Се́, еси́ добра́, бли́жняя моя́, се́, еси́ добра́: о́чи твои́ голуби́нѣ, кромѣ́ замолча́нiя твоего́: вла́си твои́ я́ко стада́ кози́цъ, я́же откры́шася от Галаа́да.

Зу́бы твои́ я́ко стада́ остриже́ныхъ, я́же изыдо́ша изъ купѣ́ли, вся́ двоепло́дны, и неродя́щiя нѣ́сть въ ни́хъ.

Я́ко ве́рвь червле́на устнѣ́ твои́, и бесѣ́да твоя́ красна́: я́ко оброще́нiе ши́пка лани́ты твоя́, кромѣ́ замолча́нiя твоего́.

Я́ко сто́лпъ дави́довъ вы́я твоя́, со́зданъ въ Ѳалпiо́ѳѣ: ты́сяща щито́въ ви́ситъ на не́мъ, вся́ стрѣ́лы си́льныхъ.

Два́ сосца́ твоя́ я́ко два́ мла́да близнца́ се́рны, пасо́мая во кри́нахъ,

до́ндеже дхне́тъ де́нь, и подви́гнутся сѣ́ни. Пойду́ себѣ́ къ горѣ́ сми́рнѣй и къ хо́лму Лива́нску.

Вся́ добра́ еси́, бли́жняя моя́, и поро́ка нѣ́сть въ тебѣ́.

Гряди́ от Лива́на, невѣ́сто, гряди́ от Лива́на: прiиди́ и прейди́ изъ нача́ла вѣ́ры, от главы́ сани́ра и аермо́на, от огра́дъ льво́выхъ, от го́ръ пардале́овъ.

Се́рдце на́ше привлекла́ еси́, сестро́ моя́ невѣ́сто, се́рдце на́ше привлекла́ еси́ еди́нымъ от о́чiю твое́ю, еди́нымъ мони́стомъ вы́и твоея́.

Что́ удобрѣ́ста сосца́ твоя́, сестро́ моя́ невѣ́сто? что́ удобрѣ́ста сосца́ твоя́ па́че вина́, и воня́ ри́зъ твои́хъ па́че всѣ́хъ арома́тъ?

Со́тъ иска́паютъ устнѣ́ твои́, невѣ́сто, ме́дъ и млеко́ подъ язы́комъ твои́мъ, и благово́нiе ри́зъ твои́хъ я́ко благоуха́нiе Лива́на.

Вертогра́дъ заключе́нъ сестра́ моя́ невѣ́ста, вертогра́дъ заключе́нъ, исто́чникъ запечатлѣ́нъ.

Лѣ́торасли твоя́ са́дъ ши́пковъ съ плодо́мъ я́блочнымъ, ки́при съ на́рдами,

на́рдъ и шафра́нъ, тро́сть и киннамо́нъ со всѣ́ми древа́ми Лива́нскими, сми́рна, ало́й со всѣ́ми пе́рвыми ми́рами,

исто́чникъ вертогра́да, и кла́дязь воды́ жи́вы и истека́ющiя от Лива́на.

Воста́ни, сѣ́вере, и гряди́, ю́же, и повѣ́й во вертогра́дѣ мое́мъ, и да потеку́тъ арома́ты мои́.

Да сни́детъ бра́тъ мои́ въ вертогра́дъ сво́й и да я́стъ пло́дъ ово́щiй свои́хъ. Внидо́хъ въ вертогра́дъ мо́й, сестро́ моя́ невѣ́сто: объима́хъ сми́рну мою́ со арома́тами мои́ми, ядо́хъ хлѣ́бъ мо́й съ ме́домъ мои́мъ, пи́хъ вино́ мое́ съ млеко́мъ мои́мъ. Яди́те, бли́жнiи, и пі́йте и упі́йтеся, бра́тiя.

А́зъ сплю́, а се́рдце мое́ бди́тъ: гла́съ бра́та моего́ ударя́етъ въ две́ри: отве́рзи ми́, сестро́ моя́, бли́жняя моя́, голуби́це моя́, соверше́нная моя́: я́ко глава́ моя́ напо́лнися росы́, и вла́си мои́ ка́пель нощны́хъ.

Совлеко́хся ри́зы моея́, ка́ко облеку́ся въ ню́? умы́хъ но́зѣ мои́, ка́ко оскверню́ и́хъ?

