За помышле́нiя же безу́мная непра́вды и́хъ, въ ни́хже заблуди́вше почита́ху безслове́сная пресмыка́ющаяся и звѣре́й худы́хъ, посла́лъ еси́ и́мъ мно́жество безслове́сныхъ живо́тныхъ во отмще́нiе,

да позна́ютъ, я́ко и́миже кто́ согрѣша́етъ, си́ми и му́чится.

Не неможа́ше бо всеси́льная рука́ твоя́, я́же сотвори́ мíръ от безобра́знаго вещества́, посла́ти на ни́хъ мно́жество медвѣ́дей, или́ лю́тыхъ льво́въ,

или́ новосозда́нныхъ я́рости испо́лненыхъ звѣре́й незна́емыхъ, или́ о́гненнымъ ды́шущихъ ду́хомъ, или́ злосмра́дный произнося́щихъ ды́мъ, или́ стра́шныя изъ оче́й и́скры испуска́ющихъ:

и́хже не то́кмо вре́дъ можа́ше истреби́ти я́, но и зра́къ устраша́ющь погуби́ти.

И безъ тѣ́хъ, еди́нымъ ду́хомъ па́сти мого́ша, от суда́ гони́ми и развѣ́яни от Ду́ха си́лы твоея́: но вся́ мѣ́рою и число́мъ и вѣ́сомъ расположи́лъ еси́.

Е́же бо мно́го мощи́, прису́тствуетъ тебѣ́ всегда́, и держа́вѣ мы́шцы твоея́ кто́ сопроти́вится?

Поне́же, я́коже стра́жикъ въ превѣ́сѣхъ, [та́ко] ве́сь мíръ предъ тобо́ю, и я́ко ка́пля росы́ у́треннiя, сходя́щiя на зе́млю.

Ми́луеши же всѣ́хъ, я́ко вся́ мо́жеши, и презира́еши грѣхи́ человѣ́комъ въ покая́нiе.

Лю́биши же су́щая вся́, и ни чесого́же гнуша́ешися, я́же сотвори́лъ еси́: ниже́ бо ненави́дя что́ устро́илъ еси́.

Ка́ко же пребы́ло бы что́, а́ще бы ты́ не изво́лилъ еси́? или́, е́же не нарѣче́но от тебе́, сохрани́лося бы?

Щади́ши же вся́, я́ко твоя́ су́ть, Влады́ко Ду́шелю́бче!

Плы́ти па́ки кто́ помы́сливъ и сверѣ́пыя во́лны преходи́ти, нося́щаго его́ корабля́ тлѣ́ннѣйшее дре́во призыва́етъ:

о́ное бо жела́нiе пристяжа́нiй умы́сли, хитре́цъ же му́дростiю содѣ́ла:

тво́й же, о́тче, устроя́етъ про́мыслъ: я́ко да́лъ еси́ и въ мо́ри пу́ть и въ волна́хъ стезю́ крѣ́пкую,

показу́я, я́ко си́ленъ еси́ от вся́каго спасти́, а́ще и безъ худо́жества кто́ взы́детъ.

Хо́щеши же, да не бу́дутъ пра́здна дѣла́ прему́дрости твоея́: сего́ ра́ди и малѣ́йшему дре́ву ввѣря́ютъ человѣ́цы ду́шы [своя́], и преходя́ще во́лны кораблеце́мъ изба́влени су́ть.

И от нача́ла бо, егда́ погиба́ху го́рдiи исполи́ни, упова́нiе мíра въ кораблецѣ́ избѣжа́вшее, оста́ви вѣ́ку сѣ́мя рожде́нiя, руко́ю твое́ю устро́ено.

Благослове́но бо дре́во, и́мже быва́етъ пра́вда.

Рукотворе́нное же про́клято е́сть, и сотвори́вый е́: я́ко о́въ у́бо содѣ́ла, сiе́ же тлѣ́нное бо́гомъ именова́ся.

Въ ра́внѣ бо ненави́дима су́ть Бо́гу и нече́ствуяй, и нече́стiе его́:

и́бо сотворе́ное съ сотво́ршимъ му́чимо бу́детъ.

Сего́ ра́ди и во и́долѣхъ язы́ческихъ бу́детъ ка́знь, я́ко въ созда́нiи Бо́жiи въ ме́рзость сотворе́ни су́ть и въ собла́зны душа́мъ человѣ́ческимъ и въ сѣ́ть нога́мъ бу́ихъ.

