Толкования на Бытие 22:1

Ст. 1-3 И было, после сих происшествий Бог искушал Авраама и сказал ему: Авраам! Он сказал: вот я. Бог сказал: возьми сына твоего, единственного твоего, которого ты любишь, Исаака; и пойди в землю Мориа и там принеси его во всесожжение на одной из гор, о которой Я скажу тебе. Авраам встал рано утром, оседлал осла своего, взял с собою двоих из отроков своих и Исаака, сына своего; наколол дров для всесожжения, и встав пошел на место, о котором сказал ему Бог

И еще Бог искушаше Авраама и рече ему… поими сына твоего… и иди на землю Мория, и вознеси его… во всесожжение, на едину от гор, ихже ти реку. Чтобы не сказали, что Авраам был в исступлении, исполнение отложено на три дня. Востав… Авраам утро… растнив дрова… и поят… с собою два отрочища и Исаака… и иде. Сарре же не открыл, зачем идет, потому что не повелено было открывать, ибо, конечно, и она решилась бы идти и участвовать в жертвоприношении, как участвовала в обетовании о рождении Исаака. Не открыл Авраам и потому, чтобы не воспрепятствовали ему домочадцы и не произвели распри в куще его, чтобы не собрались жители страны и не отняли у него отрока или не заставили его отложить жертвоприношение на несколько дней. Если Авраам боялся сказать и тем двоим отрокам, которых взял с собой на гору, то тем более должен был страшиться многих. И тот, который из страха не хотел открывать намерения своего двум отрокам, когда взошли уже они на гору, и Исаак спросил о жертве, - тот пророчествует ему, как пророчествовал и рабам, оставленным внизу у горы.

И было, после сих происшествий Бог искушал Авраама и сказал ему: Авраам! Он сказал: вот я

Что означают эти слова: «и бысть по глаголех сих, Бог искушаше Авраама?» Посмотри, как божественное Писание уже в этих самых словах хочет открыть нам добродетель праведника. Намереваясь поведать нам об искушении, наведенном от Бога на Авраама, Писание предварительно хочет указать нам самое время, в которое праотцу дано было повеление принести (в жертву) Исаака, чтобы ты (полнее) знал великое послушание праотца, и то, как он ничего не позволял себе почитать выше угождения Богу. Что же значит: «бысть по глаголех сих»? После рождения Исаака, Сарра, видя близкое обращение Измаила с Исааком, как мы вчера об этом беседовали с вами, вознегодовала на это и сказала Аврааму: «изжени рабу и сына ее не наследит бо сын рабы с сыном моим», а праотцу показалось это жестоко. Тогда Бог, желая утешить праведника, сказал ему: послушай Сарру, жену твою, и сделай так, как она говорит тебе, «и да не будет жестоко пред тобою о отроце и о рабыни: яко во Исааце наречется тебе семя», но и Измаила «в язык велик сотворю: яко семя твое есть» (Быт.21:10, 31). Все данное ему от Бога обетование и благовестие состояло в том, что потомки Исаака размножатся в великий народ. Питаемый этими надеждами, праведник приближался к концу своего поприща, как бы уже получив возмездие за столь великие и непрерывные скорби и искушения, уже достигнув наконец спокойствия; он видел пред глазами своими преемника, который должен был наследовать ему. Таким образом, говорю, жил в мире праведник, вкушая плоды величайших для себя утешений. Но Ведущий сокровенные помышления, желая показать нам всю добродетель праведника и ту великую любовь, какую он имел к Богу, – после столь великих обетований и особенно после нового, недавно бывшего, которое было еще в свежей памяти, – когда Исаак пришел уже в возраст и находился в самом цвете лет, и любовь к нему отца, видимо, более и более усиливалась, тогда-то именно, после тех слов обетования, после того, как было сказано: «в Исааке, наречется тебе семя», и он будет твоим наследником, – «по глаголех сих, Бог искушаше Авраама». Что значит: «искушаше»? Не то, будто Бог это делал по неведению; а Он подверг праотца искушению для того, чтобы и тогдашние современники, и потомки его до настоящего времени научились, подобно праотцу, иметь такую же любовь (к Богу), и оказывать такое же послушание повелениям Господним. «И рече ему (Бог): Аврааме, Аврааме: и рече: се аз». Что значит здесь повторение имени? Это знак великого благоволения Божия к праотцу, и такой зов давал ему разуметь, что Бог хотел повелеть ему нечто особенно важное.

