Толкования на Апостола Павла 1-е послание к коринфянам 1:18

Ибо слово о кресте для погибающих юродство есть, а для нас, спасаемых, - сила Божия

И (ибо) хотя для греков, вослед премудрости блуждающих, слово о Кресте глупость есть, но для нас спасаемых, которые чрез него одарены жизнью, Божия сила есть.

Ст. 18-21 Ибо слово о кресте для погибающих юродство есть, а для нас, спасаемых, - сила Божия. Ибо написано: погублю мудрость мудрецов, и разум разумных отвергну. Где мудрец? где книжник? где совопросник века сего? Не обратил ли Бог мудрость мира сего в безумие? Ибо когда мир своею мудростью не познал Бога в премудрости Божией, то благоугодно было Богу юродством проповеди спасти верующих

«Ибо слово о кресте, – говорит (Павел), – для погибающих юродство есть». Так как у язычников крест подвергался осмеянию, то они, вероятно, называли учение о нем противным своей мудрости и несогласным с своим учением; потому Павел, вразумляя, говорит: не почитайте его странным и нелепым; это дело по свойству своему таково, что погибающие не могут постигнуть силы его, так как они потеряли ум и впали в безумие. Потому они и поносят и ненавидят спасительные врачества. Что ты говоришь, человек? Христос сделался рабом, приняв для тебя образ раба, был распят и воскрес; следовало бы поклониться Воскресшему и подивиться Его человеколюбию, так как все то, чего не сделал для тебя ни отец, ни друг, ни сын, сделал Он для тебя, своего врага и оскорбителя; следовало бы удивляться Ему за это; а ты называешь безумием дело, исполненное такой мудрости! Но неудивительно; погибающим свойственно не познавать того, что ведет к спасению.

Поэтому не смущайтесь; нет ничего странного и неожиданного в том, что безумные смеются над великими предметами. Таких людей невозможно убедить человеческой мудростью; и если станешь убеждать их таким образом, то сделаешь противное; для того, что превышает разум, нужна одна вера. Подлинно, если мы посредством суждений разума захотим объяснять (язычникам), как Бог сделался человеком, вселившись в утробу Девы, и не признаем этого предметом веры, то они будут только смеяться. Желающие постигнуть это посредством суждений разума, они-то и погибают. И что я говорю о Боге? Если мы будем делать то же в отношении к предметам сотворенным, – и тогда вызовем великий смех. Пусть например человек, желающий убеждаться во всем суждениями разума, потребует от тебя объяснить ему, как мы видим свет? А ты постарайся объяснить ему это посредством суждений разума. Но ты не смог бы этого сделать. Если бы ты сказал, что довольно открыть глаза, чтобы видеть, то объяснил бы способ зрения, а не самое дело. Он возразил бы тебе: почему мы видим не ушами и слышим не глазами? Почему слышим не ноздрями и обоняем не ушами? Если же он, не получив объяснения на свое недоумение, будет смеяться, то не более ли того подвергнемся осмеянию мы? Эти чувства имеют свое начало в одном и том же мозге, эти члены находятся так близко друг к другу: почему же они не могут произвести одного и того же действия? Мы не можем объяснить ни причины, ни способа этого неизъяснимого и разнообразного действия; а если станем объяснять, то подвергнемся осмеянию. Предоставим же это силе и беспредельной премудрости Божией, и замолчим. Так точно, если мы захотим и предметы божественные объяснять при помощи внешней мудрости, то последует великий смех, не по свойству самых предметов, но по неразумию человеческому. Ведь великих предметов не может выразить никакое слово. Смотри, если я скажу: Христос был распят, то язычник возразит: сообразно ли это с разумом? Он не избавил Себя, когда распинали и мучили Его на кресте: как же Он после того воскрес и избавил других? Если он имел на то силу, то следовало показать ее прежде смерти (так действительно и говорили иудеи); если же Он не избавил Себя, то как мог избавить других? Это, скажет, несообразно с разумом. И точно, это выше разума; в кресте явилась неизреченная сила. Подвергнуться мучениям и быть выше мучений, быть связанным и победить, это – дело беспредельной силы. Как три отрока, будучи ввергнуты в печь и поправши пламень, явились более чудными, нежели когда бы они в нее не были ввергнуты; и как Иона, будучи поглощен китом и непотерпевши от него никакого вреда, стал более великим, нежели когда бы он не подвергался такой опасности, – так и Иисус Христос, умерши и упразднивши смерть, явился более славным, нежели когда бы Он не умирал. Итак не говори: почему Он не избавил Себя на кресте? Ему угодно было сразиться с смертью. Он не сошел с креста не потому, что не мог, но потому, что не хотел. Ведь если и сила смерти не могла удержать Его, то как могли бы удержать гвозди крестные?

