Непра́зднство ве́лiе создано́ бы́сть вся́кому человѣ́ку, и и́го тя́жко на сынѣ́хъ Ада́млихъ, от дне́ исхо́да изъ чре́ва ма́тере и́хъ до дне́ погребе́нiя въ ма́терь всѣ́хъ.

Размышле́нiя и́хъ и стра́хъ серде́чный, помышле́нiе ча́янiя, де́нь сконча́нiя:

от сѣдя́щаго на престо́лѣ сла́вы и да́же до смире́ннаго на земли́ и пе́пелѣ,

от нося́щаго багряни́цу и вѣне́цъ и да́же до одѣва́ющагося льня́ною,

я́рость и за́висть, и мяте́жъ и молва́, и стра́хъ сме́рти и вражда́ и рве́нiе, и во вре́мя поко́я на ло́жи со́нъ нощны́й измѣня́етъ ра́зумъ его́:

ма́ло я́ко ничто́же на поко́й, и от того́ во снѣ́хъ я́ко во дне́хъ блюде́нiя:

возмуще́нъ видѣ́нiемъ се́рдца своего́, я́ко избѣжа́въ от лица́ бра́ни, во вре́мя спасе́нiя своего́ воста́, и дивя́ся ни при еди́нѣмъ же стра́сѣ.

Со вся́кою пло́тiю от человѣ́ка да́же до скота́, и на грѣ́шныхъ седмери́цею къ си́мъ:

сме́рть и кро́вь, и рве́нiе и ору́жiе, наведе́нiя, гла́дъ и сокруше́нiе и ра́ны,

на беззако́нныхъ создана́ бы́ша сiя́ вся́, и си́хъ ра́ди бы́сть пото́пъ.

Вся́, ели́ка от земли́, въ зе́млю возвраща́ются, и от воды́, въ мо́ре возвраща́ются.

Вся́къ да́ръ и непра́вда истреби́тся, а вѣ́ра во вѣ́къ стоя́ти бу́детъ.

Имѣ́нiе непра́ведныхъ я́ко рѣка́ и́зсхнетъ, и я́коже гро́мъ вели́къ въ до́ждь возгреми́тъ.

Егда́ разгне́тъ ру́цѣ, возвесели́тся, та́ко преступа́ющiи до конца́ изче́знутъ.

Изча́дiя нечести́выхъ не умно́жатъ вѣ́твiй, и коре́нiя нечи́стая на тве́рдѣ ка́мени:

зла́къ надъ вся́кою водо́ю и на бре́зѣ рѣки́ пре́жде вся́кiя травы́ исто́рженъ бу́детъ.

Благода́ть я́ко ра́й во благослове́нiихъ, и ми́лостыня во вѣ́къ пребыва́етъ.

Живо́тъ самодово́лнаго дѣ́лателя услади́тся, и па́че обои́хъ обрѣта́яй сокро́вище.

Ча́да и созида́нiе гра́да утвержда́ютъ и́мя, и па́че обои́хъ жена́ непоро́чна вмѣня́ется.

Вино́ и мусикі́а веселя́тъ се́рдце, а па́че обои́хъ возлюбле́нiе прему́дрости.

Свирѣ́ль и псалти́рь услажда́ютъ пѣ́снь, а па́че обои́хъ язы́къ сла́дкiй.

Благода́ти и добро́ты возжела́етъ о́ко твое́, а па́че обои́хъ зла́ка сѣ́мене.

Прiя́тель и дру́гъ срѣта́ющася во вре́мя, а па́че обои́хъ жена́ съ му́жемъ.

Бра́тiя и по́мощь во вре́мя ско́рби, а па́че обои́хъ ми́лостыня изба́витъ.

Зла́то и сребро́ утвердя́тъ но́гу, а па́че обои́хъ совѣ́тъ благоуго́денъ бу́детъ.

Имѣ́нiе и крѣ́пость вознесу́тъ се́рдце, а па́че обои́хъ стра́хъ Госпо́день:

нѣ́сть во стра́сѣ Госпо́дни умале́нiя и нѣ́сть въ не́мъ лише́нiя по́мощи:

стра́хъ Госпо́день я́ко ра́й благослове́нiя, и па́че вся́кiя сла́вы покры́ его́.

Ча́до, живото́мъ просли́вымъ не живи́: лу́чше умре́ти, не́жели проси́ти.

Му́жъ зря́ на чужду́ю трапе́зу, нѣ́сть живо́тъ его́ въ числѣ́ живота́: опеча́литъ ду́шу свою́ чужды́ми бра́шны:

му́жъ же худо́гъ и нака́занъ сохрани́тся.

Во устѣ́хъ нестыдли́ваго проше́нiе услади́тся, и во чре́вѣ его́ о́гнь возгори́тся.

Синодальный

Много трудов предназначено каждому человеку, и тяжело иго на сынах Адама со дня исхода из чрева матери их до дня возвращения к матери всех.

Мысль об ожидаемом и день смерти производит в них размышления и страх сердца.

От сидящего на славном престоле и до поверженного на земле и во прахе,

от носящего порфиру и венец и до одетого в рубище, –

у всякого досада и ревность, и смущение, и беспокойство, и страх смерти, и негодование, и распря, и во время успокоения на ложе ночной сон расстраивает ум его.

Мало, почти совсем не имеет он покоя, и потому и во сне он, как днем, на страже:

будучи смущен сердечными своими мечтами, как бежавший с поля брани, во время безопасности своей он пробуждается и не может надивиться, что ничего не было страшного.

