Непра́зднство ве́лiе создано́ бы́сть вся́кому человѣ́ку, и и́го тя́жко на сынѣ́хъ Ада́млихъ, от дне́ исхо́да изъ чре́ва ма́тере и́хъ до дне́ погребе́нiя въ ма́терь всѣ́хъ.

Размышле́нiя и́хъ и стра́хъ серде́чный, помышле́нiе ча́янiя, де́нь сконча́нiя:

от сѣдя́щаго на престо́лѣ сла́вы и да́же до смире́ннаго на земли́ и пе́пелѣ,

от нося́щаго багряни́цу и вѣне́цъ и да́же до одѣва́ющагося льня́ною,

я́рость и за́висть, и мяте́жъ и молва́, и стра́хъ сме́рти и вражда́ и рве́нiе, и во вре́мя поко́я на ло́жи со́нъ нощны́й измѣня́етъ ра́зумъ его́:

ма́ло я́ко ничто́же на поко́й, и от того́ во снѣ́хъ я́ко во дне́хъ блюде́нiя:

возмуще́нъ видѣ́нiемъ се́рдца своего́, я́ко избѣжа́въ от лица́ бра́ни, во вре́мя спасе́нiя своего́ воста́, и дивя́ся ни при еди́нѣмъ же стра́сѣ.

Со вся́кою пло́тiю от человѣ́ка да́же до скота́, и на грѣ́шныхъ седмери́цею къ си́мъ:

сме́рть и кро́вь, и рве́нiе и ору́жiе, наведе́нiя, гла́дъ и сокруше́нiе и ра́ны,

на беззако́нныхъ создана́ бы́ша сiя́ вся́, и си́хъ ра́ди бы́сть пото́пъ.

Вся́, ели́ка от земли́, въ зе́млю возвраща́ются, и от воды́, въ мо́ре возвраща́ются.

Вся́къ да́ръ и непра́вда истреби́тся, а вѣ́ра во вѣ́къ стоя́ти бу́детъ.

Имѣ́нiе непра́ведныхъ я́ко рѣка́ и́зсхнетъ, и я́коже гро́мъ вели́къ въ до́ждь возгреми́тъ.

Егда́ разгне́тъ ру́цѣ, возвесели́тся, та́ко преступа́ющiи до конца́ изче́знутъ.

Изча́дiя нечести́выхъ не умно́жатъ вѣ́твiй, и коре́нiя нечи́стая на тве́рдѣ ка́мени:

зла́къ надъ вся́кою водо́ю и на бре́зѣ рѣки́ пре́жде вся́кiя травы́ исто́рженъ бу́детъ.

Благода́ть я́ко ра́й во благослове́нiихъ, и ми́лостыня во вѣ́къ пребыва́етъ.

Живо́тъ самодово́лнаго дѣ́лателя услади́тся, и па́че обои́хъ обрѣта́яй сокро́вище.

Ча́да и созида́нiе гра́да утвержда́ютъ и́мя, и па́че обои́хъ жена́ непоро́чна вмѣня́ется.

Вино́ и мусикі́а веселя́тъ се́рдце, а па́че обои́хъ возлюбле́нiе прему́дрости.

Свирѣ́ль и псалти́рь услажда́ютъ пѣ́снь, а па́че обои́хъ язы́къ сла́дкiй.

Благода́ти и добро́ты возжела́етъ о́ко твое́, а па́че обои́хъ зла́ка сѣ́мене.

Прiя́тель и дру́гъ срѣта́ющася во вре́мя, а па́че обои́хъ жена́ съ му́жемъ.

Бра́тiя и по́мощь во вре́мя ско́рби, а па́че обои́хъ ми́лостыня изба́витъ.

Зла́то и сребро́ утвердя́тъ но́гу, а па́че обои́хъ совѣ́тъ благоуго́денъ бу́детъ.