Впрочем это известно нам, а неверным нет. Потому апостол и сказал: «ибо слово о кресте для погибающих юродство есть, а для нас, спасаемых, – сила Божия. Ибо написано: погублю мудрость мудрецов, и разум разумных отвергну». Доселе Он не говорит ничего обличительного; а теперь, приводя наперед свидетельство Писания и от него заимствуя дерзновение, начинает обличительную речь и говорит: «Не обратил ли Бог мудрость мира сего в безумие? Где мудрец? где книжник? где совопросник века сего? Ибо когда мир своею мудростью не познал Бога в премудрости Божией, то благоугодно было Богу юродством проповеди спасти верующих» (1Кор.1:20–21). Сказав: «написано: погублю мудрость мудрецов», он присовокупляет доказательство на это от дел и говорит: «где мудрец? Где книжник?» Касается вместе и язычников и иудеев. На самом деле кто из философов, кто из искусных в суждениях, или кто из знающих иудейство даровал спасение и научил истине? Никто, но все сделали рыбари. Доказав это положение и посрамив их тщеславие, сказав: «Не обратил ли Бог мудрость мира сего в безумие?» – он приводит и причину, почему это так было. «Ибо когда, – говорит, – мир своею мудростью не познал Бога в премудрости Божией», то явился крест. Что значит: «в премудрости Божией»? В творениях, посредством которых Он благоволил открыться. Он устроил все так, чтобы человек, переходя от предметов видимых к Творцу, удивлялся Ему. Велико небо и необъятна земля: подивись же Творцу их. Ведь это великое небо не только Им сотворено, но и сотворено легко, и эта необъятная земля произведена Им, как ничто. Потому о первом сказано: «небеса – дело Твоих рук» (Пс.101:26); а о земле: «землю же как ничто сотворил» (Ис.40:23).

Так как мир не хотел познать Бога посредством этой премудрости, то Он научил мнимым безумием проповеди, не чрез суждения, а чрез веру. Где премудрость Божия, там нет нужды в человеческой. Сказать, что создавший столь прекрасный и столь великий мир есть Бог, имеющий беспредельную и неизреченную силу, это значило судить по человеческой мудрости и постигать Его посредством них; но теперь нужны не суждения, а одна вера. Чтобы принять и убедиться, что Распятый и Погребенный воскрес и сидит горé, для этого нужны не суждения, но вера. Апостолы шли не с мудростью, но с верою, и явились мудрее и выше внешних мудрецов, и тем более, чем принятие предметов божественных верою выше рассуждений, – так как это превышает человеческий разум. Как же он погубил премудрость? Открывшись нам чрез Павла и подобных мужей и показав, что она бесполезна. К принятию евангельской проповеди ни мудрость нисколько не помогает мудрому, ни невежество нисколько не препятствует неученому, и даже, к удивлению надобно сказать, невежество гораздо скорее и легче может принять ее, нежели мудрость. Пастух и земледелец, не увлекаясь рассуждениями и предавая себя Господу, скорее примут ее. Так Он погубил эту мудрость! Так как она сама прежде посрамила себя, то и стала затем ни к чему негодной. Когда она должна была показать себя и познать Господа из дел Его, она не хотела; а теперь, хотя бы и хотела содействовать этому, не может, потому что теперь не таково положение дел, – есть путь к богопознанию гораздо лучше ее. Теперь нужна простая вера; ее везде надобно искать и предпочитать внешней мудрости: «обратил в безумие, – говорит, – Бог мудрость». Что значит: «обратил в безумие»? Показал, что она неразумна для принятия веры. Так как люди высоко думали о ней, то Он прямо обличил ее. Что в самом деле это за мудрость, если она не может найти главного блага? Он обличил ее безумие, потому что она наперед обличила сама себя. Если она не открыла ничего тогда, когда можно было исследовать посредством суждений, то какого успеха ожидать от нее теперь, когда предстоят предметы высшие, когда нужна одна вера, а не искусство суждений? Так Бог показал ее безумие; благоизволил же спасти безумием проповеди, впрочем безумием не действительным, но кажущимся. Это особенно и важно, что не другой какой-нибудь мудростью, которая выше ее, а кажущимся невежеством Он превзошел ее. Платона Он низложил не другим каким-нибудь более мудрейшим философом, но неученым рыбарем. Такое поражение – сильнее; такая победа – блистательнее.