Нача́ло бо блуже́нiя умышле́нiе и́доловъ: изобрѣ́тенiе же и́хъ тлѣ́нiе живота́.

Ниже́ бо бы́ша от нача́ла, ниже́ бу́дутъ во вѣ́ки:

тщесла́вiемъ бо человѣ́ческимъ внидо́ша въ мíръ, и сего́ ра́ди кра́токъ и́хъ коне́цъ вмѣни́ся.

Го́рькимъ бо пла́чемъ сѣ́туя оте́цъ ско́ро восхище́наго ча́да о́бразъ сотвори́въ, его́же тогда́ человѣ́ка ме́ртва, ны́нѣ я́ко бо́га почте́: и предаде́ подру́чнымъ та́йны и же́ртвы:

пото́мъ вре́менемъ возмо́гшiй нечести́вый обы́чай, а́ки зако́нъ храни́мь бы́сть, и мучи́телей повелѣ́нiемъ почита́ема бя́ху изва́янная:

и́хже въ лице́ не могу́ще чествова́ти человѣ́цы да́льнаго ра́ди обита́нiя, издале́ча лице́ изобрази́вше, я́вный о́бразъ почита́емаго царя́ сотвори́ша, я́ко да отстоя́щаго а́ки бли́зъ су́щаго ласка́ютъ со прилѣжа́нiемъ.

Въ продолже́нiе же злоче́стiя и не разумѣ́ющихъ прину́ди худо́жниково любоче́стiе.

Се́й бо хотя́ угоди́ти держа́вствующему, произведе́ хи́тростiю [свое́ю] подо́бiе на лу́чшее:

мно́жество же человѣ́къ, привлече́но благообра́зiемъ дѣ́ла, пре́жде вма́лѣ чествова́наго человѣ́ка ны́нѣ въ бо́га вмѣни́ша.

И сiе́ бы́сть житiю́ въ прельще́нiе, я́ко или́ злоключе́нiю, или́ мучи́телству послужи́вше человѣ́цы, несоо́бщно и́мя ка́менiю и древа́мъ обложи́ша.

Посе́мъ не дово́лно бѣ́ прельща́тися о Бо́жiи ра́зумѣ, но и въ вели́цѣй живу́ще безу́мiя бра́ни, толи́кая зла́я мíръ имену́ютъ.

И́бо или́ дѣтоубі́йственныя же́ртвы, или́ сокрове́нныя та́йны, или́ неи́стовныя от ины́хъ зако́новъ пи́ршества творя́ше,

ниже́ житiя́, ниже́ бра́ковъ чи́стыхъ еще́ храня́тъ: еди́нъ же друга́го или́ навѣ́томъ убива́етъ, или́ блудя́ оскорбля́етъ.

Вся́ же смѣ́шена су́ть, кро́вь и убі́йство, татьба́ и ле́сть, растлѣ́нiе, невѣ́рство, смяте́нiе, заклина́нiе, молва́ благи́хъ,

благода́ти забве́нiе, душа́мъ оскверне́нiе, рожде́нiю премѣне́нiе, бра́ковъ безчи́нiе, прелюбодѣя́нiе и студодѣя́нiе.

Недосто́йныхъ бо и́мене и́доловъ служе́нiе нача́ло вся́каго зла́, и вина́ и коне́цъ е́сть:

и́бо или́ веселя́щеся неи́стовствуютъ, или́ проро́чествуютъ ло́жная, или́ живу́тъ непра́веднѣ, или́ клену́тся ско́ро.

На безду́шныя бо и́долы надѣ́ющеся, злѣ́ клену́щеся казни́ми бы́ти не ча́ютъ.

За обоя́ же на ни́хъ прiи́детъ су́дъ: поне́же злѣ́ му́дрствоваша о Бо́зѣ, вне́млюще и́доломъ, и непра́ведно кля́шася ле́стiю, презрѣ́вше преподо́бiе.

Не бо́ си́ла клену́щихъ, но согрѣша́ющымъ су́дъ нахо́дитъ всегда́ на преступле́нiе непра́ведныхъ.

Синодальный

Она благоустроила дела их рукою святого пророка:

они прошли по необитаемой пустыне, и на непроходных местах поставили шатры;

противостали неприятелям и отмстили врагам;

томились жаждою и воззвали к Тебе, и дана им была вода из утесистой скалы и утоление жажды – из твердого камня.