Имѣ́нiе и крѣ́пость вознесу́тъ се́рдце, а па́че обои́хъ стра́хъ Госпо́день:

нѣ́сть во стра́сѣ Госпо́дни умале́нiя и нѣ́сть въ не́мъ лише́нiя по́мощи:

стра́хъ Госпо́день я́ко ра́й благослове́нiя, и па́че вся́кiя сла́вы покры́ его́.

Ча́до, живото́мъ просли́вымъ не живи́: лу́чше умре́ти, не́жели проси́ти.

Му́жъ зря́ на чужду́ю трапе́зу, нѣ́сть живо́тъ его́ въ числѣ́ живота́: опеча́литъ ду́шу свою́ чужды́ми бра́шны:

му́жъ же худо́гъ и нака́занъ сохрани́тся.

Во устѣ́хъ нестыдли́ваго проше́нiе услади́тся, и во чре́вѣ его́ о́гнь возгори́тся.

Синодальный

Много трудов предназначено каждому человеку, и тяжело иго на сынах Адама со дня исхода из чрева матери их до дня возвращения к матери всех.

Мысль об ожидаемом и день смерти производит в них размышления и страх сердца.

От сидящего на славном престоле и до поверженного на земле и во прахе,

от носящего порфиру и венец и до одетого в рубище, –

у всякого досада и ревность, и смущение, и беспокойство, и страх смерти, и негодование, и распря, и во время успокоения на ложе ночной сон расстраивает ум его.

Мало, почти совсем не имеет он покоя, и потому и во сне он, как днем, на страже:

будучи смущен сердечными своими мечтами, как бежавший с поля брани, во время безопасности своей он пробуждается и не может надивиться, что ничего не было страшного.

Хотя это бывает со всякою плотью, от человека до скота, но у грешников в семь крат более сего.

Смерть, убийство, ссора, меч, бедствия, голод, сокрушение и удары, –

все это – для беззаконных; и потоп был для них.

Все, что от земли, обращается в землю, и что из воды, возвращается в море.

Всякий подарок и несправедливость будут истреблены, а верность будет стоять вовек.

Имения неправедных, как поток, иссохнут и, как сильный гром при проливном дожде, прогремят.

Кто открывает руку, тот бывает весел; а преступники вконец погибнут.

Потомки нечестивых не умножат ветвей, и нечистые корни – на утесистой скале:

осока при всякой воде и на берегу реки скашивается прежде всякой другой травы.

Благотворительность, как рай, полна благословений, и милостыня пребывает вовек.

Жизнь довольного своею участью и труженика сладостна; но превосходит обоих тот, кто находит сокровище.

Дети и построение города увековечивают имя, но превосходнее того и другого считается безукоризненная жена.

Вино и музыка веселят сердце, но лучше того и другого – любовь к мудрости.

Свирель и гусли делают приятным пение, но лучше их – приятный язык.

Приятность и красота вожделенны для очей твоих, но более той и другой – зелень посева.

Друг и приятель сходятся по временам, но жена с мужем – всегда.

Братья и покровители – во время скорби, но вернее тех и других спасает милостыня.

Золото и серебро утверждают стопы, но надежнее того и другого признаётся добрый совет.

Богатство и сила возвышают сердце, но выше того – страх Господень:

в страхе Господнем нет недостатка, и нет надобности искать при нем помощи;

страх Господень – как благословенный рай, и облекает его всякою славою.

Сын мой! не живи жизнью нищенскою: лучше умереть, нежели просить милостыни.

Кто засматривается на чужой стол, того жизнь – не жизнь: он унижает душу свою чужими яствами;

но человек разумный и благовоспитанный предостережет себя от того.

В устах бесстыдного сладким покажется прошение милостыни, но в утробе его огонь возгорится.

Эстонский

Inimlikust viletsusest
Igale inimesele on loodud suur vaev ja Aadama lastel on raske ike alates päevast, mil nad emaihust välja tulevad, kuni päevani, mil nad pöörduvad tagasi kõigi emasse:

kõhklus ja südame kartus - tuleviku ootus, surmapäev.

