Толкования на Книга пророка Иезекииля 40:19

И намерил он в ширину от нижних ворот до внешнего края внутреннего двора сто локтей, к востоку и к северу

Если мы в этих словах примем за ворота тот вход, которым входим к познанию Господа, то нижними воротами служит вера, а притвором внутренним созерцание. Но нижние ворота имеют широту с лица; именно потому что вера по широте любви своей имеет деятельность, которая бывает видима ближними. Когда мы взираем на эту деятельность, мужественно исполняемую совершеннейшими нас, тогда мы, которые стесняемся в добрых делах, берем с них примеры для великой деятельности. И каждое святое дело для нас делается как бы некоторым расширением пути, который прежде был тесен по неудобности. Но и внутренний притвор имеет фронтон; потому что созерцательная жизнь чрез некоторые признаки желаний и воздыханий проявляет, сколько внутри видит того, что только любит. Но десятиричное число, помноженное само на себя, возрастает в сотенное. Поэтому справедливо сотнею означается великое совершенство, как говорит Истина об избранных: всяк, иже оставит дом, или братию, или сестры, или отца, или матерь, или жену, или чада, или села, имене Моего ради, сторицею приимет, и живот вечный наследит (Мф.19:29). Ибо каждый святой не для того оставляет земное, чтоб иметь возможность прибресть его более в этом мире; потому что кто оставляет землю по земному пожеланию, тот не оставляет земли, но пристрастен к ней. И тот, кто оставляет одну жену, не получит сотню (жен); но сотенным числом означается совершенство, и после него обещается жизнь вечная; потому что, кто ради имени Божия презирает временное и земное, тот и здесь достигает такого совершенства души, что уже не желает того, что презирает, и достигает славы вечной жизни в будущем веке. Следовательно, сотню получает за то, что дал, тот, кто, достигая духа совершенства, не нуждается в земном, хотя и не имеет его. Ибо беден тот, кто нуждается в том, чего не имеет. Потому что тот богат, кто и не нуждается в том, чего не имеет. Бедность состоит в недостатке души, а не в количестве имения. Так как не беден тот, кто свыкся с бедности. Итак муж измерил широту от лицевой стороны внешних ворот до фронтона внутреннего притвора совне, во сто локтей; потому что Искупитель наш ежедневно чрез Наставников и учителей измеряет жизнь верующих мерою совершенства, или по вере, проявляемой в доброй деятельности, или по созерцанию, скрываемому в святых желаниях.

Ибо многие верующие, по-видимому, творят дела великие, но не подходят под меру во сто локтей; потому что чрез дела свои домогаются земной славы. А некоторые, по-видимому, крепко постятся, постоянно плачут, то и их мера не подходит под меру во сто локтей; потому что они чрез то, что делают, домогаются благорасположения от суда человеческого. Итак кто подходит под меру во сто локтей, если не тот, коего добрая деятельность имеет верное направлениe, так что он в том, что делает, не уклоняется ни к пожеланию земных выгод, ни к преходящим похвалам?

Ибо вот, быть милосердым к ближним, щедро раздавать имение, поспешно помогать нуждающимся – есть широта с лицевой стороны ворот внутренних. Но если ты, раздавая свое, не желаешь чужого, если не домогаешься земной славы за самое доброе дело; то ты подходишь под меру числа сотенного, т. е. совершенства. Ибо тот, кто, по-видимому, милосердо раздает свою собственность, и – быть может – охотно похищает чужую, не знает еще, что за путь совершенства, не отыскал еще, откуда начинается направление к совершенству, потому что не отыскал еще самого начала его. Потому что он должен был прежде искоренить из сердца страсть, а после уже раздавать то, чем он праведно владеет. Поэтому написано: уклонися от зла, и сотвори благо (Пс.36:27). Но может ли быть что-либо доброго в деле того, кто еще не уклонился от зла? И есть люди, которые, как сказано, воздерживаются от пищи, изнуряют плоть, но при первом побуждении сознаются, что они еще неравнодушны к славе мирa. Эти люди показывают фронтон притвора внутреннего, но не подходят под меру во сто локтей.

