Пойму́ тя́, введу́ тя́ въ до́мъ ма́тере моея́ и въ ло́жницу заче́ншiя мя́: та́мо мя́ научи́ши: напою́ тя от вина́ съ воня́ми стро́енаго, от воды́ я́блокъ мои́хъ.

Шу́йца его́ подъ главо́ю мое́ю, и десни́ца его́ объи́метъ мя́.

Закля́хъ ва́съ, дще́ри Иерусали́мскiя, въ си́лахъ и въ крѣ́постехъ се́лныхъ: а́ще подви́жете и воздви́жете любо́вь, до́ндеже а́ще восхо́щетъ.

Кто́ сiя́ восходя́щая убѣле́на и утвержа́ема о бра́тѣ свое́мъ? подъ я́блонею возбуди́хъ тя́: та́мо роди́ тя́ ма́ти твоя́, та́мо поболѣ́ тобо́ю ро́ждшая тя́.

Положи́ мя я́ко печа́ть на се́рдцы твое́мъ, я́ко печа́ть на мы́шцѣ твое́й: зане́ крѣпка́ я́ко сме́рть любы́, же́стока я́ко а́дъ ре́вность: кри́ла ея́ кри́ла огня́, [у́глiе о́гненно] пла́мы ея́.

Вода́ мно́га не мо́жетъ угаси́ти любве́, и рѣ́ки не потопя́тъ ея́. А́ще да́стъ му́жъ все́ имѣ́нiе свое́ за любо́вь, уничиже́нiемъ уничижа́тъ его́.

Сестра́ на́ша мала́ и сосцу́ не и́мать: что́ сотвори́мъ сестрѣ́ на́шей въ де́нь, въ о́ньже а́ще глаго́латися бу́детъ е́й?

А́ще стѣна́ е́сть, согради́мъ на не́й забра́ла сре́бряна: и а́ще две́рь е́сть, напи́шемъ на не́й дску́ ке́дрову.

А́зъ стѣна́, и сосцы́ мои́ я́ко столпи́: а́зъ бѣ́хъ во о́чiю и́хъ а́ки обрѣта́ющая ми́ръ.

Виногра́дъ бы́сть Соломо́ну во вееламо́нѣ: даде́ виногра́дъ сво́й стрегу́щымъ: му́жъ принесе́тъ въ плодѣ́ его́ ты́сящу сре́бреникъ.

Виногра́дъ мо́й предо мно́ю: ты́сяща Соломо́ну и двѣ́сти стрегу́щымъ пло́дъ его́.

Сѣдя́й въ вертогра́дѣхъ, и дру́зiе вне́млющiи гла́су твоему́: гла́съ тво́й внуши́ мнѣ́.

Бѣжи́, бра́те мо́й, и уподо́бися се́рнѣ или́ юнцу́ еле́ней, на го́ры арома́товъ.

Латинский (Nova Vulgata)

Quis mihi det te fratrem meum, sugentem ubera matris meae, ut inveniam te foris et deosculer te, et iam me nemo despiciat?

Apprehenderem te et ducerem in domum matris meae; ibi me doceres, et darem tibi poculum ex vino condito et mustum malorum granatorum meorum.

Laeva eius sub capite meo, et dextera illius amplexatur me.

Adiuro vos, filiae Ierusalem, ne suscitetis neque evigilare faciatis dilectam, donec ipsa velit.

Quae est ista, quae ascendit de deserto innixa super dilectum suum? Sub arbore malo suscitavi te; ibi parturivit te mater tua, ibi parturivit te genetrix tua.

Pone me ut signaculum super cor tuum, ut signaculum super brachium tuum, quia fortis est ut mors dilectio, dura sicut infernus aemulatio; lampades eius lampades ignis atque flammae divinae.

Aquae multae non potuerunt exstinguere caritatem, nec flumina obruent illam; si dederit homo omnem substantiam domus suae pro dilectione, quasi nihil despicient eum.

Soror nostra parva et ubera non habet; quid faciemus sorori nostrae in die, quando alloquenda est?

Si murus est, aedificemus super eum propugnacula argentea; si ostium est, compingamus illud tabulis cedrinis.

Ego murus, et ubera mea sicut turris; ex quo facta sum coram eo quasi pacem reperiens.

Vinea fuit Salomoni in Baalhamon. Tradidit eam custodibus; vir affert pro fructu eius mille argenteos.

Vinea mea coram me est; mille tibi, Salomon, et ducenti his, qui custodiunt fructus eius.

Quae habitas in hortis, amici auscultant, fac me audire vocem tuam.

Fuge, dilecte mi, et assimilare capreae hinnuloque cervorum super montes aromatum.

Синодальный

1 «Дщери Иерусалимские: не тревожьте возлюбленной, доколе ей угодно»; 5 «большие воды не могут потушить любви, и реки не зальют её»; 8 «я буду в глазах его, как достигшая полноты»; 13 «товарищи внимают голосу твоему».

О, если бы ты был мне брат, сосавший груди матери моей! тогда я, встретив тебя на улице, целовала бы тебя, и меня не осуждали бы.

Повела бы я тебя, привела бы тебя в дом матери моей. Ты учил бы меня, а я поила бы тебя ароматным вином, соком гранатовых яблоков моих.

Левая рука его у меня под головою, а правая обнимает меня.

Заклинаю вас, дщери Иерусалимские, – не будите и не тревожьте возлюбленной, доколе ей угодно.