Aujärjel istujast põrmu ja tuhka alandatuni,

purpuri ja krooni kandjast kotiriidesse riietatuni: viha, kadedus, rahutus ja mäss, surmahirm, vaen ja riid.

Koguni puhkeajal voodis segab öine uni tema mõtlemist.

Lühike, otse olematu on tema puhkus, ja uneski on siis nagu päeval valvates: teda kohutatakse oma südame nägemuses, nagu põgeneks ta sõja eest,

ta ärkab aga õigel ajal ja imestab, et midagi ei ole karta.

Kõigele elavale, inimesest loomani - ja patustele veel seitsmekordselt -

on osaks surm ja veri, riid ja mõõk, õnnetused, nälg, purustus ja piin.

Jumalakartmatute jaoks on see kõik loodud ja nende pärast tuli veeuputus.

Kõik, mis on mullast, läheb tagasi mulda, ja veed voolavad jälle merre.

Mitmesugused kogemused
Iga kink ja ülekohtuselt saadu kaob, ausus aga kestab igavesti.

Ülekohtuste varandused kuivavad nagu vihmanire, nagu vali äike, mis sajus tasaneb.

Kes oma käed lahti hoiab, võib rõõmu tunda, aga üleastujad viimaks hukkuvad.

Jumalakartmatute järglased ei kasvata oksi, ja nende kõdunenud juured on järsul kaljul:

kõrkjad iga vee ja jõe kaldal kitkutakse enne kogu muud rohtu.

Heategemine on aga nagu õnnistatud rohuaed ja halastus kestab igavesti.

Tähelepanekuid elust
Elu on magus rahulolevale ja töökale, aga varanduse leidja on mõlemast üle.

Lapsed ja linna ehitamine annavad püsiva nime, aga rohkem kui kumbagi neist hinnatakse laitmatut naist.

Vein ja muusika rõõmustavad südant, aga mõlemast üle on tarkuse armastus.

Vile ja kannel kaunistavad laule, aga mõlemast üle on lahke kõne.

Sinu silm ihaldab kenadust ja ilu, aga mõlemast üle on haljendav oras.

Sõber ja kaaslane ilmuvad õigel ajal, aga mõlemast üle on naine mehe kõrval.

Vennad ja aitajad päästavad kitsikuse ajal, aga neist paremini päästab halastus.

Kuld ja hõbe annavad jalale kindlust, head nõu peetakse aga mõlemast paremaks.

Rikkus ja võim ülendavad südant, aga mõlemast üle on Issanda kartus. Issandat kartes ei puudu midagi ja siis ei ole tarvis abi otsida.

Issanda kartus on nagu õnnistatud rohuaed, mis on kaetud ülima kirkusega.

Kerjamisest
Laps, ära ela kerjuseelu, parem surra kui kerjata!

Võõrast lauda piiluva mehe elu ei saa eluks pidada. Ta rüvetab oma hinge võõraste roogadega, aga mõistlik ja haritud mees hoidub sellest.

Häbitu suus on kerjatud leib magus, aga tema kõhus põletab see nagu tuli.

Грузинский

Языки

დიდი ჯაფაა გაჩენილი ყოველი ადამიანისთვის და მძიმეა ადამის ძეთა უღელი დღიდან მათი გამოსვლისა დედის მუცლიდან იმ დღემდე, როცა ყოველთა დედას უბრუნდებიან.

აფიქრებს ადამიანს და შიშსა ჰგვრის წინათგრძნობა და აღსასრულის დღე,

დიდებულ ტახტზე მჯდომარედან დაწყებული მიწად და ნაცრად დამდაბლებულამდე,

ძოწეულისა და გვირგვინის მატარებლიდან ჯვალოთი შემოსილამდე; ყველასთანაა გულისწყრომა და ეჭვი, შფოთი და მღელვარება, სიკვდილის შიში, ცოფი და მტრობა.

