Егда́ же прiидо́хъ въ до́мъ мо́й, и отдана́ бы́сть мнѣ́ а́нна жена́ моя́ и тові́а сы́нъ мо́й, въ пра́здникъ пятьдеся́тницы, и́же е́сть свя́тъ се́дмь седми́цъ, бы́сть обѣ́дъ до́бръ мнѣ́, и возлего́хъ, е́же я́сти.

И узрѣ́хъ снѣ́ди мно́ги и рѣ́хъ сы́ну моему́: иди́ и приведи́, его́же а́ще обря́щеши от бра́тiи на́шея ни́щаго, и́же по́мнитъ Го́спода, и се́, ожида́ю тебе́.

И прише́дъ рече́: о́тче, еди́нъ от ро́да на́шего удавле́нъ пове́рженъ е́сть на то́ржищи.

И а́зъ, пре́жде не́же вкуси́ти ми́, взя́хъ его́ въ нѣ́кiй до́мъ, доне́лѣже за́йде со́лнце:

и возврати́вся умы́хся и ядо́хъ хлѣ́бъ мо́й въ ско́рби,

и помяну́хъ проро́чество Амо́са, я́коже рече́: обратя́тся дні́е ва́ши въ пла́чь, и вся́ весе́лiя ва́ша въ сѣ́тованiе:

и пла́кахся: и егда́ за́йде со́лнце, поидо́хъ и ископа́въ погребо́хъ его́.

Бли́жнiи же посмѣва́хуся, глаго́люще: еще́ не бои́тся убiе́нъ бы́ти за дѣ́ло сiе́: и бѣжа́, и се́, па́ки погреба́етъ ме́ртвыя.

И въ ту́ но́щь, егда́ погребо́хъ, возврати́хся и лего́хъ о́скверне́нъ при стѣнѣ́ двора́, и лице́ мое́ открове́но бѣ́:

не ви́дѣхъ же, я́ко вра́бiя на стѣнѣ́ су́ть, и очесе́мъ мои́мъ отве́рстымъ су́щымъ, испусти́ша вра́бiя те́плое на очеса́ моя́, и бы́ша бѣ́льма на очесѣ́хъ мои́хъ: и идо́хъ ко враче́мъ и не по́льзоваша мя́: Ахiа́харъ же пита́ше мя́, до́ндеже отидо́хъ во Елимаи́ду.

А жена́ моя́ а́нна во́лну прядя́ше въ домѣ́хъ же́нскихъ

и посыла́ше госпо́диемъ: дая́ху же е́й и они́ мзду́, прида́вше и козля́.

Егда́ же прiи́де ко мнѣ́, нача́ вопи́ти: и рѣ́хъ е́й: отку́ду козля́? не укра́дено ли е́сть? отда́ждь е́ госпо́диемъ: не бо́ лѣ́по е́сть я́сти кра́деное.

Она́ же рече́: да́ръ даде́ся ми́ надъ мзду́. И не вѣ́ровахъ е́й и глаго́лахъ отда́ти е́ госпо́диемъ, и стыдя́хся предъ не́ю. Она́ же отвѣща́вши рече́ ми́: гдѣ́ су́ть ми́лостыни твоя́ и пра́вды твоя́? се́, вѣ́дома вся́ съ тобо́ю.

Синодальный

Когда я возвратился в дом свой, и отданы мне были Анна, жена моя, и Товия, сын мой, в праздник пятидесятницы, в святую седмицу седмиц, приготовлен у меня был хороший обед, и я возлег есть.

Увидев много снедей, я сказал сыну моему: пойди и приведи, кого найдешь, бедного из братьев наших, который помнит Господа, а я подожду тебя.

И пришел он и сказал: отец мой, один из племени нашего удавленный брошен на площади.

Тогда я, прежде нежели стал есть, поспешно выйдя, убрал его в одно жилье до захождения солнца.

Возвратившись, совершил омовение и ел хлеб мой в скорби.

И вспомнил я пророчество Амоса, как он сказал: праздники ваши обратятся в скорбь, и все увеселения ваши – в плач.

И я плакал. Когда же зашло солнце, я пошел и, выкопав могилу, похоронил его.

Соседи насмехались надо мною и говорили: еще не боится он быть убитым за это дело; бегал уже, и вот опять погребает мертвых.

В эту самую ночь, возвратившись после погребения и будучи нечистым, я лег спать за стеною двора, и лице мое не было покрыто.

И не заметил я, что на стене были воробьи. Когда глаза мои были открыты, воробьи испустили теплое на глаза мои, и сделались на глазах моих бельма. И ходил я к врачам, но они не помогли мне. Ахиахар доставлял мне пропитание, доколе не отправился в Елимаиду.

А потом жена моя Анна в женских отделениях пряла шерсть

и посылала богатым людям, которые давали ей плату и однажды в придачу дали козленка.

Когда принесли его ко мне, он начал блеять; и я спросил жену: откуда этот козленок? не краденый ли? отдай его, кому он принадлежит! ибо непозволительно есть краденое.