Бра́тъ мо́й посла́ ру́ку свою́ сквозѣ́ сква́жню, и чре́во мое́ вострепета́ от него́.

Воста́хъ а́зъ отве́рсти бра́ту моему́: ру́цѣ мои́ иска́паша сми́рну, пе́рсты мои́ сми́рны по́лны на рука́хъ заключе́нiя.

Отверзо́хъ а́зъ бра́ту моему́: бра́тъ мо́й пре́йде. Душа́ моя́ изы́де въ сло́во его́: взыска́хъ его́, и не обрѣто́хъ его́: зва́хъ его́, и не послу́ша мене́.

Обрѣто́ша мя́ стра́жiе обходя́щiи во гра́дѣ: би́ша мя́, язви́ша мя́, взя́ша ве́рхнюю ри́зу от мене́ стра́жiе стѣ́ннiи.

Закля́хъ вы́, дще́ри Иерусали́мскiя, въ си́лахъ и въ крѣ́постехъ се́лныхъ: а́ще обря́щете бра́та моего́, возвѣсти́те ему́, я́ко уя́звлена любо́вiю а́зъ е́смь.

Что́ бра́тъ тво́й па́че бра́та, до́брая въ жена́хъ? что́ бра́тъ тво́й от бра́та, я́ко та́ко закля́ла еси́ на́съ?

Бра́тъ мо́й бѣ́лъ и че́рменъ, избра́нъ от те́мъ:

глава́ его́ зла́то избра́нно, власы́ его́ кудря́вы, че́рны я́ко вра́нъ:

о́чи его́ я́ко голуби́цы на исполне́нiихъ во́дъ, измове́ни во млецѣ́, сѣдя́щыя въ наполне́нiихъ [во́дъ]:

лани́ты его́ а́ки фiа́лы арома́тъ, прозяба́ющыя благово́нiе: устнѣ́ его́ кри́ны, ка́плющiи сми́рну по́лну:

ру́цѣ его́ обто́чены зла́ты, напо́лнены Ѳарси́са: чре́во его́ сосу́дъ слоно́вый на ка́мени сапфи́ровѣ:

лы́ста его́ столпи́ ма́рморовы, основа́ни на степе́нехъ златы́хъ: ви́дъ его́ я́ко Лива́нъ, избра́нъ я́ко ке́дрове:

горта́нь его́ сла́дость, и ве́сь жела́нiе: се́й бра́тъ мо́й и се́й бли́жнiй мо́й, дще́ри Иерусали́мли.

Синодальный

1 «Как лента алая губы твои, и уста твои любезны»; 7 «вся ты прекрасна … и пятна нет на тебе»; 12 превосходный сад.

О, ты прекрасна, возлюбленная моя, ты прекрасна! глаза твои голубиные под кудрями твоими; волосы твои – как стадо коз, сходящих с горы Галаадской;

зубы твои – как стадо выстриженных овец, выходящих из купальни, из которых у каждой пара ягнят, и бесплодной нет между ними;

как лента алая губы твои, и уста твои любезны; как половинки гранатового яблока – ланиты твои под кудрями твоими;

шея твоя – как столп Давидов, сооруженный для оружий, тысяча щитов висит на нем – все щиты сильных;

два сосца твои – как двойни молодой серны, пасущиеся между лилиями.

Доколе день дышит прохладою, и убегают тени, пойду я на гору мирровую и на холм фимиама.

Вся ты прекрасна, возлюбленная моя, и пятна нет на тебе!

Со мною с Ливана, невеста! со мною иди с Ливана! спеши с вершины Аманы, с вершины Сенира и Ермона, от логовищ львиных, от гор барсовых!

Пленила ты сердце мое, сестра моя, невеста! пленила ты сердце мое одним взглядом очей твоих, одним ожерельем на шее твоей.

О, как любезны ласки твои, сестра моя, невеста! о, как много ласки твои лучше вина, и благовоние мастей твоих лучше всех ароматов!

Сотовый мед каплет из уст твоих, невеста; мед и молоко под языком твоим, и благоухание одежды твоей подобно благоуханию Ливана!

Запертый сад – сестра моя, невеста, заключенный колодезь, запечатанный источник:

рассадники твои – сад с гранатовыми яблоками, с превосходными плодами, киперы с нардами,

нард и шафран, аир и корица со всякими благовонными деревами, мирра и алой со всякими лучшими ароматами;

садовый источник – колодезь живых вод и потоки с Ливана.

