Толкования на Бытие 1:31

И увидел Бог все, что Он создал, и вот, хорошо весьма. И был вечер, и было утро: день шестой

Бог, восхотевший устроить сей мир, который состоит из видимого и невидимого и служит великим и дивным проповедником Его величия, сей Бог для существ присносущих Сам есть Свет, а не иной кто (ибо нужен ли свет вторичный для тех, которые имеют Свет высочайший?)… Великому Свету прилично было начать мироздание сотворением света, которым уничтожает Он тьму и бывшие дотоле нестроение и беспорядок. И, как я думаю, в начале Бог сотворил не этот органический и солнечный свет, а другой, не заключенный в теле и в солнце и который позднее уже был дарован солнцу для освещения всей вселенной.

Для остальных творений Бог прежде создал вещество, а впоследствии облек его в форму, дав каждому существу устройство частей, очертание и величину. Но здесь, чтобы соделать еще большее чудо, Он сотворил форму прежде вещества (ибо форма солнца – свет), а потом уже присовокупил вещество, создав око дня, то есть солнце. Посему к дням причисляется нечто первое, второе, третье и так далее, до дня седьмого, приносящего покой от дел. И этими днями разделяется все сотворенное, приводимое в устройство по неизреченным законам, а не мгновенно производимое всемогущим Словом, для Которого помыслить или изречь значит уже совершить дело. Если же последним явился в мир человек, почтенный Божиим рукотворением и образом, то это нисколько не удивительно – ибо для него, как для царя, надлежало приготовить царскую обитель и потом уже ввести в нее царя в сопровождении всех созданий.

И увидел Бог все, что Он создал, и вот, хорошо весьма. И был вечер, и было утро: день шестой

Поскольку увидел Бог все, что Он создал, и вот, хорошо весьма; то утверждаю, что в каждом из существ должно быть усматриваемо совершенство добра. Ибо присовокупление слова: зело, усиливая значение, ясно показывает, что нет никакого недостатка в совершенстве. Как в целом роде животных, хотя можно видеть между ними тьмочисленные различия пород, однако же утверждаем о каждой породе, что соответствует она общему одобрительному о существах приговору, а именно, что они равно добра зло; потому что одобрение относится не к видимому: будут ли это многоножка, земная лягушка, животные родящиеся от гниения нечистот, и они добра зело. Поскольку Божественное око взирает не на внешний вид сотворенного, то не по доброцветности, не по благообразию определяется доброта, но потому что каждое существо, каково оно ни есть, имеет в себе совершенное естество.

…Так и стихии, хотя иначе относятся одна к другой, но каждая сама по себе добра зело, потому что каждая сама по себе, по особенному для нее закону, исполнена добра. Земля есть добро; потому что не имеет нужды в гибели воздуха, чтобы ей быть землею, но пребывает с собственными своими качествами, соблюдая себя естественною, от Бога вложенною в нее, силою. Добро и воздух; для продолжения своего бытия не требует он, чтобы не было земли; но довольствуется теми силами, какие в нем по естеству. Так и вода – хороша, и огонь – хорош, потому что и вода и огонь имеют полноту по собственным своим качествам, и силою Божией воли в особых для них мерах первоначального бытия пребывают постоянно. Земля, сказано, пребывает во веки (Еккл. 1,4), не умаляясь и не прибывая. Воздух сохраняется в особых для него пределах; огонь не убывает.

И увидел Бог все, что Он создал, и вот, хорошо весьма. И был вечер, и было утро: день шестой

Кто не способен сразу постигнуть это благо, кто медлителен либо вообще в разумении, либо в понимании веры, хотя бы и напрягал силу быстрого ума и остроту разума для познания, - тот постигнет это высшее и вечное благо, если обратится к рассмотрению творений Божиих и через то благое, что сотворено, узрит Творца стольких дел, ибо все это хорошо весьма, как сказал Господь. Порядок вещей, стройность, красота! Есть ли человек - как бы тугодумен он ни был, - которого все это не побудило бы любить Творца? Если мы любим родителей, нас породивших, то сколь сильнее должны мы любить Творца и Создателя наших родителей! Итак, зиждительная мощь Бога, хотя и невидимая, проявляется в Его делах: создания говорят о своем Творце, дабы неразумеющий понял.