Поэтому в числе совершенства суть те, о которых чрез Павла говорится: иже плоть распята со страстьми и похотьми (Гал.5:24). И надобно заметить, что не говорится, что оное (совершенство) измеряется совнутри, но совне; именно потому, что Искупитель наш, одобряя или осуждая чрез нас дела человеческие, меряет их не совнутри, а совне. Поэтому и чрез Евангелие Он говорит: от плод их познаете их (Мф.7:16). Так как мы познаем душу делающего, которой не видим, чрез то, что видим, или совне меряем фронтон притвора внутреннего. Потому что, когда мы видим одних, раздающими милостыню, помогающими несчастным, защищающими притесненных, не желающими никакой славы в этом мире, не пристрастными ни к каким выгодам мирa сего, а других – обуздывающими плоть, плачущими, занимающимися Словом Божиим, не желающими никакой преходящей почести: тогда что другое мы должны думать о них, кроме того, что они совершенны, что они святы? Следовательно, так как видим их совершенными чрез то, что видим, то мы совне меряем жизнь их сотнею локтей.

А поелику на эту высоту совершенства взошли многие из Иудейства, и многие из язычества, то справедливо присовокупляется: к Востоку и Северу. Потому что Иудейский народ от плоти которого родился Тот, Кто справедливо называется солнцем правды, справедливо назван Востоком. О Нем чрез Пророка говорится: и возсияет вам боящимся имене Моего Солнце правды (Мал.4:2). А Севером изображается язычество, которое долго цепенело от холода своего вероломства, и в сердце которого царствовал тот, кто по свидетельству Пророка сказал сам себе: поставлю престол мой к Северу (Ис.14:13). Итак, поелику воплощенный всемогущий Бог соделал внутри святой Церкви совершенными одних из Иудеи, других из язычества, то Он и отмерил сто локтей, не только к Востоку, но и к Северу.

Но поелику под именем Севера зашла у нас речь о язычестве: то нужно обсудить, сколько излито на нас милосердия от нашего Создателя. Ибо все мы обратились из язычества. Древние наши предки служили деревьям и камням, и оставив Бога, Которым сотворены, покланялись богам, которых сами творили. Но мы по благодати всемогущего Бога изведены из тьмы к свету. Итак вспомним, из какой тьмы вышли мы, чтобы чувствовать благодарность за тот свет, который получили. Так как Божественного милосердия не разумеет тот, кто не вспоминает о своем несчастии. Поэтому и чрез Псалмопевца к Богу говорится: удиви милости Твоя, (Боже), спасаяй уповающия на Тя (Пс.16:7). Потому что Бог удивляет на нас милости Свои тогда, когда мы приводим себе на память свои несчастия, так как, воспоминая о том, чем мы были, мы разумеем и то, кому мы обязаны за то, что мы теперь. Итак с радостью будем мы петь Создателю нашему, потому что высвободили душевные выи из служения твари. Будем радоваться тому, что на нас исполнилось пророчество Исаии: и узда заблуждения, которая была в челюстях народов, будет вам песнию, как глас священнаго торжества (Ис.30:28-29). Потому что узда заблуждения стесняла челюсти народов, когда язычество, стесненное идолослужением, не умело воздавать хвалу исповедания истинному Богу. Но эта самая узда заблуждения обратилась уже для нас в песне, когда с радостью мы поем и воспеваем: вси бози язык бесове: Господь же небеса cотвори (Пс.95:5); и еще: идоли язык сребро и злато, дела рук человеческих: уста имут, и не возглаголют: очи имут, и не узрят: уши имут, и не услышат: ноздри имут, и не обоняют: руце имут, и не осяжут: нозе имут, и не пойдут (Пс.113:12-15). Итак когда мы поя говорим это всемогущему Господу, тогда мы самую узду нашего заблуждения, которая связывала уста наши для хвалы Бога, превращаем в песне истинному Господу. Но хорошо говорится: как глас священного торжества; потому что, воздавая хвалу исповедания Богу, мы радуемся в священном торжестве. Итак будем соответствовать толикому милосердию Искупителя нашего нравами, и зная свет, будем уклоняться от тьмы нечестивых дел.

