Толкования на Бытие 31:38

Ст. 38-40 Вот, двадцать лет я был у тебя; овцы твои и козы твои не выкидывали; овнов стада твоего я не ел; растерзанного зверем я не приносил к тебе, это был мой убыток; ты с меня взыскивал, днем ли что пропадало, ночью ли пропадало; я томился днем от жара, а ночью от стужи, и сон мой убегал от глаз моих

Так как он видел, что ни в чем не виновен, то с большим дерзновением он напоминает преданность, с какою служил ему во все время, и говорит: «се двадесять лет». После трудов стольких лет, заслуживаю ли я такую обиду? «се двадесять лет». До настоящего времени я полных двадцать лет жил в твоем доме.

Или ты забыл труды мои, какие понес я во время пасения овец и коз твоих? Можешь ли обвинить меня даже в том, что когда-нибудь овцы или козы твои были неплодны? Смотри, как он указывает на благоволение Божие, бывшее к дому Лавана вследствие его пребывания в нем; это тоже, что он и прежде говорил: «благослови тя Господь пришествием моим» (Быт.30:30), так как никто не может требовать этого от пастуха и не от присмотра пастушеского это зависит, а есть дело природы. Поэтому Иаков прежде всего на это указывает Лавану, давая ему понять, что о его стадах было особенное промышление свыше. «Овнов овец твоих не поядох». Можешь ли ты сказать, чтобы я когда-нибудь съел барана из твоих овец, как это обыкновенно делают многие пастухи? Звероловли «не принесох тебе». Ни сам я, то есть, никогда не съел, ни зверь не мог у меня когда-либо похитить. Приносил ли я тебе когда-нибудь растерзанное зверем? А не каждый ли день ты видишь, как другие, пасущие стада, приносят хозяевам звероядину? Но меня ты ни в чем таком не можешь обвинить, или указать на подобный случай со мною в продолжение двадцати лет. Да и что говорить о растерзанном зверями? Если когда и была пропажа, какая всегда может случиться, я не доводил ее до сведения твоего, а от себя вознаграждал украденное, было ли то днем или ночью. И постоянно с терпением переносил я и знойный жар, и ночной холод, только бы сберечь в целости стада твои. Мало того: и сон даже бежал от меня вследствие большой заботы.

Видишь ли неусыпность пастыря? Видишь ли напряженное старание? Какое оправдание могут иметь те, которым вверены паствы словесные и которые оказывают нерадение и каждодневно, по слову пророка (Иез.34:3–4), одних овец закалают, а других оставляют без всякого попечения, хотя и видят, что их то пожирают звери, то похищают чужие люди, хотя здесь труда меньше и забота легче, так как (здесь) руководствуется душа, а там много труда и для тела и для души.

Послушай, что говорит: «бых во дни жегом зноем, и студению в нощи и отхождаше сон от мене». А может ли кто ныне сказать, что для спасения своих пасомых он подверг себя опасностям и бедствиям? Из нынешних (пастырей) никто не может отважиться на то, чтобы сказать это.

Догмат о святых иконах

Ветхозаветный Иаков, идя в Харран, когда зашло солнце, возлег на землю и спал беспечально, хотя и тверда была постель (ибо камень положил себе в изголовье), но он об этом не беспокоился (Быт.28). Когда же пас овец Лавана, послушаем, что он говорит Лавану: двадцать лет (сказал) я был у тебя; овцы твои и козы твои не выкидывали… я томился днем от жара, а ночью от стужи, и сон мой убегал от глаз моих (Быт.31:38-40). Здесь рассуди мне о сне и бессоннице Иакова. Там спал на камне, здесь же и без камня спать не может. Там его еле разбудило ужасное видение, здесь же сон убегает от глаз его. Но почему? Причина не иная, как только та, что там он не был пастырем, поэтому спал беспечально. Здесь же, поставленный пастырем, спать не может, и сон убегает от глаз его. Но он с таким прилежанием, с таким трудом, бдением и бессонницей пас овец бессловесных. Что же ответим мы, пастыри, с таким нерадением, с такой леностью и унынием пасущие стадо словесное (разумное, духовное, человеческое. – Примеч.), искупленное Кровью Христовой? Скажу же больше: пасущие себя, а не овец Христовых.