…Для страждущих и умирающих бывает неприятна и здоровая пища, ненавистны друзья и близкие, которых они часто не узнают и даже тяготятся их присутствием. Так обычно бывает и с погибающими душевно: они не знают, что нужно для спасения, и тяготятся теми, кто печется о них. Это происходит не от природы самого дела [спасения] , а от их болезни. Как умалишенным ненавистны те, кто заботится о них, и они бранят их, так поступают и неверующие.

Ибо слово о кресте для погибающих юродство есть

Были в Коринфе неверные, которые подвергали крест осмеянию и говорили: подлинно, глупо проповедовать Бога распятого, ибо если бы Он был Бог, то не позволил бы распять Себя; а поскольку Он не мог избежать смерти, то как мог восстать из мертвых? Верные, кажется, противостояли им своею мудростью, негодуя, что те злословили крест. Поэтому и говорит: не почитайте этого странным; ибо данное Богом для спасения кажется безумием для погибающих. Словом о кресте называет проповедь о кресте, или Христе распятом.

А для нас, спасаемых, - сила Божия

Для нас, говорит, не погибших, но спасаемых оно есть сила Божия. Но крест показывает и премудрость. Силу он показывает в том, что смертью разрушил смерть, ибо если побеждает падший, то это знак величайшей силы; а премудрость - в том, что таким именно образом спас погибавших.

Вообще плотской и душевный разум, как бы ни был богат премудростью мира, смотрит очень дико и недоброжелательно на умную молитву. Она – средство единения духа человеческого с духом Божиим и потому особенно странна и ненавистна для тех, которые благоволят пребыванию своего духа в сонме духов падших, отверженных, враждебных Богу, не сознающих своего падения, провозглашающих и превозносящих состояние падения, как бы состояние высшего преуспеяния. «Слово крестное», возвещаемое устами апостолов всем человекам, «погибающим юродство есть»; оно пребывает юродством, когда возвещается умом сердцу и всему существу ветхого человека молитвой; но «для спасаемых оно сила Божия есть». Эллины, не познавшие христианства, и еллины, возвратившиеся от христианства к эллинству, ищут, сообразной настроению своему, премудрости в умной молитве, и находят безумие; но истинные христиане, немощным и малозначащим по наружности подвигом умной молитвы, обретают «Христа, Божию силу и Божию премудрость. Зане буее Божие премудрее человек есть, и немощное Божие крепчае человек есть» (1Кор. 1:22-26). Немудрено, что и наши ученые, не имея понятия об умной молитве по преданию Православной Церкви, а прочитав о ней только в сочинениях западных писателей, повторили хуления и нелепости этих писателей.

Слово бо крестное погибающим убо юродство есть, а спасаемым нам сила Божия есть

Почему послан благовестить не в премудрости слова? – Потому что слово о кресте, само по себе, для спасаемых есть сила Божия. Следовательно, цель его достигается и без премудрости слова. А для погибающих оно юродство есть; и сколько ни раскрашивай его и ни обставляй соображениями, пользы не будет; погибающие все будут юродством его считать и гибнуть.