Ст. 1-12 И было, после сих происшествий Бог искушал Авраама и сказал ему: Авраам! Он сказал: вот я. Бог сказал: возьми сына твоего, единственного твоего, которого ты любишь, Исаака; и пойди в землю Мориа и там принеси его во всесожжение на одной из гор, о которой Я скажу тебе. Авраам встал рано утром, оседлал осла своего, взял с собою двоих из отроков своих и Исаака, сына своего; наколол дров для всесожжения, и встав пошел на место, о котором сказал ему Бог. На третий день Авраам возвел очи свои, и увидел то место издалека. И сказал Авраам отрокам своим: останьтесь вы здесь с ослом, а я и сын пойдем туда и поклонимся, и возвратимся к вам. И взял Авраам дрова для всесожжения, и возложил на Исаака, сына своего; взял в руки огонь и нож, и пошли оба вместе. И начал Исаак говорить Аврааму, отцу своему, и сказал: отец мой! Он отвечал: вот я, сын мой. Он сказал: вот огонь и дрова, где же агнец для всесожжения? Авраам сказал: Бог усмотрит Себе агнца для всесожжения, сын мой. И шли далее оба вместе. И пришли на место, о котором сказал ему Бог; и устроил там Авраам жертвенник, разложил дрова и, связав сына своего Исаака, положил его на жертвенник поверх дров. И простер Авраам руку свою и взял нож, чтобы заколоть сына своего. Но Ангел Господень воззвал к нему с неба и сказал: Авраам! Авраам! Он сказал: вот я. Ангел сказал: не поднимай руки твоей на отрока и не делай над ним ничего, ибо теперь Я знаю, что боишься ты Бога и не пожалел сына твоего, единственного твоего, для Меня

О Аврааме и Исааке

И было, после сих происшествий Бог искушал Авраама и сказал ему: Авраам! Он сказал: вот я. [Бог] сказал: возьми сына твоего, единственного твоего, которого ты любишь, Исаака; и пойди в землю Мориа и там принеси его во всесожжение на одной из гор, о которой Я скажу тебе (Быт. 22:1-2). Таково повеление Божие. Тогда праведник, без замедления оседлав осла своего, как написано (ст. 3), и распорядившись, чтобы за ним следовали только двое слуг, а также взяв возлюбленного сына, отправился на жертвоприношение. Когда же достиг оного священного места едва не на третий день, то сказал слугам своим: останьтесь вы здесь с ослом, а я и сын пойдем туда и поклонимся, и возвратимся к вам (ст. 5). Затем возложив на сына дрова, нужные для всесожжения, и убедив его идти так, следовал за ним. Когда же дитя спрашивало отца, говоря: вот огонь и дрова, где же агнец для всесожжения? то он ответил: Бог усмотрит Себе агнца для всесожжения, сын мой (ст. 7-8). Воздвигнув Божественный жертвенник, он сложил на нем дрова, а когда положил на них и связанного отрока и взял в руки нож, то глас Ангела воспрепятствовал ему, говоря, что не должно ему закалать дитя, так как Бог уже познал присущее ему доброе намерение. Затем праведник, увидев овна, рогами удержанного в кустарнике сада Савек, совершил жертву, принесши его вместо сына. И таким образом спустился с горы к слугам своим, ведя к ним сына здравым (ст. 9-19). Теперь, обрезая широту истории и как бы сокращая в одну небольшую речь слово о том, что в ней полезно для доказательства предызображения в сем таинства Спасителя нашего, не отяготимся высказаться об этом по возможности. И если не все, содержащееся в истории, будет соответствовать духовному смыслу, то никто пусть не винит нас. Ибо в излишних частях истории часто скрывается духовный смысл, подобно тому как и в лугах благоуханнейшие из цветов прикрываются со вне малозначащими листьями, которые, если кто обрежет, то найдет обнаженным приятное и полезное. Так пусть же слово наше войдет в иносказательный смысл этой истории.