Ибо, чем наказаны были враги их,

тем они, находясь в затруднении, были облагодетельствованы:

вместо источника постоянно текущей реки, смрадною кровью возмущенной,

в обличение их детоубийственного повеления, Ты неожиданно дал им обильную воду,

показав тогда чрез жажду, как Ты наказал их противников.

Ибо, когда они были испытываемы, подвергаясь, впрочем, милостивому вразумлению, тогда познали, как мучились во гневе судимые нечестивые;

потому что их Ты испытывал, как отец, поучая, а тех, как гневный царь, осуждая, истязал.

И отсутствовавшие и присутствовавшие одинаково пострадали:

их постигла сугубая скорбь и стенание от воспоминания о прошедшем.

Они, когда услышали, что чрез их наказания те были облагодетельствованы, познали Господа.

Кого они прежде, как отверженного, отреклись с ругательством, Тому в последствие событий удивлялись, потерпев неодинаковую с праведными жажду.

А за неразумные помышления их неправды, по которым они в заблуждении служили бессловесным пресмыкающимся и презренным чудовищам, Ты в наказание наслал на них множество бессловесных животных,

чтобы они познали, что, чем кто согрешает, тем и наказывается.

Не невозможно было бы для всемогущей руки Твоей, создавшей мир из необразного вещества, наслать на них множество медведей или свирепых львов,

или неизвестных новосозданных лютых зверей, или дышащих огненным дыханием, или извергающих клубы дыма, или бросающих из глаз ужасные искры,

которые не только повреждением могли истребить их, но и ужасающим видом погубить.

Да и без этого они могли погибнуть от одного дуновения, преследуемые правосудием и рассеваемые духом силы Твоей; но Ты все расположил мерою, числом и весом.

Ибо великая сила всегда присуща Тебе, и кто противостанет силе мышцы Твоей?

Весь мир пред Тобою, как колебание чашки весов, или как капля утренней росы, сходящей на землю.

Ты всех милуешь, потому что все можешь, и покрываешь грехи людей ради покаяния.

Ты любишь все существующее, и ничем не гнушаешься, что сотворил, ибо не создал бы, если бы что ненавидел.

И как могло бы пребывать что-либо, если бы Ты не восхотел? Или как сохранилось бы то, что не было призвано Тобою?

Но Ты все щадишь, потому что все Твое, душелюбивый Господи.

Еще: иной, собираясь плыть и переплывать свирепые волны, призывает на помощь дерево, слабейшее носящего его корабля;

ибо стремление к приобретениям выдумало оный, а художник искусно устроил,

но промысл Твой, Отец, управляет кораблем, ибо Ты дал и путь в море и безопасную стезю в волнах,

показывая, что Ты можешь от всего спасать, хотя бы кто отправлялся в море и без искусства.

Ты хочешь, чтобы не тщетны были дела Твоей премудрости; поэтому люди вверяют свою жизнь малейшему дереву и спасаются, проходя по волнам на ладье.

Ибо и вначале, когда погубляемы были гордые исполины, надежда мира, управленная Твоею рукою, прибегнув к кораблю, оставила миру семя рода.

Благословенно дерево, чрез которое бывает правда!

А это рукотворенное проклято и само, и сделавший его – за то, что сделал; а это тленное названо богом.

Ибо равно ненавистны Богу и нечестивец и нечестие его;

и сделанное вместе со сделавшим будет наказано.

Посему и на идолов языческих будет суд, так как они среди создания Божия сделались мерзостью, соблазном душ человеческих и сетью ногам неразумных.

Ибо вымысл идолов – начало блуда, и изобретение их – растление жизни.

Не было их вначале, и не во веки они будут.

Они вошли в мир по человеческому тщеславию, и потому близкий сужден им конец.

Отец, терзающийся горькою скорбью о рано умершем сыне, сделав изображение его, как уже мертвого человека, затем стал почитать его, как бога, и передал подвластным тайны и жертвоприношения.

Потом утвердившийся временем этот нечестивый обычай соблюдаем был, как закон, и по повелениям властителей изваяние почитаемо было, как божество.

Кого в лицо люди не могли почитать по отдаленности жительства, того отдаленное лицо они изображали: делали видимый образ почитаемого царя, дабы этим усердием польстить отсутствующему, как бы присутствующему.

К усилению же почитания и от незнающих поощряло тщание художника,

ибо он, желая, может быть, угодить властителю, постарался искусством сделать подобие покрасивее;

а народ, увлеченный красотою отделки, незадолго пред тем почитаемого, как человека, признал теперь божеством.

