Толкования на 2-я книга Царств 6:16

Мелхола

Мелхола (ручей, поток) (1Цар.14:49) – младшая дочь Саула, которая любила Давида и была выдана отцом за него замуж, но только со злым умыслом Саула, чтобы вернее погубить его (1Цар.18:19-21).

Сделавшись женою Давида, Мелхола оказалась орудием его спасения. Когда Саул послал своих слуг взять Давида, то она спустила его из окна, а затем взяла статую и положила на его постель, прикрыв оную одеждою, и сказала слугам, что он болен. Слуги возвратились к Саулу, но он приказал им идти вторично и принести его хотя бы и на постели. И пришли слуги, – замечает свящ. историк, – и вот на постели статуя, а в изголовье ее козья кожа. Хитрость Мелхолы удалась. Давид убежал и спасся. Саул сильно разгневался, но Мелхола сказала отцу, что Давид хотел убить ее, если бы она не отпустила его (1Цар.19:11-17).

Прошло после сего несколько лет, и Мелхола в отсутствие Давида была выдана замуж за Фалтию, сына Лаиша, что из Галлима (1Цар.25:44). По смерти Саула Давид, не забывший еще Мелхолу, потребовал от Иевосфея, сына Саулова, немедленного возвращения ее к себе. Ее взяли от мужа, провожавшего ее с плачем, и привели к Давиду в Хеврон (2Цар.3:13-16).

Но ее любовь к Давиду уже значительно ослабела, и в день радости Давида, при возвращении Ковчега Завета, когда Давид скакал в восторге пред Господом, одетый в льняный ефод, Мелхола смотрела в это время в окно, и увидав Давида скачущего и пляшущего пред Господом, уничижила его в сердце своем (2Цар.6:15-16). Когда Давид возвратился, чтобы благословить дом свой, она встретила его дерзкими словами и укором в неприличном поведении, несвойственном царю. На это Давид ответил ей: пред Господом играть и плясать буду (ст. 21).

Однако после сего любовь между ними, как кажется, совершенно прекратилась, и у Мелхолы не было детей до дня смерти ее, замечает свящ. историк (ст. 20–23). По Иосифу, она будто бы возвратилась к своему мужу, Фалтию, и имела от него пять сыновей (2Цар.21:8); но, по мнению других, имя Мелхолы в означенной цитате поставлено ошибочно, вместо Меровы.

2Цар.6:12-23

Когда же донесли Давиду, что «Господь благословил дом Аведдара и все, что было у него, ради ковчега Божия», – тогда Давид, тревожимый страхом и сомнениями, успокоился, поняв, что Господь не прогневался на него за перенесение ковчега в Иерусалим, а напомнил ему о благоговении к святыне и о соблюдении установленных Им законов для ношения святыни: «и перенес Давид с торжеством ковчег Божий из дома Аведдара в город Давидов» (2Цар.6:12); «и освятились священники и левиты для того, чтобы нести ковчег Господа Бога Израилева. И понесли сыновья левитов ковчег Божий, как заповедал Моисей по слову Господа на плечах на шестах» (1Пар.15:14-15). К этому времени относится и начало организации певческих хоров и музыки, долженствовавших возвышать душу при священнодействиях и переносить ум человеческий в сферу высших мыслей и чувствований, в мир духовный («И приказал Давид начальникам левитов поставить братьев своих певцов с музыкальными орудиями, с псалтирями и цитрами и кимвалами, чтобы они громко возвещали глас радования» (1Пар.15:16). «А Хенания начальник левитов, был учитель пения» (id. 1Пар.15:22). «Так весь Израиль вносил ковчег завета Господня с восклицанием при звуке рога и труб и кимвалов, играя на псалтирях и цитрах», (id. 1Пар.15:28).). Так Давид и весь дом Израилев несли ковчег Господень с восклицаниями и трубными звуками (2Цар.6:15). В продолжение этого торжественного шествия беспрерывно приносились жертвы всесожжения. Давид же сам, облеченный в льняной ефод, выражал охватившую душу его безмерную радость мерными под звук музыки телодвижениями, – священною пляскою, которой всегда на востоке выражалось восторженное состояние души (В 2Цар.6:16,20-23 рассказано, как Мелхола, дочь Саула (возвращенная Давиду от Фалтия), укоряла Давида в неприличии его поведения, не уразумев великой радости царя мужа своего. Она была наказана бездетностью.). К этому времени относят начертание Пс.23:3. «Кто взойдет на гору Господню»? Ковчег входить в крепость сквозь врата по опущенному подъемному мосту, под поднятыми кверху опускными воротами: «Поднимите врата верхи ваши, и поднимитесь, двери вечные, и войдет Царь славы! Кто сей Царь славы? Господь (Иегова) крепкий и сильный, Господь сильный в брани!» (Id. ст. Пс.23:7 и след.).