И увидел Бог все, что Он создал, и вот, хорошо весьма. И был вечер, и было утро: день шестой

Кто может достойно восхвалить точность божественного Писания? Вот оно и здесь словами: «и виде Бог вся, елика сотвори», заграждает уста всем, кто только впоследствии решился бы противоречить. «И виде, – говорит, – «Бог вся, елика сотвори: и се добра зело. И бысть вечер, и бысть утро, день шестый». Как о каждой из созидаемых вещей (Писание) говорило: «и виде, Бог, яко добро», так и теперь, когда совершилось все и окончены дела шестого дня, когда уже создан и тот, кто долженствовал пользоваться всеми тварями, говорит оно: «и виде Бог вся, елика сотвори: и се добра зело». Смотри, как оно, обняв все твари в одном этом слове: «вся», каждой из них сообщает похвалу. Даже не удовольствовалось словом «вся», но прибавило: «елика сотвори»; да и здесь еще не остановилось, но говорит: «и се добра», и: «зело добра», то есть, совершенно хорошо. Итак, когда Господь, приведший из небытия в бытие, назвал свои создания добрыми, то кто дерзнет, хотя бы преисполнен был безумного самомнения, раскрыть уста и противоречить сказанному Богом? Так как в видимой природе создан не только свет, но и тьма, противоположная свету, не только день, но и ночь, противоположная дню, а между произрастаниями земли не только полезные травы, но и вредные, и деревья не только плодоносные, но и бесплодные, и животные не только кроткие, но и дикие и лютые, и между (животными), порожденными водою, не только рыбы, но и киты и другие морские звери, и на земле не только обитаемые места, но и необитаемые, не только ровные поля, но горы и дебри, и между птицами не только ручные и годные нам в пищу, но хищные и нечистая, наприм. ястребы и коршуны и многие другие подобные, также между происшедшими из земли животными не только кроткие, но змеи, ехидны, драконы, львы и рыси, да и в воздухе не только ветры и дожди полезные, но град и снег, и вообще, если подробно рассмотреть все, в каждом роде тварей найдешь не только полезное нам, но и кажущееся вредным, – то, чтобы впоследствии никто, смотря на творения Божий, не смог осуждать их и говорить: зачем то? на что это? или: это хорошо сделано, а это не хорошо, – св. Писание, заграждая, так сказать, уста всем, дерзающим судить неблагонамеренно, по создании всего в шестой день говорит: «и виде Бог вся, елика сотвори: се добра зело». Что может сравниться с таким удостоверением, когда сам Творец всего объявляет и говорит, что все созданное хорошо, весьма хорошо? Поэтому когда увидишь, что кто-нибудь, увлекаясь собственными соображениями, станет противоречить божественному Писанию, устранись от него, как от безумного, или лучше сказать – не устранись, но, сожалея о его невежестве, приведи то, что говорит божественное Писание, и скажи, что «виде Бог вся, елика сотвори, и рече: се добра зело»; может быть, ты успеешь сдержать необузданный язык его.

Это также дело снисхождения человеколюбивого Бога. Всесильная десница Его и беспредельная премудрость не затруднилась бы создать все и в один день. И что говорю - в один день? Даже в одно мгновение. Но так как Он создал все сущее не для Своей пользы, ибо не нуждается ни в чем, будучи вседоволен, - напротив, создал все по человеколюбию и благости Своей, - то и творит по частям, и преподает нам устами блаженного пророка ясное учение о творимом, чтобы мы, обстоятельно узнав о том, не подпадали тем, которые увлекаются человеческими умствованиями.

И увидел Бог все, что Он создал, и вот, хорошо весьма. И был вечер, и было утро: день шестой

Поистине, нельзя обойти молчанием и эти слова: И увидел Бог все, что Он создал; и вот, хорошо весьма. В самом деле, когда речь шла об отдельных [творениях], говорилось лишь: И увидел Бог, что это хорошо; когда же речь зашла обо всем [творении], мало было сказать просто хорошо, но следовало добавить: хорошо весьма. Ибо если отдельные творения Божии по внимательном рассмотрении отличаются, каждое в своем роде, похвальной соразмерностью, стройностью и упорядоченностью, то насколько более все это верно в отношении всех творений вместе, то есть в отношении вселенной, которую наполняют отдельные творения, собранные воедино? Ведь красота, присущая частям, гораздо более заслуживает похвалы в целом, нежели в частях.

