум ба итмом расид; ва бо модаршӯи худ иқомат дошт.

Синодальный

1 Руфь подбирала колосья на поле Вооза, родственника ее мужа; 5 он расспросил о ней и предложил и дальше собирать на его поле; 14 она вернулась к Ноемини и получила от нее указания, что делать дальше.

У Ноемини был родственник по мужу ее, человек весьма знатный, из племени Елимелехова, имя ему Вооз.

И сказала Руфь Моавитянка Ноемини: пойду я на поле и буду подбирать колосья по следам того, у кого найду благоволение. Она сказала ей: пойди, дочь моя.

Она пошла, и пришла, и подбирала в поле колосья позади жнецов. И случилось, что та часть поля принадлежала Воозу, который из племени Елимелехова.

И вот, Вооз пришел из Вифлеема и сказал жнецам: Господь с вами! Они сказали ему: да благословит тебя Господь!

И сказал Вооз слуге своему, приставленному к жнецам: чья это молодая женщина?

Слуга, приставленный к жнецам, отвечал и сказал: эта молодая женщина – Моавитянка, пришедшая с Ноеминью с полей Моавитских;

она сказала: «буду я подбирать и собирать между снопами позади жнецов»; и пришла, и находится здесь с самого утра доселе; мало бывает она дома.

И сказал Вооз Руфи: послушай, дочь моя, не ходи подбирать на другом поле и не переходи отсюда, но будь здесь с моими служанками;

пусть в глазах твоих будет то поле, где они жнут, и ходи за ними; вот, я приказал слугам моим не трогать тебя; когда захочешь пить, иди к сосудам и пей, откуда черпают слуги мои.

Она пала на лице свое и поклонилась до земли и сказала ему: чем снискала я в глазах твоих милость, что ты принимаешь меня, хотя я и чужеземка?

Вооз отвечал и сказал ей: мне сказано все, что сделала ты для свекрови своей по смерти мужа твоего, что ты оставила твоего отца и твою мать и твою родину и пришла к народу, которого ты не знала вчера и третьего дня;

да воздаст Господь за это дело твое, и да будет тебе полная награда от Господа Бога Израилева, к Которому ты пришла, чтоб успокоиться под Его крылами!

Она сказала: да буду я в милости пред очами твоими, господин мой! Ты утешил меня и говорил по сердцу рабы твоей, между тем как я не сто́ю ни одной из рабынь твоих.

И сказал ей Вооз: время обеда; приди сюда и ешь хлеб и обмакивай кусок твой в уксус. И села она возле жнецов. Он подал ей хлеба; она ела, наелась, и еще осталось.

И встала, чтобы подбирать. Вооз дал приказ слугам своим, сказав: пусть подбирает она и между снопами, и не обижайте ее;

да и от снопов откидывайте ей и оставляйте, пусть она подбирает [и ест], и не браните ее.

Так подбирала она на поле до вечера и вымолотила собранное, и вышло около ефы ячменя.

Взяв это, она пошла в город, и свекровь ее увидела, что она набрала. И вынула [Руфь из пазухи своей] и дала ей то, что оставила, наевшись сама.

И сказала ей свекровь ее: где ты собирала сегодня и где работала? да будет благословен принявший тебя! [Руфь] объявила свекрови своей, у кого она работала, и сказала: человеку тому, у которого я сегодня работала, имя Вооз.

И сказала Ноеминь снохе своей: благословен он от Господа за то, что не лишил милости своей ни живых, ни мертвых! И сказала ей Ноеминь: человек этот близок к нам; он из наших родственников.

Руфь Моавитянка сказала [свекрови своей]: он даже сказал мне: будь с моими служанками, доколе не докончат они жатвы моей.

И сказала Ноеминь снохе своей Руфи: хорошо, дочь моя, что ты будешь ходить со служанками его, и не будут оскорблять тебя на другом поле.

Так была она со служанками Воозовыми и подбирала [колосья], доколе не кончилась жатва ячменя и жатва пшеницы, и жила у свекрови своей.