Хотя это бывает со всякою плотью, от человека до скота, но у грешников в семь крат более сего.

Смерть, убийство, ссора, меч, бедствия, голод, сокрушение и удары, –

все это – для беззаконных; и потоп был для них.

Все, что от земли, обращается в землю, и что из воды, возвращается в море.

Всякий подарок и несправедливость будут истреблены, а верность будет стоять вовек.

Имения неправедных, как поток, иссохнут и, как сильный гром при проливном дожде, прогремят.

Кто открывает руку, тот бывает весел; а преступники вконец погибнут.

Потомки нечестивых не умножат ветвей, и нечистые корни – на утесистой скале:

осока при всякой воде и на берегу реки скашивается прежде всякой другой травы.

Благотворительность, как рай, полна благословений, и милостыня пребывает вовек.

Жизнь довольного своею участью и труженика сладостна; но превосходит обоих тот, кто находит сокровище.

Дети и построение города увековечивают имя, но превосходнее того и другого считается безукоризненная жена.

Вино и музыка веселят сердце, но лучше того и другого – любовь к мудрости.

Свирель и гусли делают приятным пение, но лучше их – приятный язык.

Приятность и красота вожделенны для очей твоих, но более той и другой – зелень посева.

Друг и приятель сходятся по временам, но жена с мужем – всегда.

Братья и покровители – во время скорби, но вернее тех и других спасает милостыня.

Золото и серебро утверждают стопы, но надежнее того и другого признаётся добрый совет.

Богатство и сила возвышают сердце, но выше того – страх Господень:

в страхе Господнем нет недостатка, и нет надобности искать при нем помощи;

страх Господень – как благословенный рай, и облекает его всякою славою.

Сын мой! не живи жизнью нищенскою: лучше умереть, нежели просить милостыни.

Кто засматривается на чужой стол, того жизнь – не жизнь: он унижает душу свою чужими яствами;

но человек разумный и благовоспитанный предостережет себя от того.

В устах бесстыдного сладким покажется прошение милостыни, но в утробе его огонь возгорится.

Испанский Reina-Valera 1995

В этом переводе выбранная книга отсутствует

Итальянский

Языки

Grandi pene sono destinate a ogni uomo
e un giogo pesante sta sui figli di Adamo,
dal giorno della loro uscita dal grembo materno
fino al giorno del ritorno alla madre di tutti.

Il pensiero dell'attesa e il giorno della fine
provocano le loro riflessioni e il timore del cuore.

Da chi siede su un trono glorioso
fino a chi è umiliato su terra e su cenere,

da chi indossa porpora e corona
fino a chi è ricoperto di panno grossolano,

non c'è che sdegno, invidia, spavento, agitazione,
paura della morte, contese e liti.
Anche durante il riposo nel letto
il sogno notturno turba i suoi pensieri:

per un poco, come niente, sta nel riposo
e subito nel sonno si affatica come di giorno,
è sconvolto dalla visione del suo cuore,
come chi è scampato da una battaglia.

Al momento di mettersi in salvo si sveglia,
meravigliandosi dell'irreale timore.

Così è per ogni essere vivente, dall'uomo alla bestia,
ma per i peccatori sette volte tanto:

morte, sangue, contese, spada,
disgrazie, fame, calamità, flagelli.

Questi mali sono stati creati per gli empi,
per loro causa venne anche il diluvio.

Tutto quello che proviene dalla terra alla terra ritorna,
quanto viene dalle acque rifluisce nel mare.

Ogni corruzione e ogni ingiustizia sparirà,
ma la fedeltà resterà per sempre.

Le ricchezze degli ingiusti si prosciugheranno come un torrente,
si disperderanno come tuono che echeggia durante l'uragano.

Se gli ingiusti dovranno alzare le mani, ci si rallegrerà,
così i trasgressori cadranno in rovina.

La stirpe degli empi non moltiplica i suoi rami,
le radici impure sono sopra una pietra dura.

Il giunco su ogni corso d'acqua o sugli argini di un fiume
viene tagliato prima di ogni altra erba.

Un atto di bontà è come un giardino di benedizioni,
l'elemosina dura per sempre.

La vita di chi basta a se stesso e del lavoratore è dolce,
ma più ancora lo è per chi trova un tesoro.

I figli e la fondazione di una città consolidano un nome,
ma più ancora è apprezzata una donna irreprensibile.

Vino e musica rallegrano il cuore,
ma più ancora l'amore della sapienza.

Il flauto e l'arpa rendono piacevole il canto,
ma più ancora una voce soave.

L'occhio desidera grazia e bellezza,
ma più ancora il verde dei campi.

Il compagno e l'amico s'incontrano a tempo opportuno,
ma più ancora moglie e marito.

Fratelli e soccorritori aiutano nella tribolazione,
ma più ancora l'elemosina.

Oro e argento rendono sicuro il piede,
ma più ancora è stimato un consiglio.

Ricchezze e potenza sollevano il cuore,
ma più ancora il timore del Signore.
Con il timore del Signore non manca nulla,
con esso non c'è bisogno di cercare un altro aiuto.

Il timore del Signore è come un giardino di benedizioni
e protegge più di qualsiasi gloria.

Figlio, non vivere una vita da mendicante:
è meglio morire piuttosto che mendicare.

Un uomo che guarda alla tavola altrui
ha una vita che non si può chiamare tale;
si contaminerà con cibi estranei,
l'uomo sapiente ed educato se ne guarderà.

Il mendicare è dolce nella bocca dello sfrontato,
ma dentro di lui c'è un fuoco che brucia.