Она отвечала: это подарили мне сверх платы. Но я не верил ей и настаивал, чтобы отдала его, кому он принадлежит, и разгневался на нее. А она в ответ сказала мне: где же милостыни твои и праведные дела? вот как все они обнаружились на тебе!

Испанский Reina-Valera 1995

В этом переводе выбранная книга отсутствует

Цр҃ко́внослав

Языки

Є҆гда́ же прїидо́хъ въ до́мъ мо́й, и҆ ѿдана̀ бы́сть мнѣ̀ а҆́нна жена̀ моѧ̀ и҆ тѡві́а сы́нъ мо́й, въ пра́здникъ пѧтьдесѧ́тницы, и҆̀же є҆́сть ст҃ъ се́дмь седми́цъ, бы́сть ѡ҆бѣ́дъ до́бръ мнѣ̀, и҆ возлего́хъ, є҆́же ꙗ҆́сти.

И҆ ᲂу҆зрѣ́хъ снѣ̑ди мнѡ́ги и҆ рѣ́хъ сы́нꙋ моемꙋ̀: и҆дѝ и҆ приведѝ, є҆го́же а҆́ще ѡ҆брѧ́щеши ѿ бра́тїи на́шеѧ ни́щаго, и҆́же по́мнитъ гдⷭ҇а, и҆ сѐ, ѡ҆жида́ю тебѐ.

И҆ прише́дъ речѐ: ѻ҆́тче, є҆ди́нъ ѿ ро́да на́шегѡ ᲂу҆давле́нъ пове́рженъ є҆́сть на то́ржищи.

И҆ а҆́зъ, пре́жде не́же вкꙋси́ти мѝ, взѧ́хъ є҆го̀ въ нѣ́кїй до́мъ, доне́лѣже за́йде со́лнце:

и҆ возврати́всѧ ᲂу҆мы́хсѧ и҆ ꙗ҆до́хъ хлѣ́бъ мо́й въ ско́рби,

и҆ помѧнꙋ́хъ прⷪ҇ро́чество а҆мѡ́са, ꙗ҆́коже речѐ: ѡ҆братѧ́тсѧ дні́е ва́ши въ пла́чь, и҆ всѧ̑ весє́лїѧ ва̑ша въ сѣ́тованїе:

и҆ пла́кахсѧ: и҆ є҆гда̀ за́йде со́лнце, поидо́хъ и҆ и҆скопа́въ погребо́хъ є҆го̀.

Бли́жнїи же посмѣва́хꙋсѧ, глаго́люще: є҆щѐ не бои́тсѧ ᲂу҆бїе́нъ бы́ти за дѣ́ло сїѐ: и҆ бѣжа̀, и҆ сѐ, па́ки погреба́етъ мє́ртвыѧ.

И҆ въ тꙋ̀ но́щь, є҆гда̀ погребо́хъ, возврати́хсѧ и҆ лего́хъ ѡ҆скверне́нъ при стѣнѣ̀ двора̀, и҆ лицѐ моѐ ѿкрове́но бѣ̀:

не ви́дѣхъ же, ꙗ҆́кѡ вра̑бїѧ на стѣнѣ̀ сꙋ́ть, и҆ ѻ҆чесє́мъ мои̑мъ ѿвє́рстымъ сꙋ́щымъ, и҆спꙋсти́ша вра̑бїѧ те́плое на ѻ҆чеса̀ моѧ̑, и҆ бы́ша бѣ́льма на ѻ҆чесѣ́хъ мои́хъ: и҆ и҆до́хъ ко врачє́мъ и҆ не по́льзоваша мѧ̀: а҆хїа́харъ же пита́ше мѧ̀, до́ндеже ѿидо́хъ во є҆лѷмаі́дꙋ.

А҆ жена̀ моѧ̀ а҆́нна во́лнꙋ прѧдѧ́ше въ домѣ́хъ же́нскихъ

и҆ посыла́ше госпо́дїємъ: даѧ́хꙋ же є҆́й и҆ ѻ҆нѝ мздꙋ̀, прида́вше и҆ козлѧ̀.

Є҆гда́ же прїи́де ко мнѣ̀, нача̀ вопи́ти: и҆ рѣ́хъ є҆́й: ѿкꙋ́дꙋ козлѧ̀; не ᲂу҆кра́дено ли є҆́сть; ѿда́ждь є҆̀ госпо́дїємъ: не бо̀ лѣ́по є҆́сть ꙗ҆́сти кра́деное.

Ѻ҆на́ же речѐ: да́ръ даде́сѧ мѝ над̾ мздꙋ̀. И҆ не вѣ́ровахъ є҆́й и҆ глаго́лахъ ѿда́ти є҆̀ госпо́дїємъ, и҆ стыдѧ́хсѧ пред̾ не́ю. Ѻ҆на́ же ѿвѣща́вши речѐ мѝ: гдѣ̀ сꙋ́ть ми́лѡстыни твоѧ̑ и҆ пра̑вды твоѧ̑; сѐ, вѣ́дѡма всѧ̑ съ тобо́ю.