Слово крестное есть сие: Бог воплотившись умер на кресте и спас нас; веруй в Него и спасешься. Погибающие и спасаемые – как будто и определены – одни на пагубу, а другие на спасение; так что как ни бейся погибающий, погибнет, а спасаемый спасется, сколько ни уклоняйся по временам от пути спасительного. Наблюдение над людьми наводит на мысль, что точно есть будто что-то роковое в путях человеческих. Но вера удостоверяет, что жизнь человека – вся есть дело его свободного произволения, и если он погибает, сам себя губит, и если спасется, не против воли влеком бывает ко спасению. Образом жизни своей иной действительно доходит до того, что не может принять слова крестного; а иной тем же образом жизни доходит до того, что охотно принимает слово сие. Первый гибнет, второй спасается. Течение жизни со всеми соприкосновенностями ее хотя не в нашей воле, но нравственный строй всегда в нашей воле. Потому–то, что один не принимает крестного слова, по образу своих мыслей и сложившемуся нраву, и чрез то гибнет, сам виноват; и то, что другой никакого противления сему слову не встречает ни со стороны ума своего, ни со стороны нрава, потому охотно принимает его и спасается, тоже не имеет ничего, определяющего его к вере механически, помимо его произволения. Святой Апостол берет те и другие лица, какими они являлись пред лицом его проповеди. Говорит он слово в синагоге, в ареопаге или в частном доме: одни глумятся, другие предлагают вопросы, а третьи, в молчании скрыв слово в сердце, тайком приходят к Апостолу на дом и окончательно обращаются. Кто привлек последних? И кто оттолкнул первых? – Не знаем кто, можем сказать и прибавить: но не Бог оттолкнул первых, потому что Он хощет всем спастися и в разум истины прийти; не Он один влек и последних, ибо если бы Он начал влечь всякого, то все были бы спасены. Так исповедуем. Хотя здесь есть нечто непостижимое, но то несомненно, что ничего нет противного благости Божией и правде. Апостол словом своим только утверждает факт, то, что он вынес из наблюдения над обращениями. Одно слово, и слушают его люди одного рода и одной местности, но одни веруют и спасаются, а другие не веруют и гибнут. Те у него спасаемые, а эти погибающие.

Слово крестное для погибающих есть безумие; ожидалось бы, что для спасаемых оно есть премудрость, а он говорит: для спасаемых сила Божия есть. Не желал ли Апостол, чтобы читающие дополнили опущенные будто противоположности, и к безумию прибавили немощь и бессилие, а к силе – мудрость? По крайней мере в дальнейшем раскрытии своей мысли он касается обеих противоположностей и к концу сводит, что Христос Распятый есть Божия сила и Божия премудрость. Или Апостол хотел выставить то, чем более отталкивается от креста гибнущий невер и чем более привлекается к нему спасающийся верующий. Первому крест кажется безумием, и он отвращается от него, а второму видится силою, и он прилепляется к нему.

Намерение у Апостола только то, чтоб сказать, что слово крестное само производит свое дело, где нужно, и в пособии со стороны мудрости человеческой не нуждается. Но нельзя не видеть, что он очень неблаговолительно смотрит на человеческую мудрость и под погибающими разумеет преимущественно знакомых с сею мудростию, ей следующих и ее одну считающих верною руководительницею. Во внешней жизни точно эта мудрость господствует, и безвредно; но кто с нею в этом же значении входит в область спасения, тот всегда портит дело. Образ спасения Бог определяет; его надо принять с покорностью, как он предлагается. Мудрость же наша, без ее покорения велению Божию, и в начале мешает принятию спасительной веры, и если, по покорном принятии веры, вмешивается потом, то всегда все перепутывает. Путь спасения решительно несовместим с человеческою мудростию. В слове крестном она ничего понять не может; а сие слово – начало и конец всего.