Поднимись ветер с севера и принесись с юга, повей на сад мой, – и польются ароматы его! – Пусть придет возлюбленный мой в сад свой и вкушает сладкие плоды его.

1 «Я встала, чтоб отпереть возлюбленному моему»; 9 «лучше десяти тысяч других».

Пришел я в сад мой, сестра моя, невеста; набрал мирры моей с ароматами моими, поел сотов моих с медом моим, напился вина моего с молоком моим. Ешьте, друзья, пейте и насыщайтесь, возлюбленные!

Я сплю, а сердце мое бодрствует; вот, голос моего возлюбленного, который стучится: «отвори мне, сестра моя, возлюбленная моя, голубица моя, чистая моя! потому что голова моя вся покрыта росою, кудри мои – ночною влагою».

Я скинула хитон мой; как же мне опять надевать его? Я вымыла ноги мои; как же мне марать их?

Возлюбленный мой протянул руку свою сквозь скважину, и внутренность моя взволновалась от него.

Я встала, чтобы отпереть возлюбленному моему, и с рук моих капала мирра, и с перстов моих мирра капала на ручки замка.

Отперла я возлюбленному моему, а возлюбленный мой повернулся и ушел. Души во мне не стало, когда он говорил; я искала его и не находила его; звала его, и он не отзывался мне.

Встретили меня стражи, обходящие город, избили меня, изранили меня; сняли с меня покрывало стерегущие стены.

Заклинаю вас, дщери Иерусалимские: если вы встретите возлюбленного моего, что скажете вы ему? что я изнемогаю от любви.

«Чем возлюбленный твой лучше других возлюбленных, прекраснейшая из женщин? Чем возлюбленный твой лучше других, что ты так заклинаешь нас?»

Возлюбленный мой бел и румян, лучше десяти тысяч других:

голова его – чистое золото; кудри его волнистые, черные, как ворон;

глаза его – как голуби при потоках вод, купающиеся в молоке, сидящие в довольстве;

щеки его – цветник ароматный, гряды благовонных растений; губы его – лилии, источают текучую мирру;

руки его – золотые кругляки, усаженные топазами; живот его – как изваяние из слоновой кости, обложенное сапфирами;

голени его – мраморные столбы, поставленные на золотых подножиях; вид его подобен Ливану, величествен, как кедры;

уста его – сладость, и весь он – любезность. Вот кто возлюбленный мой, и вот кто друг мой, дщери Иерусалимские!

Грузинский

Языки

აჰა, მშვენიერი ხარ, სატრფოვ ჩემო, აჰა, მშვენიერი ხარ! შენი თვალები ორი მტრედია შენს პირბადის ქვეშ. შენი თმა არვეა თხათა, გალაადის მთიდან დაშვებული.

შენი კბილები გაპარსული ცხვარია, საბანელით ამომავალი, თითოეული ტყუბ-ტყუბად მსხმელი და ბერწი არ არის მათ შორის.

შენი ბაგეები ძოწის ძაფია და შენი პირი - საამური. შენი ღაწვები ბროწეულის ლებნებია შენს პირბადის ქვეშ.

შენი ყელი დავითის გოდოლია, აგებული საჭურველთათვის. ათასი ფარი ჰკიდია მასზე, ძლევამოსილთა ყოველი ფარი.

ორი ძუძუ შენი ორი თიკანია ნიამორისა, მარჩბივი, მძოვარი შროშანთა შორის.

ვიდრეღა სუნთქავს დღე და იძვრიან ჩრდილები, ავალ მურრის მთაზე და გუნდრუკის ბორცვზე.

ყოვლად მშვენიერი ხარ, სატრფოვ ჩემო, და უბიწო!

წამო, ლიბანიდან, სძალო! წამო ლიბანიდან ჩემთან! წამოდი ამანას მწვერვალით, სენირისა და ჰერმონის მწვერვალით, ლომთა ბუნაგთაგან, ვეფხთა მთებიდან.

შენ დაატყვევე ჩემი გული, ო, სძალო, დაო ჩემო! ერთი შეხედვით, შენი ყელსაბამის ერთი მძივით!

რაოდენ საამოა შენი ალერსი, სძალო, დაო ჩემო! რაოდენ ტკბილია შენი ალერსი, ღვინის უმჯობესი!

