Толкования на Экклезиаст 2:13

И увидел я, что преимущество мудрости перед глупостью такое же, как преимущество света перед тьмою

Он всегда клонится вниз, и управляющая душевная сила у него потемнена. Конечно, у всех нас людей есть в голове глаза по самому устройству нашего тела. Но он говорит об умственных очах. Подобно тому, как глаза свиньи не могут смотреть на небо, так как по самому устройству природы они обращены к животу, так и ум человека, раз он погрузился в удовольствия, пребывает в них неотступно, потому что не взирает на все заповеди Господа (Псалом CXVIII, 6). И опять: Христос глава Церкве (Ефес. V, 23) и мудрецы те, которые ходят путем Его (срав. Псал. CXVIII), ибо Сам Он сказал: Аз есмь путь (Иоанн XIV, 6). Итак, мудрец всегда должен возводить умственные очи свои на Самого Христа, чтобы и в благоденствии не возноситься и во время бедствий не падать духом, ибо судьбы Его бездна (Псалом XXXV, 7), и это узнаешь ты точнее из дальнейших слов.

Ст. 12-13 И при­­зрех аз видети мудрость, лесть и безумие: яко кто человек, иже пойдет вслед совета, елика сотвори в нем? И видехъ аз, яко есть изобилие мудрости паче безумия, якоже изобилие света паче тмы

Теперь великим Вождем Церкви совершается для нас тайноводство к возвышеннейшим урокам. Ибо, предочистив души в предшествовавших беседах, и устранив всякое остающееся в людях пожелание суетного, таким образом приводит он к истине ум, отрясший с себя горесть суеты, как некоторое бремя с рамен. Таковому же как бы догмату да обучится Церковь, дознавая из настоящего учения, что начало добродетельной жизни — стать вне порока. Посему и великий Давид, предлагая в псалмопениях некое предварительное руководство к чистому образу жизни, начинает в слове не с того, что в учении о блаженствах представляется совершеннейшим. Ибо не сказал прежде всего, что блаженнее всех, кто во всем благоуспешен, уподобляется дереву, насажденному при исходищах вод, всегда цветет, пребывая в добре, и в надлежащее время пожинает плоды жизни; но началом блаженства поставил он удаление от зла; так как невозможно и добрым сделаться, пока не омоешь с себя скверну порока. Так и великий сей Екклезиаст сперва очищает словом от суетного, чтобы, как в больном теле, восстановилось благо здравия. Почему и преследовал он словом суету, сказав, что чувство — не надежный оценщик прекрасного, представил взорам несостоятельность того, чего домогается вожделевательное наше расположение, отлучил от наслаждения телесного, и таким образом показывает, что подлинно достойно избрания и истинно вожделенно то, рачение о чем есть нечто действительное и состоятельное, всегда пребывающее для участвующих в этом, и далекое от всякой суетной мысли.

«И призрех аз видети мудрость», говорит Екклезиаст. Но чтобы в точности видеть желаемое, видел я прежде лесть и безумие; потому что взгляд на желаемое делается более точным при сличении с противоположным. Мудрость же именует он советом, говоря: «яко кто человек, иже пойдет в след совета, елика сотвори в нем?». Посему научает, какая это человеческая мудрость — следовать мудрости истинной, которую именует и советом, творящии истинно сущее и состоятельное, а не в суете представляющимся. Это есть верх человеческой мудрости. А истинная мудрость и совет, по моему мнению, ни иное что, как мудрость о всем промыслительная: это — мудрость, которою все сотворил Бог, как говорит Пророк: «вся премудростию сотворил еси» (Пс. 103:24). Христос же — «Божия сила и Божия Премудрость» (1Кор. 1:24), которою все приведено в бытие и устрояется. Посему, если человеческая мудрость состоит в том, чтобы придти в уразумение истинных дел действительной мудрости и совета, а делом оного совета; или оной мудрости, по моему мнению, нетление, блаженство души, мужество, справедливость, благоразумие и относительно к добродетели всякое умопредставляемое имя и понятие; то ею последовательно приводимся, может быть, к ведению благ. Когда, говорит Екклезиаст, увидел я это, тогда, как бы на весах, различил сущее от несущего, чтобы найти разность между мудростию и безумием, как может быть она найдена при сравнении света с мраком. И мне кажется в рассуждении прекрасного прилично воспользоваться примером, взятым от света, потому что тьма по естеству своему не состоятельна; без чего либо преграждающая солнечный луч не будет и тьмы. Свет же сам по себе умопредставляется в собственной своей сущности. Сим примером Екклезиаст показывает, что порочность не состоятельна сама по себе, но составляется лишением добра. А доброе всегда одинаково, и постоянно пребывает, и составляется без всякого предварительного лишения чего-нибудь. Умопредставляемое же противоположным доброму, в сущности не существует. Ибо что не существует само по себе, то вовсе не существует. И порочность есть лишение сущего, а не бытие. Посему равна разность, как между светом и тьмою, так между мудростью и безумием. Ибо под именем мудрости Екклезиаст объемлет отчасти всякое добро, а безумием означает все естество зла. Но какая нам польза удивляться доброму, если учителем не будет указан какой либо путь к приобретению сего? Посему послушаем учащего, как и нам соделаться причастниками прекрасного.

Ст. 12-13 И обратился я, чтобы взглянуть на мудрость и безумие и глупость: ибо что может сделать человек после царя сверх того, что уже сделано? И увидел я, что преимущество мудрости перед глупостью такое же, как преимущество света перед тьмою

Но какая, ты скажешь, польза бедному от благоразумия? Тебе естественно не знать, ведь и слепой не знает, какую пользу доставляет свет. Послушай, что говорит Соломон: …преимущество мудрости перед глупостью такое же, как преимущество света перед тьмою (Еккл. 2:13). Но как нам вразумить человека, пребывающего во тьме? А сребролюбие есть истинная тьма, так как оно препятствует видеть вещи, каковы они сами в себе, и представляет их в другом виде. Как находящийся во тьме, хотя бы и имел пред собою золотой сосуд, или драгоценный камень, или пурпуровую одежду, счел бы все это за ничто, потому что он не видит их красоты, так и сребролюбец не видит, как следует, красоты вожделенных благ. Рассей мрак, происходящий от этого недуга, и тогда увидишь вещи в их существе: они никогда так не открываются, как в бедности; никогда так не обнаруживается ничтожность того, что кажется чем-то существующим, но в самом деле есть ничто, как при жизни строгой и умеренной.

И увидел я, что преимущество мудрости перед глупостью такое же, как преимущество света перед тьмою

И увидел я, что преимуществует мудрость над глупостью, как свет преимуществует над тьмою. Хотя, говорит, я увидел, что самая мудрость человеческая соединена с заблуждением и не может так чисто проникать в наши умы, как она существует в Царе и Творце нашем; однако я убедился, что и в том, что есть у нас, существует большое различие между мудростью и глупостью, такое же, какое между днем и ночью, светом и тьмою.

Толкование на книгу Екклезиаст.

См. также Толкование на Еккл. 2:4

И увидел я, что преимущество мудрости перед глупостью такое же, как преимущество света перед тьмою

Екклезиаст не отрицает громадного превосходства мудрости перед глупостью, как света перед тьмой.

Толковая Библия.

См. также Толкование на Еккл. 2:12