Святой Златоуст говорит: «Для страждущих смертельно бывает неприятна и здоровая пища, неприятны друзья и близкие, которых часто и не узнают они и даже тяготятся их присутствием. Так обыкновенно бывает и с страждущими душевно: они не знают, что нужно для спасения, и тяготятся теми, кто печется о них. Это происходит не от свойства самого дела, а от болезни. Как помешавшиеся в уме не терпят тех, кто заботится о них, и даже порицают их, так поступают и неверующие. Будем плакать о них, о том, что слово о кресте, которое есть премудрость и сила, для них есть безумие. Слово бо крестное, говорит Павел, погибающим юродство есть. Так как у язычников крест подвергался осмеянию, то они, вероятно, называли учение о нем противным своей мудрости и несогласным с своим учением; посему Павел, вразумляя их, говорит: не почитайте его странным и нелепым; это дело по свойству своему таково, что погибающие не могут постигнуть силы его, ибо они потеряли ум и впали в безумие. Потому они поносят и ненавидят спасительные врачевства. Что ты говоришь, человек? Бог сделался рабом, приняв для тебя зрак раба, был распят и воскрес; следовало бы поклониться Воскресшему и подивиться Его человеколюбию, как все то, чего не сделал для тебя ни отец, ни друг, ни сын, сделал Он для тебя, своего врага и оскорбителя; следовало бы удивляться Ему за это; а ты называешь безумием дело, исполненное такой мудрости! И неудивительно; ибо погибающим свойственно не познавать необходимого для спасения. Посему не смущайтесь; нет ничего странного и неожиданного в том, что над предметами великими смеются безумные. Таких людей невозможно убедить человеческою мудростию; и если станешь убеждать их таким образом, то сделаешь противное: ибо для того, что превышается разум, нужна одна вера. Подлинно, если мы посредством суждений разума захотим объяснять (мудрым о себе), как Бог сделался человеком, вселившись во чрево Девы, и не признаем этого предметом веры, то они будут только смеяться. Желающие постигнуть это посредством разума, они-то и суть погибающие».

Слово бо крестное погибающим убо юродство есть, а спасаемым нам сила Божия есть

Блаженные юродивые притворялись безумными, чтобы их оскорбляли и заушали. Юродство есть то, что казалось людям безумием. Языческий мир, современный Господу нашему Иисусу Христу, с глубоким недоумением и даже отвращением слушал проповедь о сошедшем с небес и воспринявшем плоть человеческую Втором Лице Святой Троицы, Предвечном Сыне Божием, Претерпевшем позорную казнь крестную. В сознание язычников и неуверовавших в Господа Иисуса Христа иудеев не вмещалась эта проповедь, казавшаяся им безумием или юродством, а для нас, спасаемых, – сила Божия.

Для погибающих во тьме язычества, лишенных света истинного, ведения и разумения, и для неверующих иудеев, тупых приверженцев мертвой буквы закона, проповедь о кресте действительно была невместима в их крайне узкий религиозный кругозор.

А для нас, спасаемых Евангелием Христовым, она, как говорит великий Павел, была силой Божией.

Какой силой? Сила Божия совершенно непостижима и безгранична во всех отношениях. Бог сотворил весь мир и управляет им непостижимой для нас силой всемогущества и всезнания всего сотворенного Им: Его неведомой для нас силой движутся и существуют бесчисленные звезды и планеты, о которых мы очень мало знаем.

Известна нам, но непостижима и сила всеведения Божьего – ведения того, что сокрыто в сердцах людей и в существах всех бесплотных духов. Это ли всемогущество и всеведение Божие имеет в виду святой Павел, когда говорит что слово о кресте для нас, спасаемых, есть сила Божия? Нет, не это, а самую драгоценную для нас силу безмерной любви Божией и нам, стонущим и погибающим под действиями князя, господствующего в воздухе, ненавистника любви к правде, ибо именно от этой погибельной власти освободил нас Своим страшным крестом Господь и Бог наш Иисус Христос.

Этого не понимали и никогда не поймут мудрецы мира сего, разумению которых доступно только материальное, но не духовное, которого они не понимают и в которое не верят.

А кроме видимого, материального мира есть несравненно более важный духовный мир, в котором действуют неведомые нам великие законы, несомненно совершенно иные, чем законы материального мира. Эти законы господствуют над законами материальной природы и оказывают на нее могущественное, руководящее влияние. Поэтому неверующие ни во что духовное не способны полностью понять даже законов материальной природы.

Потому так продолжает Апостол Павел свою вдохновенную речь: написано: погублю мудрость мудрецов и разум разумных отвергну. Где мудрец? где книжник? где совопросник века сего? Не обратил ли Бог мудрость мира сего в безумие? Ибо когда мир [своею] мудростью не познал Бога в премудрости Божией, то благоугодно было Богу юродством проповеди спасти верующих (1Кор. 1:19-21). Мудрость мудрецов мира сего и разум разумных, стремящихся познать всю истину только изучением материальной природы, всегда связаны с гордостью, и мудрецы очень далеки от смирения, которого прежде всего требует от нас Господь наш Иисус Христос.