Что же есть в этом мирe, – спрашиваю, – что может еще нравится? Повсюду мы видим плачь, отовсюду слышим воздыхания. Города разрушены, лагеря разбиты, поля опустошены, земля превращена в пустыню. В полях не осталось ни одного земледельца, в городах почти ни одного жителя; и самые малые остатки рода человеческого ежедневно и без престаемости добиваются. И конца не видно карам небесного правосудия; потому что и под карами нет исправления в преступной жизни. Одних видим мы отводимыми в плен, других – лишенными членов, третьих убитыми. Итак, братие мои, что ж остается в этой жизни, что еще могло бы нравиться? Если же и такой мир мы еще любим, то мы уже любим не радости, а раны. Мы видим, что сталось с тем самым Римом, который некогда казался господствующим над миром. Бесчисленными бедствиями, опустошением граждан, нападением врагов, множеством развалин, он многообразно сокрушен до того, что мы видим исполнение на нем того, что тем же самым Пророком несколько выше говорится против города Самарии: настави коноб, настави, и влий в онь воду, и собери куски его в нем (Иез.24:4); и несколько после: возвре, и воскипе, и сваришася кости его посреди его (Там же, ст. 5); и еще: умножу дрова, и возгнещу огнь, яко да истают мяса, и оскудеет юха, и кости истают, и станет на главнях его, (тощь) разгорися, яко да изгорит, и распалится, и сгорит медь его (Там же, ст. 10–11). Ибо для нас наставлен коноб тогда, когда устроен этот город. Вода влита в него, и куски его собраны тогда, когда в него отвсюду стекались народы, которые, как горячая вода, кипели от деятельности мира, и, как бы куски мяса варились в нем от его жара. О нем хорошо говорится: возвре, и воскипе, и сваришася кости его посреди его; потому что, хотя прежде в нем страшно кипела деятельность славы века сего, но после самая слава исчезла с своими искателями. Ибо чрез кости означаются сильные века сего, а чрез мясо – народы; потому что, как мясо держатся на костях, так слабость народов управляется сильными века сего. Но вот у него уже отняты все сильные века сего; следовательно, кости выварены. Вот народы отпали, – мясо его истаяло. Пусть же говорится: умножу дрова, а возгнещу огнь, яко да истают мяса, и оскудеет юха, и кости истают. Ибо где сенат? Где народ? Кости высохли, мясо изварилось, всякая в нем гордость временных достоинств исчезла. Изварился весь состав его. И несмотря на то, не многих оставшихся нас самих ежедневно еще умерщвляют мечи, ежедневно теснят еще бесчисленные налоги. Итак пусть еще говорится: и станет на главнях его, (тощ) рaзгореся. Так как сената нет, народ изгиб; и несмотря на то, среди не многих, которые остались, ежедневно умножаются скорби и воздыхания: то Рим горит уже после опустошения. Но что говорим мы это о людях, когда видим даже самые здания разрушающимися от учащающихся землетрясений? Поэтому о городе, уже опустошенном, приспособительно присовокупляется: яко да изгорет, и распалится, и сгорит медь его. Ибо истребляется уже и самый тот коноб, в котором были истребляемы мясо и кости; потому что после того, как не стало людей, падают и стены. Где же те, которые некогда блаженствовали в славе его? Где их пышность? Где гордость? Где частая и неумеренная радость?