И это было соблазном для людей, потому что они, покоряясь или несчастью, или тиранству, несообщимое Имя прилагали к камням и деревам.

Потом не довольно было для них заблуждаться в познании о Боге, но они, живя в великой борьбе невежества, такое великое зло называют миром.

Совершая или детоубийственные жертвы, или скрытные тайны, или заимствованные от чужих обычаев неистовые пиршества,

они не берегут ни жизни, ни чистых браков, но один другого или коварством убивает, или прелюбодейством обижает.

Всеми же без различия обладают кровь и убийство, хищение и коварство, растление, вероломство, мятеж, клятвопреступление, расхищение имуществ,

забвение благодарности, осквернение душ, превращение полов, бесчиние браков, прелюбодеяние и распутство.

Служение идолам, недостойным именования, есть начало и причина, и конец всякого зла,

ибо они или веселясь неистовствуют, или прорицают ложь, или живут беззаконно, или скоро нарушают клятву.

Надеясь на бездушных идолов, они не думают быть наказанными за то, что несправедливо клянутся.

Но за то и другое придет на них осуждение, и за то, что нечестиво мыслили о Боге, обращаясь к идолам, и за то, что ложно клялись, коварно презирая святое.

Ибо не сила тех, которыми они клянутся, но суд над согрешающими следует всегда за преступлением неправедных.

Итальянский

Языки

La sapienza favorì le loro imprese
per mezzo di un santo profeta.

Attraversarono un deserto inospitale,
fissarono le tende in terreni impraticabili,

resistettero agli avversari, respinsero i nemici.

Ebbero sete e ti invocarono
e fu data loro acqua da una rupe scoscesa,
rimedio alla sete da una dura roccia.

Ciò che era servito a punire i loro nemici,
per loro, nel bisogno, fu strumento di favori.

Invece dello sgorgare perenne di un fiume,
reso torbido da putrido sangue

in punizione di un decreto infanticida,
contro ogni speranza tu desti loro acqua abbondante,

mostrando attraverso la sete di allora
come avevi punito i loro avversari.

Difatti, messi alla prova,
sebbene puniti con misericordia,
compresero come gli empi, giudicati nella collera,
erano stati tormentati;

perché tu provasti gli uni come un padre che corregge,
mentre vagliasti gli altri come un re severo che condanna.

Lontani o vicini erano ugualmente tribolati,

perché li colse un duplice dolore
e un sospiro per i ricordi del passato.

Quando infatti seppero che dal loro castigo quelli erano beneficati,
si accorsero della presenza del Signore;

poiché colui che prima avevano esposto e poi deriso,
al termine degli avvenimenti dovettero ammirarlo,
dopo aver patito una sete ben diversa da quella dei giusti.

In cambio dei ragionamenti insensati della loro ingiustizia,
in cui, errando, rendevano onori divini
a rettili senza parola e a bestie spregevoli,
tu inviasti contro di loro come punizione
una moltitudine di animali irragionevoli,

perché capissero che con le cose con cui uno pecca,
con quelle viene punito.

Non era certo in difficoltà la tua mano onnipotente,
che aveva creato il mondo da una materia senza forma,
a mandare loro una moltitudine di orsi o leoni feroci

o bestie molto feroci, prima sconosciute e create da poco,
che esalano un alito infuocato
o emettono un crepitìo di vapore
o sprizzano terribili scintille dagli occhi,

delle quali non solo l'assalto poteva sterminarli,
ma lo stesso aspetto terrificante poteva annientarli.

Anche senza queste potevano cadere con un soffio,
perseguitati dalla giustizia
e dispersi dal tuo soffio potente,
ma tu hai disposto ogni cosa con misura, calcolo e peso.

Prevalere con la forza ti è sempre possibile;
chi si opporrà alla potenza del tuo braccio?

Tutto il mondo, infatti, davanti a te è come polvere sulla bilancia,
come una stilla di rugiada mattutina caduta sulla terra.

Hai compassione di tutti, perché tutto puoi,
chiudi gli occhi sui peccati degli uomini,
aspettando il loro pentimento.

Tu infatti ami tutte le cose che esistono
e non provi disgusto per nessuna delle cose che hai creato;
se avessi odiato qualcosa, non l'avresti neppure formata.

Come potrebbe sussistere una cosa, se tu non l'avessi voluta?
Potrebbe conservarsi ciò che da te non fu chiamato all'esistenza?