Овен, баран

Овен, баран (Быт.31:38, Исх.29:15-20, Лев.5:15, Чис.5:8, Втор.32:14 и др.). Овны, или бараны, из мелкого скота составляли важный и высоко ценимый род жертвенных животных, употребляемых при жертве всесожжения, при благодарственных и мирных жертвах, также и в жертвах повинности. Они приносились в общественных и частных жертвах, особенно при очистительных жертвах назореев, при посвящении священников, в жертвах новомесячия и вообще в жертвах праздничных. Число их при жертвоприношениях было не одинаково: иногда приносился в жертву один овен, иногда два, часто семь, раз даже принесено было во всесожжение тысяча овнов (1Пар.29:21). При всенародных жертвоприношениях, как, напр., в Пасху и при освящении храма, число приносимых в жертву овнов было гораздо больше (3Цар.8:5; 2Пар.29:32).

Овца

Овца (Быт.4:2). Древние израильские патриархи были пастырями и занимались преимущественно разведением овец и другого мелкого скота. Стада овец у них были так многочисленны во времена патриархов, что составляли главное их богатство. Вот почему у евреев уход за овцами считался самым древним и самым почетным занятием (Исх.3:1; 1Цар.16:11).

Ревекка, Рахиль и все семь дочерей священника Иофора занимались овцеводством (Исх.3:16). Патриарх Иаков пас стада овец Лавана; Моисей пас овец у Иофора, тестя своего, священника мадиамского. Меса, ц. Моавитский, был богат скотом, и присылал царю Израильскому по сту тысяч овец (4Цар.3:4). Овцы Сирии отличались длинными широкими хвостами (курдюк), нараставшими вследствие обилия и избытка жира. Овцы и козлы, как то было в древние времена, паслись на одном пастбище (Быт.30:85), и этот обычай несколько объясняет знаменательные слова Спасителя в беседе о Страшном суде (Мф.25:32-33).

Боязливость, кротость и беспомощность овец в то время, когда они отстают от стада, равным образом опасность, которая тогда окружает их, кратко, все то, что служит отличительной чертой этого животного, очень нередко упоминается иносказательно свящ. писателями, как, напр., 2Пар.18:16; Пс.118:176; Ис.11:6, 3:6,7; Мих.5:8; Мф.9:36.

Заблудшая овца служит образом человека, отступившего от веры: он оставил стадо и отступил от Бога, удалился в страну пустынь и сени смертной, лишился возможности возвратиться и никогда не возвратится, доколе Великий Пастырь не обрящет его и не водворит его снова на зеленых пастбищах и на водах тихих. Пастырь, или пастух, постоянно находился со своими стадами днем и ночью для того, чтобы считать, собирать, вести и охранять их (Быт.31:39, Лк.2:8), и при нем часто находились собаки (Иов.30:1). Забота пастырей о своих овцах отличалась постоянством и особенной нежностью, и его влияние над ними было очень сильно (Ис.40:11, Ин.10:1-16).

В В. 3. слово пастырь употребляется иносказательно для означения Иеговы (Пс.79:2) и царей (Иез.34:10), но в Н. 3. оно означает собственно Господа Иисуса Христа (Ин.10:11 и пр. Евр.13:20;1Пет. 5:4). Впоследствии словом пастырь стали называться служители Евангелия, а пасомые ими – словесным стадом. На пастырях лежала обязанность ежедневно считать овец, и, может быть, не раз, и они отвечали за каждую пропавшую овцу (Быт.31:38,39, Исх.22:12). Они необходимо должны быть достаточно внимательными и сильными, чтобы защищать стадо от нападения хищных зверей. Пример Иакова пастыря в этом отношении не служит единственным примером: я томился днем от жара, а ночью от стужи, и сон мой убегал от глаз моих (на страже при стаде овец) (Быт.31:40).

Козел обыкновенно шел впереди стада в качестве главного руководителя. Так мы читаем в кн. Иеремии (Иер.50:8) о козлах, идущих впереди стада овец. Отсюда выражение у Иер. (Иер.25:35,36): И не будет убежища пастырям и спасения вождям стада. Слышен вопль пастырей и рыдание вождей стада, ибо опустошил Господь пажить их.

Иногда только что родившегося ягненка приносили в палатку и кормили его там, как щенка. Этот обычай неподражаемо трогательно описан в притче пр. Нафана: У бедного не было ничего, кроме одной овечки, которую он купил маленькую, и выкормил, и она выросла у него вместе с детьми его, от хлеба его она ела, и из его чаши пила, и на груди у него спала, и была для него как дочь (2Цар.12:3).

