Толкования на 2-я книга Царств 12:19

2Цар.12:1-25

в это время в особенности выступает значение пророка, как вестника Господня, посланного, чтобы остановить царя-грешника на пути, ведущем к совершенному нравственному растлению. Монархия, начавшаяся при Сауле, окрепшая и упрочившаяся при Давиде, была по типу своему вполне подобна всем другим монархиям востока. Единственное, – но и коренное, – отличие ее от других монархий того времени – была вера в единого Бога, даровавшего Израилю законы Свои, слова вечной истины. Пока царь памятовал эти великие заветы, дотоле Израиль не мог пасть низко, как другие народы; но когда монарх забывал Бога, тогда он становился обыкновенным восточным деспотом и предавал народ свой всем безумиям идолопоклоннического растления нравов и самого разума. Так и было после разделения царств, когда на престолы двух царств входили цари почти язычники: израильтяне в это время по образу своей жизни и всего строя своей государственной и частной жизни ничем не отличались от соседних государству от Тира и Сидона, Дамаска и Сувы и Аммона и Моава, и далее лежащей Ассирии и всех других царств Азии. То же самое грозило царству Давида, если бы Господь не остановил его на пути деспотизма, который приносит в жертву страстям своим все чувствования чести и правды. Поэтому послание пророка к Давиду было великою милостью Божию, а его кротость и покаяние и смирение спасли его от окончательного падения, так как при готовности всех восточных народов исполнять все желания властелина, Давид, не покаявшийся, мог пасть ниже худших из царей, которые позже растлили нравы Израиля. Мы видели выше, что первосвященники, хранители закона обрядового, не играют роли в нравственном развитии народа; все нравственное влияние со времен пророка Самуила переходит к пророкам, которые представляют собою идею духовного развития, требуя от народа жертв духовных, отдания Господу Богу сердца своего, отодвигая на второй план предписания левитского закона и жертв материальных.

Все пророки, до величайшего из рожденных женами, Иоанна Крестителя (Мф.11:11), были предтечами Господа нашего Иисуса Христа, ибо, глаголя слова Божие по внушению Духа Святаго, «глаголавшаго в пророках», они вели человечество к понимание того, что закон обрядовый приуготовлял только сердце человеческое к пониманию заповедей Божиих и к восприятию высшего разъяснения этих заповедей, имеющего быть принесенным в мир Словом, которое восприяло плоть. «Таким образом закон был детоводителем ко Христу», говорит св. апостол Павел (Гал.3:24). Это значение закона Моисея и понимание заповедей в высшем духовном их смысле было неизменяемой темой всех пророчеств и псалмов, и когда Давид сознал глубину своего падения и тяжесть греха своего, то в искренности своего покаяния воскликнул: «Жертвы, Господи, Ты не хощешь.... Жертва Богу сокрушенный дух; сердце сокрушенного и удрученного не отвергаешь Ты, Боже» (Перевод архиепископа (позже митрополита) Филарета псалмов Давида в издании библейского Общества 1822 г. В нашем переводе прилагательные относятся к сердцу, в пер. м. Филарета к лицу, имеющему сокрушенное сердце.).

Изучение всех последующих пророков указывает, как эта проповедь истинного поклонения Богу – не одним только обрядом и жертвоприношением, но и духом человеческим – развивается и растет, приуготовляя человека к воспринятию священных слов Богочеловека о поклонении Богу в духе и истине.

2Цар.12:15-25

Первым наказанием была смерть сына, рожденного Вирсавией, о чем мы упоминали выше (см. коммент. автора на 2Цар.11:2-11:27). По-видимому, глубоко привязался Давид к этой женщине, что видно и из горя его о первом сыне и из радости его после рождения от нее же второго сына, которому Господь и позволяет в конце жизни Давида передать престол его. Сын этот при рождении назван «возлюбленный Иеговой», «Иедидиа» устами пророка Нафана, теперь (2Цар.12:25) являющегося вестником прощения. Мать ребенка (id. 2Цар.12:24) назвала его Соломоном, а пророк в имени Иедидиа принес весть, что Господь не взыщет с сына Давида и Вирсавии греха отца и матери его (Мать всегда возлагала имя (Ср. во Св. Летописи напр. Быт.35:18, Лк.1:60), хотя отец иногда изменял его. Имя, возложенное Вирсавией Шеломо означает мир; человек мира; в нем заключается мысль о жизни другой, чем та, которая в наказание возложена на отца его – жизнь беспрерывных войн (Ср. 2Цар.12:10 и 1Пар.28:3). Нафан, прибавляя к имени Шеломо имя Иедидиа по повелению Божию, освящает это имя и обращает его в пророчество, обещая именем Святейшего Иеговы, что значение имени исполнится на Соломоне.).

Давид покаявшийся и смирившийся становится новым человеком. Он останавливается в ужасе на пагубном пути, по которому он шел и, идя по которому мог сделаться вполне восточным деспотом, переходя от преступления к преступлению, и совершенно утратить не только чистоту мысли, но и всякие человеческие чувства. Отныне и до самой кончины своей он представляет образец смирения и терпения, как человек, изменивший жизнь свою сообразно тому, что он изведал и чему научился. Заметим здесь, что Священное писание нигде не указывает с укором на Вирсавию, жену Урии, по той причине, что в обществе, где женщина не имела никакой своей воли, и в том государстве, в котором царь всевластен, женщина не могла иметь мысли о сопротивлении царю. В этом событии Вирсавия была лицом безвольным, страдательным, и никакой укор не может пасть на нее. Надо еще памятовать, что многоженство не было запрещено Законом, и Давид, имея многих жен, следует обычаям своего времени. Но может быть именно его жизнь представляет разительный пример зол, проистекающих от многоженства. Жизнь Давида отравляется преступлениями сынов его, происшедших от различных матерей, ненавидевших друг друга и восстававших против отца своего. «Меч не отступал от дома его», как пророчествовал Нафан.

Мы знаем, что еще в юности своей Давид женат был на дочери Саула, Мелхоле. Мы знаем также, что во время страннической боевой жизни своей на юге Палестины он был женат на двух женах – Ахиноаме и Авигее (1Цар.27:3). Ахиноама была из Изрееля, а Авигея из Кармила (2Цар.2:2). Когда Давид взошел на престол, то он, как мы видели, потребовал возврата Мелхолы, отданной Саулом некоему Фалию (1Цар.25:44; 2Цар.3:15). После того, как Давид пришел из Хеврона в Иерусалим (2Цар.3:2-5 и 2Цар.5:13), он взял в жены Мааху, дочь даря Гессурского, Аггифу, Авиталу, Эглу и многих наложниц (ср. 2Цар.16:22 и 2Цар.20:3).

К числу законных жен своих он [Давид] присоединят Вирсавию. От законных жен дети все могли иметь притязания на престол, поэтому-то и начинаются семейные распри, о которых повествует вторая книга Царств и которые прекращаются лишь при Соломоне (3Цар.1-2) смертью последнего из претендентов, – Адонии, сына Аггифы.