საწოლზე მოსვენების ჟამს ღამის ძილი აშფოთებს მის გონებას.

მცირე ხნით ან, თითქმის, არასოდეს ისვენებს; ამიტომაც ძილშიაც ისევე ფხიზლობს, როგორც დღისით და შეძრწუნებულია მოჩვენებებით ბრძოლის ველიდან გაქცეულის მსგავსად.

უსაფრთხოების ჟამს გაიღვიძებს და გაოცდება, რომ საშიში არაფერია.

ასე ემართება ყველა ხორციელს ადამიანიდან პირუტყვამდე, ცოდვილებს კი შვიდჯერ უფრო მეტად.

სიკვდილი და სისხლი, შუღლი და მახვილი, განსაცდელი და შიმშილი, მწუხარება და მათრახი -

ყოველივე ეს შექმნილია ურჯულოთათვის და წარღვნაც მათ გამო მოხდა.

ყველაფერი, რაც მიწისგანაა, მიწადვე მიიქცევა, და რაც წყლისგანაა, ზღვასვე უბრუნდება.

შეიმუსრება ყველა ქრთამი და უსამართლობა, რწმენა კი იდგომება სამარადჟამოდ.

უსამართლოთა ქონება ხევივით ამოშრება და, მსგავსად ძლიერი ქუხილისა თავსხმაში დაიგრგვინებს.

ვინც ხელგაშლილია, გაიხარებს, დამნაშავენი კი საბოლოოდ წარწყმდებიან.

უღვთოთა შთამომავლობა რტოებს ვერ გაიმრავლებს და უწმიდური ფესვები სალ კლდეზე ექნებათ.

წყლისა და მდინარის ნაპირთა ისლი ყველა ბალახზე უწინ აღმოიფხვრება.

მადლი სამოთხესავით კურთხეულია და მოწყალება საუკუნოდ დარჩება.

თავისი თავის მოიმედის და მშრომელის სიცოცხლე ტკბილია, მაგრამ განძის მპოვნელი ორივეს სჯობია.

შვილები და ქალაქის გაშენება სახელს ამკვიდრებენ, მაგრამ უმწიკვლო ცოლი ორივეს სჯობია.

ღვინო და მუსიკა ახარებს კაცის გულს, მაგრამ სიბრძნის სიყვარული ორივეს სჯობია.

სალამური და ბარბითი ტკბილ ჰანგს გამოსცემენ, მაგრამ ტკბილი ენა ორივეს სჯობია.

მადლი და სილამაზე თვალს იტაცებს, მაგრამ მწვანე ჯეჯილი ორივეს სჯობია.

მეგობარი და ამხანაგი დროდადრო ხვდებიან ერთმანეთს, მაგრამ ცოლ-ქმრის ერთად ყოფნა ორივეს სჯობია.

ძმები და შემწეობა - გასაჭირის ჯამს, მაგრამ მოწყალება იხსნის ორივეზე მეტად.

ოქრო და ვერცხლი ფეხს მყარად ადგმევინებს, მაგრამ კეთილი რჩევა ორივეზე საიმედოა.

ქონება და ძალა გულს ამაღლებენ, მაგრამ ორივეზე უფრო - შიში უფლისა; არ იქნება უფლის მოშიშის დამარცხება და არ სჭირდება მას მფარველის ძებნა.

უფლის შიში კურთხევის სამოთხეა, ყოველგვარ დიდებაზე მეტად შემოსავს მას.

შვილო, მათხოვრის ცხოვრებით ნუ იცხოვრებ, რადგან მათხოვრობას სიკვდილი სჯობია.

სხვისი სუფრის შემყურე კაცის ცხოვრება რა ცხოვრებაა - იგი ბილწავს თავის სულს სხვისი საჭმელით; გონიერი და ზრდილი კაცი კი თავს დაიცავს ამისგან.

ურცხვის პირში სათხოვარი თითქოსდა ტკბება, მაგრამ შიგნეულში კი ცეცხლად ინთება.