Почему не будет несообразностью сказать, что даже тело сотворено по подобию Божию, - это легко поймет всякий, кто вникнет в эти слова: И увидел Бог все, что Он создал; и вот, хорошо весьма. Ибо никто не сомневается в том, что Он Сам и есть высшее благо. В самом деле, вещи могут быть подобными Богу различным образом: одни - поскольку наделены тварной силой и мудростью, ибо в Нем пребывают нетварная сила и мудрость; другие - поскольку обладают жизнью, ибо Он обладает жизнью прежде всего и в высшей степени; третьи - поскольку существуют, ибо Он существует прежде всего и в высшей степени. И потому те творения, которые просто существуют, не обладая ни жизнью, ни разумением, существуют по подобию Божиему - но не совершенным, а умаленным образом: постольку, поскольку и они, в своем роде, являются благими. Бог же благ превыше всего, что от Него становится благим.

Совершенство числа «шесть» Священное Писание являет нам более всего тем, что Бог шесть дней делал Свое дело и на шестой день был сотворен человек по образу Божиему. И Сын Божий пришел в шестой век человеческого рода и стал Сыном Человеческим, чтобы преобразить нас в образ Божий. Это тот век, в котором мы живем ныне, считать ли время по тысяче лет на каждый век или по памятным и выдающимся людям, о которых повествует Священное Писание. Так, первый век длится от Адама до Ноя, второй - до Авраама, [далее, как сообщает евангелист Матфей], от Авраама до Давида, от Давида до Вавилонского пленения и оттуда - до рождения Девы. Эти три века в соединении с первыми двумя составляют пять. Шестой век начат рождением Господа и длится до сих пор, вплоть до сокрытого конца времени.

И увидел Бог все, что Он создал, и вот, хорошо весьма. И был вечер, и было утро: день шестой

Шестой день, согласно Писанию, доводит до конца [творение] сущих, подчиняющихся естеству; седьмой - ограничивает движение, свойственное времени; восьмой - обнаруживает способ устроения того, что выше природы и времени.

Кто проводит шестой день только согласно закону, тот избегает господства страстей, деятельно угнетающих душу, и бесстрастно переходит море, [направляясь] в пустыню, - такой человек празднует субботу одним бездействием страстей. Тот же, кто переходит через Иордан, покидая и само состояние простой бездеятельности страстей, становится наследником добродетелей.

Тот, кто проводит шестой день по-евангельски, прежде умертвив первые движения греха, достигает посредством добродетелей состояния бесстрастия, лишенного всякой порочности; он справляет субботу в своем уме, [сохраняя] и само воображение чистым от страстей. Тот же, кто переправляется через Иордан, переносится в область ведения, в которой ум, таинственно созидаемый миром, как храм, становится в Духе жилищем Бога.

Кто подобающими делами и [добрыми] помыслами божественно свершает в себе шестой день и успешно исполняет, с помощью Божией, деяния свои, тот мыслью преодолевает всякое бытие, подвластное времени и естеству, и достигает таинственного созерцания вечных веков; совершенно покинув сущие [вещие] и переступив через них, он празднует субботу в уме неведомым образом. А кто удостаивается восьмого дня, тот восстал из мертвых (я имею в виду восстание из всего того, что после Бога, - из чувственных и умопостигаемых [существ], из слов и мыслей): он вкушает блаженную жизнь Божию, которая подлинно есть и называется единственной истинной Жизнью, поскольку и сам становится богом благодаря обожению.

Шестой день есть совершенное исполнение добродетельных деяний, соответствующих естеству [человеческому]; седьмой день — завершение и прекращение всех естественных помыслов у тех, кто предается созерцанию неизреченного ведения; восьмой - переход к обожению достойных [этого]. Пожалуй, Господь никогда более таинственно не являл седьмой и восьмой дни, чем тогда, когда Он назвал их днем и часом свершения, то есть часом, описующим тайны и логосы всего. Ни одна из небесных и земных Сил не смогла бы познать эти дни до того, как изведала их на опыте, если бы не блаженное Божество, создавшее их.

Шестой день обнаруживает логос бытия сущих; седьмой указывает на образ благобытия их; а восьмой намекает на неизреченное таинство вечного благобытия этих сущих.

Зная, что шестой день является символом практического делания, мы исполним в этот день весь долг добродетельных деяний, словно относительно нас было сказано: И виде Бог вся, елика сотвори: и се добра зело.

И увидел Бог все, что Он создал, и вот, хорошо весьма. И был вечер, и было утро: день шестой

В шестой, соответствующий нашей пятнице, Он создал зверей, скотов и гадов земных по роду их; после же всех тварей создал Адама и Еву и ввел их в рай.