გოლი მოსწვეთს შენს ბაგეებს, სძალო! თაფლი და რძეა შენი ენის ქვეშ; შენი სამოსელის სურნელი ლიბანის სურნელია!

ბაღი ხარ დახშული, სძალო, დაო ჩემო, ჭა დაგმანული, წყარო დაბეჭდილი.

შენი ნარგავები ბროწეულის ბაღია, რჩეული ნაყოფებით - ქოფერითა და ნარდიონით,

ნარდით და ზაფრანით, ლერწმით და კინამოთი, ყოველგვარი გუნდრუკის ხითურთ, მურრით და ალოეთი, ყოველგვარი რჩეული სურნელებით.

ბაღების წყარო, ჭა ცხოველი წყლისა და ნაკადულნი, ლიბანიდან მომდინარენი.

აღდეგ ჩრდილოდან, ქარო, მოვედ სამხრით, ქარო, მოჰბერე ბაღსა ჩემსა, დაე, სურნელებით ფშვენდნენ! მოვიდეს თავის ბაღში მეტრფე ჩემი და იგემოს მისი სანატრელი ხილი!

ჩავედი ჩემს ბაღში, სძალო, დაო ჩემო: მოვისთვლე მურრი და ჩემის სურნელებანი. ვიგემე პური ჩემი და თაფლი ჩემი, ვსვი ღვინო ჩემი და რძე ჩემი. ჭამეთ, მოყვასნო, სვით და დაითვრვნით, მეტრფენო!

მე მძინავს, გული კი მღვიძარეა ჩემი. აჰა, მესმის ხმა ჩემი მეტრფისა, რომელიც რეკავს: გამიღე კარი, დაო ჩემო, სატრფოვ ჩემო, მტრედო ჩემო, უბიწოვ ჩემო! რადგან თავი ცვარმა ამივსო და თმები - ღამის წვეთებმა.

გახდილი მაქვს პერანგი, როგორღა ჩავიცვა? დაბანილი მაქვს ფეხები, როგორღა დავისვარო?

ჩემმა მეტრფემ შემოყო ხელი კარის ღრიჭოში და შემეძრა მის გამო შიგნეული.

ავდექი, რომ გამეღო ჩემი მეტრფისათვის; ხელებიდან მწვეთავდა მურრი, თითებიდან ეწვეთებოდა მურრი კარის სახელურს.

გავუღე კარი მეტრფეს ჩემსა, მაგრამ გაბრუნდა მეტრფე ჩემი და წავიდა. სული ჩემი ილეოდა მის ხმაზე. ვეძებდი მას და ვერ ვპოულობდი, ვუხმობდი მას, არ მესიტყვებოდა.

შემომხვდნენ მცველნი, ქალაქის შემომვლელნი. მცემეს და დამჭრეს, მომხადეს მოსასხამი ზღუდის მცველებმა.

გაფიცებთ თქვენ, ასულნო იერუსალიმისა, თუ ჰპოვოთ მეტრფვ ჩემი, რას ეტყვით მას? უთხარით, დავსნეულდი სიყვარულისგან.

რითა სჯობს მეტრფე შენი სხვათა მეტრფეებს, უმშვენიერესო ასულთა შორის? რითა სჯობს მეტრფე შენი სხვათა მეტრფეებს, ასე რომ გვაფიცებ?

თეთრ-ყირმიზია მეტრფე ჩემი, ათიათასთაგან გამორჩეული.

თავი მისი ოქროა რჩეული, ხვეულია თმები მისი, შავია ყორანივით.

თვალები მისი მტრედებია წყლის ნაკადულებთან, რძეში განბანილნი, ბუდეში მსხდარნი.

ღაწვები მისი სურნელთა კვლებია, საამოდ მფშვენნი, მისი ბაგეები შროშანებია, მდინარი მურრით მწთოლარენი.

ხელები მისი თლილი ოქროა, იაგუნდებით მოოჭვილი; მუცელი მისი გათლილი სპილოსძვალია, ლაჟვარდივით მოჭედილი.

წვივები მისი მარმარილოს სვეტებია, ოქროს კვარცხლბეკზე დაფუძნებული; მისი პირისახე მსგავსია ლიბანისა და დიდებულია, როგორც კედარი.

მისი სასა სიტკბოებაა, თავად კი - ყოვლად სანატრელი. ეს არის მეტრფე ჩემი, ეს არის საყვარელი ჩემი, ასულნო იერუსალიმისა!