Что блаженный Авраам был искушаем и получил повеление принести в жертву возлюбленного сына, и что хотя он, вероятно, как родитель, с трудом переносил мысль об этом и как бы по сильному требованию природы расположен был любить сына, однако предпочитал благие последствия такового дела, на это нам указывает, и весьма ясно, изречение Спасителя: Ибо так возлюбил Бог мир, что отдал Сына Своего Единородного, дабы всякий верующий в Него, не погиб, но имел жизнь вечную (Ин. 3:16; ср.: 1Ин. 4:9). Ибо если судить по-человечески и сказать что-либо для ясного доказательства этой мысли, то посылавший за нас на смерть Сына Бог и Отец некоторым образом испытывал боль, хотя и ведал, что Он ничего не потерпит вредного, так как и Сам Он был бесстрастен, как Бог. Однако помышляя о пользе, имевшей произойти от смерти Его, разумею спасение и жизнь всех, Он не заботился о любви, свойственной Ему, как Отцу. Посему и Павел удивлялся Ему, говоря: Тот, Который Сына Своего не пощадил, но предал Его за всех нас, как с Ним не дарует нам и всего? (Рим. 8:32). Ибо в чем по справедливости состоит чудо любви к нам Бога и Отца, как не в том, что Он, по-видимому, потерпел то, чего не желал, предав за нас Своего Сына? Так думать побуждает нас Павел, говорящий: не пощадил, что говорится не о всякой случайности, но только о совершающих какое либо великое дело, как, например, в том случае, о котором сказано: расширь покровы жилищ твоих … и утверди колья твои; ибо ты распространишься направо и налево (Ис. 54:2-3). И еще: Спасай взятых на смерть, и неужели откажешься от обреченных на убиение? (Притч. 24:11; ср.: Пс. 81:4). Вот что пришло нам на мысль при словах: возьми сына твоего, единственного твоего, которого ты любишь (Быт. 22:2). А сопровождавшие старца и шествовавшие с ним в течение трех дней двое слуг могут быть образами призванных к рабству чрез закон двух народов, разумею Израиль и Иуду. И они думали, что должно следовать только повелениям Бога и Отца, как те — Аврааму, еще не помышляя о Сыне, все чрез Него начало быть (Ин. 1:3; Кол. 1:16; Евр. 1:2), и не зная о Наследнике Отца, прекраснейший образ Которого нам представляет малый и на лоне своего отца лежавший Исаак, который еще не имел власти, приличествующей господину. Ибо Сын был и есть всегда Господь и Бог всесовершенный. Но так как Он не для всех виден был, особенно же для нечестивых иудеев, взирающих на одну только плоть, то почитаем был за малого и обычного человека. Помышлению всех о Нем соответствовало и познание о Нем. И малое ищется в малом, а великое в великом. Так и пророки говорят, что Он Страшен Бог… для всех окружающих Его (Пс. 88:8), то есть над всеми, которые находятся близ Него по причине великой проницательности. Болезнует также и Павел о некоторых, доколе не изобразится в вас Христос в них (Гал. 4:19), то есть доколе великие и чрезвычайные образы Божества Его хотя несколько напечатлеются в душах их. А то, что слуги следовали за Авраамом, притом до третьего дня, и что им не позволено было восходить на землю высокую и священную, а напротив повелено сидеть с ослом, указывает на последование тех двух народов Богу чрез закон, продолжавшееся до третьего времени, то есть до последнего, в которое явился к нам Христос. Ибо тремя временами измеряется весь век: прошедшим, настоящим и будущим. Таким образом в третьем заключается конец. А Божественное Писание говорит, что Христос пришел в последние времена века. Итак, Израиль, следовавший Богу чрез закон, притом до времен пришествия Спасителя нашего, не захотел путем веры последовать Христу, шествовавшему на смерть, за всех приемлемую, но и напротив не допущен был до нее по причине многих грехов. Ибо ослепление было с Израилем отчасти, что знаменуется чрез осла, бывшего тогда с слугами: осел есть образ крайнего неразумия; а ослепление и есть плод неразумия. Далее то, что отец вместе с сыном отделился и удалился от слуг, и сказал, что он возвратится, потому что Я, говорит он, и сын пойдем туда и поклонимся, и возвратимся к вам (Быт. 22:5), — означает временное удаление Бога от сынов Израилевых и имеющее быть при конце веков возвращение к ним, совершаемое чрез веру во Христа. Ибо когда войдет полное [число] язычников; и так весь Израиль спасется (Рим. 11:25-26). А то, что блаженный Авраам не говорил ясно о том, что восходит на гору с целью принести сына в жертву, предлогом же выставлял следующее: пойдем туда, может служить явным знамением того, что народу Иудейскому не вверено таинство Христово. И для нас истинным представится о сем слово, когда мы увидим Иисуса беседующим с иудеями как бы в притчах и загадочно и говорящим к ученикам своим: вам дано знать тайны Царствия Божия, а прочим в притчах (Лк. 8:10; сн.: Мф. 13:11; Мк. 4:11). На отрока же, то есть Исаака, отец своими руками возлагает бремя дров, нужных для всесожжения и отправляется до места жертвоприношения. Ибо и Христос, неся на плечах крест свой, пострадал вне врат (Евр. 13:12), не человеческою силою вынужденный к страданию, но по своей воле и по совету Бога и Отца, согласно сказанному от Него к Понтию Пилату: ты не имел бы надо Мною никакой власти, если бы не было дано тебе свыше (Ин. 19:11). Но будучи положен на дрова, Исаак избегает смерти и страдания. Для жертвоприношения же восходит на жертвенник данный Богом овен. И воссиявшее из существа Бога и Отца Слово по истине было в собственной храмине, то есть воспринятой от Девы, и пригвожденной к древу. Будучи же бесстрастен и бессмертен как Бог, Он избавляет Себя от смерти и страдания. Но восходит в воню благоухания Богу и Отцу чрез тело Свое, которое Сам, говорит, получил от Отца, согласно сказанному как бы от лица Его Самого в псалмах: Жертвы и приношения Ты не восхотел; Ты открыл мне уши; всесожжения и жертвы за грех Ты не потребовал. Тогда я сказал: вот, иду; в свитке книжном написано о мне: я желаю исполнить волю Твою (Пс. 39:7-9; сн. Евр. 5:7). А что содержащееся в предложенной нами истории весьма хорошо может быть отнесено ко Христу, об этом Он Сам засвидетельствует, говоря: в главизне книжне писано есть о Мне. Все премудрое писание Моисея есть книга, разделяющаяся на пять частей. Глава же как бы и начало всей книги есть книга, называемая книгою Бытия, в которой это написано о Христе. А что опять глава в Божественных Писаниях знаменует начало, в этом хорошо убедиться может всякий, кто понимает следующие слова, сказанные Павлом: всякому мужу глава Христос, жене глава - муж, а Христу глава - Бог (1Кор. 11:3; ср.: Еф. 5:23). Начало мужа есть Христос, как приведший его из небытия в бытие. А начало жены есть муж, по причине того, что сказано и истинно сделано: она будет называться женою, ибо взята от мужа (Быт. 2:23). Началом же Христа называет Самого Бога, поелику от Него по естеству происходит Сын, и Безначальный имеет началом Родителя, а вместе с тем и сосуществует Ему вечно.

