Толкования на Откровение Иоанна Богослова 3:3

Ст. 1-3: И Ангелу Сардийской церкви напиши: так говорит Имеющий семь духов Божиих и семь звезд: знаю твои дела; ты носишь имя, будто жив, но ты мертв. Бодрствуй и утверждай прочее близкое к смерти; ибо Я не нахожу, чтобы дела твои были совершенны пред Богом Моим. Вспомни, что ты принял и слышал, и храни, и покайся. Если же не будешь бодрствовать, то Я найду на тебя, как тать, и ты не узнаешь, в который час найду на тебя.

Город Сарды, главный город в Лидии (известный в истории Креза и Солона), также являлся центром язычества, в котором особенно выделялся храм и культ Цибелы, один из самых безнравственных и развращенных даже в самом развращенном греко-римском язычестве поры апостольского периода. Безотрадно было и общее состояние христианской Церкви в Сардах, так что обращение к ней Господа, как мы видим, без обычной похвалы сразу же переходит к обличению и к призыву покаяться. Вем твоя дела, яко имя имаши яко жив, а мертв еси...

«Так далеко отстоят суды человеческие от судов Божиих! И так много разнятся имена Божии от имен, коими нарицают что-либо люди! Человек, живущий одною плотью, или и душою, но в совершенном отчуждении от жизни Божией, по взору и понятиям мира, не только живет, но живет как будто бы наиболее полно и обширно, наиболее счастливо, так что ему прямо завидуют другие. Но сей самый человек, пред взором Того, для Кого вся нага и объявлена (Евр.4:13), есть мертвец живой», в коем высшая часть его природы и главное начало жизни, «непрестанно встречая себе противодействия и подвергаясь вредоносному, прямо мертвящему влиянию, истощается и как бы обмирает; и в человеке как бы не станет собственного человека: он делается плотью, духа не имущею» (см.: Рим.8:9). Так и сардийские христиане: они были «живы, по мнению человеческому, и мертвы пред всеведением Божиим».

Буди бдя и утверждая прочая, имже умрети: не обретох бо дел твоих, скончаных пред Богом (твоим). Полная противоположность христианам фиатирским: там все – и малое – росло и развивалось, приходя в полноту и совершенство; здесь и самая вера, и благодатная жизнь, принятые при крещении, замерли, атрофировались и стали совершенно бесплодными, ибо были только начаты – но не докончены. А потому, передает смысл призыва св. Андрей, «оттряси леностный сон и укрепляй членов своих (еще не умерших, но подверженных такому увяданию), чрез неверие имеющих совершенно умереть, ибо не начинание благих дел венчает делателя, но совершение».

Поминай убо, како приял ecu и слышал еси, и соблюдай, и покайся. «Итак, – продолжает св. Андрей, – вспоминай, что ты принял и слышал, и сохрани полученное от апостолов предание; в лености же своей покайся! Прииду на тя, яко тать. И справедливо, потому что как смерть каждого, так и всеобщая кончина никому не известны. Для приготовившихся это послужит успокоением от трудов, а для застигнутых врасплох – это вор, приносящий душевную смерть». И не имаши почути: да, поистине неведом для нас час нашего осуждения, нежданно-негаданно, именно врасплох, застанет нас наступивший процесс отчуждения и возмездия. Пред глазами у всех нас совершилось это с карой Божией, разразившейся над народными массами в нашей родной России – этой былой Святой Руси, к XX веку столь ослабевшей и увядшей в своей религиозной жизни и уже в самых массах отступившей от веры и жизни отцов своих. Когда начался и как наступил этот процесс воздаяния? Кто знает, кто может точно указать – как и когда? Да, уже и в японскую войну; да, и в первую революцию – с преддверием злостного похода не одних лишь социалистов и атеистов против веры и Церкви, как и вообще против исконных устоев жизни народной. Да, наипаче в большевистскую революцию, с явным знаменем антихристианства и противобожества и с соответствующими подходами – преклонением пред новым богом односторонней, только материальной культуры и внешней силы, разнузданных чувственно-эгоистических стремлений и аппетитов. Ибо все то зверское и беспринципное, что в такой мере и таких ужасающих размерах и формах проявилось в пору большевистского разгула и угара, – все оно накопилось и забродило в сознательных и бессознательных настроениях масс раньше, и зверь – яростный и кровожадный – мог так открыто и полно проявить себя лишь потому, что уже до того спущен был с цепи. Все так же проявляет он себя и теперь, но опять-таки только потому и в той лишь мере, как и поскольку ему это «дано», что и увидим мы из Апокалипсиса дальше. Но и на деле же, в открытой нашим глазам исторической жизни, видим мы и то, что для всего гнилого и мертвого это действительно как бы «вор, приносящий душевную смерть», по св. Андрею; для живого же и Христу подлинно верного это только проба, только горнило искушений, очищающее и приумножающее присущий ему блеск подлинного, беспримесного золота.

  Ангелу Сардийской Церкви Господь повелевает написать более укорительного, чем утешительного: эта Церковь содержит одно только имя живой веры, а на самом деле духовно мертва. Господь угрожает сардийским христианам внезапным бедствием, если они не покаются. Есть, впрочем, и среди них очень немногие «которые не осквернили одежд своих». Победителей (над страстями) Господь обещает облечь в белые одежды, имена их не будут изглажены из книги жизни и будут исповеданы Господом пред Отцом Его Небесным.

  Сардис в древности был большим и богатым городом, столицей Лидийской области, а ныне это бедная турецкая деревушка Сард. Христиан там немного, и они не имеют своего храма. При Юлиане Отступнике явно обнаружилась духовная мертвость этого города: он; быстро возвратился к идолопоклонству, за что и постигла его кара Божия: он уничтожен был до основания.