Кто это восходит от пустыни, опираясь на своего возлюбленного? Под яблоней разбудила я тебя: там родила тебя мать твоя, там родила тебя родительница твоя.

Положи меня, как печать, на сердце твое, как перстень, на руку твою: ибо крепка, как смерть, любовь; люта, как преисподняя, ревность; стрелы ее – стрелы огненные; она пламень весьма сильный.

Большие воды не могут потушить любви, и реки не зальют ее. Если бы кто давал все богатство дома своего за любовь, то он был бы отвергнут с презреньем.

Есть у нас сестра, которая еще мала, и сосцов нет у нее; что нам будет делать с сестрою нашею, когда будут свататься за нее?

Если бы она была стена, то мы построили бы на ней палаты из серебра; если бы она была дверь, то мы обложили бы ее кедровыми досками.

Я – стена, и сосцы у меня, как башни; потому я буду в глазах его, как достигшая полноты.

Виноградник был у Соломона в Ваал-Гамоне; он отдал этот виноградник сторожам; каждый должен был доставлять за плоды его тысячу сребреников.

А мой виноградник у меня при себе. Тысяча пусть тебе, Соломон, а двести – стерегущим плоды его.

Жительница садов! товарищи внимают голосу твоему, дай и мне послушать его.

Беги, возлюбленный мой; будь подобен серне или молодому оленю на горах бальзамических!

Греческий [Greek (Koine)]

Языки

τίς δῴη σε ἀδελφιδόν μου θηλάζοντα μαστοὺς μητρός μου εὑροῦσά σε ἔξω φιλήσω σε καί γε οὐκ ἐξουδενώσουσίν μοι

παραλήμψομαί σε εἰσάξω σε εἰς οἶκον μητρός μου καὶ εἰς ταμίειον τῆς συλλαβούσης με ποτιῶ σε ἀπὸ οἴνου τοῦ μυρεψικοῦ ἀπὸ νάματος ῥοῶν μου

εὐώνυμος αὐτοῦ ὑπὸ τὴν κεφαλήν μου καὶ ἡ δεξιὰ αὐτοῦ περιλήμψσεταί με

ὥρκισα ὑμᾶς θυγατέρες Ιερουσαλημ ἐν ταῖς δυνάμεσιν καὶ ἐν ταῖς ἰσχύσεσιν τοῦ ἀγροῦ τί ἐγείρητε καὶ τί ἐξεγείρητε τὴν ἀγάπην ἕως ἂν θελήσῃ

τίς αὕτη ἡ ἀναβαίνουσα λελευκανθισμένη ἐπιστηριζομένη ἐπὶ τὸν ἀδελφιδὸν αὐτῆς ὑπὸ μῆλον ἐξήγειρά σε ἐκεῖ ὠδίνησέν σε ἡ μήτηρ σου ἐκεῖ ὠδίνησέν σε ἡ τεκοῦσά σου

θές με ὡς σφραγῖδα ἐπὶ τὴν καρδίαν σου ὡς σφραγῖδα ἐπὶ τὸν βραχίονά σου ὅτι κραταιὰ ὡς θάνατος ἀγάπη σκληρὸς ὡς ᾅδης ζῆλος περίπτερα αὐτῆς περίπτερα πυρός φλόγες αὐτῆς

ὕδωρ πολὺ οὐ δυνήσεται σβέσαι τὴν ἀγάπην καὶ ποταμοὶ οὐ συγκλύσουσιν αὐτήν ἐὰν δῷ ἀνὴρ τὸν πάντα βίον αὐτοῦ ἐν τῇ ἀγάπῃ ἐξουδενώσει ἐξουδενώσουσιν αὐτόν

ἀδελφὴ ἡμῖν μικρὰ καὶ μαστοὺς οὐκ ἔχει τί ποιήσωμεν τῇ ἀδελφῇ ἡμῶν ἐν ἡμέρᾳ ᾗ ἐὰν λαληθῇ ἐν αὐτῇ

εἰ τεῖχός ἐστιν οἰκοδομήσωμεν ἐπ᾿ αὐτὴν ἐπάλξεις ἀργυρᾶς καὶ εἰ θύρα ἐστίν διαγράψωμεν ἐπ᾿ αὐτὴν σανίδα κεδρίνην

ἐγὼ τεῖχος καὶ μαστοί μου ὡς πύργοι ἐγὼ ἤμην ἐν ὀφθαλμοῖς αὐτοῦ ὡς εὑρίσκουσα εἰρήνην

ἀμπελὼν ἐγενήθη τῷ Σαλωμων ἐν Βεελαμων ἔδωκεν τὸν ἀμπελῶνα αὐτοῦ τοῖς τηροῦσιν ἀνὴρ οἴσει ἐν καρπῷ αὐτοῦ χιλίους ἀργυρίου

ἀμπελών μου ἐμὸς ἐνώπιόν μου οἱ χίλιοι σοί Σαλωμων καὶ οἱ διακόσιοι τοῖς τηροῦσι τὸν καρπὸν αὐτοῦ

ὁ καθήμενος ἐν κήποις ἑταῖροι προσέχοντες τῇ φωνῇ σου ἀκούτισόν με

φύγε ἀδελφιδέ μου καὶ ὁμοιώθητι τῇ δορκάδι ἢ τῷ νεβρῷ τῶν ἐλάφων ἐπὶ ὄρη ἀρωμάτων