Восшествием ковчега Господня в град Давидов град этот освящался навсегда и приуготовлялся к воспринятию в далеком будущем Того, Кто восприял плоть человеческую, будучи Сыном и Словом Божием, и живым человеческим словом объявлял волю Божию. Град сей сделался свидетелем страшной Жертвы, которая искупила мир. С минуты вхождения ковчега в град, этот град становился религиозным центром мира, в котором совершались судьбы Божии, приуготовлявшие спасения человечества. «Так говорит Господь Бог: это Иерусалим! Я поставил его среди народов и вокруг него земли» (Иез.5:5). Разрушенный в семидесятых годах нашей эры в наказание народу, отвергшему Христа Иисуса, Господа нашего и Спасителя, город был снова восстановлен промыслом Божиим, но уже без ветхозаветного храма, ибо храм был восстановлен Всевышним в человеческом теле Господа нашего Иисуса Христа, как на то указывал сам Господь наш, говоря «о храме тела Своего» (Ин.2:19,21. Ср. высказанные нами мысли в «Опыте изучения Евангелия Св. Иоанна Богослова ч. I, стр. 133 и сл. Ср. Мф.12:6 «здесь Тот, кто более храма» и ср. наши ссылки на Григория Богослова в Опыте изуч. Ев. Иоанна Богослова в объяснениях на Ин.1:51 (стр. 123).), а град отнят был у Иудеев и стал градом мировым и христианским. Религиозный центр Иудеев был переносим то в Ямнию, то в Тивериаду, то в Вавилон, то в Александрию, и когда они проникли в запрещенную им для жительства Елию Капитолину, возникшую на развалинах Иерусалима, то нашли там уже сильные христианские общины с епископом во главе, которые скоро стали сильнее владевших этим городом язычников Римлян (Milman: History of the Christisnity, Book III; «Christianity at Jerusalem» (Vol. Second of the edition of 1884; p. 364 sq.). Известно, как попытки и богоотступника Юлиана (362) восстановить храм остались безуспешны. См. у Аммиана Марцеллина XXIII, 1 и сравни слово на Иулиана богоотступника великого Григория Богослова (Второе обличение; в слав. изд. 1843 года, часть I лист 100 на обороте).).

Таково значение вшествия в Иерусалим ковчега Господня, – оно означало, что Господу угодно было сделать эту местность на земле священным местом и Пс.23, воспоминающий это всшествие (Вероятно и стихи Пс.67:25-27 изображают тоже вшествие в Иерусалим кивота Завета.), повторяется нашею церковью при освящении всякого из наших храмов Господу. Ковчег пришел к месту покоя своего, войдя в град отныне святой на все времена даже в устах мусульман, не называющих его иначе, как Ель-Кудс (т. е. святой).

