Толкования на Откровение Иоанна Богослова 9:9

Ст. 7-12: По виду своему саранча была подобна коням, приготовленным на войну; и на головах у ней как бы венцы, похожие на золотые, лица же ее – как лица человеческие; и волосы у ней – как волосы у женщин, а зубы у ней были, как у львов; на ней были брони, как бы брони железные, а шум от крыльев ее – как стук от колесниц, когда множество коней бежит на войну; у ней были хвосты, как у скорпионов, и в хвостах ее были жала; власть же ее была – вредить людям пять месяцев. Царем над собою имела она ангела бездны; имя ему по-еврейски Аваддон, а по-гречески Аполлион. Одно горе прошло; вот, идут за ним еще два горя.

В изображении саранчи преломляются черты, взятые у этого насекомого, в соединении с чертами воинов, приготовившихся идти на брань. На первое указывают венцы ее, в которых признают «не что иное, как те ярко-желтые (золотые) четыре щупальца-рожка, которыми снабжена голова обыкновенной саранчи»; а также шум от крыльев, сравниваемый со стуком военных колесниц. Как добавление к этому присоединяются хвосты со скрытыми в них жалами, заимствуемые уже от строения тела скорпиона. Чисто человеческое в данном образе только лица, как лица человеческие, и волосы, как у женщин. По святому Андрею, «женские волосы свидетельствуют о бесовском сладострастии и возбуждении к блудодеянию; львиные зубы – о их убийственности и ядовитости; железные брони – о жестокосердии их... Уподобленные же скорпииным ошибы (хвосты) их указывают на следствия грехов, порождающих душевную смерть: ибо грех содеян раждает смерть (Иак.1:15)».

Уже в объяснении происхождения саранчи мы видели, что и по месту своего пребывания, до выхода на землю, саранча эта, несомненно, имеет что-то общее с бесами, живущими в бездне. Не меньше говорит за это и то, что сказано в стихе 11-м о царе ее. Царем над собой она имела ангела бездны, т. е. или одного из главных духов ее, или и самого сатану, «к которому лучше всего приложим титул царя. И наименование его Аваддон, что значит гибель, также, очевидно, употреблено здесь как указание на диавола, который и есть воплощенная гибель и смерть» (Орлов).

Освобождение диавола с его воинством – бесами, называемыми в пятой казни саранчою, отожествляется прот. Орловым с тем последним освобождением его по окончании тысячи лет, о котором говорится ниже – в 20-й главе. Но это едва ли справедливо, ибо деятельность его тут и там слишком мало имеет между собой общего. Не забегая вперед – к раскрытию видения 20-й главы, заметим лишь, что характерными чертами кары пятой трубы чрез саранчу является, во-первых, исправительная ее цель, о которой в таком своем обобщении этих двух освобождений прот. Орлов уже вовсе не говорит (ибо и говорить ему было бы слишком трудно). Далее, для скорпионного уязвления людей саранчою назначается определенный срок, и, как мы видели, не столь долгий (пять месяцев): заменять его с прот. Орловым не только неопределенно, но и очень длительным периодом до Второго пришествия (включая сюда и полседмины времени антихристова) – более чем произвольно. В-третьих: едва ли можно одобрить и предлагаемое прот. Орловым переиначивание достаточно ясного смысла 12-го стиха, где слова: Одно горе прошло; вот, идут за ним еще два горя, конечно, говорились не для одного Иоанна, а для всех людей, ибо, выражаясь термином логики, сказано это simpliciter (просто), как категорическое и прямое заявление о том, что действительно прошло и – что действительно последует дальше. И наконец, недостаточно обоснованным представляется у прот. Орлова и всецелое приурочивание невыносимых мучений от саранчи только к терзаниям совести (о которых трудно и говорить при наличии полной нераскаянности тех, кто так терзается) да к материальной бедственности людей того времени, о которой пока в ряду данных казней не было и речи.

  Описание этой чудовищной саранчи наводит некоторых толкователей на мысль, что эта саранча – не что иное, как аллегорическое изображение человеческих страстей. Каждая из таких страстей, дошедши до известного предела, имеет все признаки этой чудовищной саранчи. Описывая приближение дня Господня, св. пророк Иоиль описывает также появление перед ним губителей, отчасти напоминающих эту саранчу.

  «Я предполагаю, что под сими пругами правдоподобнее разуметь злых бесов, приготовившихся на брань с нами и, как знак победы, носящих на голове златовидные венцы, которыми и мы, когда покоримся, думаем, увенчаемся, какполучившие чрез удовольствия худую победу. Женские волосы свидетельствуют о бесовском сладострастии и возбуждении к блудодеянию; львиные зубы – о их убийственности и ядовитости; железные брони – о жестокосердии их. (…) Уподобление же скорпииным ошибы их (хвосты) указывают на следствия грехов, порождающих душевную смерть; „сделанный грех рождает смерть“ (Иак.1:15)» (св. Андрей, гл.26).

 Современные толкователи, не без некоторой доли справедливости, находят сходство у этой саранчи с аэропланами–бомбардировщиками.