Поэтому мог ли не отвергнуть мудрость гордых мудрецов и разум разумных Тот, Кто сказал нам: …если не обратитесь и не будете как дети, не войдете в Царство Небесное (Мф. 18:3). Невозможно нам, смиренным христианам, по-детски доверчивым к святейшему авторитету Закона Божьего и к светозарным заповедям Христовым, быть вместе с тем и совопросниками века сего.

Кто совопросники эти? Это – препирающиеся и спорящие о важнейших вопросах жизни, ищущие истины, которой не надо искать, ибо вся она открыта нам Господом Иисусом Христом.

Удивительным образом исполняются в наше время слова апостола Павла: Не обратил ли Бог мудрость мира сего в безумие? (1Кор. 1:20).

Воистину обратил, ибо учеными мудрецами найдена колоссально сильная атомная энергия, которая могла бы служить на благо и счастье всего человечества, а злые люди, крайне далекие от любви, готовят атомную войну для истребления миллионов людей и разрушения всей своей тысячелетней культуры. Уйдем же подальше от них. Смиримся и умалимся, как дети, и пойдем за Господом нашим Иисусом Христом, указавшим нам путь любви, путь мира.

Вслед за Ним придем туда, где свет немеркнущий и правда вечная, и пребудем в вечном общении с нашим Спасителем, Иисусом Христом, Его Предвечным Отцем и Всесвятым Духом. Аминь.

Ибо слово о кресте для погибающих юродство есть, а для нас, спасаемых, - сила Божия

Среди коринфских христиан есть такие (главным образом, это партия Христовых), которым проповедь Павла кажется лишенною мудрости потому, что содержанием этой проповеди служит крест Христов. Эти люди, которых Апостол справедливо называет погибающими, т. е. лишающимися спасения во Христе, не хотят видеть в Кресте откровения Божия. Бог, Который открывается в распятом Христе, по представлению этих людей, не может быть и Богом. О Боге люди вообще мыслят как о Существе Всемогущем, Которое действует в деле достижения намечаемых Им целей путем совершения чудес и необыкновенных знамений. Напротив, распятый Христос спасает людей Своим унижением, Своею кажущеюся слабостью. Однако для истинных христиан, - которых Апостол называет спасаемыми в виду того, что их земное поприще еще не пройдено ими, - в проповеди о кресте находится та Божественная спасающая сила, в которой они так нуждаются (ср. Рим I:16).

Ст. 18-31 Ибо слово о кресте для погибающих юродство есть, а для нас, спасаемых, - сила Божия. Ибо написано: погублю мудрость мудрецов, и разум разумных отвергну. Где мудрец? где книжник? где совопросник века сего? Не обратил ли Бог мудрость мира сего в безумие? Ибо когда мир своею мудростью не познал Бога в премудрости Божией, то благоугодно было Богу юродством проповеди спасти верующих. Ибо и Иудеи требуют чудес, и Еллины ищут мудрости; а мы проповедуем Христа распятого, для Иудеев соблазн, а для Еллинов безумие, для самих же призванных, Иудеев и Еллинов, Христа, Божию силу и Божию премудрость; потому что немудрое Божие премудрее человеков, и немощное Божие сильнее человеков. Посмотрите, братия, кто вы, призванные: не много из вас мудрых по плоти, не много сильных, не много благородных; но Бог избрал немудрое мира, чтобы посрамить мудрых, и немощное мира избрал Бог, чтобы посрамить сильное; и незнатное мира и уничиженное и ничего не значащее избрал Бог, чтобы упразднить значащее,- для того, чтобы никакая плоть не хвалилась пред Богом. От Него и вы во Христе Иисусе, Который сделался для нас премудростью от Бога, праведностью и освящением и искуплением, чтобы было, как написано: хвалящийся хвались Господом

В противоположность учению партии Христовых, Апостол говорит, что Евангелие по своему существу - не мудрость, не философская система, в которой все доказывается и выводится путем правильных умозаключений. Это ясно из того, что средоточным пунктом Евангелия служит крест - страдания и смерть Христа Спасителя, которые и для иудеев и для еллинов казались противоречащими сложившемуся у них представлению о Спасителе. Ясно это и из состава христианской Церкви в Коринфе, большинство которой состоит из людей необразованных.