На нем исполнилось то, что говорится чрез Пророка против разрушенной Ниневии: где есть виталище львов, и пажить сущая львичищем? (Наум.2:11). Не были ли львами вожди его и начальники, которые, рыская по различным провинциям миpa, отыскивали добычи свирепством и умерщвлением? – Здесь львиные дети находили пажити; потому что дети, отроки, юноши, сыны людей века сего бегали туда и сюда, когда хотели иметь успех в этом мире. Но вот он (Рим) опустошен; вот он сокрушен, вот наполнен стенаниями. Никто уже не бежит к нему, чтоб иметь успех в этом мире; никого уже из сильных и насилующих не осталось в нем, кто бы притеснением добывал добычу. Итак мы скажем: где есть виталище львов, и пажить сущая львичищем? С ним случилось то, что Пророком сказано об Иудее: разшири oбpocнение твое (плешь твою), яко орел (Mих.1:16). Потому что у человека плешь обыкновенно бывает только на голове, а у орла плешь бывает на всем теле, так как во время чрезвычайной его старости пух его и перья выпадают из всех членов его. Следовательно, он (Рим) расширяет плешь свою, как орел, потому что потерял пух в лишении народа. Выпали перья и из крыльев, на которых он обыкновенно летал на добычу: потому что истреблены все те его сильные, чрез которых он похищал чужое.

Но мы знаем, что сказанное нами о падении города Рима совершилось почти во всех странах миpa. Ибо иныя места опустошены от убийства, другие истреблены мечом, третьи измучены голодом, четвертые поглощены зияниями земли. Поэтому презрим всецело этот настояший век, уже уничтожаемый; покончим пожелания миpa по крайней мере с кончиною мира; последуем по возможности деяниям добрых (людей). Ибо у Востока и Севера много есть таких, которые по совершенству жизни имеют меру во сто локтей. Ибо из Иудеи и язычества, как сказано, они возросли до вершины совершенства. Хотя чрез Восток и Север могут быть еще разумеваемы праведники и грешники. Но чрез Север мы правильно разумеем грешников, которые, падши от холода души, цепенели под тенью греха своего. Но поелику милосердие всемогущего Бога даже таковых призывает к покаянию, омывает их сокрушением и слезами, обогащает добродетелями, и возвышает до славы совершенства: то сто локтей отмеряются не только к Востоку, но и к Северу, когда с праведниками чрез дары и могущество приходят к совершенству и грешники, по милосердию Господа нашего Иисуса Христа, Который с Отцем и Святым Духом живет и царствует, Бог чрез все веки веков. Аминь.

И намерил он в ширину от нижних ворот до внешнего края внутреннего двора сто локтей, к востоку и к северу

Как и ворота, двор должен быть измерен, а измерить его достаточно лишь в ширину, так как длина его = величине площади храма; двор таким образом имеет одно измерение, когда ворота имеют два главных, и множество второстепенных. Ширина двора проще всего определялась расстоянием между воротами, так как у них стоит пророк. От внешних ворот, названных здесь нижними, так как внешний двор был на 8 ступеней ниже внутреннего - ст. 37, до внешнего края внутреннего двора (не сказано: до внутренних ворот, потому что о них не было еще речи, ср. ст. 23, 27) было крупное и круглое число 100 локтей. LХХ: “от непокровенного (паперти, порога) врат внешних, внутрь (по направлению) к непокровенному (порогу) врат (противоположных, внутренних) зрящих вне (к стороне их обращенной к внешнему двору)…” - “К востоку и к северу”. Смысл этого замечания, может быть, только тот, что такой ширины двор был не по измеренному лишь направлению - на восточной его части, но в на северной, к измерению ворот каковой части пророк намерен сейчас приступить. Но такое замечание говорило бы о самопонятной вещи; посему лучше LXX: “зрящих (сто локтей) на восток (определение к измеренной части двора, представляемой в виде 100 локтей?) и введе мя на север”.