Итак, превосходно, по моему мнению, может быть применено к словам истории таинство Христово. Но заслуживает, я думаю, полного удивления нашего и высшей похвалы божественный Авраам. А кроме того мы должны ясно усматривать в этом глубину Божественной премудрости. Божественный Авраам был искушаем, хотя Бог и знал имевшее быть: ибо ничто не может укрыться от ума Всеведущего. Посему и говорит Бог: кто сей, омрачающий Провидение словами без смысла? (Иов. 38:2) И еще устами Исаии: Я Бог, и нет иного Бога, и нет подобного Мне. Я возвещаю от начала, что будет в конце, и от древних времен то, что еще не сделалось (Ис. 46:9-10). Итак, право мысля, мы будем считать совершенно безумным и несообразным думать, будто Бог всяческих не знал будущего и потому испытывал Авраама. Но необходимо было, чтобы не одним только ведением о Боге блистала глава праведника, но и изобиловала величайшею славою и засвидетельствована была чрез испытание ее познанием обо всем и опытностью во всем наилучшем. Должно было, чтобы и Священные Писания возвещали, сколь велико его послушание и сколь высок смысл повелений Божественных, выше которых нет ничего. Он дошел до такой степени усердия и готовности, что не заботился и о самой любви к сыну и не убоялся вины детоубийства. Но что еще удивительнее он ожидал в нем отца многих народов. Знал он также и то, что Бог в этом не мог солгать. Затем он готовился принести в жертву детище, не будучи в неведении относительно обетованного, но предав во власть Господа исполнение обещанного с клятвою, как Он Сам знает. И не бесплодно для него было дело сие, хотя он шел к исполнению его и путем горького опыта. Ибо из того, что имело случиться, он научен был превышающему всякий разум и достопримечательному чуду воскресения из мертвых, а кроме того и честному и великому таинству вочеловечения Единородного. Так и божественный Павел говорит: Верою Авраам, будучи искушаем, принес в жертву Исаака и, имея обетование, принес единородного, о котором было сказано: в Исааке наречется тебе семя. Ибо он думал, что Бог силен и из мертвых воскресить, почему и получил его в предзнаменование (Евр. 11:17-19). Поскольку Бог и Отец имел намерение по времени явить его как бы корнем и началом бытия бесчисленных народов, так как Еммануил умер за мир: то посему праведник чрез самое искушение научен был чрезвычайной и невыразимой любви Бога и Отца к нам, Тот, Который Сына Своего не пощадил, как мы уже прежде сказали, но предал Его за всех нас (Рим. 8:32), оправданных верою и сопричисленных к чадам праотца Авраама. Ибо если судить по-человечески, то я сказал бы, что блаженному Аврааму было тягостно и невыносимо повеление Бога — принести в жертву Исаака; потому что каким образом, думаешь ты, настроен был в то время Авраам, получивший повеление сделать это? Он был муж, достигший глубокой старости, получивший единственного и притом поздно родившегося сына, лишенный надежды даже и по времени быть отцом других детей, имевший и самую сожительницу состарившуюся (ибо и сама Сарра была стара). И вот такой муж получает повеление без замедления заклать столь вожделенного сына, единородного и многожеланного. Но какою рукою намерен был старец направить меч на выю отрока и дерзнуть совершить столько достойное сожаления заклание в отношении к собственному сыну? Разве не последовательно было бы думать, что ряд горьких и неприятных помыслов с докучливостью обнимал душу праведника? И то природа влекла к любви, а то Божественное откровение подавляло эту любовь и как бы по необходимости призывало к невольной благопокорливости. Итак, поистине великого удивления достоин праведник, и всякой похвалы достойна его любовь к Богу. Ибо он принес словесную жертву и тем, что отверг законы природы, и тем, что попрал побуждение неизбежной любви, и наконец тем, что ничего земного не ставил выше любви к Богу. Посему и прославлен был, и назван другом Божиим. И то, чего ожидал он, сбылось для него сверх чаяния: он соделался отцом многих и даже бесчисленных народов во Христе, чрез Которого и с Которым Богу и Отцу слава со Святым Духом во веки веков. Аминь.