Испанский Reina-Valera 1995

Языки

Tenía Noemí un pariente de su marido, hombre rico de la familia de Elimelec, el cual se llamaba Booz.

Un día Rut, la moabita, dijo a Noemí:

—Te ruego que me dejes ir al campo a recoger espigas en pos de aquel a cuyos ojos halle gracia.

—Vé, hija mía —le respondió ella.

Fue, pues, y al llegar, se puso a espigar en el campo tras los segadores. Y aconteció que aquella parte del campo era de Booz, el pariente de Elimelec.

Llegaba entonces Booz de Belén, y dijo a los segadores:

—Jehová sea con vosotros.

—Jehová te bendiga —le respondieron ellos.

Luego Booz le preguntó a su criado, el encargado de los segadores:

—¿De quién es esta joven?

El criado encargado de los segadores respondió:

—Es la joven moabita que volvió con Noemí de los campos de Moab.

Me ha dicho: “Te ruego que me dejes espigar y recoger tras los segadores entre las gavillas.” Entró, pues, y ha estado trabajando desde la mañana hasta ahora, sin descansar ni un solo momento.

Entonces Booz dijo a Rut:

—Oye, hija mía, no te vayas, ni recojas espigas en otro campo; te quedarás aquí junto a mis criadas.

Mira bien el campo que sieguen y síguelas; pues he mandado a los criados que no te molesten. Y cuando tengas sed, ve a las vasijas, y bebe del agua que sacan los criados.

Entonces ella, bajando su rostro, se postró en tierra y le dijo:

—¿Por qué he hallado gracia a tus ojos para que me favorezcas siendo yo extranjera?

Booz le respondió:

—He sabido todo lo que has hecho con tu suegra después de la muerte de tu marido, y cómo has dejado a tu padre y a tu madre, y la tierra donde naciste, para venir a un pueblo que no conocías.

Que Jehová te recompense por ello, y que recibas tu premio de parte de Jehová Dios de Israel, bajo cuyas alas has venido a refugiarte.

Ella le dijo:

—Señor mío, me has mostrado tu favor y me has consolado; has hablado al corazón de tu sierva, aunque no soy ni siquiera como una de tus criadas.

A la hora de comer Booz le dijo:

«Ven aquí, come del pan, y moja tu bocado en el vinagre.»

Se sentó ella junto a los segadores, y él le dio del guiso; comió hasta quedar satisfecha y aun sobró.

Cuando se levantó para seguir espigando, Booz ordenó a sus criados:

«Que recoja también espigas entre las gavillas, y no la avergoncéis;

dejaréis también caer para ella algo de los manojos; dejadlo para que lo recoja, y no la reprendáis.»

Espigó, pues, en el campo hasta la noche, y cuando desgranó lo que había recogido, era como un efa de cebada.

Lo tomó y se fue a la ciudad, y su suegra vio lo que había espigado. Luego sacó también lo que le había sobrado después de haber quedado satisfecha, y se lo dio.

Su suegra le preguntó:

—¿Dónde has espigado hoy? ¿Dónde has trabajado? ¡Bendito sea el que te ha favorecido!

Ella contó a su suegra con quién había trabajado, y añadió:

—El hombre con quien he trabajado hoy se llama Booz.

Dijo entonces Noemí a su nuera:

—¡Bendito de Jehová, pues que no ha negado a los vivos la benevolencia que tuvo para con los que han muerto!

—Ese hombre es pariente nuestro, uno de los que pueden redimirnos —añadió.

Rut la moabita siguió diciendo:

—Además de esto me pidió: “Quédate con mis criadas, hasta que hayan acabado toda mi cosecha.”

Respondió Noemí a su nuera Rut:

—Mejor es, hija mía, que salgas con sus criadas, y que no te encuentren en otro campo.

Estuvo espigando, pues, junto con las criadas de Booz, hasta que se acabó la cosecha de la cebada y la del trigo. Y mientras, seguía viviendo con su suegra.