И увидел Бог все, что Он создал, и вот, хорошо весьма. И был вечер, и было утро: день шестой

По совершении всего творения следует всеобщее одобрение тварей, произнесенное с большею силою, нежели прежде. И воззрел Бог на все, что ни создал: знает Он твари во всех, даже малейших частях, в сокровеннейших свойствах, в отдаленнейших действиях и следствиях, во всех отношениях и всецелом составе: и вот все хорошо весьма. Каждая тварь в особенности хороша, но в целом хороша весьма. Каждый день творения вносил в твари новое благо, но день сотворения человека возвысил благо всего мира.

…(Период 6 в истории Церкви) Наконец, и процветавшая некогда, но потом на время оставленная воссозидающею рукою земля Израилева покажет в себе миру жизнь из мертвых (Рим. 11:15). Когда же таинственное тело последнего Адама (1Кор. 15:45), которое ныне, Им самим будучи слагаемо и составляемо, чрез взаимное сцепление членов, соответственным действием каждого из них, возрастает в своем составе (Еф. 4:15, 16), созиждется совершенно и окончательно, тогда, воздвигнутое своею Главою, проникнутое Духом Святым, торжественно явит оно во всех своих членах единый образ Божий, и наступит великая Суббота Бога и человеков.

…(Период 6 в жизни человека) Благодать и на мертвой прежде земле ветхого, чувственного, внешнего человека час от часа более полагает напечатлений истинной жизни внутренней. И земные помыслы получают вышнее направление, и страсти проницаются Божественною любовью, и рабский страх очищается духом сыновней Богу покорности. Таким образом весь человек воссозидается во Образ Сына Божия, и тогда совершенно в него вселяется, в нем живет, в нем владычествует, в нем покоится, его освящает Святый и во святых почивающий.

И увидел Бог все, что Он создал, и вот, хорошо весьма. И был вечер, и было утро: день шестой

Заключительная формула божественного одобрения всего дела творения существенно разнится по степени своей силы от всех остальных, ей предшествовавших: если раньше, по сотворении различных видов растений и животных, Творец находил, что создание их удовлетворяло его и было «хорошо» (4, 8, 10, 12, 18, 21, 25 ст.); то теперь, окидывая одним общим взором всю картину уже законченного творения и видя его полную гармонию и целесообразность, Творец, как говорит Псалмопевец, возвеселился о своем творении (Пс 103.31) и нашел, что оно, рассматриваемое в целом, «хорошо весьма», т. е. вполне отвечает предвечным планам божественного домостроительства о создании мира и человека.

«день шестой…» Этот день был последним актом космогонического видения заключением всего творческого шестоднева. Глубоко историческая древность библейской космогонии подтверждается довольно согласными следами ее, сохранившимися в языке древности (argumentum ex consensu gentium).

В ряду их особенное значение и ценность имеют древнейшие предания халдеев, обитателей Ура Халдейского, откуда впоследствии вышел и сам Авраам, родоначальник еврейского народа. Эти традиции халдеев имеются у нас в отрывочных записях халдейского жреца Бероза (в III в. до Рождества Христова) и, что еще гораздо ценнее, в недавно открытых клинообразных табличках т. н. «халдейского генезиса» (в 1870 г. английским ученым Георгом Смитом). В последнем мы имеем поразительную по своей близости (хотя и проникнутую политеизмом) параллель к библейской истории творения: здесь то же, как и в Библии, деление на шесть последовательных актов, из которых каждому посвящается своя особая таблица, приблизительно то же содержание каждой из этих таблиц, как и в истории каждого из библейских дней, та же их общая последовательность и - что особенно любопытно - одни и те же характерные приемы, выражения и даже отдельные термины. Ввиду всего этого сравнение библейской космогонии с данными халдейского генезиса получает высокий интерес и великую апологетическую важность (подробнее об этом см. в диссертации А. Покровского: «Библейское учение о первобытной религии», с. 86-90).

И виде Бог вся, елика сотвори: и се добра зело. И бысть вечер, и бысть утро, день шестый

Каждый день творения одобряем был Творцом. По суду Его хорош был свет, хороша твердь, хороши суша и море, хороши травы и деревья, хороши светила небесные, хоро­ши животные, живущие в водах и на суше. Каждая из сих частей мироздания была совершенна в своем роде и вполне соответствовала своему назначению; но совокупность их, или целый состав мира гораздо совершеннее: «се вся добра зело». Творец, дающий одобрение целому, преимуществен­ное пред частями, является подобным изобретателю какой-нибудь многосложной машины, который еще до оконча­тельной отделки и установки ее доволен каждою частью ее, каждою пружиной, каждым колесом, находя их пригод­ными в целом, но несравненно более доволен своим делом, когда машина совсем готова и, пущенная в ход, вполне достигает своего назначения.