И было, после сих происшествий Бог искушал Авраама и сказал ему: Авраам! Он сказал: вот я

Принесение сына в жертву есть верховное дело веры Авраамовой. Оно есть решительное испытание по совершении образования, или, если можно так сказать, Божественного воспитания отца верующих; оно есть последний шаг на пути благодатных обетований и потому существенное заключение истории Авраама как отца верующих. В немногих последующих о нем сказаниях глас Божьих обетований более не слышен; и виден более Авраам — отец семейства, нежели Авраам — отец верующих.

Важность рассматриваемого теперь происшествия, к сожалению, принятого некоторыми христианами с холодным недоумением, чувствовали, конечно, и магометане, когда вменили себе за честь в своих сказаниях перенести приключение Исаака на лице Патриарха своего Измаила и уставили праздник в память оного.

Простота, с какою Моисей излагает происшествие столь поразительное, выше всякого искусства. Она делает, и она одна могла сделать, его сказание чистым отпечатком истины и приблизить к разумению такие чувствования и деяния, для изображения которых язык человеческий весьма недостаточен.

И было после сих происшествий. Сим указуется время следующего происшествия, впрочем, так, что указание не относится собственно и точно ни к последнему из предшествовавших Богоявлений, ниже к последнему приключению Авраама в Герарах, но неопределенно к предшествовавшим происшествиям жизни Авраамовой. Посему полный смысл текста может быть таков: после многих внутренних и внешних искушений, коими Авраам столь долго был очищаем и утверждаем в вере, и после некоторого отдохновения, данного ему в Гераре, как бы для возобновления сил к новому подвигу, наконец, последовало величайшее и Божественное искушение.