«Кто, Господи, может пребыть в жилище Твоем, Кто может обитать на святой горе Твоей?» восклицает Давид в Пс.14. «Тот, кто ходит непорочно и делает правду и говорит истину в сердце своем», – отвечает Давид, указывая народу «путь жизни» (Пс.15:11), ибо таково было назначение Давида как пророка – непрестанно в псалмах излагать Израилю путь нравственного совершенствования и приближения к Богу. Все псалмы Давида готовили человека к восприятию высших истин: «Всегда видел я пред собою Господа.... от того возрадовалось сердце мое.... Ибо ты не оставишь души моей во аде и не дашь святому Твоему увидеть тление». Мы ниже будем говорить о мессианском пророчестве, заключающемся в этом псалме (Мы сделаем свод мессианских псалмов при обзоре псалтыря. Здесь мы только укажем, что в Деян.2:31; Деян.13:35 сказано, что «Давид, провидя, сказал о воскресении Христа, что не оставлена душа Его во аде и плоть Его не видела тления». Человек «обожен», как выражается Григорий Богослов воскресением Христовым (Слово на Пасху второе ч. II, лист 219 внизу 1843 слав.)); для современников же Давида последние слова его были проповедью и откровением о бессмертии души. В словах этих заключалось пророчество и о душах ветхозаветных людей, – которым Господь наш, сошедши во ад, в темницу духов, проповедал (1Пет.3:19) радостное освобождение от уз смерти.

К этому же времени перенесения кивота завета в Иерусалим и освящения тем града Давидова относят и Пс.100 Давида, начинающийся: «Милость и суд буду петь; тебе, Господи, буду петь!... Буду размышлять о пути непорочном». Этот псалом заканчивается: «с раннего утра буду истреблять всех нечестивцев земли, дабы искоренить из града Господня всех, делающих беззаконие». Слова эти по-видимому относятся к тем туземцам идолопоклонникам, которые могли оставаться в городе и которые были предупреждены, что никакие идолопоклоннические обряды, или служения иным богам, а тем более нечестивые и гнусные культы не могут быть допущены во святом граде Иеговы. Смерть или изгнание грозили нарушителям этих постановлений.

В книге первой Паралипоменон сохранен еще псалом славословия по поводу внесения ковчега в Иерусалим, составленный из других псалмов (Псалом славословия в 1Пар.16. Он представляет соединение Пс.104 и Пс.95, а именно 1Пар.16:8-11 и 1Пар.16:18-22 суть стихи Пс.104:1-15; а 1Пар.16:24-33 суть стихи Пс.95:1-13. Кроме того 1Пар.16:34 повторяет Пс.106:1; ст.1Пар.16:35 повторяет Пс.105:49; и стих 1Пар.16:36 повторяет Пс.105:48.), но нельзя быть уверенным, что он был составлен при Давиде, а скорее всего составлен во время начертания книг Паралипоменона или несколько ранее (Начертание их относят ко времени пленения, а входят они в канон при Ездре.).

Перенесение ковчега в Иерусалим создавало, как мы говорили, религиозную столицу мира. В отношении же государства Израильского перенесение столицы в Иерусалим было началом величия этого государства, занявшего впервые место свое среди восточных монархий того времени; и народ Израильский занял место свое среди других знаменитых народов, согласно повелению Всевышняго, «назначающего уделы народам» (Втор.32:8). Величие монархии Израильской продолжалось недолго, но по внутреннему значению своему это государство оставило по себе неизгладимые следы во всемирной истории человечества. Созданное на мосте, соединяющем Азию с Африкой, простирая влияние свое на все кочующие семитические племена, его окружающие, соединенное воспоминаниями с Египтом и родством с арамейскими племенами верховьев Евфрата, оно, – как мы говорили в первой главе, – должно было иметь мировое значение. Оно его не выполнило, но нравственное влияние культа Единаго Бога было без сомнения громадно, и едва ли мы ошибемся, сказав, что все тайные учения среди язычников о едином Боге и все философские теории о едином Разуме, Создателе вселенной, ведут начало свое от истин откровения, преподанных Израилю и распространявшихся в мире вследствие величия монархии, основанной Давидом и о которой слава прошла по всем культурным странам того времени при царе ее Соломоне.