Tu sei indulgente con tutte le cose, perché sono tue,
Signore, amante della vita.

Anche chi si dispone a navigare e a solcare onde selvagge
invoca un legno più fragile dell'imbarcazione che lo porta.

Questa infatti fu inventata dal desiderio di guadagni
e fu costruita da una saggezza artigiana;

ma la tua provvidenza, o Padre, la pilota,
perché tu tracciasti un cammino anche nel mare
e un sentiero sicuro anche fra le onde,

mostrando che puoi salvare da tutto,
sì che uno possa imbarcarsi anche senza esperienza.

Tu non vuoi che le opere della tua sapienza siano inutili;
per questo gli uomini affidano la loro vita anche a un minuscolo legno
e, avendo attraversato i flutti su una zattera, furono salvati.

Infatti, anche in principio, mentre perivano i superbi giganti,
la speranza del mondo, rifugiatasi in una zattera
e guidata dalla tua mano,
lasciò al mondo un seme di nuove generazioni.

Benedetto è il legno per mezzo del quale si compie la giustizia,

maledetto invece l'idolo, opera delle mani, e chi lo ha fatto;
questi perché lo ha preparato,
quello perché, pur essendo corruttibile, è stato chiamato dio.

Perché a Dio sono ugualmente in odio l'empio e la sua empietà;

l'opera sarà punita assieme a chi l'ha compiuta.

Perciò ci sarà un giudizio anche per gli idoli delle nazioni,
perché fra le creature di Dio sono diventati oggetto di ribrezzo,
e inciampo per le anime degli uomini,
e laccio per i piedi degli stolti.

Infatti l'invenzione degli idoli fu l'inizio della fornicazione,
la loro scoperta portò alla corruzione della vita.

Essi non esistevano dall'inizio e non esisteranno in futuro.

Entrarono nel mondo, infatti, per la vana ambizione degli uomini,
per questo è stata decretata loro una brusca fine.

Un padre, consumato da un lutto prematuro,
avendo fatto un'immagine del figlio così presto rapito,
onorò come un dio un uomo appena morto
e ai suoi subalterni ordinò misteri e riti d'iniziazione;

col passare del tempo l'empia usanza si consolidò
e fu osservata come una legge.
Anche per ordine dei sovrani
le immagini scolpite venivano fatte oggetto di culto;

alcuni uomini, non potendo onorarli di persona perché distanti,
avendo riprodotto le sembianze lontane,
fecero un'immagine visibile del re venerato,
per adulare con zelo l'assente, come fosse presente.

A estendere il culto anche presso quanti non lo conoscevano,
spinse l'ambizione dell'artista.

Questi infatti, desideroso senz'altro di piacere al potente,
si sforzò con l'arte di renderne più bella l'immagine;

ma la folla, attratta dal fascino dell'opera,
considerò oggetto di adorazione
colui che poco prima onorava come uomo.

Divenne un'insidia alla vita il fatto che uomini,
resi schiavi della disgrazia e del potere,
abbiano attribuito a pietre o a legni il nome incomunicabile.

Inoltre non fu loro sufficiente errare nella conoscenza di Dio,
ma, vivendo nella grande guerra dell'ignoranza,
a mali tanto grandi danno il nome di pace.

Celebrando riti di iniziazione infanticidi o misteri occulti
o banchetti orgiastici secondo strane usanze,

non conservano puri né la vita né il matrimonio,
ma uno uccide l'altro a tradimento o l'affligge con l'adulterio.

Tutto vi è mescolato:
sangue e omicidio, furto e inganno,
corruzione, slealtà, tumulto, spergiuro,

sconcerto dei buoni, dimenticanza dei favori,
corruzione di anime, perversione sessuale,
disordini nei matrimoni, adulterio e impudicizia.

L'adorazione di idoli innominabili
è principio, causa e culmine di ogni male.

Infatti coloro che sono idolatri
vanno fuori di sé nelle orge o profetizzano cose false
o vivono da iniqui o spergiurano con facilità.

Ponendo fiducia in idoli inanimati,
non si aspettano un castigo per aver giurato il falso.

Ma, per l'uno e per l'altro motivo, li raggiungerà la giustizia,
perché concepirono un'idea falsa di Dio, rivolgendosi agli idoli,
e perché spergiurarono con frode, disprezzando la santità.

Infatti non la potenza di coloro per i quali si giura,
ma la giustizia che punisce i peccatori
persegue sempre la trasgressione degli ingiusti.