Бог искусил Авраама. Здесь останавливает некоторых мысль, как можно приписать действие искушения Богу, который есть сердцеведец и который, по свидетельству апостола Иакова, не искушает никого (Иак. 1:13).

Уклоняясь от сих затруднений, один из толкователей (Cleric, in comm.) полагает, что искушавший Авраама был Ангел, который хотел узнать, так ли Авраам любит Бога своего, как язычники чтят своих, принося им человеческие жертвы. Но в сей догадке то не может быть доказано, что человеческие жертвы были в употреблении у язычников прежде времен Авраама (Древнейшее о жертвах сего рода свидетельство из Санхониатона, Ист. Фин., кн. I, приводит Евсевий, Euang. L. V. с. 16. Древние (говорит о Финикиянах) имели обычай, по которому во время опасности великих бед в замену общей гибели начальники города или народа отдавали на заклание любезнейшего из своих детей в искуп духам–карателям. Первый пример обыкновения сего представляет он в Сатурне. Κρονος τοινυν, ον οι Φοίνικες Ίσραηλ προσ αγορευουσι, βασιλεύων της χωράς, εξ επιχωριας νύμφης Άνωφρετ λεγόμενης υιον εχων μονομενη, ον δια τούτο Ίεουδ εκαλουν, του μονογενούς ούτως ετι νυν καλουμένου παρα τοις Φοινιξι, κίνδυνων εκ πολέμου μέγιστων κατειληηοτων την χωράν, βασιλικω κοσμησας σχηματι τον υιον, βωμον τε κατεσκευασαμενος κατεθυσε.); то, что искушавший был Ангел, противоречит сказанию Моисея, где глаголющим представляется сперва Сам Бог (Быт. 22:1), потом хотя и Ангел (Быт. 22:11), но по воле (Быт. 22:16) и даже в лице Самого Бога (Быт. 22:12). Наконец, если Ангел испытывал праведника для Бога, сие есть то же, как бы испытывал сам Бог; но если для себя, то какое он мог иметь к сему побуждение и какую на сие власть?

Другие мнения новейших критиков, будь то как требование Богом Исаака в жертву, так и исполнение оного виделись Аврааму во сне (Эйхгорн), или будто он предпринял было сию жертву по примеру финикиян, но вдруг оставил сие намерение, получив лучшее понятие о богослужении (Брунс), столь несовместны с ясными выражениями повествования Моисеева, что не имеют права на опровержение, как сновидения разума и порождения упрямого неверования бытию и действию вышних сил, языческого в христианстве.

Искушение, по всеобщему понятию сего слова в Св. Писании, есть приведение какого-либо существа в такое состояние, в котором бы сокровенные его свойства открылись в действии (Исх. 15:25, 17:2; 3Цар. 10:1). Как сие может быть делаемо по многим причинам и побуждениям, то в основание искушения не всегда должно полагать неведение искушающего (Ин. 6:6). В духовном смысле искушение есть двоякое: искушение во зле, или возбуждение к действованию злых склонностей, кроющихся в человеке, и искушение в добре, или направление, даваемое действующему в нем началу добра к открытой брани против зла или против препятствий в добре, для достижения победы и славы. Первое не от Бога, но есть следствие оставления Богом (2Пар. 32:31). Второе от Бога и, в меру духовных сил, посылается как благодать тем, которые достойны принять от исполнения воплощенного Сына Божия и благодать на благодать. Такого искушения Давид просил себе (Пс. 25:2). Сам Иисус Христос искушаем был всячески (Евр. 4:15) и в заключение бесчисленных искушений от диавола и человеков был в Божественном искушении в саду Гефсиманском (Мф. 26:38-39). Сего рода было искушение Авраама в Исааке.

Сие искушение Авраама концом и плодом своим долженствовало иметь утверждение в нем веры, надежды и любви в высочайшем их порядке, которому последняя должна быть больше двух первых (1Кор. 13:13), то есть их себе подчинить, объять как бы поглотить, не истребляя их; указание другим призываемым на путь жизни духовной, к какой высоте они призываются; прообразование как для самого Аврама, так и для потомства великой жертвы Сына Божия.

