Толкования на Экклезиаст 4:15

Ст. 13-16 Лучше бедный, но умный юноша, нежели старый, но неразумный царь, который не умеет принимать советы; ибо тот из темницы выйдет на царство, хотя родился в царстве своем бедным. Видел я всех живущих, которые ходят под солнцем, с этим другим юношею, который займет место того. Не было числа всему народу, который был перед ним, хотя позднейшие не порадуются им. И это - суета и томление духа

Лучше отрок бедный и мудрый, нежели царь старый и глупый, который не умеет заботиться о будущем. Поелику тот из дома узников выходит в царя, хотя в царстве его и родился он бедным. Я видел всех живущих, которые ходят под солнцем с этим вторым юношею, который станет вместо него. Нет конца всему народу, всем, кои были прежде их; хотя позднейшие не будут радоваться о нём. Но и это суета и томление духа. Это место Симмах перевёл так: Бедный с мудростью лучше царя старого и неразумного, который не умеет предупредить перемены. Ибо один выходит из тюрьмы для царствования, а другой, родившись царём, удручён бедностью. Я видел всех живущих, которые ходят под солнцем с юношею вторым, который восстал вместо него. Неисчислим весь народ, бывший прежде того и другого, но потомки не будут радоваться о них. Но и это пар и пасение ветра. Мой Еврей, о котором я часто упоминаю, когда читал со мною Екклесиаст, говорил, что Варахиба ¹⁾, которому особенно удивляются, относительно настоящего места учил так: Лучше внутренний человек, открывающийся в нас с четырнадцатого года отрочества, чем внешний человек, рождающийся от утробы матерней, который не умеет удаляться от греха и который из дома узников, т. е. из чрева матери, вышел для того, чтобы царствовать во грехах. Он и при власти своей стал бедным, совершая все злое. Я видел живших в первом человеке и потом имевших общение со вторым, т. е. с тем, который родился после первого: я убедился, что в первом человеке все грешили, пока, по рождении второго, не стало двух человек И так как, обратившись к лучшему и после буквы философов υ ²⁾, оставивши левый путь, устремились к правой вершине и последовали второму, то есть последнему человеку: то они не будут радоваться о том, т. е. о первом. Об этих двух человеках говорит и апостол (2Фес. 2), не умалчивает и книга Левит говоря: «человек, человек», если захочет сделать то или то (Лев. 17). Муж святой Григорий, епископ Понта, слушатель Оригена, в изложении (Мetaphrasi) Екклезиаста это место объяснил так: «А я предпочитаю юношу бедного и мудрого царю старому и глупому, которому никогда не приходило на ум, что кто-нибудь из заключённых им выйдет из темницы на царство и что он наконец будет лишён своей неправедной власти. Случается иногда, что состоящие под властью мудрого юноши живут без печали, хотя прежде жили под властью царя старого; родившиеся же после, так как не знали прежних бедствий, водимые превратным мнением и влиянием противного духа, не могут хвалить и восставшего после него юношу».

Лаодикийский толкователь ³⁾, старающийся выражать великое в кратких словах, и здесь, по своему обычаю, высказал: «Речь Екклезиаста идёт о перемене хорошего на худое: он хочет изобразить неразумного человека, который, не помышляя о будущем, утешается настоящим и преходящим как бы великим и вечным. И указав на различные, обычные у людей случайности и превратности в их жизни, присоединяет как бы общий приговор о смерти, – что безчисленное множество людей умирает, постепенно уничтожается и приходит, когда каждый оставляет на своём месте другого, а этот опять другого по смерти предшествующего».

Ориген и Викторин разногласили между собою немного. Ибо после той общей мысли, которая для всех очевидна, – что лучше юноша бедный и мудрый, чем царь старый и неразумный, и что часто случается, что первый по своей мудрости, вышедши из государственной темницы, получает царскую власть вместо негодного правителя, – объясняли это место в отношении ко Христу и диаволу, в отроке бедном и мудром разумея Христа. Он отрок, по написанному: «велие ти есть, еже назватися тебе отроком моим» (Ис. 49:6); Он бедный, Поелику, будучи богат, обнищал, (2Кор. 8:9); Он и премудрый, ибо «преспеваше премудростию и возрастом, и благодатию у Бога и человек» (Лк. 2:52). Он родился в царстве старика, почему и говорит: «аще от мира сего было бы царство мое, слуги мои убо подвизалися быша, да не предан бых был Иудеом: ныне же царство мое несть отсюду» (Ин. 18:36); – в царстве того старика, который показал Ему все царства мира и славу его, родился прекраснейший отрок и из дома узников, о которых Иеремия говорит в Плаче: «еже смирити под нозе его вся узники земныя» (Плач. 3:34), вышел на царство, отошёл в страну далекую и, вопреки тем, которые не захотели власти Его над собою, чрез несколько времени возвратился царём. Итак, Екклезиаст пророчественным духом видел всех живущих, которые могут быть причастниками юноши, говорящего: «Аз есмь живот» (Ин. 14:6), и оставив старого глупого царя, следовать за Христом. Вместе с тем указываются два народа из Израиля: первый, бывший до пришествия Господа, и последний, имеющий принять за Христа антихриста, – что первый не совершенно отвергнут (ибо первая церковь была собрана апостолами из Иудеев), а под конец Иудеи, имеющие принять вместо Христа антихриста, не будут радоваться во Христе.

Ст. 13-16 Лучше бедный, но умный юноша, нежели старый, но неразумный царь, который не умеет принимать советы; ибо тот из темницы выйдет на царство, хотя родился в царстве своем бедным. Видел я всех живущих, которые ходят под солнцем, с этим другим юношею, который займет место того. Не было числа всему народу, который был перед ним, хотя позднейшие не порадуются им. И это - суета и томление духа

Екклезиаст приводит случай, доказывающий изменчивость и непостоянство человеческого счастья. Бедный, но умный юноша занимает место неразумного царя, не умеющего принимать советы. Все переходят на сторону юноши, но, увы, последующее поколение будет холодно и равнодушно к нему.

Лучше (tob) бедный, но умный юноша. Слово tob следует понимать в смысле «счастливее». Но это счастье непродолжительно. Оно — суета и погоня за ветром. Многие комментаторы видели в этих стихах намек на определенные исторические лица: одни – на Иосифа, другие – на Саула и Давида, третьи – на Иеровоама и Ровоама и т. п. Но, вероятнее всего, Екклезиаст имел здесь в виду просто возможный случай, чтобы сильнее показать превратность человеческого счастья.