В Армении нередко приходилось видеть пастухов, несущих за пазухой ягнят из своих стад. Эти овечки были еще слишком слабы, чтобы пастись вместе с прочими овцами, и вот несут их к молодым овцам для кормления их овечьим молоком. Такое нежное отношение к ягнятам сопоставлено пр. Исаиею в отношении Мессии к верующим: Как пастырь Он будет пасти стадо Свое, агнцев будет брать на руки и носить на груди Своей, и водить дойных (Ис.40:11).

Сезон стрижки овец был временем великого торжества, так сказать, наградой за весь труд и опасность протекшего года (1Цар.25:8-11; 2Цар.13:23).

Стада овец собирались тогда в непокрытую ограду, называемую овчим двором (Чис.32:16, Ин.10:16). Здесь связывали овцам ноги и затем стригли их. В соседстве пасущихся стад нередко воздвигалось сторожевое здание, с которого легко можно было видеть и оповестить наступающую для стад опасность. Оно называлось башнею стада (Мих.4:8).

Шерсть овец на Востоке, большей частью цветом белая, вероятно, употреблялась женщинами на одежду (Лев.13:47, Притч.31:13). Она составляла часть подати, платимой моавитянами Израилю (4Цар.3:4), и составляла общий предмет торговли (Иез.27:18). Мясо овец, особенно баранье и ягнят, было, как и доселе, самым любимым кушаньем у бедуинов. Оно подавалось и на важных боярских столах (3Цар.4:23). Молоко овечье также было в употреблении (Втор.32:14). Что овцы, особенно барашки, и овны приносились в жертву – это известно, и для этого при Иерусалимском храме их выставляли на продажу (Ин.2:14).

Земли, особенно благоприятствовавшие овцеводству, были: равнина Саронская (Ис.65:10), горы Кармил и Галаад (Мих.7:14), Васан (Иез.39:18).

Ст. 36-40 Иаков рассердился и вступил в спор с Лаваном. И начал Иаков говорить и сказал Лавану: какая вина моя, какой грех мой, что ты преследуешь меня? ты осмотрел у меня все вещи, что нашел ты из всех вещей твоего дома? покажи здесь пред родственниками моими и пред родственниками твоими; пусть они рассудят между нами обоими. Вот, двадцать лет я был у тебя; овцы твои и козы твои не выкидывали; овнов стада твоего я не ел; растерзанного зверем я не приносил к тебе, это был мой убыток; ты с меня взыскивал, днем ли что пропадало, ночью ли пропадало; я томился днем от жара, а ночью от стужи, и сон мой убегал от глаз моих

Теперь, когда обыск Лавана не привел ни к чему, Иаков, склонный, может быть, видеть в подозрении Лавана клевету на себя, со всей энергией высказывает наполняющие его чувства глубокой горечи против Лавана — как за это последнее обвинение (ст. 36–37), так и за все неправды Лавана в отношении к Иакову в течение всей двадцатилетней его службы Лавану, службы самой тщательной и нередко требовавшей самоотвержения, при крайне бессердечном отношении Лавана. Искушенный опытом пастушеской жизни, Иаков наглядно изображает непривлекательные черты своей пастушеской жизни у Лавана, а вместе и пастушества вообще. На обязанности пастуха было следить, чтобы беременные овцы и козы не выкидывали; Иаков при этом не позволял себе, подобно другим пастухам, брать себе в пищу хотя бы изредка ягненка из стада хозяина (ст. 38). Напротив, Лаван беспощадно взыскивает за всякое пропавшее животное, хотя бы даже пропажа случилась не днем, когда опасение стада более благоприятно, но и ночью, когда бдительность пастуха естественно ослабляется (ст. 39).

К тяжелым нравственным условиям службы у Лавана присоединялись и неудобства пастушеского быта физического свойства: крайне резкая смена самого высокого зноя днем и нестерпимого холода ночью. По свидетельству путешественников, во всей западной Азии и теперь, особенно в весенние и осенние месяцы, различие между температурой дневною и ночною приблизительно таково же, как в умеренном климате — между летом и зимой. Противоположение дневного зноя и ночного холода нередко в Библии (Иер. 36:30). «Сон убегал от глаз» Иакова — вследствие особой заботливости его о целости стада. «Видишь ли неусыпность пастыря? Видишь ли напряженное старание?» (Иоанн Златоуст, 57:620).