В Священном Писании слово искушать берется в двух различных значениях: возбуждать ко злу и испытывать верность. Невозможно, чтобы Бог искушал, внушая зло, - несть Бог искуситель злым, - говорит Апостол Иаков (Иак. 1:13): но Он часто подвергает испытанию добродетель Своих рабов - или для их исправления, или для того, чтобы дать им случай заслужить большую награду, или для того, чтобы приготовить их к принятию более обильных даров благодати, если они умеют этому соответствовать и быть достойными этого. Увы! Очень часто человек не знает себя самого, не старается отличить в себе крепость от слабости: искушение дает ему случай услышать голос, его научающий. При виде опасности, благоразумие побуждает его к бдительности и молитве, бдительность держит его в готовности отвратить удар, а молитва дает ему мужество и силы.

И было, после сих происшествий Бог искушал Авраама и сказал ему: Авраам! Он сказал: вот я

Слышишь? Так Он искушает и всякого, старающегося жить добродетельно, чтобы поставить его в надлежащем виде пред лицем Его Самого и чрез то очистить его, как золото, от всякой удобосгораемой, нечистой примеси.

И было, после сих происшествий Бог искушал Авраама и сказал ему: Авраам! Он сказал: вот я

«И было после сих происшествий…» Это обычное, довольно неопределенное библейское указание — не столько на самое время, сколько на последовательность событий. Из последующего контекста (6 ст.) во всяком случае видно, что жертвоприношение Исаака происходило тогда, когда он уже успел подрасти настолько, что был в состоянии нести потребное количество дров для костра, следовательно, имел не менее 12–15 лет от роду.

«Бог искушал Авраама…» Митрополит Филарет различает два рода искушений: искушение во зле, или возбуждение к действованию злых склонностей, кроющихся в человеке и искушение в добре, или направление, даваемое действующему в нем началу добра к открытой брани против зла или против препятствий в добре, для достижения победы и славы; первое — не от Бога, но есть следствие оставления Богом (2Пар. 32:31); второе — от Бога, и, в меру духовных сил, посылается как благодать тем, которые достойны принять «и благодать на благодать». «Не для того искушал Бог Авраама, — говорит еще блаженный Феодорит, — чтобы самому узнать, чего не знал; но чтобы научить незнающих, сколько справедливо возлюбил патриарха». Подобный взгляд на искушение, как на проявление божественной любви и на повод к развитию и укреплению добродетели, проводится и во многих других местах Библии (Исх. 16:4; Втор. 8:2, 13:3; 2Пар. 32:31; Пс. 25:2; Иак. 1:12; 1Пет. 1:7; 1Кор. 10:13 и др.).

XXVIII. Паремия, положенная в пяток пятой седмицы Великого поста и в Великую Субботу (Быт. 22:1–18). В сей паремии повествуется о послушании Авраама Господу, повелевшему ему принести в жертву Исаака.

Бысть по глаголех сих, Бог искушаше Авраама и рече ему: Аврааме, Аврааме. И рече: се аз

«По глаголех сих», – т. е. после всего сказанного выше о событиях в жизни Авраамовой, в которых так явно откры­вались пути особенного о нем и о судьбе его потомства Промышления Божия. Когда же именно? Сие не сказано, но можно догадываться, что Исаак, когда велено было принести его в жертву, достиг совершеннолетия, судя по тому, что он один на своих плечах мог нести тяжелую ношу дров на место, указанное для жертвоприношения (Быт. 22:6). - «Бог искушаше Авраама»: испытывал Авраама, или постав­лял его в такое положение, в котором должно было от­крыться, до какой степени духовного совершенства, духов­ной зрелости достиг он рядом всех предшествовавших испытаний его веры и преданности Богу. Не для Бога нужно было это испытание, – Всеведущий знал, на что способен был решиться Авраам; но Ему угодно было, по любви к Аврааму, дать ему случай чрез предстоящий ему подвиг беспримерного самоотвержения проявить силу своей веры и преданности Богу и за беспримерный подвиг заслужить беспримерную награду. «И рече [Бог] ему: Аврааме, Авраа­ме: и рече, се аз». На воззвание Божие Авраам немедленно отвечал: «се аз», т. е. вот я предстою пред Тобою, Господи, и как раб Твой готов исполнить все, что Тебе угодно будет повелеть мне. «Глаголи, Господи, яко слышит раб Твой» (1Цар. 3:10).